Памяти святителя Филарета (Вознесенского)
21 ноября (н. ст.) 1985 года, в день Архистратига Божия Михаила, преставился Митрополит Филарет (Вознесенский).С ВЛАДЫКОЙ МИТРОПОЛИТОМ БЫЛО ХОРОШО И ПРОСТО
Из воспоминаний протоиерея Константина Федорова о святителе Филарете
Владыка Филарет был Первоиерархом Русской Зарубежной Церкви с 1964-го по 1985 год. Когда было решено выбирать нового Первоиерарха, Владыка Филарет был самым молодым из архиереев РПЦЗ. Было две кандидатуры — святитель Иоанн Шанхайский и Архиепископ Никон, который меня рукополагал во диаконы и позже во иереи. И вот, когда было голосование, то получилось поровну: половина голосов была отдана за Владыку Архиепископа Никона, а другая половина — за святителя Иоанна. Поэтому кто-то из архиереев предложил (не помню кто: или святитель Иоанн, или Владыка Никон), чтобы поставить самого младшего архиерея, и избрали тогда Владыку Филарета, который был архиереем в Австралии.
У него была большая паства за границей, и многие из его пасомых попали в Австралию. Мне там пришлось быть в 1979 году. Я был потрясен духовным ростом, духовностью нашего православного русского народа, который вышел из Китая: кто из Харбина, а кто из Шанхая, где был святитель Иоанн. В Америке, например, в то время я ходил освящать квартиры, и очень часто приходилось искать Святой угол с иконочками: смотришь, смотришь: а где же там иконочка?... А вот она, спряталась. А в Австралии я обходил православный люд с харбинской иконой «Всех скорбящих Радосте», и войдя в дом к людям, которые были воспитанниками святителя Иоанна и Митрополита Филарета, первым делом мне бросалась в глаза лампадочка в Святом углу, который обязательно старались разместить на восточной стороне дома. Большой обычно был Святой угол, с иконами, старинными иконами. Обязательно аналойчик или хотя бы угол большой с полочкой, где лежали богослужебные книги. И так в каждом доме.
Меня пригласил в эту поездку протодиакон Никита Чакиров, который был келейником Владыки Митрополита и всегда горел большой любовью к России. Он сам не дождался того момента, когда стало возможным приехать сюда. Я помогал ему, помню, еще много лет назад, делать нательные крестики для передачи их в Россию.
Протодиакон Никита по благословению Владыки Митрополита собрал кружок молодежи. Молодежь была от совсем маленького возраста до более зрелого. Все были в комитете молодежи, все горели любовью к России и занимались главным образом издательством, причем большая часть изданных тиражей уходила в Россию. Подпольно, конечно. Много трудов издал этот комитет молодежи.
Все это было по благословению и под руководством Владыки Митрополита, который, бывало, соберет молодежь, то в столовой у кого-нибудь, то в Новой Коренной Пустыни. Он очень любил эту пустыньку, в которой я потом служил до моего нового назначения лет двенадцать. Там у нас озеро имеется, на озере островочек и на этот островочек можно было пройти через старенький мостик, который вот-вот обрушится (сейчас там новый мостик построил мой сын). Так вот, на этом островочке люди собирались с Владыкой, беседовали. Владыка славу имел такую: «Он, это значит, ничем не занимается, а только рыбку ловит».
Он-то ловил рыбку, но как ловил? Вот придет к нашему пруду или озеру, закинет удочку, а вокруг молодежь сидит и слушает его. И он все беседы ведет, вопросы ему задают, он отвечает на эти вопросы, а то, что если рыбка попадется какая, то он ее сразу брал и бросал обратно в водичку. А так, конечно, про него слава прошла такая, что он ничем не занимается, только рыбку ловит. Он души ловил, к Господу Богу приводил.
Владыка Филарет был любящим отцом, идеалом Архипастыря, он заботился всегда о самом главном — о духовном, о вечном — и на все остальное он смотрел, как сквозь пять пальцев. Самое важное, говорил он, найти Царствие Небесное. А где оно? В вашем сердце. Как его найти? Через молитву: если найдете молитву, то и Царствие Небесное найдете. Надо примириться со всеми и ни на кого не надо обижаться...
Помню, на первой моей исповеди у Владыки он, покрыв меня епитрахилем, спрашивает: «Отец Константин, а какой самый лучший способ войти в Царствие Небесное?» Я ему ответил: «Я думаю, Владыко, всегда надо прощать, всем все прощать». Я так был доволен своим ответом. Владыка подумал и сказал: «Да, это тоже способ, но есть выше способ: никогда никого не осуждать». Это замечательно, никогда не забуду эти слова Владыки, и всегда стараюсь всем передавать эти мысли, и стараюсь этого придерживаться и, конечно же, прошу всех никогда никого не осуждать. «Не судите да не судимы будете», — это, конечно, самый легкий способ войти в Царствие Небесное.
С Владыкой говорить было замечательно и легко, он часто приглашал: «Ну, приезжай, отец Константин, хочешь поговорить — приезжай». Думаешь так: как же мне ехать к Владыке Митрополиту? Он же Первоиерарх Зарубежной Церкви, дел у него по горло, полно дел, как же мне его еще беспокоить с моими маленькими проблемами? Но все-таки приезжаю. Приедешь, он скажет: «Ну садись, отец Константин, поближе, на диванчик или на скамеечку». Подсядешь, и вдруг — спрашивать-то нечего. Все вопросы как бы сами по себе рассосались уже. Ничего нет важного. Владыка говорит: «Что опять молчишь?» В следующий раз приедешь, ты смотри, запиши вопросы, тогда не будешь забывать. Когда я своей матушке рассказал, что я могу вопросы записывать, тогда дело пошло по-другому: тогда целая бумажка записывалась — один вопрос за другим. Но Владыка умел, даже не спросив твоего вопроса, ответить почти что на все приготовленные и записанные на бумажку.
Замечательные разговоры были с ним на пароходе, на котором мы плыли четырнадцать дней. В каюте он служил Литургию и причащался каждый день. После обеда всегда приглашал меня на палубу: «Отец Константин, пойдем на палубу — побеседуем. Только после обеда отдохни полтора часика, а потом придешь». Но я как ни приду — а Владыка уже на палубе на скамеечке сидит. Я пришел через часик, потом через сорок пять минут, меньше чем сорок пять минут — Владыка всегда сидит. Он не отдыхал, он хотел, чтобы я отдохнул. Подойдешь, сядешь на скамеечку, и только тишина, только слышишь волны, небо, вода и больше ничего не видно на горизонте: полная тишина. Разговор у нас течет в полной тишине. Когда-то, помню, прочитал у Святых Отцов, что на небе нет особенного языка: ангельский язык — язык тишины. Как это понять? Неизвестно, как это понять... Но вот я понимаю, что с Владыкой Митрополитом было так же хорошо и просто.
Но его мы недостаточно уважали, как у нас это бывало с царями: сначала один такой милостивый, добрый — народ не ценит, и тогда уже более грозный для воспитания народа. Вот я смотрю, так же было с Митрополитом Филаретом. Он был полон любви, но многие, можно сказать, с ним не считались, а делали все по-своему. Хотя должен сделать оговорку: когда он приехал в Австралию, там, как вы знаете, все кверху ногами. Здесь у нас лето или осень, а там, значит, весна или зима. Мы были в Австралии, когда там было Крещение. Здесь, в России, у нас крещенские морозы, а там, конечно, жара была — середина лета. Владыку там встречали как любящего отца, где бы мы ни были, куда бы мы ни ездили, всегда детки маленькие с цветами, ну как когда-то в России встречали Патриархов, Митрополитов, так же это было в Австралии. Конечно, Владыка не отдыхал, спал два-три часа, хотя здоровье у него было не такое и хорошее...