Митрополит Анастасий: Чем жива русская земля?
В №8 "Православной Руси" напечатана замечательная "Молитва русской матери", невольно подслушанная одним почтенным профессором-христианином. Ее нельзя читать без чувства глубокого волнения. Чье сердце не умилится, приобщившись духом к этой подлинно святой молящейся русской матери. Сколько искренности и силы в ее молитве, являющейся живой непосредственной беседой ее с Богом и особенно с Пречистой Материю Божией, перед Которой она предстояла как бы лицом к лицу, поверяя Ей, Матери и Заступнице рода христианского, свое материнское горе.
В этой молитве есть все – и непосредственность простой детской веры, чистой и ясной, как свет восковой свечи, и вся глубина и высота христианского смирения, и полная преданность воле Божией, и вся сила материнской любви, согревающей своим огнем каждое слово ее, и величие жертвы, которую молящаяся готова принести за свой народ, и проникновенная мудрость, способная "судить" обо всем "духовно". Как некогда Авраам неотступно ходатайствовал перед Богом о спасении осужденных на истребление Содома и Гоморры, так и она, эта русская православная мать, со слезами просит Матерь Божию вымолить у Господа согрешившему русскому народу прощение.
Объятые пламенем этой горящей молитвы, вы видите и чувствуете, как она выше и выше поднимается к небесам и как вместе с ней возвышается и расширяется сердце матери, которая как бы отрекается потом от плотского материнского чувства, чтобы обнять своим любящим сердцем весь страждущий русский народ. На этой высоте она становится способною созерцать таинственные судьбы Божии, правящие жизнью отдельных людей и целых народов.
Ее тихий и ясный душевный ритм находит свое отражение в мелодической красоте словесной одежды, в какую она облекает свои мольбы к Богу, творя ее непосредственно из глубины сердца, как это искони свойственно простому русскому народу.
Вся душа русского православного человека, как в зеркале, отразилась в образе этой простосердечной, верующей женщины-матери.
Здесь перед нами ярко блещет во всей красоте своей
В рабстве спасенное
Сердце свободное,
Золото – золото
Сердце народное,
которое некогда воспел Некрасов. Здесь же мы видим и то нравственное "благолепие" и духовную свободу, какими восхищалось некогда у простых людей сердце Достоевского; то кроткое христианское долготерпение, перед коим невольно преклонялся в свое время Тургенев в начертанном им художественном образе страдалицы Лукерьи, прозванной в народе "живыми мощами", и, наконец, подлинный "дух Евангелия, такой нежный, такой особенный, какого", – по свидетельству Леруа Болье, – "никогда не встретишь у других народов Европы".
Как живая стоит перед нами эта русская мать, вся овеянная духом истинной православной русской культуры, перед которой меркнут лживые и обманчивые краски новой революционной культуры, какими хотят обольстить русский народ большевики и все сочувствующие им.
Никто лучше не разоблачил призрачность революционных обетований, двуличие и лицемерие провозвестников их, как Герцен, который сам некогда увлекался теми же идеалами, пока не разочаровался в них, что, однако, не помешало ему остаться и доныне одним из кумиров для строителей социализма в России. "Что такое современные анархисты и революционеры?" – спрашивает он. "Это новая порода диких, во всеоружии науки и культуры, это мошенники во имя истины и правды, это звери ради гуманности, это разбойники прогресса, это демоны, проповедующие о рае. Какое зрелище представляет нам современность? Свобода обращается в тиранию, равенство – в попрание священных прав человеческой личности, справедливость – в злую неправду, знание – в невежество, ум – в глупость".
При чтении этих огненных обличительных строк, направленных одинаково против старых, как и против новых ревнителей великих потрясений, ибо природа их одна и та же, – невольно хочется сказать словами Апостола: "не обуи ли Бог премудрость мира сего" (1Кор 1.20), если она произносит столь убийственный суд над собою.
Вечные законы жизни, скрытые от мудрецов века сего, открыты младенцам, младенцам по сердцу, но не по уму. Они и ныне глубже, чем первые, разумеют смысл происходящих на наших глазах катастрофических событий, от которых содрогается весь мир и, прежде всего, наша Родина.
Русские люди страдают оттого, – исповедует перед Богом эта умудренная духом русская женщина, - что они "снова распинают Христа, снова плюют на лицо Его, снова бьют Его палкой по голове", терзая тем и сердце Пречистой Матери Его. Земля не может терпеть богохульства. Тяжкие грехи русского народа требуют от него такого же искупления, которое он и приносит ныне своими великими страданиями.
"Прав, прав Господь", – говорит она со всею силою своего православного убеждения, – "что так сурово карает весь русский народ. Покаяться зовет Он нас и скорбями очиститься". Ее слезы и являются такою покаянною жертвою, какую она приносит Богу за всю Русскую землю.
Таинственны поистине для нас и судьбы нашего Отечества и сокровенные подспудные родники народной силы. В то время, как на поверхности народного океана бурлят страсти, кипит вражда, злоба и ненависть, раздаются гордые возгласы строителей Вавилонской башни и слышатся тихие вздохи угнетенных, несущих на себе всю тяготу этой постройки, – там, в глубинах его, в тишине и безмолвии творятся судные жемчужины духа – этот драгоценный нравственный капитал нашего народа.
Не расточил он еще до конца благодатного духовного запаса, унаследованного им от своих великих угодников, о котором так красноречиво говорил некогда в своей исторической пророческой речи профессор Ключевский на юбилее 500-летия кончины преподобного Сергия.
Поруган и осквернен, но не разрушен храм русской народной души. В нем еще ярко горят тихие молитвенные лампады, как умилостивительная жертва за грехи и беззакония Русского народа. И пока не изсяк в них священный елей, жива будет Святая Русь.
"Для религиозного обновления, – скажем словами одного проницательного иностранного писателя, – решающим является не число населяющих страну безбожников, а число подлинных христиан, и дело даже не в числе исповедающих, а в силе и глубине веры их".
Такую могущественную силу и глубину веры мы и чувствуем в сердце этой русской матери и подобных ей других целостных русских православных людей, где бы они ни сохранились – в самой России или за пределами ее.
На камне их непоколебимой веры и на крови наших новых мучеников снова утвердится Святорусская земля, и никакие силы ада не одолеют и не сокрушат ее.
"Православная Русь", 1947, № 11, 15/28 июля