Протоиерей Игорь Троянов: Православие и второй Ватиканский Собор
В основу печатаемой ниже статьи прот. Игоря Троянова — наблюдателя-делегата на втором Ватиканском Соборе от Русской Православной Церкви за границей положен текст его докладов, прочитанных им в этом году в Женеве, Лозанне, Париже, Брюсселе, Гааге.
Настоящий очерк впечатлений о втором Ватиканском Соборе имеет целью напомнить православному читателю об основных взглядах его Церкви и в элементарной форме ознакомить неправославного с духовным мировоззрением Православия.
Тенденция узнавать и понимать Православие вне православных источников приводит только к постоянным недоразумениям, сходным с установлением римо-католической Церковью у себя так называемого "восточного обряда", ничего общего с Православием не имеющего.
Тот, кто сумеет подойти к этому краткому труду с чувством доверия к нашим внутренним реакциям на все происходящее на 2-м Ватиканcком Соборе, будет содействовать осуществлению взаимного понимания — единственной серьезной основе желаемого столь многими диалога с Православной Церковью.
**********
11 сентября 1962 года Ватикан официально обратился к митрополиту Анастасию, тогда первоиерарху Русской Православной Церкви за границей, с предложением прислать своих наблюдателей-делегатов на открываемый им 2-й Ватиканский Собор.
Положительный ответ нашего Синода на приглашение Ватикана встретил несочувствие среди ряда лиц и в нашей среде.
— Какое может быть у нас общение с католическим миром — говорили они — после столь многих вековых осложнений с ним?
Остальные же отнеслись к этому спокойнее и духовно объективнее, веря, что и здесь, как и на многих других встречах с инославным миром, куда нас приглашали, мы снова сможем свидетельствовать о православии. По мере наших сил мы всегда это делали и делаем.
Мы не отрицаем ни исторических, ни современных затруднений в наших взаимоотношениях с католическим миром, и все же ставим путь преображения мира в Православии выше всего временного и преходящего. Духовное достоинство Православия должно всегда в нашем сознании стоять над всем низменным житейским. Мы никогда не должны забывать, что это нами, примером наших чувств, мыслей, слов и поступков, является миру это достоинство, если только оно есть в нас самих. Это достоинство столь велико, что нам не надо для его защиты прибегать к средствам, нас духовно унижающим, — к раздражению, ненависти и подозрительности, явлениям внутренней неуверенности в своем и в себе.
Вспомним описанное св. евангелистом Лукою (9, 52-55), как Христа, вошедшего в Самарийское селение, там не приняли. Огорченные за своего Божественного Учителя, апостолы хотели низвести огонь с неба и истребить жителей того места. Но Христос воспретил им и сказал: "Не знаете, какого вы Духа!"
И вот можно с большим удовлетворением отметить теперь полную терпимость на Ватиканском Соборе в прениях к мыслям, часто друг с другом несогласным. То, о чем я буду говорить, - точное воспроизведение всего, что я сообщал своим собеседникам в частных разговорах или моих открытых выступлениях в Риме. Все это не углубило рва между нами, но, несомненно, сближало всюду, где был элемент искренности и взаимного доверия друг к другу.
Чтобы точно определить самих себя перед католическим миром, в моем открытом выступлении на приеме у кардинала Беа на 1-й сессии Собора мною было сказано следующее:
— Мы, православные, твердо стоим на фундаменте нашего исповедания, как стояли и будем стоять. Никакого разговора о смешении Церквей для нас быть не может. Мы только хотим сближения во взаимном внимании и понимании. И если когда-нибудь мы придем к общему пониманию Церкви, то в нем найдем и единство, столь угодное нашему Творцу.
К сожалению, вся структура католического богословия, о которой я буду говорить ниже, такова, что неспособна осознать нашего понимания Церкви, но зато мы нашли многих на Соборе, вместе с нами её понимающих и делающих с нами одинаковые выводы.
О СОБОРАХ И ДОГМАТАХ
Жизнь Церкви постоянно ставила и ставит перед ней множество проблем, требующих разрешения.
Уже в 51-м году апостолами был созван в Иерусалиме 1-й в истории Церкви Собор, названный "Апостольским". Его задачей было разрешение сложного для той эпохи вопроса обязательности или необязательности Моисеевых обрядных законов для обращаемых в христианство неевреев.
В дальнейшем к христианству стали примешиваться противоречащие и искажающие его учения и утверждения, называемые ересями. Для их обличения и установления истинного учения на основах св. Писания и св. Предания Церковь стала созывать вселенские соборы. И православная и католическая церкви признают 7 первых, но Рим дополняет к ним и свои последующие 14 как "вселенские".
Кроме "вселенских" существуют и так называемые "поместные" Соборы для разрешения частных поместных вопросов. В Православной Церкви, в отличие от Римо-католической, эти поместные Соборы выносят свои заключения в полноте определений 7-ми "вселенских", отражающих в себе всю полноту церковной Истины.
Определения Истин Церкви, ею объявленные, называются догматами. Догматы являются фундаментом всего духовного здания Церкви. Если этот фундамент заложен и в малом не точно, то все утвержденное на нем рано или поздно должно обрушиться. Вот почему в истории христианской Церкви мы видим столь упорную борьбу против всего, что разрушало целостность ее мировоззрения - основу всех ее нравственных выводов. Это не были отвлеченные споры, но защита этого фундамента от разрушения.
Утверждение ложного суждения по какому-либо церковному вопросу, противопоставляемое учению Церкви и разрушающее ее догматы, является ересью. Например, осужденная Церковью ересь Ария, утверждавшего, что Иисус Христос не есть Сын Божий, но только первое и совершеннейшее творение Божие. В дальнейшем ересь Македония, отрицавшего Божественную природу Святого Духа и определявшего его тварью или силою. Дальше — ересь Нестория, учившего, что Святая Дева родила человека-Христа, с которым Бог, обитая в Нем, был соединен только нравственно.
Я остановился только на этих ересях, чтобы дать общее представление об этом явлении, но ересей, т. е. ложных противоцерковных утверждений было и существует и теперь множество. Происходят же они от внутреннего оскудения, горделивого самомнения и упорства в несогласии войти в духовный опыт Церкви.
В 1854 году папой Пием 9-м был проведен новый католический догмат о непорочном зачатии Божией Матери. Согласно этому догмату, Дева Мария была выделена из человечества возведением ее, помимо ее и ее родителей личного подвига, в состояние святости изъятием от первородного греха при зачатии ее родителями свв. Иоакимом и Анной, по словам панской буллы (указа) — "в силу особенной привилегии в предвидении заслуг Иисуса Христа".
Введением этого догмата католиками уничтожается весь смысл воплощения Спасителя и нашего в нем спасения, и разрушается все христианское учение о Его Богочеловечестве, учение, именуемое Христологией.
В православном учении Сын Божий в полноте соделался Сыном Человеческим, чтобы сыны человеческие вновь соделались сынами Божьими по благодати. По смыслу же католического догмата Христос принимает от Девы Марии не нашу человеческую плоть, которую Он пришел преобразить, но иную плоть, уже наперед преображенную в святости Горнего Мира. И тогда Христос уже больше не является в Своем земном воплощении Богочеловеком.
Этот догмат был принят католическим миром с большим сопротивлением, как постановление, и не вошел в его духовное сознание. Чтобы вкоренить его насильно в свою богословскую систему — авторитетом главы католической церкви проводится и утверждается на 1-м Ватиканском Соборе в 1870 году новый католический догмат папской непогрешимости. Согласно этому догмату, римский первосвященник, говорящий, "экс кафедра", т. е. когда он исполняет свое служение пастыря и учителя всех христиан, обладает в вопросах веры и нравственности той непогрешимостью, которую Божественный Искупитель благоволил даровать Своей Церкви, так что все решения папы, повторяю снова, касающиеся веры и нравственности, являются непогрешимыми сами по себе, а не по согласию Церкви".
ТРИ СЕССИИ ВАТИКАНСКОГО СОБОРА
Открытие 2-го Ватиканского Собора состоялось 11 октября 1962 года.
На другой день после открытия Собора, но уже в более скромной обстановке, начались деловые заседания Собора для обсуждения предоставленных проектов, записанных в так называемые схемы и розданные для ознакомления участникам Собора и наблюдателям.
Всю католическую массу, встреченную нами на Соборе, можно суммарно разделить на несколько групп.
Курия — это правительственный орган Ватикана, хранитель всех духовных и политических основ католического Рима. Этот орган находится под непосредственным контролем и руководством папы. По отношению к православию он — авторитет, его не признающий, не принимающий и не стремящийся понять. Где невозможно умалчивать о православии — он его извращает. Отсюда вышла грандиозная и очень повредившая католичеству акция так называемого "восточного обряда".
Приблизительно 50 лет тому назад мир был совершенно безразличен к православной церковной мысли. События в России перенесли большую массу русских в рассеяние. С их богатым духовным опытом неожиданно встретился Запад, был им затронут и стал проявлять к нему подчеркнутый интерес.
Сразу же католической Церковью стали создаваться предохранительные меры. Остановить этот процесс было невозможно, и Рим стал представлять его как само католичество, но в "восточном обряде". К этой работе было привлечено немало искренних сил, в ней и завядших, - общий удел всего, идущего сходными путями.
Люди интересовались православием, и в этом не было ничего опасного для католичества, если бы последнее не охватил ненужный страх. Но вместо естественного подхода интересующихся стали направлять по неверным адресам "Руссикума" и ему подобных. Но и это не помогло, т. к. многие стали разбираться, что деление лежит не в области обряда, а в его духе. Здесь же происходит подмена второго первым.
Я остановлюсь на наиболее ярком образце этой акции — "Руссикуме". Это католическая "русская" коллегия "восточного обряда", руководимая иезуитами. Она основана в 1929 году и цель ее организации, посвященной России, была ясно выражена вступительным словом ее ректора иезуита д’Эрбиньи. Заботой "Руссикума", указал он, является воспитание носителей духовного просвещения для 140 миллионов, населяющих восточную Европу и северную Азию, страну, составляющую шестую часть света. Тут же д’Эрбиньи упомянул о великих дарованиях русской души, — залоге великого будущего в Церкви, которой Христос вверил Свое словесное стадо. Поскольку силою обстоятельств границы России закрыты для акции "Руссикума", вся его деятельность обращена сейчас в сторону русской эмиграции. Вопреки чаяниям католиков на воссоединение с нами через "восточный обряд", последний ведет лишь к углублению разделения.
Наиболее живая и интересная для нас, православных, группа постепенно переоценивает юридизм и схоластизм всей католической богословской системы.
В соборных обсуждениях именно отсюда слышатся ссылки на православный церковный опыт. Очень характерны для этой группы два случая, исходящие от нее: цитирование на самом Соборе утверждений православной догматики, труда сербского ученого богослова архимандрита Иустина Поповича, и доклад одного богослова доминиканца о духовном облике Божией Матери в свете православной литургики и творений православных Отцов Церкви. Я присутствовал на этом докладе вместе с протоиереем Александром Трубниковым, директором нашего информационного центра в Париже, и мы оба можем засвидетельствовать о большом впечатлении от этого доклада, характерно выразившемся в словах одного бразильского епископа, обращенных к докладчику.
— Итак, по-вашему выходит, что мы, католики, должны учиться почитать Деву Марию у православных.
Эту группировку невозможно определить количественно, но она легко выявляется в постоянной готовности общения с нами.
Существует и еще одна группа. Это — масса, идущая за общим течением, даже если бы оно было где-то и как-то сдвинуто в сторону, что исторически уже не раз происходило. Они покорны своим авторитетам, вернее, — послушны им. Они снисходительны к нам в Риме и нетерпимы вне его.
Наше богословское знание природы католичества сразу поставило нас на верную позицию перед всем происходящим на Соборе, вплоть до его заключительных актов, еще не выявленных, но уже ясно определяющихся:
Второй Ватиканский Собор является исключительно внутренним делом Западной Церкви — Рима. Конечная цель католичества — подчинение всего христианского мира папскому престолу, — остается неизменной, меняются лишь его методы.
Не отменив догмата папской непогрешимости, Собор останется и дальше бессильным выявить природу Церкви — самый насущный вопрос для него. Это фактически и происходит, т. к. введением этого догмата папа уже стал над самою Церковью, и никакая компромиссная формула не сможет изменить создавшегося ненормального положения. Проблема нашего разделения лежит исключительно в области различных пониманий Церкви и их выводов.
По словам покойного профессора А. В. Карташева, сосредоточение внимания на внешней видимой стороне Церкви, которую многие видят единственной, сбивает их с православного понимания на латинский лад. Они видят только общество, организацию, начальство, подчиненных и дисциплину. Придавание этому первенствующего значения и есть тот институционизм, юридизм и формализм, в котором мы упрекаем католическую Церковь. Православная Церковь чужда римским началам власти и правовому пониманию взаимоотношений Творца и твари.
Православие неизменно берегло и сберегло откровение ветхозаветной Церкви о том, что Бог свят, что Он требует от всех святости, и потому спасение состоит в освящении, чтобы быть в состоянии соединиться со святостью Божией. Это абсолютное требование ко всему творению. Православие жаждет всеобщего освящения и преображения всего мира. Воля человека призывается к действию вовсе не для каких-то невозможных выслуг перед Богом, а к усвоению даруемой благодати. Православное благочестие стремится вырвать человека из под власти тленного мира и переселить в горний мир Божественной святости, преображая в нее всю землю и все земное в первосозданный образ нетленной святой Божией красоты. (Карташев).
В то время, как задачей Запада является сосредоточение внимания на проблемах времени и разрешение их в духе Христова учения, призвание православного Востока представляет спокойный стасис Божественной вечности среди бурь и напастей времени. Православие доныне живет духом древней Церкви, обретаясь в вечности, не зная ни собственного Средневековья, ни Ренессанса, ни Нового времени. Восток хранит священное сокровище, всегда оказывающееся новым и открывающим каждому времени свои чудные глубины. Православие и его благочестие — это уже вступление в мир благодатной спасенной жизни и восстановленной твари.
Церковь в православном понимании есть подобие благодатного Тройческого Бытия, в котором многие личности становятся единым существом в их живом единстве взаимной любви. Это не единодушие и не единомыслие только, но единство по существу в подобии взаимного единства ипостасей святой Троицы. Это единство не требует уничтожения личностей, но водворяется при сохранении последних, как и единство Божие сохраняется при Троичности Лиц. Это целостное единство самой Троицы и живущего в нем христианского мира, включающего себя в это божественное единство, и является соборностью единства во множественности. Этой соборностью, т. е. полным внутренним единодушием и единогласием всех поместных церквей, являющих Единую Православную Церковь, и определяется на созываемых ею Соборах все, касающееся истины Православия. Соборность же выявляется в святости приобщения к Горнему Миру, или, как мы говорим, пребыванием в Церкви. Стоя на неверном пути и даже погрешая в одном, человек согрешает во всем и выходит из общения с Богом, выходит из этой благодатной Боготройческой жизни — из Церкви. И Церковь, принимая покаяние грешника, молится о примирении и вновь соединении его с собою (молитва иерея перед разрешением грехов кающегося).
Желание святости мыслей, слов и поступков, живое стремление сделать эту святость содержанием всей своей жизни приобщает нас к жизни в Святом Духе, к духовной жизни, преображает нашу жизнь в иное, горнее бытие. Это так реально ощутимо в искренней исповеди, которую выслушивает священник. "Святым Духом всяка душа живится и чистотою возвышается, светлеется Троическим единством священнотайне" (Степенна 4-го гласа). В Православии, в его Соборах истинность их утверждений и решений определяется пребыванием в Духе Святом - в абсолютном единомыслии всех ее поместных Церквей. В католичестве же критерием Истины является не Дух Святой, а голос восседающего на римской кафедре первосвященника. Ему самому, как уже было указано, дается самостоятельно и вне Церкви познание Истины, и тогда всякий созываемый им Собор принимает особый отпечаток, чуждый православному пониманию.
Инициатива созыва 2-го Ватиканского Собора принадлежала покойному папе Иоанну 23-му. Он пустил весь его механизм по определенному направлению пересмотра всех ценностей католического богословия, что не без основания встревожило ватиканские правящие круги. Фактически это было начало подрыва вековой ватиканской системы, и это продолжает остро ощущаться и до сих пор.
Сменивший Иоанна 23-го новый папа Павел 6-й меняет в корне весь ход Собора, но уже не может остановить всего начавшегося процесса, встретившего сразу же положительный отклик в католических массах. Этот процесс просто смяли.
Папа Иоанн 23-й, судя по поставленным им Собору вопросам, явил себя несомненным исключением для всей католической системы. Это было не только личное движение его живого сердца, но и несомненное желание вывести свою католическую Церковь из томящей недосказанности. Его богословская мысль со вниманием была обращена к Востоку, на котором он провел несколько лет, приобщившись к живым источникам его православного богатства. Внимательное наблюдение за трудами 1-й сессии Собора постоянно поддерживало в нас это впечатление, мысли о его желании ввести вновь в свою Церковь многое из элементов когда-то и ей тоже принадлежавших и общих с нами в теперь далеком прошлом. Вся трагедия для католичества в разрешении этого вопроса в том, что православное понимание невозможно принять частично, но только цельно, как цельна и едина сама православная Церковь. Отсюда, может быть, и острота многих дебатов на Соборе, если еще и не принимающих положительную идею Церкви, то часто категорически отклоняющих все, что противоречит ей, и тем тормозящих работу Собора, направленную по другому, чуждому нам, и многим теперь из них, руслу.
1-я сессия подготовляла ко 2-й обилие самого различного материала, намеченного папой Иоанном 23-м и тщательно обсуждавшегося на 79-ти пленарных конгрегациях — заседаниях Собора.
При окончании 2-й сессии папа Павел 6-й, коснувшись до сих пор неразрешенной проблемы Церкви, указал на предвидимую возможность упрощений в облике богослужебного культа (литургическая схема) и на вопрос коммуникационных средств, — употребления радио, телевизии, кинематографа и печати для пропаганды веры, но умолчал о всех, ранее разбиравшихся на Соборе вопросах: причастия мирян под двумя видами, брачного диаконата, интернационализации римской курии, до сих пор постоянно остающейся в итальянском составе, отмены института наблюдателей — нунциев, непосредственно подчиненных папе, желательности соборности, а не коллегиальности епископов под председательством папы-епископа, а не как безапелляционного в делах веры викария, т. е. заместителя Христа.
При закрытии 2-й сессии, как и при открытии 3-й, папа Павел 6-й акцентировал перед Собором на совсем ином, но самом важном для устойчивости всей ватиканской системы, — на прерогативах, данных папе предыдущим 1-м Ватиканским Собором, как непогрешимому голосу самой Церкви. Это постоянное напоминание папой католическому епископату о своих прерогативах, создает впечатление, что епископат до сих пор остается в них неубежденным. Так альфа прошлого оказывается и омегой настоящего!
В постоянном общении с участниками Собора нам часто ставится вопрос: "В чем же лежит расхождение между ними и вами?" И в частных беседах и докладах (т. к. на самом Соборе мы никогда не выступаем — ни словом, ни проявлением наших реакций) мы даем разъяснение в следующей схематической форме.
Наше разделение произошло не в 1054 году (как считается официально), а гораздо раньше. Церковный Рим, под влиянием юридических норм римского права, ввел их в свое духовное мировоззрение и постепенно стал поглощаться ими. Отойдя от и ему некогда принадлежавшего вместе с нами церковного Предания и духовного опыта древних отцов Церкви, он стал вводить в свое богословие юридические нормы отношений между Творцом и созданными Им людьми. Отсюда пошли чуждые и неприемлемые для нас понятия Запада о заслугах и индульгенциях и введение для их утверждения новых догматов. В 1054 году произошла вспышка, и уже ранее разделенное внутренне стало разделенным и внешне.
В 1517 году такое же разделение и по тем же причинам произошло и на самом Западе, выразившееся во внутреннем расколе и приведшее к Реформации.
На 3-й сессии были представлены для обсуждения новые схемы: о двух источниках веры, т. е. о св. Писании и св. Предании, об экуменизме (проблема единения церквей), проповеднической деятельности мирян в современном мире — семья, социальная и экономическая жизнь, роль монашества и т. д. Обсуждались и другие вопросы, затронутые на предыдущей сессии и неразобранные тогда. Среди них — значение Божией Матери в Церкви. В форме обсуждения этого вопроса и его неприемлемых для нас выводов видна столь характерная для католического учения его казуистическая абсурдность, способная исказить всякую живую богословскую мысль.
Если в Православии из его цельного мировоззрения вытекают его нравственные выводы, то в католической богословской системе происходит на наших глазах обратный процесс — ищут определения выводов, по которым должно создаться, но не создается, общее мировоззрение.
Постоянным затруднением для нас, привыкших к иному методу богословского мышления, является католический рационалистический или схоластический метод с его же рационалистическими выводами. К сожалению, обывательское понимание многих сбивается на внешность форм, не вникая в их внутреннюю сущность. Один пример из многих — это понятие соборности православия, о котором я говорил выше, и коллегиальность католического епископата при довлеющей позиции римского первосвященника, ничего общего между собой не имеющие.
Очень характерен в этом отношении пример дебатов на Соборе по схеме о религиозной свободе, т. е. свободе следовать предписаниям своей совести. Путаная постановка этого вопроса, как зачастую и других, с намерением открывать возможность двоякого разрешения, вызвала на Соборе открытый конфликт, о котором уже много писалось в печати.
Этому вопросу Собором было придано особое значение, и участники Собора непременно желали окончательно разрешить его на 3-й сессии, что и входило в программу последней. 19, ноября 1964 года, т. е. накануне закрытия 3-й сессии, неожиданно было сообщено, что решение этого вопроса переносится на следующую, 4-ю сессию. Это вызвало энергичный протест Собора, а после закрытия заседания — экстренную встречу кардиналов с папой. Но эта острая проблема была решена совсем упрощенно.
— Мы передали этот предмет — сказал папа — в Административный трибунал Собора. Это он разрешит спор в строгом соблюдении правил. Я считаю, — добавил папа, что инцидент исчерпан. Одно дело — ажитация, а другое — правда!
Так, впервые после голосования вопроса коллегиальности епископата, папа подтвердил на деле силу авторитета своего примата и всю казуистическую условность уже принятого Собором принципа этой коллегиальности.
Наибольшее осложнение Собора лежит в том, что направленный после смерти папы Иоанна 23-го по другому руслу, вернее — сведенный с пути, им намеченного, он фактически лишился конкретной цели своего созыва. Действительно важные для Церкви проблемы не могут найти путей для своего разрешения. Их стали сводить к общим, никого не удовлетворяющим фразам или переносить на следующую, 4-ю сессию. Зато Собор посвятил немало времени и сил на разрешение сторонних вопросов, например, еврейского. Решением Собора снята с еврейского народа в целом вина за распятие Христа.
Если на 1-й сессии намечался еще какой-то план хода Собора, то сейчас о нем вообще трудно говорить. При всем старании мы не видим на Соборе ни ясно ведущей линии, ни ясных выводов. Впрочем, выводы, конечно, есть, но они предстали перед нами скорее как явление их взаимных противоречий, вводящих Собор в тупик.
На фоне этих указанных и других сложностей, смущающих не только нас, сторонних наблюдателей, но и самих католиков, чего не скрывает и их печать, наш взор с утешением обращается к одному явлению, всегда поражающему и утешающему наше сознание. Это — единое, или соборное ощущение Церкви всеми православными в единстве их одного цельного духовного мировоззрения и цельность их нравственных, вытекающих из этого мировоззрения, выводов.
Так, все изложенное отцами Православной Церкви в различные эпохи и повсюду, — в Африке, на всем ее северном побережье, на Ближнем Востоке, в Византии, потом в Греции, на Балканах, в России, -освященноеоднимблагодатнымдухоминепротиворечанималонивчемдругдругу, говоритободноми том же.
Одна историческая эпоха сменяется другой — часто при больших неизбежных политических осложнениях, как сейчас. На церкви накладываются государственные опеки, задавливающие их до предела, и они уходят в духовные катакомбы.
Иногда, обманутые непонятными для них сложностями чужой политической обстановки, они ошибочно определяют свою ориентацию, — но все они никогда не отступают от единства общего для них с нами православного исповедания. Это исповедание и является выводом одного и того же духовного от времен Спасителя и апостолов мировоззрения единой Церкви — Православия.
21 ноября 1964 года снова в торжественной обстановке и в присутствии папы состоялось закрытие 3-й сессии. Было объявлено, что ряд вопросов, ввиду их большой важности, будет разработан перед следующей, 4-й сессией, на которую они и переносятся.
Собор при закрытии третьей сессии принял три схемы: о Церкви, о восточных католических церквах и об экуменизме. Последний вопрос, т. е. вопрос объединения христианских церквей в схеме решен на основе принципа, отчетливо высказанного при закрытии 2-й сессии после заключительной речи папы членом французской Академии Жаном Гитоном. Поднявшись по программе торжества к трону папы Павла 6-го, он выразил от себя и как представитель католического лаиката — мирян, надежду на возвращение всех в лоно римского престола...
Схемы, повторяю, трудно формулировать. Это не определение какого-либо вопроса, а пространное изложение его различных положений, пояснений к ним и руководств, к тому же зависящих исключительно от их личного толкования и утверждения папой, как это и произошло в описанном мною выше случае 19 ноября прошлого года.
Затем папа провозгласил Пресвятую Деву Матерью Церкви и этим закрыл 3-ю сессию.
*********
Хотим ли мы сами сближения и единства?
Да, несомненно, ибо его хочет и Сам наш Творец. Но мы не можем подходить к этому вопросу поверхностно и этим еще более разрушать то, что должно быть целью всего христианского мира, — его единение.
Заканчиваю этот обзор моих впечатлений от 2-го Ватиканского Собора, правда, еще не доведенного до конца, следующими словами:
Сколько бы мы ни встречали трудностей в духовном делании мира, мы сами не должны усугублять их, помня, какому Духу мы служим, ибо все мы призваны к доброму деланию.
Если наше слово об исповедуемой нами Истине Православия бывает немощно, и пример наш недостаточен, пусть наши искренние молитвы будут всегда и дальше с теми, кто близок нам по общим корням нашего прошлого.
Пусть Сам Господь и Пресвятая Богородица помогут нам сохранить взаимное доверие друг к другу со всеми, с кем оно уже установилось или устанавливается ради доброй цели нашего единства во Господе.
"Посев" 14 мая 1965 № 20
________________________________________
Протоиерей ИгорьТроянов (Троянов Игорь Иванович) (1900 - 1976)
Родился 28 апреля / 11 мая в Киеве. Проживал вместе с родителями в Одессе. В гражданскую войну служил на Черноморском флоте. В эмиграции в Константинополе, затем переехал в Белград. Окончил богословский факультет Белградского университета. Активный прихожанин Свято-Троицкой церкви в Белграде. С 1924 г. чтец Свято-Троицкой церкви. Участвовал в съездах православной русской молодежи. В 1941 г. призван в сербскую армию, затем 14 месяцев находился в немецком плену. В 1945 г. переехал в Швейцарию. Диакон (1945). Священник (1945). Служил помощником настоятеля храма св. великомученицы Варвары под омофором Русской Православной Церкви Заграницей (РПЦЗ) в г. Веве, а с 1946 г. также в церкви в г. Лозанна (Швейцария). В 1951 г. стал настоятелем церквей в Лозанне и Веве. Окормлял лагеря перемещенных лиц в Италии. Вплоть до 1960 г. окормлял беженские дома в Швейцарии, Один из организаторов общества "Православное Дело" (1959). Известный проповедник и духовник. Наблюдатель при II Ватиканском Соборе от Русской Православной Церкви За Границей (1962-1965). Скончался 23 мая / 5 июня в Лозанне.