«Туда, в заоблачную даль, хотел бы я укрыться». Воспоминания Архиепископа Леонтия Чилийского
В 1930 г. по благословению схиархиепископа Антония (Абашидзе), будущий архиепископ Леонтий, а в те годы иеромонах Киево-Печерской Лавры, посетил Грузию. Владыка Леонтий еще при жизни схиархиепископа Антония почитал его как святого. В своем письме, в редакцию церковно-литературного сборника «Летопись Церкви», выходившем в годы Второй мировой войны в Словакии, архиеп. Леонтий писал: «Он [схиархиеп. Антоний. — Ред.] был моим духовным руководителем и отцом 20 лет. Если, по милости Божией, я есть то, чем вы меня знаете, то только благодаря его воспитанию и мудрому руководству. Проведя меня и иных своих духовных чад через Сциллу и Харибду, он ушел от нас в иной прекрасный мир, оставив нам, умирая, святительское завещание, как хранить чистоту веры и не отходить от единства Христовой Церкви». Это письмо было написано в конце 1942 г., по возвращении владыки Леонтия из Киева, куда он ездил на погребение своего аввы.
Архиепископ Леонтий рассказывал о многих случаях прозорливости преподобного Антония. Так, в годы гонений, когда неизвестно было, где ты проснешься утром — у себя или в тюрьме, владыка Антоний заставлял его, молодого иеромонаха, сдавать зачеты профессорам. «Зачем? — спрашивал о. Леонтий. — Завтра, может быть, арестуют и расстреляют, кому это надо?» Старец на это говорил: «Никто не знает, что завтра будет, Промысл Божий неизвестен. Поэтому подчиняйся, сдавай». Зачем это нужно было, стало понятно много позже, годы спустя, когда архимандрит Леонтий был рукоположен в епископский сан.
ПОЕЗДКА В ГРУЗИЮ
…По церковному поручению и послушанию от своего духовного отца схиархиепископа Антония в октябре месяце я должен был поехать на его родину в г. Тифлис. Снабженный всем необходимыми я тронулся в путь. Первая остановка была в знакомом мне городе Екатеринославе, называвшемся уже Днепропетровском. Здесь я остановился у своего друга. В городе из 20 храмов открыт был только один — Крестовоздвиженский. Управлял епархией архиепископ Георгий, переведенный из Киева, так как архиепископ Екатеринославский Макарий, назначенный туда также из Киева, был арестован и сослан. Духовенство тоже частично было арестовано, некоторые ушли в подполье, т. е. неизвестно куда уехали из родного города.
Следующая остановка на несколько часов была в г. Ростове-на-Дону. Здесь также из многих храмов открыта была только одна церковь и армянская в другой части города — Нахичевани. Все остальные были закрыты, а недавно взорванный кафедральный собор представлял развалины посередине города. Где-то за городом в глуши жил епископ Николай (Амасийский), уже престарелый. Духовенства было мало.
В г. Владикавказе, следующей остановке, я пробыл сутки. Все православные храмы были закрыты. Открыт был только собор, находившийся в руках обновленцев. По Военно-Грузинской дороге я отправился из Владикавказа в Тифлис. Встречавшиеся по дороге туда православные храмы в городах и селениях были закрыты. Только в г. Анануре церковь была открыта, да под горой Казбек стоял древний храм, куда изредка разрешали ходить молиться. Этот храм некогда был воспет Пушкиным: «Туда, в заоблачную даль, хотел бы я укрыться».
В г. Тифлис я приехал вечером и прямо с письмом направился в кафедральный Сионский собор. Католикос — Патриарх Грузинский — где-то лечился, а соборное духовенство было так напугано большевиками, что побоялось дать мне пристанище у себя в доме, и устроили мне ночлег в самом храме. На следующий день я поехал с визитом к патриаршему заместителю митрополиту Манглисскому Каллистрату в Свято-Георгиевскую церковь в районе города, называемую Кашвети. Владыка Каллистрат принял меня, как близкого человека. Жил он в маленькой комнатушке, сделанной на лестничной площадке, так как церковный дом был отнят. Канцелярия его помещалась в подвале храма. Там же была и столовая, в которой он меня принял и оказал гостеприимство. Вспоминал Киев и Духовную Академию, студентом которой сам был когда-то, а также владыку схиархиепископа Антония (Абашидзе), его деятельность в Грузии и любовь к русскому народу. Говорил о тяжелом положении Грузинской Церкви и о том, что их теперешний Патриарх Христофор стоит на высоте и мужественно, как только возможно в нынишних условиях, защищает Православную Церковь от натиска безбожников. Что еще, будучи епископом Уронисским, он показал себя героем, когда был арестован их покойный Католикос Амвросий за обращение к Генуэзской конференции с заявлением о том, что большевики воздвигли гонение на Православную Церковь в Грузии. Большевики требовали от Патриарха опровержения. Он отказался. Все епископы Грузинской Церкви, от которых требовали осуждения патриарха Амвросия, были арестованы. От лица всех выступил епископ Христофор и сказал, что они останутся верными своему законному церковному главе и его распоряжениям. Все они как один отказались дать подписку. За это их продержали долгое время в подвалах ГПУ.
Владыка Каллистрат говорил со мной откровенно, зная обо мне от схиархиепископа Антония, который неоднократно писал ему, рекомендуя меня как близкого и доверенного человека. А перед владыкой Антонием и владыкой Каллистратом благоговел, как сын. Митрополит Каллистрат предложил мне поместиться в маленьком Ольгинском монастыре недалеко от г. Мцхета. В самой Мцхете, когда-то столице древней Грузии, все монастыри и храмы, за исключением собора, были закрыты.
В древнем Самтаврском женском монастыре проживало свыше 50-ти монахинь во главе с игуменьей Ниной (кн. Чавчавадзе), храмами им не разрешали пользоваться, они были закрыты, а работали они, как рабы, на своих новых хозяев — большевиков, которые за это их не выгоняли из монастырских помещений. В качестве надсмотрщиков к ним был приставлен их бывший водовоз. Тяжела была жизнь этих скромных безответных тружениц.
Волна убийств духовных лиц
Некогда большой монастырь в селении Бодби также был закрыт. Насельницы монахини изгнаны. Монастырь святой Нины когда-то был центром просвещения края. В нем была прекрасно поставленная школа для бедных детей, а также приют. Все это было уничтожено, и игуменья Фамарь (кн. Вачнадзе) с несколькими монахинями жила в Тифлисе, занимаясь рукоделием. Игуменья Фамарь, любившая посещать святые места родного края, любезно согласилась посетить некоторые из них со мной. Мы с ней были в древнейшем монастыре VI века, воспетом Лермонтовым в поэме «Мцыри», расположенном на высокой горе. В качестве простого сторожа там жил один только иеромонах Ираклий, который вскоре был зарезан в своей келье. В других небольших монастырях вблизи г. Мцхеты, расположенных в горах, мы ничего не застали, кроме разоренных храмов и пустующих келий, так как все монахи при попустительстве коммунистов были убиты. За несколько лет перед моим посещением Грузии там прокатилась волна убийств духовных лиц.
Вот тогда почти во всех монастырях, расположенных в глуши, насельники были убиты, предварительно подвергшись пыткам и истязаниям. Свеженасыпанные холмы свидетельствовали о том, что здесь недавно успокоились насельники монастырей.
Подобно русскому, грузинское духовенство терпело немало скорбей и гонений. Также притесняли их налогами, исключали из школ их детей, если последние не отрекались в печати от своих родителей. Не выдерживая, да еще под воздействием своих жен, они отрекались от сана, а некоторых священников их семьи просто удаляли от себя или мнимо, или на самом деле.
В прошлом, как известно, Грузия постоянно находилась в состоянии войны с персами, арабами, монголами, а в течение нескольких столетий находилась под турецким игом. Чтобы обороняться от персов, грузинский царь Ираклий II в 1783 году заключил союз с Россией, который закончился присоединением Грузии к России, а также заменой грузинского патриарха экзархом. Потеряв в 1811 году свою церковную независимость, Грузинская Церковь оказалась в одинаковом положении со всей Русской Церковью. Во всех губернских городах были духовные школы и семинарии, для девочек — епархиальные училища. Грузины могли свободно поступать во все русские духовные академии, безплатно получать образование, а затем наравне с русскими, украинцами и другими народностями занимать высокое положение в Православной Церкви, не только у себя на родине, но и по всей России. Так, схиархиепископ Антоний занимал кафедру в Крыму, епископы Кирион и Леонид, впоследствии грузинские патриархи, также занимали кафедры в России. Сам владыка Каллистрат получил высшее богословское образование в Киеве. Так что бедная Грузия ничего не потеряла от соединения с Россией.
Перед революцией в Грузии было 1527 приходов, 2455 храмов и часовен, 27 мужских монастырей и 7 женских. В 1918 году грузинскими сепаратистами была объявлена автокефалия Грузинской Церкви. Но от этого Грузинская Церковь ничего не выиграла, а впала в ужасную нищету и духовное убожество, что не отрицают и сами грузины, благоразумно настроенные. А прежде всего так мыслил схиархиепископ Антоний (князь Абашидзе), самый просвещенный грузин наших дней, окончивший две высшие школы в России — университет в Одессе и Духовную Академию в Киеве, до конца своих дней сохранивший любовь и верность святой Православной Русской Церкви и многонациональному народу, объединенному в одно, благодаря Православию.
Положение нашей Грузинской Церкви незавидное
В дополнение ко всему сказанному для полноты картины можно привести выдержку из письма схиархиепископу Антонию от его бывшего ученика по Тифлисской семинарии, митрополита Сухумского Варлаама (Махарадзе), который в 1934 году писал между прочим:
«…Мелитон Керентелидзе физически еще жив, но духовно уже умер (протоиерей бывшей Тифлисской семинарии) и стоит во главе Кутаисских безбожников. Можно ли было от него этого ожидать, если принять во внимание его письменные труды? Человек владел пером и много трудился. В безбожники записался и бывший мой товарищ по семинарии Ипполит Вартагов, бывший одно время преподавателем Симферопольской семинарии, а потом Тифлисской. Оставил священство и протоиерей Талаквадзе, но терпит большую нужду, так как не записался в безбожники, несмотря на то, что человек он очень способный и, по выражению нашего Католикоса Патриарха, как оратор не имеет себе равного среди грузин не только духовных, но и светских. В Грузии не только нет ни одной действующей церкви, но нет ни одного священника, который исполнял бы христианские требы. Мне самому пришлось отпевать своего отца, которого похоронил в ограде Джахетской женской общины, бывшего монастыря. В этой обители живет около 30-ти сестер, церковь имеют, но священника нет. Когда, бывало, приезжал к отцу, то служил им священником. В Мингрелии пока существует две церкви, одна в Поти — Нахутарская кладбищенская, и другая Суджикская в Сенакском уезде. Теклатский женский монастырь, т. е. сестры продолжают жить, но церковь у них закрыта.
Положение нашей Грузинской Церкви незавидное. Число действующих церквей значительно сократилось, но существующие далеко не все имеют своих священников. Католикос-патриарх, конечно, лицо светлое, вполне достойное во всех отношениях, но слаб здоровьем, часто болеет, почему серьезно боимся, чтобы он скоро не оставил нас. Почему-то ни наши католикосы, ни наши профессора долго не живут. 16 лет тому назад возобновили нашу кафедру католикосов-патриархов и за это короткое время уже 4 патриарха отошли в вечность. Если так продолжится в будущем, скоро в Сионском кафедральном соборе для их погребения места не станет.
Владыка святый! Одна моя покорнейшая просьба к Вам: никогда по отношению ко мне не употребляйте изысканных и длинных титулов. Во-первых, я ни от кого не люблю их принимать, а от Вас, мне признаться, совершенно стыдно слышать их. До гроба верный Вам, недостойный митрополит Варлаам».
Приведенное письмо грузинского митрополита своему любимому учителю в достаточной степени рисует печальную картину положения Церкви в Грузии под владычеством советской власти. Приблизительно то же самое писал и другой грузинский иерарх, а также лично говорил митрополит Іоанн (Маргиев), также ученик схиархиепископа Антония. В бытность схиархиепископа Антония епископом Гурийско-Мингрельским в одной этой епархии было 240 приходов, кроме домовых-дворовых приписных церквей. А теперь Грузинской Церкви приходится за свое жалкое существование благодарить советскую власть тем, что их патриарх должен всегда участвовать во всевозможных конференциях, так наз. мира, или большевистского усыпления всех народов вне сферы их влияния, дабы голыми руками забрать власть в свои кровавые руки!
Бегство в горы
На обратном пути из Грузии я проезжал Баку. В то время там не было ни одного православного храма. Незадолго перед тем бакинцы похоронили своего православного епископа Митрофана (Поликарпова), питомца Киевской Лавры. Последнее время он жил без совершения церковных служб, т. к. в его епархии не было ни одной церкви. Когда он скончался, не было православного священника, который мог бы его похоронить. Хоронила сама паства. Такова свобода религии в Советском Союзе.
Желая как-нибудь проводить монашескую жизнь, многие монахи бежали в кавказские горы в Туапсе. Но и там их нашли коммунисты. Питались они там тем, что росло в той местности, конечно, живя впроголодь, но были счастливы, что не имеют никакого отношения к законам зверей в человеческом образе. Собралось во всей пустынной местности свыше ста монахов. Никому зла они не делали, были вне политики, молились Богу — и только. Но советская власть сочла их людьми опасными для нее. Поэтому сначала их выискивали авионы, летая низко, а затем ГПУ с собаками ищейками, бродя по горам, отыскивали этих Божьих людей. Старых расстреливали, молодых ссылали в Сибирь. Кое с кем из них мне приходилось беседовать после их возвращения из ссылки.