Протодиакон Герман: Читая генерала Н. Н. Головина
Имя генерал-лейтенанта Николая Николаевича Головина широко известно среди читающей публики, интересующейся военным делом. Воспитанник Пажеского института, он провёл блестящую военную карьеру параллельно с академической карьерой. В России был профессором Николаевской академии Генерального штаба, а в Эмиграции, поселившись во Франции, основал и возглавил в 1927 году в Париже «Высшие военно-научные курсы», привлекшие не без основания пристальное внимание советских спецслужб. Одновременно с этими курсами для русских офицеров и будущих офицеров, преподавал во многих иностранных учреждениях, где всюду выступал как признанный авторитет. Во французской Военной Академии преподавал историю Первой Мiровой Войны, был в течении пятнадцати лет постоянным представителем в Париже Гуверской Военной Библиотеки, читал циклы лекций по истории Первой Мiровой Войны в Вашингтоне и в Калифорнии, в прославленном Стэнфордском Университете. Генерал Головин оставил после себя впечатляющее количество научных работ, среди которых следует особо выделить «Мысли об устройстве будущей российской вооруженной силы : Общие основания» и целый ряд фундаментальных трудов, посвященных анализу Первой Мiровой и Русской Гражданской воин.
В этих нескольких строках можно уже видеть какого масштаба учёным был Николай Николаевич, из чего вытекает вопрос — позволительно-ли простому обывателю не соглашаться, критиковать такую величину ? А вопрос этот возник у нас при чтении обширного его двухтомного труда, из пяти частей, посвящённому Российской контр-революции в 1917-1918 годах. С первых же страниц почувствовался некий однобокий дух : Монархия, как устарелая, отжившая система, не пытавшаяся даже защитить себя, безславно пала и никто, естественно, о ней не жалел и не подумывал за неё заступиться. Так, спокойно переворачивается в книге трёхсотлетняя, а то и без малого тысячелетняя, история России и переходим к кипучей деятельности "новой России", очищенной от "ретроградских самодержавных следов", и ко всяким рассказам как, на подобие гоголевской повести, перессорились Керенский с Корниловым и другие перипетии этих сумбурных месяцев. Всё это несомненно важные события для читателя, увлекающегося историей, но в нас всё больше кипело чувство недоумения и даже негодования, видя с каким пониманием и сожалением объясняется провал воистину бездарного Временного Правительства, какая готовность понять, объяснить его неудачи исключительно трудным положением, как и тем, что народ, мол, не доспел, не дозрел, тогда как провал Царской власти сам собой объясняется своей некомпетентностью и отживчивостью и повальным неприятием со стороны народа.
Возможно, что это мы имеем однобокое видение труда уважаемого генерала, но, говоря правду, предстаёт он нам настоящим февралистом, что для нас трудно сочетается с чувством непререкаемого авторитета, который мы о нём имели. Поэтому решили поделиться этими мыслями с весьма авторитетным для нас человеком и спросили — позволительно ли критиковать, не соглашаться с его выводами ? Ответ пришёл немедленно : «Конечно — позволительно. Более того — обязательно ! Нельзя безнаказанно пропускать ни малейшую ложь о Государе !». Лжи, как таковой, мы в книге не находим, зато, как выше сказано, постоянный уклон в сторону симпатии к февралистам, благосклонное отношение к их целям, вместе с пренебрежением и игнорированием настоящих причин, приведших Государя к отречению от Российского Престола.
Так, например, на странице 14 пишется, что Государь отрекается, не сделав серьёзных попыток против взбунтовавшихся. Какая подлость писать такое ! Ниже мы вернёмся к этому обвинению. Затем, Царская власть пала, говорится, из-за несостоятельности правительства, которое не было в состоянии защитить Государя. И обвинение продолжается : спрашивается — а, кто выбирал министров ?! Выходит, значит, — Он сам виноват !! Однако, на самом деле всем известно, что Государь был вынужден отречься совсем по другой причине — когда убедился в предательстве высшего генералитета. Это единственный веский повод, побудивший Его на это страшное решение. Да, не было больше рядом с Ним такого государственного мужа, как Пётр Аркадьевич Столыпин, но безапелляционно клеймя царское окружение, генерал Головин почему-то менее строг относительно творцов переворота и «светил» Временного Правительства, чья бездарсность заслуживала бы быть подчеркнутой. К тому же полностью игнорируются темные силы, сыгравшие далеко не последнюю роль в событиях последних дней Царского режима.
На странице 17, автору поминает случай Вел. Кн. Кирилла, явившегося 1/14 марта с командой Гвардейского Экипажа в Думу. Это факт, с которым никто не будет спорить и на который сам Кирилл Владимiрович давал объяснения, но какими бы они ни были, это безусловно не самая похвальная страница в его биографии. Однако большая ли тут разница с поведением Корнилова, Алексеева и пр., которых Головин ничуть не критикует, а наоборот постоянно выдвигает в пример.
На странице 18, Великобританский посол Бьюкенен надменно говорит о бездарности русского командования, которое должно было оставить отряд дисциплинированных войск в столице. На этот упрёк можно было автору отметить, что лучшие войска были направлены на фронт в угоду союзнических обязательств, а во вторых, личным распоряжением Государя был отправлен полк вернейшего генерала Иванова для усмирения бунта, но полк был остановлен по пути в столицу распоряжениями всё тех же комплотистов, с которыми, как известно, Бьюкенен — уполномоченный представитель союзного Государства! — вёл конспирационные тайные встречи вплоть до самых последних дней до роковых февральских событий. Как-то не совсем серьёзно выглядит ссылаться в данной обстановке на мнение такого нерукопожатного человека.
На странице 19, с одной стороны Головин упоминает, что власть Государя имела своё происхождение «Божией милостью», из чего вытекает, что нельзя было от неё отрекаться, разве что идти против воли Самого Бога, ибо, пишет Головин, «защита своей Царской власти является священным долгом самого Монарха» а, через страницу, выдвигает он, как одну из причин развала, то, что во второй половине 1916 года Государь именно стал укреплять Самодержавие, и будто только этим объясняется быстрота развала Царского режима. Так — одно из двух, а не оба вместе ! Если грешно отрекаться от Богоданной власти, то, казалось бы, нельзя упрекать Государя в том, что в связи с тревожными событиями стал Он укреплять эту самую власть, утверждая Самодержавие.
На страницах 22-26 говорится о том, что в Армии и в народе распускаются гнусные слухи об измене "наверху", Государыня обвиняется в сочувствии немцам, ведутся недостойные сплетни об ея измене и «ДАЖЕ» (!), пишет Головин, с высоты Думской трибуны звучит обвинение Милюкова — «Глупость или измена». Автор затем верно пишет, что тщательным расследованием, проведённым самой революционной властью, вся эта подлая глупость официально признаётся крутой ложью. Тем не менее преступность выговоренных Милюковым слов, ставших по признанию самого Милюкова сигналом богомерзкой революции, не подвергаются в научном историческом исследовании генерала Головина должной и обоснованной критике, что должно было бы непременно и окончательно дискредитировать их автора. Не даётся никакой нравственной оценки этому отвратительному ложному обвинению, которое безследно так исходит с совести и ответственности её автора, чьи суждения продолжают затем обильно выдаваться, как мнение авторитетного представителя либеральных кругов, будто представляющих чувства большинства массы Белого Движения. Н.Н. Головин пишет даже с почтительностью об этом гнусном человеке, что был он «не только политиком, но и выдающимся учёным по Истории России». Всё же странно читать такое под пером уважаемого заслуженного генерала. Он видно либо о них забыл, либо мимо его ушей прошли хотя бы такие слова Милюкова о том, что «лучше проиграть войну, только не Романовы» …
Затем ген. Головин пишет, об отвернувшихся от Царя правых кругах в то время, как их прямым долгом было, говорит он, защищать Монарха. Что тут подразумевается под «долгом» ? Вряд ли физический долг, а если нравственный, то думаем, что Шульгиным да Пуришкевичем не исчерпывалось всё правомыслящее мирное население тогдашней России. Но не в этом главное. Нас удивляет, что ни слова, повторяем — ни единого слова, тут не сказано о военных, об Армии, о высшем командовании в прямую обязанность которых, и далеко не только нравственную обязанность, а служебную, гражданскую и в первую очередь офицерскую, вменялась защита Трона и Монарха, составляющих, как известно, единое нерасторжимое целое. Вот уж кому мог и должен был быть направлен упрёк и что безпристрастный историк и исследователь, изучающий причины изолированности Государя в эти жуткие дни, должен был выявить в самую первую очередь и самым выпуклым образом. Но известно, что эти генералы, те самые генерал-адъютанты, не только не выполнили свой офицерский долг, но лукаво предали Государя вопреки торжественной клятве данной перед Богом на св. Евангелии. Как ни скорбно писать, но эти генералы, возглавившие затем Белое Движение, явились своим поведением ответчиками разрухи России и последующих потоков русской крови. Да, попытались они впоследствии изгладить свой страшный грех, мужественно борясь с красной чумой во главе Белых воинов, но мало кто среди них принёс искреннее покаяние в содеянном первородном грехе.
А тем временем, никто лучше замечательного рыцаря графа генерала от кавалерии Фёдора Артуровича Келлера, именуемого "Первой шашкой России", запечатлевшего верность данной в молодости торжественной присяги «верно и нелицемерно, не щадя живота своего» служить Государю Императору, заплатив потерей своей блестящей карьеры и самой жизнью, мужественно показал, что присяга не иудин поцелуй : «Я христианин, и думаю, что грешно менять присягу», не колеблясь ответил он, когда ему настойчиво предлагали присягать Временному правительству. До сих пор, историография упорно подчёркивает, что нашлось всего лишь два человека, генералы Ф.А. Келлер и Г. Хан Нахичеванский, к тому же оба не русского происхождения и не православные, что всегда особо подчёркивается, оставшихся верными своему Царю и своей присяге. Но это не более, чем дезинформация, вернее сплошная ложь. Эти два замечательных генерала стали воистину гордостью Русской Армии, как бы знаменем, примерами верности и мужества, порядочности и достоинства, но того же высокого духа было множество генералов и офицеров разного ранга, категорически не принявших эту лукавую революцию, ставшей матерью всех длившихся по сей день бед России и русского народа. Многие из этих героев впоследствии стали участниками Белого Движения, несмотря на возглавителей борьбы Белых, в надежде спасти, что ещё могло быть спасено, но до конца жизни не изменяли своих глубоких высоких убеждений. Увы, о них ни слова в исследовательском труде Головина.
Всё же можно видеть маленький намёк, но очень скромный, про Армию, которую поголовно винить в бездействии и безучастии просто не честно. Мы смеем утверждать, что в своей массе она оставалась верной Монарху и монархическому строю. Мы знаем, что сам генерал Деникин писал о том, какое ошеломляющее впечатление произвела в гуще Армии новость об отречении Государя. Генерал Головин пишет более менее в том же духе, но добавляет странную мысль, начинающуюся совершенно верным диагнозом : «Действующими лицами являются только самые высшие ея начальники. Все эти высшие начальники чувствуют себя парализованными, потому что считают невозможным призвать действующую Армию к защите рушащегося режима» (стр. 36). Мы тут недоумеваем — не лукавит ли автор ? Помимо того, что тут и упоминания о присяге и о безоговорочном долге каждого военного вставать на защиту Государя нет и намёка, но не лукавством ли веет от будто глубоких раздумий генералов-предателей о возможности или невозможности призвать Армию к защите. Это же ведь её самый первый и святой долг ! Не только никаких колебаний у них не было, но всё было сделано, чтобы обойти Армию и держать её в стороне, в неведении, творящегося преступления из боязни, что она встанет как один человек на защиту своего Царя. Надо ли тут напомнить, что, из того же страха, даже Прощальное Обращение уже отрекшегося Государя Своей горячо любимой Армии не было доведено до сведения войск особым распоряжением этих узурпаторов. Вспомним, как генерал Алексеев сам свидетельствовал, с понятным безпокойствием, что в те дни «пахло висилицей». Это позволяет нам думать, что соображения генералов-изменников были совсем не те, что предлагаются Н.Н. Головиным. Будь позволено сказать, что они поступали в чисто "шкурных интересах", в интересах самих предателей, перехвативших в свои руки все рычаги власти.
Очень быстро закрываются разговоры об участи Государя, будто это окончательно отжившая тема, павшая в небытие. Автор не видит и не понимает, КОГО и чего эти безумные заговорщики лишили Россию и тут же затеваются разговоры о трудно осуществимой желательности для России догнать Европу, о переходе от Самодержавия к конституционализму, что требовало бы скорого приобщения к Европейской культуре (стр. 38-44). Всё это наводит скорбную мысль о том, что генерал Головин фактически ничуть не горюет о судьбе Государя, об исчезновении исторической России, не видит драму, внесённую бунтом февралистов, а совсем спокойно смотрит на совершившийся переворот и благосклонно наблюдает за его развитием, видя в Европе высшую степень развития, к чему Россия должна стремиться. Оттого всё его изложение фактов подкрепляется постоянными ссылками то Деникина, то Милюкова, то других либералов, но никогда, или почти никогда, не встречаешь ссылок на здравомыслящего монархиста.
Обсудим теперь выводы, приведённые в заключение первой главы труда :
- «Мартовские события представляют собою лишь удавшийся солдатский мятеж» (стр. 44). Мы не согласимся с таким выводом. По нашему это печальнейший результат измены высшего генералитета, а не солдатский мятеж, который легко можно было, при желании, подавить. Но именно этого заговорщики не хотели, что и наглядно показали. По нашему мнению необходимо твердить до конца, и никогда не сходить с этого, что вина случившегося лежит на совести высшего генералитета, изменившего своему долгу и своему Царю. Без этой измены не случилось бы переворота и Россия, несомненно, вышла бы блестящей победительницей в Мiровой Войне.
- «Быстротечность мятежа объясняется чрезвычайною слабостью сопротивления этому мятежу /.../ отсутствие каких-либо противодействующих сил /.../ старый режим был настолько психологически подорван» (ibid.) и т. д., и т. п. За неимением места не передаём полностью эти выводы, но приведенные выдержки из заключения первой части, несомненно дают читателю общую неотрадную картину, описывающую бездействие Царской власти в эти крайне ответственные часы истории России. Насильно создаётся впечатление, будто другого выхода не было — режим умер своей смертью и нет уже надобности шевелить его труп.
Попытаемся распутать эту липкую ложь.
Скажем с самого начала, что в труде генерала Головина ни одним словом даже не упоминается имя генерала Н.И. Иванова, ни о возложенной на него Самим Царём ответственнейшей миссии немедленно прекратить особо недопустимый в военное время бунт в столице. Со своей стороны святая Государыня-Мученица Александра настаивала на назначение именно генерала Иванова вместо Алексеева на посту Начальника Штаба Верховного Главнокомандующего, которому Она не без оснований, как в последствии стало очевидным, не доверяла. Становится понятным почему такая истерическая кампания велась против Государыни ...
Итак, вопреки общепринятому мнению Государь действовал, принимал энергичные решения, которые не удалось Ему воплотить в жизнь только из-за упорного противления окружающих Его "помощников", всё делающих, чтобы провалить здравые планы Государя. Не случайно миссию усмирения петроградского бунта Государь поручил заслуженному верному служителю Трона, генералу от артиллерии Николаю Иудовичу Иванову, назначив его командующим Петроградским военным округом. Генерал Иванов был из Ставки послан во главе славного Георгиевского батальона, к которому с фронта должны были примкнуть не затронутые революционным духом верные полки с Северного и Западного фронтов. Всем стало понятно, что дело может решиться очень быстро и успешно и в таком случае вся затея заговорщиков и политиканствующих крикунов провалится.
И тут началась очередная истерика. Так же как генерал Алексеев тревожно запрашивал всех Начальников фронтов о будто срочной, жизненной необходимости — чуть ли не уже слишком было поздно — для спасения Династии, для спасения от развала Армии, для последней возможности победы над врагом — всем коленопреклонённо просить Государя отречься от Престола во имя любви к России, что и было сделано. Так и тут стали подниматься вопли о том, что усмирение бунта не только не нужно, но опасно, так как уже найдено, благодаря усилиям Думы, согласие со взбунтовавшейся толпой и применение военной силы может всё провалить и возбудить ужасное никому не нужное кровопролитие. Иными словами повторение того же самого сценария, снова сработавшего, будто во имя России, во имя мира необходимо срочно остановить движение войск на Петроград, чем окончательно была поставлена точка под возможностью избежать революции. И тут становится известным, что за спиной Государя состоялось настоящее вопиющее безобразие : без какой либо санкции со стороны Высшей Власти было создано какое-то правительство, ответственное перед Думой (!) под председательством Родзянки, того самого "толстопузого Родзянко", как в тесных кругах называл его Государь, что само по себе свидетельствовало о том мнении, которое Он о нём имел. Генералы Рузкий и Алексеев, в сговоре с председателем Думы через голову Государя, отозвали генерала Иванова, решив тем самым судьбу России и Монархии. Прибывший в Царское Село, генерал Иванов ознакомился там с телеграммой Алексеева, в которой ему предлагалось «изменить тактику» в виду предполагаемого восстановления порядка и достигнутой законности и ожидаемого спокойствия в столице. На этом закончилась миссия славного генерала Иванова, кончилась последняя возможность покончить с революцией в её зачаточной стадии.
Итак, — честно ли винить Государя за преступное бездействие в эти трагические дни ? Повторим ещё раз — Государь, как мог пытался действовать, принимал полезные решения, но, увы, — кругом измена, трусость и обман тому препятствовали. Кстати, генерал Головин по-видимому пропустил эти многозначащие слова Государя, а они-то много чему дают объяснение.
А теперь попытаемся мы подвести вывод к этому вопросу и увидим, что конечной мыслью и движущей силой всех этих "добронамеренных" советников и помощников было не столь защита Родины, как установление своих политических планов : кому была мила конституционная монархия, кому республика, кому демократия, но, как известно, очень скоро пришли большевики и всех их привели к согласию и покорили. И тут они, как в басне Крылова, спохватились, но было уже слишком поздно …
Протодиакон Герман Иванов-Тринадцатый
Метки: рпцз, протодиакон герман
Комментарии
RSS лента комментариев этой записи