Протоиерей Владимир Вигилянский: Немцов спрашивал, почему Церковь не признает царские останки
Известный священник поделился воспоминаниями от общения с оппозиционером
Настоятель храма святой мученицы Татианы при МГУ, известный публицист и бывший руководитель патриаршей пресс-службы протоиерей Владимир Вигилянский поделился в соцсетях воспоминаниями от общения с Борисом Немцовым. С разрешения отца Владимира публикуем этот небольшой рассказ:
«На отпевании моего друга иконописца Александра Соколова ко мне подошел знакомый и спросил: «Немцов – православный? Можно его поминать?».
Я вспомнил, что когда нам друг друга представили на конференции в Италии лет 7-8 назад, Борис, подавая мне руку, сказал: «Я – православный, хотя в церкви бываю несколько раз в году, привожу на причастие своих маленьких детей на Пасху и Рождество. У меня есть даже церковные ордена».
Он попросил меня уделить ему несколько часов «для очень важного разговора». Я был заинтригован. На следующий день у меня был доклад, в прениях по нему выступал и Борис. Когда вызвали нового докладчика, он мне подмигнул и показал глазами на выход.
Мы вышли в бар. Первый вопрос его был таким: «Почему в русской церкви все стоят, а не сидят, как в других? Что за дурость?». Я ему ответил как-то так: «Было бы странно, если бы вы пришли к руководителю фирмы, послу, главе государству, он бы вышел к вам навстречу, а вы сидели бы в кресле, даже не привстав. А тут во время службы выходит священник, символизируя собою Царя царей, Самого Господа…».
- Ну, ладно. Тогда второй вопрос. Когда я был вице-премьером, в 1998 году правительство готовило очень важное политическое мероприятие – захоронение царских останков в Петропавловском соборе. Все было подготовлено, я много раз встречался с Патриархом Алексием, уверяю вас, он был не против признания останков. И вдруг – отказ. Почему?
– Я не знаю никаких подробностей и мотивов отказа. Тогда я не работал в Патриархии. Никогда не обсуждал этого вопроса с Патриархом. Но у меня есть свое мнение, основанное на открытых источниках. Часть правительственной комиссии, сформировавшейся вокруг нескольких эмигрантов и митрополита Ювеналия, предложила Генпрокуратуре РФ ответить на 10 вопросов. Представитель прокуратуры криминалист В.Н. Соловьев, который тогда выступал по ТВ в связи с этим делом, не только не ответил ни на один из этих вопросов, но постоянно нападал на Церковь, грубо и нетрезво общался с оппонентами, необъективно оценивал следственное дело об убийстве царской семьи по следам события, составленное Николаем Соколовым в 1919 году. Любому здравомыслящему человеку было понятно, что в расследовании нельзя было опираться на такие личности, как Владимир Соловьев.
Борис Немцов неожиданно для меня отреагировал весьма адекватно:
– Согласен. Соловьев все испортил.
И далее дал довольно-таки нелестную характеристику этому человеку. Я посмотрел на часы – наша беседа длилась не более 5 минут.
На следующий день у участников конференции был свободный день. Наш общий с Немцовым знакомый предложил взять на прокат машину и махнуть на озеро Кома. И мы вчетвером (еще была, конечно же, Олеся. - супруга Вигилянского - Ред.) провели потрясающий день – но об этом отдельная история… Борис открылся нам, наверное, в самом лучшем своем качестве: юношеская наивность, открытость, искренность, острота мышления, умение слушать других, самоирония, воспоминания о детстве, восторженное отношение к маме.
Позже, когда его посадили на несколько дней за участие в демонстрации на Триумфальной площади и он провел Новый год в кутузке, я ему отправил смску с поздравлениями с Новым годом и Рождеством. По выходе из заключения он ответил мне: «Спасибо».