Игумения Александра: Воспоминания об Ирине Сергеевне Багратион-Мухранской (доклад на конференции)
Вспоминая об Ирине Сергеевне, я не хочу повторяться и писать о событиях ее жизни. Об этом достаточно написано в нескольких некрологах. Мне бы хотелось поделиться и рассказать, как, будучи мирянкой, Ирина Сергеевна деликатно помогала мне в личной монашеской жизни.
Когда у меня случались скорби, связанные с монастырем, или возникали какие-то проблемы у моих взрослых детей, я делилась с Ириной Сергеевной. Она не была монахиней, однако в духовной жизни примером для нее была ее свекровь – игумения Тамара Багратион-Мухранская, настоятельница Елеонского монастыря на Святой Земле.
Ирина Сергеевна очень поддержала меня, когда большая часть Зарубежной Церкви соединилась с Московской Патриархией. Я тяжело переживала эти события. Монастырь в то время переехал в Украину, приходилось начинать все с нуля. Мы оставили привычные условия жизни, сложившийся круг людей. В Ишиме у нас было очень много прихожан, многие нам помогали. На Украине нас ждали совсем другие условия, тяжело было материально. Круг тех, кто оказывал нам помощь, был невелик. Ирина Сергеевна с большим сочувствием отнеслась к нашим проблемам. Ценна была ее моральная поддержка – рассказы о жизни игумении Тамары. Хотя мне не пришлось знать матушку Тамару, но я хорошо знала уклад жизни Елеонского монастыря, его насельниц. Поэтому рассказы Ирины Сергеевны были для меня живым примером того, как игумении в трудных условиях пришлось возрождать вымирающий монастырь. Ирина Сергеевна часто мне говорила: „Вспомните игумению Тамару и Вам станет легче”.
Как известно, матушка Тамара (в миру Татьяна Константиновна Багратион-Мухранская) была дочерью Великого князя Константина Константиновича, племянницей Царя-мученика Николая ІІ. Будучи хоть и церковным, но мирским человеком, она не думала о монашестве, заботилась о семье и многочисленных родственниках. Однако в силу сложившихся обстоятельств в 1946 г. митрополит Анастасий постриг ее в монашество. До 1951 г. монахиня Тамара несла послушание в Гефсимании, после чего ее перевели на Елеон, назначив там игуменией. Об игуменском месте матушка Тамара никогда не помышляла, воспринимая все случившееся как волю Божию. Митрополит Анастасий прислал ее для восстановления разрушенного монастырского уклада. Он надеялся, что благодаря высокому положению матушки Тамары, ее обширным контактам с внешним миром положение монастыря упрочится.
Дело в том, что насельницами монастыря являлись престарелые монахини, жившие самокоштной жизнью. У каждой старушки-монахини было свое хозяйство (своя келья или небольшой домик) на территории монастыря. Старые монахини имели при себе прислужниц, которые нанимались в прислуги к богатым евреям или иностранцам в Иерусалиме. Такой уклад жизни, когда каждая сестра жила своим хозяйством, отнюдь не способствовал монашеской жизни. Среди сестер происходили постоянные распри.
Очень тяжело было монастырю материально. Недавно закончилась Вторая мировая война, у русских эмигрантов не было средств, паломники очень редко посещали обитель. В 1948 г. возникло государство Израиль, которое признало Советский союз, поэтому Горний монастырь, расположенный на территории Израиля, перешел в собственность МП. Елеон и Гефсимания располагались на землях, принадлежавших Иордании и Палестине, поэтому они остались в юрисдикции Зарубежной Церкви. Часть сестер Горней обители остались в монастыре, часть – ушли в другие (в частности на Елеон).
Хотя число сестер Елеонского монастыря возросло, но проблемы остались те же. По-прежнему не было единства, появились группы.Матушке Тамаре хотелось объединить сестер не только молитвой, но также общей трапезой и послушаниями. Это она видела на примере Гефсимании. Старые монахини, привыкшие к самокоштной жизни, не понимали матушку Тамару. В их глазах она была недостаточно духовном человеком, имеющим очень малый опыть монашеской жизни. Они провели много лет в стенах монастыря и считали, что с ними матушка Тамара прежде всего должна считаться. Молодых сестер, которые приходили в монастырь, они хотели сделать своими прислужницами. Естественно, на этой почве возникали конфликты, недовольство со стороны старших монахинь. Несколько раз они обращались в Синод с просьбой заменить матушку Тамару. Игумения терпеливо переносила все скорби, принимая их как дар от Бога. Все свои страдания она переживала внутри, чтобы это никак не отражалось на сестрах.
По промыслу Божию однажды произошло событие, впоследствии изменившее жизнь монастыря. Предистория его такова. На большие праздники в монастырь из Палестины приезжало много паломников – православных арабов. Особенно много их приезжало на Рождество и Вознесение – храмовый праздник Елеонского монастыря. Паломники-арабы привозили в монастырь свои пожертвования – плоды Святой Земли (оливки, оливковое масло, муку, овощи, фрукты, чечевицу). Арабы вообще очень жертвенные люди, и привозили они все самое лучшее из своих запасов.
Одним из постоянных паломников был староста и псаломщик Вифлеемского храма. Со своей большой семьей и родственниками он часто посещал монастырь. Как-то раз он как обычно приехал в обитель на какой-то из зимних праздников и попросил аудиенции у матушки Тамары. Он описал ей свое положение. У него была многодетная семья (два сына и четыре дочки). По арабским законам для того, чтобы достойно выдать дочь замуж, нужно хорошее приданое. Бесприданницу ждала незавидная участь: она была бы вечно понукаема и унижаема всеми родственниками. Если дочь оставалась незамужней, то после смерти отца она должна была жить в семье старшего брата как нянька, как приживалка. Староста-псаломщик был не настолько богат, чтобы дать хорошее приданое всем своим дочерям. У него была возможность выдать замуж только двух старших дочерей, а для двух младших, возраст которых был три года и пять лет, средств не было. Отец семейства очень просил матушку Тамару принять его младших девочек в монастырь и посвятить их Богу. Ближайший арабский монастырь находился в Сирии, очень далеко от Вифлеема. Отдать туда девочек значило бы навсегда с ними разлучиться. „Вся надежда на Вас, - просил матушку Тамару отец многодетного семейства, - если Вы моих девочек примите, мы будем приезжать, будем помогать монастырю. Девочки мои красивые и здоровые, Вам они будут хорошей помощью”.
Матушка Тамара была тронута просьбой благочестивого псаломщика, прониклась его рассказом. „Подождите год, - ответила она ему, - я посоветуюсь с митрополитом Анастасием. Как он решит, так и поступим”. Сказала и забыла. И немудрено: столько всяких монастырских проблем нужно было ежедневно решать, обеспечивая обитель всем необходимым.
Прошел год, в какой-то из зимних праздников староста-псаломщик приехал в монастырь со всей своей семьей, взяв и младших дочек. Он считал, что раз со стороны матушки нет отказа, значит, все в порядке. Увидев старосту, матушка Тамара сразу его вспомнила и корила себя за свою оплошность. Владыке Анастасию она отправила телеграмму, где каялась своей халатности и просила совета, как разрешить сложившуюся ситуацию. Владыка Анастасий, зная, насколько матушка ответственный человек, дал такой совет: „Раз получилось, что Вы допустили оплошность, – это воля Божия. Наша ответственность перед Богом – принять этих девочек”. Матушка приняла совет владыки Анастасия, поставив родителям условие, что в течение года они не должны видеться с дочками. За этот год девочки должны постараться привыкнуть к монастырю и, насколько возможно, обучиться русскому языку. Через год родители могут приехать, и будет понятно, смогут ли девочки жить дальше в монастыре или нет. Если девочки останутся, то впоследствии родители уже могут периодически навещать дочек. Так и решили.
Итак, девочки-арабки стали жить в монастыре. Наняли учительницу- арабку, которая знала русский язык. Матушка Тамара сама занималась воспитанием девочек. После того, как прошел год, обе девочки изъявили желание остаться в монастыре. Этот пример положил начало тому, что постепенно число монастырских детей стало увеличиваться, была открыта Вифанская школа и пансион. Монастырь стал развиваться, появилась молодежь. С одной стороны в монастырь влились новые жизненные силы. С другой стороны для матушки Тамары начались новые искушения из-за ревности старых монахинь, которые во всех монастырских бедах обвиняли сестер-арабок.
Часто Ирина Сергеевна, сравнивая и проводя параллель между моей жизнью и жизнью матушки Тамары, находила много общего. Также как игумения Тамара, я не думала об игуменском месте. Была мирским человеком, имела семью, детей. Монашество приняла уже в зрелые годы, когда уехала из Америки в Ишим для обучения клироса церковному пению и чтению. В Ишиме мне пришлось столкнуться с проблемами по устройству жизни сначала общины, а потом монастыря. Также мне было сложно с пожилыми насельницами, которые всю жизнь прожили при советском строе и хотя были верующими, но несли в себе отпечаток того тяжелого времени. По их мнению, я была недостаточно духовным человеком и они меня трудно воспринимали, так как я была иностранкой.
Когда я приезжала в Нью-Йорк, я не смела рассказывать о своих проблемах моим родственникам: они бы не поняли меня. Епископам мне было стыдно жаловаться на свои трудности. Я искала сочувствия у Ирины Сергеевны. Она была посторонним человеком, и ей нестыдно было рассказывать о своих горестях и искушениях. Выслушав меня, Ирина Сергеевна часто говорила: „Я не советчик, не монахиня. Игумения Тамара поступила бы вот так...”
Случилось так, что серьезно заболел мой сын, у него оказалась опухоль в голове. Его нужно было оперировать, нужно было быть с ним, поскольку моя невестка работала, дети были маленькие. Я не смела сказать сыну, что моя жизнь – это монастырь, иначе я была бы бесчувственной матерью. В то же время монастырь нельзя было оставлять надолго: там были серьезные проблемы, решить которые мне казалось не по силам. Когда я со своими вопросами обратилась к Ирине Сергеевне, она опять вспомнила матушку Тамару.
Матушка Тамара жила только монастырем, внутренне не касаясь мирской жизни. Она не входила в подробности жизни сына и других родственников, никогда не спрашивала Ирину Сергеевну о семейных проблемах. У Ирины Сергеевны с мужем Теймуразом Константиновичем не было детей, поэтому они обратились к матушке Тамаре с просьбой помолиться о рождении ребенка. На это она с удивлением ответила: „Вымаливать дитя не мое дело: это воля Божия. Значит, Господу так угодно. Вам итак Господь дал очень много – вы любите друг друга. Живите и радуйтесь, благодарите Бога за то, что имеете”.
Матушка Тамара никогда не ездила в гости к сыну или родственникам. Сын иногда приезжал в монастырь, но она не посвящала его в монастырские проблемы. Как настоящая игумения, она не любила говорить о мирском, разговоры вела исключительно на духовные темы. Истинно по-монашески она полностью отрезала прошлую жизнь, всем сердцем заботясь о монастыре и сестрах. Если ее родственники нуждались в помощи, она делала все необходимое, но не жила уже их жизнью. Вспоминая опыт матушки Тамары, Ирина Сергеевна дала мне такой совет: „Сделайте для сына то, что необходимо, и поскорее возвращайтесь в монастырь”.
После операции некоторое время сына нужно было возить к разным врачам в разные места города, что я и делала. Наконец, врачи разрешили сдать сыну экзамен, удостоверяющий, что после операции он может водить машину. „Давайте будем молиться, чтобы Коля поскорее сдал экзамен. После этого Вы свободны”, - сказала мне Ирина Сергеевна. Мой сын действительно очень быстро смог сдать экзамен на вождение, и я вернулась в монастырь.
Этот пример был для меня очень поучителен. Часто в монастыре с монашествующими случаются подобные искушения, когда они, сами того не замечая, начинают заниматься решением проблем близких людей.
Общение с Ириной Сергеевной было чрезвычайно важно для меня в духовном плане. Ирина Сергеевна, пропустившая жизнь матушки Тамары через себя, была для меня неоценимым советчиком в трудные моменты жизни: сначала в Ишиме, во время моего духовного становления в монашество, затем на Украине, когда мне пришлось столкнуться с новыми условиями жизни.
Когда мы читаем жития святых, живших в другое время, в других условиях, то бывает трудно помыслить о подобных подвигах ради Христа в наше время. Мне ближе примеры современников, подающих пример монашеского аскетизма, самопожертвования, преданности воле Божией. Ирина Сергеевна передала мне живой образ игумении Тамары, которая полностью жила монашеской жизнью. Непосредственно от Ирины Сергеевны я получила богатое духовное наследство – ее рассказы об игумении Тамаре. Посколько я была хорошо знакома с Елеонским монастырем и его насельницами, эти рассказы были мне близки и соответствовали моим духовным и монашеским потребностям.
В свое время игумения Тамара передала Ирине Сергеевне две небольшие иконы мученицы Татианы, которыми Государь-Император Николай ІІ благословлял ее как любимую племянницу. Эти иконы Ирина Сергеевна передала мне как благословение, чтобы я вела монастырь в духе матушки Тамары.
Игумения Александра