РПЦЗ: Ученіе о молитвѣ Іисусовой и перерожденіи въ богословіи Митрополита Виталія
Ежемѣсячное приложеніе къ журналу «Православная Русь».
«Не удивляйся тому, что Я сказалъ тебѣ: должно вамъ родиться свыше. Духъ дышитъ, гдѣ хочетъ, и голосъ Его слышишь... такъ бываетъ со всякимъ рожденнымъ отъ Духа» (Іоан. 3, 7-8).
Способъ существованія Православія въ вѣкѣ семъ заключается въ сочетаніи богооткровенія и традиціи.
Откровеніе — это отвѣтъ Бога чистому сердцемъ чаду Церкви — христіанину, алчущему и жаждущему правды Божіей.
Традиція — это жизнь Церкви, воплощающаяся въ исторіи и объединяющая всѣхъ членовъ Церкви во времени. Нить традиціи связуетъ воедино древнихъ христіанъ съ христіанами современности. Традиція Православія — живая традиція. Она никогда не прерывалась и всегда передавалась и передается отъ поколѣнія къ поколѣнію въ творческомъ и живомъ церковномъ взаимообщеніи.
Единая традиція Православія составляется изъ нѣсколькихъ традицій: богословско-вѣроучительной, духовно-аскетической, богослужебно-литургической, церковныхъ искусствъ и бытовой. Каждая изъ этихъ составныхъ частей вселенской традиціи по-своему важна. Въ лонѣ истинной Церкви упраздненіе какой-либо части традиціи въ принципѣ невозможно, ибо оно привело бы къ распаду вселенской традиціи, а значитъ и къ постепенному умиранію церковнаго организма. Именно такое умираніе можно наблюдать въ церковныхъ сообществахъ, отдѣлившихся отъ Вселенскаго Православія. Причемъ подобныя отпаденія очень часто провоцируются первоначальнымъ искаженіемъ традиціи внутри этихъ сообществъ. А если отпаденія происходятъ по административно-каноническимъ причинамъ, то со временемъ въ отколовшихся сообществахъ искажается или утрачивается какая-либо часть церковной традиціи.
Насъ, въ данномъ случаѣ, будетъ интересовать традиція духовнаго дѣланія, по церковно-славянски — умнаго дѣланія. Этимъ общепринятымъ терминомъ мы и станемъ пользоваться далѣе.
Двумя основными составляющими умнаго дѣланія являются непрестанная молитва и борьба съ нечистыми помыслами. Итогомъ истиннаго и непрелестнаго умно-молитвеннаго подвига бываетъ, по милости Божіей, стяжаніе Духа Святаго или что то же — перерожденіе, освященіе, богоуподобленіе, обоженіе, святость подвижника.
Традиція умнаго дѣланія, сочетая въ себѣ теорію и практику молитвенно-аскетической жизни, особо нуждается въ точной и правильной передачѣ отъ поколѣнія къ поколѣнію. Нужда въ такой точности породила въ лонѣ Церкви неразрывную преемственность отъ учителя къ ученику. Черезъ святыхъ отцовъ и апостоловъ, традиція умнаго дѣланія восходитъ къ Самому Основоположнику Христіанства — Господу Іисусу Христу.
Наличіе или отсутствіе живой традиціи умнаго дѣланія подобно термометру свидѣтельствуетъ о состояніи здоровья того или иного церковнаго организма.
Говоря о русскомъ церковномъ зарубежьѣ, мы можемъ съ благодарностью Господу засвидѣтельствовать, что оно богато носителями традиціи умнаго дѣланія. Достаточно, назвать имена святителя Іоанна (Максимовича), архіепископа Ѳеофана (Быстрова), старцевъ Ѳеодосія и Никодима Карульскихъ, а въ самое послѣднѣе время — архіепископовъ Антонія Лосъ-Анжелосскаго, Антонія Санъ-Францисскаго и хранителя Монреальской Мѵроточивой иконы Іосифа Муньоса. Отрадно, что въ этомъ же ряду стоитъ и четвертый первоіерархъ Русской Зарубежной Церкви, Митрополитъ Виталій (Устиновъ).
Черезъ все богословіе Митрополита Виталія огненной нитью проходитъ ученіе о умно-молитвенномъ дѣланіи. Въ какомъ бы храмѣ не проповѣдывалъ владыка Виталій, съ кѣмъ бы не бесѣдовалъ, по какому бы поводу не писалъ посланія или статьи, онъ вновь и вновь возвращается къ своей излюбленной темѣ. И въ этомъ нѣтъ рисовки или актерства, Владыка Митрополитъ — монахъ не только по имени, но и по жизни, и потому главнымъ дѣланіемъ для него является молитва. О ней онъ и благовѣствуетъ нашимъ спящимъ сердцамъ, являясь какъ бы нѣкимъ апостоломъ непрестанной молитвы.
Современный аѳонскій подвижникъ, старецъ Іосифъ Исихастъ, отвѣчая на вопросъ о дѣланіи молитвы Іисусовой, писалъ: «Свѣдѣнія о которыхъ ты просишь, не требуютъ отъ меня много времени и труда, чтобы подумать и отвѣтить. Умная молитва для меня — какъ ремесло для каждаго человѣка, ибо я тружусь надъ ней болѣе тридцати шести лѣтъ» [1]. Подобное о себѣ можетъ, вѣроятно, сказать и Митрополитъ Виталій, вѣдь онъ учитъ умно-молитвенному дѣланію, основываясь на собственномъ опытѣ, превышающемъ шесть десятилѣтій. (Въ 1938 году Владыка Виталій сталъ монастырскимъ послушникомъ).
Приведемъ примѣръ, прекрасно иллюстрирующій горячую ревность Митрополита Виталія о дѣлѣ проповѣди умно-молитвеннаго дѣланія.
Въ 1996 году Владыка Виталій, послѣ четырехлѣтняго перерыва, посѣтилъ Свято-Троицкую семинарію въ Джорданвиллѣ, нарочито для бесѣды съ семинаристами. Можно было ожидать, что первоіерархъ Церкви будетъ говорить съ молодежью, готовящейся къ пастырскому служенію, о вопросахъ церковнаго строительства и политики, о продѣланной за послѣднее время работѣ, да и мало ли еще о чемъ могъ говорить первоіерархъ. Каково же было уважительное удивленіе многихъ, когда Владыка Виталій свою продолжителную бесѣду, отъ перваго до послѣдняго слова, посвятилъ умному дѣланію и молитвѣ Іисусовой. Митрополитъ тогда подчеркнулъ, что изъ дореволюціонныхъ россійскихъ семинарій вышло немало революціонеровъ, а чтобы такого не повторялось, будущимъ пастырямъ необходимо сосредоточить вниманіе не столько на административно-церковной работѣ, сколько на подвигѣ духовнаго самоочищенія, дабы стать для пасомыхъ живымъ примѣромъ благочестія.
Нельзя было не подивиться такой духовной внимательности первоіерарха. Да и трудно представить, чтобы въ какой-либо другой семинаріи міра первоіерархъ Церкви, пріѣхавъ на рѣдкую встрѣчу съ семинаристами, посвятилъ всю бесѣду непрестанной молитвѣ.
Ученіе Митрополита Виталія объ умномъ дѣланіи органично и цѣлостно. Оно охватываетъ и связываетъ воедино всѣ прочія стороны его міровоззрѣнія. Познакомимся съ основными положеніями сего ученія, въ его связи съ нѣкоторыми иными темами.
Митрополитъ Виталій не разъ подчеркивалъ Божественный характеръ христіанскаго вѣроученія. Его принципіальное отличіе отъ ученій человѣческихъ. Ученіе Христа — это не высокомѣрное морализаторство и не утопическо-идеалистическая философія. Спаситель пришелъ на землю не только не для суетныхъ дѣлъ, но даже и не для міровыхъ свершеній. Онъ пришелъ, чтобы помочь намъ переродиться и обожиться по благодати, то есть стать совершенными, святыми. Именно поэтому плотомудрый міръ отвергалъ и отвергаетъ возвышенное христіанское ученіе, равно, какъ и Самого Учителя.
«Когда Спаситель не принялъ предложеніе народа — стать земнымъ царемъ, а сталъ проповѣдывать о Царствіи Божіемъ, о перерожденіи человѣка, о духовной вѣчности каждаго изъ насъ, то люди совершенно были разочарованы и исполнились гнѣва и ненависти» [2].
«Неужели Господь сошелъ съ неба, воплотился, сдѣлался человѣкомъ только для того, чтобы въ тысячный разъ намъ повторить то, что говорили всѣ пророки: не грѣшить? Нѣтъ. Всѣ знаютъ, что нельзя грѣшить, даже язычники и дикари, ибо законъ совѣсти написанъ въ ихъ сердцахъ» [3].
«Господь... не сталъ говорить прописныхъ истинъ, что нужно не грѣшить, хорошо жить, быть добрымъ и такъ далѣе, но Онъ сказалъ, что нужно переродиться! Снова родиться, — вотъ окончательный смыслъ Христіанства» [4].
Митрополитъ Виталій считаетъ невозможнымъ для христіанина рѣшить главныя задачи христіанской жизни въ отрывѣ отъ умнаго дѣланія. Какія же это задачи и какъ приступить къ ихъ рѣшенію? Посмотримъ что говоритъ объ этомъ Владыка Виталій, и каково на сей счетъ святоотеческое ученіе.
Владыка указуетъ: «Передъ нами стоитъ духовная задача изъ всѣхъ задачъ — переродиться, снова духовно родиться, какъ сказалъ нашъ Господь Своему ночному посѣтителю, праведному Никодиму. Несмотря на то, что мы — крещенные, ходимъ въ церковь... но внутренне ждемъ дня своего настоящаго обращенія» [5]. Крещеніе это первый и необходимѣйшій шагъ на пути духовнаго перерожденія человѣка, это врата перерожденія, это точка отсчета, съ которой только и начинается дѣланіе перерожденія. Но крещеніемъ отнюдь не исчерпывается сіе дѣланіе. «Передъ всеми людьми стоитъ задача обожествиться (по-церковно-славянски: обожиться — и. В.), какъ можно ближе подойти къ образу Христову» [6]. «Передъ нами задача не только не грѣшить, а сдѣлаться неспособными грѣшить, достичь безстрастія. Это цѣль Христіанства» [7].
Когда Митрополитъ Виталій говоритъ о всецѣломъ и окончательномъ перерожденіи человѣка, какъ цѣли христіанской жизни, то онъ вкладываетъ въ эти слова тотъ же смыслъ, каковой вкладывали святые отцы использовавшіе разные словоопредѣленія при указаніи цѣли христіанской жизни. Къ примѣру, отцы-каппадокійцы говорили о цѣли христіанской жизни, какъ объ обоженіи, преподобный Исаакъ Сиринъ, — какъ о совершенствѣ, преподобный Серафимъ Сарофскій, — какъ о стяжаніи Духа Святаго.
Богоуподобленіе, обоженіе, совершенство, святость, стяжаніе Святаго Духа — вотъ духовные синонимы всецѣлаго перерожденія человѣка.
Умно-молитвенное дѣланіе (исихазмъ) является одной изъ главнѣйшихъ разновидностей христіанскаго дѣланія, имѣющаго цѣлью привести человѣка къ всецѣлому перерожденію. Но помимо этой общей сверхцѣли всей христіанской жизни, исихазмъ имѣетъ три свои собственныя внутреннія цѣли.
Первая цѣль — помилованіе, что слѣдуетъ изъ самихъ словъ молитвы Іисуеовой: «...помилуй мя грѣшнаго».
Вторая цѣль — покаяніе, подъ которымъ понимается не только чувство сокрушенія, но и постепенное измѣненіе христіанина къ лучшему (по-гречески «покаяніе» — "μετάνοια", дословно «измѣненіе»).
Третья цѣль — смиреніе, то есть истинное самопознаніе, осознаніе своей дѣйствительно ничтожной мѣры (слово «смиреніе» употребляется въ Св. Писаніи не только какъ «миръ», но и какъ «униженіе», «ничтожная мѣра», см. Лук. 1, 48; Дѣян. 8, 33).
Ложное умно-молитвенное дѣланіе, вмѣсто помилованія, покаянія и смиренія или наряду съ ними, ставитъ своими цѣлями: блаженство, утѣшеніе, умиленіе, восторгъ, созерцаніе, вѣдѣніи или даже обоженіе, совершенство, перерожденіе. Такое ложное дѣланіе ведетъ не къ совершенству, а къ прелести, не къ обоженію, а къ обѣсиванію, не къ перерожденію, а къ духовному умиранію. Здѣсь проходитъ та тонкая грань, которая отдѣляетъ православную духовность отъ неправославной. Въ православной умно-молитвенной традиціи категорически запрещается на мѣсто трехъ ближайшихъ аскетическихъ задачъ — помилованія, покаянія, смиренія — поставлять цѣль всей христіанской жизни — обоженіе (см. выше духовные синонимы) или его плоды — блаженство, умиленіе, созерцаніе и т. п.
Итакъ, уяснивъ высшую цѣль христіанской жизни — всецѣлое перерожденіе, — а затѣмъ осознавъ свои ближайшія цѣли — помилованіе, покаяніе и смиреніе, приступимъ къ дѣланію молитвы Іисусовой.
Трудовая или дѣлательная покаянная Іисусова молитва доступна и необходима всѣмъ безъ исключенія. Іисусова молитва «крайне смиренная, кроткая, а Господь только кроткихъ слышитъ, отвращается гордыхъ, а смиреннымъ даетъ благодать. Въ этой молитвѣ изображена вся кротость наша, мы только и просимъ: "Помилуй мя"... просимъ и умоляемъ» [8].
«Когда... мы видимъ себя въ настоящемъ свѣтѣ: какіе мы немощные, сколько мы грѣшимъ въ умѣ, въ чувствахъ, въ особенности въ нашемъ воображеніи. Глядя честно на себя, намъ ничего больше на остается какъ сказать: "Господи Боже, помилуй меня, помоги мнѣ и прости, прости меня". И придетъ прощеніе въ нашу душу, какъ Пасха, и мы какъ бы снова родимся» [9].
Однако прежде чѣмъ мы достигнемъ высшей цѣли всей христіанской жизни — всецѣлаго перерожденія, намъ предстоитъ пройти трудный путь покаяннаго молитвеннаго дѣланія.
Начинается этотъ путь съ осознанія собственной страстности и обрѣтенія рѣшимости вести аскетическую борьбу со страстями.
Разсмотримъ сначала взглядъ Митрополита Виталія на аскетику, а затѣмъ его ученіе о природѣ стастей и о ихъ преодолѣніи.
Путь перерожденія есть путь аскетическій, то есть путь добровольнаго самоутѣсненія падшаго человѣка (и души, и тѣла) въ цѣляхъ духовнаго совершенствованія и освященія благодатью Божіей. Главными орудіями аскетики являются молитва и всеобъемлющій духовно-тѣлесный постъ. Молитва и постъ даютъ возможность ощутить вкусъ реальной христіанской жизни. Безъ нихъ Христіанство было бы всего лишь идеалистической и мечтательной утопіей, каковой оно и является въ средѣ инославныхъ христіанъ отказавшихся отъ аскетики.
«Христіанство, — пишетъ Владыка Виталій, — есть не ученіе, а жизнь, и въ Христіанствѣ нѣтъ ничего отвлеченнаго..., чему бы не соотвѣтствовала духовная реальность, духовное бытіе» [10]. «Духъ Святый, снисходящій въ сердцѣ человѣческое, преображаетъ явно, зримо, наглядно все естество человѣка, то есть его душу и тѣло».
Митрополитъ Виталій особенно подчеркиваетъ неразрывное участіе въ аскетическомъ дѣланіи всего человѣка: и души, и тѣла. Онъ пишетъ: «...и душа, и тѣло участвуютъ вмѣстѣ... въ подвигѣ спасенія, въ молитвѣ, въ постѣ и особенно въ ощущеніи Божіей благодати... Чрезвычайно важно понять... этотъ процессъ нашего спасенія, чтобы въ молитвѣ и во всякомъ подвигѣ быть трезвымъ, разсудительнымъ, спокойнымъ человѣкомъ».
Въ томъ случаѣ, если человѣкъ не знаетъ или не понимаетъ сущность процесса христіанской жизни: недооцѣниваетъ роль тѣлеснаго или душевнаго подвига, то онъ рискуетъ впасть въ прелесть. Владыка Виталій объясняетъ: «Діаволъ... уловляетъ душу человѣческую... двумя способами: или увлекаетъ насъ въ грубый матеріализмъ, выставляя главнымъ объектомъ человѣческаго вниманія наше тѣло, какъ начало и конецъ всего; или, если мы отвергаемъ матеріализмъ, прельщаетъ насъ въ Христіанствѣ крайней отвлеченностью, нѣкимъ, ласкающимъ наше тщеславіе и самолюбіе... безпочвеннымъ духовнымъ» идеализмомъ.
«У мірянъ это увлеченіе абстрактнымъ выражается въ томъ, что они совершенно не хотятъ ввести свое тѣло въ участіе подвига своего спасенія, пренебрегая всѣми постами, поклонами, и почти всѣмъ христіанскимъ подвигомъ».
Тотъ же духовный идеализмъ «у монашествующихъ преломляется въ иныя формы, выражается въ духѣ неистоваго подвига, суровости, нетерпимости, ригоризма, болѣзненной боязни умиленія и слезъ, которыя они почитаютъ за прелесть. Очень часто отъ крайней суровости эти несчастные переходятъ къ крайнимъ паденіямъ».
Послѣднее, какъ отмѣчаетъ Владыка Виталій, относится и вообще къ новообращеннымъ. Зачастую они или впадаютъ въ нездоровый отвлеченный и умозрительный мистицизмъ или загораются чуждымъ Православію духомъ восторженности, или, придя въ Православіе, все время какъ бы стоятъ на цыпочкахъ, то есть берутъ подвигъ не по силамъ. Затѣмъ многіе изъ нихъ совершенно отпадаютъ отъ вѣры или, по-крайней мѣрѣ, отъ церковной жизни.
Разумѣется, страхъ передъ прелестью не является оправданіемъ отверженія аскетическаго подвига. Избѣжать прелести поможетъ руководство духовнаго наставника и чтеніе твореній отцовъ-аскетовъ. Главное же — четко понимать, что единственно прочнымъ основаніемъ аскетики является смиренное самовоззрѣніе, а ея воздухомъ — непрестанная покаянная молитва.
Умѣренный аскетическій подвигъ жизненно необходимъ. Онъ является вкладомъ христіанъ въ соработничество съ Богомъ въ дѣлѣ нашего спасенія. Безъ него практически невозможно преодолѣніе страстей и благодатное перерожденіе человѣческой личности.
Чтобы бороться со страстями нужно знать ихъ природу. Въ своемъ ученіи о природѣ страстей, Митрополитъ Виталій слѣдуетъ преподобному Макарію Великому.
Владыка учитъ: «Нашъ первый подвигъ — бороться со своими страстями... Страсти — это искаженіе даровъ Божіихъ въ душѣ человѣческой. Возьмемъ даръ любви..., во что мы превратили этотъ даръ? Въ вереницу пороковъ... А что мы сотворили съ Божественнымъ даромъ слова? Посмотрите на эти журналы, газеты, книги — сплошная ложь повсюду» [11]. Подобно сему обстоитъ дѣло и съ другими страстями.
«Если мы понимаемъ все это, то мы, смотря на злодѣя, а злодѣи тоже бываютъ геніальные, должны сказать: "Какъ жаль, что этотъ человѣкъ такой геніальный во злѣ. Онъ могъ бы быть великимъ мудрецомъ, но онъ исказилъ данный ему даръ". Когда мы видимъ блудницу, мы не должны презирать и смѣяться надъ ней, а ужъ тѣмъ болѣе пользоваться ею, но должны сказать: "Какъ жаль, что эта женщина, имѣющая такой большой даръ любви, такъ гадко его употребляетъ и искажаетъ"» [12].
«Согласно преподобному Макарію намъ дана задача совершить обратное превращеніе страстей въ добродѣтели. То есть отъ любострастія вернуться къ истинной чистой любви къ Богу и ближнему» [13] и такъ далѣе со всѣми страстями. То есть перерожденіе человѣка имѣетъ не отвлеченный смыслъ, а буквальный: страстный человѣкъ долженъ, съ помощью Божіей, во-первыхъ, освободиться отъ плѣна страстей, а, во-вторыхъ, стать безстрастнымъ, то есть совершить обратное превращеніе страстей въ добродѣтели. Въ этомъ и заключается перерожденіе человѣка.
Кромѣ прочаго, страсти — главное препятствіе для чисто-сердечной молитвы. Потому крайне важно «сердце свое освободить отъ страстей, Вѣдь страсти бываютъ не только грубыя, какъ напримѣръ, убійство, ненависть, но и очень тонкія. И мы, имѣя ихъ, думаемъ, что мы — безстрастные, въ то время, какъ всѣ мы — страстные» [14].
«Самый главный храмъ, въ которомъ хочетъ пребывать Господь — это сердце человѣческое... Вотъ, гдѣ хочетъ Господь устроить Свой престолъ <...> Вотъ, что Господь отъ насъ хочетъ. Недаромъ Онъ говоритъ: "Сыне, даждь Мнѣ твое сердце". И діаволъ тоже это знаетъ и потому онъ завоевываетъ наши сердца страстями» [15].
Освободить насъ отъ страстей можетъ въ конечномъ счетѣ только нашъ Спаситель Іисусъ Христосъ, Котораго мы поэтому и должны непрестанно просить въ молитвѣ Іисусовой о помилованіи. «Суть молитвы Іисусовой въ ея смыслѣ и въ томъ, чтобы Господь коснулся черезъ молитву сердца, чтобы Онъ освободилъ сердце» [16].
Итакъ, съ одной стороны, высшая молитвенная ступень — молитва чистая, сердечная и самодвижная — доступна только безстрастнымъ, а съ другой, — освобожденіе отъ страстей даруется Господомъ тому, кто старается непрестанно молиться простой покаянной Іисусовой молитвой, названной святыми отцами трудовой или дѣлательной. Изъ сего ясно, что непрестанная покаянная молитва заповѣдана христіанамъ неслучайно.
Митрополитъ Виталій не устаетъ повторять о возможности и необходимости непрестанной молитвы Іисусовой. «"Непрестанно молитесь", — сказано, и это нельзя понимать въ какомъ-то абстрактномъ, символическомъ смыслѣ. Все Священное Писаніе является заповѣдью Божіей. Каждое слово Священнаго Писанія — абсолютно, оно имѣетъ абсолютный смыслъ, — какъ написано, — значитъ это такъ. Накакихъ отклоненій нѣтъ, — непрестанно молитесь. Святые отцы сразу поняли, что это возможно» [17].
А если непрестанная молитва возможна и необходима, то ей должно учиться, къ чему насъ неустанно призываетъ Митрополитъ Виталій. Нужно «научиться молиться..., — говоритъ Владыка, и далѣе объясняетъ почему это нужно. — Мы получаемъ въ Церкви крещеніе, но это не значитъ, что это дѣлаетъ насъ святыми. Церковь возводитъ насъ къ святости благодатью Святаго Духа, и каждый крещенный человѣкъ одушевленная лампадка, — въ ней горитъ огонекъ вѣры. И этотъ огонекъ человѣкъ самъ долженъ превратить въ пламя вѣры. Въ этомъ и состоитъ наша задача молитвенная, самая большая наша забота. Больше этого нѣту на землѣ. Намъ, скажемъ, затруднительно или даже невозможно поговорить съ какимъ-либо сильнымъ міра сего. А къ Богу, Который все создалъ Своимъ божественнымъ словомъ, мы всегда можемъ обратиться. Но мы относимся къ этой задачѣ поверхностно, какъ къ нѣкоему эмоціональному моменту» [18]. «Мы посылаемъ своихъ дѣтей учиться въ школы, университеты, а кто учится самому главному — бесѣдѣ съ Богомъ? Молитва это не какое-то сентиментально-эмоціональное времяпрепровожденіе. Научиться молиться Богу — это наука. Когда вы научитесь этому, вы будете непоколебимыми людьми, вы будете знать, что Богъ есть, потому, что Онъ въ васъ. Онъ не гдѣ-то тамъ, далеко, но Онъ въ васъ» [19].
Для достиженія совершенства въ наукѣ молитвы необходимы рѣшимость, постоянство и трезвеніе — постъ души. «Поститься душой значитъ больше молчать и чаще молиться про себя словами: "Господи, Іисусе Христе, Сыне Божій, помилуй меня грѣшнаго(ую)"» [20].
«Будемъ стараться искать всегда и вездѣ только одного...; въ храмѣ, находясь въ пути — всегда просить Господа: "Господи, Іисусе Христе, Сыне Божій, помилуй меня, грѣшнаго". Мы просимъ только помиловать, мы ничего больше не просимъ, мы не просимъ звѣздъ съ неба, мы просимъ только милости, ибо ничего выше этого дара нѣтъ. Въ словахъ сей молитвы заложена вся полнота христіанскихъ молитвъ» [21].
По началу эта (Іисусова — и. В.) молитва будетъ только въ нашемъ умѣ, но за молитвенный трудъ нашего ума, вдругъ, мы не знаемъ какъ, эта молитва перейдетъ въ наше сердце. Возможно, въ этотъ моментъ мы даже заплачемъ и этимъ какъ бы заново крестимся въ невидимой купели нашихъ слезъ» [22]. Такъ, основываясь на собственномъ опытѣ, описываетъ Владыка Виталій переходъ отъ трудовой или дѣлательной молитвы къ молитвѣ сердечной и самодвижной.
Сердечная самодвижная молитва — завѣтная цѣль исихастовъ. Насколько она важна — настолько и труднодостижима.
«Почему намъ такъ трудно сердечно молиться? — спрашиваетъ Владыка Виталій. И отвѣчаетъ, — Потому, что наше сердце занято... демонской силой, черезъ наши страсти. Потому все священство молиться передъ престоломъ: "Сердце чисто созижди во мнѣ, Боже". Сердце чистое уже можетъ и молиться чисто, а эта сердечная молитва и есть настоящая молитва» [23].
«Слѣдуетъ намъ просить особенно дара сердечной молитвы», то есть такой молитвы, «когда ничего въ насъ не остается не молящагося» [24].
Сердечная самодвижная молитва — «это даръ Божій. Мы не можемъ изъ себя это какъ бы выдавить. Будемъ просить Господа, что-бы Онъ коснулся нашего сердца, чтобы мы смогли молиться сердечной молитвой. А когда мы такъ молимся, мы міръ забываемъ, память у насъ молчитъ, никто намъ не мѣшаетъ и мы стоимъ, какъ огонь, передъ Богомъ..., а это возможно только тогда, когда сердце будетъ охвачено молитвой, когда оно войдетъ въ слова молитвы» [25].
«Наше сердце, обладающее таинственной независимостью отъ насъ самихъ, будетъ молиться все время. Мы будемъ спать, а сердце будетъ творить эту молитву; мы будемъ на улицѣ, за рулемъ, но сердце, наученное трудомъ, будетъ эти слова повторять... это преображаетъ само наше сердце» [26].
Не лживы обѣтованія и заповѣди Господни о возможности для христіанъ достичь духовнаго совершенства. Господь готовъ возродить и освятить насъ Своею благодатью, Своей нетварной божественной энергіей, Своимъ свѣтомъ, но только ждетъ нашего произволенія и согласія. Полное духовное перерожденіе, безстрастіе, богоуподобленіе, преподобіе, сердечная молитва — это не преданія ветхой старины, а реальность, зримая въ христіанскихъ святыхъ.
Потому Митрополитъ Виталій, общавшійся за свою долгую жизнь со многими подвижниками молитвы, съ такой увѣренностью свидѣтельствуетъ: «Когда Господь насъ освободитъ отъ страстей, тогда мы начнемъ молиться сердцемъ». «Если Господь дастъ намъ хотя бы на мгновеніе познать благодать сердечной молитвы, то мы это мгновеніе никогда во всю жизнь не забудемъ». «Тотъ, кто позналъ такую молитву, внѣшне останется такимъ же, какъ и прочіе люди, но внутри себя онъ будетъ уже совершенно другимъ человѣкомъ, ибо онъ будетъ съ Богомъ». «Мы становимся обожествленными, и при помощи Божественной благодати молимся Источнику этой благодати — Богу. Такъ мы можемъ сродниться съ Богомъ». «Путь къ сердечной молитвѣ — это настоящій и единственный путь для насъ, и другого пути не ищите... Путь этотъ открытъ всѣмъ: и монахамъ, и мірянамъ... Будемъ же держаться сего святого пути» [27].
Митрополитъ Виталій считаетъ очень важнымъ тотъ фактъ, что умное дѣланіе, сердцемъ коего является непрестанная молитва, не есть видъ мистики, присущій всѣмъ христіанскимъ конфессіямъ или даже всѣмъ религіямъ, но единственное въ мірѣ истинное духовное дѣланіе, рожденное и живущее исключительно въ лонѣ Православной Церкви [28].
Къ этому можно добавить, что существуетъ прямая взаимосвязь между догматикой и аскетикой, ученіемъ объ умномъ дѣланіи и подлинной православностью. По наличію живой традиціи Іисусовой молитвы можно, среди множества христіанскихъ сообществъ, найти ту необоримую адомъ спасительную Церковь, которую основалъ на землѣ Господь Іисусъ Христосъ. Въ свою очередь догматическая чистота Православія является гарантомъ непрелестности и неповрежденности православнаго умно-молитвеннаго дѣланія. Потому такъ важно сохраненіе правомыслія, какъ въ общецерковномъ, такъ и въ лично бытовомъ планѣ.
Вѣдь одной изъ задачъ умнаго дѣланія является освобожденіе и огражденіе ума отъ нечистыхъ помысловъ, послѣ чего только и возможно благодатное схожденіе ума въ сердцѣ (что въ аскетикѣ отождествляется со стяжаніемъ сердечной молитвы). Слѣдовательно, общеконфессіональное или личное неправомысліе является непреодолимымъ препятствіемъ на пути умно-молитвеннаго дѣланія.
Владыка Виталій учитъ: «Всякая человѣческая мысль имѣетъ свою нравственную силу, она можетъ быть положительной или отрицательной... кто правильно мыслитъ — тотъ правильно живетъ. Нельзя отдѣлить мысль отъ жизни; всякая интенсивная мысль, особенно ученіе, непремѣнно выразится въ жизни хорошей или плохой». Отъ нечистыхъ грѣховныхъ мыслей мы должны отказываться и въ нихъ «исповѣдываться, чтобы Господь очистилъ насъ отъ всякой неправильной мысли. Ибо неправильная мысль создаетъ неправильную жизнь» [29], какъ цѣлаго церковнаго организма, такъ и одного христіанина, занимающагося умно-молитвеннымъ дѣланіемъ.
Путь къ сердечной молитвѣ и перерожденію открытъ православнымъ христіанамъ. Иные изъ числа неправославныхъ и хотѣли бы воспользоваться симъ сокровищемъ, да не могутъ именно въ силу своей неправославности. Чѣмъ же мы оправдаемся на страшномъ судѣ Божіемъ за то, что будучи православными оставляли безъ вниманія сокровище умно-молитвеннаго дѣланія?
Многіе изъ насъ считаютъ себя горячими послѣдователями церковной линіи Митрополита Виталія. Зададимъ же себѣ вопросъ: а слѣдуемъ ли мы заповѣди нашего старца-архипастыря о необходимости непрестанной молитвы? Мы считаемъ себя вѣрными чадами Русской Зарубежной Церкви, а принимаемъ ли съ полной отвѣтственностью ученіе долголѣтняго первоіерарха этой Церкви объ умно-молитвенномъ дѣланіи? Владыка Виталій изо дня въ день, годами зоветъ насъ къ дѣланію Іисусовой молитвы, а большинство изъ насъ воспринимаетъ его слова съ прохладцей, какъ-будто онѣ относятся къ кому-то другому.
Повторимъ, что богословско-нравственное ученіе Митрополита Виталія — цѣлостно. И потому, невозможно принимать одну какую-то его часть, отбрасывая сердцевину — ученіе о молитвѣ.
Нынѣ всѣ мы обезпокоены судьбой нашей Церкви. Мы переживаемъ за цѣлый рядъ потерянныхъ въ послѣднее время, по разнымъ причинамъ, храмовъ. Но вѣдь Митрополитъ Виталій многократно предупреждалъ, что храмъ, въ которомъ прихожане соблюдаютъ только внѣшніе обряды и не молятся сердцемъ — неугоденъ Богу! «Почему Господь попускаетъ разрушать земные храмы?... да потому, что въ храмѣ уже не было "людей съ сердцемъ", то есть уже не было внутри нихъ сердечнаго престола для Господа. Такой опустѣвшій храмъ не нуженъ Господу и Онъ попускаетъ его разрушить. Потому, что ищетъ Господь человѣка, который есть вѣнецъ всей твари, а не камни, не зданія» [30].
Задумывались ли мы для чего вообще объединись мы въ приходскія и монастырскія общины и построили наши храмы? Для того, что-бы обсуждать политическіе и внѣшне-церковные вопросы? Или, что-бы общаться другъ съ другомъ? А, можетъ быть, для того, чтобы осуждать другихъ и совмѣстно бороться съ ними? Нѣтъ и нѣтъ. Наши общины и храмы созданы для молитвы. Молитва — бесѣда съ Богомъ, съ Пресвятой Богородицей и святыми — средоточіе бытія всякаго церковнаго человѣка и всякой подлинно церковной общины. Къ этому Митрополитъ Виталій и превлекаетъ постоянно наше вниманіе.
Если бы мы такъ подходили къ дѣлу церковнаго строительства, то обезоружили бы недоброжелателей нашей Церкви (по крайней мѣрѣ въ христіанской средѣ). Дѣйствительно, въ чемъ можно упрекнуть людей, ставящихъ своей главной цѣлью молитвенное богообщеніе, покаяніе, перерожденіе и стяжаніе благодати Божіей?
А вѣдь такъ всегда и было на Святой Руси.
Вотъ что говоритъ объ идеалѣ русской души Митрополитъ Виталій: преподобный Серафимъ Саровскій «сидя на бревнѣ, въ дремучемъ лѣсу, показалъ Мотовилову Божію благодать явственно, ощутительно. Преподобный Серафимъ обнялъ его и, вдругъ, благодать Святаго Духа перешла къ нему отъ преподобнаго, и онъ почувствовалъ себя не на землѣ, а на небѣ, въ страхѣ и трепетѣ онъ почувствовалъ Божію благодать. Вотъ чего ищетъ русскій народъ, — онъ хочетъ ощутить Божію благодать реально и совершенно. Вотъ въ этомъ есть идеалъ русской души» [31].
Когда же сей аскетическій идеалъ померкъ въ русской душѣ, то померкла и сама душа. Именно въ упадкѣ духовно-молитвеннаго дѣланія и заключается духовная причина революціи и паденія Россійской имперіи. «Русская православная живая культура, — пишетъ Владыка Виталій, — зиждется на подвигѣ живого русскаго человѣка. Она требуетъ всегда участія его сердца, съ извѣстнымъ духовнымъ напряженіемъ всѣхъ его силъ. Это настоящій подвигъ отъ котораго русскій народъ усталъ, облѣнився; однако продолжалъ все-таки его нести, но уже, какъ обязанность, какъ долгъ безъ участія сердца... Господь намъ говоритъ: "Сыне, даждь Мнѣ твое сердце", а этого сокровеннаго подвига уже и не было и все превратилось въ тяжелое бремя... Бремя стали сбрасывать, а храмы пустѣть. Это первая духовная причина бунта противъ Бога — причина революціи» [32].
Слѣдовательно, и для возрожденія Россіи необходимо обрѣтеніе народомъ утраченнаго духовно-аскетическаго идеала, обрѣтеніе любви къ молитвѣ, къ непрестанному богообщенію, что является необходимой предпосылкой всенароднаго покаянія. «Мы должны каяться, чтобы возстановить въ себѣ... духовный идеалъ Святой Руси, — это единственное чѣмъ мы можемъ измѣнить судьбу русскаго народа <...> Каждый изъ насъ, если... скажетъ: "Господи, прости меня. Господи, помилуй меня, помоги мнѣ"..., — съ этого момента начнется возрожденіе. Не стоитъ думать о чемъ-то еще, надѣяться на чью-то помощь, но чтобы каждый отвѣчалъ за себя и помнилъ слова...: "Спаси душу свою, и тысячи людей спасутся вокругъ тебя"... Это единственный выходъ для Россіи и для всего міра, потому что если Россія будетъ гибнуть, то и весь міръ будетъ гибнуть, а если Россія возстанетъ, то и весь міръ воспрянетъ» [33], — вдохновенно пророчествуетъ нашъ старецъ-митрополитъ.
Пусть не кажется никому идея возрожденія Россіи неисполнимой. Тѣ, кто не вѣрятъ въ возможность всенароднаго покаянія русскаго народа — не вѣрятъ въ милосердіе Божіе, да и сами, вѣроятно, не хотятъ каяться. Вѣдь начинать возрожденіе Россіи нужно съ перерожденія самихъ себя, а не съ выискиванія чужихъ грѣховъ. Объ этомъ прямо говоритъ Владыка Виталій: «Будемъ просить объ оставленіи прегрѣшеній: только своихъ, непремѣнно своихъ, и такъ каждый изъ насъ молящихся и кающихся. Вотъ вамъ и кающаяся Россія. И Господь будетъ милостиво взирать на такую Россію и совершитъ чудо. Всѣ уже ее оставили, всѣ ее окружили, произнесли надъ ней приговоръ смертный, но мы скажемъ: нѣтъ, мы живы. Вотъ къ чему призывается весь русскій народъ — къ покаянной молитвѣ» [34].
Но ученіе о непрестанной покаянной молитвѣ Іисусовой, конечно же, выходитъ за границы русскаго вопроса, и простираетъ свои крылья надъ православными христіанами всего міра. Въ современномъ секулярномъ мірѣ, христіане ежедневно и ежеминутно подвергаются нападеніямъ плотскихъ и безплотныхъ, сознательныхъ и случайныхъ слугъ князя міра сего — діавола. И не найти христіанамъ лучшаго оружія въ этой брани, чѣмъ молитвенныя четки.
Самое страшное, что можетъ произойти въ жизни человѣческой — это отказъ отъ имени Господа нашего Іисуса Христа. Потому такъ важна молитва, въ которой мы непрестанно призываемъ имя Іисусово. Владыка Виталій предупреждаетъ: «Когда-нибудь настанетъ въ жизни такой моментъ, что надо будетъ рѣшиться. Поставленъ намъ будетъ страшный вопросъ: съ кѣмъ мы — со Христомъ или безъ Христа. И это время приближается. Никто отъ этого вопроса не уклонится, всякаго человѣка найдутъ, и передъ всякимъ человѣкомъ поставятъ роковой вопросъ, и всѣ станемъ, какъ на лезвіи ножа». Нужно будетъ имѣть «достаточно смѣлости, достаточно дерзости святой, чтобы сказать: я — со Христомъ!». Молясь непрестанно молитвой Іисусовой мы постоянно свидѣтельствуемъ, что мы — со Христомъ! [35]
Таковъ завѣтъ современнымъ христіанамъ Митрополита Виталія, старѣйшаго архипастыря не только Русской, но и всей Вселенской Православной Церкви. Да запечатлѣется навсегда въ памяти нашей этотъ простой и мудрый завѣтъ: «Не теряйте попусту драгоцѣннаго времени, но творите Іисусову молитву: "Господи, Іисусе Христе, Сыне Божій, помилуй меня грѣшнаго"» [36].
Свято-Троицкій монастырь, Джорданвиллъ, 2001 г.
Инок Всеволод
Сноски:
[1] Старецъ Іосифъ Аѳонскій, «Изложеніе монашескаго опыта», Св.-Троицкая Сергіева лавра, 1988 г. Письмо 1.
[2] Митр. Виталій, «Царство Небесное и земное», «Православная Русь» (далѣе — «ПР»), № 6, 1997 г.
[3] Митр. Виталій, «О достиженіи евангельскаго идеала въ монастырѣ и въ міру», «ПР», № 4, 2000 г.
[4] Тамъ же.
[5] Митр. Виталій, «Великопостное посланіе», «ПР», № 4, 1993 г.
[6] Митр. Виталій, «Церковь и человѣкъ», «ПР», № 13, 1993 г.
[7] Митр. Виталій, «О достиженіи евангельскаго идеала въ монастырѣ и въ міру», «ПР», № 4, 2000 г.
[8] Митр. Виталій, «Единое на потребу», «ПР», № 9, 1996 г.
[9] Митр. Виталій, «Пасхальное посланіе», «ПР», № 6, 2001 г.
[10] Всѣ цитаты въ этой главѣ — Митр. Виталій, «Церковный юбилей. 1359-1959. 600 лѣтъ со дня преставленія св. Григорія Паламы». «Православное обозрѣніе», № 29, декабрь, 1959 г.
[11] Митр. Виталій, «Подвигъ и молитва», «ПР», № 19, 1994 г.
[12] Митр. Виталій, «О достиженіи евангельскаго идеала въ монастырѣ и въ міру», «ПР», № 4, 2000 г.
[13] Тамъ же.
[14] Тамъ же.
[15] Митр. Виталій, «Сыне, даждь Мнѣ твое сердце», «ПР», № 13, 1997 г.
[16] Митр. Виталій, «О достиженіи евангельскаго идеала въ монастырѣ и въ міру», «ПР», № 4, 2000 г.
[17] Митр. Виталій, «Единое на потребу», «ПР», № 9, 1996 г.
[18] Тамъ же.
[19] Митр. Виталій, «Сыне, даждь Мнѣ твое сердце», «ПР», № 13, 1997 г.
[20] Митр. Виталій, «Пасхальное посланіе», «ПР», № 6, 2001 г.
[21] Митр. Виталій, «Источникъ благодати Божіей», «ПР», № 15, 1996 г.
[22] Митр. Виталій, «Пасхальное посланіе», «ПР», № 6, 2001 г.
[23] Митр. Виталій, «Сыне, даждь Мнѣ твое сердце», «ПР», № 13, 1997 г.
[24] Митр. Виталій, «Узкій путь», «ПР», № 15, 1995 г.
[25] Митр. Виталій, «Сыне, даждь Мнѣ твое сердце», «ПР», № 13, 1997 г.
[26] Митр. Виталій, «Единое на потребу», «ПР», № 9, 1996 г.
[27] Всѣ цитаты въ этомъ абзацѣ — Митр. Виталій, «О достиженіи евангельскаго идеала въ монастырѣ и въ міру», «ПР», № 4, 2000 г.
[28] Митр. Виталій, «Церковный юбилей. 1359-1959. 600 лѣтъ со дня преставленія св. Григорія Паламы». «Православное обозрѣніе», № 29, декабрь, 1959 г.
[29] Митр. Виталій, «Школа православной мысли. Слово въ день празднованія 50-лѣтія Свято-Троицкой семинаріи», «Православная Русь»,№ 19, 1998 г.
[30] Митр. Виталій, «Сыне, даждь Мнѣ твое сердце», «ПР», № 13, 1997 г.
[31] Митр. Виталій, «Образъ покаянія — образъ Святой Руси», «ПР», № 1, 1996 г.
[32] Митр. Виталій, «Юбилейное посланіе», «Церковная жизнь», №№ 3-4, 1988 г.
[33] Митр. Виталій, «Образъ покаянія — образъ Святой Руси», «ПР», № 1, 1996 г.
[34] Митр. Виталій, «Покаянная молитва», «ПР», № 22, 1993 г.
[35] Митр. Виталій, «Съ кѣмъ мы?», «ПР», № 18, 1993 г.
[36] Митр. Виталій, «Посланіе къ русскимъ православнымъ людямъ», «ПР», № 15, 1999 г.
Матеріалъ о празднествѣ, посвященномъ 50-лѣтію Архіерейскаго служенія Митрополита Виталія, помѣщенъ въ «Православной Руси»,№ 15, 2001 г.
Благодаримъ Е. Б. Хендерсонъ за фотографіи епископской хиротоніи Митрополита Виталія, переданныя ею въ нашъ архивъ и использованныя нами въ публикаціяхъ въ «ПР» № 15 и въ «ПЖ» № 8 с. г.
Редакція.
Источникъ: «Православная жизнь» (Orthodox life). Ежемѣсячное приложеніе къ журналу «Православная Русь». №8 (619). Августъ 2001 года. — Юбилейный сборникъ: Къ 50-лѣтію Архипастырства Митрополита Виталія. — Jordanville: Типографія преп. Іова Почаевскаго. Свято-Троицкій монастырь, 2001. — С. 35-50.