Из личных воспоминаний очевидцев об о. Иоанне Кронштадтском
ЛИЧНЫЕ ВОСПОМИНАНИЯ ОБ О. ИОАННЕ КРОНШТАДТСКОМ
Поездка в Кронштадт. Из воспоминаний И. Княгницкого
(Извлечено из Истор. Вест. 1900 г.).
На следующий день, утром мы отправились к утрене в собор, где служил батюшка. Мне удалось упросить старосту, и он впустил меня в алтарь. Сослужили батюшке несколько священников. Служба совершалась без всяких затяжек и замедлений. Поминания на проскомидии за множеством их, совершались одним из священников в продолжение всей утрени. Главную часть проскомидии совершал сам батюшка, которому переданы были полученные на его имя телеграммы и письма простые и денежные, в которых страждущие из отдаленных мест просили молитв пастыря, в силу которых они веровали. Некоторые письма, после поминания прописанных в них имен, он откладывал в сторону, а некоторые прочитывал с особенным вниманием и сосредоточенностью и прятал в карман на груди, а вынимал потом для поминания во время пресуществления св. даров. Также поступал и с телеграммами. Литургия окончилась, но еще никого не причащали. После полного окончания литургии батюшка обратился к народу со словом, главное содержание которого - призывание всех к покаянию. Говорил он около часа времени, и речь его дышала искренностью и, как таковая, производила глубокое впечатление на народ. Окончив проповедь, он властным голосом сказал:
- Кайтесь все во всех грехах своих без утайки.
Сам же, воздев руки, поднял глаза к небу и начал молиться Господу Небесному о ниспослании прощения грехов грешному народу. Обильные слезы орошали лицо его в продолжение всей молитвы.
Трудно описать волнение, охватившее присутствовавших, и от властного призывания, звучащего приказанием к покаянию, и от этой молитвы человека, страждущего от грехов ближних его. Поднялся общий вопль, все более и более усиливавшийся. Все начали громко называть свои грехи, ибо каждый был занят самим собою и не слушал слов других. Батюшка окончил свою молитву, но плач и крик не прекращались. Он смотрел пристально, то направо, то налево, смотрел на отдаленных, обращался к кому-то со словами: "кайся!" "смотри, не делай больше так!"
От этих его действий народ еще более плакал, так что после продолжительного времени, когда батюшка хотел читать общую, разрешительную от грехов молитву, то не было никакой возможности делать это, и только после нескольких окриков батюшки: "довольно, перестаньте, слушайте молитву!", толпа начала стихать. Изредка раздавались отдельные всхлипывания. Разрешительная молитва была прочитана и началось причащение покаявшихся тремя священнослужителями. Всем хотелось получить Св. Таины из рук батюшки, и потому к боковым дверям мало подходили. Причащение продолжалось часа полтора. По этому можно судить о множестве причащавшихся. Обедня кончилась. Прочитана и молитва после причащения. Батюшка начал разоблачаться в алтаре. К нему подходит юноша лет шестнадцати в гимназической одежде и робко протягивает ему какую-то бумагу.
- Скажите так на словах, чего, вы просите, - сказал батюшка, продолжая свое дело со свойственной ему поспешностью.
- За правоучение... не имею... - слышатся отрывочные слова, произносимые шепотом.
- Сколько с вас требуют?
- Пятьдесят рублей. Батюшка опускает руку в карман, вынимает оттуда деньги, Отделив часть их, он готовится передать просителю, опять-таки, делая это, между прочим, не прерывая прежней работы. Теперь он в первый раз внимательно взглянул на стоявшего перед ним юношу, по щекам которого текли невольно выступавшие слезы, а на лице подергивались от волнения мускулы. Кто знает? Быть может, он уже не в одном месте робко и напрасно подавал свою просьбу и пришел сюда с последней надеждой, при неосуществлении которой должны были разбиться все его мечты о светлой будущности! Если бы ему отказали здесь, то он ушел бы в полном отчаянии. Но его просьбе внемлют без всяких оскорбительных расспросов, без унижения личности дают ему якорь спасения так просто, как будто он попросил какой-нибудь пустяк. Слезы благодарности хлынули из глаз юноши. О, как счастлив тот, кто может исторгать у людей такие слезы!
- Успокойтесь, успокойтесь голубчик! Я очень рад, что могу помочь вам.
Батюшка гладил по голове наклонившегося юношу. Глазам его невольно бросаются короткие рукава гимназического пальто, расползающиеся швы, - и рука, готовая было уже передать просимую сумму просителю, быстро опять опускается в карман и уже после этого удовлетворяет просьбу.
Радостный ушел юноша, но вскоре вернулся. Его возвратила боязнь ошибки. В смущении он опять подходит к батюшке, держа еще в руке поданное.
- Батюшка! вы ошиблись: тут гораздо больше!
- Нет, не ошибся, - отвечает ему тихо батюшка, - то вам на пальто... на книги...
Но батюшке не дают с кем-либо долго разговаривать. Он нужен для многих и многих. К нему подошел священник того же Андреевского собора.
- Батюшка, - сказал он, - там жена одного псаломщика просит помощи; муж сослан в монастырь на эпитимью, а она с детьми бедствует.
И опять рука привычно опустилась в карман, и через священника передала захваченное бедствующей.
Я поспешил в дом Трудолюбия, чтобы встретить там батюшку, который вскоре туда приехал.
Отслужив молебен в общей, он начал ходить по номерам.
Останавливаться в доме Трудолюбия очень удобно, ибо в ваш номер не пускают никого больше. Администрация сама заботится об этом.
Батюшка, видимо, куда-то торопился, но нам все-таки удалось задержать его для беседы.
Цель моей поездки в Кронштадт была выполнена, и я поспешил на пароход, боясь опоздать.
Перед самым отходом парохода приехал батюшка, почти каждый день ездивший в Петербург. С большими усилиями и при помощи полицейских он протиснулся сквозь толпу и скрылся в каюте.
В средине пути я поднялся из нижней каюты наверх. Здесь какая-то женщина лежала на диване, страшно рыдая, как бы в бессознательном состоянии. Я подумала, что это у нее от качки, хотя и ничтожнейшей, которая была в этот день, но окружавшие ее объяснили мне другое. Несмотря на то, что батюшка никого не принимал к себе эта женщина как-то добилась того, что ехавшие с батюшкой в одной каюте близкие ему люди упросили его допустить ее для беседы. Сидела она там около получаса и вышла оттуда в вышеописанном состоянии, так, что ей прикладывали даже компрессы на голове, давали валериановые капли...
Наконец, мы прибыли в Петербург. С помощью опять-таки полиции батюшка прошел к заранее ожидавшей его карете и скрылся из виду.
Скоро я окончил свои дела и уехал из Петербурга, надолго сохранив в душе впечатление от кронштадтской поездки.