Архимандрит Константин: "Имеяй уши слышати, да слышит"
"Тогда, если кто скажет вам: вот здесь Христос, или там — не верьте: ибо восстанут лжехристы и лжепророки и дадут великие знамения и чудеса, чтобы прельстить, если возможно, и избранных. Вот я наперёд сказал вам" (Мф 21.23-25).
Эти слова Спасителя приходят на ум, когда вдумываешься в происходящее ныне в мире.
Помним мы сатанинский оскал большевизма, впервые входящего в силу: "Сбросили Царя, сбросим Бога" — вот был его открытый лозунг. Открыто и проводили большевики его в жизнь, вызывая встречную волну исповедничества, залившую Светом нашу Родину. Тьма, внешне овладевая Россией, наглядно посрамлялась, являя свою адскую природу: мерзость запустения лишь оттеняла святость места, на котором она воцарялась. И эта мерзость для всех видимо была запечатлена даже на облике тех, кто ещё тогда из недр Церкви шли навстречу Революции. Христу, противостоял Велиар в виде открыто-бесовском. Легко было делать выбор.
Правда, уже тогда готовились материалы и строилось основание для готовящейся подмены. Миф светлого "февраля", поверженного темным "октябрём", отравлял интеллигентское сознание, способствуя и внешнему миру утверждаться в убеждении, будто Революция лишь искажена в своей благой силе большевиками, но должна быть приветствуема, как низвержение "Царизма". Церковное сознание омрачал соблазн "обновленчества", корнями уходя в самые недра русской души, пленённой интеллектуальными и эстетическими богатствами Запада. Народническое полу-просвещение вытесняло в простой душе исконное церковное сознание, делая русского человека податливым на зло, лишь только оно начинало приобретать видимость добра.
Уже были люди, которые имели в голове план строительства.
Мне рассказывал один педагог, убеждённый борец за Правду, как в самом начале большевицкой антицерковной кампании ему говорил один его бывший друг, убеждённый коммунист, расставаясь с ним на расходящихся путях жизни: — Эти преследования только начало — вот подождите, когда мы войдём в алтарь и с амвона будем проповедовать: как вы тогда сумеете нам противостоять!
И вот мы дожили до этого времени.
Умеем ли мы противостоять этому?
В отношении внешнего мира, можно с полной определённостью ответить: НЕТ!
Поверим фатимскому чуду, в его буквальном начале. Что оно вещало латинскому миру? Россия отреклась от Христа — бдите! Если она не обратится — конец миру! А как принял это небесное предостережение католический мир? Не как призыв к борьбе со злом большевизма во имя восстановления возвращающейся ко Христу соблазнённой и поверженной большевиками Исторической России, а как благословение свыше на попустительство большевизму в надежде, что опустошённая им Россия подчинится папскому престолу.
Поверим экуменическому пафосу протестантизма. К чему должен был бы звать объединяющийся вокруг "Христа-Надежды" христианский мир перед лицом большевизма, завладевшего Россией и готовящегося распространить своё владычество на остальной мир, если не к борьбе с ним, как с духовным злом — в союзе с теми христианами, которые борются с этим злом и в России? А что мы видим? Попустительство большевизму, — которое проникло в самое сердце экуменизма.
Нам могут возражать, приводя пусть осторожные, но всё же иногда достаточно отчётливые порицания большевизму, и со стороны католиков, и со стороны экуменистов. Вот для того, чтобы эти порицания могли спокойно делаться, являясь благообразной видимостью, прикрывающей это попустительство, большевики и вошли в Церковь и говорят с её амвонов. Для латинского мира московский патриархат, в его согласии с Советами — преемственное продолжение Российской традиции Третьего Рима: вековая задача "обращения" России остаётся — и что может помешать установлению конкордата с большевиками? Ничего не изменилось, по сравнению с прошлым! Для Экуменического мира личина большевизма закрыта благолепием московского патриархата — и ему протянута рука, независимо от того, кто протягивает руку в ответ из-за игнорируемого экуменизмом занавеса: явные служители большевизма, или, в лучшем случае, обречённые на молчание его узники, выпущенные под залог их паств.
Православный мир — и он соблазнён в большой мере. Православный простолюдин — будь то сириец или галичанин, грек или карпаторос: легко ли ему противостать соблазну облика России, пусть и советской, слившегося вдалеке с обликом Патриарха Всея Руси? Двоится Патриарх в глазах и иерархии: мужество надо не малое, чтобы отречься от него — есть ли оно даже у тех, кто способен видеть действительность, как она есть! А наша зарубежная Русь? И она далеко не вся сумела противостоять соблазну, который растёт в своей силе и ширится на наших глазах.
Если говорить о ближайшей современности, то особенно сильно действует этот соблазн в двух формах.
Один соблазн, это — одержимость оптимизмом в отношении советского зла, овладевшего сейчас миром: этот оптимизм заразителен. Полезно вспомнить, что если большевизм владеет Россией, то не потому, что он силён, а потому, что не находится силы, относительно небольшой, чтобы задушить его в те моменты, когда он слаб. Решится ли кто-нибудь сказать, что большевизм был "силой", когда он овладевал Россией? Да если бы юнкерское "восстание" в Москве поддержано было несколькими батальонами "настоящего" войска, хоть бы офицерского состава — разве устояли бы большевики? Едва ли кто из бывших тогда в Москве будет это опровергать. Не попустительство ли большевизму народных масс опрокинуло Белое движение? Не взятка ли "нэпом" спасла большевиков от крушения, предваряющим знаком к которому было Кронштадтское восстание? Не взятка ли "патриотизмом" спасла Сталина от немцев? На краю гибели, буквально, бывала советская власть не раз — спасало её каждый раз оптимистическое благодушие. И сейчас оно разливается в мире. Очередная "взятка" — "советская церковность".
Не всем, впрочем, она даже и нужна. Одновременно в печати появились два сообщения. Одно — американского офицера-пленника о пытках, им испытанных (тех, о которых он мог публично сказать, поскольку были и такие, которые язык не поворачивался выговорить!), которые вынудили его поставить подпись под "признанием". Другое — о беззаботном пикнике со всевозможными развлечениями, которыми угощали советские палачи дипломатов и корреспондентов в Москве. Тут уж никаких "декораций" не понадобилось, как не нужно их было и в Женеве. И можно легко представить себе, с каким презрением говорят большевики в своей среде о "буржуазном мире", в лице своих "лучших" представителей готовых идти на приманку доброжелательного гостеприимства, готового, в свою очередь, даже тюрьмы открывать любознательным гостям, чтобы не скрыты были от них самые потаённые стороны подсоветской жизни …
Не в такой, конечно, грубой форме, но соблазн одержимости оптимизмом охватывает и русскую среду, как это бывало и раньше не раз в разных концах русского зарубежья: слабые души подхватываются слепой верой в перерождение Советской власти и готовы в увеличительное стекло рассматривать каждый факт, несущий подтверждение этой вере.
Тут то на помощь и приходит другой современный соблазн — "советская церковность".
Она принимает иногда тонкие формы. Известный нашему читателю С. Большаков в последнем своём бюллетене с восторгом описывает посещение им в Финляндии пребывающего среди бывших валаамцев старца, который по своей духовной высоте равен пустынникам первых веков христианства: к нему уже паломничество совершается со всех концов мира. А открыл его … митр. Николай Крутицкий, который, при посещении валаамских монахов, и посоветовал не держать под спудом такое сокровище. Советская церковность завладела и "умной молитвой" — у неё уже есть свои авторитеты и свои их истолкователи. В настоящее время из Парижа широко распространяется советская брошюра "Казанская икона Божией Матери" с рекомендацией молиться о победе "православных" — объединённых вокруг Патриарха. Это — того Патриарха, который сейчас присутствует на приёмах Советчиками важных гостей и сам сопутствует им в посещениях этих гостей на дому…
И тут же широко распространяется молва о религиозном подъёме, охватившем Россию, с которым не способна справиться уже Советская власть и которому она — пусть нехотя и оказывая сопротивление — но обязана давать ход. И в этом религиозном подъёме уже как ничтожная подробность утопает Патриарх Алексий и митрополит Николай Крутицкий, с их кощунственными панихидами по Сталине, с религиозными съездами под его портретом и с их всемирной пропагандой советского "мира", привлекающей советские ордена и покрытые алмазами панагии на их роскошные рясы.
Религиозный подъём! Он и во всём мире наблюдается, но тут и надо с полным вниманием отнестись к вышеприведённым словам Спасителя. Созревание мира для встречи антихриста — будет иметь религиозный характер! "В самом настроении человеческого духа, — говорит еп. Игнатий Брянчанинов, — возникает требование, приглашение антихриста, сочувствие ему, как в состоянии сильной боли возникает жажда к убийственному напитку. Произносится приглашение! раздаётся призывный голос в человеческом обществе, выражающем настоятельную потребность в гении из гениев, который бы возвёл вещественное развитие и преуспеяние на высшую степень, водворил на земле то благоденствие, при котором рай и небо делаются для человека излишними". То, что имя Христа сочетается с подобными устремлениями, не должно вводить в заблуждение: ведь, как мы не раз отмечали, самая приставка "анти" имеет двоякий смысл в слове "антихрист": — не только "против", как это было в первый период действия советчины, но и "вместо", как она это являет сейчас …
Есть ли в Советской России подлинный религиозный подъём? Мы не будем этого отрицать — мы готовы уповать на это. Но только не побудят нас уверовать в его наличие сведения, распускаемые невежественными иностранцами, которым советчики показывают Россию, а скорее эти сведения должны заставить нас недоверчиво насторожиться. Одно мы можем сказать с полной силой: если "там" этот религиозный подъём в какой-то мере может выразиться в участии населения в контролируемой советами и даже ими организуемой церковной жизни, — по простоте народной, неведению и нужде, — то "здесь", где нет места ни "простоте", ни "неведению", ни "нужде", — прямо и открыто не говорится о подлинной сути советской патриархии и общим светом заливается картина "советской церковности" — в этом уже обнаруживается тронутость духом антихриста. Не щадит он и "избранных", по слову Спасителя.
Советчина переживает тяжёлый кризис — достаточно, может быть, уже ничтожного толчка, чтобы она покатилась. Если стоит под вопросом подлинность религиозного подъёма в России, то не вызывает никакого сомнения полная изжитость коммунизма, как идейного движения.
Две одинокие старческие фигуры маячат на безбрежном "свободном" горизонте: Аденауэра в Германии и Сингмана Ри в Корее, из которых один готовит оружие против большевиков, а другой уже держит его в руках и оно само уже начинает стрелять. Остальной мир, возможно, таит в себе силы, мы готовы в это верить; но наглядно он обнаруживает слабость, трусость и измену.
Не от нас зависит направление политических сил. Но духовная сила существует самобытно, и наш долг являть её — и перед людьми, и перед Богом.
Пусть миром готовится встреча Антихристу — зримо. Мы не знаем, что происходит незримо, в тайниках сердец — в частности и прежде всего, на нашей Родине. Если, действительно, созрела Россия, в тяжких испытаниях советчины, в своей ВЕРНОСТИ ХРИСТУ — возвращена она будет миру, и мир увидит новый век исторической жизни, как бы ни казался сейчас близок Антихрист. Но мы живём не в тайниках, не в катакомбах — наш удел свобода. И быть, оставаться и являть себя верными слугами Христу, обличающими слуг Антихриста, наш прямой и неотъемлемый долг.
Архимандрит Константин
Православная Русь №16, 1955 год
Метки: рпцз, архимандрит константин
Комментарии
RSS лента комментариев этой записи