Воспоминания об Ильинском ските РПЦЗ Ч1

Глава 1

БРАТИЯ

Смысл святогорства - не в том, чтоб поселиться на Афоне, а в том, чтоб Афон поселить в себя. (Святогорец)

Миновало уже 28 лет с того незабываемого дня, когда братия Русского Ильинского Скита была изгнана из своей обители и выдворена со св.Горы. Годы летят, многое из прошлого уже забывается. Поэтому мне всегда бывает отрадно, когда удаётся перед кем-нибудь раскрыть свой афонский альбом и мысленно вернутся на св.Гору, в те годы. Трудно передать словами, какие чувства я испытываю, перелистывая альбом, и, рассказывая разные истории, связанные с той или иной фотографией.

Взирая на эти снимки, на благолепие и благоустройство скита у многих невольно возникает один и тот же вопрос: возможно ли было сохранить скит за славянской братией? С годами этот вопрос звучит всё реже, однако, некоторые из тех, кому небезразличен Афон, кто увлекается изучением истории русского Афона, интересуется событиями, связанными с изгнанием, бывали в скиту и восторгались его благолепием, сами пытаются ответить на этот вопрос, невольно при этом, упрекая настоятеля скита, о. Серафима, сочиняя всевозможные догадки и предположения. На первый взгляд ответ может быть очень прост: непоминающие зилоты, упорствовавшие в своём ложном или сомнительном стоянии, к тому же, возглавляемые недипломатичным, недальновидным, косным и простоватым настоятелем, - как говорится - за что боролись на то и напоролись, и точка. Но, вопрос, который я постаряюсь обсудить, заключается в том, были ли какие-нибудь пути разрешить назревшее противостояние и сохранить скит. Ответ на этот вопрос, как раз, не совсем прост и каждый может по-разному на него ответить в силу своего экклезиологического восприятия.

Я не очень охотно берусь за это рукописание, опасаясь недостоверного описания каких-нибудь фактов или ошибочности суждений. Тем более, что тогдашний антипросоп (представитель) Пантелеимоновского       монастыря, о.Николай     (Генералов), присутствовавший на заседаниях Кинота (правительство Афона), вскоре после всех событий представил подробный отчёт. Сразу скажу, что если б не о. Николай мы наверное никогда бы и не узнали всей тайной и явной игры, связанной с этим изгнанием. И пока остальные отцы Кинота предпочитали "воздерживаться", о.Николай, единственный, кто возвысил свой голос в защиту насельников скита, за что ему всегда должны быть ему благодарны.

Теперь, годы спустя, мне остаётся только прокоментировать, уточнить и дополнить кое-что к его описанию, раскрывая ситуацию как бы изнутри. Тем более, что с годами, как недавно мне пришлось убедиться, начинает появляется разного рода дезинформация, после чего меня убедили написать свои воспоминания. Могу представить множество фотографий, рассказать вкратце о насельниках скита того времени, и, в частности, об о. Серафиме, от решений которого зависела судьба скита. Рассказывать можно о многом, но я постараюсь ограничиться описаниями, связанными с теми фотографиями, которые сохранились у меня и моих друзей.

Ещё будучи в Джорданвилле, но уже помышляя об Афоне, я с большим интересом и любопытством расспрашивал о нём тех, кому удалось уже там побывать. Начиная с 70-х годов уже как бы определилась "традиция", что оставшиеся на Афоне две русские обители - Пантелеимоновский монастырь и Ильинский скит пополнялись за счёт России и Зарубежья соответственно. Поэтому, в первую очередь меня интересовал Ильинский скит: быт, устав и его насельники. Я наслышался много противоречивых суждений - сколько голов, столько и умов. Удивительно, летая в одном пространстве муха видит одно, пчёлка - диаметрально другое.

Окончив Свято-Троицкую семинарию, я оставался в монастыре ещё два года в качестве послушника.

До Афона мне удалось посетить св.Землю, где провёл большую часть лета 86 года. На св.Гору я вступил, как паломник с обычным туристическим разрешением на 4 дня, чуть опоздав на престольный праздник св. пророка Ильи.

Ворота скита открыл молодой высокий послушник Георгий из Словакии. Его путь на Афон пролегал через Экуменический Съезд в Швейцарии, куда его направили в 1985 году, как представителя от Чехословацкой Православной Церкви. Съезд длился два с половиной месяца (серьёзное мероприятие), и этого времени оказалось вполне достаточно, чтоб ему окончательно разочароваться в идеологии Экуменизма, усмотрев в Движении некое ложное смешение Вавилонской Башни с Пятидесятницей. Оказавшись на свободе, он решил не возвращаться на Родину, пожелав направить стопы свои в сторону Афона. В те годы и с его паспортом это оказалось не простой затеей. Он добрался сперва до Югославии и остановился там в сербском монастыре Студеница. Уже там при помощи одного из святогорских игуменов он получил греческую визу и таким образом смог добраться до Афона. Тем временем власти Чехословакии не забыли про него и за его "дерзкое вольнодумство" заочно присудили его к 8 месяцам заключения. Именно, месяцам, а не годам, как за подобную "измену" давали в Союзе. Известно, что во всех тюрьмах мира за попытку побега дают дополнительный срок. (У бежавших от своего рабовладельца рабов была похожая ситуация). Не объявляет ли страна себя тюрьмой ("большой зоной", как говорил Солженицын), когда даёт сроки за побег из своей страны или невозвращение?! Проявление свободной воли заключённого - наказуемо. А повеление и задание атеистической партии - экуменическая деятельность - одобряется. Впрочем, об этой, на первый взгляд, странности, речь пойдёт позже.

На Афоне Георгий выбрал Ильинский скит. По-русски общался свободно и прекрасно помогал на клиросе, также читал жития святых на трапезе и встречал паломников. После двух лет он покинул скит, и, пытаясь наладить свои документы, не возвращаясь в Чехословакию, долгое время был вынужден прожить в Афинах в качестве беженца, пока ему не дали разрешение на въезд в Канаду, где ныне и проживает с семьёй в сане иерея.

На тот момент в скиту проживало 7 человек: четверо внутри и трое снаружи, за пределами скитских врат. Эти отшельники приходили только на воскресные и праздничные богослужения, и иногда на общие трапезы.