Протоиерей Сергий Бегашов: Увы, у нас нет будущего...
Многие знают как у нас непросто попасть к детскому бесплатному стоматологу. Запишись сначала, но еще нет талонов. Теперь уже нет талонов. Есть на следующую неделю, но нет графика. Позвоните завтра... ну и т.д. Я взял на повторное лечение на своих двух младших. Дали на через неделю, на 13:00 и 14:00, соответственно. Прихожу заблаговременно. Перед кабинетом подозрительно пусто. Дай, думаю, спрошу, быть может меня ждут. "Доктор будет в 13:00" - приказным тоном указал мне накрашенный глаз через открывшуюся на щелочку дверь. Ну ок. Конечно, подожду. Ведь еще до 13-ти пять минут. И че это я заперся… 13:00 – доктор в кабинет не пришел. Быть может он уже внутри? Да, конечно, он уже внутри. Ведь это к 13:00 он должен уже начать прием, а не прийти на работу, - объяснил я себе. 13:05 – доктор проходит мимо нас с детками в верхней одежде в свой кабинет с надписью: «В верхней одежде не входить!!!». Ну с кем не бывает. Да и на 5 минут не так страшно. 13:10, 13:15, 13:20 – захожу узнать нас позовут или нас просто уже ждут. Вдруг мило улыбнувшаяся нам доктор просто нас не узнала и подумала, что мы к другому специалисту. И тут опять это предательски точеное женское тельце, изгиб которого не смог даже прикрыть медицинский халат, - «Кабинет кварцуется, подождите в коридоре» - сказала мне она, ловко слизывая своим медсестринским языком капельку майонеза с краешка своих накрашенных губ. И опять, рабочий кабинет за ее спиной с нерабочим корпоративом и в рабочее время, время моих заблаговременно записанных, мающихся от ожидания и без того неприятных процедур, малышей. Через 10 минут вышла наш доктор и сказав, чтобы мы проходили, побежала в уборную для сотрудников. Я взял свою 3-ех годовалую дочь за руку и прошел в совершенно пустой кабинет без характерного кварцевого запаха )) Усадил дочурку на кресло, взбодрив напоследок, и сел подле нее на место для родителей. Вернувшаяся доктор явно смущалась. Медсестры на горизонте не было видно. Она стала мыть руки. Помню, я еще тогда подумал, а что это за три пятна на ее медицинских, то ли голубых, то ли зеленых брюках, похожих на те, что оставляют мокрые пальцы, когда ими дотронешься до тонкой ткани? И от чего они мокрые, если доктор моет руки только сейчас, в своем кабинете? Я одернул себя, решив, что не хочу знать ответ на свой вопрос.
Дочка держалась мужественно. В этот раз доктор не была как прежде нарочито осторожной. Прошлый раз она обходилась с ребенком как фея. В этот раз, фея куда-то спешила. Дочка впервые заплакала на кресле. Ну с кем не бывает. Зуб требовал более глубокого сверления, а это не из приятного. Я поддержал и похвалил свою девочку. Она взяла себя в руки ради соответствия моим похвалам. Доктор положила лекарство во второй раз, нанесла временную пломбу и сказала: «Всё.»
«А как же остальные проблемные зубы, о которых Вы мне говорили в прошлый раз?» - удивленно спросил я? Доктор молча продолжала какие-то манипуляции и когда она опять взяла в руки бормашину, я понял, что она решилась начать лечение другого зуба. Торопившейся феи не стало. В работе детского специалиста почувствовалась некоторое напряжение. С этим зубом она не реагировала на плач моей дочери вообще, партизански продолжая сверлить полузакрытый от боли рот уже рыдающей трехлетки. Я не драматизирую и не пытаюсь вызвать сочувствие к моей дочери. Нет. Доктор – действительно неплохой. Я сравниваю с ее коллегой. Бывали мы у той, дважды… Речь не о моей дочке. С ней все в порядке, слава Богу. Психологической травмы она, вроде бы, не получила. Хотя, как приехала, тут же бухнулась спать и спит до сих пор.
Второй зуб полечили. И без того, я и не собирался, чтобы доктор лечила третий. Увы, у моей дочки очень много проблемных зубов. А тут еще и это пресловутое 8-е марта со своими корпоративами. Мой сын ждал за дверями своей очереди. На дочку ушло минут 15-20. Пришла медсестра, поправляя, по-девичьи, уголки своих губ. По-видимому, никто уже и не пытался делать вид, что никакого корпоратива нет. Доктор ей профессионально отчиталась о проделанной работе. Медсестра поднесла мне на подпись бумаги о том, что меня обо всем проинформировали, при этом ни о чем меня не проинформировав. Я прочел, задал пару уточняющих о лечении вопросов и подписал бумагу.
«Давайте мальчика» - сказала медсестра. Я вышел с вздохнувшей от облегчения дочкой в коридор и сказал пройти сыну. Тот мужески «ринулся в бой». Я подумал, что стоит чем-то отвлечь мою младшенькую. Ведь на мультики она уже смотреть не могла. Надоели еще до процедур. Я прошелся с ней в соседний коридор в поиске новых тем для отвлечения дочурки, как, вдруг, слышу бегущие детские шаги и знакомый сынов голос: «Пап, я всё!» Я посмотрел на часы, еще не было 14:00 на которые был записан мой сын. Я понял, что, пользуясь, моим отсутствием доктор полечила моему сыну только прошлый зуб, не начав запланированный соседний, который болел. Я вернулся в кабинет. Пронесшаяся мимо меня газелью, медсестричка прыгнула в знакомые мне двери, за которыми празднично кушали майонез. Разумеется, я не собирался возвращать моего сына на продолжение лечения соседнего зуба. Тонкого, но в тоже время, убедительного урока на примере дочери, мне было достаточно, чтобы понять, что ей некогда. Да и не к месту уже было опять заставлять, наставлять, взбадривать заново, только выдохнувшего сына. Я подписал бумагу и ушел за талонами на следующий раз. "Талонов еще нет", - сказали в регистратуре, - "Позвоните во вторник."
Видит Бог, у меня нет обид ни на кого. Ни на учителя, ни на гороно, ни на МинОбр, ни на стоматологию, ни на доктора. Ни на закрывающуюся в 20:45 аптеку, на дверях которой указано, что она работает до 21:00. Ни на ту женщину, которая пыталась с детьми сорвать сегодня с нашей церковной клумбы только выросшие цветы. Ни на того соседа, что проходя, бросил, все в тот же палисадник, пластиковый стакан от пива и пустую пачку от сигарет. Я смирился. Этот народ не изменить. У нас нет будущего. Мы лишены перспективы. Мы выживающие совки, дорожащие своим совком, берегущие свой совок. Мы те, кто радостно решает, что за все в конечном счете платит потребитель и мы же те, кто ноет, когда сами становимся на месте этого потребителя. Мы негодуем о том, что те, дальние, или лучше сказать, высшие, пренебрегают нами и сами же приносим в жертву своим глупостям своих ближних, настоящих. Тех, кто стоит рядом с тобой. И речь даже не о добродетели и ее отсутствии. Ведь это с моих налогов, в мое рабочее время и в приемное время тех, ради кого это все существует, совершается обычная и повседневная, но в этот раз праздничная вещь – совковое наплевательство.
Не знаю как там… Я никогда не был заграницей. Я связан здесь храмом и людьми в нем навсегда. И хотя я очень люблю свою Украину, но моим детям я не желаю той жизни, которая есть у меня. И я не хочу им будущего среди тех, кто не способен хотя бы нормально выполнять обычную свою работу.
«Господи, спаси нас, дураков, как-нибудь!» (с)
Метки: рпцз, сергий бегашов