Преподобный Серафим: Жизнеописание и служба
Жизнеописание преподобного Серафима, иеромонаха Плати́нского
I. Начало пути. Духовные поиски
Преподобный Серафим (в миру Евгений Деннис Роуз) родился 13 августа 1934 года в городе Сан-Диего на юге Калифорнии, США, и рос в типично американской протестантской семье. Предки будущего подвижника по линии отца происходили из французов и датчан, а по линии матери — из норвежцев и шведов. Чета Роузов имела троих детей, Евгений был самым младшим. Брат и сестра по возрасту были намного старше его, и мальчик рос всеобщим любимцем, веселым и ласковым.
Евгений был разносторонне одаренным ребенком. Всё, за что брался, у него получалось. К учёбе относился серьёзно и ответственно, много читал. Однако это не мешало ему принимать участие в детских играх. Он играл в бейсбол, был скаутом. Имея хороший слух, он учился игре не фортепиано, а позднее освоил гитару. Имея способности к естественным наукам, Евгений также интересовался зоологией, любил животных, хорошо знал астрономию.
В старших классах Евгений проявил незаурядные способности к языкам, взявшись сразу за испанский, немецкий и французский. По окончанию школы он уже писал стихи по-немецки. Имея аналитический склад ума, юноша преуспевал в математике. Учитель математики прочил ему большие успехи и дал рекомендацию для поощрительной стипендии в колледже.
С детства в Евгении жило сильное религиозное чувство, а его мать, протестантка, старалась его укрепить. Она водила детей в различные протестантские церкви, где пела в хорах. Евгений посещал уроки Библии в пресвитерианской церкви. Там он настолько хорошо изучил Священное Писание, что мог цитировать его наизусть, чем весьма радовал отца и мать. В восьмом классе по собственному желанию он принял крещение и прошёл конфирмацию в методистской церкви. Однако по окончанию школы религиозная жажда в нём ослабла.
В 1952 г. Евгений первым учеником окончил среднюю школу в Сан-Диего. Как лучшему ученику ему были предложены несколько поощрительных стипендий, из которых он принял только одну. Осенью того же года Евгений поступил в колледж в городе Помона в южной Калифорнии, считавшийся лучшим колледжем штата и одним из главных центров гуманитарного образования в США. В свободное время студенты колледжа развлекались, устраивая танцевальные вечера, пикники на океанском берегу, также их увлекали футбольные матчи. В студенческой среде престижно было иметь машину, но Евгения всё это совершенно не интересовало. Больше всего его беспокоил вопрос: ради чего он живёт.
Протестантизм, навязанный с детства, не удовлетворял его. Евгений тяготился его прозаическими, обывательскими рамками. Юноша стремился к чему-то более возвышенному и духовному, поэтому стал изучать западных философов (Спинозу, Шопенгауэра и Ницше). Труды Ницше особенно привлекали Евгения, поскольку в то время юноша полностью отошёл от Бога. Однако ограниченность западной философии не удовлетворяла его. Евгений заинтересовался лекциями профессора-англичанина о дзен-буддизме. В это время его привлекла восточная философия, и молодой человек начал изучать китайский язык, чтобы иметь возможность читать китайские первоисточники в оригинале.
В 1956 г. Евгений с отличием окончил колледж и поступил в Академию востоковедения в Сан-Франциско. Там он вскоре сблизился с интеллектуальной элитой и принял её обычаи: ходил с друзьями по ресторанам, иногда курил дорогие сигареты, стал знатоком вин, часто бывал в опере, на выставках и в театре. Сан-Франциско в то время был крупнейшим центром авангардизма. Мораль западного общества была отброшена, а с Востока взято лишь то, что нравилось и допускало всяческие непристойности. Эта "культура протеста" не имела моральных принципов. Однако жизнь, состоявшая из непрерывного вкушения "запретного плода", всё же не была по нраву благородной натуре Евгения. Сознательно пренебрегая заповедями Божиими, юноша стал испытывать душевные муки. "Я был в аду. Я знаю, что это такое", — говорил он спустя много лет, подводя итоги своим "исканиям" в противлении воле Божией. Греховная жизнь, бессмысленность существования и отчаяние побудили Евгения искать спасение в вере.
В библиотеке Академии было много книг из области философии, и Евгений принялся внимательно их изучать. Решающее воздействие на него оказали произведения французского философа-метафизика Рене Генона. Француз-католик Генон критиковал современную цивилизацию и призывал вернуться к исконным формам религии, традиционным духовным принципам.
Евгений с успехом постигал древнекитайский язык, работал с китайской духовной литературой. Он также изучил индуизм, буддизм, иудаизм и другие религиозные направления. Среди его знакомых оказалось и несколько православных, которые познакомили его с "Добротолюбием" и привели на службу в русский православный собор "Всех скорбящих радосте" в Сан-Франциско.
II. Обращение в православие
Так, вечером, в Великий пяток, Евгений оказался в русском православном храме. Позднее он так описывал свою первую встречу с православием: "Когда я учился, у меня было только уважение к древним традициям, но сам я предпочитал оставаться вне их. В православную церковь я заглянул затем лишь, чтобы познакомиться с ещё одним учением... Но стоило мне только переступить порог русской церкви в Сан-Франциско, как со мной произошло нечто такое, чего я до сих пор не переживал ни в буддийском, ни в других восточных храмах. Сердце шепнуло мне: "Вот твой дом". Наконец-то я нашёл то, что искал. Я ничего не мог себе объяснить, службу я не понимал, как не понимал я и русского языка. С этого времени я живо заинтересовался православным богослужением и стал понемногу изучать и обычаи, и язык..."
Впечатление, которое произвела на Евгения служба в русской церкви, изменило его взгляд на мир не в одно мгновение: здесь было только брошено семя, которое со временем принесло обильный плод.
Евгений продолжал изучение китайской философии. Осенью 1957 года он поступил в Калифорнийский университет в Беркли, чтобы получить степень магистра востоковедения.
В 1961 году Евгений защитил магистерскую работу, получив степень магистра. Ему прочили блестящую научную карьеру. На старших курсах он сам начал преподавать и скоро понял, что академический мир построен на карьеризме, материальной выгоде и лицемерии, но не занят поиском истины.
Истина для Евгения была превыше всего в его духовных поисках. Отвергнув протестантизм, он углубился в изучение восточных религий и философий, утверждающих, что Бог безличен. Однако, когда молодой человек стал знакомиться с православием, он нашёл истину в неискажённом образе Христа. Позднее отец Серафим так говорил об этом: "Когда я раскрылся для православия и православных, я стал осознавать, что истина — не просто абстрактная идея, искомая и познаваемая умом, но нечто личностное, даже больше, некая Личность, Которую ищет и любит сердце. Так я встретил Христа".
В то время Евгений замыслил написать философский труд — глубокое исследование, где с христианской точки зрения он постарался критически оценить современную западную цивилизацию в научном, культурном, историческом и других аспектах. Свою книгу Евгений решил назвать "Царство человеческое и царство Божие". Он отказался от преподавательской карьеры, решив полностью отдаться работе над книгой. Чтобы содержать себя, он работал дворником, мойщиком посуды. Мать совершенно не понимала его устремлений и приводила в пример старшего брата, который в то время уже имел собственную заправочную станцию.
Затея Евгения так и осталась незавершённой. Из 14 предполагавшихся глав лишь одна была завершена и напечатана. В оригинале она носила название "Нигилизм: источник революции современной эпохи". Некоторые материалы и фрагменты незавершённого труда позднее были включены в книгу "Православие и религия будущего".
В феврале 1962 года Евгений принял окончательное решение присоединился к Православной Церкви, и был принят в православие через Святое Таинство Миропомазания. После первого Св. Причастия он на протяжении целой недели ощущал необычную сладость во рту, так что даже не хотел есть.
В 1962 году в Сан-Франциско прибыл святитель архиепископ Иоанн (Максимович). С его появлением возобновилось строительство собора, были основаны новые братства, оживилась церковная жизнь. Евгений много времени проводил в храме. Посещая все утренние и вечерние службы, он стоял у западной стены церкви и усердно молился. Вскоре владыка Иоанн заметил Евгения и предложил ему читать на клиросе. Молодой человек быстро освоил церковнославянский язык и стал отлично читать.
Благодаря владыке Иоанну, который был живым хранителем святоотеческого предания, Евгений всей душой принял традиции православной Церкви.
Архиепископ Иоанн основал в Сан-Франциско богословские курсы, которые Евгений посещал три года и окончил с отличием. В 1963 году он по благословению владыки Иоанна начал писать короткие статьи на английском языке для местного журнала "Православный благовестник". Так появились первые авторские публикации Евгения. Это были небольшие тексты-проповеди на различные темы: о церковных праздниках, о житиях святых, об основах духовной жизни. Эта работа помогала Евгению укрепляться в вопросах веры и духовно развиваться.
Мать Евгения была недовольна новой жизнью сына: он казался ей "религиозным фанатиком", не оправдавшим её надежд увидеть его преуспевающим светским человеком. Отец Евгения, не разделявший его религиозных взглядов, тем не менее поддерживал сына на избранном пути, радуясь, что тот нашёл своё призвание. Евгений уже в то время начинал думать о монашестве.
28 августа/10 сентября 1963 года архиепископ Иоанн благословил создание Братства в честь преподобного Германа Аляскинского (†1836), просветителя Америки, и отслужил молебен перед началом этого доброго дела (преп. Герман тогда ещё не был официально причислен к лику святых). По его благословению была организована православная книжная лавка, чтобы заниматься миссионерской деятельностью посредством печатного слова.
В марте 1964 года, при активном участии Евгения, недалеко от собора открыли книжную лавку "Православные книги и иконы", которая стала настоящим центром православия. Работники приветливо встречали посетителей, всегда готовые ответить на вопросы и дать совет в выборе литературы. Людей, интересующихся православием, местное духовенство направляло в лавку; заходили посетители и прямо "с улицы". Стараниями Братства преп. Германа множество американцев обратилось в православие. В лавке в основном работал Евгений, находясь там по целым дням, иногда оставаясь и на ночь. Своей новой работе он отдавался всем сердцем, и посетители лавки очень его полюбили. Вскоре Евгений начал вести летопись Братства.
В феврале 1965 года появился и журнал Братства — "Православное слово" (“The Orthodox Word"), в котором Евгений начал публиковать английские переводы православных книг и разоблачать отступничество современного мира. Название журналу дал святитель Иоанн. Первые номера печатались на небольшом печатном станке с ручным набором. Нужно было потратить целый день, чтобы набрать одну страницу текста. Евгений нередко засиживался до глубокой ночи, а иногда и засыпал возле станка. Впоследствии перешли на станок с электроприводом, купленный на сэкономленные деньги, однако и на нём текст набирался вручную. Зато и выглядел журнал как издания давно минувших дней, что оставляло у читателя особое впечатление. Архиепископ Иоанн не контролировал журнал, тем самым желая приучить сотрудников к ответственности за то, что они печатают, а также чтобы миссионеры руководствовались собственной совестью, а не чьим-то "авторитетным" мнением. Кроме того, приобретая новый номер журнала, Владыка Иоанн всегда платил за него. "Владыка, Вы же глава епархии! Берите бесплатно", — предлагали ему. "Нет, это ваша работа, и я её поддерживаю", — улыбаясь, отвечал Владыка Иоанн.
По упокоении святителя Иоанна в 1966 году, Евгению было поручено собирать свидетельства о многочисленных чудесах, которые произошли по молитвенному заступлению святителя. В итоге на основании этих записей была составлена "Летопись почитания Блаженного Иоанна". Евгений глубоко чтил Владыку Ионна, его святость была для него несомненна, и задолго до его официального прославления будущий подвижник составил своему авве акафист на английском языке.
В это время Евгений всё чаще задумывался о том, чтобы покинуть город и уйти в пу́стынь. Летом 1967 года был куплен подходящий участок земли на лесистом холме среди нетронутой природы в нескольких милях от городка Плати́на в северной Калифорнии. В 1969 году, на праздник Успения Пресвятой Богородицы, Евгенией переселился туда на постоянное жительство.
III. Монашество
В новой пу́стыньке продолжалось печатание "Православного слова" и других изданий. Евгений с соратниками вели суровую монашескую жизнь, лишённую всякого комфорта. На первых порах было особенно тяжело — удалось возвести всего две деревянные постройки, наскоро сколоченные из старых досок. В одной спали, трапезничали и молились, в другой разместили типографию. Зимой было очень холодно. Поначалу отапливалась лишь типографская мастерская, потом купили небольшую плиту, на которой готовили, но тепла от неё было мало. Печатный станок работал от небольшого движка, а для освещения использовали свечи и керосиновую лампу. Всё приходилось завозить на грузовике, даже воду, так как на территории скита не было никакого источника. Когда подводила машина, приходилось идти несколько миль пешком. На грузовике ездил Евгений, который ещё до переезда в скит получил права. Однако все эти трудности и лишения помогали держаться строгой духовной жизни, укрепляя в надежде на Бога, а не на собственные силы. Тон каждому дню задавали богослужения, на которые собирались трижды. Ежедневный богослужебный круг состоял из полу́нощницы, утрени, часов, обедницы, вечерни и повечерия, вычитываемых мирским чином.
В первые годы почти никто не нарушал отшельнической жизни, складывавшейся из молитвы и работы. Изредка появлялся кто-нибудь из знакомых, знавших о ските. Бывали и архиепископ Антоний (Медведев), и его викарий епископ Нектарий (Концевич). Жившие в пу́стыни ощущали духовное родство с русскими подвижниками XVIII-XX вв., продолжая их традиции, идущие от преп. Паисия Величковского, возродившего в своё время истинный дух православного монашества в России. Ещё до ухода в пу́стынь, братия избрала житие и учение преп. Паисия своим духовным образцом. Сама идея скита с небольшим числом насельников проистекала из опыта преподобного, называвшего такую жизнь "царским путём". Братья по совету преп. Паисия в скиту ввели правило взаимного послушания: вместо послушания духоносному старцу они подчинялись друг другу, руководствуясь при этом учением Святых Отцов и отсекая свою волю и мнение перед братом. Это помогало в борьбе с тщеславием и в сохранении душевного согласия.
Скит располагался в живописной гористой местности посреди нетронутого леса в краю, населённом дикими животными. Насельники скоро подружились с лесными жителями — оленями и белками, которые их совсем не боялись. Случалось им встречаться и с хозяйкой здешних лесов — пумой. К счастью, эти встречи закончились благополучно. Вскоре после прибытия в скит Евгений стал возделывать огород и это занятие не оставлял до самой смерти.
27 июля/9 августа, 1970 года состоялось прославление небесного покровителя Братства — преп. Германа Аляскинского. Евгений составил две службы святому — на церковнославянском и английском языках, и принёс на торжественное прославление, которое состоялось в соборе в Сан-Франциско, несколько коробок с текстом, чтобы раздать всем желающим. Собралось весьма много народу. Чином прославления руководил Первоиерарх Русской Зарубежной Церкви митрополит Филарет. Во время этого богослужения Евгений окончательно решил стать монахом. Владыка Филарет от имени Архиерейского Синода вручил Братству благодарственную грамоту: своими публикациями в "Православном слове" оно много сделало для скорейшего прославления преп. Германа. В грамоте дальнейший путь Братства определялся как соединение отшельничества с миссионерской деятельностью.
Евгений обратился к правящему архиерею, архиепископу Антонию, с просьбой о пострижении в монашество. 14/27 октября 1970 года он был пострижены в мантию с именем Серафим — в честь преподобного Серафима Саровского. Руководителями его монашеской жизни стали епископ Нектарий (Концевич), ученик последнего оптинского старца Нектария и архимандрит Спиридон (Ефимов), близкий друг владыки Иоанна (Максимовича), который стал регулярно приезжать в скит, чтобы служить там литургию.
В 1973 году в скиту стали появляться новые насельники. Отец Серафим стал духовным руководителем общины. Каждый вечер после службы он оставался, чтобы выслушать, что беспокоило каждого брата. Этот обычай также был взят у преп. Паисия Величковского, который в своём монастыре ввёл ежедневное исповедание помыслов, чтобы в корне пресекать злые наклонности. Отец Серафим хорошо знал, что от правильного применения этого правила бывает много пользы, а от неправильного — много вреда, поэтому приступал к этому делу со страхом и трепетом. Всем, кто исповедовался, он давал простой совет: "Внимательно наблюдай за собой! Познай себя!"
Отец Серафим учил новоначальную братию, что принятие Христа, соединение со Христом совершается постепенно. Сначала нужно стать хорошим человеком, это первая ступень к Богу. Следующая ступень — стать хорошим христианином, затем нужно стать хорошим православным христианином, и последняя ступень — стать хорошим монахом. Отец Серафим ценил творчество Диккенса за умение автора ярко и живо описать добродетель и порок. Новоначальной братии он часто давал книги Диккенса, чтобы молодые люди прошли первую ступень к Богу — научились ясно различать добро и зло.
Те, что хотели испытать себя на монашеском поприще, сперва добровольно служили в скиту, чтобы только по истечении времени, установленного для испытания, получить подрясник и скуфью послушника. Наибольшее внимание обращалось на внутреннее делание. За трапезой всегда читались святоотеческие духовные поучения; кроме того, каждому брату для чтения была назначена особая духовная литература. Случалось, что в обители одновременно жило по четырнадцать человек, каждый со своими заботами и нуждами. Перед отцом Серафимом встала задача растолковать молодым людям смысл жизни в скиту, так сильно отличавшейся от мирской. Было необходимо, чтобы им стало близко святоотеческое учение о самоотречении, поэтому отец Серафим начал отбирать и переводить на английский язык отрывки из основных святоотеческих произведений. Так он составил подборку из "Руководства к духовной жизни в ответах на вопросы учеников" преподобных Варсонофия и Иоанна. Он увидел, что Святые Отцы прошлого занимались теми же вопросами, что и современные ревнители православия и указали практические пути искоренения страстей и стяжания добродетели. Свои переводы отец Серафим читал братии за трапезой.
Чрезмерный подвиг в монастыре позволен не был, чтобы послушники не возгордились и не впали в прелесть, однако и обычная монастырская дисциплина при отсутствии каких бы то ни было "удобств" представляла собою хорошую проверку силы духа послушника. Бывали случаи, когда послушники по нескольку раз уходили из монастыря и затем возвращались. Отец Серафим переживал за них. В отношении с молодыми послушниками отец Серафим всячески избегал роли "богоносного старца", стараясь приучить их к доверию и открытости в отношениях с духовным отцом. Он старался привить им любовь к Святым Отцам и их поучениям, и научить не доверять собственным суждениям.
В скиту жили куры, кошки, собаки, а олени из окрестностей стали почти ручными. Отец Серафим особенно любил собак. Он говорил, что все эти животные нужны, чтобы "напоминать нам о Рае".
Монастырь постепенно разрастался. Монастырским постройкам давали имена великих русских монастырей. Так, например, келия отца Серафима называлась "Оптина". В 1974 году они воздвигли часовню в память Святых Царственных мучеников — Царя Николая II и его семьи. В окрестностях они расчистили пространство для будущих "скитов", каждый из которых носил имя кого-нибудь из святых: Св. Пророка Илии, Св. Иоанна Предтечи, Св. Иоанна Богослова, Преп. Серафима Саровского и других. Первоначально это были просто расчищенные поляны, на которых можно было совершать богослужения. Кое-где заложили фундаменты будущих часовен или келий. Каждый скит был отмечен укреплённой на дереве иконой, деревянным крестом или аналоем, и там в день памяти святого совершалась лития. Названия были даны окрестным горам и пригоркам: Паисиева гора, Покровская гора, Афон...
Господские и Богородичные праздники отмечали в бедности, простоте и с большой радостью. Сложились и некоторые местные обычаи. Например, всенощное бдение на Преображение служили на вершине горы под открытым небом, а потом, при свете звёзд, отец Серафим делился с братией размышлениями о преображённом Царстве Небесном, к которому нужно себя готовить.
Отец Серафим уже в 5 часов утра первый приходил в церковь. Несмотря ни на какие обстоятельства, он твёрдо стоял на том, что каждый день нужно совершать полный круг богослужения и не пропускал ни одной службы. Он старался, чтобы никто из братии не был лишён службы из-за каждодневных трудов и забот. Если говорить о церковном пении, то отцу Серафиму больше всего нравились русские церковные песнопения, в особенности древний знаменный распев. Платинские отцы стремились к тому, чтобы всякий живущий в монастыре читал и пел на клиросе, а не одиноко стоял в углу, чтобы церковная молитва действительно была совместная. И вне церковных богослужений отец Серафим хранил памятование о Боге, непрестанно творя Иисусову молитву. Не имело значения, работал ли он, шёл ли куда или отдыхал. Следуя преданию Оптиной пустыни, он придерживался правила "пяти сотен" (молитв), обычно совершая его ночью в своей келии.
Отец Серафим был подвижником всем своим существом. Ел он понемногу, два-три раза в день вместе с братией, решительно отказываясь от всяких "удобств"; при этом себя воспитывал в умеренности, чтобы подвиг его был посильным и не препятствовал повседневной работе. Постель отца Серафима была типично монашеская: узкая и жёсткая — две сбитые доски, без матраса. Его келия — комнатушка из досок, без какого бы то ни было утепления. Маленькую печь он топил дровами не более часа перед тем, как отправиться отдыхать, и зимой к утру температура в келии опускалась ниже нуля. В подвижничестве отца Серафима особенно удивительной была одна черта: он ни минуты не был праздным, но всегда занят каким-нибудь богоугодным делом; всегда боялся, что не успеет сделать достаточно. Он не раз повторял: "Вы уже опоздали. Торопитесь поэтому исполнять дела Божии!"
Отец Серафим, вероятно, предчувствовал свою близкую кончину. Обратившись в 1980 г. к врачам по поводу почечнокаменной болезни, он узнал, что с детства у него работает только одна почка, и понимал, что "живёт взаймы" по милости Божьей Матери, Которая избавила его от смерти в 1961 году. Тогда у него было обнаружено тяжелое желудочно-кишечное заболевание, но молитва к Божией Матери восставила его к жизни. Он никогда не жаловался на усталость, не говорил о своей смерти, но в основном заботился о том, чтобы опубликовать как можно больше духовной литературы. Напряжённо работая в своей скромной келии, стуча по клавишам пишущей машинки при свете свечей, отец Серафим подготовил и опубликовал беспримерное для нашего времени количество православных произведений. Как только выпадала свободная минутка, он отправлялся в келию, садился за стол и начинал работать, иногда прерываясь, чтобы о чём-нибудь поразмыслить. Из монашеского смирения свои произведения отец Серафим никогда не подписывал. Бывало, за трапезой он прямо с листа переводил братии какое-нибудь святоотеческое произведение. Перевод записывался на магнитофон, а потом тщательно выверялся. Так были переведены целые книги: "Поучения монахам" преп. Феодора Студита, "Житие старца Анатолия Оптинского", "Духовные поучения" Аввы Дорофея, главы из "Комментария на Новый Завет" архиепископа Аверкия (Таушева) и другие.
Помимо "Православного слова", выходившего раз в два месяца, с 1972 года стал регулярно издаваться полный церковный календарь на английском языке. Бо́льшая часть тиража "Православного слова" распространялась бесплатно — по библиотекам, раздавалась монахам и другим малообеспеченным людям. С 1965 года почти в каждом номере стали публиковаться жития русских новомучеников. Отец Серафим говорил: "Свидетельства мучеников представляют собой самый драгоценный дар России Западу". В 1968 году целый номер "Православного слова" был посвящён царю-мученику Николаю ІІ, а также была статья отца Серафима о нём. Составляя жития новомучеников, руководствовались сведениями от непосредственных очевидцев — друзей, родственников и духовных чад тех, кого замучила советская власть. Всего около 80 человек оставили им свои свидетельства.
В 1976 году Братство выпустило на английском языке книгу "Блаженный Паисий Величковский", в которую вошли его житие, поучения, обзор его влияния на последующее развитие монашества и полная церковная служба святому с каноном, который написал отец Серафим. В 1978 году начала выходить серия книг о делах русских подвижников XIX века. Кроме большого количества отдельных житий святых и различных статей отец Серафим перевёл и составил следующие труды: "Северная Фиваида", "Vita Patrum", первую часть книги святителя Игнатия Брянчанинова "Путь ко спасению", "Грех Адама" преподобного Симеона Нового Богослова, труд протопресвитера Михаила Помазанского "Догматическое богословие", "Толкование Апокалипсиса" архиепископа Аверкия (Таушева), большую часть труда "Катакомбные святые России".
В 1976 году вышла книга отца Серафима, вызвавшая широкий отклик, — "Православие и религия будущего". Будучи лично знаком с восточным язычеством и видя его всё нарастающую популярность даже среди православных, отец Серафим написал эту книгу, в которой он на основании учений святых отцов раскрыл духовную прельщённость этих религий и, основываясь на их же источниках, показал, что их ложная духовность является попыткой подорвать единство и полноту Христовой истины.
В то время, когда отец Серафим работал над книгой, большая часть рассматриваемых им идей и учений не проявились ещё в полную силу, но он предчувствовал, что в скором времени эти идеи и учения с боковой дороги перейдут на "главную колею". Ведущую роль тут играет экуменическое движение, в которое постепенно включились все православные Церкви. Отец Серафим с точки зрения православия и святоотеческого наследия рассмотрел и все нехристианские культы, а также появления НЛО и современные "чудеса" (призывание духов, исцеления, ясновидение и другие заблуждения), показав, что все эти явления связаны с демоническими силами и ведут человека в погибель.
Другую свою книгу, "Душа после смерти" (1980 г.), отец Серафим написал в ответ на нападки против православного учения о состоянии души после телесной смерти. В то время по всему миру люди увлекались парапсихологическими исследованиями человеческой души и её переживаний после смерти тела. Вышло много книг, описывающих "посмертные опыты" людей, которые клинически умирали, а потом оживали. Отец Серафим обличил современную парапсихологию, изложив и прокомментировав святоотеческое учение о состоянии души после телесной смерти. Книги "Православие и религия будущего" и "Душа после смерти" пользуются наибольшей популярностью в православном мире, поскольку в них впервые в современной православной литературе представлен масштабный критический анализ с христианских позиций различных религиозных и псевдорелигиозных, духовных и псевдодуховных течений современности.
Перу отца Серафима принадлежат также несколько статей о древних святителях Запада, в первую очередь православной Галлии, которых современные христиане почти забыли. Он перевёл с латинского на английский "Жития отцов" св. Григория Турского, снабдив книгу необходимыми комментариями. До последних дней своей жизни отец Серафим исполнял заветы святителя Иоанна Шанхайского и Сан-Франциского, внося свой вклад в великое дело прославления православных святителей Запада.
IV. Пастырство
В октябре 1976 года в монастырь прибыл епископ Нектарий. Он передал волю митрополита Филарета, считавшего, что отцу Серафиму необходимо принять священнический сан с тем, чтобы он мог служить литургию и полностью отвечать духовным потребностям паломников, посещающих скит. 20 декабря/2 января, в день памяти Св. Прав. Иоанна Кронштадтского, монах Серафим в Сан-Франциско был рукоположен в иеродиакона. 11/24 апреля 1977 года епископ Нектарий рукоположил его во иеромонаха.
Когда новое бремя священства легло на плечи о. Серафима, Господь избавил его от бремени некоторых мирских забот: в монастыре обнаружили воду и вырыли колодец, что заметно облегчило жизнь. Миссионерская деятельность монастыря стала ещё обширнее. В разных местах были созданы приходы с домовыми церквами, бывшие на его попечении. Отец Серафим стал совершать миссионерские путешествия, чтобы удовлетворять потребности разветвлённой паствы, хотя это было для него и нелегко: по природе своей он не был общительным. Уединённый мыслитель, философ и писатель, он никак не хотел покидать монастырь, поскольку из-за этого он должен был оставлять писание. Впрочем, эту новую жизнь он принимал со смирением, стараясь отдавать людям всю свою душу. Вскоре он обрёл радость в своём новом призвании. Он сострадал людям, которым служил, и не щадил себя ради других.
Отец Серафим старался дать людям духовное направление, вёл обширную переписку со своими духовными чадами, со студентами и теми, которые хотели определиться на своём жизненном пути и присоединиться к православию. Он советовал людям, чтобы они не торопились в принятии решений духовного значения, чтобы больше надеялись на Бога, чтобы не прекращали борьбы со своими страстями и не впадали в отчаяние, когда столкнутся с трудностями или искушениями. Его поучения малыми средствами достигали сути. Отец Серафим необычайно терпеливо выслушивал людей, их чаяния, а свои взгляды и суждения высказывал весьма сдержанно, говорил смиренно и только то, что было необходимо. Он учил людей смирению и каждодневной борьбе с грехом и самолюбием. Обогащённый собственным опытом страдания, поисков и духовной борьбы, отец Серафим знал, когда человека необходимо обличить, когда утешить, в ком нужно насадить семя христианского смирения и надежды. Приветливое и мягкое обхождение, настолько отличное от суровости его печатного слова, привлекало к нему людей. Они знали, что он чувствует их боль, потому что и сам её испытал.
В 1979 году несколько женщин, которые по духовным потребностям посещали монастырь, приняли окончательное решение посвятить себя монашеской жизни. Им удалось купить участок земли в 12 милях от монастыря. Там был основан женский монастырь, посвящённый блаженной Ксении Петербургской, прославленной годом ранее. И отец Серафим стал духовником сестёр. Он учил их смирению, любви, прощению, открытости. В своём монастыре сёстры тоже совершали полный круг богослужения.
В 1982 году, на праздник Преображения, отец Серафим по обычаю проповедовал на открытом воздухе, под звёздным небом. В этой своей, как оказалось, последней проповеди он говорил слушателям о цели нашего земного пути и о будущей жизни. Одна из сестёр скита св. Ксении позднее записала: "Во время всенощной монахи, монахини из скита и гости двинулись крестным ходом через лес со свечами и пением праздничных стихир. Монахи направились к Преображенскому скиту на вершине горы Св. Германа, а монахини к скиту Св. Илии. С пением встретились у подножия большого креста, который был поставлен над ущельем. Небо было звёздное и чистое. Отец Серафим, облачённый в белые одежды, дал нам знак погасить свечи. Несколько мгновений он стоял молча, глядя в тёмное ущелье и усыпанное звёздами небо, а потом сказал примерно следующее: "Глядя на величие творения Божия, мы видим лишь смутные очертания Его Небесного Царства, для которого все мы созданы. Мы должны всегда помнить, что наш дом на Небесах; мы должны освободиться от всех суетных и мелких страстей и забот, которые привязывают нас к земле, к падшему земному миру, которые мешают нам помнить о нашем предназначении. Как легкомысленно мы забываем о смысле нашего существования... Мы живём в конце времён. Всё заметнее знамения антихриста — весь этот мир готовится к его воцарению. Христиане претерпят неслыханные испытания веры и любви ко Христу. Мы должны будем скрываться в пустыне вроде той, какую видим перед собою. Конечно, в конце концов нас и там найдут. Скрываться нужно не затем, чтобы спасти свою земную жизнь, но, чтобы выиграть время и укрепить души перед последней битвой. Нужно начинать уже сейчас. И даже когда мы боремся с мелкими страстями, не будем забывать, что наш истинный дом не здесь, на земле, но на Небесах. Поэтому и потрудимся ради нашего Небесного дома, как говорил преподобный Герман: "К звёздам! К звёздам!“. Он закончил проповедь и, забыв о нас, продолжал глядеть в звёздные просторы. Мы же видели, как приоткрылась тайна человека, который, давно уже готовил душу к вечности и вот-вот приобщится её".
V. Упокоение
После Преображения отец Серафим заболел и больше не мог присутствовать на богослужениях. И раньше случалось ему болеть, но он никогда не жаловался, и было трудно определить, насколько он болен. Несколько дней боли не прекращались. Стало ясно, что необходимо его госпитализировать. Появилось подозрение на весьма редкую и опасную желудочную болезнь. Были сделаны две операции, но безуспешно: состояние отца Серафима было безнадёжно. Он лежал, мучимый нестерпимыми болями. Возле его постели всё время дежурил кто-нибудь из братии или друзей. Над болящим совершили елеосвящение, его часто причащали, но состояние его становилось всё хуже. Отец Серафим не мог говорить. Через несколько дней стали отказывать различные органы, и 20 августа/2 сентября 1982 года он скончался. Было ему 48 лет.
Тело отца Серафима, облачённое в монашеское и священническое одеяние, в простом деревянном гробу до погребения поместили в монастырской церкви. День и ночь читали Псалтырь. За три дня, которые прошли с момента смерти до погребения, тело не окоченело, не было признаков тления, несмотря на жаркую погоду. Кожа оставалась тёплой, мягкой и светлой. Лицо подвижника разгладилось, засияло спокойствием и радостью и было такое красивое, что вопреки обычаю покрывать лицо почившего иеромонаха, этого не сделали. Отец Серафим лежал, как живой и выглядел моложе, чем перед смертью.
В день похорон монастырская церковь была переполнена. Отпевание совершали архиепископ Антоний и епископ Нектарий. Собралось столько народу, что многие вынуждены были слушать службу на церковном дворе. Епископ Нектарий, увидев матушку Бригиту, настоятельницу обители блаженной Ксении, совершенно разбитую горем, утешил её словами: "Молитесь не за отца Серафима, но отцу Серафиму!" Когда гроб подвижника опустили в могилу и засыпали землёй, всеобщая печаль сменилась радостью, — не сговариваясь, все запели "Христос воскресе из мертвых". На протяжении сорока дней ежедневно совершалась поминальная служба. На сороковой день прибыл владыка Нектарий с несколькими священниками. Отслужив литургию и панихиду на могиле, он произнёс проповедь перед собравшимися, которую окончил словами: "Отец Серафим был праведник, может быть, даже и святой". Священник, переводивший проповедь на английский, запнулся, не решаясь повторить последнее слово, и попросил разъяснений. Тогда владыка громко повторил: "Да! Святой!". От могилы все собравшиеся вслед за владыкой пошли в храм. На пороге храма владыка Нектарий остановился с кадилом в руке и во весь голос запел величание: "Ублажаем тя, преподобне отче Серафиме, и чтим святую память твою, наставниче монахов и собеседниче Ангелов!". Монахи, священники и паломники подхватили, и печаль разлуки с отцом Серафимом сменилась светлой радостью.
Служба преп. Серафиму Платинскому размещена по адресу:
