Митрополит Филарет: Бесѣда со студентами Св.-Троицкой духовной семинаріи 9/22 марта 1966 года въ Джорданвиллѣ.
Мы съ вами знаемъ, молодые друзья, что Богъ-Творецъ создалъ человѣка по образу и подобію Своему, и печать этого образа положилъ на самое его существо, на самую природу человѣческую.
Святые Отцы любили указывать на то, что этотъ образъ и подобіе Самого Бога-Вседержителя въ человѣкѣ сіяетъ, ибо и поставленъ человѣкъ былъ владычествовать всѣми земными тварями, и сіяло въ немъ это достоинство земного царя и владыки такъ, что вся тварь, все существующее на землѣ, охотно ему повиновалось. Повиновалось именно охотно и естественно, въ самомъ нормадьномъ, непосредственномъ порядкѣ вещей. Если Господь, какъ Царь и Владыка всего существующаго, Своему образу предоставилъ такое царственное владычество на землѣ, то, какъ Творецъ всего существующаго, Онъ заложилъ въ Свое любимое твореніе — человѣка — и творческія силы и творческія способности.
Преподаватели и семинаристы съ Митрополитомъ Филаретомъ.
Когда мы съ вами видимъ, насколько сейчасъ — если можно такъ тяжеловато выразиться — разнообразилась жизнь, насколько она многогранна и красочна теперь, то при всѣхъ минусахъ, которыми, къ сожалѣнію, этотъ расцвѣтъ видимой жизни на землѣ сопровождается, все-таки здѣсь несомнѣнно проявляется творческая сила человѣка, его способность творить по образу Творца, создавшаго его.
Конечно, между творчествомъ божественнымъ и творчествомъ человѣческимъ лежитъ бездна. Какая разница, основная, между творчествомъ Бога Всемогущаго и творчествомъ человѣка? Богъ есть Творецъ въ абсолютномъ и безусловномъ смыслѣ этого слова: во-первыхъ, Онъ всемогущъ, и невозможнаго для Него нѣтъ ничего, а во-вторыхъ, Онъ творитъ изъ ничего. Это есть абсолютная сила, абсолютнаго, безпредѣльнаго творчества. Человѣкъ имѣетъ готовый матеріалъ: изъ ничего онъ не создаетъ ничего. Но, имѣя то, что создалъ его Первообразъ, Богъ-Творецъ, имѣя это, человѣкъ уже изъ созданнаго матеріала, изъ существующаго — творитъ. И творитъ въ разнообразіи. Но только, къ сожалѣнію, въ силу того, что самъ человѣкъ не сохранилъ своего первозданнаго достоинства и чистоты, а впалъ въ грѣхъ и грѣхомъ омрачилъ себя, то оказалось омраченнымъ и отравленнымъ все его существо, вся его природа, всѣ его силы и способности. Въ частности, и способность его творить и созидать также омрачена грѣхомъ, испорчена, и получаетъ, къ сожалѣнію, въ данное время, пожалуй, въ преимущественномъ количествѣ, неправильное направленіе, а поэтому и неправильный характеръ.
Обращали ли вы вниманіе, когда рѣчь идетъ о Божественномъ творчествѣ, когда рѣчь идетъ о сотвореніи человѣка, есть одно молитвословіе, хорошо намъ съ вами знакомое, въ заупокойной службѣ, которое начинается словами: «Самъ единъ еси Безсмертный, сотворивый и создавый человѣка... ». Почему сказано два слова, какъ будто почти равнозначныхъ: «сотворивый» и «создавый»? Почему нельзя было сказать только «сотворивый»? Или только «создавый»? Почему такъ сказано? Потому что создаетъ и человѣкъ — изъ матеріала уже существовавшаго, ибо человѣкъ, по тѣлу своему имѣетъ ту же основу матеріальную, какъ и весь матеріальный міръ. Но душу беземертную Господь вдунулъ въ него, и это — нѣчто совершенно новое. Вы сами знаете, въ исторіи творенія Господь все время говорилъ: «Да изведетъ земля...», «Да пройзраститъ земля...», «Да изведетъ вода душу живую». Помните? Все время такъ говоритъ. А тутъ, при твореніи человѣка, совсѣмъ другое: «сотворимъ человѣка по образу нашему и по подобію», говоритъ Господь въ совѣтѣ Святой Троицы. И послѣ этого, уже не земля создаетъ человѣка, а Самъ Богъ творитъ человѣка. Почему отчетливо и расчленяется: «сотворивый и создавый человѣка». Пусть каждый запомнитъ, что та самая обезьяна, которая, кажется, можетъ теперь хвастаться тѣмъ, что ее считаютъ нашимъ предкомъ, что она, все-таки, только землей произведена, только земное твореніе: одно изъ тѣхъ, о которыхъ сказано въ Библіи: «да произведетъ земля». А человѣкъ — Богомъ созданъ!
Я немножко отклонился въ сторону. Слѣдственно, человѣкъ въ своей творческой деятельности, изъ за своей поврежденности грѣхомъ, не сохранилъ правильнаго направленія, и его творчество, во многихъ случаяхъ, стало, выражаясь, такъ сказать, свято-отеческимъ терминомъ, «суетнымъ» творчествомъ. Уже въ далекой отъ насъ древности, ветхозавѣтный мудрецъ, много пережившій, много испытавшій, по царственному своему положенію многимъ обладавшій, премудрый Соломонъ, поглядѣвъ вокругъ себя, говоритъ: «Суета суетъ и всяческая суета». Вотъ его приговоръ о той — уже тогда роскошной и разнообразной, нарядной, казалось бы, красивой — жизни, которая его окружала. А въ концѣ этой своей Книги онъ такъ говоритъ: «Бойся Бога и Его заповѣди соблюдай: въ этомъ все для человѣка». Таковъ выводъ, такъ сказать, чисто практическій, который онъ сдѣлалъ изъ всего пережитаго имъ и изъ всего, что онъ наблюдалъ.
Святитель Ѳеофанъ Затворникъ говоритъ о кипучей дѣятельности падшаго человѣка. Вотъ о такой — суетной, хотя, какъ будто, и многопредметной, даже многоплодной — дѣятельности онъ говоритъ, что человѣкъ, отпавшій отъ Бога, не можетъ не чувствовать своей пустоты. Оно такъ и есть. Отъ Бога, Который есть полнота всего, оторвался. Самъ — пустъ. Чѣмъ-то нужно пустоту заполнить! И вотъ онъ лихорадочно трудится и работаетъ, чтобы свой духовный голодъ, это чувство внутренней несомнѣнной пустоты, какъ-то заполнить. Мечется, хлопочетъ, изобрѣтаетъ, творитъ. Едва-ли не большинство изобрѣтеній теперешней культуры есть именно произведеніе такой лихорадочной дѣятельности, которой занимается человѣчество, отошедшее отъ Бога. И сколько здѣсь и суетнаго, а, можетъ быть, даже и вреднаго, несмотря на то, что тутъ проявляется, какъ я уже сказалъ, творческая способность человѣка. Корень тутъ чувствуется — это отъ Бога дано! Но, увы, по плодамъ своимъ, по дѣламъ своимъ — какъ далеко отъ божественнаго эта цѣль ушла!
Помнится мнѣ, еще тамъ на Дальнемъ Востокѣ, въ Харбинѣ, когда появилось новѣйшее изобрѣтеніе теперешней техники: такъ называемый «спутникъ», когда пустили первый — спросили мое мнѣніе. Я сказалъ, что, когда маленькія дѣти пускаютъ мыльные пузыри, то мы смѣемся, гдядя на нихъ, потому что это невинная дѣтская забава. Но когда начинаютъ пускать «пузыри», воздушные шары, взрослые люди, отъ этого становится только печально, потому что можно было бы время чѣмъ-нибудь другимъ заполнить. Но потомъ, какъ вы знаете, оказалось, что тутъ совсѣмъ не невинная забава, а что все это обращается – увы! - къ тому же Молоху - разрушенія всеобщаго, потому что стараются всѣ эти изобрѣтенія использовать для того, чтобы имѣть возможность на своихъ ближнихъ обрушить сверху какъ можно больше взрывчатыхъ веществъ. И тутъ получается то, о чемъ когда-то говорилъ Митрополитъ Филаретъ: «Человѣкъ начинаетъ играть съ какой-то опасной игрушкой какъ съ невиннымъ воробышкомъ, а потомъ съ ужасомъ видитъ, что онъ игралъ съ ядовитой змѣей, и она его ужалила». Нѣчто подобное, вѣроятно, будетъ и здѣсь.
Вотъ передъ нами эта дѣятельность падшаго человѣка, отъ Бога отшедшаго и лихорадочно стремящагося чѣмъ-то заполнить абсолютно пустую и безсодержательную, безъ Господа Бога, свою жизнь. Тутъ-то и разцвѣтаетъ махровымъ цвѣтомъ то, что называютъ «атеизмомъ». Но я бы хотѣлъ обратить ваше вниманіе вотъ на что. Въ какомъ-то смыслѣ — относительномъ, конечно — но все-таки можно сказать, что существуетъ нѣчто вродѣ двухъ родовъ атеизма: атеизмъ теоретическій или идеологическій и атеизмъ практическій. Первый, какъ будто бы, проповѣдуется многими, но врядъ ли ошибся Ѳеодоръ Михайловичъ Достоевскій, когда онъ устами одного изъ своихъ героевъ когда-то сказалъ: «Говорятъ, вотъ про такого простого человѣка, Макара Иваныча изъ романа «Подростка», говорятъ вотъ про безбожниковъ, что они есть, а я, говоритъ Макаръ Ивановичъ, много прожилъ, а вотъ настоящихъ безбожниковъ почти-что не встрѣчалъ. А эти просто такъ — суетятся. Такъ онъ и сказалъ: «это — просто суетливый народъ». Такъ онъ выразился. «А настоящіе безбожники, говоритъ Достоевскій устами своихъ героевъ, это нѣчто страшное, но ихъ совсѣмъ мало». Я думаю вы сами, безъ моихъ объяснений, прекрасно понимаете, что такъ называемое безбожіе, напримѣръ, совѣтскаго коммунизма, совсѣмъ не безбожіе. Не боролись бы они такъ яростно съ Богомъ и съ религіей, если действительно бы знали, что Бога нѣтъ. Что бы вы сказали про меня, если бы я сейчасъ принесъ лопату и койло и сталъ бы вотъ тутъ разрушать печку, которой нѣтъ вообще? Совершенно несомненно, что у нихъ самихъ, въ ихъ потемненныхъ, отравленныхъ душахъ, чувство присутствія Божія живетъ. Грозный голосъ гдѣ-то въ подсознаніи, какое-то ощущеніе Божественнаго бытія. И потому-то они и лѣзутъ на стѣнку, потому-то вся эта ярость, потому вся эта хула. А настоящій безбожникъ — онъ иной! Онъ о такихъ пустякахъ и думать не хочетъ! Что думать о томъ, чего нѣтъ? Отецъ Архимандритъ Константинъ, когда мы были съ нимъ знакомы еще въ Харбинѣ, мнѣ говорилъ объ одномъ изъ политическихъ дѣятелей — довольно извѣстномъ: «Это рѣдкій экземпляръ. Я, говоритъ, его опредѣляю такъ: только это не въ бранномъ смыслѣ — нѣтъ, а въ точномъ смыслѣ этого греческаго слова, что онъ въ духовномъ отношеніи — идіотъ, лишенный какихъ бы то ни было начатковъ религіознаго чувства. Для него это совершенно чуждо и непонятно. Онъ какъ звѣрь, не знающій Бога и ничего религіознаго». Нѣтъ ничего страшнѣе такого ослѣпленнаго человѣка, но такихъ, слава Богу, действительно, какъ Достоевскій говоритъ, мало. Такого теоретическаго, какъ я сказалъ, идеологическаго атеизма, мало. Но зато атеистовъ практическихъ — увы — много. Это уже совсѣмъ другое дѣло. Тотъ, кого бы я назвалъ практическимъ атеистомъ, совсѣмъ не говоритъ, что Бога нѣтъ. Онъ можетъ и въ церковь пойти, и свѣчку поставить, и дома, можетъ быть, даже лобъ перекрестить. Но Бога нѣтъ въ его жизни. Какъ будто, ни Божій законъ не существуетъ ни ничего другого. Въ жизни онъ, фактически, атеистъ, потому что всѣ его соображенія, всѣ мотивы, которые имъ движутъ, все, такъ сказать, наличное и внутреннее содержаніе его дѣятельности — исключило Господа Бога совершенно, абсолютно. Вотъ тутъ-то и получается, какъ я вамъ сказалъ, жизнь безъ Бога уже вполнѣ. Такой человѣкъ можетъ даже обидѣться, если вы называете его атеистомъ. Нѣтъ, онъ въ Бога вѣруетъ! Но, конечно, онъ не выдержалъ бы никакого испытанія, если бы самъ попытался какъ-то доказать свою вѣру отъ дѣлъ своихъ, какъ когда-то требовалъ Апостолъ, потому что его дѣла какъ разъ дѣла человѣка, такъ сказать, съ Богомъ ничего общаго не имѣющаго. Онъ допускаетъ, что Господь есть, — знаете, какъ нѣкоторые говорятъ: «Я вѣрую въ что-то высшее». Но такой человѣкъ не считаетъ себя ничѣмъ обязаннымъ въ отношеніи этого «чего-то высшаго», и живетъ такъ, какъ это ему вздумается, по своимъ собственнымъ соображеніямъ и хотѣніямъ, совершенно не ограничивая себя Божіими заповѣдями, совершенно не освящая ни свою жизнь ни свою душу свѣтомъ Святаго Евангелія. И вотъ тутъ какъ разъ и появляется, именно изъ этого вырастаетъ — какъ плодъ земнаго корня — полное равнодушіе къ Истинѣ. Вы, конечно, знаете Пилатовскій вопросъ: «Что есть Истина?» И знаете, Кому задалъ Пилатъ этотъ вопросъ. Предъ нимъ Истина стояла — стоялъ Тотъ, Кто говорилъ: «Я есть путь, и истина и жизнь». Но не сумѣлъ Пилатъ разсмотрѣть въ Истинѣ ея истину — и отвернулся отъ Нея, съ равнодушнымъ вопросомъ: «Что есть Истина»? Да есть ли Она? А если есть, далеко Она отъ меня. На что этимъ вопросомъ заниматься? Отвернулся Пилатъ отъ этой Истины! Онъ пошелъ и сказалъ, что я никакой вины въ Немъ не нахожу. Но отъ Истины онъ равнодушно отвернулся. И вотъ именно такое равнодушіе къ истинѣ теперь очень распространено. Если человѣка Истина не интересуетъ, если Она ему не дорога, то въ такомъ случаѣ у него нѣтъ и настоящаго христіанскаго отталкиванія отъ лжи. Вотъ почему ложь такъ и разливается сейчасъ повсюду. Мы живемъ, въ этомъ отношеніи, прямо въ какомъ-то царствѣ лжи.
Я сейчасъ про ложь заговорилъ, и вспомнилось мнѣ... Можетъ быть, это не совсѣмъ, такъ сказать, въ прямой связи съ тѣмъ, о чемъ я сейчасъ вамъ говорю, но мнѣ хотѣлось бы слышать тутъ тоже вашъ вопросъ, о томъ, что такое обманъ и что такое не-обманъ. Есть одно мѣсто въ Библіи Ветхаго Завѣта, которое сплошь и рядомъ нѣсколько затрудняетъ для объясненія не только учителей и родителей, у которыхъ любознательныя дѣти спрашиваютъ, но даже не очень опытныхъ вѣроучителей. Знаете, вѣроятно изъ Библіи случай, когда, для того, чтобы получить благословеніе Патріарха Исаака для младшего сына Іакова, вмѣсто старшаго сына Исава, къ какому способу мать Ревекка прибѣгла: какъ она сказала Іакову, что она приготовитъ пищу, которую Исавъ долженъ былъ приготовить, обвернула его шею и руки козлинымъ мѣхомъ такъ, чтобы онъ показался, такъ сказать, косматымъ, какъ его братъ Исавъ. И знаете, что этимъ цѣль была достигнута. И вотъ, непосредственное дѣтское сознаніе тутъ иногда спрашиваетъ: но все-таки вѣдь это неправда, это обманъ — нѣтъ ли тутъ чего-нибудь нехорошаго? Нѣкоторые законоучители, защищая Ревекку, дѣлаютъ это не очень умѣло. Они говорятъ: ну, такъ вѣдь Ревекка знала, знала хорошо обоихъ сыновей, знала, что Іаковъ хорошій, добрый, благочестивый и послушный, про Исава же знала, что онъ совсѣмъ не такой, что онъ можетъ злоупотребить первородствомъ — и поэтому прибѣгнула къ обману. Какъ разъ не очень удачная защита. Понимаете? Соображенія Ревекки въ отношеніи того, что она, какъ мать, хорошо знаетъ сыновей, могли имѣть мѣсто. Но это, такъ сказать, второстепенный придатокъ защиты: да, можетъ быть она при этомъ еще и знала сыновей. Но основа, то, въ чемъ? Что произошло до этого? Припомните. Припомните чечевичную похлебку: продажа первородства — продажа съ клятвою! Поэтому, когда произошло то, что сдѣлала Ревекка, то благословеніе получилъ тотъ, кто долженъ былъ получить. Понимаете? Клятва въ Ветхомъ Завѣтѣ была серьезнымъ дѣломъ. Разъ Исавъ съ клятвою отрекся отъ своего первородства — кончено! Первородный — Іаковъ. Только Ревекка знала, что отъ отца трудно будетъ добиться непосредственно этого. И поэтому употребила извѣстную хитрость. Да! Но, обмана по существу вопроса тутъ какъ разъ не было, потому что Іаковъ былъ первородный, а не Исавъ. Понимаете? Это я просто къ слову сказалъ. Мнѣ недавно пришлось говорить объ этомъ у насъ тамъ на курсахъ регентовъ и псаломщиковъ, какъ разъ мы тамъ Библію читали, я просто вспомнилъ и мнѣ захотѣлось съ вами подѣлиться. Такъ вотъ, какъ разъ тамъ, гдѣ мы живемъ, царство — завѣдомой лжи, которая въ какой-то культъ возведена. Не только она царствуетъ тамъ, на нашей несчастной родинѣ, Совѣтской Россіи, но она всюду и во всемъ.
Еще никогда не было такого времени какъ теперь, въ смыслѣ того, что, съ одной стороны, зло предъ нами такъ явно себя открываетъ, какъ никогда, а, съ другой стороны, духовныхъ поддѣлокъ — такихъ ловкихъ, какъ теперь, и въ такой массѣ, какъ теперь — кажется, еще не было никогда. И дѣйствительно, искренняя, добрая душа, ищущая истину духовную, евангельскую, церковную истину, иной разъ просто мечется по разнымъ сторонамъ, потому что дѣйствительно трудно бываетъ ей разобраться во всей этой сумятицѣ, во всемъ этомъ хаосѣ, такъ какъ поддѣлки — всюду. Правда, есть люди съ такой, очень сговорчивой, гибкой совѣстью, у которыхъ нѣтъ яснаго внутренняго голоса. Сплошь и рядомъ, напримѣръ, бываютъ случаи, когда человѣкъ пойдетъ въ церковь, ту же, только Восточнаго обряда, въ уніатскую. А потомъ, когда Православный пастырь, объ этомъ узнавъ, начинаетъ его, такъ сказать, за это мягко укорять: зачѣмъ-де ты это сдѣлалъ? — вѣдь ты православный, — тотъ говоритъ: «Батюшка, тамъ то же самое, такое же облаченіе, тотъ же чинъ службы — все такъ же, только тамъ они своего Римскаго папу поминаютъ. Но я за него не молюсь, а все остальное то же самое». На это очень мѣтко отвѣтилъ одинъ пастырь — просто и мѣтко: «Знаете что, — говоритъ, вынимая изъ кармана (какъ разъ удачно вышло) и держа въ рукахъ два полтинника — одинъ настоящій, другой фальшивый, они совершенно одинаковы, но одинъ имѣетъ цѣну, другой же никакой». Такъ и тутъ. Въ этой «такой же» лже-церкви есть все — кромѣ благодати! А все остальное есть, и та же служба что у насъ, но это не законно и безъ благодати. И я въ такихъ случаяхъ такимъ неразборчивымъ молитвенникамъ говорю: — Ну вотъ, хорошо, рядомъ со мной одинъ мужикъ жилъ, грамотный, по-славянски читаетъ; если онъ собственными руками сдѣлаетъ церковь, сошьетъ себѣ облаченіе, сдѣлаетъ сосуды и все что нужно, и самъ начнетъ служить, такъ ты къ нему тоже пойдешь, скажешь — тутъ то же самое? Что это — законный пастырь? Что это — Церковь? Вотъ и у нихъ, пусть внѣшне все то же самое, но, очевидно, есть что-то внутреннее, что нужно сумѣть найти. И вотъ тутъ-то помните: Богъ дастъ, изъ васъ если не всѣ, то многіе будутъ пастырями Церкви. Но не только это къ пастырямъ относится, а вообще ко всѣмъ православнымъ людямъ. Сейчасъ нужно знать Истину и умѣть Ее какъ-то объяснить и изложить. Времена мы переживаемъ съ вами особыя. Теперь каждому приходится быть въ своемъ кругу въ извѣстной степени миссіонеромъ. Это долгъ теперь всякого православнаго христіанина, потому что окружаетъ насъ повсюду неправославіе. И въ этой толщѣ неправославнаго міра есть добрыя, хорошія души, которыя стремятся къ Правдѣ и эту Правду ищутъ. Господь, Высшій Пастырь человѣческой души, Самъ видитъ эти души и Самъ ихъ привлекаетъ ко спасенію. Припомните чудесный разсказъ сегодняшняго житія святыхъ, о томъ, какъ воинъ, стражъ, который, можетъ быть, за какихъ нибудь нѣсколько часовъ до своего мученичества не думалъ ни о чемъ подобномъ, а только шелъ на то, чтобы нести свою стражу, — припомните какъ онъ сдѣлался мученикомъ. Господь Своими путями видѣлъ эту душу, которая готова была стать вѣрной, и ее къ Себѣ привлекъ. Вотъ какъ Онъ умѣетъ взыскать и найти погибшихъ! Такъ же долженъ поступать пастырь Церкви, Тѣмъ болѣе, конечно, пастырь, но да и всякій убѣжденно-вѣрующій православный христіанинъ, хотя бы и въ молодомъ, въ юношескомъ возрастѣ. Уже и тутъ приходится, сплошь и рядомъ, быть миссіонеромъ и защитникомъ и благовѣстникомъ своей вѣры. А тянутся къ этому отовсюду, это вездѣ видно. Напрасно думаютъ, что сейчасъ, такъ сказать, весь міръ уже совсѣмъ погасъ духовно. Конечно, тьма не рѣдѣетъ, а сгущается, какъ предсказано Спасителемъ: за умноженіе беззаконія у многихъ изсякаетъ любовь. А все-таки еще много есть вѣрныхъ душъ и ищущихъ, которыя, если имъ укажутъ вѣрный путь, то сами станутъ вѣрными. Вотъ объ этомъ вы всегда помните. И еще одно помните: это относится, и ко всякому совершающему служеніе пастырю, и просто къ православному христіанину. Слово, наставленіе и объясненіе тогда имѣетъ силу, когда оно не расходится съ дѣйствіями жизни того, кто говоритъ. Это всегда нужно имѣть въ виду. Всегда говорили отцы святые: горе тому проповѣднику, который одному учитъ, а другое дѣлаетъ. Его слово никогда не будетъ имѣть авторитетной власти. Помню, какъ это неожиданно почувствовала молодежь — какъ разъ вашего возраста — у насъ въ Харбине, когда пришла туда Красная Армія. Боевъ уже не было — красная команда заняла Харбинъ. А тамъ населеніе оставалось, такое, кого они сами называли «бѣлобандитами». И вотъ молодежь совѣтская, всѣ красноармейцы, тамъ отдыхавшие, встрѣчались съ нашими студентами, и, конечно, моментально вспыхивали споры. И вотъ тутъ нутромъ почувствовала наша молодежь, что для того, чтобы убѣждать, не достаточно только что-то говорить. И всѣ наши ребята моментально надѣли кресты, стали строго поститься и изъ церкви, какъ говорятъ, не выходить. И это не было фальшью — не думайте — это не было просто на показъ: это былъ внутренній какой-то голосъ. Молодежь почувствовала, что ея слово тогда только будетъ убѣдительно, когда оно будетъ чѣмъ-то сопровождаться, потому что это прежде всего благотворно отражается на самомъ говорящемъ, а не только на его слушателяхъ. Такъ вотъ, этого-то я какъ разъ и желаю вамъ. Вы, такъ или иначе, возьмете на себя крестъ пастырства въ будущемъ — хотѣлось бы, чтобы такихъ было какъ можно больше — чтобы всѣ вы были пастырями. Но во всякомъ случаѣ, такъ или иначе, придется ли вамъ совершать пастырское служеніе или нѣтъ, но помните, что сейчасъ долгъ каждаго православнаго вѣрующаго человѣка — знать Истину, любить Истину и умѣть Ее защищать.
Скажу вамъ еще нѣсколько словъ. Конечно, и до васъ доходятъ, такъ называемые «юрисдикціонные споры». Слышали, конечно — юрисдикціи, юрисдикціи, юрисдикціи! Къ сожалѣнію, все это пріобрѣтаетъ иногда настолько напряженный и недобрый характеръ, что мнѣ очень понравился одинъ шуточный разсказъ, который я отъ кого-то слышалъ. Тонулъ одинъ русскій человѣкъ въ океанѣ: пошелъ купаться, заплылъ далеко, и — тонетъ. Жена мечется по берегу, проситъ помочь. Попросила какого-то француза. Галантный и воспитанный французъ бросился сразу же, чтобы спасти несчастнаго, но какъ только зашелъ глубоко, говоритъ: «Я плавать не умѣю! Развѣ лучше будетъ, если утонутъ два, а не одинъ?» Жена къ англичанину: «Помогите! Тонетъ!» Англичанинъ только отмахнулся: «Всѣхъ не спасешь!» — и продолжаетъ все полоскаться у берега. Она тогда къ русскому: «Спасите, видите, вонъ, русскій, соотечественникъ — тонетъ!» Онъ тогда кричитъ: «Какой юрисдикціи?»
Вотъ видите эти, такъ называемые, меж-юрисдикціонные споры, вотъ такой тяжкій характеръ носятъ! Обострены, испорчены и перепутаны совершенно отношенія. Тутъ, во-первыхъ, нужно всегда, защищая свою истину и правду, какъ можно мягче относиться къ тѣмъ, кто идетъ по неправильному пути. И никакъ не озлобляться. Развѣ озлобленіемъ чего-нибудь добьешься? А вообще говоря, представьте себѣ такъ: ну вотъ, по дорогѣ идутъ трое, — по правильной дорогѣ. Идутъ. Одинъ — неправильный шагъ сдѣлалъ, пошелъ куда-то въ болото; двое идутъ правильно. Потомъ и другой, направо, тоже пошелъ не правильно. Идетъ третій — одинъ. Раздаются голоса: «Что это у васъ такое за раздѣленіе? Вы должны примириться». — Какъ же это сдѣлать? Тотъ, кто остался на своей дорогѣ — на правильной, — по которой они всѣ сначала вмѣстѣ шли — долженъ ли онъ куда-нибудь заворачивать, или нѣтъ? Кто долженъ свернуть? Тѣ, кто заблудились, не правда ли? Такъ и тутъ. Вы сами знаете, что наша Зарубежная Церковь ни отъ кого не откалывалась и никуда не уклонялась. Она, какъ была основана блаженнѣйшимъ Антоніемъ, такъ и идетъ — по этой же дорогѣ и идетъ. Уклонившееся — тѣ пусть возвращаются. Владыка Нектарій всегда очень настойчиво говоритъ: «Я не признаю самой рѣчи о трехъ юрисдикціяхъ. Юрисдикція одна — Зарубежная Церковь!» Внутренняя русская Церковь, какая бы она тамъ ни была, московская совѣтская іерархія и катакомбная Церковь — это другое дѣло. Мы, въ данный моментъ, непосредственной съ ними связи не имѣемъ — а тутъ заграницей одна юрисдикція — какъ Владыка Нектарій совершенно правильно говоритъ — одна Русская Зарубежная Церковь, и отколовшіяся отъ нея группы. Онѣ должны думать о томъ, чтобы вернуться, а не наша Церковь, чтобы къ нимъ идти, свернувши съ правильнаго пути и тоже дать завлечь себя въ болото. И если теперь люди такъ объ этомъ спорятъ, то, опять-таки, по той же причинѣ: людямъ мало дорога Истина. Ради внѣшняго какого-то мира и примиренія, они готовы бросать намъ упреки, что мы не хотимъ мириться, что мы недобрыя настроенія носимъ въ отношеніи этихъ заблудшихся. Люди не хотятъ узнать Истину, потому что, по существу, они къ ней равнодушны. Имъ нуженъ только внѣшній миръ - вотъ на манеръ того мира, о которомъ большевики кричать: о мирѣ всего міра, чтобы въ одну кучу свалить начала, которыя совершенно непримиримы, и не могутъ быть примиримы. Это все равно что горящій уголь и дрова вмѣстѣ свалить. Будутъ ли они такъ спокойно лежать? Ясно, что вспыхнетъ пожаръ. Такъ и тутъ. Этотъ искусственный, внѣшній миръ никогда не будетъ достигнуть. О немъ какъ разъ и говорилъ Господь чрезъ Пророка. Нечестивымъ нѣтъ мира, говоритъ Господь, — и не будетъ!
А вотъ, повторяю, примиреніе между такъ называемыми «тремя, юрисдикціями» — какъ говорятъ люди непонимающіе дѣла — потому сейчасъ выдвигается, что людямъ не дорога Истина. Тотъ кто познаетъ Истину объективно и спокойно, тотъ всегда сразу пойметъ въ чемъ дѣло и найдетъ правильный путь.
Возьмите, напримѣръ, прекрасно, спокойно, объективно написанный трудъ, документальную книгу объ этомъ расколѣ, написанную нашимъ Ник. Дмитр. Тальбергомъ — многіе ли ее знаютъ? А вѣдь тамъ совершенно спокойно, научно и объективно изложена исторія того, что произошло. Мнѣ приходилось давать ее людямъ не знавшимъ исторію раскола, — какъ только прочитаютъ, говорятъ: намъ все теперь ясно. Но люди не интересуются и не хотятъ читать.
И вотъ отъ этой-то участи какъ разъ и хотѣлось бы, чтобы вы были свободны, и чтобы Истина вамъ была дорога. А если она вамъ будетъ дорога, то вы всегда сумѣете ее защитить.
Православная Жизнь, №11, ноябрь 1971 г.