Митрополит Антоний: Слово пред молебствием на заключение мира с Японией, произнесенное в Житомирском кафедральном соборе 9-го октября 1905 года

Автор: м.Рафаила. Дата публикации: 03 июня 2014. Категория: Архив РПЦЗ.

Государь призывает нас, братие, воздать благодарение Господу за мир, заключенный с Японией. Не радостен тот мир, которым заключается неудачная война, но после такой небывало-печальной войны условия заключенного мира настолько благоприятны для нас, что нельзя не благодарить за них Милосердного Творца, не до конца прогневавшегося на нас.

За что же пролиялся на нас Его гнев, выразившийся в стольких неожиданных поражениях нашего войска? Оно ли виновато в недостатке мужества? На него ли должно устремляться наше огорченное чувство? Правда, нам могут сказать, что в прежних войнах русские обнаруживали более неустрашимости, побеждали с меньшими силами многочисленнейших врагов. 

Но разница между теми войнами и нынешнею заключается не в духе наших ратников, а вот в чем: тогда, во время войны с турками в 1877 году и раньше, во время Крымской кампании, за войском стояла единодушная Россия, вдохновляя героев одним чувством как бы из одной материнской, любящей груди; тогда они чувствовали за собою всенародное одушевление, как одну каменную стену. Тогда они защищали единую святую Русь, ту самую, за которую прежде умирали их предки, за которую стояли святые угодники.

А ныне чем сделалась их родина, в значительной части своего передового общества? не вертепом ли разбойников — вместо храма молитвы? Не скопищем ли злорадствующих недоброжелателей вместо сочувствующих братьев и сестер? За кого должны были умирать юноши-солдаты? За кого сиротить свои семьи? За кого отдавать свои тела на увечье. За ту страну, которой передовые слои, и особенно просвещенное юношество, сегодня боготворит того, от кого завтра с презрением отвернется за то только, что он, долго льстивший общественным страстям, наконец сам ужаснулся последствий своей работы и осудил общественное безумие, как это случилось со Львом Толстым, которого, поносят теперь за первую искренно выраженную мысль о глубоком нравственном падении русского общества.

Да, таково это общество, которого юноши, уморив сегодня грубыми оскорблениями своего руководителя, поклоняются завтра его праху, как новому кумиру, но не со стыдом и раскаянием, а с похвальбой и безобразными выходками. Здесь вполне приложимо Господне обличение: "Горе вам, книжницы и фарисее, лицемери, яко зиждете гробы пророческия, и красите раки праведных, и глаголете: аще быхом были во дни отец наших, не быхом убо общницы им были в крови пророк. Темже сами свидетельствуете себе, яко сынове есте избивших пророки... Змия, порождения ехиднова, како убежите от суда (огня) геенского" (Матф. XXIII, 29—31, 33).

Конечно, Толстой и вовсе не был ни пророком, ни праведником, но тем только усугубляется ложь последних событий, где изменили личину не потомки предков, им подобных, но те же самые люди, и притом в одну неделю. Да, это порождения того самого общества, которое взамен поддержки бодрости наших подвижников-воинов, взамен сочувственных к ним посланий осыпало ряды их мятежническими прокламациями, убеждая их не повиноваться своим начальникам и стрелять в них.

А они, безответные, покорные, долготерпеливые сыны нашего великого и святого народа стойко выносили превосходящие силы врагов и умирали за неблагодарных соотечественников на суше и на море.

О, не тому дивимся мы, что прежние солдаты стремительней бросались на врага и одолевали его, сравнительно с борцами Японской войны, но тому, что эти последние всетаки держались и бились, изумляя врагов своим безстрашием, бились за родину, которая платила им злом за добро.

Что предстанет их взору по возвращении в родные города и села? Там они видели язычников, незнающих Христа, а здесь встретят Иуд, отрекшихся от Него; там пленники ждут с нетерпением, когда они воротятся в родную среду с христианскими верованиями, а найдут здесь нечто менее сродное им, чем там среди идолопоклонников — японцев.

И вот что всего ужаснее: в общественном нравственном опьянении вовсе утрачивается различение добра и зла, истины и лжи. Враги России достигли того, что надежда нашей будущности, нежный вовраст нашего юношества, всегда прежде отличавшийся самоотверженным и чутким стремлением к добру и истине, и не скоро подвергавшийся общественным предразсудкам среды и духовному одебелению, теперь—увы! — обеэумел более своих злокозненных развратителей и ходит, как озверелый, потеряв всякий стыд и всякую совесть.

Все это, конечно, ослабляло руки наших воинов, но еще более прогневляло нашего Творца и посему не только превосходство сил противника, но и самые стихии природы, и сочетание непредвиденных обстоятельств — были нашими победителями.

Да и будет ли Господь жалеть Россию, когда самые вероломные сыны ее не только не жалеют своей матери, но несытым оком взирают на нее, израненную и опозоренную; подобно диким зверям, окружившим раненного воина, каждая группа людей, даже каждый отдельный деятель, смотрят, чтобы схватить себе, при общем смятении, прикрыв свою безстыдную алчность громкими словами о свободе и равноправности.

О печальнейшее время! О лютое горе отступничества от Бога, от родины, от совести!

Быть может, вы бы желали перебить мою речь и сказать: „зачем ты указываешь на провинности одной только стороны населения, разве она одна только виновата пред Богом?“ Охотно отвечу Вам. С радостию прерву свою речь, потому что не хватит ни слов для описания нашего растления, ни слез для его оплакивания.

Итак, буду говорить о том, в чем виноваты пред Богом не одни только изменники отечества, скажу то, что говорил пять лет тому назад, когда предсказывал, что именно там, на Дальнем Востоке, должны мы ждать особенной Божией кары. Но буду говорить не с злорадством, как наши противники, но с грустью и со стыдом, как христианин и русский священник.

В Благовещенске, на Амуре, пять лет тому назад, мы допустили жестокое дело. Несколько тысяч китайцев, бывших в услужении у русских граждан, для общей безопасности последних, были обманом выведены из города и загнаны в реку, где нашли свою неминуемую гибель... Не для того Господь раскинул пред нами пределы далекого Востока, от Волги до Охотского моря, чтобы мы удивляли инородцев своею безсердечностью. Напротив, там на Востоке, а не на Западе, миссионерское и даже мессианское призвание нашего народа; этого призвания не хотели понять русские люди — не простецы конечно, а считавшие себя просвещенными, которые, по примеру своих западных просветителей, не позволили бы себе ни малейшей невежливости по отношению к любому европейскому проходимцу, но смиренных и прямодушных и трудолюбивых жителей Востока не считают даже за людей. Мы должны были им являть — Христа, должны были показать им русскую широту духа, русское человеколюбие, русскую доверчивость, а показали им только животное самосохранение, ни пред чем не останавливающееся. Это первая вина наша, ибо Бог еще в Ветхом Завете на целом народе вымещал грехопадения его полководцев.

Вторая вина заключается в измышлении ложных чудес со стороны людей двоедушных, но знакомых с благочестием наших солдат. Кто не слышал о Порт-Артурской иконе Божией Матери, написанной будто бы по видению старого моряка, явившейся в Киеве, в феврале прошлого года, при чем будто бы 10 тысяч богомольцев Лавры, сложив по пяти копеек, соорудили эту икону, написанную с такими странными и чуждыми православию особенностями, с какими Матерь Божия никогда никому не являлась.

И что же? По справке выяснилось, что никакого матроса, ни видения, ни складчины богомольцев в Киевской Лавре не было, да и не бывает их там в большом количестве в месяце феврале. А просто один досужий господин выдумал эту басню и обманывал ею и духовных особ, и светских лиц.

Столь же ложен пущенный слух о том, будто бы преподобный Серафим Саровский изрек пророчество о войне с Англичанами и победе над ними русских через год после открытия его мощей. Такого пророчества преподобного Серафима не было, оно вымышлено в прошлом же году.

Говорить ли еще об измышленном видении кому-то из солдат, согласно коему, по взятии русскими Японской столицы, должен всплыть корабль с адмиралом Макаровым, а затем после торжественного парада всей русской эскадре, снова опуститься на дно? Если бы подобные небылицы стали разсказывать лет двести или триста тому назад, то, конечно, никто бы им не поверил; всякий бы сказал, что видения не бывают с военной музыкой, и воскресение мертвых не вероятно на морском параде, но в „наш просвещенный век“ отчего же не верить и такому вымыслу, когда образованнейшие люди верят в то, что можно, повертев столы и стулья, вызывать души давно умерших и беседовать с ними о всяких непристойностях.

Вот за эти суеверия, за это поругание истины и веры глупыми современными баснями — вот за что Господь не внимал и искренним молитвам „живущих и оставшихся русских людей“. Праведен гнев Твой, Господи, и велико Твое милосердие, что Ты не до конца отдал нас в руки врагов наших. Они дальновиднее нас самих и, быть может, понимают Россию глубже, чем ее просвещенное общество. Они испугались своих собственных побед, сообразили, что чем глубже рана нанесена спящему, но могучему народу, тем страшнее будет его духовное пробуждение. Вот почему они обнаружили такую, неожиданную для многих, уступчивость в возстановлении мира.

О, если бы мы понимали дух нашей страны, нашего народа, хотя бы настолько, насколько понимают его наши неприятели! О, если бы мы вразумились нашим нежданным полтора года тому назад поражением! О, если бы мы помнили, в какую бездну мы стремимся и куда влечем свою бедную родину! О, если бы услышали те проклятия, какими заклеймят наше время и наше общество потомки России!

„О, если бы они разсудили, подумали о сем, уразумели, что с ними будет! Как бы мог один преследовать тысячу и двое прогонять тьму, если бы Заступник их не предал их, и Господь не отдал их" (Второз. XXXII, 29 — 30).

Будем же благодарить, что Господь мало покарал нас, Будем благодарить и каяться во всех наших отступлениях, будем благодарить Бога и горько оплакивать наше растление. Будем благодарить Его и исповедывать пред всеми, что мы были достойны стократной кары. Будем благодарить и помнить, что Господь умилосердился над Россией ради достойных ее сынов, ради простого, черного народа, неизменявшего Ему и ради нашего благостного, праведного и всепрощающего Государя! Аминь.

Источник: Митрополит Антоний. «Слова, беседы и речи» (о жизни по внутреннему человеку). Посмертное издание с предисловием Архиепископа Никона (Рклицкого). Нью-Йорк. 1968 г. СС.143-147.

Сверено с оригиналом

Печать E-mail

• Назад
• Вперед