Христианство без Воскресения: взгляд материалиста-пресвитерианина на распятие Христа
Эволюция мессии: история, стоящая за повествованием о крестных муках
Известная всем нам история о распятии Христа менялась на протяжении веков. Вот как все начиналось
Дело было в Нью-Йорке ярким солнечным утром 16 сентября 2001 года — пять дней спустя после терактов 11 сентября. Я был на воскресной службе в пресвитерианской церкви на Бродвее. В шоке пребывала вся страна, но мы в Нью-Йорке не только видели масштабы катастрофы, мы могли их понюхать. Развалины Всемирного торгового центра продолжали тлеть и дымиться несколько дней. У каждого пожарного депо лежали цветы, а на столбах висели объявления о поиске родных и близких. Пастор Уолтер Теннисон (Walter Tennyson) указал на надпись в задней части алтаря, которая гласила: «Мы проповедуем о Христе и о его распятии». «Римляне использовали распятие на кресте для устрашения тех, кем они правили, — сказал он. — Они пытались сделать это с Иисусом, но он воскрес. Крест, распятие Христа это символ нашей веры, символ жизни за пределами страха».
Я видел много крестов: на храмах, на цепочках, на бланках, на автомобильных дорогах. Однако новое понимание креста пришло ко мне в Нью-Йорке в ту неделю после 11 сентября. Для многих крест это символ христианской веры, набожности и религии в целом. Для меня он стал знаком травмы, от которой Бог страдал вместе с нами. Уолтер Теннисон весьма умело воспользовался крестом как символом, который сформировался в драматическую эпоху раннего христианства, чтобы совершить богослужение и оказать помощь страдающей пресвитерианской общине в Нью-Йорке после событий 11 сентября. В своей проповеди он призвал паству посмотреть на распятого римлянами Иисуса Христа как на символ страдающего Бога, который был рядом с ними, когда они вышли за пределы своих страданий.
Важно точно понять, чем было древнее распятие. Английское слово «crucifixion» происходит от латинского слова cruciare — пытка. Римлянин Цицерон называет его «крайней формой наказания», а затем говорит: «Связать римского гражданина это преступление, побить его плетью — кощунство, избить его сродни убийству. А что же значит распять его? Для описания столь ужасного деяния даже нет подходящего слова». Еврейский историк Иосиф Флавий называет распятие на кресте «самой прискорбной из всех смертей». Жертву сначала жестоко секли или подвергали другим пыткам и мучениям. Затем ее руки прикрепляли к крестовине, обычно прибивая гвоздями, а иногда привязывая веревкой. И наконец, жертву поднимали на этой крестовине (на латыни она называется crux) на шест, прикрепляя ее к шесту таким образом, чтобы ноги не касались земли. Там жертву оставляли на всеобщее обозрение, пока человек не умирал. Иногда смерть наступала быстро от удушья или жажды, но порой ее отсрочивали, давая человеку пить. Когда он умирал, римляне часто оставляли труп на кресте гнить, и его клевали птицы. Цель здесь заключалась не в том, чтобы причинить человеку боль и убить его, а чтобы до крайности унизить и опозорить бунтовщика либо самонадеянного раба, запугав всех тех, кто относился к этим людям с уважением. Распятие было мучительной имперской казнью, призванной сломить любое сопротивление Риму.
Самые ранние из сохранившихся историй о распятии Христа
Впечатления от казни на кресте можно очень живо ощутить в ранних повествованиях о распятии Христа, которые есть в Новом Завете. Это повествование сохранилось в главах 14-16 Евангелия от Марка, которое стало самой ранней книгой в Новом Завете.
Точное содержание этого раннего повествования о распятии на кресте неизвестно, но похоже, что форма истории о смерти Иисуса была известна авторам Евангелий от Марка и от Иоанна. Две эти книги во многом совпадают в повествовании о смерти Христа, но в остальном совпадений между ними очень мало. Кроме того, упомянутые главы Евангелия от Марка отличаются от остального текста стилистикой и изображением Иисуса. В результате большинство ученых приходят к выводу, что главы 14-16 являются ранним повествованием о распятии, которым воспользовался автор Евангелия от Марка, хотя они расходятся во мнениях относительно того, можно ли определить его точное содержание.
В этих главах нарисована тягостная картина последних дней Иисуса. История начинается с главы 14, в которой «первосвященники и книжники» решают взять Христа хитростью и убить его до Пасхи, «чтобы не произошло возмущения в народе». Вскоре после этого у Иисуса состоялась последняя трапеза с учениками, на которой он предсказал, что один из них предаст его, что все они оставят его, и что главный его ученик Петр не раз отречется от него, отрицая всякую связь с Иисусом. Иисус отправляется в Гефсиманский сад, дабы помолиться о спасении от смерти. Его главные ученики засыпают в ожидании Христа. Затем приходит Иуда в сопровождении стражи, чтобы схватить Иисуса, и его ведут на допрос к священникам иерусалимского храма. Когда они допрашивают Христа внутри храма, его ученик Петр снаружи трижды отрекается от него, как и предсказал Иисус. В начале 15-й главы Евангелия от Марка иудейские старейшины отдают Иисуса римскому правителю Пилату для допроса и казни. Пилат спрашивает Иисуса: «Ты Царь Иудейский?», на что Христос отвечает: «Ты так говоришь». Далее Иисус отказывается отвечать на вопросы Пилата, храня молчание точно так же, как и перед священниками храма. Пилат выступает перед толпой и предлагает ей освободить Иисуса, поскольку такова была традиция римского префекта — отпускать одного иудейского узника в Пасху. Но толпа громко кричит, чтобы он освободил мятежника Варраву, выступавшего против Рима.
Далее в повествовании о казни Христа идет последовательное описание пыток, издевательств и распятия Иисуса на кресте. Иисуса бьют тростью. Затем римские воины надевают на него одежду Царя Иудейского, насмехаются над ним, сдирают с него одежды и делят их между собой. Наконец, он ведут Христа на Голгофу, «Лобное место», где распинают его между двух разбойников, которые тоже начинают над ним насмехаться. Ближе к вечеру воины дают умирающему Иисусу попить кислого вина, и вскоре он умирает, воскликнув перед этим на своем родном арамейском языке: «Боже Мой! Боже Мой! для чего Ты Меня оставил?» Висящего на кресте Иисуса оставляют все те, кто его знал, за исключением трех женщин, которые смотрели на него издали. Одна из них была Мария Магдалина, а вторую Марк называет Марией, «матерью Иакова меньшего и Иосии». Иисуса поспешно хоронят до наступления субботы. Затем в главе, которая могла быть частью раннего повествования о распятии, а могла и не быть, по прошествии субботы приходят три женщины, чтобы помазать его тело, однако обнаруживают, что гробница пуста. Юноша просит их рассказать ученикам, что Иисус восстал из мертвых. Повествование (и Евангелие от Марка) заканчивается тем, что женщины бегут прочь, ибо «их объял трепет и ужас, и никому ничего не сказали, потому что боялись».
В этом повествовании о распятии на кресте видны недоработки и сырость первых рассказов о смерти Иисуса. Его здесь вспоминают не как героя, произносящего пламенные речи и согласного на пытки и смерть. Нет, здесь он молится о том, чтобы его «миновала чаша сия». Он молчит или отвечает уклончиво во время допроса. В этом повествовании в смерти Иисуса прежде всего обвиняют иудейских старейшин, а римский представитель Пилат показан как нерешительный и невольный участник этого процесса. Но и ближайшие ученики показаны здесь далеко не с лучшей стороны. Они отрекаются от Иисуса и бросают его после смерти. Даже следовавшие за Иисусом женщины, и те наблюдают за его кончиной, стоя в отдалении. Созданная первым поколением (поколениями) последователей Иисуса, эта история о распятии брошенного всеми Христа несет в себе элемент самобичевания. Ученики Иисуса, гласит это повествование, выжили благодаря тому, что оставили и отреклись от него, в то время как он умирал в одиночестве и унижении. Так или иначе, но это повествование вышло далеко за рамки первых учеников Христа, став основой для всех четырех евангелий Нового Завета, в которых рассказывается о смерти Иисуса.
Мы не знаем, когда был написан этот рассказ о распятии, но насколько я могу судить, он свидетельствует о том воздействии, которое смерть Христа произвела на его последователей. Дело не в том, что Иисус не оправдал какие-то возлагавшиеся на него мессианские надежды. Распиная Христа, римляне использовали проверенную временем стратегию уничтожения любых движений, которые могут показаться опасными. Это ошеломило его последователей.
Спустя тысячелетия, когда христианство стало всемирным движением, легко не заметить то обстоятельство, что попытка римлян уничтожить движение Иисуса едва не увенчалась успехом. В одном из ранних посланий Павла к коринфянам по прошествии десятилетий признается тот факт, что «слово о кресте для погибающих юродство есть», и что « мы проповедуем Христа распятого, для Иудеев соблазн, а для Еллинов безумие». Даже спустя два столетия известный критик церкви Цельс насмехается над христианами за то, что они следуют за Иисусом, который «был наказан за крайнее бесчестие». Многим в греко-римском мире нечего было сказать о движении, чей предводитель, потерпевший очевидную неудачу, был распят на кресте. Конец истории.
Сопротивление первых последователей Христа имперскому террору Рима
Нет, история на этом не заканчивается. Мессианское сообщество, сосредоточившись на Иисусе, по-новому истолковало распятие на кресте, сделав это самым неожиданным для римлян образом. Распятие Христа стало основополагающим событием христианского движения, а не его концом. Это был настолько радикальный шаг, что многие христиане сегодня носят крест как знак своей причастности к этому движению. Крест для христиан это не символ унизительного поражения. Это горделивое свидетельство членства в братстве. Последователи Иисуса не бежали в страхе от действительности, заключающейся в его распятии; они подхватили и понесли этот крест. Римлянам это было совершенно непонятно. Это великолепный пример приспособляемости символов, особенно в случаях имперского угнетения, когда подавляемая группа смело противостоит символическим действиям тиранов. Римский символ полного краха и поражения превратился в христианский символ абсолютной победы и триумфа.
Как первое поколение последователей Христа сумело дать новое толкование распятию?
Ответить на этот вопрос непросто, поскольку изложенное выше повествование о распятии, скорее всего, было написано спустя годы после смерти Иисуса. Но у нас есть и другие источники для выявления первой реакции на распятие Христа. Это предания его последователей, сохранившиеся в новозаветных посланиях. Иногда эти послания относятся к более ранним периодам, особенно те, что, несомненно, были написаны Павлом (Послание к римлянам, Первое и Второе послание к коринфянам, Послание к галатам, Послание к филиппийцам, Первое послание к фессалоникийцам и Послание к Филимону). Анализируя ранние предания, известные Павлу и другим первым последователям Иисуса, мы может обрести ключ к разгадке того, как ранняя церковь первоначально отреагировала на смерть Иисуса, и как она по-новому истолковала ее потом. Эти предания, касающиеся распятия на кресте, могли сформироваться спустя несколько лет, а то и месяцев после смерти Иисуса.
Иисус как страдающий раб в Еврейской Библии
Начну с цитаты ранних преданий об Иисусе из Первого послания Павла к церкви Коринфа, которую он основал. Написано оно было примерно 20 лет спустя после смерти Христа. В главе 15 этого послания Павел говорит:
«Ибо я первоначально преподал вам, что и сам принял, то есть, что Христос умер за грехи наши, по Писанию, и что Он погребен был, и что воскрес в третий день, по Писанию».
Слова Павла «что и сам принял» свидетельствуют о том, что здесь он пересказывает более раннее предание, которое ему рассказали в годы создания церкви. Это краткое учение сразу сообщает нам как минимум две важные вещи. Оба утверждения, что «Христос умер за грехи наши», и что «Он погребен был, и воскрес в третий день», соответствуют Писанию (древнееврейскому).
Это указывает на важность того, что первые последователи Иисуса толковали смерть и воскресение Христа через призму священных текстов. Эти ранние последователи Иисуса, как и сам он, были евреями. Будучи евреями, они пользовались Еврейской Библией, чтобы понять смысл своей жизни. Они с готовностью отождествляли себя и таких людей как Иисус с главными героями Библии, и они могли цитировать некий текст из Торы и «Книги Пророков», упоминая некоторые ключевые фразы или просто редкие слова из этого текста.
Кроме того, община Иисуса первого поколения выбирала не любое еврейское писание, чтобы понять распятие Христа. После его распятия они сосредоточились на тех священных текстах, которые были сформированы во времена прежних злоключений евреев. Текст, в наибольшей мере соответствующий утверждению о том, что «Христос воскрес в третий день, по Писанию», дает нам книга пророка Осии, написанная во время уничтожения Царства Израиля Ассирией. В ней люди надеются на воскрешение их общины – «Он оживит нас через два дня, в третий день восставит нас, и мы будем жить пред лицем Его». Видимо, последователи Иисуса находили утешение в этом тексте, считая его надеждой на возрождение своей общины после смерти Христа. Эта идея общинного выживания после смерти Иисуса очень важна, и вскоре мы это увидим.
Но вернемся к другому заявлению Павла о том, что «Христос умер за грехи наши, по Писанию». Эта цитата напоминает песнь страдающего раба из Книги пророка Исайи, написанной во времена вавилонского плена. Вспомним, что там очень много говорится о слуге, который взял на себя грех общины — «Но Он взял на Себя наши немощи и понес наши болезни; а мы думали, что Он был поражаем, наказуем и уничижен Богом»; «Но Он изъязвлен был за грехи наши и мучим за беззакония наши; наказание мира нашего было на Нем»; «Все мы блуждали, как овцы, совратились каждый на свою дорогу: и Господь возложил на Него грехи всех нас». Традиция, на которую ссылается Павел, идет издалека; она свидетельствует, что смерть Иисуса на кресте «за грехи наши» аналогична страданиям раба в Вавилонском плену за грехи своей общины. В этом смысле Иисус «умер за грехи наши, по Писанию» и был страдающим рабом.
Есть и другие ранние христианские изречения, которые еще более четко указывают на Иисуса как на страдающего раба. Например, автор написанного в конце первого века Первого послания Петра говорит, что «Христос страдал за вас», а затем цитирует ранний псалом, где смерть Иисуса описана во многом похоже на страдания раба из книги Исайи:
«Он не сделал никакого греха, и не было лести в устах Его.
Будучи злословим, Он не злословил взаимно; страдая, не угрожал, но предавал то Судии Праведному.
Он грехи наши Сам вознес телом Своим на древо, дабы мы, избавившись от грехов, жили для правды: ранами Его вы исцелились».
Здесь можно провести параллели из книги Исайи:
«…и не было лжи в устах Его»
«Он истязуем был, но страдал добровольно и не открывал уст Своих; как овца, веден был Он на заклание, и как агнец пред стригущим его безгласен, так Он не отверзал уст Своих.»
«Но Он взял на Себя наши немощи и понес наши болезни.»
«Он понес на Себе грех многих…»
«Раб Мой, оправдает многих и грехи их на Себе понесет.»
«…и ранами Его мы исцелились.»
Многие христиане делают из этих текстов вывод о том, что песнь страдающего раба в книге Исайи точно предсказывает смерть Иисуса. Но намного вероятнее то, что древние псалмы типа того, что изложен в Первом послании Петра, являются попыткой последователей Иисуса пересказать его историю таким образом, чтобы она совпадала с главой 53 книги Исайи, и чтобы ее можно было толковать соответственно. Как таковая, смерть Христа от рук римлян дает нам мало аналогий с песнью страдающего раба из 53-й главы. Он умер несправедливо. Но ранние предания типа псалма из Первого послания Петра связывают страшную и вроде бы бессмысленную смерть Иисуса с песнью из книги Исайи, и там говорится, что смерть Христа, как и смерть страдающего раба, оказала положительное воздействие на общину, которая его пережила. Иисус умер за свой народ, чтобы тот мог, как говорит Петр, «исцелиться» и «жить праведно».
Посредством этого псалма первые последователи Христа превращают себя в «нас» из книги Исайи, чьи грехи несет на себе Иисус, и в тех «многих», которые стали праведниками благодаря его страданиям. Благодаря новому описанию и новой интерпретации его смерти они приходят к пониманию не только унижения римлян, но также страданий и оправдания Христа. Они видят, как его муки на кресте пошли им на пользу.
Связь между песнью страдающего раба и смертью их современника Иисуса была беспрецедентной. В более ранних еврейских текстах нет описаний героев типа тех, кто умер, сопротивляясь Антиоху IV во время эллинизации — как страдающий раб. До Иисуса евреи не читали главу 53 как предсказание о страданиях мессии. Ближайшей аналогией идеи смерти Христа «за наши грехи» в то время была широко распространенная в греко-римской культуре идея гибели героических личностей за других — за родственников, друзей, свою общину. Наверное, греко-римские идеи помогли последователям Христа понять значимость и его смерти тоже.
Вместе с тем, и раннее учение о том, что Христос «умер за грехи наши, по Писанию», и более длинный псалом из послания Павла добавляют элемент коллективной вины в историю о благородной смерти Иисуса. Если поискать прототипы этого элемента, то мы многократно найдем их в 53-й главе книги Исайи («наши грехи», «наши немощи», «наши беззакония»), но не в греко-римских параллелях. Безусловно, первые последователи Иисуса могли видеть в нем очередного героя, который умер за других. Но, наверное, они видели в нем героя иного рода, похожего на страдающего раба из книги Исайи.
Оригинал публикации: Evolution of a messiah: The story behind Christianity’s founding trauma
Комментарии
RSS лента комментариев этой записи