История МП: 1944.11.21. Письмо митрополита Евлогия митрополиту Алексию
1944.11.21. Письмо митрополита Евлогия (Георгиевского) митрополиту Алексию (Симанскому) о положении церкви в Европе, отношениях с Карловацким Синодом и др.
г. Париж 21 ноября 1944 г.
Его Высокопреосвященству
Высокопреосвященнейшему
митрополиту Алексию
местоблюстителю престола
патриарха Московского и всея Руси
от митрополита Евлогия,
управляющего Русскими Православными
церквами в Западной Европе
Ваше Высокопреосвященство,
Милостивейший архипастырь,
Вас Господь поставил во главе Русской православной церкви, и к Вам обращаюсь с настоящим моим письмом о положении церкви в Европе, управление которой было поручено моему недостоинству почившим Святейшим патриархом Тихоном. Это мое обращение пока частное, неофициальное. Полный документальный доклад последует по получении Вашего ответа на это мое письмо.
В своем управлении я принял к руководству две главные задачи: во-первых, сохранить живую связь с Матерью Русской церковью и, во-вторых, не вмешиваться в политику или, как я тогда выражался, не обращать церковного амвона в политическую трибуну. К глубокому моему сожалению, эти два принципа встретили с самого начала большое противодействие со стороны политически настроенной части моей паствы, особенно со стороны монархической партии и, еще к большему сожалению, партию эту взял под свое покровительство покойный митрополит Киевский Антоний.
Отсюда с самого начала в Зарубежной церкви началось разделение, не изжитое окончательно даже до настоящего времени. Эта борьба, иногда глухая и скрытая, иногда выявлявшаяся наружу, очень тормозила спокойное развитие церковной жизни. Однако, несмотря на это, она развивалась, росло число церковных общин (приходов), число которых достигало до 90; мне удалось также при помощи, главным образом, Англиканской церкви, создать высшую богословскую школу — богословский институт в Париже и т. д.
Господь не оставлял меня своими милостями. Но борьба со мною политичествующей части эмиграции продолжалась. Еще в начале эмиграции в 1921 году был созван в Сремских Карловцах (Новая Сербия) Собор, искусственно подобранный, на котором эта группа оказалась в большинстве; впоследствии она совсем оторвалась от Матери Русской церкви и образовала самостоятельную автономную заграничную русскую секту, которая объявила себя Русской церковью и за это подверглась осуждению покойного митрополита (впоследствии патриарха) Сергия. После смерти митрополита Антония ее возглавлял митрополит Анастасий, бывший Кишиневский.
Я же и мои викарные епископы: архиепископ Владимир, бывший Белостокский и епископ Сергий, бывший Бельский, всемерно держались единства с Матерью Русской церковью. Однако и на меня неоднократно сыпались обвинения: если карловацкая группа обвиняла меня в измене монархическому принципу, то из Москвы приходили обвинения также политического характера, и требовалось более определенное заявление о лояльности советской власти. Поводом для этих последних обвинений служили мои поездки в Англию, где среди своих друзей-епископов и духовенства нередко делал заявления о том, что Русская православная церковь терпит большие притеснения от своего правительства: разрушаются храмы, монастыри, отправляют в ссылку епископов и проч. Это было единственным политическим пунктом в моих выступлениях, и об этом по совести я не мог молчать. Я помню, с каким негодованием было встречено заявление митрополита Сергия корреспондентам иностранной печати о том, что таких притеснений церкви в России нет. Между тем, прещения из Москвы по отношению ко мне продолжались и завершились, наконец, тем, что мне категорически предписано было заявить о признании советской власти и запрещены поездки в Англию, а когда я по обоснованным, как мне казалось, соображениям, заявил, что этого сделать не могу, и просил ограничить требования лишь общими заявлениями о лояльности к советской власти, то был со всем своим клиром и паствой совершенно отторгнут от общения с Матерью Русской церковью с запрещением мне и сущим со мной иерархическим лицами священнослужения. В таком трудном положении я решил прибегнуть к покровительству Вселенского патриарха; я обратился к нему как к высшему носителю власти в православной церкви с апелляцией на суровое и, по-моему мнению, несправедливое решение Высшей Русской церковной власти и лично поехал в Константинополь для изложения своего дела. Святейший патриарх Фотий II, по всестороннем обсуждении нашего дела в патриаршем Синоде, согласился принять меня со всеми духовенством и приходами во временное свое ведение до тех пор, пока установятся нормальные сношения с Москвой, и выдал мне грамоту, подтверждающую мои полномочия по управлению. Причем, в грамоте ясно указано, что вся эта конституция управления заграничными русскими церквами является временной, впредь до восстановления нормальных сношений с Москвой. Этой милостивой грамотой внесено было полное успокоение в жизнь моей паствы, и мы живем на этом основании до настоящего времени.
Когда наступила война, карловацкая группа сразу приняла немецкую ориентацию. На горизонте появился епископ немец Серафим Ляде с довольно подозрительным прошлым. Опираясь на немецкие штыки, он стал быстро «завоевывать» наши приходы в местах немецкой оккупации и из скромного викария карловацкого Синода, быстро сделался «митрополитом всей Германии и всей Средней Европы» и фактически управлял всей Зарубежной церковью.
По его инициативе в Вене был созван Собор, на котором провозглашено полное отделение Зарубежной церкви от Матери Русской Церкви, которая подверглась там грубому поношению и оскорблению. Это позорное деяние, к глубокому прискорбию, совершилось под председательством митрополита Анастасия.
Между тем я в самом начале войны получил от германского министерства культов извещение, что моя церковная организация для Германии и для всех мест ее влияния не имеет никакого значения. Таким образом, я лишился всякого покровительства немецких законов. Но, слава Богу, времена изменились; немцы ушли. Повеяло духом некоторой, хотя бы относительной, свободы, и почувствовалось благожелательное отношение власти к религии, к церкви и потому невольно встает вопрос, не настала ли пора для Зарубежной церкви вновь влиться в лоно родной Матери Русской Церкви. Но многие души еще под влиянием страхов, сомнений, подозрений к советской власти, не верят её быстрой эволюции после стольких лет преследования; их нужно убеждать. И вот я позволяю себе просить Ваше Высокопреосвященство написать мне опять в частном порядке для облегчения моей задачи Ваше мнение по следующим вопросам:
1. Действительно ли в Советской России обеспечена религиозная свобода (в частности, возможно ли религиозное обучение детей и вообще религиозные школы низшие, средние и высшие, хотя бы частные, не имеющие государственных прав)?
2. Можно ли надеяться на возвращение наших святынь из музеев и других мест, а также восстановление монастырей, церквей и других святынь?
и 3. И вообще, как живет Св[ятая] Церковь на родине?
Простите, Христа ради, что затрудняю Вас своими вопросами. Но ведь мы до сих пор ничего не знали друг о друге, точно жили на разных планетах. А теперь так хотелось бы знать настоящую правду, чтобы облегчить людям, оторванным от Родины, обратное туда возвращение. Особенно хочется, чтобы наша зарубежная молодежь, талантливая, образованная, нашла приложение своих способностей у себя на Родине, а не обречена была целую жизнь крыть чужие крыши. И самому мне так хочется сложить свои старые кости в родной земле, но, конечно, не обо мне речь.
В лице Вашем глубокий поклон до земли родной Матери Русской Церкви и дорогой Родине. Прошу Ваших святых молитв.
С глубоким уважением и преданностью Ваш покорный слуга
Евлогий, митрополит Русских православных церквей,
экзарх Вселенского патриарха.
ГА РФ. Ф. 6991. Оп. 1. Д. 20. Л. 16–19. Машинописная копия.
____________________________
19 декабря 1944 г. заместитель наркома иностранных дел СССР В.Г. Деканозов переслал письмо митрополита Евлогия Г.Г. Карпову. В сопроводительной записке говорилось:
«Направляю Вам письмо главы эмигрантской православной церкви во Франции митрополита Евлогия на имя патриаршего местоблюстителя митрополита Алексия, переданное Евлогием во время его посещения нашего посла во Франции тов. Богомолова. В письме ставится вопрос о возможности присоединения эмигрантской православной церкви во Франции к Московскому патриаршеству. Прощу передать по назначению прилагаемое письмо». […]
Из пометы на записке явствует, что 12 декабря 1944 г. письмо Евлогия было передано митрополиту Алексию (ГА РФ. Ф. 6991. Оп. 1. Д. 13. Л. 259).
Источник https://rusoir.ru/03print/03print-02/03print-02-219/
Метки: московская патриархия, документы
Комментарии
RSS лента комментариев этой записи