Моя ошибка 2007: Развязать узел объединительного акта РПЦЗ МП
Елена Сергеевна Зезюлина
17 мая 2007 года я стояла в скромном платке у храма Христа Спасителя рядом с сестрой и тётей. Две мои сестры, их мужья, два двоюродных брата и давние друзья присутствовали в качестве певцов и священнослужителей. Они прибыли из Соединённых Штатов на специально зафрахтованном рейсе. Я прилетела из Армении, где работал в американском международном проекте по развитию, и столкнулась с огромными трудностями, стоя в бесконечных очередях за российской визой.
Президент Российской Федерации Владимир Владимирович Путин вышел со свечой в руках, проявив образцовое церковное поведение и оставаясь на протяжении большей части службы. Я стоял примерно в 30 футах от него. Он выглядел достаточно набожным. Мы усердно молились. Хор РПЦЗ пел как ангелы над нами. Священнослужители РПЦЗ произносили ектеньи. Мы чувствовали себя как дома. На следующий день мы присутствовали на освящении Бутовского полигона, поклоняясь могилам расстрелянных верующих.
Я лично не принимала решения о воссоединении РПЦЗ с Московским Патриархатом в 2007 году. Я не была ни на одном из собраний. (Действительно, спор был потому, что на Всезарубежном Соборе в Неделю жен-мироносиц, когда вопрос решался РПЦЗ, совершенно не было участия женщин, что не характерно для церковной жизни в эмиграции). Но я признаю себя виновной, потому что рассматривала вопрос с юридической точки зрения. Я читала документы РПЦЗ, знала, что устав РПЦЗ "временный", до прекращения безбожного коммунизма в России, и думала, что мы там на законных основаниях. В 1991 году, когда распался СССР и вновь открылись храмы, я подумала, что время близко.
Выросшая в Америке в приходе РПЦЗ в честь преподобного Серафима Саровского в Си-Клиффе, я была пропитана многими любящими традициями и ценностями старых русских эмигрантов. Это включало яростную защиту правды, религиозных прав и прав человека, нарушаемых в СССР. В него входили также обучение Закону Божию, ценностям христианства, защите слабых и человеческого достоинства, а также русской истории и литературы и даже церковнославянскому языку. Мы были крошечной группой, но мы должны были говорить от имени безгласных верующих России. Мы устраивали демонстрации перед советским посольством в годовщину революции. Мы писали письма в защиту заключённых в СССР. Мы изучали диссидентов, читали Солженицына и были горячими поклонниками Новомучеников Российских. Моя бабушка была почитательницей Патриарха Тихона и была прихожанкой Катакомбной Церкви. Она всегда говорила, что не осуждает тех, кто сделал другой выбор. Когда она отказалась объявить себя неверующей на школьном собрании, она с облегчением получила разрешение закончить учебный год и уйти, и вскоре после этого покинула Россию. У нас были наставники, которые учились в семинариях в России, а затем в Сербии.
Казалось, что эта жизнь будет продолжаться, но пала Берлинская стена, пал СССР, появилась надежда на возрождение России, о чём говорили пожилые люди, что я раньше считала невозможным. И прежде чем мы узнали об этом, многие потомки эмигрантов стали частью усилий по превращению России в нормальную страну — всё, от ценных бумаг и коммерческого права до центрального банка, лечения туберкулёза и ядерного разоружения, поддерживалось Соединёнными Штатами. Клинтон и Гор действительно старались. Оттуда приезжали исследователи, журналисты, учёные, инженеры. В рамках этого процесса вновь открылись церкви, и мы оказались на пороге воссоединения.
У меня нет ничего, кроме преклонения перед лидерами воссоединения, Патриархом Алексием II и Митрополитом Лавром. Хотя я не знаю особенностей их встреч, я знаю, что их было много – молитвенных, уважительных и глубоко личных. Митрополит Лавр и Патриарх Алексий II вскоре скончались. Я ни в чём не виню никого из них. Оба были полны добрых намерений. Оба были обмануты.
Мы думали, что видели восстановление разрушенной церковной жизни. Фактически мы оказались свидетелями начала активных антизападных мер. Всего несколькими неделями ранее, 10 февраля 2007 года, Путин произнёс свою печально известную мюнхенскую речь, в которой заявил о враждебности к Западу. Мы не понимали, что Россия не была нормальной страной и что свобода вероисповедания не была целью Путина. Вместо этого, по ужасающе прозорливому слову покойного отца Леонида Кишковского из Православной церкви Америки, после возведения на престол Патриарха Кирилла в 2009 году Московский Патриархат стал частью "антизападного клерикального фашистского государства". Цель состояла не в восстановлении религии, а в восстановлении СССР с религиозным налётом ядовитого этнонационализма для оправдания силы и угнетения.
Некоторые эмигранты постарше почувствовали, что что-то не так. Другие проницательные наблюдатели считали, что политическое время было выбрано неправильно, что то, что имело смысл в 1990-х годах, не должно делаться в 2007 году, потому что Россия перестала даже претендовать на демократию. Мы видели идеологию оппозиции Западу, рост русского национализма, стремящегося доминировать как на Украине, так и на остальной части бывшего СССР, вторжение в православную Грузию и отказ от свободы слова и терпимости по всей России. Его иногда приписывают Александру Дугину, политическому теоретику, придумавшему сильное и ностальгирующее славное русское прошлое, пронизанное мистикой и послушное власти. По его мнению, неудачное настоящее — это вина Запада. Будущее заключается в том, чтобы отвоевать это прошлое у либерального, коммерческого, космополитического настоящего. Украина и тем более Крым должны быть присоединены к России, потому что это не имеет смысла и идентичности. Кто бы ни разрабатывал идеологию, это явно авторитарный проект Путина и Федеральной службы безопасности (ФСБ), а патриарх Кирилл является его религиозным лидером-реализатором.
Чем занимались люди в РПЦЗ, пока это развивалось? Нас очаровывала наша свозможность возвращаться в русские храмы, театры, книги и города. Мы сами стали немного этнофашистами, купаясь в красивых русских дворцах и покупая случайные матрёшки. Мы были виновны в нашей личной разновидности этнофилетизма, считая православие чем-то по существу русским.
И что нам теперь делать? Глава Московского Патриархата Кирилл не является христианским лидером. Он агент иностранного правительства, враждебного тому, кем являемся мы, и находящегося в состоянии войны со всем этим. Его поддержка вторжения в Украину непростительна. Я, например, не могу молиться в храмах РПЦЗ, которую он возглавляет.
РПЦЗ должна расторгнуть соглашение 2007 года на том основании, что оно было заключено под ложным предлогом, после открытого признания своей ошибки и обсуждения этого с мирянами. РПЦЗ не должна быть частью иностранной авторитарной структуры. Наша церковь всегда была свидетелем истины и правильной стороны истории. Это не должно измениться. Каноническое и юрисдикционное управление необходимо будет изменить, и нам придётся найти новое решение. После ужасной войны на Украине, которую возглавил религиозный лидер, всё православное управление должно будет измениться на постимперский, постиерархический подход, соответствующий демократическому обществу. Это будет болезненный процесс, требующий большой любви и благодати, а также изменений в православном управлении во всём свободном мире. Мы не можем предсказать, как это будет развиваться, но мы не можем оставаться там, где мы есть.
Елена Зезюлина — адвокат с более чем 20-летним опытом работы в области правовой реформы и разработки программ обеспечения верховенства закона в постконфликтных и переходных экономиках. Работала более чем в 30 странах, в том числе в 11 бывших республиках СССР.
Метки: московская патриархия, рпцз мп