ТВОРЕНІЯ СВ. СВЯЩЕННОМУЧЕНИКА КИПРІАНА, ЕПИСКОПА КАРѲАГЕНСКАГО: Письмо къ Корнелію въ заточеніи, о его исповѣдничествѣ

 

 

 

 

Узнали мы, возлюбленнѣйшій братъ, о славныхъ подвигахъ вашей вѣры и доблести и честь вашего исповѣдничества приняли съ такимъ восторгомъ, что и себя считаемъ участниками и общниками заслугъ и похвалъ вашихъ. Ибо, при единствѣ у насъ церкви, при единомысліи и нераздѣльномъ согласіи, кто, будучи священникомъ, не порадуется похваламъ своего сосвященника, какъ своимъ собственнымъ, или какое братство не пріиметъ участія въ радости братьевъ, гдѣ бы они ни были? Нельзя достаточно выразить того, каковъ былъ здѣсь восторгъ и какова радость, когда мы узнали о счастливыхъ и мужественныхъ вашихъ подвигахъ, — узнали, что и ты явился тамъ для братьевъ вождемъ: въ исповѣдничествѣ, и исповѣдничество вождя возросло отъ согласія братьевъ, такъ что, предшествуя къ славѣ, ты сдѣлалъ многихъ участниками славы, и первый /с. 235/ изъявивъ готовность исповѣдать за всѣхъ, убѣдилъ тѣмъ и народъ сдѣлаться исповѣдникомъ. И мы не знаемъ, что прежде восхвалить въ васъ: твою ли готовность и непоколебимую вѣру, или неразлучную любовь братьевъ. Тамъ всенародно доказана доблесть епископа, предшествующаго братству, и обнаружено единеніе братства, слѣдующаго за нимъ. А такъ какъ у васъ одинъ духъ и одинъ голосъ, то значитъ вся церковь римская явилась исповѣдницею. Ясно выразилась, возлюбленнѣйшіе братья, вѣра ваша, которую приписалъ вамъ блаженный Апостолъ (Рим. 1, 8). Уже тогда онъ предвидѣлъ въ духѣ эту хвалу доблести и крѣпость силы и возвѣщая торжественно о вашихъ заслугахъ въ будущемъ, вызывалъ потомковъ, похваляя предковъ. Такимъ своимъ единодушіемъ и такимъ мужествомъ вы подали великіе примѣры единодушія и мужества и прочимъ братьямъ. Вы благородно научили бояться Бога, крѣпко держаться Христа, научили, что въ опасности народъ долженъ соединяться съ священниками и при гоненіи братья не должны отдѣляться отъ братьевъ, что тѣсное согласіе ничѣмъ не можетъ быть побѣждено, что Богъ мира даруетъ миролюбивымъ то, о чемъ они просятъ всѣ вмѣстѣ. Врагъ устремлялся возмутить станъ Христовъ насильственнымъ страхомъ: но съ какою стремительностію онъ напалъ, съ такою же былъ прогванъ и побѣжденъ; сколько принесъ страха и ужаса, столько же встрѣтилъ мужества и силы. Онъ думалъ, что можетъ опять низложить рабовъ Божіихъ, и какъ молодыхъ и неопытныхъ воиновъ, не приготовленныхъ и неосторожныхъ, сразить /с. 236/ обычнымъ для себя способомъ. Приступивши сперва къ одному, онъ пытался, какъ волкъ, отлучить овцу отъ стада и, какъ ястребъ, отдѣлить голубя отъ стаи пернатыхъ (потому что тотъ, у кого недостаетъ силъ противостоять всѣмъ, старается уловить каждаго по одиначкѣ); но отраженный вѣрою и мужествомъ соединеннаго мужества, онъ понялъ, что воины Христовы бодрствуютъ и стоятъ уже трезвые и вооруженнные къ битвѣ, что они не могутъ быть побѣждены, а умереть могутъ, что они потому самому непобѣдимы, что не боятся смерти, и тогда какъ позволительно и невиннымъ убивать того, кто наноситъ вредъ, не противятся нападающимъ на нихъ, но съ готовностію прелаютъ свои души и кровь, чтобы, при такой злобѣ и жестокости свирѣпствующихъ въ мірѣ, быть скорѣе изъятыми изъ среды злыхъ и жестокихъ. Какое это славное зрѣлище предъ очами Божіими, какая въ виду Христа радость Его Церкви, когда на брань, которую врагъ пытался воздвигнуть, вышли не по одиначкѣ воины, но выступилъ вмѣстѣ весь станъ! Ибо ясно, что всѣ вышли бы на брань, если бы могли услышать о ней, когда всякій, кто слышалъ, поспѣшалъ выйти. Сколько падшихъ возстановлено тамъ славнымъ исповѣдничествомъ. Они стали — мужественные, содѣлавшись самою скорбію раскаянія еще мужественнѣе для брани, въ показаніе, что и къ тѣмъ, кои недавно еще были ненадежны и трепетали, страшась новаго и веобыкновеннаго дѣла, возвратилась потомъ истинная вѣра, и ихъ силы, собранныя по страху Божію, непоколебимо и твердо укрѣпила къ перенесенію всего, и что они /с. 237/ стоятъ уже не ради прощенія ихъ преступленія, но ради мученическаго вѣнца.

Что же, возлюбленнѣйшій братъ, при этомъ Новаціанъ? Отвергаетъ ли онъ теперь свое заблужденіе? Или, по обычаю безумныхъ, самыми благами и успѣхами нашими подвигается еще къ большей ярости, и чѣмъ болѣе возрастаетъ здѣсь слава любви и вѣры, тѣмъ болѣе тамъ ожесточается неистовство разногласія и рвенія? Неужели онъ нещастный не только не врачуетъ своей раны, но еще жесточайшія причиняетъ раны и себѣ и своимъ, дѣйствуя языкомъ своимъ и вращая стрѣлы ядовитой велерѣчивости на пагубу братьевъ, онъ — болѣе упорный нечестіемъ мірской философіи, нежели мироюбивый кротостію Господней мудрости, — отступникъ отъ Церкви, врагъ милосердія, убійца покаянія, учитель гордости, разрушитель истины, губитель любви? Познаетъ ли онъ наконецъ: кто священникъ Божій, кто составляетъ Церковь и домъ Христа, кто истинные рабы Божіи, озлобляемые діаволомъ, христіане, нападствуемые антихристомъ? Онъ не заботится о покорившихся уже себѣ, не жаждетъ развращать тѣхъ, коихъ сдѣлалъ уже своими. Непріятель и врагъ Церкви, онъ презираетъ и какъ плѣнниковъ и побѣжденныхъ оставляетъ безъ вниманія тѣхъ, которыхъ самъ отторгнулъ отъ Церкви и увлекъ изъ нея вонъ; а продолжаетъ нападать на тѣхъ, въ коихъ усматриваетъ живущаго Христа. Но хотя бы кто-нибудь изъ таковыхъ и былъ уловленъ имъ, то напрасно будетъ онъ льстить себѣ ложнымъ именемъ исповѣдничества; потому что, какъ извѣстно, еслибы таковые /с. 238/ и были умерщвлены внѣ Церкви, то это не будетъ вѣнцемъ вѣры, но скорѣе наказаніемъ за вѣроломство, и не вселятся между единомысленными въ домѣ Божіемъ тѣ, кои по безумной страсти къ разногласію, удалились изъ миролюбиваго дома Божія. Возлюбленнѣйшій братъ! Такъ какъ промыслъ поучающаго насъ Господа по временамъ указываетъ намъ и спасительныя напоминанія божественнаго милосердія вразумляютъ, что приближается уже день и нашей борьбы и подвиговъ; то, взаимною любовію, которая соединяетъ насъ, всячески умоляемъ, — да не престанемъ вмѣстѣ съ народомъ пребывать въ постахъ, бдѣніи и молитвахъ. Будемъ прилежать непрестаннымъ стенаніямъ и частымъ моленіямъ: это наше небесное оружіе, содѣлывающее насъ твердыми, непоколебимыми и сильными; это наше духовное огражденіе и божественныя стрѣлы, которыя могутъ защитить насъ. Будемъ помнить взаимно другъ о другѣ, и гдѣ бы ни были, будемъ въ согласіи и единодушіи всегда молиться другъ за друга; взаимною любовію облегчимъ скорбь и тѣсноту, и если Господь скорѣе удостоитъ кого-либо изъ насъ перваго восхитить отсюда, — да продолжится любовь и предъ Господомъ, — да не прекратится молитва предъ милосердіемъ Отца за братьевъ и сестръ нашихъ. Желаю тебѣ, возлюбленнѣйшій братъ, всегда здравствовать.