Архиепископ Афанасий (Мартос): Болеем ли мы вопросом о судьбе Церкви
Пусть кто-либо не подумает, что тема о Церкви праздная, не заслуживающая внимания рядового мирянина. Неправильно предоставлять этот вопрос одним только богословам да архиереям. Грешно прикрываться пословицей, что “моя хата с краю и я ничего не знаю”. Эта тема должна живо интересовать всех русских, кто в Бога верует и считает себя православным.
Вопрос о Церкви очень важный, особенно при наличии расколов и юрисдикционных распрей. Ведь учение о Церкви есть основной догмат святого Православия, неотменное правило веры православной. Девятый член Символа веры читается так: “Верую… во единую Святую, Соборную и Апостольскую Церковь.” Этот символ составлен на Первом и Втором Вселенских Соборах и Называется Никео-Цареградским. Он включён в состав нашего Богослужения и торжественно воспевается за каждой Божественной литургией, а также читается на других церковных службах. Символ веры – душа Православной Церкви, основание её веры. Шестой Вселенский Собор предаёт анафеме каждого, кто изменит его. Поэтому Православная Церковь уже более 1500 лет тщательно оберегает его, как зеницу ока, как величайшую святыню, не допуская ни малейшего изменения или повреждения. Многие наилучшие сыны Церкви тяжело боролись за этот Символ веры и отдавали жизнь свою за него. Они знали, что без Никео-Цареградского Символа веры нет Православия, малейшее нарушение его есть ересь.
Наше общество интересуется ещё более или менее вопросами веры в Бога вообще, хранит веру во Христа Спасителя, соблюдает установления, таинства и обряды церковные, но к вопросу о Церкви равнодушно. Сильнее это заметно среди образованных классов, включая иногда и духовенство, даже некоторых архиереев. Среди них вопрос Церкви, т. е. о важности этого догмата, о спасительности его для каждого из нас, в особенности теперь, когда угроза нависла над нами со всех сторон, никем не принимается близко к сердцу.
Когда в Русском зарубежье пошли церковные расколы и образовались так называемые юрисдикции, то все стали изощряться в пустословной защите той или иной юрисдикции, но серьёзной трактовки вопроса о Церкви не было. Живо заспорили об юрисдикциях не только архиереи, которые непосредственно в них были заинтересованы, но даже и миряне с титулами и без оных. Не умели даже правильно перекреститься, но с жаром и ожесточением заговорили о церковных расколах, доказывая какой архиерей прав, а какой виноват. Этот спор в сущности подливал масло в таинственную машину, которая дробила на части единство Русской Зарубежной Церкви, ослабляя её силу и жизнедеятельность. Вместо того, чтобы использовать все творческие силы для блага Церкви, для углубления знания о ней, для развития церковной благотворительности среди эмигрантской бедноты, способные люди теряли время и энергию на пустые юрисдикционные споры. Последствия этого спора получались плохие: многие уходили из Церкви, друзья рассорились, семьи раскололись. Выиграли на этом враги Православия, пожиная плоды посеянных ими семян церковной смуты.
Посмотрите, что сделали с Русской Церковью за последние 40 лет! – Разорвали её на мелкие части. Это раздирание началось ещё на Родине, а успешно закончилось в эмиграции. В начале создали раскол украинские сепаратисты по политическим мотивам, а вслед за ними пошли сами русские, образовав обновленчество, живоцерковничество и всякие юрисдикции. В эмиграции процесс разложения пошёл дальше. Украинцы перессорились между собой и разделились на партии, а каждая партия объявила свою церковную автокефалию. Ныне таких автокефалий у них существует уже шесть, а именно: УАПЦ митрополита Илариона Огнейко, УАПЦ архиепископа Григория Огийчука, УАПЦ митрополита Никанора Абрамовича, УАПЦ митрополита Ивана Теодоровича, УАПЦ архиепископа Игоря Губы и УАПЦ архиепископа Богдана Шпильки (карпаторосса). Первые пять автокефалий состоят преимущественно из сынов Русской Православной Церкви по рождению и воспитанию.
Плохие примеры всегда заразительны. Украинские самочинные автокефалии пришлись по вкусу белорусским националистам, которые объявили свою автокефалию при помощи украинских архиереев и католиков, поставив во главе украинского архиепископа Сергея Охотенко. Другая часть белорусов ушла под омофор Константинопольского Патриарха, надеясь получить от него автокефалию для Белорусской Православной Церкви. Независимо от украинских и белорусских сепаратистов русские национальные круги в эмиграции не устояли в своём церковном единстве и раскололись на четыре юрисдикции, известные под названием: Русская Зарубежная Церковь, Северо-Американская Митрополия, Западно-Европейский Экзархат Вселенского Патриарха и Московская Патриархия. Между этими юрисдикциями нет ни молитвенного общения, ни дружественных отношений: одна другую исключает, одна другую не признаёт.
Что же получается от всех этих расколов, юрисдикций, автокефалий и прочих церковных образований? Результаты очень печальные для Православия. Возьмём пример. После коммунистического переворота в России эмигрировало заграницу более 135000 белых русских воинов и гражданских лиц. Принимая во внимание натуральный прирост, за 40 лет существования эмиграции, число это должно было утроиться, т. е. увеличиться до 405000 человек. Смертность здесь учтена. Однако действительное положение этого вопроса показывает не увеличение, а катастрофическое уменьшение указанных цифр. Если бы не прилив полумиллионной массы новой российской эмиграции во вторую Мировую войну, то от старой эмиграции осталось бы совершенно ничтожное число: старики умерли, а молодые денационализировались, став французами, англичанами, итальянцами и прочими, в зависимости от того, к какой стране они приросли корнями. Россия и русский народ стали для них уже чужими названиями. Вместе с русскостью они потеряли и веру своих родителей, своих предков – веру православную, сделавшись в религиозном отношении просто никто: оторвались от земли, а неба не достали.
Нет правила без исключений. Честь и слава тем молодым русским людям, которые остались русскими и православными, несмотря на их не русское воспитание и образование. И мы думаем, что таких есть много, но в данном случае у нас идёт речь о большинстве, уже потерянном для русскости и Православия. По-видимому, такая же доля ждёт и новую или вторую эмиграцию в её грядущем поколении. Зловещие признаки этого уже есть во всех странах русского рассеяния. Печально то, что процессы денационализации и отхода от Православия происходят при попустительстве родителей и при равнодушии духовенства и разных общественных организаций эмигрантов, которые много бесплодного говорят о политике, а о молодом своём поколении с национальной точки зрения не заботятся, делая вид, что это их не касается. Не проявляют интереса и к судьбе родной Церкви заграницей, к которой принадлежат искренним исповеданием Православия или только формальным к ней отношением. Много жертвуют денег и даже некоторые труды на построение своих храмов на чужбине, но не болеют вопросом, кто будет молиться в них, когда молодое поколение растёт вне Церкви. Созидая вещественные храмы нужно заботиться также и о невещественных храмах, – о душах детей, о воспитании их в любви и преданности родной Православной Церкви. Если дети, став взрослыми, сохранят Православие, то останутся и русскими. Хорошие примеры родителей и взрослых благотворно влияют на детей. Но нужно эти примеры дать. Об этом мало заботятся. У нерелигиозных родителей вырастают нерелигиозные дети. В редких случаях бывает наоборот. Трудно требовать от детей ежедневной молитвы или знания наизусть молитв, когда родители их сами не знают и никогда дома Богу не молятся, а если некоторые идут в церковь, то без своих детей.
Перед каждым из нас должен стоять всегда вопрос о Церкви, особенно при наличии церковных разделений и юрисдикций. Было бы большим заблуждением утешать себя тем, что довольно, мол, веровать во Христа Спасителя, ходить в церковь, причащаться, а не всё ли равно в какой? Вера везде одна, службы одни, учение в общем одно: зачем эти деления? Если же они появились, то это дело архиереев, митрополитов и священников, а нас, мирян, это не касается. Но так рассуждать может только церковно-безграмотный человек, который не знает учения Церкви и знать его не может. Во всяком случае такое его рассуждение ошибочно и неумно. Церковное разделение есть раскол и повреждённое Православие, а мы должны исповедовать чистое Православие и принадлежать к единой Святой, Соборной и Апостольской Церкви, как сказано в Символе Православной веры. Русская Православная Зарубежная Церковь есть часть этой Церкви. Церковные разделения заграницей существуют по вине и при активной поддержке усердных не по разуму мирян, которые считая себя православными, не уважают и не признают священных канонов, без коих нет Православия и Церкви. Личная симпатия к своему батюшке ставится выше священных канонов Церкви. Есть и такие, которым разделения и разные юрисдикции в церковной жизни просто нравятся, и они их сознательно поддерживают.
С православно-религиозной точки зрения раскол в Церкви есть величайший грех. Святой священномученик Киприан Карфагенский, святой Иоанн Златоуст и святой Оптат Мелевитский говорят, что, “раскольник аще будет замучен за Христа и прольёт свою кровь, то и кровь его не омоет сего греха.” Но от мирян трудно требовать большой ответственности за церковные разделения, если сами духовные лица несерьёзно относятся к этому вопросу. Например, одного парижского протоиерея спросили в шутливой форме: “Ну вот, Вас сначала запретила Московская Патриархия, потом митрополит Антоний, теперь Вы подчинились грекам. А что, если запретит Вас и Константинопольский Патриарх?” – Протоиерей, не задумываясь, шутливо ответил: “Э.. ! Одним запрещением больше, одним меньше: не всё ли равно?” А в интимной беседе с другим епископом, протоиерей сказал: “Конечно, мы сознаём, что канонически не правы. Но что же делать, если паства наша не в состоянии идти за нами? Нужно приспосабливаться к ней.” Этот протоиерей хотя бы сознавал свою неправоту, а ведь другие и этого не делали, но наоборот, старались оправдать канонические расколы в Церкви. В этом и лежит трагизм положения. Следует признать, что основная причина церковных расколов и беззаконий в церковной жизни была и есть нецерковность большой части духовенства и интеллигентных мирян. Вместо церковности, т. е. подчинения Церкви и ее канонам, руководителями обладало сильное желание управлять ею, каждый подчинялся собственному уму, обычному мирскому рационализму, а этот путь всегда был источником ересей и расколов. Вот этот недостаток современного общества: отсутствие интереса к Церкви, не в смысле посещения Богослужений, а в смысле не желания изучить её сущность, её канонический и догматический устрой.
Нецерковность приучает смотреть на Церковь, как на обычное мирское общество, которое можно организовать по своему усмотрению, приспосабливаясь к местным условиям и данной обстановке. Такие взгляды приносят большой вред Церкви. В частном разговоре каждый русский назовёт себя непременно православным. И такое заявление весьма похвально, ибо оно свидетельствует о принадлежности его к Православной Русской Церкви. Таковыми считают себя также и все русские других юрисдикций. По учению Слова Божия, единство веры и Церкви должно объединять всех в союзе мира и любви. Святой Апостол Павел говорит о взаимоотношениях членов единой Церкви следующее: “Ибо как тело одно, но имеет многие члены, и все члены одного тела, составляют одно тело, так и Христос.” Замечательно здесь то, что Апостол прямо называет Церковь Христом, т. е. Он Сам живёт в ней; она есть Его вместилище, или тело. Какая же должна была бы быть любовь, единство, близость между членами единого тела Христова!
“Посему, страдает ли один член, страдают с ним все члены; славится ли один член, с ним радуются все члены. И вы – тело Христово, а порознь – члены”
(1 Кор.12 12-27).
Боже, Боже, как мы все далеки от этого! Вместо заповеданного Апостолом единства во Христе, свирепствует вражда, ссора, разлад. Мы все хотим больше и больше обособляться, отделяться, раскалываться, враждовать до ненависти. И увы, “не болеем,” “не страдаем” этим, а даже хвалимся своею “самостоятельностью.” Хвалимся болезнью разложения.
Попробуйте достигнуть единения на церковной почве среди наших соотечественников в Эмиграции! Это окажется несбыточная мечта, неосуществимая идея. А причина сему – нецерковность общества, никто не болеет вопросом о Церкви родной. Православная Зарубежная Церковь переживает два серьёзных кризиса: один – юрисдикционный раскол, а второй – нехватка хорошего духовенства. Первый кризис породил второй. Когда создавали юрисдикционные расколы, то пошла гонка за духовенством. Образовались параллельные церковные общины разной юрисдикции в одном городе без всякой надобности. В связи с этим увеличилась потребность в священниках, потому что там, где был один, стало их два или три. Епископы разных юрисдикций рукополагали побольше священников, чтобы увеличить этим число своих приходов. С богословским образованием и пастырской подготовкой кандидатов не было. Поэтому посвящали кого попало. Священники, нарушившие церковную дисциплину и ведущие себя зазорно, убегали от наказания к епископу другой юрисдикции, который давал за это награду. Создавался хаос в церковной жизни, появилась анархия. Не отставали от этого и миряне, которые своей поддержкой провинившихся батюшек углубляли церковные расколы и увеличивали вражду.
В пылу юрисдикционных и других споров забыли Христа и Его Церковь, которая есть единая Святая, Соборная и Апостольская. Юрисдикционные распри остаются без перемен, но кризис с духовенством углубляется. Во всём русском зарубежье увеличивается нужда в духовенстве. Хороших кандидатов нет, и епископы в тревоге за судьбу приходов. Для подготовки кандидатов в священнический сан нужны духовные семинарии или пастырские курсы, но без денег это немыслимо осуществить. Церковные кассы бедны, а прихожане в этом деле не помогут. У одних нет сознания для этого, у других нет желания помочь. Но образованных и подготовленных батюшек все требуют. Да и Церковь нуждается в хороших, стойких и идейных пастырях. Плохие священники дело Божие разрушают, а хорошие создают.
Наша Аргентинская епархия не испытывает ещё крайней нужды в духовенстве. Благодарение Богу за это. Но у нас есть несколько протоиереев уже преклонного возраста. Для нашей Церкви будет большой трагедией, когда эти почтеннейшие старцы свалятся с ног и не смогут продолжать своего пастырского служения. Кем мы их тогда заменим? Смены у нас никакой нет. Новых кандидатов в священники не находится. Православные в некоторых парагвайских колониях уже не имеют священников и остаются без духовной опеки. Эта опасность угрожает нам в Аргентине. Прихожане бывают иногда слишком требовательны по отношению к своим батюшкам, но материально их не обеспечивают. Самое ничтожное вознаграждение получает наш священник. Он полуголодный и ничего не имеет. Простой рабочий получает в день 200 пезо (~ 4000 в месяц), а наш священник имеет в месяц около 800. Материальная необеспеченность удерживает подходящих кандидатов от принятия священнического сана. Просто идейно служить Церкви, Богу и людям они не решаются. Наше церковное положение грозное и его скрывать не следует. Мы говорим обо всём этом, чтобы вызвать интерес к Церкви и её судьбе в эмиграции. Мы хотим показать, как важно заболеть вопросом о Церкви. Нужно понять, что Церковь имеет свои очень важные проблемы, о которых не думают наши прихожане, посещающие храмы, но и умеющие слишком много грешить языком в осуждение своих духовных пастырей. Будущее нашей Православной Зарубежной Церкви зависит от ревности духовенства и благочестивых мирян, иначе оскудеет вера Православная.
Комментарии
RSS лента комментариев этой записи