Протодиакон Герман: Филетисм
Текст сообщения, прочитанного на Международном Съезде Болгаристов в августе 1985 г., при Академии наук в Софии. Вопрос филетисма, часто поднимаемый греками в отношении Зарубежной Церкви, послужил основой для разбора обстановки и истинных побуждений, при которых филетисм был торжественно осужден греческим Собором в 1872 г.
Новый подход к Греко-Болгарскому расколу 1872 г.
Из истории известно, что в 1872 году церковный Собор, собравшийся в Константинополе (Стамбуле) отлучил Болгарскую Церковь и торжественно осудил очередную, новую ересь под названием этнофилетисма (или просто филетисма), иными словами стремление подчинять Церковь национальному, племенному началу. Этой ересью якобы провинились болгары.
Это событие интересует специалистов по болгарской истории и культуре хотя бы по двум причинам:
1) дата : 1872 год, то-есть в самый разгар освободительного движения;
2) предмет : отлучение, провозглашенное той же самой Константинопольской Церковью, которая каких-то 1.000 лет до того отправила двух апостолов славян святых Кирилла и Мефодия в болгарские края для просвещения евангельским светом и православной верой всех славянских народов, томящихся во языческом мраке.
Вопрос, который мы ставим в связи с этими событиями следующий: тот самый филетисм, который греки обличали у болгар, как явную злейшую ересь, этот филетисм, когда он применялся самими греками не являлся ли он для них чистым Православием?
Иными словами, Константинопольский патриарх председательствуя на Соборе, в состав которого входили исключительно греческие архиереи, по нашему мнению отдал дань именно тому же самому национальному принципу, который он обличал у болгар, но в пользу эллинизма и в ущерб славянам.
Шовинизм и крайний национализм конечно не имеют своего места внутри Церкви, которая согласно Священному Писанию не знает «ни иудея, ни еллина» (Гал. 3, 28) и мы безусловно были бы неправы если бы мы пытались внушить мысль, что в этом весьма печальном деле болгары были всего лишь несчастными, невинными жертвами.
Но если шовинизм естественно осуждается церковно-христианским сознанием, то никак нельзя сказать того же самого о национальном чувстве, которое скрепляет сплоченность целого народа и тем самым позволяет ему по-своему воспринимать, со всеми присущими ему свойствами, особенностями православную веру и благодаря чему можно и говорить о Православии греческом, русском, сербском, болгарском, арабском и даже в наши дни быстро развивающемся французском Православии.
Из самой глубокой христианской древности история Церкви учит о том, что каждый народ должен иметь свою поместную Церковь и знать своего первоиерарха (34-е апостольское правило).
Изучение истории Церкви также показывает нам насколько, именно в ХIХ-ом веке, Константинопольский патриархат оставался глух к справедливым требованиям не греческих народов, находящихся под его омофором и насколько был он слеп перед лицом эволюции міра, главным образом на Балканах. Сербские, румынские и другие народы постепенно отвоевывали и добивались политической независимости и, одновременно, получали автокефальный статут для своих Церквей. Болгария также переживала замечательный национальный порыв, который, благодаря братской и щедрой помощи России, дал ей возможность стряхнуть пятивековое турецкое иго. Жаждая приступить к политической независимости, болгары равным образом желали получить независимость и в церковной области. На самом деле могли ли они оставаться в духовном подчинении у иерархов, остававшихся подчиненными турецкому султану ?
А напротив, Константинопольский патриарх великолепно довольствовался своим положением «милет-баши», то-есть представителя всех христиан при турецких властях и отнюдь не решался таким образом упустить большую часть подведомственных ему православных, что со временем, неизбежно, должно было уменьшить его представительность, значит и его влияние, при султане.
Помимо этой чисто политической стороны вопроса следует еще принять во внимание и национально-религиозный империализм присущий грекам, который легко можно было проверить и в территориях, где православный народ был не славянского, а арабского происхождения, как например в Антиохийской и Иерусалимской патриархиях, где 400.000 православных арабов возглавлялись патриархами и архиереями исключительно греческого происхождения.
Но вернемся к Болгарии. В Македонском городе Ускубе — болгарское название города Скоплье — в 1831 г., было подано прошение о назначении епископов из болгар и большего употребления народного языка в богослужениях но, по-видимому, в представлении греков, эти притязания были ничто иное, как преступление против эллинизма. Итак, после длительной борьбы с непримиримостью Константинопольских патриархов болгары встряхнули греческое иго и, фактически провозгласили, односторонне, в самый день св. Пасхи З апреля 1860 года, автокефалию своей Церкви, прекратив возношение имени вселенского патриарха при богослужении. После многих перипетий и благодаря давлению оказанному на порту русским послом генералом Игнатьевым, болгары получили от султана 27 февраля 1870 года освободительный фирман, учреждающий автономный болгарский экзархат.
Кстати сказать 10-я статья этого фирмана содержит оговорку замечательную по своему здравому смыслу и канонической православности. Перебирая области, могущие войти в новую юрисдикцию, там значится: «Если 2/3 православных жителей помимо выше перечисленных местностей пожелают, относительно своих духовных дел, подчиняться болгарскому экзархату, (...) то это им позволяется».
Учреждение этого экзархата было воспринято как страшный удар для греческого патриархата и эллинизма. Фанар и Афины объявили безпощадную войну, как новой Церкви так и всему болгарскому населению. В этих именно условиях Константинопольский патриархат созвал с 12-го по 16-ое сентября 1872 года Собор, вынесший решения, которые, объективно, трудно оспаривать, но значение которых значительно уменьшено от того, что в этом деле Константинополь, не пожелав в свое время удовлетворить болгар незначительными но оправданными уступками, понес, таким образом, в значительной степени ответственность за раскол. Святейший Русский Сvнод, отказавшись определенно присоединиться к соборным решениям несмотря на Константинопольские давления, тем самым и смягчил его возможно пагубные последствия.
Следует лишний раз подчеркнуть, что Русская Церковь, всеми силами пыталась препятствовать созыву этого Собора, ибо отлично понимала, что непримиримость обеих сторон неизбежно должна была окончиться скандалом для всего Православия. Греки, напротив, сугубо настаивали на том, чтобы Русская Церковь явилась бы в Константинополь на Собор, однако в своем ответе Святейший Русский Сvнод отклонил даже мысль о Вселенском Соборе и предложил для умиротворения враждебных сторон созыв более скромного собрания в нейтральном месте, предложив для этой цели город Киев. Греки в свою очередь отклонили предложение русских, настояли на своем и созвали поместный греческий Собор. Надо сказать, что и среди греков не было полного единомыслия. Иерусалимский патриарх Кирилл II (1845-1872) в особенности, выслушав все доводы, покинул Константинополь 17-го сентября, не подписав протоколы Собора. Но патриарху Кириллу пришлось поплатиться за столь смелый поступок. Фанатично настроенное духовенство в Иерусалиме добилось удаления патриарха со своей кафедры 8-го ноября 1872 года и назначения нового грекофильного толка патриарха Прокопия.
Таким образом болгарский вопрос обогатился и Иерусалимским кризисом. Но мало того, в фанатичном порыве греки одно время думали было и отлучить Русскую Церковь, объявить ее схизматической за ее непокорность греческим повелениям. Но греки скоро опомнились, вероятно сообразив, что весь православный восток в основном процветает благодаря безпредельной щедрости русского народа, русского правительства и Русской Церкви ; итак, греки перенесли свою месть на ни в чем неповинных русских святогорцев св. Пантелеймоновского монастыря. Началось с того, что греки не пожелали признать избрание нового игумена обители архимандрита Макария Сушкина и очень быстро разразился громкий пантелеймоновский процесс.
Крайне интересные сведения в связи с затронутыми нами событиями можно почерпать в т. н. «неизданной переписке» двух выдающихся общественно-церковных деятелей второй половины ХIХ-го века, каковыми были граф Игнатьев и многолетний начальник Русской Духовной Миссии в Иерусалиме архимандрит Антонин Капустин. В одном из своих писем, граф Игнатьев пишет следующее архим. Антонину: «Вы конечно знаете, что не довольствуясь преследованием болгар и арабов, греки хотят выжить и русских с Афона»*).
Таким образом и русским пришлось косвенно поплатиться за поддержку болгар в этой греко-болгарской распре.
Но это неприятное дело, на первый взгляд внутриправославное, чуть не вышло из рамок Православия. На самом деле, Ватикан, всегда готовый расшатать Православную Церковь, попытался использовать непримиримость греков, уверяя болгар, что лишь уния с Римом может обезпечить им церковную автономию и богослужения на народном языке. С этой целью, папа Пий IХ не поколебался 14-го апреля 1861 г. наградить Иосифа Сокольского, неграмотного монаха, перешедшего в католичество, архиепископским саном и титулом апостольского наместника. Через сравнительно недолгий срок можно было уже насчитывать до 60.000 обращений в католичество, но очень быстро движение оборвалось и большая часть обращенных, вслед за самим Сокольским, вернулась в Православие.
Если, несмотря на все затруднения и искушения Болгария все же осталась православной, то во многом за то она обязана России.
Святейший Русский Сvнод сумел действовать с большой рассудительностью, пребывая в общении с Константинополем, но не порывая с Болгарией и даже предоставляя ей св. Мvро, что есть высший знак общения и, даже сослужа, хотя и в очень редких случаях, с ее иерархами, как например в 1924 г., когда русский Кишиневский архиепископ Анастасий, впоследствии ставший Первоиерархом Русской Зарубежной Церкви, по пути из Константинополя принял участие в торжественном богослужении по случаю освящения величественного собора св. Александра Невского в самом центре Софии**).
В 1945 году, по причинам столь же политическим, как и религиозным, Константинопольская и Болгарская Церкви возобновили литургическое общение и тем самым поставили предел этому позорному более восьмидесятилетнему расколу, которому никогда и не должно было бы случиться. Всего лишь три месяца назад Болгарская патриархия торжественно отпраздновала сорокалетие окончания раскола между обеими Церквами.
В заключение скажем, что надо радоваться тому, что болгары оказывают величайшую признательность своей Церкви за ее столь деятельное участие в национальном возрождении, в чем каждый может убедиться, посещая церковные памятники страны, но добавим, что болгарам следовало бы приобщить имена важнейших епископов к числу героев болгарского народа, как-то: Илариона Макариупольского, Панарета Филиппопольского, Илариона Ловчанского, Анфима Виденското (впоследствии экзарха Болгарского), Дорофея Софийского, Парфения Нишского и Геннадия Велесского, которые, вместе с болгарскими пастырями, явились душой названного возрождения.
Герман Иванов-Тринадцатый
доцент университета им. Жана Мулэна – Лион III
Р. S. Слово «филетисм» мы пишем через букву «с» согласно принятому правописанию (см. напр. Т. Филиппов, Современные Церковные Вопросы, СПб. 1882 г.).
*) Проф. А. А. Дмитриевский, «Граф Н. П. Игнатьев, как церковно-политический деятель на Православном Востоке», СПб., 1909 г., стр. 19.
**) Подробное описание участия владыки Анастасия в этом торжестве, как и содержание его проповеди можно найти в «Церковенъ Вестникъ», 1924 г., № 33-35, стр. 7-9 и № 36, стр. 2. Следует отметить, что несмотря на то, что владыка Анастасий не был старшим по сану среди архиереев, ему была, как представителю великой Русской Церкви, предоставлена честь председательствовать на всенощном бдении и проповедовать на литургии.
«Церковная Жизнь» №1-2, 3-4 / Январь – Апрель 1986 г.