«Я, безусловно, ощущаю себя именно русским поэтом и русским человеком».

А. Радашкевич

 Предлагаемый вниманию читателя сборник «Реф­лексии и избранные статьи» принадлежит перу Александра Павловича Радашкевича, кото­рый в литературной среде известен в первую очередь как автор ряда поэтических сборников в жанре верлибра, пишущий в своей самобытной хорошо узнаваемой ма­нере. Вместе с тем он автор многих публикаций, а в 2009 году вышел в свет его во многом биографический роман «Лис, или Инферно», в основу которого положена судьба художника-мистика Владимира Лисунова.

Александр Радашкевич родился в Оренбурге, его дет­ство и юность прошли в Уфе. Увлечение литературой и историческим направлением, в первую очередь гербове­дением и историей костюма еще в школьные годы про­будило в нем неподдельный интерес к ушедшей России, величественному периоду Царей и Императоров – и этот идеальный мир заслонил собой бесцветную современ­ность. Так родились и монархические симпатии автора, которые были вызваны преклонением перед навсегда ушедшей эпохой.

Оказавшись во время школьных зимних каникул вместе с одноклассниками в Петербурге (в то время но­сившем имя вождя мировой революции) Александр Ра­дашкевич практически все свободное время проводил в специальном хранилище Зимнего Дворца, куда любезно был допущен главным гербоведом Эрмитажа А. Покор­ной, с которой был знаком по переписке и конкурсу на знание гербоведения, организованному, как ни стран­но, журналом «Пионер». Александр Радашкевич занял первое место, и цветное изображение герба на обложке всесоюзного журнала стало его первой публикацией в возрасте 15 лет. В Эрмитаже у него была уникальная воз­можность ознакомиться и с личной библиотекой гераль­дики, генеалогии и сфрагистики Государя Николая II. Эти еще школьные увлечения предопределили жизнен­ные ориентиры и дальнейший творческий путь Алексан­дра Радашкевича.

После окончания средней школы он пробует посту­пить на исторический факультет Ленинградского уни­верситета, и в итоге зачисляется на заочное отделение, получив при этом разрешение посещать дневные лекции на кафедре Средних веков. Но его стремление изучать любимую геральдику, генеалогию и русскую историю периода дворцовых переворотов неизбежно привело к столкновению с советской идеологической доктриной, тем более, что на подходе был столетний юбилей Лени­на. Изучать же историю большевистских стачек, съездов и партийных вех с перспективой стать преподавателем истории КПСС где-то в провинции не было никакого желания, и, проучившись полтора года, Александр Ра­дашкевич вернулся в Уфу. В это же время он открывает для себя мир поэзии, и увлечение историей отходит на второй план. Далее была служба в армии. А в 1971 году Радашкевич возвращается в Петербург, который, по его признанию, стал для него «духовной родиной».

Получив отказ ректора в восстановлении в универси­тете, Александр Радашкевич сменил череду профессий – от охранника военного полигона до водителя троллей­буса и механика по лифтам – чтобы получить прописку и легально остаться в покорившей его Имперской сто­лице. Активно пробуя себя на поэтической ниве, Алек­сандр Радашкевич делится своими первыми опытами с известной переводчицей и литературоведом Н.Я. Ры­ковой, которой впоследствии будет посвящена первая книга его стихов «Шпалера». В 1978 году после женить­бы на американской студентке Александр Радашкевич уезжает в США, где на протяжении пяти лет работает в библиотеке Йельского университета. В 1983 году Алек­сандр Радашкевич переезжает в Париж, где трудится на должности редактора в еженедельнике «Русская Мысль» и преподает русский язык в лицее. Одновременно он ши­роко публикуется в эмигрантской печати и поэтических антологиях Европы и Америки.

Там, в Париже, его юношеское увлечение Россией Ца­рей, Великих Князей и придворных фаворитов, невоз­вратной чарующей атмосферой находит свое материаль­ное воплощение. В мае 1991 года он получает Высочай­шую аудиенцию и берет большое интервью у Великого Князя Владимира Кирилловича – Главы Дома Романовых, который являлся живым олицетворением Исторической России. Беседа в доме у Великокняжеской Семьи, которая изначально предполагалась всего на 30-40 минут, продли­лась около четырех часов. Говоря о том далеком уже вре­мени, Александр Радашкевич вспоминает, что их первая встреча вызвала у него очень сильное чувство: «я увидел лицом к лицу, так сказать, земное воплощение какой-то сказки... передо мной сидел Великий Князь, который был правнуком Александра Второго. И Владимир Кириллович был очень похож на своего прадеда, если убрать эти зна­менитые большие бакенбарды. И я сидел с ним, и передо мной словно бы сидел Александр Второй. И чувства я ис­пытывал очень необычные, разумеется… Великий Князь был необычайно любезен. У него – великолепный, постав­ленный голос. И он очень обстоятельно, на прекрасном русском языке отвечал мне, всегда заканчивая фразу. Та­кой медленный ритм!... А какая осанка - у него всегда была прекрасная осанка! Это был человек... Он был именно тем, что он есть! Пожилой, уже не такой крепкий, усталый че­ловек. Но с совершенно ясной головой, прекрасной речью. В курсе всего, что происходит в России. С большим интере­сом к этому относящийся. Великая Княгиня – она грузин­ского рода царского. Ее отец был наследником грузинского престола. Совершенно замечательная, яркая женщина. Другого, южного темперамента»...

Природное обаяние, чувство такта и естественный аристократизм расположили к Радашкевичу Великокня­жескую Семью, и это интервью с Великим Князем Вла­димиром Кирилловичем, вызвавшее широкий интерес в России и воспроизведенное в ведущих периодических изданиях, открыло новый этап в его жизни. Словно по мановению волшебной палочки проникнув сквозь вре­менные преграды в далекое прошлое, Александр Радаш­кевич сам стал придворным... «И Можно сказать, что больше я из этого дома не вышел. Вскоре я стал там бывать регулярно, помогая в переписке, которую вели Великий Князь и его семья. При моем участии принима­лись корреспонденты. Давались интервью. Я имел дела с российским посольством в Париже. И уже в этом году в ноябре состоялся первый визит Великого Князя на Роди­ну … И я поехал с Великим Князем и Великой Княгиней в Россию – уже в качестве личного секретаря. И я им оста­вался формально до 1997 года».

В 1994 году в петербургском издательстве «Лики Рос­сии» при непосредственном участии Александра Радаш­кевича была основана литературная серия «Белый Орел», в которой вышли воспоминания Великого Князя Влади­мира Кирилловича и Великой Княгини Леониды Георги­евны «Россия в нашем сердце» (1995 г.) и воспоминания Императора Кирилла Владимировича «Моя жизнь на службе России» (1996 г.).

Годы, проведенные Александром Радашкевичем на посту личного секретаря Главы Династии отмечены яркими и насыщенными событиями в общественно-политической и культурной Российской действитель­ности и непосредственным участием в них Августейшей Семьи. Александр Павлович с высоким профессиона­лизмом и знанием дела, словно изначально готовился для Государевой службы, исполнял возложенные на него нелегкие обязанности, и при этом, не в пример его пре­емникам, не пытался играть «роль», выдвигая свое «я» на передний план. При нем не было той непроходимой стены – «средостения», и живое общение, а также пере­писка с Августейшими особами были доступны прак­тически любому. Иможно с уверенностью сказать, что активная интеграция Великокняжеской Семьи в постсо­ветскую Россию, в том числе и прямые контакты на всех уровнях, включая правительственные сферы, церковную иерархию, военную среду и культурную элиту, состоя­лась во многом именно благодаря участию Радашкевича, с его неизменным тактом и доброжелательностью.

С 2013 года состоит в редакционной коллегии журна­ла «Эмигрантская лира» (Брюссель).

В настоящее время Александр Радашкевич, чья поэ­зия переведена на английский, французский, сербский и арабский языки, является членом Союза российских писателей и Союза писателей ХХI века, а также офици­альным представителем Международной Федерации русскоязычных писателей во Франции. Постоянно про­живает в Париже.

  Возвращаясь к настоящему сборнику отметим, что Рефлексии, состоящие из пяти частей, были написаны в период с 1999 по 2015 год в результате личных наблю­дений и критической оценки окружающей действитель­ности и вместе взятые ярко свидетельствуют о проница­тельности, утонченном сарказме и остроте авторского мышления и являются, по словам поэта, следствием

Ума холодных наблюдений

И сердца горестных замет. 

Рефлексии читаются на одном дыхании. Часть из них представлена в виде лаконичных афоризмов и здесь они во многом перекликаются с примечательным трудом из­вестного юриста и пушкиноведа, видного деятеля рус­ской национальной эмиграции Б.Л. Бразоля «Праздные мысли. Избранные афоризмы», который увидел свет в Нью-Йорке ровно 60 лет назад, и который издательство «Имперское Слово» намерено переиздать в следующем году. Иные предстают в виде более пространных зари­совок – воспоминаний или философских размышлений, демонстрируя целостность и остроту авторского по­вествования. Небольшие фрагменты Рефлексий были опубликованы лишь раз в журнале «Сибирские огни» и впервые воспроизводятся нами в их полном и перво­зданном виде.

Также в сборнике представлены избранные публика­ции А. Радашкевича, касающиеся Августейшей Четы – материал, посвященный внезапной смерти Главы Рос­сийского Императорского Дома Великого Князя Вла­димира Кирилловича, и интервью с Великой Княгиней Леонидой Георгиевной, которое по договоренности было опубликовано после кончины Вдовствующей Государы­ни. Помимо литературного достоинства они имеют без­условное историческое значение, ведь Александр Радаш­кевич на протяжении нескольких лет был ближайшим помощником Великокняжеской Семьи.

Завершает сборник очерк «Антипушкинская, 10», поводом для написания которого послужил один из литературных вечеров, посвященных творчеству А.С. Пушкина, с чтением поэтов-авангардистов, на котором случайно довелось присутствовать автору, и который на поверку оказался собранием творческих ничтожеств, превративших поэтическую встречу в профанацию и надругательство над памятью гения русской литера­туры. Кратко описав всю неприглядность этого сбори­ща Александр Радашкевич переходит к волнующим его размышлениям об искусстве и антидуховности совре­менного общества. Лейтмотивом выступает неприятие автором бесплодного и духовно мертвого современного западного постхристианского мира, который погряз в потребительстве и либерализме и практически полно­стью отринул наследие европейской культуры. И этот западный мир органично враждебен традиционной Рос­сии – «нельзя быть либеральным человеком в Европе, не будучи врагом России». Впрочем, и современная Россия, где«безродное россиянство старательно изживает на­циональное достоинство» являет собой лишь бледную тень великого Русского Государства.

Радашкевич разоблачает «авангард», под личиной ко­торого выступают бездарность, дисгармония и вульгар­ность, и в котором нет стремления к постижению кра­соты Божьего мирозданья к подлинному творчеству, а главная ставка – на эпатаж. Этот суррогат неприемлем для автора, поскольку по своей природе оскорбителен для человеческой личности, как явный вызов боже­ственному замыслу. «Ибо искусство, – убежден Радаш­кевич, – это прежде всего сотворчество Создателю, а не разрушителю, это отражение Божьего лика в сущем и явленном, а не намеренное его уродование, не глумление над Ним. Да, нельзя любить эту мертвечину, но запро­сто можно быстро стряпать и продавать публике-дуре. Вседозволенность, аморальность, безнравственность антикультуры оправдывается ещё одним понятием-перевёртышем – «демократией». Как созвучна эта сен­тенция автора с апофегмой из уже упоминаемого труда Бориса Бразоля – «посредственность возведена демокра­тией в высшую добродетель».

В заключение хочется отметить, что авторский текст, помимо упомянутых достоинств его содержания, напи­сан прекрасным литературным русским языком, что уже само по себе встречается довольно нечасто и заслужива­ет отдельного внимания.

Сергей А. Хазанов-Пашковский

 (г. Санкт-Петербург)

http://imperslovo.ru/publikacii/rossiiskoe-monarhicheskoe-dvizhenie/sergei-hazanov-pashkovskii-predislovie-k-sborniku-a-radashkevicha-refleksii