Иван Андреев: Историческая делегация Ленинградской Епархии в Москву. Свидетельство бывшего Соловецкого узника

Автор: м.Рафаила. Дата публикации: 02 февраля 2015. Категория: Архив РПЦЗ.

Святейший Патриарх Тихон, в свое время анафематствовавший советскую власть и не снявший этого проклятия до самой своей внезапной и загадочной смерти в 1925 г., видя все возрастающие страдания гонимой большевиками Русской Православной Церкви и желая облегчить сколь возможно невыносимо тяжелое положение духовенства, вскоре после разстрела Петроградского Митрополита Вениамина, архимандрита Сергия (профессора Шеина) и других участников так называемого «процесса церковников» начал прилагать большие усилия к тому, чтобы каким-нибудь образом добиться установления более нормальных и, по возможности, «мирных» политических отношений между Православной Церковью и советским государством.

Закон об отделении Церкви от государства, как казалось многим, был совершенно правильным актом безбожной и воинствующей против всякой религии советской власти по отношению к Русской Православной Церкви.

Могло ли быть иначе!

Архиепископ Пахомий Черниговский писал по поводу этого в одном из своих посланий: «Можно ли вообразить советское государство в союзе с Церковью? Государственная религия в антирелигиозном государстве. Правительственная Церковь при безбожном правительстве. Это – безсмыслица; это противоречит природе и Церкви и советского государства; это неприемлемо как для истинно религиозного человека, так и для честного безбожника».

Но если мы вдумаемся глубже, то увидим, что вопрос этот на самом деле гораздо сложнее. Всякая государственная власть опирается на какую-нибудь определенную идеологию и тем самым должна обязательно иметь то или иное решение религиозной проблемы. Отношение к религии может быть или положительным (например, Императорская Россия), или индифферентным (например, С.А.С.Ш.), или отрицательным (например, СССР).

Только в случае индифферентного отношения к религии может быть проведено нечто похожее на отделение Церкви от Государства.

При отрицательном же отношении государства к религии, особенно таком враждебном, какое мы имели в СССР, никакого «отделения» Церкви от государства фактически быть не может.

Воинствующая атеистически-материалистическая идеология советского государства не может мириться с существованием хотя бы «отделенной» Церкви и стремится ее, во что бы то ни стало, уничтожить, как своего главного идеологического врага. При этом принципиальные и самые тяжкие гонения падают на лучших, идейных, безкорыстных и нравственно кристально чистых представителей Церкви (см. об этом циничные разсуждения Ленина в его статье: «Лев Толстой, как зеркало русской революции»).

Поэтому всякие попытки «примирения» советского правительства с Православной Церковью, «мирного» сосуществования их или облегчения участи гонимого духовенства, – всегда оставались безплодными.

Да и не могло быть иначе.

Советская власть откровенно активно боролась с религией и Церковью, желая их совершенно уничтожить. Церковь в борьбе за свое легальное существование, хотя и шла на целый ряд уступок и компромиссов, но, конечно, не могла желать своего собственного уничтожения, а потому и не могла удовлетворить окончательных чаяний советского государства.

Принципиально-идеологическое гонение на представителей Церкви советской властью всегда прикрывалось борьбой с якобы политическими протестами духовенства.

Сначала для этого требовалась клевета, но позднее антирелигиозная пропаганда настолько обнаглела, что стала цинично-откровенно все слова  и деяния Церкви разсматривать как «контрреволюцию». Слово «христианин» –стало эквивалентным «контрреволюционеру», ибо всякий христианин отрицает классовую ненависть, а, следовательно, и классовую борьбу, и проповедует оппортунистическое «прощение» и контрреволюционную любовь к классовым врагам» (буквальные слова одного из советских антирелигиозных пропагандистов – т. Канатчикова).

При таком положении все попытки Церкви к облегчению участи духовенства и верующих мирян или сводились к нулю, или же должны были покупаться невозможными для Церкви средствами лжи и пресмыкательства перед безбожной властью.

На последний путь стали «обновленцы» и «живоцерковники».

Но если к ним, видя в них своих помощников в деле разложения Церкви, благожелательно отнеслась советская власть, то широкие массы верующего населения их не признали и за ними не пошли.

Святейший Патриарх Тихон не мог стать на этот путь.

Вот почему в одном из своих «Воззваний» он, призывая всех верующих стать на защиту Церкви, организуя приходы и приходские советы, просит принять все меры к тому, «чтобы отстоять Церковь».

«А если это не поможет», – заканчивает он, – «то зову вас, возлюбленные чада Православной Церкви, зову вас с собой на страдания».

Этот «зов» был засвидетельствован личным примером подвига исповедничества.

Святейший Патриарх Тихон был арестован и вскоре скончался внезапно и загадочно (25.III.1925), есть много оснований предполагать, что он был отравлен.

Близкий друг Св.Патриарха Тихона, главный врач Таганцевской тюрьмы в Москве, профессор, доктор медицины Михаил Александрович Жижиленко, позднее – епископ Серпуховский Максим, разстрелянный в 1931 году в Москве, – разсказывал своим друзьям о целом ряде покушений, произведенных на Св.Патриарха. Кроме неоднократных тайных попыток отравить Святейшего при помощи присылаемых лекарств, были два явных покушения на его жизнь в церкви и дома.

В церкви на выходящего со Святыми Дарами святителя бросился с ножом в руках какой-то якобы «сумасшедший».

«Почему-то» (разсказывал епископ Максим), – «Святейший в последний момент перед выходом почувствовал себя в алтаре плохо и передал Св.Чашу кому-то другому из сослуживших. Набросившийся на последнего «сумасшедший» почему-то вдруг понял, что перед ним не Патриарх, растерялся и не нанес вышедшему тяжелых ран».

Второе покушение было на дому.

В покои Св.Патриарха однажды вечером ворвался какой-то неизвестный, убил в прихожей келейника, вбежал в комнату, где в кресле сидел Св.Патриарх, бегал по комнате, но Святителя почему-то не видел!

После смерти Святейшего Патриарха Тихона местоблюстителем Патриаршего Престола стал Митрополит Петр Крутицкий.

Советская власть тотчас набросилась на Главу Православной Церкви с требованием написать «Воззвание» к верующим о «новом курсе церковной политики», в котором он дал бы желательные для советского государства директивы в разрешении вопросов: об отношении Церкви к советской власти, к заграничному епископату, к ссыльным православным епископам и высказался бы о форме нового Высшего Церковного Управления.

Митрополит Петр оказался воистину «петром», т.е. камнем, и требования советской власти категорически отклонил.

Арестованный и сосланный в ужасные и кошмарные условия коммунистической каторжной ссылки, Митрополит Петр, несмотря на невероятно тяжкие пытки, остался твердым до конца, до самой своей мученической кончины исповедника за Православную Русскую Церковь.

После ареста местоблюстителя Патриаршего Престола, Митрополита Петра, «заместителем местоблюстителя» оказался Митрополит Сергий Нижегородский (по фамилии Староградский). Он был указан самим Митрополитом Петром, как одни из возможных кандидатов, если не смогут фактически стать на эту высокую должность намеченные в первую очередь другие иерархи (Митрополит Агафангел, или Митрополит Кирилл, или Митрополит Иосиф).

Митрополит Сергий оказался более «гибким», мягко выражаясь, политиком и дипломатом, чем Святейший Патриарх Тихон и Митрополит Петр.

Ученый монах, в прошлом – видный церковный синодальный деятель царского режима, бывший ректор Петербургской Духовной Академии, сначала архиепископ Финляндский, а затем Митрополит Нижегородский, автор ученой богословской диссертации: «Православное учение о спасении», одно время уклонившийся в обновленчество, но потом раскаявшийся, Митрополит Сергий, к моменту занятия им высокого поста «заместителя местоблюстителя Патриаршего Престола», – был достаточно популярен и уважаем в среде епископата, священства и мирян.

Впрочем, были хотя и единичные, но очень веские голоса, предупреждавшие о внутреннем личном неполном духовном благополучии нового Главы Православной Церкви.

Так, например, знаменитый Оптинский старец Нектарий в беседе с профессором В.А.Комаровичем в 1929 году сказал: «Митрополит Сергий –  обновленец». Когда профессор Комарович ему возразил: «Что Вы, батюшка, о. Нектарий, ведь Митрополит Сергий давно покаялся и отошел от обновленчества», – то о. Нектарий ответил многозначительно (и пророчески, как и многое, что он говорил), – «Да, покаялся, но яд в нем сидит».

Диссертация Митрополита Сергия «О спасении» вызвала в свое время резкую рецензию  ученейшего епископа Виктора Острогорского (викарий Вятский).

Еще в 1905 г. Митрополит Сергий, на одном из молебнов в Петербургской Духовной Академии (ректором которой он был), произнес проповедь, в которой, между прочим, сказал несколько слов о том времени, когда гражданские законы перестанут быть защитой и крепкой стеной для Церкви Русской и когда, как он выразился, «потребуют от нас не красивых фраз, не заученных силлогизмов, а духа и жизни; потребуют веры и пламенной ревности, проникновенности духом Христовым… Ответим ли мы на эти вопросы, выдержим ли огненное испытание-искушение, устоим ли на этом поистине Страшном Суде».

Через 20 слишком лет эти времена наступили, и Митрополит Сергий был поставлен перед лицом действительно «огненного» испытания-искушения.

В 1926 г., несмотря на давление советской власти, Митрополит Сергий написал вполне приемлемое для верующих «Воззвание», которое именно поэтому не удовлетворило советскую власть.

И вот 6 (19) августа 1927 г. появляется новое «Воззвание», обращенное ко всем членам Православной Русской Церкви и временного «Патриаршего Синода».

Вступительная статья в «Известиях» (официоз правительства СССР), предваряющая эту декларацию Митрополита Сергия и характеризующая ее, гласила: «Дальновидная часть духовенства (т.е. обновленцы) еще в 1922 г. вступила на этот путь».

«Настроение известных церковных кругов», – говорилось в декларации, – «тормозило усилия Св.Патриарха Тихона установить мирные отношения Церкви с советским правительством».

«Нужно не на словах, а на деле показать», – говорилось дальше в декларации, – «что мы можем быть верными гражданами Советского Союза, лояльными к советской власти».

«Наш долг в том, чтобы обнаружить солидарность с этой властью».

«Мы должны показать, что мы – с нашим правительством».

«Мы должны сознавать Советский Союз нашей гражданской Родиной, радости и успехи которой – наши радости, а неудачи – наши неудачи».

«Всякий удар, направленный в Союз, будь то война, бойкот, какое-нибудь общественное бедствие и просто убийство из-за угла, подобно варшавскому, сознается нами как удар, направленный в нас».

В конце декларации Митрополит Сергий призывает «выразить всенародную благодарность Сов.Правительству за внимание к нуждам православного населения».

Декларация эта вызвала глубочайшее потрясение всего православного мира.

Со всех концов русской земли раздались голоса протеста духовенства и мирян.

На имя Митрополита Сергия посылалась масса «Посланий», в копиях распространяемых по всей стране. Авторы «посланий» умоляли Митрополита Сергия отказаться от выбранного им гибельного пути.

Послания были написаны из разных епархий: Ленинградской, Московской, Киевской, Ярославской, Костромской, Черниговской, Вятской и других, из Сибири, Соловецкого концлагеря и т.п.

 Наиболее горячие послания были написаны: епископом Виктором Вятским (который первый выступил с обличением Митрополита Сергия), архиепископом Пахомием Черниговским и епископом Дамаскиным (его викарием), Митрополитом Кириллом Тамбовским, Митрополитом Иосифом Ленинградским, епископом Димитрием Гдовским, епископом Серафимом Угличским, протоиереем профессором Ф.К.Андреевым, профессором М.А.Новоселовым и др.

Епископ Дамаскин,например, в своем послании писал так:

«За что благодарить? За неисчислимые страдания последних лет? За храмы, попираемые отступниками? За то, что погасла лампада преподобного Сергия? За то, что драгоценные для миллионов верующих останки преподобного Серафима, а еще ранее останки св. Феодосия, Митрофана, Тихона и Иоасафа, – подверглись неимоверному кощунству? За то, что замолчали колокола Кремля? За кровь митрополита Вениамина и других убиенных? За что?!...»

«Митрополит Сергий и члены его Синода имеют возможность заседать в Москве», - пишет епископ Дамаскин в другом месте своего послания, - «Они в Москве… Но Первосвятитель Русской Церкви, Митрополит Петр, уже не первый год без суда, обречен на страшное томительное заточение… Они в Москве… Но митрополит Кирилл, потерявший счет годам своего изгнания, на которое он опять-таки обречен без суда, находится ныне, если только он еще жив, на много сотен верст за пределами полярного круга… Митрополит Арсений, поименованный среди членов Синода, не может приехать в Москву и в пустынях Туркестана, по его словам, готовится к вечному покою»…

Не мелькнула ли когда-нибудь у вас мысль о том, что «свободой и покоем» Вы пользуетесь за счет медленного умирания неугодных Первосвятителей наших?» - спрашивает епископ Дамаскин в упор Митрополита Сергия.

После целого потока таких «Посланий» – протестов началась нескончаемая вереница делегаций с мест к Митрополиту Сергию в Москву.

Одной из таких безчисленных делегаций была историческая делегация Ленинградской Епархии, прибывшая в Москву 27 ноября 1927 г. в следующем составе: Преосвященный Димитрий (Любимов), епископ Гдовский, протоиерей о. Викторин Д-ов, профессор И.М. Ан-ский и С.А.Алексеев.    

Епископ Димитрий являлся представителем Ленинградского Митрополита Иосифа и имел с собой письмо, подписанное семью епископами, находящимися в Ленинграде (среди которых были, кроме Митрополита Иосифа и епископа Димитрия, епископ Гавриил, епископ Стефан и епископ Сергий Нарвский). Протоиерей Д-в являлся представителем многочисленной группы Ленинградского духовенства и имел на руках письмо от этого духовенства, написанное протоиереем профессором Ф.К.Андреевым. Профессор Ан-ский был представителем академических кругов и имел на руках письмо от группы академиков и профессоров Академии Наук, Университета и других высших учебных заведений, составленное профессором бывшей Военно-Юридической Академии С.С.Абрамовичем-Барановским и профессором М.А.Новоселовым (известным издателем и редактором «Религиозно-нравственной Библиотеки», тайно проживавшими тогда в Ленинграде и в Москве).

С.Л.Алексеев был представителем широких народных масс.

Несмотря на то, что Ленинградская делегация прибыла в Москву позднее других многих делегаций, приехавших с той же целью, она была принята вне очереди.

Беседа этой делегации с Митрополитом Сергием продолжалась два часа.

Пишущий эти строки был лично знаком со всеми членами делегации и непосредственно от них знает содержание этой исторической беседы.

По приходе к Митрополиту Сергию все члены делегации подошли к нему под благословение, отрекомендовались и засвидетельствовали, что они прибыли как верные чада Православной Церкви.

Когда Митрополит Сергий кончил читать привезенные ему письма (от епископата, от духовенства и от мирян), тогда 70-летний старец, епископ Димитрий упал перед ним на колени и со слезами воскликнул: «Святый Владыко! Выслушайте нас, Христа ради!»

Митрополит Сергий тотчас поднял его под руку с колен, усадил в кресло и сказал твердым и несколько раздраженным голосом: «О чем слушать? Ведь уже все вами написано, написано и другими, раньше, и на все это мною уже много раз отвечено ясно и определенно. Что Вам не ясно?!»

«Владыко Святый!», – дрожащим голосом с обильно текущими слезами начал говорить епископ Димитрий, – «во время моей хиротонии Вы сказали мне, чтобы я был верен Православной Церкви и, в случае необходимости, готов был и жизнь свою отдать за Христа. Вот и настало такое время исповедничества, и я хочу пострадать за Христа, а Вы, вашей декларацией, вместо пути Голгофы, предлагаете встать на путь сотрудничества с богоборческой властью, гонящей и хулящей Христа, предлагаете радоваться их радостями и печалиться их печалями… Властители ваши стремятся уничтожить религию и Церковь и радуются разрушению храмов, радуются успехам своей антирелигиозной пропаганды. Эта радость их – источник нашей печали. Вы предлагаете благодарить советское правительство за внимание к нуждам православного населения. В чем же это внимание выразилось? В убийстве сотен епископов, тысяч священников и миллионов верующих. В осквернении святынь, издевательствах над мощами, в разрушении огромного количества храмов и уничтожении всех монастырей… Уж лучше бы этого внимания не было!!!»

«Правительство наше», – перебил вдруг епископа Димитрия Митрополит Сергий, – « преследовало духовенство только за политические преступления».

«Это – клевета!» горячо воскликнул епископ Димитрий.

«Мы хотим добиться примирения Православной Церкви с правительственною властью», – раздраженно продолжал митрополит Сергий, – «а вы стремитесь подчеркнуть конрреволюционный характер Церкви… Следовательно, вы – контрреволюционеры, а мы вполне лояльны к советской власти!»    

«Это неверно!» – горячо возражает епископ Димитрий – «Это опять клевета на исповедников, мучеников, разстрелянных и томящихся в концлагерях и ссылках… какой контрреволюционный акт совершил разстрелянный Митрополит Вениамин? В чем «контрреволюция» позиции Митрополита Петра Крутицкого?!»

«А Карловацкий Собор, по-вашему, тоже не носил политического характера?» – снова перебил его Митрополит Сергий.

«В России Карловацкого собора не было», – тихо ответил епископ Димитрий, –  «и многие мученики концлагерей ничего не знают об этом Соборе».

«Я лично», – продолжал епископ Димитрий, – «человек совершенно аполитичный и если бы понадобилось мне самому на себя донести в Г.П.У., я не мог бы ничего придумать, в чем я виновен перед советской властью. Я только скорблю и печалюсь, видя гонение на религию и Церковь. Нам, пастырям, запрещено говорить об этом, мы и молчим. Но на вопрос, имеется ли в СССР гонение на религию и Церковь, я не мог бы ответить иначе, чем утвердительно. Когда Вам, Владыко, предлагали написать вашу декларацию, почему Вы не ответили, подобно Митрополиту Петру, что молчать вы можете, но говорить неправду не можете?»

«В чем же неправда?» – воскликнул Митрополит Сергий.

«А в том», – ответил епископ Димитрий, – «что гонения на религию, этот «опиум для народа» по марксистскому догмату, у нас не только имеются, но по жестокости, цинизму и кощунству превзошли все пределы!»

«Так мы с этим боремся», – заметил Митрополит Сергий, – «но боремся легально, а не как контрреволюционеры… А когда мы покажем нашу совершенно лояльную позицию по отношению к советской власти, тогда результаты будут еще более ощутительны. Нам, по-видимому, удастся в противовес «Безбожнику» издавать свой собственный религиозный журнальчик…»

«Вы забыли, Владыко», – заметил протоиерей Д-ов, – «что Церковь есть Тело Христово, а не консистория с «журнальчиком» под цензурой атеистической власти!»

«Не политическая, а религиозная совесть не позволяет нам солидаризироваться с вашей декларацией» – заметил профессор Ан-ский.

«Я хочу умереть за Христа, а Вы предлагаете отречься от него» – горько сказал С.А.Алексеев.

«Так вы хотите раскола?» – грозно спросил Митрополит Сергий. – «Не забывайте, что грех раскола не смывается мученической кровью! Со мной согласно большинство» – добавил  авторитетно Митрополит Сергий.

«Голоса надо, Владыко, не подсчитывать, а взвешивать», – возразил профессор Ан-ский. – «Ведь с Вами не согласен Митрополит Петр, законный местоблюститель Патриаршего Престола; с Вами не согласны Митрополиты Агафангел, Кирилл и Иосиф, намеченные Митрополитом Петром на тот же высокий пост, на котором стоите Вы; с Вами не согласны такие светочи, как Митрополит Арсений, архиепископ Пахомий, епископы Виктор, Дамаскин, Аверкий и другие. С Вами не согласны Оптинские старцы и Соловецкие узники»…

«Истина, ведь, не всегда там, где большинство», – заметил протоиерей Д-ов, – «иначе не говорил бы Спаситель о «малом стаде». И не всегда Глава Церкви оказывается на стороне истины. Достаточно вспомнить Максима Исповедника»

«Своей новой церковной политикой я спасаю Церковь!» – веско возразил Митрополит Сергий.

«Что Вы говорите, Владыко!» – в один голос воскликнули все члены делегации. «Церковь не нуждается в спасении», – добавил протоиерей Д-ов – «Врата ада не одолеют ее. Вы сами, Владыко, нуждаетесь в спасении через Церковь».

«Я в другом смысле  это сказал» – несколько смущенно ответил Митрополит Сергий.

«А почему вы, Владыко, распорядились ввести в Литургию молитву за власть и одновременно запретили молиться за «в тюрьмах и в изгнании сущих?» – спросил профессор Ан-ский.

«Неужели вам надо напоминать известный текст о властях Апостола Павла?» – иронически спросил Митрополит Сергий – «А что касается молитвы за «в изгнании сущих», то из этого прошения многие диаконы делают демонстрацию».

«А когда Вы, Владыко, отмените в Церкви «Заповеди Блаженства?» – снова возразил профессор Ан-ский. «Ведь из них можно тоже сделать демонстрацию».

«Я не изменяю Литургии» – сухо сказал Митрополит Сергий.

«А кому нужна молитва за власть? Ведь советской безбожной власти эта молитва не нужна. Верующие же могли бы молиться только в смысле мольбы «о смягчении жестоких сердец правителей наших» или «о вразумлении заблудших». Но молиться за антихристову власть – невозможно».

«Ну, какой тут антихрист!» – отмахнулся Митрополит Сергий.

«Но, ведь, дух-то Антихристов» – настаивал профессор Ан-ский. – «Но чем вызвана эта молитва? Вас заставили ввести это прошение?»

«Ну, я и сам нашел это необходимым».

«Нет, Владыко, ответьте, как перед Богом, из глубины Вашей архипастырской совести, заставили Вас это сделать, как и многое в Вашей новой церковной политике, или нет?»

Этот вопрос пришлось повторить упорно и настойчиво много раз, пока Митрополит Сергий, наконец, не ответил: «Ну и давят, и заставляют… но я и сам тоже так думаю» – поспешно и пугливо закончил он. 

«А зачем Вы, Владыко, распорядились поминать рядом с именем Митрополита Петра и Ваше имя? Мы слышали, что это тоже Вам приказали сверху, с тем, чтобы вскоре отменить поминовение имени Митрополита Петра вовсе».

Митрополит Сергий на это не ответил. (Примечание: вскоре поминовение Митрополита Петра было запрещено).

«А Ваш «Временный Патриарший Синод» кем назначен? А кто занимается назначением и перемещением епископов? Почему смещен Митрополит Иосиф, вопреки желанию своей паствы? Нам известно, Владыко, что это все делается негласным «обер-прокурором» Вашего Синода коммунистом-чекистом Евгением Александровичем Тучковым, вопреки Вашим желаниям».

«Откуда вы это все взяли?» – несколько смущенно спросил Митрополит Сергий.

«Это известно всем, Владыко. А кем окружили Вы себя, Владыко?» – добавил протоиерей Д-ов, – «ведь одно имя епископа Алексия (Симанского) может дискредитировать весь Ваш Синод». (Примечание: теперешний советский Патриарх Алексий).

Митрополит Сергий встал и сказал, что он подумает обо всем сказанном и даст через 3 дня краткий письменный ответ.

Аудиенция была окончена.

Через три дня Митрополит Сергий дал письменный ответ, в котором в общих и туманных выражениях повторил прежнее положение своей Декларации.

«Относительно возвращения на Ленинградскую кафедру Митрополита Иосифа я еще подумаю» - гласит последний пункт ответа.

(Примечание: Митрополит Иосиф на Ленинградскую кафедру возвращен не был).

Делегация возвратилась в Ленинград. А через короткое время произошел раскол. Митрополит Ленинградский Иосиф, епископ Гдовский Димитрий, епископ Нарвский Сергий, епископ Вятский Виктор, архиепископ Черниговский Пахомий, его викарий епископ Дамаскин, епископ Угличский Серафим, епископ Серпуховский Максим (в мире профессор медицины М.А. Жижиленко), Смоленский викарий епископ Иларион, епископы: Нектарий, Аверкий, Феодор, Варнава и многие другие со всей своей паствой отказались от всякого канонического общения с Митрополитом Сергием и его Синодом, где царствовал чекист С.А.Тучков.

Митрополит Сергий ответил прещениями. Органы НКВД цинично ему помогали. Сторонников Митрополита Сергия стали называть «сергианами», а его противников – «иосифлянами» (по имени Митрополита Иосифа).

Одним из последних распоряжений Митрополита Петра Крутицкого было предписание об обязательном и повсеместном поминовении его имени, как символа единства Церкви.

«Иосифляне»  исполняли это распоряжение и поминали только имя Митрополита Петра, «сергиане» же, по распоряжению Митрополита Сергия, поминали только имя последнего и вовсе не поминали законного Первосвятителя Митрополита Петра.

Одобрение позиции «иосифлян» было получено из ссылки от «Местоблюстителя Патриаршего Престола» Митрополита Петра, от глубоко чтимого всем православным миром Митрополита Кирилла, от известного философа, богослова и ученого профессора Павла Флоренского и других многих.    

Советская власть необычайно жестоко начала преследовать «Иосифлян». Этим объясняется то, что многие малодушные, вопреки своим внутренним симпатиям, не решились примкнуть к «расколу». Многие начали оправдывать «мудрую» политику Митрополита Сергия, способствовавшего «легализации» Православной Церкви в СССР.

Ленинградская делегация вскоре была арестована и тяжко пострадала. Престарелый епископ Димитрий был посажен в Ярославский политический изолятор, где и скончался на 10-м году заключения. Протоиерей Д-ов был сослан в концлагерь в Сибирь на 10 лет, а затем, по отбытии срока, еще на 10 лет, без права переписки. Профессор Ан-ский был сослан в Соловецкий концлагерь. С.А.Алексеев, принявший священство, был разстрелян.

Разстреляны также были: епископ Максим (профессор, доктор Жижиленко), протоиерей Сергий Тихомиров, протоиерей Николай Прозоров, протоиерей Александр Крелишанский. Погибли в ссылках замученные пытками: Митрополит Петр Крутицкий, Митрополит Кирилл Тамбовский, архиепископ Пахомий Черниговский, епископ Дамаскин (викарий Черниговский), епископ Виктор Вятский, епископы Иларион, Нектарий, Сергий, Феодор, Аверкий и другие; протоиерей Николай Пискуновский (из Воронежа), протоиерей Александр Тихомиров, протоиерей Павел Флоренский, протоиерей Василий Верюжский, протоиерей Анатолий Жураковский и многие-многие другие. Митрополит Иосиф был сослан в безсрочную ссылку.

Измученный пытками допросов скончался выпущенный умирать дома протоиерей профессор Феодор Константинович Андреев.

Все без исключения церкви, где поминалось имя законного Местоблюстителя Патриаршего Престола Митрополита Петра, были закрыты.

Истинная Православная Русская Церковь ушла в катакомбы, где находится как невидимый град Китеж, до сих пор, храня себя, как Непорочную Невесту Христову.

Митрополит Сергий во время войны сделался «Патриархом». После его смерти, «Патриархом» стал тот самый епископ Алексий (Симанский), одно участие которого в Сергиевском Синоде 1927 года дискредитировало в глазах истинно православных людей весь «Синод».

«Патриарх Алексий имеет от богоборческой антихристовой советской власти орден и называет Сталина «отцом народов» и «вождем русского народа», посланного Богом».

«Истина – дочь времени», гласит латинская пословица.

Источник: «Православная Русь», 1947 г., № 10, с.с. 2-6; №11, с.с.4-7.

Сверено с оригиналом                       

Печать E-mail

• Назад
• Вперед