Документы прошлого...
"...Я была арестована 16 февраля 1942 г. во время Ленинградской блокады..."
в КПК при ЦК КПСС
16.09.1957
Товарищу ШВЕРНИКУ
Я была арестована 16 февраля 1942 г. во время Ленинградской блокады по делу группы ученых ЛГУ и ЛЭТИ, якобы занимавшейся контрреволюционной деятельностью. В настоящее время я реабилитирована и дело прекращено за отсутствием состава преступления.
Ранним утром страшного февраля 1942 года под предлогом проверки паспортов явились в квартиру какие-то люди и предъявили мне ордер на обыск и арест. Обыск произвели поспешно и, спрятав драгоценный в те дни кофе и остатки сахара в портфель, увезли меня в тюрьму.
Началось следствие, превратившееся в пытку, как только мое дело было передано следователям Рябову и Кружкову. Мои показания на себя и других лиц были вырваны страшной жестокостью следствия, усугублявшейся еще тем, что эти методы применялись к человеку, измученному блокадой, голодом, находящемуся в состоянии тяжелейшей формы дистрофии. Оскорбления, побои, выстаивание целыми ночами на распухших от голода ногах, лишение сна, холод в камере и что, может быть, для голодного маньяка было страшнее всего — лишение миски супа вынудили подписывать протоколы и давать показания, где каждое слово было извращено следователями, переведено на их «особый язык», которым они заменили обычный, человеческий. В течение шести месяцев из меня изготовляли государственного преступника по заранее заготовленному плану, причем без всякого стеснения, издевались и потирали руки по поводу всякого вырванного из горла «признания». Следователи присутствовали на суде и, боясь больше смерти повторения мучений следствия, я, предупрежденная ими заранее, повторяла заученные слова о якобы совершенных мною преступлениях.
Таким образом, был вынесен смертный приговор, замененный затем 10-ю годами исправительно-трудовых лагерей, которые я полностью отбыла и еще 3 года «вечного» поселения в Коми АССР.
Н. Постоева
РГАСПИ. Ф. 589. Оп. 3. Д. 6726. Т. 3. Л. 139–139 об. Подлинник. Автограф.
Постоева Наталья Ивановна (1905–1989) — профессор математики, астроном. Арестована 16 февраля 1942 г. Осуждена к ВМН. Приговор заменен на 10 лет ИТЛ. Срок отбывала в Инталаге. Реабилитирована в 1955 г. После реабилитации жила и преподавала в Ленинграде.
>>>>>>>>>>>>>>>>>>>>>>>>>>>>>>>>>>>>>>>>>>>>>>>>>>>>>>>>>>>>>>>>>>>>>>>>>>>>>>>>
20.09.1957
Члену Президиума ЦК КПСС тов. Н.М. Швернику
Доктор технических наук
Профессор ЛЭТИ им. В.И. Ленина
Владимир Андреевич Тимофеев
....Все же, как ни тяжело мне через 15 лет восстанавливать в своей памяти и воображении то, что я всеми силами воли старался и стараюсь забыть (т.к. не знаю, как для других, но для меня ясно, что продолжать работать и даже просто жить, возможно только при отсутствии воспоминаний о тринадцати годах заключения и ссылки, да и первых месяцах после реабилитации) — если это необходимо для Родины и Партии, я принужден пересилить себя и еще раз попытаться восстановить в памяти это тяжелое прошлое.
К моменту моего ареста 9 марта 1942 года, т.е. на седьмом месяце блокады, я был истощен и измучен и физически, и морально (я весил тогда 42 кг вместо 90, что при моем росте является уже смертельной потерей веса по индексу Бушара) и, кроме того, в этот день отвез в морг труп своей матери, скончавшейся в моем кабинете от голода, и потому, откровенно говоря, ожидал смерти, но не таким, конечно, путем.
Первое, с моей точки зрения, нарушение законности, которое, как оказалось, возымело тогда большое влияние на меня в процессе предварительного следствия, заключалось в том, что сотрудники НКВД после обыска всей моей квартиры, продолжавшегося с 17 до 24 часов, опечатали не только мой кабинет, но и пустую спальню, где лежали последние дрова, так что жена моя и двое маленьких детей (сын 8 лет и дочь 4 лет) остались без доступа к топливу.
Через 15–20 минут по доставлении меня во внутреннюю тюрьму НКВД (ул. Воинова) я был вызван еще из бокса на первый допрос к следователю Михаилу Филатовичу Рябову (около половины второго утра), и с этого момента начались непрерывные допросы, т.е. вызовы иногда доходили до 14 раз в ночь. При этом днем спать нельзя было даже сидя, т.к. дежурный через волчек2 примерно через пять-десять минут, а иногда и чаще, следил внимательно за внутренностью камеры и состоянием заключенного. При этом допросы в первый период следствия велись стоя, причем площадная ругань, крик и угрозы (не только по моему адресу, но и по отношению моей семьи и детей) перемежались с засыпанием следователя за столом, а я должен был продолжать стоять. Наибольшая стойка продолжалась свыше 7 часов.
Применялся днем, например, и такой прием: после такого допроса сам М.Ф. Рябов заводил меня в «чужую» пустую и притом холодную камеру, где и койка, и сидение перед столиком были примкнуты к стене так, что сидеть было не на чем и, кроме того, делалось это всегда в момент раздачи пищи или хлеба по камерам, так что по возвращении в камеру было чрезвычайно трудно, а иногда и невозможно получить следуемое. Вернее, это зависело уже от добросердечия корпусного надзирателя, среди которых попадались иногда и порядочные люди. Справедливость требует указать, что прямого «физического воздействия» (как это именовалось на своеобразном техническом языке следственного персонала того времени) — т.е., говоря попросту, избиения, ко мне применено не было, хотя подготовка к этому имела место в иные моменты: замахивание кулаком, хождение вокруг меня с угрожающими жестами и т.п. Но не могу скрыть, с другой стороны, что при проходе по этому громадному зданию, я слышал из-за дверей следственных кабинетов, а иногда и камер, кроме выкриков следователей (их всегда можно было узнать), и заглушенные стоны...
Доктор технических наук
Профессор В. Тимофеев
РГАСПИ. Ф. 589. Оп. 3. Д. 6726. Т. 3. Л. 99–105. Подлинник. Автограф.
Тимофеев Владимир Андреевич — доктор технических наук, профессор Ленинградского электротехнического института, заведующий кафедрой автоматики и телемеханики. Арестован в марте 1942 г. 25 апреля приговорен к расстрелу, замененному 10 годами ИТЛ. Реабилитирован в 1955 г.