Патриотическое служение русского женского монашества в годы Первой мировой войны
В эпохи военных противостояний, смут, во все критические моменты истории России, Русская Православная Церковь занимала исключительное положение, выступая объединяющей общество духовно-нравственной силой.
И несмотря на то, что уже к концу XIX столетия вследствие тесного общения с европейской цивилизацией значительная часть русской интеллигенции стала безрелигиозной, а массовый отход от Православия многих представителей дворянства явился вполне закономерным следствием преклонения перед европейскими идеалами, с началом Первой мировой войны в русском обществе произошло заметное оживление религиозных и национально-патриотических чувств. Многие люди обратились к своим корням, к своей «русскости», которая, в числе прочего, подразумевала и исповедание Православия.
«Великая европейская война открыла собой эпоху повышенной жизнедеятельности человека и человечества… – писал в ту пору князь Евгений Николаевич Трубецкой. – Во время войны все живут с удвоенной силой – и личности, и общественные группы, и целые народы… Теперь, в дни великого огненного испытания, Россия презрела свое богатство и с небывалой силой ощутила ничтожество материального благополучия... Теперь, когда люди массами идут на вольную страсть и добровольная жертва жизнью стала явлением привычным, заботиться об удобстве и комфорте становится прямо постыдным. Пожертвования в пользу раненых и пострадавших от войны текут рекой; люди, отказывающие себе во всем и жертвующие всем своим достоянием, перестали быть редким исключением…» [7; с. 624–625, 634].
С первых же дней войны Святейший Синод Русской Православной Церкви стал вырабатывать целую программу мер, обращенных на нужды Отечества. 20 июля 1914 года был издан особый указ Святейшего Синода, где в числе прочих определений имелись следующие:
«Призвать монастыри, церкви и всю православную паству к пожертвованиям на врачевание раненых и больных воинов и на вспомоществование семействам лиц, призванных на войну…
Призвать монастыри, общины и все духовные учреждения к отводу и приготовлению всех свободных помещений под госпитали для раненых и больных воинов и к содействию поддержания сих госпиталей на все время надобности в них.
Призвать мужские и женские монастыри и общины к немедленному подысканию и подготовлению способных и благонадежных лиц для ухода за ранеными и больными воинами как в самих обителях¸ так и в других местах, по распоряжению управления Красного Креста...
Призвать всех православных людей, без различия звания, положения, возраста и пола, – в настоящий час испытания… бодро идти на защиту Отечества всеми способами и мерами, какими кому предназначено и указано, не щадя по примеру славных своих предков своих сил, достояния и даже жизни…» [5; с. 348–350].
Через циркулярный указ от 30 декабря 1914 года Святейший Синод поручил епархиальным Преосвященным «приложить особые заботы к успешному осуществлению вышеизложенных предложений и донести… какие из вверенных их ведению обителей могли бы заняться этим за счет собственных средств или иных источников».
Здесь необходимо отметить, что еще в декабре 1910 года покровительница Российского общества Красного Креста вдовствующая императрица Мария Феодоровна[1] в соответствии с указом Святейшего Синода «о привлечении монахинь и послушниц к деятельности Красного Креста» поручила членам Главного управления общества начать разработку этого вопроса. При Главном управлении была создана специальная комиссия, куда вошел представитель Ведомства православного исповедания, разработавший проект «привлечения монахинь к деятельности Российского общества Красного Креста» без кардинального нарушения привычного уклада жизни обителей. Было решено организовать курсы подготовки монашествующих по уходу за больными и ранеными в тех женских монастырях, которые имели лечебные заведения. К таковым относились Санкт-Петербургский Воскресенский Новодевичий монастырь, Московская Владычне-Покровская обитель, Красностокский монастырь Гродненской епархии и Киевский Покровский монастырь. Святейший Синод поручил епархиальным епископам распорядиться, чтобы настоятельницы этих обителей оказывали всяческое содействие учреждениям Российского общества Красного Креста в организации курсов сестер. По окончании обучения насельницы обителей должны были выдержать экзамен, и только тогда они получали звание запасной сестры милосердия РОКК. Сестры из монашествующих призывались на службу во время войн и общественных бедствий, однако их не посылали на театр военных действий. Они должны были работать в лечебных заведениях РОКК, ухаживая за больными и ранеными, эвакуированными с фронта. Во время своего служения в качестве сестер милосердия насельницы обителей должны были носить белый апостольник или белую косынку и нагрудный знак с нашитым красным крестом. Списки и учет сестер запаса из монашествующих велись как монастырями, так и Главным управлением Российского общества Красного Креста [6; с. 17].
С самого начала Великой войны многие женские монастыри начали самостоятельную подготовку сестер милосердия. Уже к октябрю 1914 года Петроградский Воскресенский Новодевичий и Московский Покровский монастыри, а также другие иноческие обители подготовили более 140 монахинь и послушниц по уходу за ранеными и откомандировали их для работы в Царскосельскую общину сестер милосердия и в ряд земских и городских лечебных учреждений. Одним из центров помощи раненым и увечным воинам в Москве стала Марфо-Мариинская обитель милосердия, созданная Великой княгиней Елисаветой Феодоровной[2] в 1909 году. Несмотря на то, что Марфо-Мариинская обитель не являлась собственно монастырем, вся жизнь ее была устроена по иноческому чину. Насельницы обители получали посвящение в «крестовые» сестры[3], что же касается самой Елисаветы Феодоровны, то известно, что после 1914 года в Смоленской Зосимовой пустыни она была пострижена в великую схиму настоятелем схиигуменом Германом (Гомзиным; † 1923).
Ввиду ощущавшейся нужды в помещениях для раненых, по распоряжению Ее Императорского Высочества Великой княгини Елисаветы, имевшаяся при обители больница для бедных женщин временно была обращена в лазарет. В этот лазарет, оборудованный на пятьдесят мест, принимались только тяжелораненые офицеры из нижних чинов, для которых необходимо было незамедлительное оперативное лечение. Устроенный за один день, лазарет был открыт 28 августа 1914 года. Августейшая настоятельница сама встречала первых прибывших раненых, лично руководила их переносом и первой помощью в лазарете. Впоследствии за ранеными воинами ухаживали медицинский персонал и сестры Марфо-Мариинской обители.
В том же 1914 году Великой княгиней Елисаветой Феодоровной был создан Комитет по оказанию благотворительной помощи семьям лиц, призванных на войну. В состав комитета вошли один из викарных епископов, московский губернатор, градоначальник, губернский предводитель дворянства, председатель земской управы, управляющий Казенной палатой и другие лица. Комитет имел своей целью «устройство и объединение благотворительной помощи семьям лиц, призванных на время военных действий как из запаса, так и из ополчения, а также оказание помощи семьям убитых и увечных воинов» [9; с. 337].
В годы Великой войны Елисавета Феодоровна почти ежедневно посещала лазареты и госпитали для раненых в Москве и других городах, обходила палаты, беседовала с воинами, раздавала им образки и Евангелия. Только 29 сентября 1914 года 16 лазаретов в Москве, находившиеся под Августейшим покровительством Великой княгини, удостоились ее имени. Известно, что Елисавета Феодоровна посещала раненых и на фронте, снаряжала и отправляла туда санитарные поезда с провизией и лекарствами для бойцов.
В августе 1915 года в Марфо-Мариинской обители милосердия под председательством Великой княгини Елисаветы Феодоровны состоялось совещание настоятельниц московских женских монастырей, на котором обсуждался вопрос о расширении помощи со стороны женских обителей раненым и больным воинам и эвакуированным с театра военных действий женским монастырям. Тогда же по ходатайству Великой княгини Красностокскому женскому монастырю и его училищу, эвакуированным из Красностока в Гродно, а затем в Москву, был предоставлен Государем Императором Николаем II Александрийский Дворец в Нескучном саду [8; с. 280]. При дворце вскоре организовали военный госпиталь, в котором бывшие насельницы Красностокской обители совершали труды сестер милосердия вплоть до его закрытия в 1918 году[4].
Большая часть российских женских монастырей в кратчайшие сроки отозвалась на призывы Святейшего Синода. Можно сказать, что монастыри пережили своеобразную мобилизацию, поскольку быстро должны были включиться в работу по организации приютов, госпиталей и лазаретов, изыскать средства на содержание этих учреждений, активизировать работу по сбору пожертвований.
Ввиду обширности данной темы, приведем здесь лишь некоторые факты, касающиеся деятельности российских женских обителей в годы Великой войны, и затем рассмотрим более подробно участие в этом служении монашествующих Полоцкой епархии: сестер Спасо-Евфросиниевского монастыря, а также начальницы Полоцкого женского епархиального училища игумении Нины (Боянус).
В общей сложности, согласно данным, приведенным в военной газете «Русский инвалид»[5], к 1 ноября 1914 года российские монастыри открыли лазаретов более, чем на 4000 мест. К концу 1915 года всего по стране насчитывалось 198 монастырских лазаретов на 8286 мест.
Так, Петроградским Иоанновским женским монастыремна Карповке был организован лазарет для раненых на 50 мест, здесь же был создан приют для детей-сирот погибших воинов из Галиции.
В сентябре 1914 года лазарет на 50 мест был открыт приКинешемском Успенском женском монастыре. Только в течение первого года существования этого лазарета помощь в нем была оказана 510 военнослужащим; на его содержание было перечислено около 9000 рублей от монастырей епархии и 1260 рублей от Российского общества Красного Креста.
При Костромском Богоявленском Анастасиином монастыре также был организован лазарет, число мест в котором к 1916 году, по ходатайству уполномоченного Красного Креста при Костромском эвакуационном пункте, было увеличено с 35 до 50. Настоятельница Костромского Богоявленского монастыря игумения Сусанна (Мельникова) входила в состав местного отделения Комитета Ее Императорского Высочества Великой княгини Елисаветы Феодоровны по оказанию благотворительной помощи семьям лиц, призванных на войну. Ее попечением в 1914 году при Богоявленском Анастасиином монастыре был открыт приют для 50 девочек из семей нижних чинов. Как правило, в приют принимались дети воинов, по той или иной причине оставшиеся без попечения родственников.
При Брянском Петро-Павловском женском монастыреработало два лазарета, один из которых находился в ведении местного отделения Общества Красного Креста, второй содержался на средства обители и за счет взносов от храмов и монастырей Орловской и Севской епархий. В декабре 1914 года указом Государя Императора монастырскому госпиталю при Брянской Петро-Павловской обители было присвоено наименование «Госпиталь имени Его Высочества князя Олега Константиновича». Корнет Олег Константинович Романов, сын Великого князя Константина Константиновича, окончивший Полоцкий кадетский корпус, погиб от ранения, полученного во время боевых действий, 29 сентября 1914 года.
В Верхотурском Покровском женском монастыре был создан приют для сирот погибших воинов, в котором к 1917 году было 75 детей. Приют находился под Высочайшим покровительством Царственной мученицы Великой княжны Татианы.
Согласно документам, уже в сентябре 1914 года лазарет местного комитета Общества Красного Креста, на 60 мест, был открыт и в Полоцком Спасо-Евфросиниевском женском монастыре, в здании монастырской гостиницы. В качестве одной из сестер милосердия в этом лазарете трудилась насельница обители монахиня Фотина [1; л. 81–82].
В дореволюционных послужных списках Спасо-Евфросиниевского монастыря содержатся также сведения о том, что в 1915–1916 годах семь насельниц обители: рясофорная послушница Вениамина (Черных), рясофорная послушница Нонна (Кулешова), рясофорная послушница Елисавета (Новикова), а также послушницы Анастасия Воронова, Екатерина Макарова, Евдокия Ромасенко и Екатерина Юрцева, – совершали труды сестер милосердия в госпиталях Минска и Витебска.
Как уже упоминалось выше, начальный период Великой войны стал для России временем особенного духовного подъема и патриотического одушевления, и деятельность Русской Православной Церкви приобрела в этот период необычайную широту. Военные госпитали и лазареты организовывались не только при храмах и монастырях, они создавались и во многих духовных учебных заведениях. Так, в Полоцкой епархии уже в первые дни войны госпиталь для раненых был устроен в здании Спасо-Евфросиниевского женского училища, которое с 1905 года возглавляла игумения Нина (Боянус).
Матушка Нина происходила из аристократической семьи, окончила философский факультет Лондонского университета. Получив европейское образование, она в совершенстве владела несколькими иностранными языками. Известно, что игумения Нина состояла в тесном общении со многими выдающимися церковными деятелями той эпохи, такими как священномученик Владимир (Богоявленский), митрополит Серафим (Мещеряков)[6], схиархиепископ Антоний (Абашидзе) и другими. Незадолго до начала войны матушка Нина дважды встречалась и лично беседовала с Великой княгиней Елисаветой Феодоровной, посещавшей Полоцк в 1910 и в 1913 годах.
В качестве сестры милосердия с первых дней войны игумения Нина трудилась не только в госпитале, расположившемся в училищном здании, но и в небольшом лазарете, на 5 кроватей, устроенном ею в собственной квартире в училище и содержавшемся на ее личные средства.
Вот как писала об этом периоде своей жизни сама игумения Нина в одном из писем известному русскому философу В. В. Розанову: «…Вернувшись домой, я попала в водоворот той работы, которая идет под началом Эвакуационных Комиссий. В течение трех недель наше училище было занято временным лазаретом, у которого все оборудование и весь персонал заключался в двух врачах. Пришлось немедленно взяться за дело, удовлетворить нуждам свыше 250 раненых, приходилось делать с врачами до 150 перевязок в день. Потом временный лазарет, ставший бесконечно дорогим, прекратил свое существование, а на его место водворились два военных госпиталя – всего с больными у нас квартируется около 600 человек. Вся жизнь перевернута вверх дном, предполагается открыть занятия только в одном выпускном классе, а в остальных отложить учение до освобождения зданий.
Пишу это для того, чтобы дать Вам представление о том котле, в котором кипит вся моя дружина здесь живущих. Обычный ход занятий и дум нарушен совершенно. Хорошо ли это, дурно ли – не приходится судить, – несешься по течению событий и, пожалуй, рада, что чувствуешь, живешь одними нервами со страной» [10; с. 133–134].
К делам милосердия игумения Нина привлекала и своих воспитанниц. В отчете в Учебный комитет при Святейшем Синоде по деятельности училища во время Первой мировой войны сказано:«…В 1914–1915 уч. г. начальствующие, учащиеся и учащие принимали посильное участие в удовлетворении нужд воинов.
Воспитанницы училища шили и вязали теплые носки (около 200 шт.), изготовляли кисеты с образками, крестиками, конвертами, бумагой, карандашами, табаком и мылом (около 350 шт.), откладывали часть выдаваемого им сахара для передачи больным воинам.
Также принимали участие во всех богослужениях (пели и читали), совершаемых для раненых воинов, находящихся в военном госпитале, помещенном в здании училища» [10; с. 134].
В материальном отношении положение училища в этот период было весьма непростым. Так, например, в училищном здании отсутствовал водопровод, и питьевую воду приходилось носить из колодца. Для всех же остальных хозяйственных нужд вода доставлялась в бочках из реки, что обходилось училищу очень дорого. Содержание одного водовоза и лошади стоило около 200 рублей в год. Не было не только необходимой мебели, учебных пособий, но «временами ни за какие деньги нельзя было достать керосина, сахара, соли. Жизнь шла так, что казалось, нить ее может каждую минуту оборваться» [3; л. 94].
Обер-прокурор Святейшего Синода В. К. Саблер[7] в своем рапорте в Синод от 21 февраля 1915 года писал следующее: «По полученным мною сведениям, г. Полоцк, в котором имеется женское Спасо-Евфросиниевское епархиальное училище, в настоящее время переполнен не только ранеными, но и беженцами с мест, застигнутых военными действиями. Вследствие скученности населения в городе развелись разного рода эпидемические болезни, такие как тиф, оспа и холера. Два случая холеры были даже в здании самого училища, в котором находится теперь воинский лазарет. Что касается воспитанниц означенного училища, помещающихся в настоящее время в здании монастырской гостиницы, то они находятся в самых неблагоприятных… условиях. Вследствие недостатка помещений в здании монастырской гостиницы иногда по 8 воспитанниц должны ютиться в тех [комнатах], которые предназначались монастырем только для 3 богомольцев» [4; л. 14 об.].
Однако вскоре для Полоцка наступили еще более суровые времена, в связи с чем уже в 1915 году военный лазарет при Спасо-Евфросиниевском училище прекратил свое существование.
Немецкие войска приблизились к Полоцку осенью 1915 года, и город оказался в прифронтовом положении. Согласно распоряжению Святейшего Синода, мощи преподобной Евфросинии Полоцкой и сестры обители были эвакуированы в Ростовский Богоявленский Авраамиев монастырь. Что касается Спасо-Евфросиниевского женского училища, то оно также «выехало» в Ростов Великий Ярославской губернии и расположилось на окраине этого города в Варницком Троице-Сергиевом монастыре. Игумения Нина (Боянус) и ее воспитанницы, приведя в порядок жилые помещения и наладив учебные занятия, продолжили на новом месте свое служение. Некоторое время они совершали труды сестер милосердия в Ростовском Крестовоздвиженском госпитале. Сведений о том, что насельницы Полоцкой обители, эвакуированные в Ростов, трудились там в качестве сестер милосердия, не имеется.
Уже в начале 1916 года в результате клеветнического обвинения игумения Нина была отстранена от управления училищем. Незадолго до революции она покинула Ростов.
Многие исследователи, занимавшиеся изучением Первой мировой войны, условно выделяли в ней два периода: 1914 – 1915 и 1916 – 1918 годы. За основу этой периодизации было взято изменение настроений и мировоззрений в русском обществе. И если первый период войны, которую современники называли Великой, был ознаменован особенным духовным подъемом и возрождением церковной жизни, то для второго весьма характерно усиление антицерковных настроений. Уже в 1916 году в Святейший Синод стали поступать тревожные докладные из епархий об упадке веры в народе, о все более распространявшейся агитации под лозунгом:«Нет Бога, долой Церковь!». Революционные настроения начинали проникать и в православную среду. Появились священнослужители, разделявшие идеи марксистов и пропагандировавшие их.
Беспощадное революционное время поставило Православную Церковь – нравственную опору закона – вне закона и обрекло ее на бесправное положение, угнетение и уничтожение. Распоряжениями советской власти были закрыты все духовные учебные заведения, запрещено религиозное образование, прекращены все виды общественного служения Церкви и ее участие в народной и государственной жизни. 23 января (5 февраля по н. ст.) 1918 года большевики издали декрет «Об отделении Церкви от государства и школы от Церкви».
Россия начинала пить горькую чашу очистительных страданий. Тем не менее, и в этих условиях, восходя на Голгофу, Русская Православная Церковь продолжала возвышать свой глас и совершать свое спасительное служение. И русское монашество, в том числе женское, в большинстве своих представителей, смогло достойно понести свой мученический крест и остаться до конца верным своему призванию.
Инокиня Ольга (Быховцева)
Список использованных источников:
1. Список лиц, допущенных к лечению и ухаживанию за больными и ранеными воинами в нижеследующих лазаретах, расположенных в г. Полоцке // НИАБ. – Ф. 1430. – Оп. 1. – Д. 49010.
2. Список находящихся в Витебской губернии лазаретов для больных и раненых воинов // НИАБ. – Ф. 1430. – Оп. 1. – Д. 49556.
3. Отчет Преосвященного Кириона (Садзегелли) в Св. Синод «О состоянии Полоцкой епархии за 1915 год» // РГИА. – Ф. 796. – Оп. 442. – Д. 2722.
4. Рапорт в Святейший Правительствующий Синод Обер-прокурора В. К. Саблера // РГИА. – Ф. 796. – Оп. 200. – Д. 4.
5. Определения Святейшего Синода // Церковные ведомости, издаваемые при Святейшем Правительствующем Синоде: еженедельное издание с прибавлениями. – СПб. – № 30 (26 июля 1914 г.).
6. Оксенюк, Е. В. Деятельность Российского Общества Красного Креста в начале XX века (1903–1914). – М., 2014.
7. Трубецкой, Е. Н. Отечественная война и ее духовный смысл // Смысл жизни / Е. Н. Трубецкой, сост. и отв. ред. О. А. Платонов. – М., 2011.
8. Головкова, Л. А. Свято-Екатерининский мужской монастырь: в 2 кн. – М., 2010. – Кн. 1. Страницы истории. – (Святыни Подмосковья).
9. Летопись жизни и деятельности благоверной княгини Елисаветы Феодоровны, основательницы Марфо-Мариинской обители милосердия, в хронике событий / сост. Л. В. Куликова. – М., 2011.
10. Нина (Боянус), игум. Наши беседы о жизни: жизнеописания, письма, воспоминания. – М., 2004.
11. Белявина, В. Н. Беларусь в годы Первой мировой войны. – Минск, 2013.
12. Филимонов С., прот. Учебник для сестер милосердия. – 2-е изд., исправл. и доп. – СПб., 2007.
13. Григорьев, А. Б. Вера и верность: очерки из истории отношений Русской Православной Церкви и Российской армии. – Жуковский; М., 2005.
[1] Российская императрица Мария Феодоровна (1847–1928), супруга императора Александра III. В 1919 г. она покинула Россию. Скончалась в Дании, в своем загородном замке в Видере. В 2006 г. прах Марии Феодоровны был перезахоронен в Петро-Павловском соборе Санкт-Петербурга.
[2] В 1992 г. Архиерейским Собором Русской Православной Церкви Великая княгиня Елисавета Феодоровна была прославлена в Соборе новомучеников и исповедников Российских.
[3] «Крестовые» сестры приносили обеты послушания, целомудрия и нестяжания, однако без пострижения в монашество. По истечении определенного срока они могли уйти из обители, создать семью и быть свободными от данных прежде обетов.
[4] До эвакуации в Гродно и затем в Москву, с первых же дней войны, Красностокская обитель принимала раненых и больных воинов. Монастырь снабжал военные посты на передовой горячей едой, бельем и лекарствами. В помещениях церковно-учительской и сельскохозяйственной школ при обители был также оборудован госпиталь на 150 мест для раненых.
[5] Газета «Русский инвалид» издавалась в Санкт-Петербурге с 1813 по 1917 г.
[6] С 1902 по 1911 г. – епископ Полоцкий и Витебский.
[7] В. К. Саблер, Обер-прокурор Святейшего Синода с 1911 по 1915 г.
%20.jpg)
.jpg)
.jpg)