Очерки современной церковной психологии
...они убеждены, что к ним плохо относятся, причем именно из-за их правдолюбия. “Я все говорю в глаза, не лукавлю, как некоторые”...
А.С.Бочаров,А.В.Чернышев. Очерки современной церковной психологии."Свет православия" 2004г.(отрывок)
[е] - eТеперь перейдем к личностям с застревающей, или параноидальной акцентуацией. Многие авторы в своих классификациях выделяли эту акцентуацию (или психопатию). Мы находим ее у К.Леонгарда, Д.Шапиро, православного психотерапевта С.А. Белорусова , а также в известной классификации П.Б. Ганнушкина. А.Е. Личко, описывая типы конституциональных психопатий и акцентуаций характера у подростков, не выделяет этот тип по той причине, что раскрывается он после 30 лет, в период полной социальной зрелости .
Черты человека с застревающей акцентуацией гораздо более патологичны, чем с какой-либо другой. Эти люди почти во всех своих действиях и мыслях несут отпечаток глубокой душевной дисгармонии. Проявлений параноидного стиля выделено достаточно много. Это всевозможные сверхценные увлечения, доминирующие и сверхценные идеи, патологические страхи, кверулянтство (страсть к письменным жалобам и доносам), подозрительность, бредовые расстройства (ревности, величия), вплоть до галлюцинаций (чаще при параноидной форме шизофрении).
Естественно, есть люди не со столь зримыми отклонениями. У них личностные аномалии могут проявляться так: ригидность – подозрительность – догматичность. И чаще всего, говоря о застревающих личностях, мы вспоминаем об их подозрительности, поскольку эта черта порой определяет весь их внутренний облик. В основе подозрительности лежит какой-либо страх: обмана, супружеской измены, унижения, болезни, утраты, дисморфофобия . Подозрительное мышление всегда оказывается очень ригидным, негибким. Если начальник застревает на подозрении своих сотрудников в обмане, он в любой ситуации будет видеть попытку составить заговор. Если человек имеет какой-либо физический недостаток, на этой почве может развиваться очень болезненное состояние – дисморфофобия. “Все вокруг смеются над моей внешностью. Когда я иду на рынок за покупками, все только и смотрят на меня, улыбаются и перешептываются”. Подозрительный человек “смотрит на мир с устойчивым предубеждением, постоянно занимаясь поисками подтверждений своих подозрений». Никто не отрицает, что на рынке люди переговариваются и порой смеются. Но подозрительность и напряженное ожидание насмешек приводят к неправильной интерпретации действительно существующих фактов.
“Сравнительно медленный темп психической деятельности сближает педантичных (навязчивых – авт.) с застревающими (параноидальными) личностями. Но у последних медлительность касается, в основном, застревания на эмоциональных переживаниях эгоистического характера, когда затрагиваются личные интересы и самолюбие данного объекта”.
Люди этого типа довольно колоритны как в светской, так и в церковной жизни. Но если взглянуть глубже и выделить главное, то, что определяет их душевный облик, то мы замечаем такую черту, как длительное существование всех переживаний (аффектов), особенно греховных (по типу застревания).
У любого человека может возникнуть гнев, но аффект спадает и гнев проходит. Страх утихает, приступ самолюбия может смениться раскаянием. У застревающих личностей обида может жить в душе бесконечно долго. Человек вспоминает ее обстоятельства, все детали, истолковывая их в свою пользу. Чувство обиды и жажда отмщения не всегда выходят наружу и воплощаются в действиях и словах. Это зависит от развития человека, его культурного и духовного уровня. Но могут пройти годы, и чувство обиды не гаснет, а это уже называется злопамятностью. Порой эти люди выглядят нелепо, когда начинают ворошить прошлое, призывать к ответу, когда уже никто не помнит обстоятельств события.
При такой злопамятности их впечатлительность и обидчивость также довольно велики. Часто они сами сетуют на то, что обижаются по пустякам. А те, у кого понятия о духовной жизни совсем не развиты, порой с гордостью заявляют: “Да, я такой, я очень обидчив”.
Из свойств личности у них более всего развито волевое начало. Даже при наличии среднего уровня интеллекта застревающие личности способны добиваться продвижения по службе, если только их не выгонят совсем за частые конфликты и неуживчивость. “Типичный начальник” – говорят обычно про такого человека: въедливый, своенравный, волевой, с множеством идей, все подмечающий, недоверчивый.
Эгоистическим влечениям и аффектам застревающих личностей присуща особая сила . Когда затронуты их интересы, они могут помнить обиду долгое время. Чаще всего они весьма честолюбивы, требуют от всех окружающих выполнения “долга”. В приходской жизни такой человек выделяется навязчивыми приставаниями ко всем и вся с желанием переделать и исправить их, добиться справедливости. Они любят, не разбирая лиц и обстоятельств, биться “за правду”, защищать несправедливо, на их взгляд, обиженного.
В Церкви им принадлежит решающая роль в борьбе со всевозможными периферийными явлениями духовной жизни. Они способны изжить свою жертву из общины.
Если им не хватает интеллекта, могут стать “волевым центром” какой-либо секты. Именно пара-нойяльным личностям чаще всего приходят в голову сверхценные идеи вроде борьбы с засильем жидомасонов в России или поскромнее – война со старушками, поющими на клиросе “не по уставу”.
Как видим, это типичные волевые экстраверты – их неуемная энергия направлена вовне. Их главным недостатком является неумение заглядывать в свое сердце, нежелание во всех трудных и конфликтных ситуациях, в которые они попадают, брать хотя бы часть вины на себя. Они твердо убеждены, что им “недодали любви” , почета, внимания, недооценили. И все, чего у них нет, они хотят взять извне, силой, вместо того чтобы воспитать в своем сердце. Им приходится по душе утверждение, что “Царство небесное силой берется” (Мф. 11, 12), но применяют они его неверно.
Вся их бурная деятельность, естественно, не вызывает восторга у окружающих, их сурово “смиряют” или тактично осаживают. Впрочем, при их степени чувствительности к обидам, это практически одно и то же.
В связи с этим они убеждены, что к ним плохо относятся, причем именно из-за их правдолюбия. “Я все говорю в глаза, не лукавлю, как некоторые”, – с жаром доказывает нам один активист “боя с тенью”.
“А что это всё? Какова его ценность?” – уточняем мы. “Речь идет о нашем спасении!” – следует ответ. Да, это такой козырь, что крыть нечем, и мы умолкаем. В связи с тем, что им трудно общаться с людьми, а также из-за частых насмешек над их негибкостью, в них быстро формируется подозрительность. Она основана именно на общем недостатке доверия к людям .
Во всех источниках, описывающих застревающих личностей, указан типичный образ ревнивого мужа. Но в практике приходской жизни это может выглядеть как ревность к старцу, духовному отцу, в связи с тем, что он “изменяет” нашему ревнивцу с другими прихожанами. “Что он так долго ее исповедует? А с этим-то как внимательно беседовал! А на меня сегодня и не взглянул!” Из-за склонности к аффектам их настроение колеблется между напряженным разочарованием и надеждой.
Такой человек может отравить жизнь целого прихода, доводя священника чуть ли не до инфаркта.
По этому поводу вспоминается одна активная прихожанка, всеми возможными средствами боровшаяся за место рядом с батюшкой. При ревности эмоции достигают особого накала, причем развиваются сразу на обоих полюсах: любовь и ненависть. Потому-то наша героиня досаждала пастырю доносами, интригами, клеветой, ставя его в трудные ситуации, только бы он уделил ей хоть немножечко внимания.
Ревность – не единственное сверхценное образование, характерное для параноидального типа. Нам самим пришлось тесно общаться с несколькими застревающими личностями, в том числе с одной “глубоко правдивой”, по ее собственному определению, особой. Ее параноическая настроенность вылилась в жестокую борьбу за “правду” с администрацией учреждения, в котором она работала. Она извергала бесчисленное число жалоб, облекая их в письменную форму и рассылая по самым высоким и “компетентным” инстанциям. В качестве доказательств вины обвиняемых эти объемистые опусы содержали много цитат из Библии, хотя направлялись в сугубо светские организации.
В быту мы часто встречаем людей несговорчивых, упрямых. Цепляясь за мелочи, они никак не хотят идти на уступки, на сближение точек зрения, даже если всё говорит против них. Последним их аргументом будет: “Я так хочу – и все!” или “Право имею!” В православной семье муж с такими чертами никогда не уступит в споре, через слово цитируя: “Жена да убоится мужа своего!”
Часто эти люди склонны застревать на страхах. Страх вообще является доминирующим в сознании наших современников чувством.
Православный человек воспитывает в себе открытый взгляд на все происходящее. Мы не способны отразить окружающие нас явления и события объективно, поскольку смотрим на них сквозь призму своего “я” . Застревающая личность ставит между собой и миром призму своих страхов, и смотрит через нее очень подозрительно и въедливо. Православный человек должен воспринимать мир через молитву (покаянную, благодарственную, просительную, славословную). На самом деле застревающую личность волнует не столько сам факт, скажем, насмешек (как при синдроме дисморфофобии), сколько неопределенность, рождающая напряженное ожидание.
В книге преп. Иоанна Кассиана “О гордости” нарисован портрет человека, в котором возобладала указанная страсть, в результате чего, судя по описанию, он пришел в прямо-таки параноидальное состояние. Когда такому человеку говорят что-либо о духовной жизни, он, “занятый своими подозрениями, ловит, перенимает не то, что надобно бы принять к своему преуспеянию, но озабоченным умом изыскивает причины, почему-то или иное сказано, или с тайным смущением сердца придумывает, что можно бы возразить им”. Более того, этот слушатель “подозревает, что все сказано против него” . А из-за этого он ожесточается, впадает в гнев, ищет отмщения. Именно неукротимая гордость толкает параноидальных личностей на авансцену жизни, в том числе и приходской. Именно гордость заставляет их вести затяжные войны с “неугодными”, прикрываясь знаменем правды, или же делаться учителями для многих (ср. 1 Тим. 1, 7; Иак. 3, 1).
Попав в затруднительные обстоятельства, мы все можем испытывать страх, неуверенность, растерянность. Молитва гармонизирует наши отношения с миром, водворяет спокойствие в душе; без нее невозможен духовный рост. У застревающих личностей особое отношение к молитве. Внимание сфокусировано на том, какую молитву и сколько раз прочесть, а не на искренности и глубине сердечного вопля к Богу. Ритуал помогает успокоиться, ощутить себя на твердой почве, он играет роль спасательного круга, поскольку ригидная психика параноидной личности камнем идет ко дну в любых необычных для нее условиях.
К любому доброму делу такой человек тщательно готовится, продумывая детали, и обязательно выполнит его, если все пойдет по плану. Но если неожиданно изменятся обстоятельства, он может просто не успеть перестроиться.
Верующий человек всегда памятует о наличии Промысла Божия, ведущего ко спасению, и стремится согласовывать свои действия с волей Господа. В случае же с застревающей личностью, которой сделать добро помешали непредвиденные обстоятельства, можно легко заметить упование не на Бога и желание исполнить Его волю, а на свои собственные силы.
Между умом такого человека и всяким событием или вещью становится плотной стеной его негибкая воля. Она может быть направлена в сторону добра, как это кажется самому человеку, но слишком уж она прямолинейна. И, конечно, здесь нет даже намека на вслушивание в “глас хлада тонка” (3 Цар. 19, 12), возвещающий волю Божию. В результате человек поступает по своему желанию, причиняя боль окружающим.
Свт. Феофан Затворник, основываясь на учении афонского старца Никодима, указывает, что “когда подлежат нам духовные дела, мы тотчас вожделеваем их и устремляемся к ним; однакож не как движимые волею Божией, или не с тою одною целию, чтоб угодить Богу, но ради того утешения и обрадования, которое порождается в нас, когда вожделеваем и ищем того, чего хощет от нас Бог: каковая прелесть бывает тем скрытнее и утаеннее, чем выше само по себе и духовнее то, чего вожделеваем”.
Все мы склонны путать свои желания с волей Божией. Однако застревающие личности намного более настойчивы в достижении выбранных целей и с большим трудом сворачивают с намеченного, порой неверного пути. Они не понимают, “что не должно довольствоваться тем одним, чтоб желать, чего хощет Бог, но надлежит еще желать сего, как, когда, почему и для чего хощет того Он” . Порой им очень трудно применяться к обстоятельствам. Поэтому они часто испытывают разочарование и страх (феномен фрустрации) от того, что мир не таков, каким они себе это представляли. Допустим, приготовившись выйти на большую арену и что-то громко прокричать, наш герой неожиданно попадает в маленькую комнату. Впадая в паническое состояние, он не успевает перестроиться и начинает громко выкрикивать, как запрограммировал себя заранее.
Все, что есть в человеке, все его душевные качества должны преобразиться, подчиняясь “единому на потребу” (ср. Лк. 10, 42) – достижению спасения. Если в душе есть страх, то он должен быть страхом оскорбить Бога. Гнев должен быть праведным, и прежде всего обращенным на самого себя за нарушение заповедей.
Личность параноидального типа во всех обстоятельствах ищет подтверждения своих странных подозрений. При этом игнорируются очевидные факты, зато подыскиваются “годящиеся в дело” малозначимые детали.
В словах священника, сказанных на проповеди, такие люди «находят намек на себя, но, в отличии от обычного человека рассматривают «намек» не как призыв к исправлению, а как желание духовника причинить боль, обиду, рану. Доверие к пастырю у них постоянно под угрозой».
Сюда же можно отнести «пожилых церковных людей, болезненно реагирующих на то, что «их место» в храме занято, на неприветливость (часто кажущуюся) настоятеля или старосты, в чем видится попытка их «выжить»; чужая сумка, поставленная на “их место”, – намек на то, что им уже давно «пора убираться отсюда». Они болезненно «замечают», что их не оценили по достоинству, их благие намерения не поддержали, их не выслушали, не поняли… Но характерным отличием этой категории пасомых от других, проявляющих реакции обиды, является то, что кажущееся ущемление их достоинства вызывает в них не столько расстройство, уныние, печаль, сколько гнев, злость, желание мщения.
В качестве практического совета в общении с таковыми, как пастырю, так и обычному человеку можно настоятельно рекомендовать не вникать глубоко в слова и рассуждения этих больных при общении с ними. Вслушиваться в параноидальный бред не только бессмысленно, но и небезопасно» .
Интересно, что при всем этом параноидальные личности не фантазируют и не до-мысливают ситуацию, а лишь извращенно истолковывают реально существующие факты и детали. Кстати, в поиске деталей они не имеют себе равных. Застревающий же тип не склонен к выдумкам и фантазиям. Он лишь выхватывает из общей мозаики мира отдельные фрагменты.
Известно, что в Древнем мире существовали сочинители, составляющие целые произведения из строк поэм Гомера, произвольно выхватывая и переставляя их. По сути это психология сектантства: вырвать из Священного Писания или церковного учения какой-либо фрагмент и акцентуировать его.
Приведем жизненный пример.
Пожилая женщина, седьмой год усердно посещающая занятия в Духовном Училище, попала на лекции по Истории Русской Церкви к новому преподавателю. Сразу стало заметно, что она как-то необычно внимательно слушает, записывает буквально все сказанное, придираясь к мелочам и во всем выискивая ереси. Однажды, услышав что-то уж совсем неприемлемое для себя, она не выдержала и начала конфликт с “противником”, считая себя борцом за чистоту Православия. По этому поводу она написала докладную инспектору училища и сделала отповедь самому “виновнику”, в том числе в письменной форме (склонность к сутяжничеству!). Никаких фактов, подтверждающих неправославие преподавателя, жалобщица отыскать не смогла. Да и руководство, в отличие от нашей жалобщицы, почему-то не считало клеветой на Церковь существование на Руси ересей и сект. После того как инспектор, разобравшись в ситуации, посоветовал преподавателю не обращать на нее внимания, она написала новую жалобу, на этот раз архиерею (застревание). Стоит отметить, что эта “студентка” до сих пор стоит на страже чистоты православного учения в Духовном Училище, конфликтуя со многими преподавателями, в том числе имеющими священный сан.
Налицо типичная черта подозрительного мышления – избирательность, направленность внимания, сопровождаемое значительным волевым импульсом. Действительно, свет прожектора всегда несет большой заряд направленной энергии. Однако объективную информацию о происходящем в непроглядной тьме только с помощью этого луча получить очень сложно: слишком уж много зависит от того, на что в данный момент направлен луч. Поэтому параноидальные личности фактически неспособны классифицировать и обобщать материал.
Один студент того же Духовного училища, зайдя в преподавательскую, сразу “заметил” в шкафу среди сотни самых разных книг “еретическое”, на его взгляд, издание… Что и говорить, весьма необычная внимательность!
Попав в ситуацию опасности, гармоничная личность легко переключает внимание с обозрения общей картины на изучение мелких деталей. Полученные путем тщательного изучения данные свободно включаются в общий контекст, формируя целостную картину явления со всеми его особенностями. После выхода из трудной ситуации внимание переключается на другие предметы. Для параноидального типа характерна повышенная активность, чрезмерно сфокусированное на избранных фрагментах внимание. Их модель познания мира можно назвать ригидно-фрагментарной. Ее порой сравнивают с сознанием переутомленного солдата, стоящего на посту. Из-за длительного волевого перенапряжения и утомления зрения он способен открыть стрельбу по теням. И если, придя в Православие, такой человек не пойдет путем глу-бинного изменения себя, смирения и покаяния, то поддерживаемая страстями воля непре-менно направит его на борьбу с призраками .
Простота и ясность – непременные качества духовно зрелого человека. “Где просто, так ангелов со сто, а где мудрено, там ни одного”, – говорил преп. Амвросий Оптинский. Теряя простоту, застревающие личности искажают пропорции мира и при этом теряют присущие ему цвет и аромат ..
Любая греховная страсть способна развиваться не только в форме усиления, но и в виде дифференциации. Страсть не существует в душе сама по себе, страстей всегда много, но доминирует одна или две из них, определяя внутренний мир человека и его поведение. Дифференциация – возникновение новых, нетипичных доселе патологически-страстных реакций на внутренние и внешние обстоятельства.
Параноидальный человек менее других подвержен такой дифференциации в силу уже указанных причин: мощного волевого начала, крайней ригидности эгоистических аффектов и значительной выраженности патологических черт личности.
I.Schumuker в книге “Религия и психическое здоровье” отмечает, что “Вера, придавая смысл существованию, уменьшает экзистенциальную тревогу”, а фундаментализм, догматизм и авторитарность могут представлять угрозу осмыслению абсолютных ценностей .
Умение соизмерять свою ревность о доброделании с ситуацией оптинские старцы считали искусством. Они говорили: “Искусство половина святости”. Видя чьи-либо ошибки от чрезмерного “старания”, преп. Макарий Оптинский говорил: “Свят, да неискусен”, “потому что неискусство, при неуместной ревности, часто может производить бестолковой путаницы не менее самого греха” .