ОТПЕЧАТОК ПАЛЕСТИНЫ. Старинные фотографии
В 1892 году между морским портом г. Яффы и Иерусалимом появилось железнодорожное сообщение, значительно упростившее путь паломников. На фото группа русских паломников после прибытия на железнодорожную станцию в Иерусалиме. В центре встречающая сторона: кавас Императорского Православного Палестинского Общества.
Снимок Русской Духовной Миссии в Иерусалиме. 1890-е гг.
***
В «Дневнике писателя» Ф. М. Достоевский говорит: «С самого крещения земли русской начали устремляться из нее паломники во святые земли, ко Гробу Господню… такова русская черта, что покаянные подвиги хождения ко святым местам народ издревле еще высоко ценил. Сердцем его всегда влекло туда, — черта историческая». С утверждением великого писателя трудно спорить, да и можно ли: и по сей день сотни тысяч россиян ежегодно отправляются в паломничество на Святую Землю. Но времена меняются и все труднее паломнику произнести от своего имени слова поэта Вяземского: …среди живого храма
На Гроб Господень я главу склонил,
Что тихою струею Силоама
Я грешные глаза свои умыл;
Что в край, отчизну всех скорбящих,
Я страждущей души носил печаль…
Прийти и прикоснуться к святым местам с открытым сердцем стало не просто. Нам, заложникам века высоких скоростей и усиленной заботы об удобстве и комфорте, катастрофически не хватает времени. Мы едва успеваем обежать достопримечательности и отметиться на пунктах, выделенных в маршруте туроператором.
И все же Святая Земля открывается нам. Каждому по-своему. Кирилл Вах — по образованию историк-архивист, книгоиздатель, директор издательства «Индрик» — познает «свою» Палестину удивительным образом. Он многократно был в Иерусалиме, в том числе как паломник.
Изучает историю «хождений», издает серьезные научные труды по истории паломничества и русского духовного присутствия в Палестине. Но, по собственным словам, живая связь, чувство Святой Земли пришли благодаря увлечению старинной фотографией.
«У меня давно, возможно, еще с детства, появился какой-то внутренний интерес к старой фотографии, — говорит Кирилл Вах. — У бабушки хранились альбомы фотоснимков 30-х годов XX века, снятых на зимовке в Арктике.
Я часами их разглядывал. Вы знаете, ведь фотограф берет всю такую многогранную жизнь, которую только способен схватить его объектив, нажимает на спуск затвора и… перед нами жизнь, которой уже нет. Но эта-то запечатленная жизнь как раз и остается с нами.
Поэтому нет ни одного одинакового снимка, как нет ни одного одинакового мгновения в человеческой жизни. На старинной фотографии это особенно заметно. Например, Иерусалим снимали с Елеонской горы все, у кого только был фотоаппарат. Первое впечатление, когда берешь в руки подобный отпечаток, да еще исполненный в 50-х годах XIX века: перед вами застывший, безлюдный город. Но посмотрите другую, третью, четвертую фотографию, вы заметите и движение, и изменения; само время, прожитое городом в пространстве нескольких снимков, сделается для вас видимым, реальным. По-моему, искусство фотографии сродни поэзии, и поэтому можно говорить о его элитарности. Как и настоящая литература, и классическая музыка, она воспринимается не всеми людьми. 
Иерусалимский полдень. Узкие улочки, образованные плотной застройкой Старого
города, в течение всего дня способны создавать теневую зону, предоставляя прохожим отдых от солнечного зноя.
Снимок Американской колонии в Иерусалиме. 1890-е гг.
Но даже если человек сидит и просто листает альбом старых фотографий, он невольно проживает какую-то другую жизнь, уносится в нее, пытается сопоставить с современностью, в голове возникают аллюзии. Старинная фотография — многогранна, это целый мир образов и исторических пластов, доступных, читаемых, понятных. Она
оказывает определенное воздействие на душу человека. В этом ее эстетическом качестве заключено важное отличие от доступной и массовой продукции цифровой фотоиндустрии нашего времени.
По правде сказать, святые места в городском интерьере современного Иерусалима вообще трудно различить. Вернее, приходится себя убеждать, что вот это и есть самое святое место на земле — храм Воскресения Христова, застроенный зданиями, заполненный на всякий христианский праздник израильскими полицейскими, толпами туристов, опоясанный громадным количеством сувенирных лавок. Ступая по колоритному восточному базару, все время нужно удерживать ум на мысли, что идешь по Крестному Пути. 
Городской водонос. Недостаток свежей питьевой воды в Иерусалиме компенсировали водоносы, разносившие ключевую воду Силоамского источника прямо по улицам города в наполненных бурдюках из бараньей кожи, крепившихся за спиной.
Снимок Американской колонии в Иерусалиме. 1890-е гг.
Христианские святыни в их материальном, зримом выражении оказались вновь как бы закрытыми от верующих скорлупой окружающего, чужого, несвойственного им быта. Поэтому сегодня поклонение святым местам — это большой духовный труд, когда нужно пробиться к святыне, не только претерпев лишения во время длительного пути, но чисто духовные соблазны уже в Святой Земле. И в этом мире «полароидов» и «цифровых мыльниц» старинная фотография способна быть камертоном в душе паломника, помочь ему настроиться среди суеты на вечное, неотмирное. Она дает возможность увидеть памятники Палестины в их более спокойный период, как они существовали сотню, тысячу, а то и более лет. Когда я публикую старинные снимки, я понимаю, что они могут быть неинтересны широким массам. Но я очень радуюсь, когда вижу изумление на лицах людей, сравнивающих старый снимок с тем, что они видят перед собой. И на эмоциональное восклицание человека: «Не может быть, что все так сильно изменилось», мне хочется ответить: «И изменится еще больше, ибо дни вообще лукавы суть».
Наверное, самое большое в России собрание палестинских фотографий хранится в фонде Музея истории религий в Санкт-Петербурге и является частью дореволюционной коллекции фотографий Императорского Православного Палестинского Общества (ИППО). Палестинская коллекция, как она называется на языке музейного хранения, насчитывает чуть более семи тысяч отпечатков. Сегодня на базе коллекции ИППО выполняется большой научно-общественный проект, инициированный Кириллом Вахом, связанный с научным описанием и созданием электронной базы изображений, которая, хочется надеяться, станет доступна, в том числе, пользователям интернета. Совместно с издательством «Индрик» в проекте участвуют сотрудники Музея, научные силы ИППО и Русская Православная Церковь.
В Палестинскую коллекцию вошли снимки практически всех фотографов, работавших в Иерусалиме на постоянной основе. Основной массив отпечатков коллекции принадлежит объективам европейских фотографов. Среди ранних фотографии (50–70-х гг. XIX в.) Джеймса Грэма, Джона Динеса, Джеймса Робертсона и некоторых других фотографов конца 50–60-х годов XIX столетия. С середины 70-х годов появляется и русская фотография, представленная работами начальника Русской Духовной Миссии в Иерусалиме архимандрита Антонина (Капустина). Его сначала дополнил, а впоследствии заменил фотограф Миссии монах Тимон, оставивший колоссальную по объему фотолетопись русской деятельности в Святой Земле в период ее наивысшего расцвета. С 1882 года в Палестине начинает свою работу Православное Палестинское Общество, в уставе которого среди прочих задач значилась не только забота о прибывающих на Святую Землю русских паломниках, удовлетворение их материальных и духовных потребностей.
Многолетний сподвижник архимандрита Антонина (Капустина) по устроению Елеонского Вознесенского монастыря, выходец из Рязанской губернии игумен Парфений (Нарциссов) до последнего дня трудился над благоустройством обители.
В ночь с 14 на 15 января 1909 г. он был зарезан грабителями в своем домике на Елеоне. Его похоронили с внешней стороны церкви Вознесения, возле могилы своего друга отца Антонина.
Снимок Русской Духовной Миссии. 1900-е гг.
Кроме этого, ИППО ставило целью «ознакомить русский народ с настоящим и прошедшим Святой Земли, чтобы тем послужить для духовного единения между Россией и Матерью Церковью».
Первые фотографы сталкивались с техническими сложностями. Чего стоит длительность выдержки, которая порой доходила до пяти-десяти минут. Поэтому мастерам приходилось фотографировать в самую жару, в полдень, когда улицы были безлюдны, или нанимать местных жителей, чтобы те позировали перед камерой, не двигаясь. При этом большинство населения откровенно побаивалось черного выпуклого глаза фотокамеры. 
Да созиждутся стены Иерусалимские! До середины XIX века Святой Град не выходил из их пределов, устроенных султаном Сулейманом Великолепным еще в XVI веке. Обрамленный зубцами и башенками, открывался Иерусалим издали взору паломников как город, слитый в одно здание (Пс 121:3). На фотографии вид стен с Запада, откуда подходили поклонники к Святому Граду.
Снимок Американской колонии в Иерусалиме. 1890-е гг.
Впрочем, у технических ограничений была своя положительная сторона, которая состояла в невозможности использовать камеру в любой момент.
А потому снимки были более корректными; говоря современным языком, черный пиар с помощью фотографии был просто немыслим. Более того, в основной своей массе фотографы того времени были профессиональными художниками и, как следствие, выверяли и продумывали до миллиметра композицию и ракурс, стараясь преподнести объект съемки максимально красиво, раскрыть его индивидуальность, его сущность. К тому же карточки с видами Палестины пользовались спросом и приносили доход. Но чтобы продать снимок приезжему путешественнику в Иерусалиме или богатому горожанину где-нибудь в парижском или лондонском магазине, нужно было создать настоящий шедевр.
Однако для нас сегодня ценность старинных фотографий Святой Земли — не в их коммерческой стоимости и даже, возможно, не в их красоте или эстетическом воздействии. Sic transitgloria mundi*, — сказал бы философ, разглядывая выцветающие отпечатки с видами Святого Града. Помилуй нас, Господи! — скажем мы в ответ.