"Новые мученики Российские". Том III. Глава IX. Протоиерей о. Порфирий Высоков
НОВЫЕ МУЧЕНИКИ РОССИЙСКИЕОтец Порфирий был необыкновенной души человек, исключительной доброты, с открытым сердцем для каждого, кто нуждался в какой-либо помощи, будь то моральной, будь то материальной. Никогда и никому отец Порфирий ни в чем не отказывал. Его любили и прихожане, и учащаяся молодежь в особенности. За богослужениями, им совершаемыми, не было места в храме опоздавшим к началу. Еще до начала службы храм бывал переполнен молящимися. Ни одной службы не оставлял отец Порфирий без проповеди и поучения. Весь православный люд посада Мелекесс верил отцу Порфирию, горячо почитал его и шел за ним.
Незадолго до моего приезда в Мелекесс отец Порфирий овдовел. На его попечении остались четверо малолетних детей.
Ежедневно, до начала занятий в школах, отец Порфирий совершал ранние Литургии, за которыми присутствовала по своей доброй воле, никем не принуждаемая, учащаяся молодежь, а также много прихожан.
Но вот наступила ужасная революция 1917 года, и для всех было ясным, что отцу Порфирию оставаться в Мелекессе небезопасно. Небезопасно было оставаться в посаде и нашей гимназии с ее педагогическим персоналом и учащимися. Стали помышлять, как бы пробраться к адмиралу Колчаку. Помог случай. Мелекесс заняли чехи, освободили посад от безбожной власти. Однако вскоре и чехи стали отступать в Сибирь и очень помогли всем нам перебраться за Урал. Много учащейся молодежи эвакуировалось с нами. Впоследствии все они (юноши) вступили в отряды Капелевцев добровольцами, сражались и умирали за честь поруганной Родины.
Годы шли. Пришлось оставить Уфу, Курган и направляться в Иркутск. В Кургане, где помещалась наша гимназия, отец Порфирий, точно так же как в Мелекессе, завоевал симпатии православных жителей этого небольшого городка. Жители последнего поочередно укрывали у себя отца Порфирия, так как двинуться ему дальше, вглубь Сибири с детьми, двое из которых серьезно заболели, не было никакой возможности. Уже из писем отца Порфирия мы узнали, как трудно жилось ему и его семье в Кургане после занятия его большевиками. Это были сплошные мучения. А между тем, помочь им перебраться в Иркутск мы никак не могли: все пути были большевиками отрезаны.
По окончании войны мне удалось вернуться в родной город Вильну. Вскоре я получила от отца Порфирия письмо, в котором он просил исхлопотать для него назначение на один из приходов Виленщины, что дало бы возможность покинуть пределы Советской России. Писал также отец Порфирий, что его несколько раз арестовывали, содержали в тюремном заключении, издевались над ним, избивали до потери сознания, вырезали на груди части живой кожи наподобие креста... От неимоверных страданий стойкий, добрый пастырь совершенно изнемог и с молитвой на устах (писал он) ждал приближения конца. "А что станет тогда, — заканчивал свое скорбное письмо отец Порфирий, — с моими детьми? Ведь они малолетки..."
Я обратилась к местному Архиепископу в Епархиальное управление и ко всем, кто мог бы способствовать назначению отца Порфирия хотя бы на самый маленький приход на Виленщине. Но дело продвигалось очень медленно. То обещали, то разочаровывали. А письма от отца Порфирия были одно печальнее другого. Сердце разрывалось при чтении их.
И вот пришло роковое сообщение: отца Порфирия не стало, он отошел в лучший мир, будучи замучен врагами Христа.
Он давно предстал пред Престолом Всевышнего. На его могиле, если таковая вообще существует, нет ни креста, ни памятника, но память об этом благородном, одухотворенном священнослужителе, положившем "душу свою за други своя", не изгладится у всех, кто знал его".