Сергей Хазанов-Пашковский. О бочке меда и незаслуженной ложке дегтя
Вчера была опубликована статья протодиакона Германа Иванова-Тринадцатого с критическим анализом воспоминаний генерал-лейтенанта Н.Н. Головина, в защиту памяти Императора Николая II. Разоблачать историческую несправедливость и, тем более, очищать имя Государя от несправедливых упреков и незаслуженной клеветы – дело благородное и заслуживающее всяческого одобрения. Печально, что в эту бочку меда была помещена ложка едкого дегтя. Защищая последнего царствующего Монарха, о. Герман, совершенно ни к месту, потревожил память Императора в Изгнании Кирилла Владимировича.
«На странице 17, – пишет отец Герман, – автор упоминает случай Вел. Кн. Кирилла, явившегося 1/14 марта с командой Гвардейского Экипажа в Думу. Это факт, с которым никто не будет спорить и на который сам Кирилл Владимiрович давал объяснения, но какими бы они ни были, это безусловно не самая похвальная страница в его биографии. Однако большая ли тут разница с поведением Корнилова, Алексеева и пр., которых Головин ничуть не критикует, а наоборот постоянно выдвигает в пример».
Разница, как говорил известный герой комедии Грибоедова, – огромного размера! Последние, несмотря на то, что впоследствии были одними из организаторов Белого движения на Юге России, навсегда покрыли свои имена несмываемым позором, как изменники присяге и последователи революции. Генерал Алексеев ко всему непосредственно был в числе заговорщиков. А генерал Корнилов лично арестовал Августейшую Семью. Великий же Князь Кирилл Владимирович в те трагические дни февраля 1917 года пытался сохранить порядок в войсках и спасти Династию, оставшись верным Государю. А оказавшись на чужбине поднял знамя русской Монархии, исполнив свой долг до конца!
Говоря о «не самой похвальной странице в биографии» отец Герман делает определенный полунамек на лживую легенду о т.н. «красном банте». Квинтэссенция этого мифа сводится к следующему: Великий Князь, подверженный либеральным настроениям, в первые дни революции переходит на сторону бунтовщиков, видимым проявлением чего является Его приход в Думу во главе Гвардейского Экипажа с красным бантом на груди. Затем «бант» вырастает до размеров красного знамени, после чего это знамя оказывается водруженным рукой Великого Князя над крышей Его собственного дворца.
В данном случае важно обратить внимание на то обстоятельство, что источником этой клеветы выступил никто иной как Родзянко, занимавший тогда пост председателя Государственной Думы. Тот самый Родзянко, которого, по словам самого отца Германа, Государь Николай Александрович в тесных кругах называл «толстопузым Родзянко», что само по себе свидетельствовало о том мнении, которое Он о нём имел. Родзянко был единственным очевидцем тех событий, который впоследствии распространял клевету по адресу Его Императорского Высочества, когда Великий Князь явился во главе колонны Гвардейского Экипажа и имел с ним беседу. Все остальные «свидетели обвинения», кто вольно или невольно распространял эту клевету, писали только «со слов». Никто из них лично не присутствовал при встрече Родзянко с Великим Князем, а подавляющее большинство вообще не находилось в Таврическом дворце в момент прихода туда Гвардейского Экипажа.
Первоначально сторонники революционных событий (как и марксистские историки впоследствии) обвиняли Великого Князя Кирилла как раз в том, что «во время февральского переворота Великий Князь Кирилл Владимирович предоставил наиболее надежные части своего экипажа в распоряжение генерала Хабалова для подавления революционного движения». История про «красный бант» и переход на сторону бунтовщиков получила распространение, когда Государь Кирилл Владимирович провозгласил Себя Местоблюстителем Государева Престола в 1922 году, в первую очередь, со стороны тех сил, которые выступали против восстановления законной Царской власти.
Вместе с тем, известны свидетельства непосредственных участников тех событий, которые говорят о том, что Великий Князь пришел в Таврический дворец именно для защиты Монархии, и никакого красного банта на Нем не было. Эти лица ЛИЧНО видели тогда Великого Князя. Указанные свидетельства приводятся в обзорной статье «Великий Князь Кирилл Владимирович в «истории» и в действительности», помещенной в издании Корпуса Императорских Армии и Флота «За Веру, Царя и Отечество», отпечатанном 15/28 июля, 1939 года в Белграде, по случаю 15-ти летия учреждения.
Во-первых, отметим контр-адмирала Р. Д. Зеленецкого, который сопровождал Великого Князя. Зеленецкий, бывший капитан императорской яхты «Штандарт», входивший в близкий круг общения Государя, известен как человек кристальной честности и образец выполнения долга. Разумеется, никакой революционный инициативы он бы не поддержал. В эмиграции Зеленецкий утверждал, что намерения Великого Князя были самыми благородными и с поддержкой «солдатского бунта» ничего общего не имели. По поводу «красных бантов» Зеленецкий заявил, что не только на Великом Князе, но и ни на одном матросе этих бантов не было, о чем ему подлинно известно, так как он лично осматривал строй гвардейских моряков в казарме.
Бывший товарищ председателя Государственной Думы С. Т. Варун-Секрет, стоявший рядом с Родзянко, когда тот беседовал с Великим Князем Кириллом Владимировичем, подтверждает: «Великий Князь вошел в сопровождении двух офицеров; все трое были одеты по форме в черных шинелях, с башлыками, продетыми под погоны, и ни на одном из них не было никаких бантов или каких-либо неформенных отличий».
Об отсутствии красного банта и подлинных намерениях Великого Князя Кирилла Владимировича свидетельствовал и корреспондент газеты «Таймс» Роберт Вильтон, хорошо известный в России как автор книги «Последние дни Романовых», в которой он одним из первых рассказал правду о Екатеринбургском злодеянии, за что поплатился карьерой и лишился работы. За личный героизм, проявленный в бою под Барановичами, Вильтона, несмотря на то, что он не был военным, наградили Георгиевским крестом. 1 марта 1917 г. Вильтон был в Таврическом дворце и беседовал с Великим Князем Кириллом Владимировичем.
Также можно упомянуть свидетельство генерал-майора барона А. Ю. Делинсгаузена, который, находился 1 марта 1917 года на пересечении Невского и Литейного проспектов в момент прохождения строем Гвардейского Экипажа.
Полковник Б. Энгельгардт, также член Государственной Думы, во время революции руководивший военным отделом думского Комитета, в рижской газете «Сегодня» отметил: «Во главе Гвардейского Экипажа появился и Великий Князь Кирилл Владимирович. Он зашел ко мне в кабинет, вопреки существующим рассказам, у него не было на плече красного банта».
Алексей Иванович Сахновский, соратник Российского Имперского Союза-Ордена, не будучи легитимистом, когда я гостил у него в Брюсселе в сентября 1998 года, поведал о свидетельстве своего старшего сводного брата Юрия Ивановича Сахновского, бывшего феврале 1917 года мичманом Гвардейского Экипажа. Рассказы о революционных настроениях Великого Князя и красном банте его бывший подчиненный назвал сплетнями, не имеющими никаких оснований. В эмиграции Юрий Сахновский был представителем Российской Фашистской Партии К.В. Родзаевского в Польше. В 1938 году он трагически погиб от упавшей грузовой стрелы во время разгрузки торгового судна, в результате несчастного случая или по злому умыслу прокоммунистически настроенных рабочих.
Генерал-лейтенант А.А. Мосолов, занимавший более 15 лет должность начальника канцелярии Министерства Императорского Двора, состоявший в близком окружении Государя, не будучи непосредственным очевидцем, в своих воспоминаниях «При дворе Императора» дает справедливую оценку действий Великого Князя: «Великий Князь Кирилл Владимирович во главе командуемого им Гвардейского Экипажа отправился в Думу, надеясь этим способствовать установлению порядка в столице и спасти Династию в критический момент. Попытка эта не нашла поддержки и осталась безрезультатной».
Со временем, разговоры о «красном банте» стали непозволительным моветоном среди монархической части русской эмиграции, как и толки о «Царице-шпионке» или «безвольном и слабохарактерном» Государе Николае Александровиче.
На закате Советского правления и в постсоветской России эти клеветнические обвинения были вновь взяты на вооружение теми, кто пытался скомпрометировать Августейшую Семью и пробуждающийся к Ней интерес со стороны соотечественников, выражавших симпатии монархическим настроениям. В этом направлении активную работу развернули различные агенты влияния, среди которых особое место занимал небезызвестный провокатор советских спецслужб М. Назаров.
По прошествии более 80-ти лет, внук председателя Государственной Думы, епископ Василий Родзянко, в 1998 году произнес отвратительную проповедь, обеляя главного заговорщика, которая особенно кощунственно звучала в стенах Феодоровского Государева Собора. В частности, он сказал: «Мой дед хотел только блага для России, но как немощный человек он часто ошибался. Он ошибся, когда послал своих парламентариев к Государю с просьбой об отречении. Он не думал, что Государь отречётся за себя и за своего сына, а когда узнал это, то горько заплакал, сказав: «Теперь уже ничего нельзя сделать. Теперь Россия погибла». Он стал невольным виновником той екатеринбургской трагедии. Это был невольный грех, но всё-таки грех. И вот сейчас, в этом святом месте, я прошу прощения за своего деда и за себя перед Россией, перед её народом и перед Царской семьёй, и как епископ властью, данной мне от Бога, прощаю и разрешаю его от этого невольного греха». Каким образом можно было отпустить нераскаянный грех уже почившему человеку, вопрос исключительно риторический. Как говорится, яблоко от яблони недалеко падает!
В заключение, ради исторической справедливости, отметим и ту ошибку, которую вслед за генералом Головиным повторяет протодиакон Герман. Телеграмму в адрес Главнокомандующего армиями Северо-Западного фронта от имени командира Гвардейского кавалерийского корпуса – «До нас дошли сведения о крупных событиях; прошу Вас не отказать повергнуть к стопам Его Величества безграничную преданность Гвардейской кавалерии и готовность умереть за своего обожаемого Монарха, Генерал-адъютант хан Нахичеванский» в действительности отправил начальник его штаба – генерал-майор барон А.Г. Винекен, на что имел право, в случаях, не терпящих отлагательства, при отсутствии командира корпуса. Однако, когда генерал Винекен представил текст этой депеши командиру корпуса Хану Гусейну Нахичеванскому, последний настолько ее не одобрил, что начальник штаба после доклада, пораженный реакцией начальника, ушел в свою комнату и застрелился. Так что не стоит возлагать совершенно незаслуженные лавры на хана Нахичеванского, а вместо этого, вспомним добрым словом доблестного генерала Винекена, командовавшего, до перехода на штабную работу, Л.-гв. Гродненским гусарским полком. Винекен, кстати, как и упоминаемый о. Германом, командир 3-го кавалерийского корпуса генерал от кавалерии граф Ф.А. Келлер, был лютеранского вероисповедания. По иронии судьбы Императора не предали представители тех народностей (граф Келлер был немцем, а барон Винекен – австрийцем), чьи государства находились в состоянии войны с Россией.
Сергей А. Хазанов-Пашковский
4 августа 2023 года
Метки: сергей хазанов-пашковский