Вот почему надежда подсказывала мне: может, и с той стороны появилось что-то совершенно необычное, раз Русские эмигранты советуют мне эту книгу. Однако с первых же страниц странное чувство захватило меня. Будто передо мной разыгрывают какой-то спектакль. Причем я прекрасно знаю настоящий сюжет, сюжет страшный, трагический.
Результатом которого стало уничтожение самой православной культуры на территории СССР: разрушены тысячи церквей и храмов, уничтожены миллионы и миллионы книг православных, исчезли без следа десятки тысяч исповедников Веры нашей, изуродована самая суть церковного служения, канули в Лету православные традиции что в жизни, что в семье, что в быту, сама Русская история была столько раз переписана, что уже никто и не ведает, что было на самом деле, даже сам язык изменился до неузнаваемости.
Здесь же предлагают суррогат, подделку того же сюжета, лубочные картинки. И герои книги – разработанные ходячие схемы, кем-то придуманные фигуры, расставленные в нужном, рассчитанном порядке. Отбор их кем-то произведен очень умно. Не сразу читатель и понимает, что это – ловкий и умелый отбор. Особенно, если он не жил в той стране или уехал оттуда почти ребенком, а теперь изредка наезжает со своим американским (французским, канадским, аргентинским и т.д.) паспортом.
СЮЖЕТ
Книга “Отец Арсений” претендует на документальность. Редактор-составитель протоиерей В.Воробьев сообщает, что это “литературно обработанные свидетельства очевидцев о жизни современного святого-преподобного”. Состоит книга из пяти частей, текст “свидетельств” занимает более 700 страниц. Десятки имен и фамилий. Вклеенная подборка фотографий: святого Патриарха Тихона, патриаршего местоблюстителя митрополита Петра (Полянского), других архиереев и священников, мучеников за Веру Православную, мест жизни и казни тысяч православных, а также виды московских, подмосковных и ростовских церквей.
Сразу надо сказать, что среди фотографий не оказалось ни одной самого “святого-преподобного”, то есть о.Арсения. Не оказалось также фотографий и десятков людей, членов его “тайной” общины. Хотя в повествовании они играют огромную роль – именно на основе их мемуаров, устных и письменных свидетельств, воспоминаний, записанных другими, сохраненных в чьих-то архивах и сложился сюжет книги.
Несмотря на то, что временная канва повествования размыта, внимательный читатель узнает, что Петр Андреевич Стрельцов, из хорошей московской семьи, еще до революции оканчивает Московский университет, военная служба в Первую Мировую его как-то обходит стороной, в Гражданской он также не участвует, зато занимается древне-русским искусством. В начале 20-х годов он служит в “какой-то церкви” в Москве, организует “тайную общину”, эта община разрастается, “духовные дети” о.Арсения организуют свои общины.
Деятельность самого о.Арсения прерывается в 1927 году арестом и высылкой на 5 лет. Вернувшись в Москву, он продолжает свою работу. В 1940-ом его арестуют во второй раз и сажают уже основательно. Причем дают срок в “лагере особого режима”, о чем в книге повторяется многократно. Там о.Арсений проводит 18 лет. (Эти факты “биографии” можно вычленить из самого текста. В предваряющих же “Кратких сведениях о жизни отца Арсения” (стр.11-12) даются несколько иные, более подробные, но и менее доказательные данные). Собственно сама книга начинается с “литературно-обработанных” воспоминаний о лагере и пребывании в нем о.Арсения.
Выпускают главного героя только в 1958 году. Снова “духовное окормление”, об его освобождении узнают его “духовные дети” и съезжаются к нему. А он теперь уже просит их записывать мемуары, либо рассказывать о своих путях жизненных на посиделках с чаем. Несомненно, что автор-составитель тем самым пытался придать больше достоверности сообщаемому. Сам же этот прием, непостижимым образом напомнил мне “Декамерон” Бокаччо. Там сюжет примерно такой же: по стране шествует чума, вымирают целые города и области, трупы валяются на улицах, так как некому хоронить, а десять юношей и десять девушек, между прочим из хороших семей, собираются на загородной вилле и тешат друг друга рассказами на разные темы.
Принцип достоверности всегда лежит в основе документальной прозы. Достоверность – это реальные люди, настоящие документы. К сожаленью, сам о.Арсений умирает (по книге) в 1975 году. В “Кратких сведениях” о его жизни говорится: “был погребен на кладбище г.Ростова. На могиле его был положен гранитный камень с надписью “Отец Арсений 1894-1975″. Потом камень этот исчез…”
Большинство его “духовных детей” и людей, о которых говорится, что они знали его, также умирают еще до того, как книга была составлена. Об этом также настойчиво сообщается читателям. Словно подчеркивается: незачем и искать вам источники.
Единственная фотография, имеющая прямое отношение к тексту книги, изображает самого автора-составителя протоиерея В.Воробьева и В.Быкова, в архиве которого хранилось большинство из “свидетельств”. Об остальных так мало сведений, что невозможно установить, существовали ли они вообще.
ДЕЙСТВУЮЩИЕ ЛИЦА
Чувство недоумения и даже досады возникает у читателя прежде всего от того, что подавляющее большинство героев ее – анонимны. Нет, у них есть имена-отчества: Надежда Петровна, Сергей Сергеевич, Вера Даниловна, Павел Семенович, Ирина Николаевна, Алексей Федорович. Другие проходят только по именам: Алеша, Вера, Юля, Кира, Юра, Лена, Саша, Катя… Но ни одного настоящего, живого лица.
Нет такого, чтобы читатель знал твердо: вот Иван Иванович Петухов, он учился в такой-то школе (номер школы, где находилась), затем в Московском университете в таком-то конкретном году, его учителя – профессора “имя-рек” (и перечень их), по окончании университета работал в таком-то институте (имя директора, секретаря парткома, который, несомненно, не оставался безучастным к идеологической борьбе в стенах вверенного ему заведения), был верующиим и ходил в такую-то церковь в середине 60-х (допустим, в тот же Николо-Кузнецкий храм, чья фотография помещена в книге), общался с о.Всеволодом (Шпиллером), чья фотография также помещена в книге, так вот сын замечательного проповедника Иван Шпиллер в своей книге “Воспоминания об отце Всеволоде Шпиллере” – М.: Православный Свято-Тихоновский богословский институт; Братство Всемилостивого Спаса, 1993, пишет о духовной связи между И.И.Петуховым, о.Всеволодом и о.Арсением следующее… И дальше цитата по тексту.
Так по крайней мере должна строиться документальная проза.
Нам же предлагается набор жизненных историй, которые протекают как бы вне истории всей страны, вне мест, вне времени, вне событий.
Наугад возьмем любую из них. Например, “воспоминания” Людмилы Сергеевны, одной из “духовных чад” о.Арсения. Ее вместе с двумя подругами, как активных “церковниц”, высылают в Архангельскую область. Там они мучаются, страдают физически и морально, чуть не умирают с голоду, едва выживают и, наконец, возвращаются к жизни. Но когда вчитываешься в текст, то вдруг понимаешь: все это ненастоящее, придуманное, где-то услышанное и потом “литературно обработанное”.
О райцентре говорится, что названия его “раньше мы и не слышали”. Ну, так что же, мало ли в России райцентров, названий которых никто не слышал? Теперь-то назвать можно. Нет, главная героиня “Людмила” так и скрывает его. Село зато называет – Корсунь, в двадцати верстах от райцентра. Ни имени, ни фамилии председателя сельсовета, ключевой фигуры на последующие 4 года высылки. Того самого, что сделал жизнь высыльных девушек невыносимой. Единственно назван милиционер Андрей Михалев. Он со своей женой Верой выхаживает умирающих от голода девушек. Отчества же от автора-составителя Андрей Михалев так и не получает. Как не получает ни отчества, ни фамилии “бабка Ляксандра”, в чьей избушке жили девушки.
Нет фамилии у фельдшера Ивана Сергеевича, давшего работу сначала Люде, а потом и Юле. Осталась без фамилии врач Зоя Андреевна, под началом которой девушки работали. Чтобы вопросов не возникало, бывшая ссыльная “Людмила Сергеевна” сообщает, что много лет спустя заехала в Корсунь, больница разрослась, никого из ранее работавших там уже не было. Как говорится, и концы в воду.
Такими историями вся книга просто нашпигована. Все 700 с лишним страниц текста. Впересыпочку с отрывками из православных молитв. Каждый из “духовных детей” о.Арсения что-то рассказывает. Рассказывает какая-то Надежда Петровна, или Ия Сергеевна, или бывший бандит Серафим Сазиков, или М.Т.Торопова, или А.В.Р-ва и потом отдают в архив Татьяне Ниловне Каменевой. Кто такая Т.Н.Каменева? Как случилось, что у нее целый архив образовался? Почему именно ей отдают? Читателю это не надобно знать. А другие рассказывают и сдают в такой же архив к В.Быкову.
И рассказывают так, что ни места событий не видишь, ни взаимоотношений между людьми, ни положения самого рассказчика, ни его настоящей жизни. Расскажет, как докажет. На том и замолкнет. А о.Арсений уже другого просит рассказать что-нибудь. Исключением является только Послесловие, написанное упомянутым уже В.Быковым. Но об этом – позже.
ОТБОР
Поражает в книге количество героев, связанных с ВКП(б), ГПУ-НКВД, карательными органами. Они не только в лагерном начальстве, они и среди лагерников. Это – понятно. Это так и было! Одни сажали, другие сидели. Те, что сажали, потом сами садились. Или получали “вышку”.
Однако читая книгу, читатель вдруг обнаруживает, что партийцами и чекистами все повествование словно бы сцементировано. Судите сами, прямо с первых страниц, повествующих о жизни в лагере, рядом с о.Арсением оказывается партиец и чекист Авсеенков Александр Павлович. О нем автор пишет: “Революцию Октябрьскую “делал”, член партии с семнадцатого года, Ленина знал, армией командовал в 1920 г., в ЧК занимал большой пост, приговоры “тройки” утверждал, а последнее время в НКВД работал членом коллегии…”
То, что не было никогда такого, Авсеенкова А.П., легко проверить. Слишком высокий ранг дал своему герою автор. Сам герой, скорее напоминает нам Антонова-Овсеенко. Именно тот и революцию “делал”, и Ленина знавал, и армиями командовал, и Русских людей убивал тысячами. Правда, до лагерей в 50-х он не дожил. Был вызван в Москву с дипломатического поста из Испании после поражения республиканцев в 1939 году и жизнь кончил в подвалах Лубянки.
Герой же книги “Отец Арсений” Авсеенков – исключительно порядочный человек. О том, что он тоже людей убивал, как-то и не говорится. Ну, убивал и убивал, ну, сажал и сажал (кстати, посадил и того же о.Арсения в 1939-ом – тут, кстати, у автора все время описочки и ошибочки с датами, и сажают о.Арсения то в 1939-ом (стр.31), то в 1940-ом. А в “Кратких сведениях” просто сказано: посадили сначала в 39-ом, выпустили и второй раз посадили в 40-ом)… Но не о том речь! А главное, что чекист и убийца под воздействием о.Арсения вдруг к Богу приходит.
Бывало ли такое? В истории христианства – да. Тот же Савл, известный гонитель христиан, волею Господней был преображен в апостола Павла. Было же? Было. Только Павел-то пошел за Бога нашего на смерть, а “товарищ” Авсеенков после освобождения продолжал служить в больших чинах, как сообщает нам автор. И большие чины те – по главной специальности, то есть по чекистской части. Так в чем же смысл того, что данный “товарищ” пришел к Богу?
Ответа нам не дается. Но идея “товарищей”, вдруг превращающихся в новоявленных “Павлов” и далее настойчиво проводится черед всю книгу.
Начальник “особого отдела” в том самом “лагере особого режима”, в чине майора оказывается тоже почти духовным чадом о.Арсения. Его зовут Сергей Петрович Абросимов. Он – бывший генерал, разжалованный в майоры и посланный на работу (по профилю!) в лагерь. И вот бывший генерал доходит до такой глупости, что доверительно делится с зэком Љ18376: “Александру Павловичу (Авсеенкову) скажите, что Сергей Петрович… – здесь. Помнят Александра Павловича в верхах многие, но помочь трудно. Стараются и не один заход к Главному делали, но безрезультатно. Главный отвечает: “Пусть посидит”, а заместитель пытается уничтожить. Много знает Александр Павлович. Идейный, прямой, а таких не любят. Давали указание убрать, но Главный санкции не дал. Пытаются окольными путями, через уголовников действовать. Уголовника Ивана Карего толкают на это…”
Любопытные признания начальника “особого отдела” заключенному! Автору-составителю хоть бы чуточку стыдно стало. Пользуется он тем, что тех зэков, измордованных в лагерях и тюрьмах, уже не осталось в живых. Врет нам, как сивый мерин. Только есть в Русской литературе другие замечательные свидетельства о том нескончаемом кошмаре. Это “Один день Ивана Денисовича” и “Архипелаг ГУЛАГ” Солженицына, “Неугасимая лампада” Бориса Ширяева, “Россия в концлагере” Ивана Солоневича, “Колымские рассказы” Варлама Шаламова, “Дневник ссыльной” Елены Ишутиной, сотни и тысячи свидетельств людей, которые выжили в сталинских лагерях. Так вот не могло быть таких признаний лагерного начальника, хотя бы и разжалованного бывшего генерала НКВД – зэку!
Дальше – больше. Начните читать главку “Радость” на стр. 95. И будете поражены. Вот как общается тот же майор с зэком Љ18376: “Здравствуйте, отец Арсений! Здравствуйте Петр Андреевич! Вести у меня сегодня хорошие. Александра Павловича Авсеенкова освобождают. Добились друзья с большим трудом. Завтра к себе вызываю. Боюсь, чтобы это известние его не потрясло. Сердце у него плохое. Прошу осторожно сообщить ему о предстоящем освобождении. Завтра буду объявлять ему при начальнике лагеря, пусть не волнуется. И не только освобождают, а в партии восстанавливают. Главный разрешил…”
Читаешь – и умиляешься: Господи, как хорошо-то! И начальник “особого отдела” (надо понимать “особого следственного отдела”, который осуществлял доследования по заключенным) ну, разве что чаем с медком и вареньем малиновым не поит зэков. По имени-отчеству называет. И радостью своей с зэком – и всеми нами, читателями! – делится. Истинно, ваши победы – наши победы, ваши радости – наши радости. Видишь как сложилось-то: не замочили урки чекиста-убийцу, а теперь вот и освобождение вчистую пришло. И даже в партии восстанавливают. А Главный-то, ну, просто отец родной! Наказать наказал, но и простил. Разрешил вернуться в строй. Наверняка награды назад выдадут, все ордена и медали. Как же, советский патриот и все такое.
Только ложь это! Не мог лагерный начальник к зэку обращаться по имени-отчеству, а тем более по-православному: отец Арсений! Как и зэкам предписывалось обращаться к начальству только словом “гражданин”.
Самого майора Абросимова после службы в лагере вскоре тоже восстановили в прежнем звании. Вернули в Москву генерал-лейтенантом. И вот уже в 1957 году генерал-лейтенант (надо понимать – МГБ) посылает в лагерь о.Арсению записочку: “Помню, ничего не забыл, делаем все, но мешают…” А простая душа о.Арсений так и принял записочку за чистую монету: ну, мешают столичному генерал-лейтенанту Абросимову в 1957-ом году вызволить его, о.Арсения, из лагеря.
Тема “преображенных” чекистов, разведчиков, милиционеров, надзирателей и палачей на этом не заканчивается. Вот главка “Отец Платон Скорино” – военный разведчик становится священником (стр.226 и далее) . На него сильнейшее влияние оказал другой военный разведчик, лейтенант Каменев. И разведчик, и патриот, и в Бога веровал! Родине служил, душу молитвой спасал. Подождите, да в какое же время и в какой стране это было? В эСэСэСэР-е!!! И не было там ни политруков, ни СМЕРШ-а, ни ВКП(б), ни тотального доносительства, ни ГУЛАГ-а?
А тут еще одна история. Женщина из наружного наблюдения за о.Арсением врывается к нему на конспиративную квартиру. Дальше начинается тот же уже набивший оскомину душевный стриптиз: Анна рассказывает поднадзорному о.Арсению все о себе и своей больной дочери.
Автору-составителю в голову не может прийти, что эта опрометчивость, случись она на самом деле, стоила бы агенту ОГПУ жизни. Куда там, автор в своем вранье идет еще дальше. И вот та же гепеушница выдает о.Арсению их гепеушных сексоток, членов его так называемой “тайной общины”. Причем особой надобности в этом не было. Да и сам о.Арсений как бы противился ее откровениям. Зато как-то так хитро со своей стороны “раскрыл” ее настоящее имя – не Анна, а Ирина.
Можете представить нонсенс: гепеушница допускает своего подопечного до секретной служебной информации, чему награда одна – пуля в затылок. А имени своего о.Арсению не говорит! Только он “догадывается”. Дураки гепеушники. Им надо было о.Арсения взять к себе на службу, он бы им имена всех врагов народа раскрыл. Сидел бы на их конспиративной квартире, чаек попивал и раскрывал бы, догадывался бы…
Пора однако и очередному чину ОГПУ выплыть. На сей раз это – Следователь (стр. 458-467). О нем так и пишется в книге, с Большой буквы. Потому что этот самый Владимир Павлович Василенко оказался таким добрым и хорошим, что рассказал подследственной всю кухню, посвятил во все детали своей работы. Не просто поделился, а втолковал, как он ей, подследственной, контрреволюционную статью на более мягкую сделает. И запомнила все это Ия Сергеевна, и пронесла память о том через всю жизнь, а много лет спустя вдруг встретилась с дочерью Следователя – какое совпадение! И: “…я рассказала о встрече с ее отцом, допросе, протоколе, как вел следствие по моему делу и спасал от лагеря.
“Да! Да! Папа был такой. Он очень мучился происходящим в те годы, возмущался, пробовал говорить начальству и даже написал докладную в ЦК партии и руководству наркомата. Вскоре его арестовали и расстреляли…”
Обратим внимание на окончание рассказа о Следователе:
“Конечно, в 1956 г. посмертно реабилитировали, маме и мне разрешили вернуться в Москву и даже дали двухкомнатную квартиру” (стр. 466).
Голливудский хэппи-енд на московских бульварах! Такой хороший чекист, такой честный, такой стойкий и порядочный. Не мог терпеть неправды и был репрессирован. Но вот же, правда восторжествовала – и вдове с дочкой добрые дяди из КПСС “даже дали двухкомнатную квартиру”.
Еще более жуткое и абсурдное преображение произошло с советским разведчиком-диверсантом (главка “Разведчик”, стр. 598 – 613). Во время войны была его диверсионная группа заслана в немецкий тыл в Белоруссии. Понятно, что пойманных немцев было предписано, допросив, убивать. Что, вне сомнения, и делалось. Меньше врагов – ближе победа! Но по той же инструкции группа убивала и мирных, своих же, советских граждан, если те как-то ненароком открывали, кто перед ними. Приказано было убивать всех, от мала до велика, чтобы и трехлетний ребенок не проговорился.
Не станем обсуждать нелепость и преступность этих инструкций и, кстати, гибельность их для самих диверсантов – в Белоруссии партизанами, вооруженными местными жителями, контролировалось до трети территории. Даже пропустим душещипательную историю, как советские диверсанты НЕ расстреляли священника и его семью, хотя те поняли, кто к ним нагрянул.
Обратим внимание на другой факт. Этот самый диверсант-убийца, естественно член ВКП(б), офицер СМЕРШ-а, один из “специального контингента обученных людей”, после войны попадает в лагерь, а выйдя оттуда не просто обращается к Богу, а становится… священником, отцом Иннокентием. Не зря, видать, обучали его в специальном контингенте!
Чудны дела твои, Господи! Сколько же их, Савлов преобразившихся?
И подобные истории идут и идут чередой. О коммунисте Николае, который идет под благословение о.Арсения (стр. 132). О милиционере Пашке-хапе, в котором о.Арсений увидел “искру Божию” и который стал потом из “хапа” народным судьей. (стр. 360-365). А читатель, особенно Русский читатель на Западе или молодой читатель в России, остолбенев, не может не сказать себе: “Могло же так быть?”
Не могло! ТАК – не могло!
ВРАГИ
Раз есть Добро, значит, должно быть и Зло. Если есть преобразившиеся, то должны быть и нераскаявшиеся, отпетые грешники. Враги! Им нашлось в книге место – врагам! Как можно догадаться, это не чекисты-гепеушники-энкаведешники-разведчики-диверсанты, убивающие своих же.
Враги также – не палачи и надзиратели в “лагерях особого режима”. Самый омерзительный в книге получает кличку “Веселый” – и не так уж злобен и мерзок кажется. А самый симпатичный и вовсе назван “Справедливым” (!) – и по святости, ну, разве что чуть-чуть уступает самому о.Арсению.
И уж конечно, враги в книге – не сексоты. Эти вообще почти мученики, достойные канонизации. Уж как они страдают! Доносят – и страдают, снова доносят на о.Арсения и его духовных детей, и снова страдают. И снова доносят…
Нет, враги в “Отце Арсении” – тоже из лагерного окружения его. Это – “бывшие полицаи, власовцы, предатели родины”. Именно так автор-составитель их называет. “…Им все уже было отмерено, конец свой знали и сидели действительно за дело”, – сообщает он читателям на стр.79.
Подождите, за какое дело? За то, что полки, корпуса и дивизии, да что там полки и дивизии – миллионные армии в 1941-1942 годах советским командованием были брошены на произвол судьбы? За то что должны были драться в окружении, без оружия, без боеприпасов, без довольствия, без опытных командиров – тех сталинская свора расстреляла в Великую Чистку? За то, что, попав в плен, сразу подпадали под определение “вождя и учителя”: у нас нет пленных, у нас есть предатели Родины! За то, что в лагерях военно-пленных они были лишены помощи не только своего советского государства, но – по требовании советской дипломатии! – и поддержки Международного Красного Креста.
Пленные британцы, французы, поляки, американцы получали посылки. В посылках были продукты: сыр, колбасы, масло, галеты, кофе, сахар, мед, какао. Были посылки, набитые шерстяными вещами, одеждой, обувью. Пересылалось все это через Международный Красный Крест, через десятки неправительственных организаций.
Советские военнопленные не получали ничего и ни от кого! Они были обречены на самый тяжелый, каторжный труд, на животное существование, на медленную голодную смерть. Потому что… – читайте снова определение, данное им Верховным главнокомандующим: у нас нет военнопленных!..
Все это автор-составитель как бы забывает нам сказать. Забывает он сказать нам и о той идее, которая постепенно выковывалась в бывших советских солдатах и командирах – на плечах немцев вернуться в Россию, смести сатанинскую власть, а затем вернуть России свободу и независимость.
Ничего не говорит он о Белых воинах, которые оказались ядром Российской освободительной армии, о старых казаках, двадцать лет на чужбине видящих сны о родной Кубани, о Тереке, о тихом батюшке Доне – и потянувшихся в РОА из Франции, Бельгии, Германии, Италии, Сербии, Чехословакии. Нет, это не входит в задачи автора.
Вот как он описывает в книге власовцев: “Жора Григоренко был всеми ненавидим. Коренастый, широкий в плечах, с головой без шеи, лицом, прорезанным шрамом, отчего лицо было перекошено и постоянно улыбалось, производя отталкивающее впечатление. Ходили слухи, что у немцев он был исполнителем приговоров, хотя осужден был только за службу рядовым во власовской армии” (стр. 80-81).
Разумеется, Добро столкнулось со Злом. И уж конечно, о.Арсений оказывается моральным победителем над этими, с “перекошенными лицами”. Вот что он им заявляет:
“Я верю в Бога, верю в людей и до последнего вздоха буду верить. А вы? Где ваш Бог? Где вера ваша? Вы много говорите о том, что хотите защитить угнетенных и обиженных людей, но пока вы уничтожали, убивали и унижали всех соприкасающихся с вами. Взгляните на руки ваши, они же у вас в крови!” (стр. 81).
Ну, в каких таких людей верит наш о.Арсений, мы уже знаем. Все эти чекисты-”перерожденцы” Авсеенковы, Абросимовы, Анны-Ирины, Платоны, отцы-Илларионы, Следователи с большой буквы, да еще примкнувшие к ним уголовники (их, кстати, по сталинской терминологии тогда называли “попутчиками”, о чем автор-составитель запамятовал!) густо посеяны в тексте.
И дальше о.Арсений клеймит власовцев не по-детски:
“Как-то мне сказали. Что верующий вы, но во что? Пытали и убивали людей во имя чего?..” (стр. 81).
Вот мы и приехали. И говорить тут больше нечего. Когда наши старые эмигранты, многие прошедшие через РОА, лагеря “ДиПи”, побеги, комиссии по репатриации, смену имен и фамилий, рекомендовали мне почитать эту книгу, они сами эту главку “Ты с кем, поп?” – читали ли? И что они из нее поняли?
С КЕМ ЖЕ О.АРСЕНИЙ?
На этот вопрос заглавный герой книжки и отвечает в своем пространном монологе на стр. 79:
“Все сейчас ругали власть, порядки, людей… Говорите, что коммунисты верующих пересажали, церкви позакрывали, веру попрали. Да, внешне все выглядит так, но давайте посмотрим глубже, оглянемся в прошлое. В народе упала вера, люди забыли свое прошлое, забросили многое дорогое и хорошее. Кто виноват в этом? Власти? Виноваты мы с вами, потому что собираем жатву с посеянных нами же семян.
Вспомним, какой пример давали интеллигенция, дворянство, купечество, чиновничество народу, а мы, священнослужители, были еще хуже всех.
Из детей священников выходили воинствующие атеисты, безбожники, революционеры, потому что в семьях своих видели они безверие, ложь, обман. Задолго до революции устратило священство право быть наставником народа. Священство стало кастой ремесленников. Атеизм и безверие, пьянство и равзрат стало обычным в их среде.
Из огромного количества монастырей… лишь пять или шесть были светочами христианства… остальные стали общежитиями почти без веры, а часто монастыри, особенно женские, потрясали верующих своей дурной славой…
…Понимая это, не могу я осуждать власть нашу, потому что пали семена безверия на уже возделанную нами же почву, а отсюда идет и все остальное, лагерь наш, страдания наши и напрасные жертсвы безвинных людей. Однако скажу вам, что бы ни происходило в моем отечестве, я гражданин его и как иерей всегда говорил своим духовным детям: надо защищать его и поддерживать, а что происходит сейчас в государстве, должно пройти, это грандиозная ошибка, которая рано или поздно должна быть исправлена” (стр. 79-80).
Ничего не напоминает нам, Русским православным, этот монолог? Конечно же, это перефразированная и словесно переработанная Декларация Сергия (Страгородского) 1927 года.
Давайте мысленно вернемся в тот год.
Миллионы Русских людей мучаются на чужбине, разбиты семьи, разорены их дома, разрушен их мир и уклад. Не выдержав, стреляются не десятками – сотнями. Известен факт, что 80 процентов всех Русских Белых воинов, попавших в Шанхай в начале 20-х, уже через 6-7 лет погибли там: от алкоголизма, от безработицы, нищеты, голода и болезней. А главное – от безысходности.
Что же по другую сторону границы?
Десятки миллионов Русских людей стонут под ярмом безбожной власти. Эпоха “нэпа” быстро завершена – интернационалисты получили передышку. После амнистии 1921 года начинается новая волна репрессий, раскручивается маховик очередного раскулачивания. Людей эшелонами отправляют в лагеря, на Соловки, на строительство Беломорканала, на торфоразработки, на лесоповалы, на “стройки социализма”, на рытье каналов в Туркестане. Назначенный из Кремля “окормлять” верующих, Сергий Страгородский в это время заявляет о необходимости лояльного отношения к советской власти. За это его ставят во главе Церкви.
Будто вдогонку этому будет сказано много такого же и в книге “Отец Арсений”. И что всякая власть – от Бога (со сносочкой на Новый Завет, как полагается). И что Главный потом простил и вернул чекистов на службу. И что именно из лагеря люди выходили “духовно обогащенными, сильными духом, с крепкой устоявшейся верой в Бога, понимающими человеческие страдания” (стр.99).
Мораль прозрачна: концлагеря – это то, что надо Русским, именно там они “возрождаются” к новой жизни. Перековываются, как сказал бы Лаврентий Павлович Берия. И становятся активными строителями коммунизма, добавил бы А.С.Макаренко.
Не удивительно, что и реакция заключенных, бывших воинов РОА, на выступление о.Арсения была однозначной:
“Попик-то наш красненький, – сказал Житловский. – Придавить тебя надо за такую паскудную проповедь. Святошей притворяешься, а сам в агитаторах ходишь, на “особый отдел” работаешь…” (стр. 80).
Единственное место во всей книге, которое дышит правдой! Увы, правдой неприятия и обличения. Но кто-то должен был сказать ее “красному попику”.
Особое чувство испытывает автор-составитель ко всем этим “интеллигентам, дворянам, купцам, чиновникам и священнослужителям”. Вот главка “Ирина Николаевна – Дуняша”. Это не два человека. Это один и тот же человек. Как и Слава КПСС – вообще не человек.
Персонаж называется Ириной Николаевной, но это было в прошлом, до революции. А в настоящем, в середине 1920-х, она – уборщица в церкви Дуняша. (Вообще, принцип двойных имен и прозвищ очень умело дополняет в книге принцип анонимности. Мы, кстати, так до конца текста и не узнаем, было ли имя Петр Андреевич Стрельцов настоящим именем о.Арсения, или это был такой же псевдоним, как у Ирины Сергеевны).
В этой главке, рассказанной некой Ширвинской и извлеченной из архива некой Дилигенской, все классовые симпатии расставлены по своим местам. Говорится, что Надя М. – “человек милый, хороший, но, к сожалению, отягченный сословными прерассудками: гордостью своим происхождением, заслугами предков, родовитостью, дворянством…” (стр. 496). В обществе, которое собралось у Нади М., произошла следующая сценка:
“Один, видимо, из весьма почетных гостей, возмущался современными порядками и что хамы управляют государством.
Мать Нади сказала по-французски:
-Князь, будьте осторожны, не говорите так, здесь, среди нас, простая уборщица!”
И чуть ниже:
“Пожилая дама говорила:
-Демократизация! Вот ее плоды, простая уборщица за одним столом с нами! – и сделала негодующий жест, завершающий фразу”.
Конечно же, Дуняша, оказавшаяся Ириной Сергеевной, из дворян, окончившей Московский университет, знающей и французский, и английский, дала достойный отпор, “отчего князь весьма смутился”.
Все понятно? Старый мир тянет назад. Все эти князья, графья, дворяне. Там сословные предрассудки и неприятие “демократизации”. Представители нового времени и умны, и образованы, и в Бога верят. Шаблон только чересчур известный. Правда, в книжках “Политиздата” до 1990 года эти представители верили в “победу коммунизма”. Сейчас, видать, мода изменилась.
ЧТО СТОИТ ЗА ТЕКСТОМ?
Когда мы обращаемся к духовному состоянию Русских сегодня, сразу возникает вопрос: об отношении к отступничеству Сергия Страгородского. Потому что это – о расколе Церкви, о том, кто же наши духовные наставники, к кому мы придем на исповедь, кто покроет наши головы епитрахилью и осенит крестным знамением. Кому мы поведаем о грехах своих. Кто укажет нам кривду в наших жизненных столкновениях, кто наставит нас на путь истинный.
Об этом в книге сказано смутно. А между тем, это один из самых больных вопросов: Русская Православная Церковь Зарубежом и Истинно-Православная Церковь (продолжающая свой подвиг в РФ и посейчас) были и остаются на позициях, установленных Св. Патриархом Тихоном.
Московская Патриархия предпринимает всевозможные попытки разрушить этих позиции, уничтожить РПЦЗ – под видом “слияния” или “воссоединения” церквей, расправиться с ИПЦ всеми способами, карательно-административный включительно.
Вообще-то, по логике вещей, должен быть о.Арсений последовательным “тихоновцем”, раз уже в 1927 году его арестуют и ссылают. Однако нет, в главе “Архиепископ” (стр. 584-592) мы понимаем, что о.Арсений только против “обновленческой церкви”. На стр. 681 сказано более определенно: “Владыка (Афанасий Сахаров) и о.Арсений были когда-то одного мнения о поминовении митрополита Сергия, но с помента постановления на патриаршество Патриарха Алексия этот вопрос был снят…” Другими словами, когда-то был о.Арсений сторонником Св.Патриарха Тихона, но вот поставили другого “патриарха”, Алексия I, и “вопрос был снят”.
Советским канцеляритом звучит такой переход батюшки с одних убеждений на совершенно другие. Как получилось, что “вопрос был снят”, не рассказывается. По тексту получается, что занял Алексий I патриаршее место, и крепкий “тихоновец” о.Арсений стал поминать Сергия в ектениях.
Что же изменилось от того, что Алексий I был назначен в 1945 году “патриархом”? Ведь оказался он преемником того же Сергия, назначенного “патриархом” в 1943 году после “исторического” свидания со Сталиным (при участии Маленкова, Берии, Карпова), когда дядюшка Джо потребовал от Сергия “большевистских темпов” в создании “патриархата”.
Разве оказались исключены из Канонов Русского Православия условия преемственности, воплощенной в обрядах посвящения, хиротонизации, интронизации? И согласно этих условий, не может Алексий I просто так прийти на место Сергия и сказать: ну, все, ребята, Сергий был одно дело, он с советчиками заигрывал, а я – другое дело… Потому что тогда надо было созывать Поместный Собор и объяснять, что же произошло.
А что объяснять?
В чем разница между ними?
Повел ли Алексий I линию Св. Патриарха Тихона? Вернул ли он Церковь к неприятию сатанинской власти? Запретил ли он своим архиереям и священникам доносить в НКВД на верующих? Изменил ли он порядок получения сана в РПЦ – только с согласия комитета по делам религии при ЦК ВКП(б)?
Нет, ничего этого Алексий I не сделал. Как не сделал этого и следующий “патриарх” Пимен, доживший до времен, когда Русские уже с ненавистью требовали смыть раковую опухоль КПСС-КГБ (объединив их в одну аббревиатуру – КПГБ), выходили на многотысячные митинги по городам.
Нет, эти “иерархи”, напротив, укрепляли и совершенствовали “отношения между РПЦ и советским правительством”. За что им советское правительство выдавало ордена Трудового Красного Знамени (у Пимена их было три, у Алексия I – целых четыре! Вот потрудился-то…)
И это им, выращенным в системе бесовства, приученным к конформизму, забывшим или никогда не знавшим христианского противостояния безбожию, наследует и нынешний “патриарх” Алексий II (Ридигер), который стал соучастником кровавой расправы Кремля над Русскими людьми в октябре 1993 года.
Автор-составитель книжки “Отец Арсений” представляет себе читателя совершенно глупым, нерассуждающим и, главное, ничего не помнящим существом. Об ужасах сатанинской власти он пишет, как писал бы какой-нибудь натуралист о жизни рыбок-барбусов и улиток в аквариуме.
Зато что он всеми силами старается внушить, это что “страшное прошлое, связанное с лагерем “особого режима”, ушло в невозвратность. Период тяжелых испытаний, выпавших на долю Родины, прошел” (стр. 119).
Да, таким, как автор-составитель, хотелось бы, чтобы Русские люди забыли о “страшном прошлом”. Но это излюбленный прием гебешных социо-психологических разработок (ныне получивших название “политтехнологий”), которыми производится “промывка мозгов”. Верно, отрицать слишком очевидное “страшное прошлое” невозможно. Но можно сделать так, чтобы оно стало как бы сказкой-ужастиком. Послушал, поужасался – и забыл.
Цель – чтобы не задерживали люди свое внимание на том, что оно, то самое “прошлое”, продолжается в настоящем. Что не-русские и не-православные люди продолжают владеть той страной. Что они обворовывают ее, грабят население точно так же, как делали это в 20-х, 30-х, 40-х, 50-х… Что продолжаются дикие абсурдные войны на Кавказе – и гробы продолжают идти в города и села РФ. Что женщины в РФ отказываются рожать. Что одних малолетних сирот по стране бродит до полутора миллиона. Что алкоголизм, а теперь еще и наркомания уничтожают россиян темпами, которых не достигли и немецко-фашистские захватчики. Что от голода и холода зимой умирают старики в деревнях Вологодчины, Рязанщины, Урала, Прикамья, Поволжья, Орловщины, Тамбовщины, Владимирщины. Что поток эмигрантов хлынул из России в 90-х – куда угодно, на каких угодно условиях, на какую угодно работу. Что уровень коррупции государственных служащих сегодня официально признан 100-процентным. Что уровень самоубийств в РФ достиг небывалого пика в середине 90-х и держится по сейчас. Что православных священников, если они не из лона МП, в стране под названием РФ избивают и убивают.
СТАРУХИНА ПРОРУХА
“Послесловие” Владимира Быкова резко отличается от текста всей книги. Во-первых, эта единственная часть книги отличается конкретикой, фактами, именами. В во-вторых, нельзя не заметить, что эта часть книги – попытка подтвердить настоящей историей историю мнимую.
Когда В.Быков, 90-летний старец, рассказывает о жизни подпольной православной общины “Маросейка”, руководимой о.Сергием (Мечевым), он прекрасно помнит не только имена и фамилии. Он приводит все семейно-дружественные связи, кто на ком женат, кто за кого вышел замуж, кто какую карьеру сделал, кто как погиб. Он помнит всевозможные скрытые хитросплетения, тайные предательства (епископ Мануил, сдавший членов общины, им самим, Мануилом, посвященных в иереи), события 40-50-летней давности, он дает точные адреса мест, где происходили встречи и тайные службы.
Для подтверждения пастырской деятельности о.Сергия в книге есть и его фотопортрет, и фотография его отца о.Алексия Мечева, и фотографии людей, которые были связаны с тайной общиной: владыки Афанасия (Сахарова), поначалу “непоминающий”, но затем вернувшийся в лоно МП РПЦ, о.Федора Семененко, высланного впоследствии в Ташкент.
И вот в этот список участников осторожно внесены ранее нам известные Юрий и Кира Бахмат. О них, как и в тексте, нет никаких дополнительных сведений. Просто выясняется, что и они вдруг как-то вошли в общину “Маросейка”.
Аккуратно вводит также В.Быков (или тот, кто стоит за этим старцем) свое знакомство с “о.Арсением”: сначала слышит о нем в 1939-ом (якобы о.Сергий Мечев упомянул это имя), потом еще раз слышит в 1940-ом, именно от Юры и Киры Бахмат. Потом был большой перерыв, вплоть до 1960-го. А в 1960-ом году вторая жена В.Быкова, Елизавета, с двоюродной сестрой Людмилой Дилигенской и с Кирой Бахмат начинают ездить к о.Арсению в Ростов Великий. То есть надо полагать, что опять Кира Бахмат явилась связующим звеном.
Наконец, в 1961 году встречается с ним и сам В.Быков. И когда встречается, то опять просьба о.Арсения “расскажите о себе”. С тех пор якобы продолжалось их почти 15-летнее знакомство. Правда, если про общину о.Сергия мы узнаем довольно подробно, то об этом, надо думать, тайном служении и тайной общине о.Арсения мы ничего не узнаем. Так и не догадались ни Кира, ни Дилигенская, ни сам В.Быков хоть одну фоточку “о.Арсения” шлепнуть.
Зато “о.Арсений” отчего-то очень интересуется общиной о.Сергия Мечева и “почему-то просил рассказать об иереях, встреченных нами в жизни” (стр.738). Неосведомленность “о.Арсения” объяснима. Во-первых, на 18 лет был выбит из церковного служения. Во-вторых, сам В.Быков пишет: “даже посвящаемые (в священнический сан) не знали, кто из других братьев должен был стать или стал священником” (стр.732).
Но здесь В.Быков, сам того не подозревая, попадает в ловушку, им и поставленную. Ну, зачем о.Арсений, которого знал сам о.Сергий Мечев, будет “очень интересоваться” общиной последнего, да еще просить имена иереев и дьяконов? Молиться за них?
Именно так и объясняет сам В.Быков. Как интересно! А то “о.Арсений” не знал и не понимал смысла конспирации? Нет, прилипает бывший зэк к людям из окружения о.Сергия Мечева: расскажи да расскажи, да еще списочек пополни.
А разговор-то состоялся в 1967 году. Леонид Брежнев повел страну прежним курсом коммунизма. Церкви рушились, количество монастырей (17) было на самой нижней отметке с 1961 года. Количество монашествующих неуклонно уменьшалось (они подпадали под “статью о тунеядстве”) Все меньше и меньше становилось официальных приходов (на весь СССР – меньше 7 тысяч “двадцаток”). Каждый год количество их уменьшалось в среднем на 50-60. Были арестованы православные подвижники И.Огурцов, Л.Бородин и Б.Талантов. Получили срока, пошли в крестный свой путь.
Как раз в это время пишет Борис Талантов (ум. в 1971 г. в тюрьме г.Кирова) свою прекрасную работу “Сергиевщина или Приспособленчество к атеизму (Иродова закваска)”. Вот ее я хотел бы порекомендовать всем, кто прочитал тухлятину “Отец Арсений”, а теперь хочет вздохнуть свежим воздухом Истины.
ПОСЛЕСЛОВИЕ
Книга “Отец Арсений” – несомненная фальшивка, изготовленная в недрах все той же системы КГБ-ФСБ.
Заказные установки прозрачны: надо показать, что люди, служившие советско-гебешному бесовству, совсем неплохие люди. Они – патриоты. Они даже могут к Богу прийти. Не вылезая из своих кресел, не снимая свои генеральские погоны, бренча своими орденами и медалями с профилем Сталина, оставаясь в своих московских квартирах, полученных за “заслуги”.
Да, это они потом стоят с тупым животным видом в церкви с коптящими свечками и лущат яйца перед телекамерами в Страстную Субботу (Ельцин и теперь живее всех живых!), это они наученные всякими шевкуновыми, умненько и к месту начинают креститься и тут же “по-президентски” откровенничают: “будем мочить в сортирах” и “сотрудников КГБ в отставке не бывает”.
Мало этим мерзавцам, что они исковеркали судьбы миллионов людей, что уничтожили нацию, что добивают генофонд, что превратили страну в “отстойник”. Их конечная цель – добить Русское Православие, которое сохранялось долгие годы в Катакомбной церкви (ИПЦ) и которое было убережено в Русском Зарубежье. Это их натура – убить все живое, испачкать все чистое, заразить все здоровое, исковеркать все прекрасное. Фальшивка “Отец Арсений” – лишь одна из тысяч заготовок.
Исполнение, как часто это случается с “конторой”, представляет собой грубую и неопрятную работу! Кто хочет верить в то, что косяками валили в тайную общину “о.Арсения” сексоты и смершевцы, гебешники и партийцы, тот поверит и после прочтения данных строк. Даже здесь, на свободе, за пределами РФ. И тут ничего не поделаешь: у одних детки работают “на возрождение России” в американских банках и финансовых корпорациях, другие сами мечтают получить из Москвы хоть какую-нибудь медальку, третьи были засланы и “заснувши”, но вот дали свисток – проснись и пой! И таких в Русской эмиграции полнешенько.
Тот, кто чувствует лживость, и до прочтения этой работы отбрасывал “Отца Арсения”, едва открыв. Потому что, слава Богу, есть в Русской эмиграции что почитать о настоящей духовности. Без приплета сюда “генералов НКВД”, бывших советских убийц-диверсантов и прочей уголовной мокроты.
Для тех, кто хотел бы увидеть, как возводятся бараки “духовного ГУЛАГ-а”, как людям исподволь, склизью-мазью втираются мысли о том, что концлагеря – Русским же во спасение, что тюремные побои, голод, издевательства, подневольный труд и бессудные расстрелы делают человека “духовно обогащенным”, кто хотел бы увидеть, как сладкоголосной ложью вытравливают из людей саму способность к духовному сопротивлению и возрождению, этот разбор и сделан.
Нью-Йорк
.jpg&mb=imgdb_preview_57)
Комментарии
Авсеенков Александр Павлович - утверждал приговор о. Арсению о замене растрела 15-ю годами "лагеря особого режима".
Генерал Аброимов Сергей Петрович (нач. особого отдела лагеря) разжалован в майоры.
Майор Аброимов С.П. просит о. Арсения поддержать Авсеенкова А.П.,передает записку от жены, советует остерегаться Савушкина (бывш. секретаря обкома).
Сообщение от очевидца событий.