Спор о местоблюстительстве митрополитов Агафангела и Сергия в 1926году

Автор: Сергей Зиновьев. Дата публикации: 14 октября 2015. Категория: История РПЦ.

Первое по освобождении святителя Агафангела серьезное разногласие между ним и митрополитом Сергием произошло в 1926 году. Это недоразумение не имеет прямого отношения к возникновению «правой» церковной оппозиции. Однако события 1926 года и хронологически, и по составу действующих лиц очень близки к событиям 1927—1928 годов, поэтому без рассмотрения их хода и значения было бы довольно трудно разобраться в последующем конфликте.

Как было отмечено, есть достаточные основания полагать, что митрополит Петр был готов передать местоблюстительство митрополиту Агафангелу, в случае его освобождения, еще в 1925 году. Однако безболезненная передача управления Русской Церковью митрополиту Агафангелу, очевидно, никак не устраивала органы ОГПУ. В силу этого момент его освобождения выбирался Тучковым особенно тщательно. В декабре 1925 года митрополит Петр был арестован, и на его место заступил митрополит Сергий. Если бы митрополит Агафангел был освобожден непосредственно вслед за арестом митрополита Петра, весьма вероятно, сложностей с его вступлением в исполнение должности Патриаршего Местоблюстителя и не возникло бы. Принятие митрополитом Сергием на себя обязанностей Заместителя Местоблюстителя в конце 1925 года еще не получило общего признания епископата. Право митрополита Петра указывать себе заместителя, в отличие от подобного права почившего Патриарха, не было для всех очевидным. Кроме того авторитет митрополита Агафангела как исповедника Православия был несравнимо выше авторитета митрополита Сергия. Слишком различным было поведение двух митрополитов во время возникновения обновленческой смуты. Как известно, в том же июне 1922 года, когда святитель Агафангел своим посланием расстроил планы обновленцев по захвату церковной власти, митрополит Сергий первым из высших иерархов заявил о безоговорочном признании обновленческого ВЦУ1, что имело весьма печальные последствия. Память об этом в церковной среде была еще свежа.

Однако к весне 1926 года, благодаря своему умелому противодействию, инспирированному ОГПУ выступлению самочинников - григориан, митрополит Сергий смог значительно повысить свой авторитет среди российского епископата и церковного общества вообще. Некоторых архиереев Заместитель тогда просто очаровал. Так, например, архиепископ Серафим (Самойлович) в письме от 22 марта 1926 года писал по поводу ответа митрополита Сергия архиепископу Григорию: «Ответ этот нельзя читать без восхищения. <... >Благодать Божия так озарила митрополита Сергия, что ему не нужно было ехать в Москву, беседовать с митрополитом Петром, выслушивать и хитросплетения словес членов ВВЦС. При свете этой благодати ему достаточно было напрячь свои умственные дарования, применив к делу прежний богатый опыт уяснения истины и различия ее от хитросплетений их, чтобы понять самому и другим уяснить, в чем тут дело. <...> Остается нам, радующимся за то, что Глава Церкви Господь Иисус Христос не лишает нас за грехи наши мудрых

1 См.: Акты Патриарха Тихона. С. 218-219.

кормчих в Церкви Российской, молиться, чтоб Он дал им силы и мужество стоять за истину до конца, т. е. до полного торжества над ложью»1.

Нужно заметить, что все это писалось не кому-то из третьих лиц, а в ответ на запрос самого митрополита Сергия. Нет оснований подозревать священномученика Серафима и других иерархов, активно поддержавших тогда Заместителя, в неискренности. Однако нетрудно понять, сколь сильно такие письма «мудрому кормчему Церкви» возвышали митрополита Сергия в собственных глазах. Тучков, внимательно следивший за развитием ситуации, мог думать, что Заместитель уже так просто от церковной власти не откажется.

В такой обстановке и произошло освобождение святителя Агафангела. Задача Тучкова тогда, очевидно, состояла в том, чтобы не дать ему сколь-нибудь спокойно войти в курс церковных дел и без эксцессов разрешить вопрос о местоблюстительстве. Для этого Тучков специально приехал в Пермь и вступил в переговоры со святителем Агафангелом, освобождение которого было задержано уже более чем на полгода. В составленном в 1930 году «Обзоре главнейших событий церковной жизни России за время с 1925 года до наших дней» (практически полностью воспроизведенном в статье А. Дейбнера «Русские иерархи под игом безбожников») события апреля 1926 года описаны следующим образом: «В это самое время дела "ВВЦС' шли все хуже, вся Церковь стала на сторону митрополита Сергия, и было очевидно для всякого, что и эта затея ГПУ, имевшая целью внести новую смуту в жизнь Церкви, обессилить ее, а в случае успеха ВВЦС подчинить ее своему влиянию, — проваливается по примеру всех предыдущих. Тогда, не желая отказаться от начатого, Тучков прибегает к новой хитрости: закончившему срок своей ссылки в Нарымском крае митрополиту Агафангелу разрешают вернуться в Ярославль, но по дороге, в Перми, задерживают его, и там состоится его свидание с Тучковым. Изобразив положение Церкви как близкое к катастрофе, внутреннюю борьбу ВВЦС и митрополита Сергия за власть как момент, не дающий правительству легализовать Православную Церковь, к чему правительство якобы стремится, Тучков просил митрополита Агафангела урегулировать внутренние дела Церкви своим авторитетом и своими еще Патриархом данными полномочиями и войти с правительством в переговоры для оформления православного церковного управления»1.

1 Там же. С. 449.

2 ГА РФ. Ф. 6343. Оп. 1. Д. 263. Л. 4; ср.: Акты... С. 403—404.

Очевидно, что при изображении действий митрополита Сергия, а также, надо полагать, и митрополита Петра, в истории с григорианской коллегией Тучков не жалел мрачных красок. В результате ему удалось добиться желаемого (в противном случае неизвестно, был ли бы вообще освобожден Ярославский митрополит), и еще до возвращения святителя Агафангела в Ярославль, 18 апреля 1926 года, появилось на свет его известное Пермское послание.

Об обстоятельствах появления этого послания сообщает малоизвестный, но весьма содержательный документ — «Интервью с митрополитом Агафангелом». В этом «Интервью», представляющем собой изложение двух бесед с Ярославским митрополитом одного священника — посланника православных епископов Украины1, святителю Агафангелу приписываются такие слова: «Послание это я писал при свидании и совместном обсуждении с Тучковым и разослал с его ведома. Я с ним говорил откровенно прямо. Он, между прочим, сказал мне, что в первый раз встречает епископа, который говорит прямо. Другие хитрят, уклоняются и не хотят говорить, а я ведь самый лояльнейший по отношению к власти. При обсуждении послания первым вопросом было восстановление Патриаршего Синода 1917—18 гг. "Это для меня новое, — говорит [Тучков]. — Этого никто не предлагал". Я указал прежний состав синода2 и назвал первым митрополита Арсения.

1 Автором «Интервью» мог быть священник Николай Пискановский. В 1926 году он по благословению епископа Макария (Кармазина) объезжал украинских епископов, выясняя их отношение к григорианскому расколу, с тем, чтобы затем отвезти результаты опроса в Москву (см.: Протоиерей Николай Доненко. Наследники Царства. С. 341). Возможно также, что посланником к митрополиту Агафангелу был священник Григорий Селецкий. Он в 1926 году ездил из Харькова с поручением от собранных там епископов передать митрополиту Сергию, что они «согласны только на декларацию "типа соловецкой "» (За Христа пострадавшие. С. 508).

2 Согласно Определению Поместного Собора от 7 декабря 1917 года, «Священный Синод состоит из Председателя-Патриарха и двенадцати членов: Киевского митрополита, как постоянного члена Синода, шести иерархов, избираемых Поместным Всероссийским Собором на три года, и пяти иерархов, вызываемых по очереди на один год» (Собрание определений и постановлений Священного Собора Православной Российской Церкви 1917—1918 гг. Вып. 1. С. 7). Тогда же, 7 декабря 1917 года, членами Священного Синода были избраны митрополиты Арсений (Стадницкий), Антоний (Храповицкий), Сергий (Страгородский), Платон (Рождественский), архиепископы Анастасий (Грибановский) и Евлогий (Георгиевский). Заместителями членов Синода были избраны митрополит Вениамин (Казанский), архиепископы Димитрий (Абашидзе), Константин (Булычев), Кирилл (Смирнов), епископы Никандр (Феноменов) и Андроник (Никольский) (Деяния Священного Собора Православной Российской Церкви 1917—1918 гг. Т. 5. С. 354—355). В 1926 году положение названных иерархов было следующим: Высокопреосвященные Антоний, Платон, Евлогий и Анастасий находились в эмиграции, митрополит Арсений пребывал в ссылке в Средней Азии, митрополит Сергий был связан подпиской о невыезде из Нижнего Новгорода и мог приезжать в Москву только с разрешения ОГПУ. Священномученики Вениамин и Андроник были расстреляны, митрополит Кирилл находился в ссылке в Зырянском крае, архиепископ Константин уклонился в григорианский раскол, архиепископ Димитрий удалился на покой, митрополит Никандр пребывал на кафедре, но, как и в случае с митрополитом Сергием, вставал вопрос о возможности его прибытия в Москву.

"Приемлемо ", — сказал [Тучков]. Второго митрополита Михаила. "И это можно", — ответил [Тучков]. Третьего митрополита Сергия. "Согласен ", — был ответ [Тучкова]. Остальные члены Синода: Антоний Храповицкий, Евлогий и другие эмигрировали за границу, но мы с ними считаться не будем. Есть еще кандидаты — митрополит Кирилл. [Тучков] на это пожал плечами и не ответил ничего. Константин Могилевский, но он в расколе ВВЦС. Больше кандидатов нет, и остальной состав добавим из округов, которые были распределены в 1917 г. по 10—17 enapхuu согласно положению Собора 1917 г. Правда, у меня еще списков нет, и я не знаю теперь новых епископов. Это будет черносотенный Синод, который был при Керенском. После этого будет собран собор»1.

В самом Пермском послании, однако, тема восстановления Синода образца 1917 года и предстоящего Собора отошла на второй план. Главным в нем было извещение всех архипастырей, пастырей и верных чад Церкви Российской о вступлении митрополита Агафангела в исполнение обязанностей Патриаршего Местоблюстителя. Согласно «Интервью», митрополит Агафангел говорил приезжавшему к нему украинскому священнику: «Я написал в послании, что вступаю   в   должность   с   согласия   митрополит   Сергия]  и митрополита Петра, но [Тучков] вычеркнул»2. Согласие трех высших иерархов Русской Церкви было именно тем, чего никак не желал Тучков. В итоге вступление Ярославского святителя в должность Местоблюстителя производилось без всякого согласования с наличными носителями высшей церковной власти, явочным порядком.

Обосновывая свое выступление, митрополит Агафангел в послании указывал в первую очередь на определение Собора 1917—1918 годов о правах старейшего иерарха в случае кончины Патриарха (какое именно соборное определение имелось в виду, не уточнялось)3. Очевидно, что, находясь в Пермской тюрьме, святитель Агафангел мог пользоваться только теми церковными документами, которые предоставляло в его распоряжение ОГПУ. И здесь у Тучкова появлялась прекрасная возможность, предъявив Определение Собора от 8 декабря 1917 года и утаив уточнившее его Определение от 10 августа 1918 года (они и опубликованы были в разных выпусках, утверждать, что митрополит Агафангел имеет полное право вступить в управление Русской Церковью без всякого согласования с митрополитом Петром) и, тем более, митрополитом Сергием (которому к тому же, по опыту 1922 года, Ярославский святитель имел все основания не доверять).

1 Государственный архив административных органов Свердловской обл. Ф. 1. Оп. 2. Д. 47561. Л. 18—19. (Материалы готовящейся к изданию в ПСТГУ книги «Ради мира церковного»: Документальные свидетельства о жизненном пути и архипастырском служении святителя Агафангела, митрополита Ярославского, исповедника. Ксерокопия документа предоставлена П. В. Каплиным (Екатеринбург).)

г Там же. Л. 27 об.

'См.: Акты... С. 451-453.

Видимо, именно при помощи такой манипуляции соборными постановлениями Тучкову удалось обмануть и столь сильно убедить святителя Агафангела в законности его прав, что даже спустя почти месяц, при личной встрече с митрополитом Сергием, он ссылался на определения Собора с такой не допускающей сомнений уверенностью, что смог поколебать и Заместителя1.

Таким образом, усилиями Тучкова апрельское выступление митрополита Агафангела оказалось крайне поспешным, а аргументы, которыми он обосновывал свое право встать во главе управления Русской Церковью, далеко не самыми удачными. Все это делало его положение весьма уязвимым, и столкновение с митрополитом Сергием становилось практически неизбежным.

Следующим этапом проводимой ОГПУ интриги стало втягивание в нее священномученика Петра. Митрополиту Сергию, извещенному в кратчайший срок о выступлении митрополита Агафангела, 22 апреля 1926 года «вдруг» было позволено обменяться письмами с заключенным в тюрьме митрополитом Петром (до этого, в разгар григорианской смуты, возможности своевременно объясниться с Местоблюстителем Заместителю не давали). О результатах этого обмена письмами митрополит Сергий объявил не сразу, пребывая, по-видимому, несколько дней в раздумьях, как поступить в сложившейся ситуации.

Тем временем 24 апреля состоялось заседание комиссии по проведению Декрета об отделении Церкви от государства, на котором было принято следующее постановление: «Проводимую ОГПУ линию по разложению Тихоновской части церковников признать правильной и целесообразной. Вести линию на раскол между митрополитом Сергием (назначенным Петром временным местоблюстителем) и митрополитом Агафангелом, претендующим на патриаршее местоблюстительство, укрепляя одновременно третью Тихоновскую иерархию — Временный Высший Церковный Совет во главе с архиепископом Григорием как самостоятельную единицу. Выступление Агафангела с воззванием к верующим о принятии на себя обязанностей Местоблюстителя признать своевременным и целесообразным»1.

1 См.: Там же. С. 468.

Спустя еще несколько дней обнаружился результат раздумий митрополита Сергия: «линия на раскол», проводимая ОГПУ, приносила свои плоды. В письме от 30 апреля 1926 года митрополит Сергий извещал митрополита Агафангела: «Я при всем своем желании освободиться от возложенного на меня бремени, не могу Вам безотлагательно передать власть». Свой отказ митрополит Сергий мотивировал в первую очередь тем, что митрополит Петр ему «совершенно определенно заявил, что считает обязательным для себя оставаться Местоблюстителем, хотя бы был и не на свободе, а "назначенный им Заместитель несет свои обязанности до окончания дела "митрополита Петра». При этом митрополит Сергий так строил фразу, что казалось, будто бы это заявление митрополит Петр сделал именно в связи с объявлением митрополита Агафангела о своем вступлении в должность Местоблюстителя («мне разрешили с ним в Москве обменяться письмами по поводу Вашего послания»). «В распоряжении Святейшего, — развивал свою аргументацию митрополит Сергий, — нет ни слова о том, чтобы он <митрополит Петр>принял власть лишь временно, до возвращения старейших кандидатов. Он принял власть законным путем и, следовательно, может быть ее лишен только на законном основании, т. е. или в случае добровольного отказа, или по суду архиереев»2.

В изданной в 1928 году брошюре протоиерея Николая Люперсольского «Митрополит Сергий Страгородский — законный каноничный Заместитель Патриаршего Местоблюстителя» сообщалась дополнительная подробность по поводу позиции митрополита Петра в тот момент: «Последний письмом от 9/22 апреля 1926 г. ответил митрополиту Сергию, что не считает себя обязанным передавать власть митрополиту Агафангелу, ввиду отсутствия каких бы то ни было оснований к тому в завещании Святейшего»3. Действительно, в патриаршем завещании ничего не говорилось о том, должен ли младший кандидат на местоблюстительство передавать власть старшим в случае их возвращения или нет. Очевидно, святитель Тихон, составляя завещание, просто не предполагал, что между указанными им кандидатами на должность Местоблюстителя могут начаться какие-либо споры о первенстве. Теперь же, согласно тому как представляли дело митрополит Сергий и его сторонники, такие споры начались. Но так ли было на самом деле?

Если еще в 1925 году митрополит Петр готов был охотно передать власть митрополиту Агафангелу, то его отказ от такой передачи, да еще со ссылкой на завещание Святейшего, был, по меньшей мере, неожиданным. Особенно же непонятным такой ответ становится в свете написанного ровно через месяц (22 мая) письма митрополита Петра митрополиту Агафангелу. Майское письмо священномученика Петра обозначит его позицию совсем не так, как о ней свидетельствовал митрополит Сергий, и вопрос сильно обострится (об этом еще пойдет речь ниже). Но до того времени Заместитель мог выступать как защитник прав и исполнитель воли заключенного Патриаршего Местоблюстителя, который действительно принял власть законным путем и мог быть ее лишен только на законном основании.

Правда, при этом митрополит Сергий сразу же дал понять, что воля митрополита Петра для него не является определяющей. «Конечно, если бы Ваши притязания на местоблюстительство были для всех очевидны и бесспорны, — писал он митрополиту Агафангелу в письме от 30 апреля 1926 года, — я бы ни на минуту не колебался передать Вам управление, несмотря на нежелание митрополита Петра»1. Спустя три с половиной года митрополит Кирилл в письме митрополиту Сергию писал, что его очень смутили эти слова: «Таким заявлением, Владыко, Вы первый из всех выступили идеологом более чем свободного отношения к 15-му правилу Двукратного Собора и другим, на основании которых ущедряете прещениями на отказывающих Вам в повиновении»2. Митрополитом Сергием на этот счет было дано следующее разъяснение: «Я отдал бы ему власть даже и вопреки желанию митрополита Петра, если бы права митрополита Агафангела были несомненны, т. е. если бы, например, в завещании Святейшего было указано, чтобы младший кандидат при возвращении старшего, передавал ему власть. Сам митрополит Петр, при таком условии, не поколебался бы уступить митрополиту Агафангелу».

Однако помимо этого пререкаемого высказывания в апрельском письме митрополита Сергия были и другие указания на то, что он вовсе не исключал возможности разрешения своего спора с митрополитом Агафангелом без участия митрополита Петра. В качестве выхода из тупика Заместитель предлагал передать разрешение спора третейскому суду из тринадцати архиереев под председательством Экзарха Украины. Митрополит Петр, таким образом, от решения вопроса о местоблюстительстве устранялся и «в крайнем случае» мог бы «потом возбудить дело пред совершенным Собором»'.

1 Цит. по: Иеромонах. Дамаскин (Орловский). Мученики, исповедники.   Кн2С 355—356. См.: Акты... С. 457—458. ' Там же. С. 624.

'Там же. С. 457. 1 Там же. С. 654. 'Там же. С. 677.

Но, несмотря на все эти шероховатости, серьезных оснований подозревать в митрополите Сергии ослушника замещаемого им Местоблюстителя тогда не было. Напротив, его предложение привлечь к решению вопроса епископат вызвало одобрение в церковной среде. Позднее самому же митрополиту Сергию его действия в апреле 1926 года ставили в пример. Так, в приписываемой протоиерею Феодору Андрееву и мученику Михаилу Новоселову брошюре «Беседа двух друзей», появившейся на свет, по-видимому, в середине 1928 года, говорилось, что от митрополита Сергия требуется «свою декларацию от 16/29 июля 1927 г. и свое разногласие с разделившимися епископами передать на третейский епископский суд, подобно тому, как в апреле 1926 г. он предлагал "митрополиту Агафангелу вопрос о местоблюстительстве передать на третейский епископский суд ", чем и заслужил в то время любовь и поддержку верующих»2.

По-иному тогда могли быть восприняты действия митрополита Агафангела. Выпустивший свое Пермское послание в полной уверенности, что в силу Определения Поместного Собора его права на местоблюстительство бесспорны и не нуждаются в чьем-либо утверждении, он вдруг, надо полагать, совершенно неожиданно для себя оказался в роли некоего самочинника и похитителя прав Первоиерарха-исповедника и его заместителя, умело управляющего Церковью и поддерживаемого собором епископов. Даже в своей Ярославской епархии, где с нетерпением ждали его возвращения из ссылки, святитель Агафангел нашел понимание своих действий далеко не у всех. В информационной сводке от 1 июня 1926 года о политическом состоянии Ярославской губернии, подготовленной местными органами ОГПУ, на этот счет сообщалось следующее:

«В последних числах апреля месяца с. г. в г. Ярославль вернулся из административной ссылки митрополит Агафангел и, считая себя первым преемником после Тихона на патриаршее управление церковью, объявил себя патриаршим местоблюстителем.

1 Тамже.С.458.

2 Протоиерей Феодор Андреев, Новоселов М. А. Беседа двух друзей // Православная жизнь. 1999. № 6. С. 7. Следует заметить, что предложенная публикаторами атрибуция данной брошюры вызывает определенные сомнения, поскольку отношение ее авторов к митрополиту Сергию выглядит значительно более мягким, нежели то, которое демонстрировали в 1928 году представители ленинградской оппозиции, в том числе протоиерей Феодор Андреев и М. А. Новоселов.

Местное ярославское духовенство и население, давно ожидавшее приезда Агафангела, встретило его с большим подъемом, рассчитывая на то, что он положит конец наблюдавшимся церковным неурядицам, и поэтому за богослужениями стали поминать его как патриаршего местоблюстителя.

Местные епископы: Серафим Угличский и Иосиф Ростовский, а также Вениамин Тутаевский, признавая местоблюстителем митрополита Сергия Нижегородского, сильно всполошились, узнав о поступке Агафангела, и стали прилагать усилия к примирению Агафангела с Сергием с тем, чтобы первый отказался от местоблюстительства.

Между обоими претендентами на патриарший престол идет горячая борьба, результаты которой в настоящее время трудно предугадать, но, во всяком случае, обрисованное положение создало еще более туманное положение среди Тихоновских церковников. Мнение рядового духовенства колеблется между Агафангелом и Сергием, причем сторонники того и другого стараются настраивать население против своего соперника»1.

Конечно, встает вопрос, можно ли доверять свидетельству организации, весьма заинтересованной в том, чтобы представить положение «Тихоновских церковников» как можно более «туманным». Однако существуют и другие источники, подтверждающие, по крайней мере, относительно старших Ярославских викариев, что их поведение было именно таким, как оно описано в приведенной сводке. Об этом говорится, например, в весьма подробных показаниях бывшего письмоводителя Ярославского митрополита протоиерея Димитрия Смирнова, которые он дал на следствии 18 сентября 1929 года (эти показания для исследователя истории ярославских событий второй половины 1920-х годов представляют особый интерес, и к ним придется обратиться еще не один раз).

Протоиерей Димитрий тогда показал следующее: «1-го мая 1926 года в г. Ярославль вернулся из ссылки митрополит Агафангел. Встретить на вокзал его приходили: я и священники Невский, Понгильский, Лилеев и Дороватовский. При встрече он сообщил нам, что является местоблюстителем патриаршего престола и по этому случаю передал нам по экземпляру письменной декларации об этом и меня просил распространить эти декларации по городу. Я так и сделал.

1 ОДНИ Ярославской обл. Ф. 1. Оп. 27. Д. 2375. Л. 240. (Материалы книги «Ради мира церковного». Текст документа предоставлен Е. В. Большаковой (Ярославль).)

Вскоре через несколько дней приезжал к нему служить архиепископ] Иосиф Петровых, викарий Ростовский. Какие у них были разговоры, я не знаю и лишь потом узнал, что Иосиф упрашивал Агафангела не ссориться с митрополитом Петром Крутицким и митрополитом Сергием.

Также через несколько дней приезжал к Агафангелу Серафим, викарий Угличский, и, как мне передавали, будто бы встал перед Агафангелом на колени и заявил, что я с вами служить не могу, ибо незаконно захватили церковную власть, а Агафангел ему на это ответил, что, а я вас и не прошу».

Показания протоиерея Димитрия выглядят вполне правдоподобно. Если вспомнить, под каким впечатлением находился тогда архиепископ Серафим (и не только он) от разоблачения митрополитом Сергием григорианской интриги, такая реакция на выступление митрополита Агафангела становится легко понятной. О том, какую позицию занял епископ Вениамин (Воскресенский), протоиерей Димитрий не сообщал. Что же касается архиепископа Варлаама (Ряшенцева), третьего викария Ярославской епархии, то он лишь незадолго до того был освобожден из тюрьмы и только что самим митрополитом Агафангелом был назначен управлять Любимским викариатством. В этой ситуации он, конечно, относился к выступлению Ярославского святителя сочувственно, но активно выступить в его поддержку не мог, поскольку большого авторитета в епархии еще не имел.

«Архиепископ Варлаам, — продолжал протоиерей Д. Смирнов, — в то время не возражал против того, что Агафангел встал во главу церковного правления.

Слышал я, что по этому поводу у священника Лилеева собирались священники Розов Н., Невский М., Розин и что они тоже встали на точку зрения викариев, т. е. против Агафангела, и будто бы прекратили поминать его имя как главу церкви. Я в то время хотя и был благочинным, но меня они не приглашали на совещание»1.

Таким образом, наиболее авторитетные викарии Ярославской епархии и ряд видных священников города отнеслись к инициативе митрополита Агафангела весьма негативно. По-видимому, в целом негативная реакция в Ярославле возобладала. Позднее архиепископ Варлаам (Ряшенцев) в своем рапорте архиепископу Павлу (Борисовскому) от 25 ноября 1928 года писал, что «митрополит Агафангел в апреле 1926 г. при всем своем авторитете страдальца и исповедника был оставлен своею паствою, которую привел в смущение своим Пермским выступлением»1.

1Архив УФСБ РФ по Ивановской обл. Д. 9974-П. Т. 1. Л. ПО об.

Одновременно с этим к святителю Агафангелу стали поступать известия о неприятии его выступления и из других мест. 6 мая 1926 года к митрополиту Агафангелу с открытым письмом, содержащим протест против его действий, обратился епископ Прилукский Василий (Зеленцов) — иерарх, который незадолго до того также активно поддержал митрополита Сергия в его противостоянии григорианам. Письмо священномученика Василия, к которому, по некоторым данным, присоединилось пятнадцать епископов2, доставил в Ярославль тот самый священник, чье «Интервью с митрополитом Агафангелом» уже цитировалось выше.

По всей видимости, именно об открытом письме епископа Василия писал в одной из своих книг протопресвитер Михаил Польский: «Группа епископов открыто и безбоязненно писала митрополиту Агафангелу, что она опасается, не стал ли он "жертвой специальной обработки от недругов Православной Церкви, когда епископа изолируют от других, пропускают к нему сведения своего освещения и наталкивают его на действия вредные для Церкви, хотя он и желал принести ими только пользу"»1. Видно, что подписавшие это письмо епископы довольно точно оценили роль ОГПУ {«недругов Церкви») во всей этой истории, и именно этим и объяснялось их неприятие выступления святителя Агафангела. При этом они не подвергали сомнению то, что своими действиями он желал принести Церкви только пользу.

Столкнувшись с протестами против своего выступления, святитель Агафангел, вовсе не домогавшийся церковной власти, мог, конечно, усомниться, стоит ли ему дальше отстаивать свои права. Однако в планы ОГПУ простой отказ Ярославского митрополита от местоблюстительства, очевидно, не входил. Требовалось также не дать двум митрополитам встретиться и обсудить все недоуменные вопросы в спокойной обстановке без давления извне. Осуществить эту важную встречу им удалось только под непосредственным надзором представителей власти в помещении ОГПУ. Встреча состоялась 13 мая 1926 года. Согласно «Интервью», об обстоятельствах проведения этой встречи Ярославский святитель рассказал так: «Из

1 Архив УФСБ РФ по Республике Татарстан. Д. 2-18199. Т. 4. Л. 374.

1 Регельсон Л. Л. Трагедия Русской Церкви. С. 399. Имен присоединившихся к протесту епископов Лев Регельсон не приводит.

1 Протопресвитер Михаил Польский. Каноническое положение высшей церковной власти в СССР и заграницей. Джорданвилль, 1948. С. 27.

Ярославля меня вызвали в Москву для свидания с митрополитом Сергием. Я ехал свободно, а митрополит Сергий, кажется, под охраной. Мы обменялись с митрополитом Сергием телеграммами, где бы могли встретиться. Знакомых у меня в Москве не было, и я остановился в указанной мне гостинице. Туда ко мне явился епископ Амвросий Сергиевский и просил меня идти на свидание с митрополитом Сергием. В то время, когда мы собирались идти, явился агент ГПУ и спросил меня, кто я такой, я назвался. "Прошу пожаловать Вас в ГПУ", — сказал агент. Спросил и епископа Амвросия, кто он, и его также пригласил в ГПУ. Когда мы вышли, он предложил нам сесть на извозчика и указал крыльцо на Лубянке, к которому нужно подъехать, а сам пошел вперед. В ГПУ нас разъединили в отдельные комнаты, где я пробыл часа полтора».

Викарий Московской епархии епископ Амвросий (Смирнов) действительно 13 мая 1926 года был задержан и допрошен уполномоченным 6-го отделения СО ОГПУ А. В. Казанским. Сохранились его показания, данные в тот день, в которых говорится о событиях, непосредственно предваривших попытку организовать встречу двух митрополитов без участия в ней представителей органов Госбезопасности. «Вчера и третьего дня, — показал епископ Амвросий, — по случаю приезда остановившегося у меня митрополита Сергия, ночевавшего вчера у Алексея Можайского, я пригласил некоторых епископов в числе 8. Пришли: Серафимы Угличский и Рыбинский, Алексей Готовцев, Алексей Палицын, Иннокентий <Летяев>, Павел Симбирский, Зиновий Тамбовский, Кирилл Таврический (по фамилии Соколов). Разговор шел о двух претендентах в местоблюстители»2. О содержании того разговора в протоколе допроса ничего не сообщается, но видно и так, что собравшиеся тогда в Москве иерархи заняли весьма активную позицию.

Обойти ОГПУ, однако, епископам не удалось. Через несколько лет священник Михаил Польский писал по этому поводу: «Агенты ГПУ от души хохотали, когда митрополит Сергий хотел устроить свидание с митрополитом Агафангелом вне стен ГПУ, где это свидание было назначено. Оба митрополита были на свободе, в Москве, но раньше, чем увидеться в ГПУ и в присутствии чекистов вести переговоры о правах своих на власть в Церкви (в связи с григорьевским расколом), встретиться не сумели. Над епископом, пытавшимся устроить эту встречу, они вдосталь смеялись, восклицая: "Ну и молодец! Нас хотел перехитрить!" И дали ему три года ссылки».

ГААОСО.  Ф.   1.  Оп.   2.  Д.  47561.  Л.   19—20.   Ксерокопия документа  предоставлена П. В. Кашшным (Екатеринбург).

1ЦА ФСБ РФ. Д. Р-43244. Л. 9.

Что же касается самого свидания двух митрополитов, то оно, согласно «Интервью», было описано Ярославским святителем так: «Когда меня позвали, я вошел в комнату, где находился Тучков с митрополитом Сергием и стояли две стенографистки с письменными принадлежностями в руках. Я увидел, что отступления нет и перешел прямо к делу. Предложил митрополиту Сергию признать меня Местоблюстителем, согласно ст. 8 Соборного определения 1917 года. Митрополит Сергий, ответил, что он не помнит такой статьи, но не возражал. У меня, хотя и имелось это определение, но в то время не было с собой. В это время Тучков не вмешивался в разговор наш, но давал нужные бумаги и разъяснения. Я спросил, получил ли митрополит Сергий письмо, в котором митрополит Петр пишет, что сохраняет за собой Местоблюстительство до окончания дела. Он ответил, что не помнит. Тогда я посмотрел на Тучкова, и он достал мне сфотографированное письмо митрополита Петра к нему (митрополиту Сергию). Прочитав, митрополит Сергий согласился, что было».

Здесь следует отметить, что в цитируемом «Интервью» не все производит впечатление достоверности. Непонятно, как митрополит Сергий мог вдруг запамятовать о письме митрополита Петра, если он сам не далее как за две недели до того (30 апреля) приводил выдержки из него в письме митрополиту Агафангелу. Митрополит Агафангел, в свою очередь, едва ли стал бы ссылаться на 8-ю статью соборного определения (на нее впоследствии стал ссылаться митрополит Сергий). Коль скоро речь идет об Определении 1917 года (очевидно, Определении «О правах и обязанностях Святейшего Патриарха Московского и всея России»), то Ярославский митрополит мог ссылаться на 12-ю статью, действительно говорившую в его пользу. Наименее же правдоподобно в «Интервью» изображено отношение святителя Агафангела к священномученику Петру.

«Я задал вопрос, как понимать слова митрополита Петра "оставляю за собой Местоблюстительство до окончания моего дела". И мы начали обсуждать этот вопрос. Митрополит Сергий согласился, что до осуждения. Тогда я дальше задал вопрос: "А вы знаете, что митрополит Петр уже осужден на пять лет в концентрационный лагерь?" Митрополит Сергий ответил, что нет. Тогда Тучковым дается дело митрополита Петра и начал читать заключительное обвинение. <...> Чтение обвинения на меня произвело потрясающее впечатление. Он обвиняется в таких поступках, как попытка отравления епископа Бориса. Сначала купили одно средство, а потом решили, что это очень сильно действующее, и решили купить более слабое. Это подтверждает своими показаниями и митрополит Петр».

1Священник Михаил Польский. Положение Церкви в Советской России. С. 38.

То, что на митрополита Петра действительно возводились такие дикие обвинения, подтверждается документально. В обвинительном заключении по его делу, составленном 5 мая 1926 года уполномоченным Казанским, говорилось: «В ноябре месяце 1925 года епископу Борису РУКИНУ его секретарь АНДРОНОВ Владимир Васильевич сообщил, что один из знакомых АНДРОНОВА, а именно ПОПОВ Иван Сергеевич, предложил отравить БОРИСА для блага церкви цианистым калием, причем заявил, что на отравление он получил полномочия от "организации, поддерживающей митрополита ПЕТРА ". Затем ПОПОВ несколько раз возвращался к этой теме, не давая яда, так как, по его словам, необходимо было заменить цианистый калий более медленно действующим ядом, который должен был достать какой-то доктор, уехавший как раз в то время в КРЫМ»2. Трудно, однако, представить, что митрополит Агафангел поверил этой следовательской фантасмагории и попытался использовать ее в качестве подтверждения собственной правоты.

«После этого, — говорилось далее в «Интервью», — я предложил митрополиту Сергию написать текст послания о передаче мне власти. Митрополит Сергий отказался написать послание и согласился сделать его в форме письма. После этого мы стали детально обсуждать текст письма. Тучков предложил ему бумаги и чернила писать это письмо, но митрополит Сергий отказался, ссылаясь на неподходящую обстановку. Тогда предложили ему написать это письмо сегодня же по выходе из ГПУ, но митрополит Сергий сказал, что ему сегодня в Нижний и пришлет оттуда. На просьбу митрополита Сергия отсрочить вступление в должность Местоблюстителя, я сказал, что недельку отдохну, осмотрюсь и не буду принимать»3.

Обстоятельства и итог встречи двух иерархов в стенах ОГПУ, изложенные в «Интервью», в целом подтверждаются письмом митрополита Сергия митрополиту Агафангелу от 16 мая 1926 года. «При нашей беседе в Москве 30 апреля (13 мая) с. г. Вы изволили указать мне, что, согласно примечанию к ст. 8 Определения Собора от 28.7(10.8).1918г. (Собрание Определений. Вып. 4. С. 7—8), Местоблюстителем Патриаршего Престола должен быть старейший из иерархов. Не имея под руками текста означенного Определения, мы приняли это за данное, и по дальнейших рассуждениях, пришли с Вами к соглашению, чтобы я передал Вам власть по окончании дела митрополита Петра (если оно кончится его осуждением)».

1 ГААОСО. Ф. 1. Оп. 2. Д. 47561. Л. 20-21.

2 ЦА ФСБ РФ. Д. Н-3677. Т. 5. Л. 236.

3 ГААОСО. Ф. 1. Оп. 2. Д. 47561. Л. 21.

Здесь Заместитель приписывал Ярославскому митрополиту не только указание на конкретную статью, но даже и точную ссылку на страницы собрания соборных определений (вспомнить номера которых, не имея текста, мог только человек с блестящей памятью). Сделано это, очевидно, было для большей эффектности идущего вслед за тем заявления: «По прибытии же в Нижний я имел возможность прочитать самый текст Определения, и вот вижу, что память нам обоим несколько изменила, и мы построили наше соглашение на совершенно неверном основании, которое делает его недействительным».

Далее митрополиту Сергию не составило большого труда убедительно показать, что, согласно означенному Определению, права старейшего иерарха были далеко не столь широки, как заявлял митрополит Агафангел. Ярославский митрополит выставлялся во всей этой истории со ссылками на Собор в довольно неприглядном виде. Сам же Заместитель вновь вставал на позицию защитника попираемых прав заключенного Местоблюстителя и разъяснял митрополиту Агафангелу: «Митрополит Петр предан лишь гражданскому суду и сохраняет должность за собою; Вы можете быть его Заместителем лишь по его усмотрению». Митрополит Сергий веско возражал против будто бы выдвинутого митрополитом Агафангелом аргумента, что «теперь митрополит Петр уже не имеет власти, так как передал эту власть Коллегии; что за такую незаконную передачу он подлежит суду и можно его не признавать Местоблюстителем»1.

Был ли действительно, Ярославским митрополитом выдвинут такой аргумент? Можно заметить, что в «Интервью» святителю Агафангелу приписываются еще более резкие слова о Местоблюстителе: «Я ведь не защищал митрополита Петра и говорил, что он раскольник»2. Конечно, если митрополит Агафангел и вправду что-то подобное говорил, то можно об этом только сожалеть. Однако уверенности в том, что дело обстояло так, как это изображалось митрополитом Сергием и явно сочувствовавшим ему составителем «Интервью», нет. Среди известных документов самого митрополита Агафангела какие-либо заявления с осуждением священномученика Петра не встречаются. Вообще слова о том, что кто-то из высших иерархов за свои действия «подлежит суду», что «он раскольник», не характерны для святителя Агафангела. Напротив, такой образ мыслей (и действий) очень характерен для митрополита СергияСергия. Вполне возможно, что митрополит Агафангел высказывал свое Сергия. Вполне возможно, что митрополит Агафангел высказывал свое неудовольствие по поводу действий митрополита Петра в истории с григорианским выступлением (которые и в самом деле объективно не всегда были удачными, хотя и не по вине окруженного ложью Местоблюстителя). Вопрос о том, не интерпретировал ли Заместитель это неудовольствие на свой лад, мог бы разрешиться при помощи стенограммы беседы двух митрополитов, которая велась сотрудниками ОГПУ и, возможно, сохранилась в соответствующем архиве.

Акты... С. 459-460. ; ГААОСО. Ф. 1. Оп. 2. Д. 47561. Л.

Тем временем митрополит Агафангел, ничего не зная о сделанном митрополитом Сергием открытии по части соборных постановлений и полагаясь на то, что соглашение между ними зафиксировано стенограммой, уже начал делать предварительные распоряжения в соответствии с ним. Митрополит Сергий же, отвергнув соглашение от 13 мая, в том же письме от 16 мая предложил митрополиту Агафангелу принять его в ином виде: «Впредь до окончания дела митрополита Петра <...> я сохраняю за собой полномочия Заместителя. Если дело кончится оправданием или освобождением митрополита Петра, я передаю ему власть, и Ваше Высокопреосвященство имеете тогда вести рассуждения уже с самим митрополитом Петром. Если же дело окончится осуждением, Вам предоставляется взять на себя инициативу возбуждения вопроса о предании митрополита Петра церковному суду»1. Фактически митрополит Сергий предлагал митрополиту Агафангелу взять на себя роль обновленцев, предавших в 1923 году «церковному суду» святого Патриарха Тихона. Нечего и говорить, что такое предложение для святителя Агафангела было глубоко оскорбительно.

Такое неприятное для церковных людей развитие событий явно устраивало органы ОГПУ. В подготовленном ими для Сталина обзоре политэкономического состояния СССР за апрель 1926 года (обзор датирован 22 мая) докладывалось: «В центре раскол Тихоновщины углубляется. Недавно вернувшийся из ссылки митрополит Агафангел объявил себя местоблюстителем патриаршего престола, выпустив соответствующее воззвание. Митрополит Сергий отказался подчиняться Агафангелу и сложить с себя полномочия, решив твердо отстаивать свои позиции. Группа московских епископов, учитывая авторитет Агафангела и каноничность его позиции (признанную таким канонистом, как протоиерей Гидулянов), послала к Агафангелу епископа Амвросия, чтобы убедить его в правоте митрополита Сергия.

См.: Акты... С. 462.

'Там же. С. 461.

Агафангел не признал ВВЦС. Его выступление вызвало смущение рядового духовенства Москвы, у черносотенного — возмущение.

Положение Сергия в Москве крепко. Нелегальная коллегия епископов-сергиевцев продолжает управлять Московской епархией, развивая деятельность. Сергия поддерживают даниловцы, предпочитающие его находящемуся в заключении Петру, и черносотенный митрополит Серафим Чичагов.

Многочисленность претендентов в патриархи и неясность позиции епископата в целом обусловливает падение их авторитета. В Москве становится популярным лозунг: "Никому не верь, держись за общину"».

Очевидно, что в этом обзоре могли быть как преднамеренные, так и случайные искажения действительности (например, П. В. Гидулянов, бывший профессор церковного права Московского Императорского Университета, насколько известно, протоиереем никогда не был). Однако в целом ситуация обрисована в нем верно: положение митрополита Сергия в Москве было крепко. В результате 23 мая 1926 года он обратился к митрополиту Агафангелу уже со своеобразным ультиматумом: «Я решительно отказываюсь от исполнения нашего соглашения и не считаю себя вправе передать Вам власть Местоблюстителя. Признавая все же по-прежнему законным носителем власти первого епископа митрополита Петра, а себя его законным Заместителем, я не могу молча наблюдать делаемые Вами попытки захватить эту власть, вовлекая нашу Церковь в новую смуту, и посему усердно и почтительно, но и настоятельно прошу Вас, Ваше Высокопреосвященство, немедленно отказаться от Ваших притязаний на должность Местоблюстителя, отменить выпущенное Вами в Перми послание и принять меры к возможному прекращению посеянного посланием смущения среди верующих. Наиболее же действенной мерой было бы, конечно, издание нового послания. Но если это неудобно, то благоволите теперь же сделать архипастырское распоряжение по церквам Ярославской епархии о поминовении Местоблюстителя Петра, а равно и сами возобновите таковое поминовение при первом Вашем богослужении.

1 «Совершенно секретно»: Лубянка— Сталину о положении в стране (1922—1934 гг.). Т. 4: 1926 г. М.: ИРИ РАН; ЦАФСБ РФ, 2001. Ч. 1. С. 251.

Если же Вам неугодно будет подчиниться этому моему, как заменяющего Патриаршего Местоблюстителя, распоряжению, то настоящим моим к Вам посланием, я, впредь до рассмотрения Вашего дела Собором епископов, освобождаю вас от попечения о Ярославской епархии, оставляя за Вами лишь титул и поручаю таковое попечение о епархии опять архиепископу Угличскому Серафиму в звании управляющего епархией».

В спровоцированном ОГПУ конфликте митрополит Сергий не ограничивался перепиской со святителем Агафангелом. Не меньшее значение он придавал привлечению на свою сторону российского епископата, чтобы действовать как бы от его лица. В первую очередь он пытался опереться на епископов, находившихся в Москве (но не только на них). 24 мая 1926 года в письме на имя управляющего Московской епархией епископа Алексия (Готовцева) Заместитель объявил о предании Ярославского митрополита суду архиереев и просил решить, «достаточно ли одного устранения от управления епархией или, в виду тяжести нарушения канонов и размеров произведенного соблазна, наложить на митрополита Агафангела запрещение в священно служении впредь до решения его дела судом архиереев»2.

В результате, согласно сообщению митрополита Иоанна (Снычева), 24 архиерея вынесли по делу митрополита Агафангела следующее определение: «Если митрополит Агафангел не обратит внимание на последнее предупреждение митрополита Сергия, выраженное в его письме от 10/23 мая с. г., в котором он предлагает митрополиту Агафангелу отказаться от притязаний на местоблюстительство в Российской Православной Церкви, а по-прежнему будет стремиться стать Патриаршим Местоблюстителем, то в целях сохранения церковного единства и скорейшей ликвидации возникшего нового церковного раскола, считаем необходимым немедленно запретить митрополита Агафангела в священно служении»'.

1 Акты... С. 465.

2 Там же. С. 469.

1 Митрополит Иоанн (Снычев). Церковные расколы... С. 135; Акты... С. 476—477. В книге «За Христа пострадавшие» выражается сомнение, что такое определение 24-х епископов в действительности существовало: «Трудно представить, какие это епископы согласились запретить в служении старейшего и авторитетнейшего митрополита, только что вернувшегося из далекой ссылки за свое противостояние обновленцам» (Указ. соч. С. 36). О 24-х епископах, поддержавших митрополита Сергия в его противостоянии митрополиту Агафангелу, сообщают в частности григорианские источники. Епископ Борис (Рукин), по имени которого григорианство еще называлось «борисовщиной», имен этих, как он писал, «потерявших уважение ко всему святому» епископов не приводил, но указывал, что это были те же самые епископы (15 пребывавших в Москве и 9 украинских), которые до этого встали на сторону митрополита Сергия после запрещения им основателей ВВЦС (.Епископ Борис (Рукин). О современном положении Русской Православной Патриаршей Церкви. М.: Изд. автора, 1927. С. 13). 1 Акты... С. 467.

В ситуации разрастающегося церковного нестроения святитель Агафангел, видя, что даже среди своих викариев он не встречает поддержки и, вероятно, убедившись, наконец, в несостоятельности своих прежних ссылок на определения Собора 1917—1918 годов, предпочел прекратить споры с митрополитом Сергием и 24 мая отправил ему телеграмму следующего содержания: «Продолжайте управлять Церковью. Я воздержусь от всяких выступлений, распоряжение о поминовении митрополита Петра сделаю, так как предполагаю ради мира церковного отказаться от местоблюстительства»1 .

Можно заметить, что в этой телеграмме митрополит Агафангел говорил о своем отказе от местоблюстительства в предположительном ключе, но видно, что для себя он этот вопрос в принципе уже решил. К такому решению его подталкивало, очевидно, и то, что сил (физических) для управления Церковью в столь тяжелых условиях у него оставалось все меньше и меньше (не следует забывать, что ему тогда шел уже 72-й год). Согласно «Интервью», о своих обстоятельствах конца мая 1926 года митрополит Агафангел рассказал так: «Возвратившись, домой 29-го мая, я совершил Крестный ход. Было жарко. Со мною в дороге случился солнечный удар. По мнению врача, все обошлось благополучно только потому, что верующие мочили платочки и клали мне на голову. Дойдя до следующей церкви, я впал даже в обморочное состояние. После этого я почувствовал себя плохо. Начали дрожать руки и ноги. Сердце стало скверно работать. После этого я послал Евгению Александровичу через Ярославское ГПУ бумагу, что со мной случился удар, здоровье расстроилось, и я отказываюсь от Местоблюстительства. На другой день после этого явился ко мне агент из Ярославского ГПУ с предложением Тучкова явиться в Москву. Я начал отказываться, говоря, что я больной, служить нужно; да и, подумал себе, дорого обходится эта поездка. Но если отказаться добровольно, — повезут; и я решил ехать».

Настойчивость Тучкова понятна. Святитель Агафангел ради мира церковного был готов отказаться от местоблюстительства. Но задача ОГПУ состояла как раз в том, чтобы всячески препятствоватьустановлению мира в Церкви. Нужно было как-то убедить Ярославского митрополита не отказываться от своих прав. В результате в тот момент, когда казалось, что история с выступлением митрополита Агафангела уже закончилась, на свет появилось новое письмо митрополита Петра. В «Интервью» от имени митрополита Агафангела об этом сказано так: «В субботу я явился к Тучкову. Тучков меня встретил словами: "Будете ли вступать в управление Церковью, митрополит Агафангел?" Я ему ответил: "Ведь я послал Вам вчера заявление об отказе ". Тучков ответил: "Яне получал Вашего отказа". При этом вручил мне запечатанное письмо митрополита Петра (при этом митрополит Агафангел иронизировал: "запечатано в конверте "...). В этом письме митрополит Петр мне пишет, что он признает меня Местоблюстителем, просит оставить его митрополитом Крутицким, наградив трех епископов саном архиепископа, одного за богословские труды, двух — за твердость в Православии; кается перед Церковью и просит прощения за содеянный грех передачи резолюцией 1/Н власти Коллегии и просит оставить не верхние, а нижние комнаты».

По всей видимости, речь здесь идет об известном письме митрополита Петра от 22 мая 1926 года (как видно, Тучков не очень спешил ознакомить с ним митрополита Агафангела). Письмо звучало следующим образом:

«Его Высокопреосвященству Высокопреосвященнейшему Агафангелу, митрополиту Ярославскому.

Из донесения на мое имя Его Высокопреосвященства митрополита Сергия я узнал, что Ваше Высокопреосвященство вступили в отправление обязанностей Патриаршего Местоблюстителя. С любовию и благожелательностью приветствую это Ваше вступление. По выходе на свободу, если угодно будет Господу Богу, переговорим лично о дальнейшем возглавлении Православной Церкви.

О настоящем моем решении благоволите сообщить митрополиту Сергию. С разрешения властей я сообщил своему келейнику Григорию Лихоманову о предоставлении Вашему Высокопреосвященству в моей квартире нижнего этажа, верхние же две комнаты я оставляю за собой.

Вашего Высокопреосвященства милостивого Архипастыря и Государя покорнейший слуга — Патриарший Местоблюститель митрополит Петр»1.

1 ГААОСО. Ф. 1. Оп. 2. Д. 47561. Л. 26 об. - 27. 1Акты... С. 463.

Согласно обновленческому источнику, существовал и более официальный вариант письма святителя Петра по тому же поводу. Обновленческий автор даже называл его «приказом», причем датировался он 10-м числом мая 1926 года (надо полагать, по старому стилю). Выглядел этот «приказ» будто бы так:

«Агафангелу, митрополиту Ярославскому.

Я, Петр, митрополит Московский <так!>, находясь в заключении, передаю этим документом право местоблюстителя патриарха Вашему Высокопреосвященству, а от митрополита Сергия права патриаршего местоблюстителя я отнимаю, с тем, чтобы митрополит Сергий выдал немедленно советской власти свой письменный отказ от прав патриаршего местоблюстителя. Для сей цели прошу предъявить митрополиту Сергию все стенографические документы о передаче мной митрополиту Сергию прав патриаршего местоблюстителя только на определенное время, а не навсегда.<... > Вашего Высокопреосвященства милостивого Государя нижайший послушник Петр, митрополит Московский»1. В машинописном сборнике «Жизнеописание Тихона, Святейшего Патриарха Московского и всея Руси» (использованном впоследствии М. Е. Губониным) содержится вариант этого же письма, датированный 20-м числом мая 1926 года2. Однако уверенности в том, что такое приказное письмо (10-го ли мая, 20-го, 23-го, или еще в какой-то день) было действительно митрополитом Петром написано, нет. В «Интервью» митрополиту Агафангелу задается вопрос: «Получали ли Вы письмо с подписью "Я митрополит Петр Московский"?» Приводимый ответ звучит вполне определенно: «Нет, не получал»3. Конечно, ОГПУ в своих интересах могло пускать в ход разные подложные распоряжения, якобы подписанные митрополитом Петром. Могли и обновленцы переиначить на свой лад письмо святителя Петра от 22 мая с тем, чтобы набросить погуще тень на «Тихоновских местоблюстителей». Бросается в глаза, что титул митрополита Крутицкого Петра в письме дважды указан неверно («Московский»). Это не может не наводить на мысль о том, что, скорее всего, документ этот фальсифицирован.

Но даже и без этого сомнительного «приказа» позиция святителя Петра, выраженная в его письме от 22 мая, плохо согласуется с тем,

1И. Р. История Тихоновских местоблюстителей перед Соборной правдой // Украшський православний благовкник (Харьков). 1927. 15 дек. № 24. С. 351; Акты... С. 463—464.

2 Жизнеописание Тихона, Святейшего Патриарха Московского и всея Руси. Машинопись. С. 161. М. Е. Губонин счел, что в этом источнике дата приведена по новому стилю, и дал двойную датировку — 7/20 мая (Акты... С. 464).

3 ГААОСО. Ф. 1. Оп. 2. Д. 47561. Л. 27 об.

как была представлена его же позиция в письме митрополита Сергия от 30 апреля 1926 года. Тогда, как уже отмечалось, Заместитель писал митрополиту Агафангелу, что, узнав о его Пермском послании, митрополит Петр «совершенно определенно заявил, что считает обязательным для себя оставаться Местоблюстителем». Теперь же, спустя месяц, он не просто приветствовал появление другого Местоблюстителя, а делал это «с любовию и благожелательностью». В связи с возникающим здесь недоумением в книге «За Христа пострадавшие» делается предположение, что «письмо митрополита Пётра от 22 апреля 1926 г. <... > относится только к попытке захвата власти архиепископом Григорием (Яцковским), а ни в коем случае не к митрополиту Агафангелу, как это изображает митрополит Сергий в своем письме последнему от 30 апреля 1926 г.» То есть заявление митрополита Петра о том, что он остается Местоблюстителем, объяснялось его желанием не допустить того, чтобы его отказом от должности (и автоматическим, вслед за тем, падением прав Заместителя) воспользовались григориане, а вовсе не стремлением воспрепятствовать митрополиту Агафангелу.

Что касается приводимого в вышеупомянутой брошюре протоиерея Н. Люперсольского свидетельства об отказе митрополита Петра передать власть митрополиту Агафангелу «ввиду отсутствия каких бы то ни было оснований к тому в завещании Святейшего», то в отношении него возникает вопрос: не был ли здесь приписан митрополиту Петру аргумент митрополита Сергия (последний на патриаршее завещание, действительно, активно ссылался). Как было на самом деле, что было известно священномученику Петру в апреле 1926 года о выступлении святителя Агафангела и действительно ли первоначально им было высказано нежелание передавать место-блюстительство Ярославскому митрополиту или нет, можно было бы однозначно установить, если бы точно было известно содержание его переписки с митрополитом Сергием от 22 апреля. Однако пока исследователи не располагают этими письмами.

До некоторой степени ясность в вопрос о том, какова же была весной 1926 года степень осведомленности и позиция митрополита Петра, позволяет внести его письмо Тучкову от 20 декабря 1932 года. В этом письме в частности говорилось: «Надеюсь, Вы припомните, что когда был прямо поставлен вопрос о местоблюстительстве в пользу митрополита Агафангела, то я в сторону не уклонился, я был едино мыслящим с Вами. В данном случае не могло быть речи о каких- либо затруднениях и препятствиях, потому что митрополит Агафангел считался вторым кандидатом на местоблюстительство, и из письма митрополита Сергия мне было известно, что он получил полную свободу»'. На основании этого письма можно заключить, что первоначально «вопрос о местоблюстительстве в пользу митрополита Агафангела» был поставлен перед митрополитом Петром не прямо. Из письма митрополита Сергия ему было известно, что митрополит Агафангел получил полную свободу. Однако при этом, очевидно, уверенности в том, что святитель Агафангел действительно вступил в отправление обязанностей Патриаршего Местоблюстителя, у священномученика Петра не было. Поэтому в той обстановке неопределенности, в которой его специально держали, митрополит Петр имел основания не спешить с объявлением о сложении этих обязанностей с себя с тем, чтобы в один момент Русская Церковь не оказалась вдруг вообще без Местоблюстителя.

1ЗаХристапострадавшие.С.36.

Митрополит Сергий эту выжидательную позицию митрополита Петра интерпретировал как «совершенно определенное» заявление о нежелании передавать полномочия митрополиту Агафангелу. Здесь вспоминаются слова самого митрополита Сергия из его письма архиепископу Григорию (Яцковскому) от 8 февраля 1926 года по поводу доклада ВВЦС Патриаршему Местоблюстителю: «Каким бы сильным желанием правдивости ни был одушевлен доклад, все-таки это был доклад стороны заинтересованной, которая часто помимо своего желания видит то, чего нет, и не замечает того, что есть»2. Спустя два с половиной месяца митрополит Сергий описывал митрополиту Петру обстановку, а затем пересказывал его ответ, будучи сам такой же заинтересованной стороной.

Как бы ни обстояло дело с апрельским письмом митрополита Петра и интерпретацией его митрополитом Сергием, в мае 1926 года, когда Тучков счел момент подходящим для того, чтобы прямо поставить вопрос о местоблюстительстве в пользу митрополита Агафангела, митрополитом Петром никаких колебаний проявлено не было.

Исход спора святителя Агафангела с Заместителем, казалось бы, становился предрешенным. После того как сам митрополит Петр с любовию и благожелательностью приветствовал его вступление в отправление обязанностей Патриаршего Местоблюстителя, права Ярославского митрополита, вроде бы, были бесспорны. Новых возражений со стороны митрополита Сергия как будто бы уже не ожидалось. Незадолго до того (в письме от 16 мая) сам Заместитель, указывая митрополиту Агафангелу на то, что «митрополит Петр предан лишь гражданскому суду и сохраняет должность за собою», авторитетно замечал: «Вы можете быть его Заместителем лишь по его усмотрению». Теперь о таком своем усмотрении самим митрополитом Петром было прямо заявлено. Более того, в том же письме митрополит Сергий писал святителю Агафангелу: «Впрочем, завещание Святейшего, хотя оно уже и использовано для своей цели (Местоблюстителя мы имеем), и теперь не утратило для нас своей нравственно, а, пожалуй, и канонически обязательной силы. И если почему-либо митрополит Петр оставит должность Местоблюстителя, наши взоры, естественно, обратятся к кандидатам, указанным в завещании, т. е. к митрополиту Кириллу, а потом и к Вашему Высокопреосвященству»1. Митрополит Петр, как можно было подумать, глядя на его письмо от 22 мая, оставлял должность Местоблюстителя, митрополит Кирилл по-прежнему находился в ссылке и встать во главе церковного управления не мог. Митрополиту Сергию только и оставалось, что обратить свои взоры на митрополита Агафангела.

1 Акты... С. 885. г Там же. С. 441

О том, что произошло дальше, Ярославский святитель, согласно «Интервью», рассказал так: «Когда меня вызвали в ГПУ, Тучков предложил мне собрать совещание епископов старого рукоположения. Но я не хотел собирать одних епископов старого рукоположения, т. к. скажут, что подобранное совещание, а нового рукоположения я не знаю. Тучков предложил мне собрать всех, т. к. он знает их адреса. Я просил непременно вызвать и митрополита Сергия, так<как без> него дело не окончится. Тучков предложил мне дать телеграмму. Я послал и ждал целых три дня. Митрополит Сергий не приехал. Жизнь в Москве обходилась мне очень дорого. За один № приходилось платить 7 руб. в сутки, и дольше я не мог. Тучков сообщил мне, что комнаты митрополита Петра уже отпечатаны. Я пошел посмотреть в Сокольники; там агент ГПУ предложил мне принять канцелярию. Там оказалась небольшая кипа бумаг с наградными списками; еще и в столе что-то было, но я не смотрел. Я предложил живущему там монаху положить это в сундук и закрыл маленьким замочком. Фактически я ее не принимал. Тучков меня все уговаривал, чтобы я не отказывался»1.

1 Там же. С. 461.

1ГААОСО. Ф. 1. Оп. 2. Д. 47561. Л. 26-26 об.

4 июня 1926 года митрополитом Агафангелом митрополиту Сергию было отправлено письмо, в котором говорилось примерно то же самое, что и в приведенном отрывке «Интервью», только без всякого упоминания ОГПУ и Тучкова: «31 мая с. г. мною получено официальное письмо от Его Высокопреосвященства Высокопреосвященнейшего митрополита Петра, датированное 22 мая, о его полном согласии на мое вступление в отправление обязанностей Патриаршего Местоблюстителя. Желая об этом его решении сообщить Вашему Высокопреосвященству лично и предъявить Вам подлинник письма, я позволил себе пригласить Вас в Москву, причем имел намерение, по Вашем прибытии, пригласить по соглашению с Вами некоторых из пребывающих в Москве иерархов на совещание, причем хотел, чтобы это совещание происходило именно в Вашем присутствии. Вы не изволили прибыть, и это совещание не состоялось. А по сему я обязываюсь послать Вам копию письма Высокопреосвященного Петра и уведомить Вас, что 1 июня я принял Канцелярию Патриаршего Местоблюстителя».

История весенне-летней коллизии 1926 года достигла, таким образом, своей кульминации. В ОГПУ могли быть довольны своей работой. 1 июня в «Известиях» в рубрике «Среди церковников» была опубликована небольшая редакционная заметка с характерным подзаголовком «Борьба за власть». В заметке в частности говорилось: «Рост количества претендентов на так называемое местоблюстительство патриаршего престола за последнее время принял анекдотические размеры. "Престол то один, а лиц и церковных учреждений, усевшихся на патриаршее кресло, — уже трое.

С одной стороны, функционирует высший временный церковный совет во главе с архиепископом Григорием, который получил церковную власть от митрополита Петра Крутицкого. С другой стороны, митрополит Сергий, объединяющий вокруг себя реакционные элементы. Он отказался выполнить постановление митрополита Петра о передаче власти ВВЦС и ведет с последним борьбу. В довершение ко всему этому на церковную арену всплыла небезызвестная фигура митрополита Агафангела Ярославского, который, в свою очередь, приступил к исполнению обязанностей местоблюстителя патриаршего престола на основании переданной ему Тихоном власти»1.

Православному читателю, далекому от места разворачивавшихся событий, было весьма не легко разобраться в них на основании этой заметки. Особенно трудно было понять, какова же здесь роль митрополита Агафангела. В отношении митрополита Сергия ясности вроде бы было больше. Данная ему характеристика «объединяющего вокруг себя реакционные элементы» указывала на то, что в противоположность 1922 году, когда он одним из первых уклонился в обновленчество, в 1926 году митрополит Сергий был в Православии тверд. Вероятно, немалому числу церковных людей в то время приходилось ориентироваться на основании «чтения между строк» подобных, заведомо тенденциозных заметок.

'См.: Акты... С. 472.

- Известия ЦИК. 1926. 1 июня. № 124 (2755). С. 4.

8 — 4724

Ситуация осложнялась еще и тем, что в те же дни, когда митрополит Агафангел ждал ответа от митрополита Сергия, в Москве с 3 июня 1926 года проходил первый съезд сторонников григорианского ВВЦС. В собственных видах съезд объявил о признании Местоблюстителем митрополита Агафангела и обратился к нему с предложением возглавить ВВЦС. Ответа от святителя Агафангела григориане не дождались1. Однако бросить тень на святителя такое предложение вполне могло.

Митрополит Сергий тем временем продолжал игнорировать обращения митрополита Агафангела. Свое поведение в этой ситуации Заместитель несколько позднее объяснил тем, что был связан подпиской о невыезде из Нижнего Новгорода, а московского адреса митрополита Агафангела, по которому мог бы послать ему ответное письмо, не знал2. Вполне естественно, что ОГПУ не было заинтересовано в проведении нормального обсуждения вопроса о местоблюстительстве на православном епископском совещании и в связи с этим не оказывало никакого содействия митрополиту Сергию в том, чтобы он мог на это совещание явиться. Однако создается впечатление, что митрополит Сергий и сам уже не стремился что-либо с митрополитом Агафангелом обсуждать. Не отвлекаясь на телеграммы и письма Ярославского митрополита, Заместитель именно в это время обращается к народному комиссару внутренних дел с просьбой о легализации Православной Русской Патриаршей Церкви . Одновременно среди епископата митрополитом Сергием был распространен проект декларации об отношении к гражданской власти. В этом проекте в частности были такие слова: «Мы не можем замалчивать того противоречия, какое существует между нами, православными, и коммунистами-большевиками <...>, обещая полную лояльность, обязательную для всех граждан Союза, мы, представители церковной иерархии, не можем взять на себя каких-либо особых обязательств или доказательств нашей лояльности».

1 См.: Протоиерей Владислав Цыпин. Русская Православная Церковь: 1925—1938. С. 55. См.: Акты... С. 477.

Согласно «Актам....», данное обращение со стороны митрополита Сергия последовало 1 июня 1926 года (Указ. соч. С. 470-471). М. И. Одинцов датирует это обращение иначе: 10 июня (Русские Патриархи XX века: Судьбы Отечества и Церкви на страницах архивных документов. Ч. 1: «Дело» Патриарха Тихона; Крестный путь Патриарха Сергия. М.: Изд-во РАГС. 1999. С. 219—221). Вторая датировка выглядит предпочтительнее, поскольку прилагавшаяся к обращению декларация однозначно датируется 10-м числом июня, а эти два документа были поданы одновременно.

По всеобщему убеждению, этот проект от 10 июня 1926 года явился одним из достойнейших документов в ряду подобных обращений 1920-х годов (особенно в сравнении с той декларацией, которая в итоге была опубликована митрополитом Сергием в июле 1927 года). Данный документ, появившийся в самый критический момент спора митрополитов Агафангела и Сергия, не мог не привлечь симпатий российских архиереев (и не только архиереев) на сторону последнего2. В подготовленном ОГПУ обзоре политического состояния СССР за июнь 1926 года на этот счет сообщалось: «На местах с получением воззвания Агафангела симпатии верующих были на его стороне и даже раздавались голоса, что Агафангел — "спаситель русской церкви от разрухи ", но, получивши разъяснение от своего духовенства в духе Сергиевского послания, переменили отношение к Агафангелу, объявив себя сторонниками Сергия»3.

Обеспечив себе своим обращением от 10 июня широкую церковно-общественную поддержку, митрополит Сергий 13 июня обратился к митрополиту Агафангелу с пространным письмом, призванным окончательно разрешить их спор. Заместителю необходимо было объяснить, на каком основании он, по сути, проигнорировал письмо митрополита Петра от 22 мая. И здесь им был выдвинут принципиально новый тезис в свою защиту: «По общему нашему убеждению, Ваше Высокопреосвященство не можете в настоящее время занять должность Местоблюстителя ни помимо митрополита Петра, как вы это пытались сделать, издав свое Пермское послание, ни через митрополита Петра, как это Вы надеетесь сделать теперь. В первом случае не можете потому, что не имеете на это звание и должность никаких лично Вам принадлежащих прав, как это стало очевидным по проверке указанных Вами ссылок. <...> Во втором случае потому, что митрополит Петр, передавший мне хотя и временно, но полностью права и обязанности Местоблюстителя и сам лишенный возможности быть надлежаще осведомленным о состоянии церковных дел, не может уже ни нести ответственности за течение последних, ни тем более вмешиваться в управление ими. С другой стороны, я (или кто будет после меня), восприняв на себя вместе с должностью Местоблюстителя и всю ответственность за правильное течение церковных дел, не могу относиться к распоряжениям митрополита Петра, исходящим из тюрьмы, иначе чем только как распоряжениям или, скорее, советам лица безответственного, т. е. могу принимать их к исполнению лишь под своею ответственностью постольку, поскольку нахожу их полезными для Церкви. Такое понимание смысла и последствий временной передачи Местоблюстителем своей должности, несомненное по существу, является для нас и практически необходимым, потому что только при нем мы можем считать обеспеченной каноническую устойчивость нашего церковно - правительственного строя».

1Акты... С. 474.

2Лев Регельсон сообщает, что, «ознакомив епископов со своим проектом, митрополит Сергий одновременно распространял версию о сговоре митрополита Агафангела с НКВД» (Трагедия Русской Церкви. С. 113). Однако каких-либо конкретных свидетельств о попытках Заместителя таким способом дискредитировать Ярославского митрополита Л. Регельсон не приводит.

1 «Совершенно секретно»: Лубянка - Сталину... Т. 4. Ч. 1. С. 390.

Это заявление, выявляющее отношение митрополита Сергия к замещаемому им митрополиту Петру, имело весьма далеко идущие последствия, о чем подробно пойдет речь в следующей главе. Резко обозначив свою отношение к распоряжениям заключенного Местоблюстителя вообще, Заместитель не прошел мимо и его письма от 22 мая, указывая на его «крайнюю и как будто намеренную неопределенность». Митрополит Сергий обращал внимание на то, что, с одной стороны, в письме митрополит Петр приветствовал вступление в должность Патриаршего Местоблюстителя митрополита Агафангела, но, с другой, сам подписал письмо как Патриарший Местоблюститель. «И вот, — резюмировал по этому поводу митрополит Сергий, — сознавая полную невозможность для себя быть в настоящем своем положении чем-нибудь полезным для Церкви, митрополит Петр предпочитает худой мир доброй ссоре: не отрекаясь от своих прав, он предоставляет Вам временно пользоваться должностью, но за собою оставляет право по выходе на свободу побеседовать с Вами "о дальнейшем возглавлении Церкви ", т. е. предъявить тогда Вам свои права, временно захваченные Вами».

Возмущение митрополита Сергия по поводу майского письма священномученика Петра выразилось предельно резко. Указав святителю Агафангелу на то, что за объявление себя Местоблюстителем при живом законном Местоблюстителе, он мог быть даже лишен сана, Заместитель следом провозгласил, что, «приветствуя подобное деяние, Петр <так!> сам становится соучастником его и тоже подлежит наказанию»1. Случайно или нет, но в явном раздражении митрополит Сергий писал здесь о митрополите Петре, не упоминая его сана, будто бы он уже был его лишен.

Как вскоре выяснилось, все эти громкие, дерзкие и впоследствии вполне опровергнутые жизнью заявления Заместителя о священномученике Петре как о «лице безответственном», «сознающем полную невозможность для себя быть в настоящем своем положении чем-нибудь полезным для Церкви» и даже «подлежащем наказанию», были совершенно излишними. В силу принятых тогда святителями Агафангелом и Петром решений, митрополит Сергий мог уже спокойно продолжать «пользоваться должностью» сам, но он еще об этом не знал и понапрасну строил домыслы о побуждениях Патриаршего Местоблюстителя.

Можно заметить, что сама Церковь рассудила, кто в итоге оказался в своем положении для нее более полезным, заключенный митрополит Петр или находившийся на свободе митрополит Сергий, канонизировав именно первого из них. По поводу же приписанного Заместителем священномученику Петру намерения «предъявить свои права» святителю Агафангелу по выходе на свободу разъяснения дал сам митрополит Петр, в своем послании от 1 января 1927 года. Действительно, священномученик Петр в письме от 22 мая полностью не отрекался от своих прав, но вовсе не с тем, чтобы предъявить их затем митрополиту Агафангелу, как думал митрополит Сергий. «Вопрос же об окончательной передаче этих <местоблюстительских> обязанностей, — разъяснял святитель Петр, — я предполагал выяснить по возвращении Высокопреосвященнейшего митрополита Кирилла, которому в марте-апреле истекал срок ссылки»2. Как уже отмечалось, у митрополита Петра были основания опасаться такого развития событий, при котором он от местоблюстительских прав уже бы отказался, а митрополит Агафангел их еще бы не воспринял (или был бы лишен возможности их воспринять). Русская Церковь в результате оказалась бы обезглавленной.

Узнав, что митрополит Кирилл не возвратился, священномученик Петр в письме от 9 июня 1926 года подтвердил передачу местоблюстительства святителю Агафангелу или, как писал профессор И. А. Стратонов, — «уже формальным актом осуществил это принципиальное решение»1. Этот его акт лишний раз показал всю несправедливость подозрений митрополита Сергия о существовавшем якобы намерении митрополита Петра придержать свои права, с тем чтобы потом предъявить их. Для предотвращения потери Русской Церковью Местоблюстителя вообще, святитель Петр со свойственной святым прозорливостью особо оговорил в письме от 9 июня, как быть в случае отказа митрополита Агафангела от восприятия власти Местоблюстителя или невозможности ее осуществления. Митрополит Петр писал, что в этом случае права и обязанности Патриаршего Местоблюстителя возвращаются снова к нему, а заместительство — к митрополиту Сергию1.

"Акты... С. 478-479.

; Там же. С. 493.

' Стратонов И. А. Русская церковная смута. С. 138.

Оговорка оказалась весьма своевременной, поскольку к тому моменту святитель Агафангел, убедившись в том, что митрополит Сергий все равно не передаст ему церковную власть, от замещения должности Патриаршего Местоблюстителя отказался. Сославшись на «преклонность лет и крайне расстроенное здоровье», митрополит Агафангел уведомил об этом 8 июня советскую власть, 12 июня — митрополита Петра, 17 июня — митрополита Сергия2.

Важно отметить, что решение святителя Агафангела нельзя трактовать как признание им правоты Заместителя. Недоверие к митрополиту Сергию и убеждение в том, что его пребывание во главе церковной власти ни к чему хорошему в конечном итоге не приведет, у митрополита Агафангела в результате всей этой истории только возросли. В силу этого в письме митрополиту Петру от 12 июня святитель Агафангел, сообщив о невозможности для себя принять местоблюстительские обязанности, приписал: «При сем позволяю себе рекомендовать Вашей Святыне передать вместо меня Патриаршее местоблюстительство первоиерархам Кириллу, митрополиту Казанскому, или Арсению, митрополиту Новгородскому»3. Иными словами, митрополит Агафангел рекомендовал митрополиту Петру отстранить митрополита Сергия от церковной власти и передать ее более достойному (с точки зрения Ярославского митрополита) иерарху. Даже в «Интервью с митрополитом Агафангелом», составленном сторонником митрополита Сергия, нашла свое выражение тревога Ярославского святителя по поводу того, что Заместитель остался во главе церковного управления. Автор «Интервью» сообщал: «Я земно поклонился и просил митрополита Агафангела, чтобы для блага Церкви он послал митрополиту Сергию свой отказ от Местоблюстительства. Он на это ответил: "Вы полагаете, в этом будет благо для Церкви, если я откажусь? Вспомните мое слово, что это не ко благу Церкви... "<...> На прощание он сказал, что это только цветочки, а ягодки впереди...»'

1 Акты... С. 472.

2 Там же. С. 480.
'Там же. С. 475.

Подводя итог всей этой истории в своем послании от 1 января 1927 года, священномученик Петр писал по поводу отказа святителя Агафангела от местоблюстительства: «Этим отказом — не моими усилиями (не стремлюсь удержать за собою власть и для блага церкви всегда готов ее передать), а волею Божиею — свободным решением митрополита Агафангела вопрос о его местоблюстительстве отпадает сам собою. И посему подвергнутся строгому суду-осуждению те, кто, прикрываясь благом Церкви, станут употреблять усилие выдвинуть старца Божия на местоблюстительский пост, — они будут чинить тяжкое преступление пред Святою Церковью»1.

Окончательный отказ митрополита Агафангела от местоблюстительства означал полный провал трехмесячных усилий ОГПУ. Желая, очевидно, сохранить лицо после такой неудачи, органы Госбезопасности еще довольно долгое время в отчетах имитировали перед партийным руководством продолжение борьбы между двумя «Тихоновскими» митрополитами. Так, например, в обзоре за сентябрь 1926 года (написанном в конце октября) сообщалось: «Митрополит Агафангел, уступивший ранее патриаршее местоблюстительство митрополиту Сергею <так> Нижегородскому, в настоящее время ведет при поддержке видных архиепископов работу по восстановлению себя вновь в правах местоблюстителя. Митрополит Сергий, не возражая в принципе против возглавления церкви Агафангелом, боится раскола церкви и откладывает окончательное решение»*. В действительности же события, когда митрополит Сергий, не отрицая в принципе права митрополита Агафангела на возглавление Русской Церкви, всячески затягивал окончательное решение вопроса, происходили не в сентябре—октябре, а в апреле—мае 1926 года. Подобно этому же, в обзоре за октябрь пересказывались события начала июня: «Митрополит Сергий, согласившийся ранее с передачей права местоблюстительства Агафангелу, отказался от созыва совещания епископов, которое должно было произвести эту передачу»4. О несостоявшемся епископском совещании в Москве святитель Агафангел, как было показано, писал митрополиту Сергию еще в письме от 4 июня 1926 года.

ГААОСО. Ф. 1. Оп. 2. Д. 47561. Л. 27 об. Ксерокопия документа предоставлена П. В. Каплиным (Екатеринбург). : Акты... С. 493.

¦' «Совершенно секретно»: Лубянка — Сталину... Т. 4. Ч. 1. С. 643. 'т„. •*„ Ч  7 С728.

Впрочем, нельзя исключать и того, что речь в процитированном отчете ОГПУ шла о каком-то другом совещании епископов, также не состоявшемся из-за отказа митрополита Сергия в нем участвовать. Крайне заинтересованным в развитии темы противостояния митрополитов    Агафангела    и    Сергия    органам    ОГПУ,    лично Е. А. Тучкову не составило бы особого труда осенью 1926 года обратиться к Заместителю с новым предложением о проведении епископского совещания для решения вопроса о местоблюстительстве. Сообщение о том, что такое обращение с их стороны было, в конце 1926 — начале 1927 года прошло в зарубежной печати. В заметке «К положению Православной Церкви в России» управляющий канцелярией Карловацкого Архиерейского Синода Е. И. Махароблидзе писал: «Тучков особенно настаивал на возглавлении митрополитом Агафангелом, который, как преданный суду епископского сословия, не может принять власти, и предлагал митрополиту Сергию устроить совещание епископов во Владимире, с тем, чтобы на нем власть была передана митрополиту Агафангелу. Митрополит Сергий изъявил согласие на совещание во Владимире, но сказал при этом: "Мы соберемся 12 архиереев и произведем суд над митрополитом Агафангелом ". Совещание не состоялось»1.Ексакустодиан Иванович не указывал в своей статье источник сообщаемой им информации («по полученным достоверным сведениям»). Он даже не говорил, когда произошли вышеописанные события (видимо, «достоверные сведения», которыми он располагал, об этом умалчивали). Однако нечто подобное изложенному им действительно могло иметь место. Тучков вполне мог выступить с такой заведомо неприемлемой для Заместителя инициативой с тем, чтобы после его отказа и далее иметь основание в отчетах начальству продолжать муссировать полюбившуюся тему. Последний раз тема спора двух митрополитов о правах на управление Церковью прозвучала в датированном 24 декабря 1926 года обзоре за ноябрь месяц: «Митрополит Сергий, отказавшись от созыва совещания епископов для передачи права местоблюстительства Агафангелу, склонен был принять меры к легализации управляемой им церкви на условиях, приемлемых для советского правительства. Однако под давлением наиболее активных черносотенных церковников он вынужден действовать в направлении избрания патриархом бывшего Казанского митрополита Кирилла, находящегося сейчас в ссыпке» . Только после того как открылась возможность переключить внимание руководства на новую «горячую» церковную тему (тайные выборы Патриарха), ОГПУ перестало обыгрывать в своих обзорах политического состояния страны события, связанные с коллизией митрополитов Сергия и Агафангела.

 1. Церковные ведомости. (Сремские Карловцы). 1926. № 23-24 №114-115,. С. 9. Статья посвящена главным образом теме ареста митрополита Сергия и преемства высшей церковной власти в связи с этим арестом.

Свой интерес в этой истории пытались найти и обновленцы, не упускавшие никакой возможности скомпрометировать «Тихоновщину» в глазах верующих. В их освещении участниками событий (митрополитами Петром, Сергием и Агафангелом) двигала едва ли не исключительно одна лишь «жажда власти». В статье «История Тихоновских местоблюстителей перед Соборной правдой» обновленческий автор, скрывший свое имя под инициалами И. Р., начав с описания борьбы митрополита Сергия с григорианами и на свой лад процитировав известную резолюцию митрополита Петра от 1 февраля 1926 года, писал далее: «Так, вместо одного местоблюстителя появилось уже их пять: митрополит Петр, не пожелавший, как видно из приведенной резолюции, совсем расстаться с властью и почетом, три вновь назначенных (архиепископы: Николай, Димитрий и Григорий) и пятый — митрополит Сергий, который также не захотел признать назначения, вместо него одного, тройки». В действительности, тройка указанных архиепископов была призвана к исполнению обязанностей Местоблюстителя именно в составе коллегии, а не каждый по отдельности, так что с арифметикой в статье обновленческого автора было не все ладно, но его это особо не смущало.

«Но, видно, пятерки заместителей для Тихоновщины мало, — продолжал свои разоблачения обновленческий «правдолюбец». — Появился шестой, действительнее всех действительных. Это уже известный нам митрополит Агафангел, который на старости лет бросился в тот же омут Тихоновской анархии. "Мы, имея в настоящее время возможность, осуществить", пишет он 18апреля 1926г., "возложенные на нас обязанности патриаршего местоблюстителя, вступили в управление Православною Церковью ".

На чем же основывает митрополит Агафангел свое выступление? Увы! Все на том же анти каноническом назначении, свившем прочное гнездо в практике староцерковников. Он вспоминает, как З мая 1922 года его назначил б. патриарх Тихон своим заместителем. Пусть

1 «Совершенно секретно»: Лубянка — Сталину... Т. 4. Ч. 1. С. 829.

после этого б. патриарх Тихон и сам управлял и назначил себе другого преемника—   Петра, а этот, в свою очередь, назначил своих преемников> — все это для митрополита Агафангела не имеет значения. Для него священна воля б. патриарха Тихона только тогда, когда она касается его, Агафангела, а выразившаяся в 1925 году назначением Петра — для него ничто. < Обновленческий разоблачитель умалчивал о том, что в том же самом завещательном распоряжении святителя Тихона, в котором шла речь о митрополите Петре, прежде говорилось о митрополите Агафангеле. Читателю об этом лучше было не напоминать. > Он знать не знает ни Петра, ни его преемников: ведь он еще раньше них назначен. Соответствует ли эта система назначения соборному определению о местоблюстителях патриаршего престола, — это не интересует митрополита. Он слишком истосковался по власти, чтобы на такие мелочи обращать внимание. "Жажда власти мутит ясность мысли ", и митрополит в следующих словах обосновывает свое право на заместительство: "по определению Собора 1917— 18 гг., пишет он, в случае кончины патриарха, в права и обязанности местоблюстителя патриаршего престола вступает старейший по сану и хиротонии иерарх, каковым в настоящее время является наше смирение ". Таких строк на самом деле нет в соборном определении о местоблюстительстве».

В определении «О Местоблюстителе Патриаршего Престола» таких слов действительно не было. Но нечто подобное можно было прочитать в определении «О правах и обязанностях Святейшего Патриарха Московского и всея России». Однако обновленческому автору, конечно, было не до таких изысканий, объясняющих ошибку святителя Агафангела. Вместо этого он с пафосом восклицал: «Как решился старец митрополит так извращенно толковать правило? <... > Неужели он надеялся, что его не проверят и не уличат в данном разе? <...> Однако на этом история местоблюстительства митрополита Агафангела не закончилась. Вскоре она получила продолжение, опять-таки достаточно характерное для Тихоновщины. 10 мая 1926 года митрополит Петр выпустил следующий приказ <...>». Пущенная здесь в ход сомнительная версия «приказа» митрополита Петра от 10 мая уже была процитирована выше.

Приведя текст «приказа», автор статьи продолжал: «Не известно, был ли обрадован таким мандатом старец-митрополит, только, кажется, поздравить его не с чем. В самом деле, к чему мандат, когда митрополит уже успел сам себя объявить местоблюстителем (18.1V.26)? Подписанный митрополитом Петром документ о новой передаче местоблюстительства показывает, что все уверения митрополита Агафангела, что именно он имеет законное право на местоблюстительство, только пустые слова. Да и что за радость получить мандат путем неканоническим, через назначение, да еще и от источника, который сам в себе не имеет того, что дает».

Очевидно, что не ревность о канонах и не забота об исторической правде двигали обновленческим автором. Он ничего не писал о добровольном отказе святителя Агафангела от своих прав ради мира церковного, что очень уж не похоже на поступок человека, «слишком истосковавшегося по власти». Эффект от разоблачительной статьи мог бы сильно умалиться, поэтому ее автор предпочел указать, что «дальнейшая история писаний Тихоновских архиереев о местоблюстительстве» ему «не известна»1.

Впрочем, его знания здесь действительно могли быть ограничены. О скандальном письме митрополита Сергия от 13 июня 1926 года обновленческий автор, судя по всему, и вправду не знал. Можно представить, с каким злорадством он расписал бы в своей статье про содержавшиеся в нем угрозы лишения сана митрополитов Агафангела и Петра.

Из православных авторов одним из первых сравнительно подробно описал события апреля—июня 1926 года митрополит Елевферий (Богоявленский) в своей книге «Неделя в Патриархии». Конечно, он описывал их совсем не так, как автор обновленческий, и его оценка этих событий звучала подчеркнуто оптимистично: «Было бы ошибочно видеть в этом процессе какую-либо борьбу за власть. Когда Церковь в опасности, тут не до греховной борьбы. Да и перво-иераршество там — тяжесть и великий подвиг. Все три иерарха были исполнены искреннею болезнью сердца за благо и мир страждущей Церкви. <... >Всем ходом дела создавалась повышенная духовная атмосфера, продолжительно державшийся подъем нравственных сил»2.

В какой мере можно согласиться с такой оценкой? Что касается святителей Петра и Агафангела, то они и впрямь всем ходом дела показали, что ими двигали не какие-то властолюбивые устремления, а исключительно радение о благе и мире церковном. У обоих святителей была возможность настаивать на своих правах, но вести «борьбу за власть» они не желали. Именно благодаря тому, что по своему духовному устроению они не были властолюбцами, блестяще задуманная Е. А. Тучковым интрига сорвалась: учинить в Русской Церкви еще один раскол не удалось.

1 Украшський православний благовгсник (Харьков). 1927. 15 дек. № 24. С. 350—351.; Митрополит Елевферий (Богоявленский). Неделя в Патриархии. С. 245—246.

В отношении же митрополита Сергия, не ставя под сомнение то, что и он «был исполнен искреннею болезнью сердца за благо и мир страждущей Церкви», нельзя не отметить его удивительную способность если и не «бороться за власть», то, во всяком случае, ее удерживать, как бы неблагоприятно для него ни складывались обстоятельства. Митрополит Сергий продемонстрировал умение максимально использовать те, казалось бы, сравнительно небольшие административные ресурсы, которыми он располагал как носитель наличной высшей церковной власти. Сначала он объявил о предании митрополита Агафангела «суду архиереев», якобы за «разрыв с Местоблюстителем»*. Когда же выяснилось, что никакого «разрыва» с митрополитом Петром у митрополита Агафангела нет, Заместитель указал Ярославскому святителю на то, что «вручать верховные полномочия в Церкви лицу, находящемуся под церковным судом, невозможно»2. (Позднее отработанный на митрополите Агафангеле механизм был в более жестком виде применен в отношении другого иерарха, указанного в завещании Патриарха Тихона: митрополит Кирилл в 1930 году был запрещен Заместителем в служении, а в 1937 году, под предлогом этого запрета, — отведен от местоблюстительства).

Святители Петр и Агафангел, напротив, не проявили никакого стремления действовать путем административных мер. Митрополит Петр, если только не верить обновленческим источникам, не издал никаких категоричных распоряжений по разбираемому делу (облеченное в условную форму письмо от 9 июня в счет не идет). Митрополит Агафангел, даже получив свидетельство о полном согласии митрополита Петра с его вступлением в отправление местоблюстительских обязанностей и приняв формально канцелярию Патриаршего Местоблюстителя, не спешил с действиями по административной части. Нисколько не сомневавшийся в правомерности своего нахождения во главе церковной власти святитель Агафангел также мог бы пригрозить какими-либо прещениями игнорирующему его обращения митрополиту Сергию, но он ничего подобного не сделал (понимая, очевидно, какую радость доставили бы такие его действия Тучкову, обновленцам и т. п.).

Митрополит Сергий оказался способным в любой ситуации выставить целый ряд аргументов (самого разного характера и достоинства) против своего оппонента. Однако очевидно, что решающим

Акты... С. 468-469. 2 Там же. С. 480.

фактором, определившим исход его коллизии с митрополитом Агафангел ом, явилась не бесспорность приводимой митрополитом Сергием аргументации, а оказанная ему поддержка со стороны значительной части епископата. Далеко не все архиереи Русской Церкви успели тогда сориентироваться и высказать свое мнение: события развивались весьма стремительно. Но среди оказавшихся ближе к центру иерархов большинство встало на сторону митрополита Сергия (в том числе, как уже отмечалось, и два авторитетных викария Ярославской епархии, архиепископы Иосиф и Серафим).

О причине такого их выбора говорилось уже в вышеупомянутом письме группы епископов митрополиту Агафангелу. Они опасались, не стал ли он «жертвой специальной обработки от недругов Православной Церкви». Весьма откровенное изложение мотивов поддержавших тогда Заместителя архиереев было дано в «Обзоре главнейших событий церковной жизни России», автор, которого, судя по всему, сам был не далек от центра этих событий (впоследствии его материал под своим именем опубликовал католический священник А. Дейбнер): «Казалось, не было оснований оспаривать у митрополита Агафангела власть на управление Церковью, но подозрение, что митрополит Петр введен снова в заблуждение, и страх, что у митрополита Агафангела есть какое-то соглашение с ГПУ, — заставили русский епископат решительно выступить на поддержку митрополита Сергия и требовать отказа митрополита Агафангела от претензий на управление Церковью, быть может, без достаточных объективных к тому оснований»*. Осознание недостаточности объективных оснований для неприятия Ярославского святителя, как видно, с опозданием («Обзор» составлен в 1930 году), но все же пришло. Но тогда, в 1926 году, при оценке ситуации на переднем плане оказались субъективные подозрения.

Эти подозрения дополнительно усиливались еще и заявлениями о признании Ярославского митрополита Местоблюстителем, звучавшими со стороны григориан2. Могло сложиться впечатление о существовании некоего сговора митрополита Агафангела и ВВЦС,

1 ГА РФ. Ф. 6343. Оп. 1. Д. 263. Л. 5; ср.: Акты... С. 404.

2 От попыток прикрыться именем святителя Агафангела григориане не отказались и после объявления им о своем отказе от местоблюстительства. В 1927 году епископ Борис (Рукин) в брошюре «О современном положении Русской Православной Патриаршей Церкви» писал: "Митрополит Агафангел не решился выполнить возложенную на него задачу в виду мятежного восстания против него митрополита Сергия, ни за что не пожелавшего уступить захваченной им власти, и тех же 24 епископов, его ревностных единомышленников. И теперь он указывает на свою болезнь. Все же ВЦ Совет очень желает, чтобы митрополит Агафангел занял этот высокий пост и принимает в этом направлении все меры и об этом усердно молит Господа» (Указ. соч. С. 16).

осуществленного при активном участии ОГПУ. Митрополит Сергий, изображаемый в газетах как «объединяющий вокруг себя реакционные элементы» и, действительно, выступавший с проектом весьма достойного обращения к властям от имени Церкви, выглядел на этом фоне значительно более привлекательно. В сознании, надо полагать, немалого числа православных выступления григорианских раскольников и святителя Агафангела по недоразумению выстраивались как звенья одной цепи. Соответственно и противодействие им Заместителя оценивалось в одном ключе. Так, например, в составленной осенью 1927 года (то есть уже во второе заместительство митрополита Сергия) записке «Пятнадцать пунктов — мнение трех ссыльных епископов» говорилось: «Митрополит Сергий в первый раз получил первосвятительские права непосредственно от митрополита Петра и потому с Божией помощью тогда мудро действовал и во внутри церковных делах (дело Григория, Агафангела), и в переговорах с правительством, составил вполне приемлемую и не унизительную для церкви декларацию и наметил правильный способ ознакомления с ней православных»1.

Были, однако, и такие иерархи, которые свидетельствовали о своих симпатиях святителю Агафангелу (нередко, правда, post fac-tum). Выше уже говорилось о позиции, занятой архиепископом Варлаамом (Ряшенцевым). Епископ Андрей (Ухтомский) на собрании благочинных, состоявшемся 3 июля 1926 года в Уфе, на вопрос, кого он считает законной церковной властью над собой, заявив, что не считает митрополита Петра «способным понимать церковную жизнь», и весьма нелестно отозвавшись о митрополите Сергии («с распутинцами он был распутинец <...>, с живоцерковниками он стал живоцерковником <...>»), сказал: «Митрополита Агафангела я считаю человеком умным и духовно благородным, но, как слышно, он по старости впал в детство, а <по>бескорыстию отказался от власти»1. Позднее, в 1928 году, епископ Андрей написал брошюру «О радостях митрополита Сергия», в которой события 1926 года были прокомментированы следующим образом: «Петр по своей природной ограниченности оставил после себя около десяти заместителей, из которых первым стоит митрополит Агафангел Ярославский (и самый достойнейший), и только изумительная ловкость рук позволила митрополиту Сергию фактически, почти захватным путем, утвердиться ныне заместителем митрополита Петра и добиться первенства в своем собственном Синоде и стать во главе Русской Церкви»'.

1 «Дело митрополита Сергия». С. 56—57; Архив УФСБ РФ по Санкт-Петербургу и Ленинградской обл. Д. П-81782. Т. 4. Л. 148 об.

Зеленогорский М. Л. Жизнь и деятельность архиепископа Андрея (князя Ухтомского). М.:Терра, 1991. С. 194. Здесь следует помнить об обстоятельствах самого епископа Андрея, принявшего в августе 1925 года миропомазание у беглопоповцев и, согласно свидетельству митрополита Сергия, запрещенного за это в служении митрополитом Петром (см.: Православная Энциклопедия: Т. 2. С. 364).

В качестве Патриаршего Местоблюстителя святителя Агафангела в 1926 году признал епископ Старобельский Павел (Кратиров). Судить об этом можно по составленным им в феврале 1928 года «Наших критических замечаниях по поводу второго послания митрополита Сергия» (имеется в виду его послание от 31 декабря 1927 года2). В этих «Замечаниях» епископ Павел писал: «Мы лично смотрели и в настоящее время смотрим на митрополита Сергия только как на захватчика высшей церковной власти, которая по праву должна принадлежать митрополиту Агафангелу. <...>

Митрополит Сергий начинает свое послание заявлением, что "Сам Господь возложил на него великое и чрезвычайно ответственное дело — править кораблем нашей Церкви в такое время... ". "Можем не обинуясь исповедать, — говорит он, — что только сознание служебного долга пред церковью не позволило нам, подобно другим, уклониться от выпавшего на нашу долю столь тяжкого жребия ".

Какая неправда, сугубо преступная в устах епископа, занимающего даже первосвятительский пост. Как это заверение митрополита Сергия расходится опять же с его поведением и действительностью. Допустим, что он во имя долга принял от митрополита Петра временное заместительство. <...> Но что же скажет он в оправдание своего поведения со времени возвращения законного Местоблюстителя Патриаршего Престола митрополита Агафангела. Не он ли прилагал все меры к тому, чтобы лишить того возможности стать во главе управления? Не он ли отдал его под суд епископов за одну только попытку осуществить свое право, несмотря на определенно выраженную волю митрополита Петра, чтобы возглавил Русскую Церковь именно митрополит Агафангел? Не он ли одно время готов был судить самого Местоблюстителя митрополита Петра за признание им митрополита Агафангела, а в другое сам закрепляет свое положение его действительным или измышленным Пермским посланием. Поистине можно сказать, что если бы все православные иерархи знали все то, что было содеяно митрополитом Сергием за это время (за время борьбы его за

1 ЦА ФСБ РФ. Д. Р-40748. Л. 46. 'См.: Акты... С. 547-551.

власть с митрополитом Агафангелом), то ему не пришлось нести того тяжёлого креста, о котором он пишет в своем послании. Только именно благодаря малой осведомленности окраин в том, что делается в центре, о чем говорит далее митрополит Сергий как о прискорбном явлении в церковной жизни, и дана ему возможность "возложить на себя этот крест ". Ссылка на Господа, таким образом, совершенно здесь неуместна и даже кощунственна».

Действительно, то обстоятельство, что на окраинах не успевали отслеживать развитие событий в центре, сыграло немалую роль в рассматриваемой истории. Многие, очевидно, узнали уже как о свершившемся факте, что митрополит Агафангел получил возможность вступить в исполнение местоблюстительских обязанностей, вступил было, но уже от этого отказался. Некоторые из периферийных епископов в недоумении обращались к святителю Агафангелу с вопросом, «действительно ли он отказался от возглавления Русской Церкви и поступил ли по добровольному соглашению». Такой вопрос был задан ему, к примеру, архиепископом Ростовским (на Дону) Арсением (Смоленцем) в письме от 16 августа 1926 года. Тогда, согласно сведениям, содержащимся в Деянии митрополита Сергия от 29 марта 1928 года, Ярославский митрополит в ответ «буквально начертал 9/22 августа 1926 г. следующее: "Да, Высокопреосвященнейший Владыко, действительно отказался я от местоблюстительства Патриаршего Престола и отказался по собственному своему произволению, что и удостоверяю своей подписью "»

Из отдельных епархий к митрополиту Агафангелу направлялись посланники с целью выяснения его позиции. Так, из Уфы был послан епископ Питирим (Лодыгин или Ладыгин, в схиме Петр). Послан он, правда, был не столько по делу митрополита Агафангела, сколько по делу епископа Андрея (Ухтомского), ставленником которого являлся3. В итоге, вернувшись в свою Уфимскую епархию, епископ Питирим, согласно обновленческому источнику, распорядился поминать: «Восточных Православных Патриархов, местоблюстителя патриаршего престола митрополита Агафангела и далее по чину». Свое посещение митрополита Агафангела уже схиепископ Петр описал позднее так: «Я <...> лично поехал в Ярославль, и он мне

1 Иванов П. Н. Новомученик Российской Церкви Святитель Павел (Кратиров). Казань: Тан, 1992. С. 9,11-12. ! Акты...С. 590. См.: Зеленогорский М. Л. Жизнь и деятельность архиепископа Андрея (князя Ухтомского).

Вестник Священного Синода Православной Российской Церкви (Москва). 1928. № 1. С. 4.

сам объяснил свое положение и сказал, что теперь действительно остается каноническое управление за Кириллом и временно, до прибытия Кирилла, за митрополитом Петром. Сергия и Григория он не признавал. Я его спросил: как же нам быть дальше, если ни Кирилла, ни Петра не будет? Кого же мы должны тогда поминать? Он сказал: "Вот еще есть канонический митрополит Иосиф, бывший Угличский, который в настоящее время в Ленинграде. Он был назначен Святейшим Патриархом Тихоном кандидатом в случае смерти Патриарха, меня, Кирилла и Антония ">>. Достоверность данного сообщения, конечно, может быть поставлена под вопрос (особенно в той его части, где речь идет о митрополите Иосифе2). Однако то, что святитель Агафангел считал управление Русской Церковью митрополитом Сергием явлением определенно не каноничным, подтверждается и другими источниками (главным из них является известное обращение Ярославских иерархов от 6 февраля 1928 года).

События, связанные с попыткой святителя Агафангела возглавить Русскую Церковь, пронеслись довольно стремительно. Можно полагать, что если бы была возможность в начале лета 1926 года, известив широкие слои российского епископата обо всех обстоятельствах дела митрополита Агафангела, спокойно опросить иерархов, чьи права на местоблюстительство им кажутся более предпочтительными, итог этого дела был бы несколько иным. Однако ситуация была экстремальной, и иерархам приходилось думать не столько о том, кто из претендентов на высшую церковную власть имеет больше прав на нее, сколько о том, кто из них сможет лучше оградить Церковь от происков ОГПУ. Причем решать нужно было как можно быстрее. В 1926 году той активной части православного епископата, которой пришлось выносить решение, митрополит Сергий показался наиболее приемлемым кандидатом из возможных. Святитель Агафангел многими был просто не понят. Некоторые из тех, кто не понял его в 1926 году, впоследствии переосмыслили значение его выступления. Архиепископ Серафим Угличский, например, писал в 1928 году митрополиту Сергию о Ярославском митрополите, что «и пермское его воззвание было актом его ревности о спасении Церкви»1. Однако сам святитель Агафангел крайне тяжело переживал тот факт, что его ревность о спасении Церкви вызвала столько недоумений. Это наложило свой отпечаток и на последующие его действия.

1 Краткое описание биографии мене, недостойного схиепископа Петра Ладыгина. Цит. по:
Мосс В. Православная Церковь на перепутье (1917—1999). С. 135—136.

2 Как мягко замечает о воспоминаниях епископа Питирима-Петра М. Л. Зеленогорский, они
«носят в некоторой степени легендарный характер» (Жизнь и деятельность архиепископа Андрея (князя Ухтомского). С. 104). Однако представление о том, что Патриарх Тихон еще в 1918 году назначил тогда еще епископа Угличского Иосифа своим заместителем, в среде «иосифлян» действительно существовало (см.: Шкаровский М. В. Иосифлянство. С. 30). Конечно, полностью исключать возможность такого назначения нельзя: содержание тайного патриаршего завещания 1918 года неизвестно. Однако это распоряжение о преемстве церковной власти святителем Тихоном затем как минимум трижды (в 1922, 1923 и 1925 годах) заменялось другими, и трудно представить, что в 1926 году митрополит Агафангел мог бы на него ссылаться

Подвести итог рассмотрению событий весны—лета 1926 года можно следующим образом. Выступление митрополита Агафангела, хотя и было спланировано ОГПУ, вовсе не явилось результатом каких-то властолюбивых устремлений Ярославского святителя. Однако крайняя сложность ситуации препятствовала осуществлению его благих намерений. Между митрополитом Агафангелом и значительной частью церковного общества обнаружилось явное недопонимание, хотя находились и сторонники возглавления Русской Церкви святителем Агафангелом. Разрешить недоумения в спокойной обстановке оказалось невозможным. Стиль же выяснения отношений, который навязывал митрополиту Агафангелу митрополит Сергий (с угрозами прещений и т. п.), для Ярославского святителя был неприемлемым. В результате, проявив истинное величие духа, святитель Агафангел отказался от своих прав на местоблюстительство и тем самым уберег Церковь от разрастания новой смуты.

Автор Иерей Александр Мазырин: ВЫСШИЕ ИЕРАРХИ О ПРЕЕМСТВЕ ВЛАСТИ В РУССКОЙ ПРАВОСЛАВНОЙ ЦЕРКВИ в 1920-х-1930-х годах 

Источник.

Печать E-mail

• Назад
• Вперед