Андрей Зубов: Сегодня Украина отмечает скорбный день памяти голодомора
Дорогие друзья!
Сегодня Украина отмечает скорбный день памяти голодомора.
А почему не отмечаем мы? Ведь весь юг России - Кубань, Дон, Нижняя Волга и многие иные регионы были в столь же ужасном положении и понесли бесчисленные жертвы. А Казахстан, который тогда был в РСФСР, а Средняя Азия. Отец мне рассказывал, когда я был ребенком, как он видел приезжающих на Киевский вокзал Москвы изможденных людей, которые тут же на привокзальной площади умирали от истощения. Мне кажется, память мне не изменяет. такие рассказы были, я их запомнил сердцем.
Друзья, этот скорбный набат гудит над всеми нашими странами. Миллионы жизней в страшных муках кончавшихся тогда. Даже писать об этом тяжко. Почтим их память. И, будем надеяться, в русских деревнях, в казачьих станицах и аулах юга появятся и у нас на мемориальных стелах, на стенах церквей, буддистских дацанов и мечетей, списки односельчан погибших по воле проклятых большевиков. И, как реквием, раздел нашей книги в новом издании - 3.2.9. Об этом.
Второй голодомор 1932-33 гг.
Поскольку сопротивление крестьян было повсеместным, Сталин, в конце концов, применил испытанный уже большевиками метод борьбы с массовым недовольством – голодомор. Сбор зерновых в 1931–1932 гг. падает, а Сталин форсирует экспорт, чтобы финансировать ввоз машин. Если в довольно благополучном 1928 г. лишнего зерна на экспорт почти не было, то в 1930 г. CCCР вывозит за границу 4,8 млн., в 1931 – 5,1 млн., и даже в 1933 – 1,8 млн. тонн зерна. Крестьянские поставки зерна государству в 1932 г. были повышены до 45% урожая, который составил почти 70 млн. тонн. У колхозов и единоличных хозяйств хлеб забирали «под метелку».
В отличие от 1921 г., засухи на этот раз не было, погода была нормальной. Но урожай оказался скудным. Неурожай зерновых охватил центральную и южную часть Украины. Это обусловило решение правительства снизить план хлебозаготовок на 1932 г., однако даже сниженные нормативы сдачи сельхозпродукции оказались неподъёмными для украинских крестьян. За осень 1932 г. колхозы сдали государству лишь 60% от запланированного объёма зерна. В Москве это расценили как саботаж плана хлебозаготовок. Прятавших зерно крестьян подвергали жестоким пыткам. Партийцев, отказывавшихся участвовать в насилии, немедленно исключали из партии. Сталин направил на места чрезвычайные уполномоченные комиссии по хлебозаготовкам: на Украину – во главе с Вячеславом Молотовым, на Северный Кавказ – во главе с Лазарем Кагановичем, в Поволжье – во главе с Павлом Постышевым. Чрезвычайными хлебозаготовками и изъятием скота в Казахстане руководил первый секретарь этой огромной автономной республики РСФСР Исайя Исаакович Голощекин (товарищ Филипп), который в 1918 г. был военным комиссаром Уральской области и лично организовывал убийство Императора и членов его семьи.
Молотов взялся за дело с невиданной энергией. С 1 ноября 1932 г. по 1 февраля 1933 г. под контролем Молотова на Украине было дополнительно собрано более 100 млн. пудов зерна. К концу зимы в республике практически не осталось наличных запасов хлеба. Более того, власти начали отбирать у крестьян, не имеющих зерна, другие продовольственные запасы. В продиктованном Молотовым постановлении Совнаркома УССР «О мерах по усилению хлебозаготовок» от 20 ноября 1932 г. был пункт о применении «натуральных штрафов». Речь шла об изъятии мяса у тех колхозов, которые задолжали по хлебозаготовкам. На Украине развернулся продовольственный террор.
В условиях суровой зимы и полного отсутствия альтернативных источников питания действия партийных и государственных руководи-телей УССР вызвали гуманитарную катастрофу невиданного масштаба. Голод поразил наиболее плодородные районы Украины – центр и юг. Смертность от недоедания началась уже в первый месяц работы молотовской комиссии, однако власти усиленно делали вид, что ничего не происходит. Председатель ЦК КП(б)У С. Косиор писал Сталину, что «всяческие разговоры о «голоде» на Украине надо категорически отбросить». Украина была переведена на блокадное положение. По периметру границ охваченных голодом областей разместили войска НКВД. В поездах и на железнодорожных станциях сотрудники ГПУ обыскивали багаж пассажиров и конфисковывали продовольствие. Расширялась практика занесения особо «непокорных» сёл в так называемые «чёрные списки». «За явный срыв плана хлебозаготовок и злостный саботаж, организованный кулацкими и контрреволюционными элементами», ряд населённых пунктов полностью лишались подвоза продовольствия, колхозная и государственная торговля в них сворачивалась, колодцы с водой запечатывались, и у них выставлялась стража. Тем, кто не сдал хлеб, не давали и воду.
Наиболее тяжкие формы голодомор принял в центральных районах Украины. Свидетельства очевидцев описывают народные бедствия гораздо нагляднее, чем малоинформативные официальные документы. «Какой голод, спрашиваете, был? То, что ели собак и кошек, – мелочь. То, что дохлятину из скотомогильника таскали так, чтобы власти не видели, - тоже ерунда. В разгар зимы начали мертвецов выкапывать и есть, а потом и за живых взялись. Чегринец украл у Сахнихи мальчика, зарезал и съел. Хороший парнишка был, Панасиком звали. Только ручки его мать и нашла – под порогом лежали», - рассказывал украинским журналистам житель одного из сёл Сумской области. Сохранилось множество других рассказов свидетелей тех трагических событий. «Ели кору деревьев и почки, которые тогда только начали появляться на деревьях. За зиму съели почти всех собак и кошек. На улице каждый день лежали новые трупы людей», - вспоминал житель Днепропетровской области. Ужасные события происходили на Полтавщине. Житель большого села Кротенки утопил в колодце своего единственного ребёнка: он не смог перенести вида его физических страданий. Мёртвых каждое утро собирали по домам как мусор. Хоронили умерших вповалку в братских могилах, причём трупов было столько, что они не умещались в выкопанные ямы. В Киевской области от голода вымирали целые сёла. Жительница одной из деревень Переяславского района свидетельствует: «Люди ели всякую гадость. Что сдохнет, то и съедали. Дрались за дохлую лошадь. Несёт человек кусок мяса и ест, а вокруг рта всё в крови. На реке погибла рыба. Люди её выловили и протухшую съели… Одна женщина съела свою маленькую дочку. Другая повесилась уже когда появился хлеб: у неё с голоду умерли двое или трое детей». В селе Пологи того же района людоедство приобрело массовые масштабы. Дошло до того, что приходилось охранять кладбища. Страшный голод поразил и южную Украину. Улицы сёл Херсонской области были завалены трупами. Люди ели траву, коренья. Из коры деревьев варили кашу. В Нововоронцовском районе голодающие разграбили склад с кукурузой. Наевшись испечённых из кукурузной муки лепёшек, несколько десятков человек умерли на месте от заворота кишок. Из деревни бедствия голодомора перекинулись в города. Жители Киева вспоминали, как толпы опухших от голода крестьян наполнили улицы города, где они надеялись найти работу и получить паёк. Удавалось это единицам. Остальные умирали сотнями. Они лежали прямо под открытым небом. Крестьян отлавливали специальные наряды милиции. Их бросали в грузовые машины и вывозили за пределы Киева.
Именно голод и выморачивание, а отнюдь не заготовка хлеба и прочих продуктов питания, были главными целями большевиков во время этой кампании. Дмитрий Гойченко вспоминает, например, образцовую свиноферму поставлявшую элитное мясо в Киев и местным чекистам. Свиней кормили чечевицей, о которой умирающие от голода крестьяне могли только мечтать. Крестьяне стали приходить к ферме в то время, когда выносили свиной кал. Из него они выбирали недопереваренные чечевичные зерна и ели их. Когда местные чекисты это увидели, они отдали приказ измельчать чечевицу, прежде чем давать ее свиньям. Случай этот относится к 1933 г. (Д.Гойченко. Сквозь раскулачивание и голодомор. М.: Русский путь, 2006. – С.239-241).
Искусственный голод 1932/33 г. охватил не только Украину, но и Поволжье, Северный Кавказ, южный Урал, среднюю Россию, Казахстан. И здесь ели лебеду, кору и корни, и здесь было людоедство. Статистическое ведомство жаловалось на «недоучет смертности», так как сотрудники загсов были не в силах сосчитать трупы или сами вымерли от голода. Голодающие губернии были оцеплены войсками ОГПУ. ОГПУ не пускало голодных крестьян на станции и к путям железных дорог, не пускал в крупные города, где еда была вполне доступна. Сами сотрудники спецотрядов и заградительных отрядов НКВД на глазах у умирающих с голода людей устраивали попойки и пиры, а потом шли вычищать последние зернышки из крестьянских амбаров.
В это же время начался новый этап политики расказачивания. Уже к 1926 году на Дону осталось не более 45 % от былого казачьего населения, в других войсках – 25 %, а в Уральском войске – 10 %. Но большевикам и этого показалось мало. В 1932 – 33 гг. в казачьих областях на Дону и Северном Кавказе была введена система «черных досок», автором идеи которых был секретарь Северо–Кавказского крайкома ВКП(б) Б.П. Шеболдаев. На станицы накладывались непомерные нормы хлебозаготовок, которые выполнить было невозможно. После того, как план не выполнялся, станицу заносили на «черную доску» и лишали последнего куска хлеба, обрекая ее население на голодную смерть. С ноября 1932 по январь 1933 года Северо–Кавказский крайком ВКП(б) занес на «черные доски» 15 станиц – 2 донские и 13 кубанских. Так, например, в станице Незамаевской на Кубани из 16 тысяч человек после 1933 г. осталось не более 3,5 тыс. И подобная статистика прослеживается практически по всем казачьим войскам. Всего за годы гражданской войны, двух голодоморов и репрессий 30-х гг. было физически уничтожено до 70 % казаков.
«Ночью Зайцев вызвал к себе председателей колхозов. Меня всегда выгонял из комнаты и говорил: «Иди лучше девок пощупай»! А я был тогда любопытный – под окно, да подслушиваю, - не понимал, что он меня мог запросто застрелить. Вызовет председателей колхозов и спрашивает:
- У тебя сколько сегодня сдохло?
- 70 человек.
- Мало. А у тебя?
- 50 человек.
- Мало!
Слушаю за окном и не могу поверить. Волосы дыбом встают. Вечером соберемся в нардоме с Ваней Гуденко, говорим, думаем, что же это творится? Ведь это же Советская власть! Такого при царе не было! А кому скажешь – некому! В 34-м Зайцева забрали. Оказался и он «врагом народа». А в станице из 18 тысяч осталось пять с половиной или шесть с половиной тысяч людей. Остальные – больше 10 тысяч - вымерли». - И.Д. Варивода. И я мог бы стать «врагом народа»./ «Станица», №1 (34) – янв. 2001.
Голодомор от начала и до конца был организован искусственно. Полное изъятие зерна из запасов колхозов и единоличных хозяйств, проведённое осенью 1932 - зимой 1933 гг. под руководством комиссий Молотова, Кагановича и Постышева явилось непосредственной и главной причиной голода. Полная блокада охваченных бедствием территорий, бестрепетная продажа выколоченного из голодающих районов зерна заграницу, подтверждают это. Цели сталинского режима, организовавшего голодомор, очевидны – найти средства для форсированной индустриализации и заодно полностью уничтожить исторически сильные традиции личного крестьянского хозяйства, но, в первую очередь, подавить сопротивление большевицкой политике. Сталинский голод 1932-33 г., остановил сопротивление. Он был страшнее ленинского голода 1921-22 гг. Да и из той помощи, что приходила от «американских рабочих», на этот раз ни одна кроха до умирающих крестьян не дошла. Американскую помощь потребляли руководители ВКП(б), ОГПУ и РККА, в том числе и «работавшие на селе».
Впрочем, на этот раз заграница существенно меньше помогла голодающим людям в России. Сотрясаемый Великой депрессией западный мир сам обеднял, западные политики не без оснований опасались социальных потрясений и были озабочены открытием новых рабочих мест для своих граждан, а потому предпочитал иметь в лице СССР торгового партнера и ёмкий рынок сбыта. Заинтересованные в укреплении экономических связей с СССР, западные политики и журналисты нередко закрывали глаза на преступления большевиков против народа России, отрицали или приуменьшали их.
«С профессором Харпером я заговорил о страшном голоде 1932-1933 годов в самых плодородных областях России, в Малороссии и на Северном Кавказе. Голод этот был следствием политики советского правительства, стремительно организовавшего систему колхозов и желавшего сломить волю малороссийских крестьян и казаков, особенно настойчиво боровшихся против коллективизации. В ˝Последних новостях˝ число погибших от этого голода исчислялось цифрою от трех до пяти миллионов. В настоящее время известно, что действительность была ещё ужаснее: умерло от голода не менее пяти миллионов в Малороссии и не менее пяти миллионов на Северном Кавказе. Когда я заговорил об этом с Харпером, он сказал мне, что, собственно, в Советском Союзе был не голод, ˝недоедание˝. Меня потрясло это замалчивание страшных преступлений большевицкого режима. Скоро, однако, я понял поведение Харпера. В то время он был одним из главных осведомителей американского правительства о Советском Союзе. Ему, поэтому, было необходимо часто ездить в Россию, и, конечно, советское правительство перестало бы допускать его в Россию, если бы он широко рассказывал об ужасах советского режима». – Вспоминал в конце 1930-х гг. свой опыт обсуждения трагедии голодомора с американскими коллегами профессор Николай Лосский. – Н.О.Лосский. Воспоминания. Жизнь и философский путь. М., 2008. – С.230.
Миллионы крестьян за 1932-33 гг. большевики уморили голодом, выживших, духовно и физически совершенно искалеченных, - загнали в колхозы. Если при устойчивом естественном приросте в предшествующие годы (в среднем + 2,1 млн.) по состоянию на 1 января 1933 г. численность населения СССР составляла бы 162 млн. 902 тыс. человек, то на 1 января 1934 года она составила 156 млн. 797 тыс. Число умерших от голода обыкновенно оценивается в 6,5 миллионов, причем большая часть погибших – около 4 млн.– приходится на Украину, где сопротивление коллективизации было наиболее упорным. В Казахстане от голода в 1930-33 гг. по сегодняшним данным погибли 1,5 миллиона человек (1,3 из них – казахи, большей частью скотоводы, ведшие полукочевой образ жизни). Тяжелые условия жизни начала 1930-х гг. драматически отразились и на числе рождений.
По переписи 1937 г., население между 1926 и 1937 гг. сократилось на 5–18% в областях: Калининской, Западной, Мордовской, Курской, Кавказской, Немцев Поволжья, Саратовской, Винницкой, Киевской, Черниговской, Одесской и в Казахстане. По СССР в целом население возросло на 10%. - Е.М.Андреев, Л.Е.Дарский, Т.Л. Харькова. Население Советского Союза 1922-1991.М, «Наука», 1993. С.118.
Всего за 4 года «Второй гражданской войны» 1930–1933 убыль населения в стране на 9,3 млн. превзошла таковую за 4 благополучных года НЭПа (1923-26). Из Казахстана в Китай от коллективизации ушло до 200 тыс. кочевников, так что число избыточных смертей можно принять за 9,1 млн., распределявшихся примерно так:
Спецпоселенцы («кулаки») 1930–1933 1,2 млн.
Смертность в концлагерях 1930–1933 0,1 млн.
Голодомор 1933 6,5 млн.
Общее ухудшение условий жизни 1930–1933 1,3 млн.
Итого 9,1 млн.
Общее число русских и украинских крестьян, казахских скотоводов убитых Сталиным в 1932-33 гг., превышает число евреев, убитых Гитлером, да и число убитых всех воюющих стран на всех фронтах Первой Мировой войны. Для народного хозяйства первая пятилетка (с октября 1928 по 1933) имела катастрофические последствия. Во время реализации первого сталинского пятилетнего плана большевики осуществили не имеющие аналогов в мировой истории физическое уничтожение и ограбление производительных сил страны. Причём уничтожению подверглись наиболее трудолюбивые семьи и доходные частные хозяйства. Финансовые и экономические потери от разорения деревни, сельского хозяйства и животноводства существенно превысили стоимость возведённых в начале 1930-х гг. «гигантов» сталинской индустрии. К тому же, многие построенные на костях бесчисленных жертв голодомора промышленные предприятия сгинули в огне советско-нацистской войны.
Н.А.Ивнитский. Судьба раскулаченных в СССР. Голод 1932-33 годов в СССР (Украина, Северный Кавказ, Поволжье, Центральная Черноземная область, Западная Сибирь, Урал). М., 2009.
В.В.Кондрашин. Голод 1932-1933 годов: трагедия российской деревни. М.: РОССПЭН, 2008.
С.Красильников, М.Саламатова, С.Ушакова. Корни или щепки. Крестьянская семья на спецпоселении в Западной Сибири в 1930-х – начале 1950-х годов. М.: РОССПЭН, 2010.
Дмитрий Гойченко. Сквозь раскулачивание и голодомор. М., 2006.
В.Кондрашин. Голод 1932-1933 годов: Трагедия российской деревни. М.: РОССПЭН, 2008.
В.С.Познанский. Социальные катаклизмы в Сибири: голод и эпидемии 20-30-е гг. XX в. Новосибирск: СО РАН, 2007.