Протоиерей Лев Лебедев: мысли о благодати

Автор: rospast. Дата публикации: 25 июня 2013. Категория: Статьи.

Протоиерей Лев ЛЕБЕДЕВ (1998)

«О тайнах не богословствовали, не философствовали, их видели»*

Дорогой N!
Давайте все-таки определимся относительно существа споров и методологии подходов к нему.

Ясно, как день, со времени Вселенских Соборов, что гнозис — не инструмент познания божественных вещей. Прежде, чем опровергать Нестория, св. Кирилл Александрийский и некоторые иные призывали отказаться вообще от умовых рассуждений и взглядов на тайну Боговоплощения и принимать ее только верой. Ибо изначала в Церкви так и было: об этом не богословствовали, не философствовали, это видели.

Как? Очами веры. «Просвети моя очи мысленныя», или, — «духовные очи сердца». Вы, конечно, знаете, что помимо ума внешнего, иногда определяемого как ratio, в человеке есть еще ум духовный. Его отличие от ума внешнего в том, что он способен видеть сущности вещей в Бозе, без логических рассуждений, сравнений, доказательств, а непосредственно, прямо. Такой ум часто — синоним веры, а ее Спаситель ставит выше опытного, внешнего знания («блаженны не видевшие, но верующие»). Мне кажется, что именно в эпоху арианских и несторианских споров (инспирируемых так или иначе гностиками), родилась известная поговорка: поп intellegere ut credas, sed credere ut intelligas (не от разума — к вере, но от веры — к разуму). Сами того не замечая, мы во всех наших «спорах о благодати» пошли гностическим путем. Себя я прежде всего готов обвинить в этом. Ибо мы попытались именно своим внешним умом (хотя и со ссылками на святых отцов) определить границы Церкви, действия благодати и т.п. И вот итог: ни к чему не пришли! Попрежнему, обе противоположные точки зрения в среде православных имеют право на существование, ни одна не поколеблена и не утверждена в достаточной силе (имею в виду суждения: «экуменические церкви (и МП) безблагодатны», и — «они благодатны, но с оговоркой, что множеству благодать идет в осуждение»). Что же делать? Ведь и святым отцам, как бы против их желания, пришлось трудиться над точным словесным выражением истин, ранее воспринимавшихся верой, т.е. умом духовно-сердечным. Но на то они были не просто и не только «отцами» и «учителями», а — святыми отцами и учителями! Сам Господь в связи с особой чистотой и высотой их духовной жизни просветил их и научил, как и что нужно сказать или написать. Вообще это дело особого Божия смотрения — плеяда святых отцов! Вот если бы таковые явились в наши дни, чтобы разрешить этот относительно новый для Церкви спор — о самой Церкви!.. Ибо только при ясном и правильном видении сути вопроса умом духовно-сердечным (очами веры чистыми) можно, при Божием содействии, непогрешительно выразить все в словах, доступных и пониманию внешнего ума.

Зная нашу церковную жизнь, кажется, трудно допустить, что в ней появятся люди в духе и силе святых отцов. Но я почему-то верю (или лишь надеюсь), что в некоем соборе подлинно православных иерархов может быть верно решен и этот вопрос. Здесь, надо сказать, митрополит Киприан Оропосский сумел склонить меня к мысли, что нужен некий Большой Православный Собор из представителей всех верных Православию Церквей. Правда, он мыслит слишком широко о таком соборе. А я пока склонен ограничиться лишь представлением о соборе только верных Православию, т.е. Русской Православной Церкви заграницей, Синода Противостоящих, других старостильных объединений Греции, Старостильной Церкви Румынии и Болгарии (м.б. и Сербии, если выйдет из ВСЦ). Пусть там, как встарь, будут выслушаны и умеренные, и радикалы, и Духом Святым пусть будет разрешен этот важнейший вопрос.

Предварительно же, в качестве только своего слабого рассуждения, могу сказать вот что. Речь идет не о действиях благодати Божией вообще (она многообразна, действия ее различны и проявляются не только по отношению к людям всех вер, но и к животным, растениям, камням, etc.); речь идет о действиях благодати в Церкви, как теле Христовом, прежде всего — в таинствах Церкви. Это должно сразу же выводить нас на вопрос, что есть Церковь и что не есть она? У апостола Павла в его многократных суждениях о Церкви, как теле Христовом, глава коему Он Сам, а люди суть члены, есть два понятия или представления о теле: 1) как о корпусе одного человека, и, 2) как о «теле общим двум» в союзе брака. Второе представление наиболее сложно, мистично («таинство сие велико есть»!), но зато и более соответствует духовной реальности. Оно предполагает наличие двух свободных ипостасей — Христа («Жениха») и Церкви, из людей состоящей (как «Невесты Агнца»). В таком случае их единение в «плоть едину» не является полным смешением, тождеством, но чемто таким, что подобно (хотя и не тождественно) соединению двух природ — Божественной и человеческой — в личности Иисуса Христа, и давно определенно как неслитное, но и не раздельное. Тогда, по В. Лосскому, ипостасью Церкви, во всяком случае — малой ипостасью, является душа каждого человека, каждая личность, соединенная со Христом в союзе любви («брака»); она, личность человека, — «невеста» Небесного Жениха, любящая Его и любимая Им. Но все дело в том, что и в этом таинственном союзе «в плоть едину» «невеста» должна быть и является свободной личностью! Нет механического подчинения, или порабощения, или поглощения «Женихом» «невесты». В Царстве Небесном их таинственный «брак» пребудет уже нерушим вечно, но тоже на основе свободы, т.е. окончательно испытанного свободного желания «невесты» быть вечно с «Женихом». Однако, в земных условиях бытия, когда эта свобода еще подвергается испытаниям, возможны «измены», отпадения от любви и единения со стороны некоторых «невест». В Священном Писании это часто описывается образом «блуда», а отпавшая »изменившая» Церковь называется «блудницей» или «прелюбодеицей». Апокалипсис представляет нам и образ «великой блудницы», как церкви тех, кто свободно отрекся навечно от любви и единения со Христом. Неправы некоторые, утверждающие, что Бог все может. Бог не все может Он не может принудить к любви тех, кто не хочет любить Его. Так Он Сам благоволил создать человека (по образу и подобию Своему, т.е., в частности — абсолютно свободным).

«Блуд» может быть разным, или разного вида (типа). В сущности, каждый раз, когда мы грешим, мы разрываем союз любви со Христом, как бы прелюбодействуем от Него с чем-то или с кем-то. Но в одном случае — не навсегда, т.к. стоит только прийти в покаяние и прибегнуть к таинству (исповеди), названному «вторым крещением», как смывается вновь и вновь скверна греха и восстанавливается союз любви со Христом. А в другом случае, т.е. если раскаяния не происходит и личность (или сообщество личностей) все глубже добровольно уходит в бездну «блуда», этот «блуд» отсекает от Христа навечно, навсегда. Отсюда ясно видно, что упорство в заблуждениях (корень слова — «блуд») безусловно отсекает от Христа и от Церкви как Тела Его всех еретиков, не пожелавших и не желающих отказываться от заблуждений и принимать в полной мере чистое учение Православия.

Попробуем представить себе, что происходит, когда жена изменила мужу? В этом случае, по слову Христа, муж волен «отпустить» ее, т.е. расторгнуть брак навсегда. Волен, но не обязан! Ибо если она покается, а он простит, то брак восстанавливается и сохраняется. Что же это онтологически означает? Брак ведь — это союз двух в плоть едину, так что они уже не двое, но одна плоть. Изменяя мужу, жена становится плотью другого, не переставая быть и плотью первого! Страшное дело! Разрыв неразрываемого! Если этого не разрубить или не уврачевать покаянием, а так и отойти в вечность, то личность будет вечно разрываться на столько частей, сколько было блудных связей, а разрыва полного, т.е. облегчения не будет!.. Можно понять, почему Христос грех блуда ставит всегда рядом с грехом убийства, а иногда — даже на первое место, перед убийством. Однако, для нашего разговора важно отметить, что изменяющая жена продолжает быть в какой-то мере плотью законного мужа. До каких пор? Пока не произойдет законный (церковный) развод.

Подобное происходит и с церковными сообществами, церквами, уклоняющимися в еретические заблуждения. Они какое-то время продолжают быть «удами» Тела Христова — Вселенской Церкви. В течение этого времени их стараются увещевать, призывать к покаянию, обличать, уговаривать и т.д. Так примерно происходило с Римской Церковью в течение нескольких веков (!) из-за ее учений о примате папы Римского и о «Филиокве». Но она не покаялась, не обратилась. И вот — «развод» — 1054 г. Но и «развод», разрыв, отсечение — это' еще не полная смерть. Если от дерева отсечь ветку, от человека — руку, даже если от тела человека отделить душу, то какое-то время в ветке, в руке, в теле продолжается жизнь, правда, весьма скоротечная. И все же если в этот скоротечный момент ветку привить, руку прирастить, душу вернуть в тело — может все вновь ожить!

Поэтому нашим «ревнителям» я всегда говорил: процесс отделения еретического сообщества от Церкви есть именно процесс, т.е. явление, длящееся во времени и характерное тем, что, с одной стороны, уже наступает «смерть», а, с, другой стороны, еще продолжается «жизнь» (т.е. благодать в Таинствах). Отсюда — не нужно спешить с категорическими суждениями... Кто должен и имеет право определять степень покаяния, сроки и меру отсечения? В глубинном смысле и в конечном счете Сам Христос определяет. Но в реальности это происходит только соборным решением (определением) Церкви. Ибо так Господь благоволил устроить Церковь Свою, что не Он непосредственно, а Церковь, получившая от Него власть «вязать и решить», должна решать вопрос — отсекать или еще не отсекать от себя то или иное заблудившее сообщество. «И аще что связано будет (Церковью) на земли, связано будет и на Небеси».

Вы правы, что ни одна «уважающая себя» (хорошее выражение) ересь не повторяет просто и дословно какой-то ранее бывшей и осужденной, но старается преподнести свое лжеучение в каких-то «новых» словесных выражениях/прикрывающих элементы, по существу, уже бывших ранее, старых ересей. Отсюда, оказывается недостаточным только идентифицировать «новую» ересь как перепев (отголосок) «старой», хотя и это, конечно, нужно сделать! Но необходимо еще побороться за души заблудившихся людей, еще и еще, и еще раз им все разъяснить, объяснить... А потом нужен на «новую» ересь новый Собор Церквей! А точней — Соборный суд (!!), который на основе идентификации осудил бы не только само лжеучение, но и персонально — упорствующих ересиархов, и абстрактно — всех, кто будет следовать их учению или находиться с ними в церковном общении...

Когда возражают, говоря, что поскольку новые еретики или отступники уже своим учением подпали под анафемы древних соборов Церкви, почему и не \ нужно никакого нового на них суда, т.к. они уже отпали (через ересь) от Церкви и тем самым уже безблагодатны, то это верно лишь наполовину или вовсе неверно. Вполне верно это может быть только по отношению к тем, которые сами, сознательно отделили себя от Церкви, образовав особую свою «новую церковь». Но если иметь в виду случай когда впавшие в отступничество и еретичество вместе с тем заявляют, что они ни во что такое не впали, но продолжают быть православными и причисляют себя к Церкви, то мало, если кто-то из православных обличит их в ереси, нужен соборный суд. Только он и имеет право отсечь упорно заблуждающихся от Тела Христова (как и в случае церковного законного развода мужа и жены). Здесь бывает и такое возражение: если одна из поместных церквей определила новое еретическое сообщество, как таковое, и анафематствовала их «новую» ересь, то она и выражает голос всей православной Полноты, а, значит, и является достаточным судом. Так, часто указывают на анафематствование экуменизма и экуменистов Русской Зарубежной Церковью в 1983 г. Да, верно, что в этом случае Русская Зарубежная Церковь выражает мнение православия. Но одна поместная Церковь не властна отсечь от Церковной Вселенской Полноты другую поместную Церковь; нужен суд и приговор именно Полноты, т.е. Собора Церквей. Но пока такого Собора и суда не состоялось, в действии оказывается знаменитое 15е правило Двукратного Собора, дозволяющее тем, кто понял, увидел еретическую сущность новых учений тех или иных епископов, отделяться от них, прекращать с ними евхаристическое и молитвенное общение даже прежде соборного о них суждения и приговора, не дожидаясь таковых. Это очень болезненное положение вещей, дающее повод многим «шатаниям» и соблазнам в церквях, каковые мы и видим.

Как это понять или описать с точки зрения понятия о Церкви как «теле», т.е. некоем едином организме? В случае представления о едином для двух теле в союзе брака, это положение вещей соответствует состоянию «бракоразводного процесса», когда брачные отношения прекращены практически, но супруги еще — муж и жена, и еще не ясно, будет ли им дан развод, или, может быть, брак восстановится. В случае же представления о теле, как о корпусе одного человека, сие может соответствовать, например, тому, когда началась гангрена ноги у человека. Гангренный член это еще член тела, он еще живет за счет тела, но уже угрожает смертью всему телу, если его не отсечь, или если не произойдет чуда исцеления. У меня был случай, когда в итоге совершенных мною (в лоне Московской Патриархии) таинств исповеди, соборования и причащения произошло чудо: до бедра и выше полностью пораженная страшной гангреной правая нога человека, исцелилась за одну ночь (!), тогда как врачи, видя молниеносное развитие газовой гангрены, были убеждены, что жизни человеку осталось 45 часов... Возьмем для ясности и еще один образ Церкви, предлагаемый Христом, — образ древа (или — лозы). Если представить себе ветвь, только что отсеченную от древа, то в ней какое то время еще продолжается жизнь, ее листья так же живы и свежи, как листья ветвей, находящиеся на древе. Спрашивается, является ли эта ветвь ветвью древа? С одной стороны, — да, это ветвь вот этого древа, и в ней еще действуют живые соки этого древа. Но, с другой стороны, она уже собственно к древу не принадлежит, потому что — отсечена и пополнения жизненных соков уже нет. Если ее тотчас же не привить вновь к древу, — она обречена на смерть, она засохнет полностью. Кто в таком случае решает — привить или оставить на засыхание? В конечном счете, в глубинном смысле — Господь («Вертоградарь»), но не непосредственно, а только посредством Своей Церкви, ее суда, что на поверхности бытия выглядит как свободное соборное решение определенного собрания епископов (при участии в той или иной форме и народа).

Все вышеизложенные онтологические рассмотрения и рассуждения позволяют сделать некоторые выводы, среди которых следует отметить, что в целом же настоящий переживаемый период церковной жизни может быть определен как переходный, когда указанные апостасийные Церкви уже отделили себя от единства Тела Христова, но еще не ясно, обратятся ли в покаянии или будут окончательно отсечены анафемой. Тело Христово —' таинственно, и в отличие от вещественного тела человека при отсечении от себя безнадежно больных членов, тотчас обретает цельность и прежнюю полноту в лице оставшихся верными членов. Так единство Церкви сохраняется и сохранится до Второго Славного Пришествия Христова.

*) Эта статья — одно из последних писем (от 17 февраля с,г.) протоиерея Льва Лебедева. Отец Лев отвечает своему корреспонденту, священнику Российской Церкви, по поводу вопроса границ Церкви. Заглавие дано редакцией.

Эта статья была опубликована в журнале "Русский Пастырь" в №30,1998г.

http://archiv.livejournal.com/196095.html

Печать E-mail

• Назад
• Вперед