Воспоминания об Ильинском ските РПЦЗ Ч4
ВОСПОМИНАНИЯ ОБ ИЛЬИНСКОМ СКИТЕ НА СВЯТОЙ ГОРЕ АФОН 1986-1992 Ч.4
Ипод. Николай Шевельчинский (продолжение)
За воротами главного корпуса проживал схимонах Харитон (Боровский). У него были какие-то русские корни, но по-русски он не говорил. Начинал в Джорданвиле в конце 70-х, но вскоре покинул монастырь: либо трудно давался русский, а тогда это было необходимым для учёбы в семинарии, либо, увлекаясь иконописью, он был более приверженцем современного византийского стиля, нежели, как он выражался, - "киприановского", главного джорданвильского иконописца.
На фото: В кельи у монаха Дамаскина (грек-зилот) возле Филофеевского монастыря. Брат Георгий, о.Харитон, и.Николай.
Сперва он подвизался в одной келии с греческими отцами. Хорошо овладел греческим и иконописью. Принял постриг в великую схиму, но вскоре перешёл в Ильинский скит. Потом он подвизался в другой келии с отцами, приехавшими из Америки: греческий монах, ушедший из бостонского монастыря и новоприезжий русский иммигрант. С ними ещё подвизался одно время джорданвильский послушник Макарий - нынешний епископ Георгий Австралийский. Когда та братия переехала в Хеврон, на русский участок у Дуба Мамврийского, о. Харитон опять перебрался в скит. Как раз перед самым моим приездом, о. Харитон поселился на втором этаже больничного корпуса, где были очень просторные комнаты. Он приспособил несколько комнат для жилья и иконописной мастерской. Там была очень светлая застеклённая веранда, в которой было удобно заниматься иконописью.
Одно из первых моих послушаний было - помочь ему благоустроить эти комнаты. Однако, через год-другой он опять ушёл, перебравшись к двум греческим старцам в скит св.Василия, который находился у подножья Аонской Горы. Они имели литургическое общение с митр.Киприаном из афинского монастыря свв.Киприана и Иустины, что находится в Фили. Но и там он долго не прожил, опять вернувшись в скит.
Старцы Максим и Василий, у которых подвизался о. Харитон. Сзади: трудник Игорь из России.
Пожалуй что, скит для него всегда оставался запасным пристанищем, куда он мог вернутся и быть принятым, как блудный сын, и о.Серафим каждый раз его радушно принимал и благословлял ему жительствовать, как ему заблагорассудится. Незадолго до нашего изгнания он вернулся в Америку и больше я ничего о нём не слышал. О.Харитон всегда усердно помогал на общих послушаниях. Ещё, будучи в миру он приобрёл опыт работы на стройке и убедил о.Серафима закупить целый комплект строительных лесов для необходимых ремонтных работ. В первый же день, когда доставили леса, мы их установили в алтаре главного соборного храма, где восточная стена со стороны моря очень нуждалась в серьёзном ремонте. После алтаря мы установили леса вокруг надвратной башни, на которой штукатурка начинала осыпаться. Это оказалось гораздо выше и сложнее потому что леса воздвигались на неровной поверхности крыши. После установления лесов обычно отцы Серафим и Иоанн взбирались с вёдрами цемента и занимались ремонтом, после чего моё послушание было - покраска.
Икона Богородица «Сладкое Лобзание», написанная о.Харитоном
После башни я уже легко справлялся с лесами и постепенно мы смогли перекрасить весь скит снаружи и внутри
Только к одной стене большого корпуса было слишком затруднительно и опасно, при наших возможностях, устанавливать леса. Поэтому о.Серафим нанял молодого смельчака-грека, имевшего опыт покраски кораблей. Он приделал доски к лестнице, подвязал саму лестницу к крыше и с хитроумными узлами сам мог себя опускать и поднимать. Поскольку он работал один ему приходилось сперва опускать одну сторону, потом карабкаться вверх по лестнице и проделывать то же самое на другой стороне. Моя задача была попроще, - я ему только подавал вёдра с краской и кисти через окна. Признаюсь, было жутко смотреть на его решимость и невозмутимое спокойствие. Высота - минимум 15 метров.
После работы над корпусами, мы начали огромный проект покраски куполов и крыши собора.
Вл. Лавр на крыше собора перед центральным куполом. На лесах паломники-семинаристы: Даниил Метленко (иерей в Австралии), Александр Котляров (протодьякон в Австралии), Евгений Григоряк (дьякон в Америке)
О.Иоанникий поверяет устойчивость конструкции лесов.
Одно из первых моих послушаний было - помочь ему благоустроить эти комнаты. Однако, через год-другой он опять ушёл, перебравшись к двум греческим старцам в скит св.Василия, который находился у подножья Аонской Горы. Они имели литургическое общение с митр.Киприаном из афинского монастыря свв.Киприана и Иустины, что находится в Фили. Но и там он долго не прожил, опять вернувшись в скит.
Старцы Максим и Василий, у которых подвизался о. Харитон. Сзади: трудник Игорь из России.
Пожалуй что, скит для него всегда оставался запасным пристанищем, куда он мог вернутся и быть принятым, как блудный сын, и о.Серафим каждый раз его радушно принимал и благословлял ему жительствовать, как ему заблагорассудится. Незадолго до нашего изгнания он вернулся в Америку и больше я ничего о нём не слышал. О.Харитон всегда усердно помогал на общих послушаниях. Ещё, будучи в миру он приобрёл опыт работы на стройке и убедил о.Серафима закупить целый комплект строительных лесов для необходимых ремонтных работ. В первый же день, когда доставили леса, мы их установили в алтаре главного соборного храма, где восточная стена со стороны моря очень нуждалась в серьёзном ремонте. После алтаря мы установили леса вокруг надвратной башни, на которой штукатурка начинала осыпаться. Это оказалось гораздо выше и сложнее потому что леса воздвигались на неровной поверхности крыши. После установления лесов обычно отцы Серафим и Иоанн взбирались с вёдрами цемента и занимались ремонтом, после чего моё послушание было - покраска.
Икона Богородица «Сладкое Лобзание», написанная о.Харитоном
После башни я уже легко справлялся с лесами и постепенно мы смогли перекрасить весь скит снаружи и внутри
Только к одной стене большого корпуса было слишком затруднительно и опасно, при наших возможностях, устанавливать леса. Поэтому о.Серафим нанял молодого смельчака-грека, имевшего опыт покраски кораблей. Он приделал доски к лестнице, подвязал саму лестницу к крыше и с хитроумными узлами сам мог себя опускать и поднимать. Поскольку он работал один ему приходилось сперва опускать одну сторону, потом карабкаться вверх по лестнице и проделывать то же самое на другой стороне. Моя задача была попроще, - я ему только подавал вёдра с краской и кисти через окна. Признаюсь, было жутко смотреть на его решимость и невозмутимое спокойствие. Высота - минимум 15 метров.
После работы над корпусами, мы начали огромный проект покраски куполов и крыши собора.
Вл. Лавр на крыше собора перед центральным куполом. На лесах паломники-семинаристы: Даниил Метленко (иерей в Австралии), Александр Котляров (протодьякон в Австралии), Евгений Григоряк (дьякон в Америке)
О.Иоанникий поверяет устойчивость конструкции лесов.
С одного и того же ракурса до и после покраски
В скиту также постоянно жил и работал один наёмник. Его звали Теологос, по-нашему Богослов, как я и некоторые его называли. Он был очень трудоспособен. Работал круглосуточно и круглогодично, выезжая ненадолго в свою деревню несколько раз в году. Он был моим основным учителем греческого. Один из первых "уроков" получился несколько своеобразным. У него была новая бутыль с химией и ему надо было понять, в какой пропорции размешивать её с водой для опрыскивания масличных деревьев. Он оправдывался, что там слишком мелко написано, но я подозреваю, что он просто немножко не умел читать. В семинарии мы изучали новогреческий, так что я смог медленно по слогам прочесть текст на банке, ни слова не понимая что читаю, а он, вроде бы, всё прочитанное мной понял и смог сделать соответствующий раствор.
Послушник Олег и и.Николай опрыскивают маслины.
День его начинался с того, что ранним утром он готовил братии обед. Потом выполнял все остальные свои работы. Поначалу работать с ним мне было сложновато. У него был свой уже годами установленный метод огородничества. А я постоянно своевольничал, изыскивая пути попроще и полегче и в его понятии, работал небрежно. Поэтому одно из первых заученных греческих слов после монашеских “простите” и “благословите", было - "тембели", т.е - лентяй. Впрочем, это меня не очень смущало, поскольку, как известно, именно лень - двигатель прогресса. Посещая разные монастыри я видел, как повсюду на огородах установлены замечательные чёрные шланги с дырочками для поливки. Это было не только удобно и экономно в смысле воды, но и гораздо полезнее для самих растений.
Наш же Богослов предпочитал делать всё по старинке, ежевечерне обходя весь огород со шлангом в руках. Когда он уезжал в свой отпуск, это приходилось делать мне.
Богослов показывает плоды своих трудов
Отец Харитон всегда за него ходатайствовал, уверяя о. Серафима, что его богословские труды недооценивают и, соответственно, недостаточно вознаграждают. Сам о.Харитон был убеждён, что без Богослова скит пропадёт. Однако, когда на третий год моего пребывания, Богослов всё-таки ушёл, то вопреки опасениям о.Харитона, скит устоял, сэкономив при этом кучу денег.
(Продолжение следует)