Митрополит Виталий: Смысл существования русского зарубежья

Каждый Архіерейскій Соборъ Русской Православной Зарубежной Церкви все съ новой и новой силой утверждаетъ фактъ существованія заграницей Православной Руси. Хотя мы не имѣемъ ни своей земли, ни своего правительства, ни тѣмъ болѣе своей арміи, однако нйкто уже не можетъ отказать въ жизненности этому особому реально существующему русскому организму заграницей.

 

За сорокъ съ лишнимъ лѣтъ жизни русская эмигращя создала свои духовные центры, свои святыни, свои мѣста паломничества, даже свою заграничную лавру, свои культурные центры и свою прессу, и какъ въ былое время на Руси наши люди и отсюда стремятся хоть разъ въ жизни побывать на Святой Землѣ. Основная причина такой жизненности коренится въ постепенномъ все болѣе и болѣе ясномъ сознаніи, что мы не являемся эмиграціей ни экономической, ни даже политической, что было бы умаленіемъ значенія всего нашего исхода, но эмигращей религюзной. Къ этому сознанію мы шли очень медленно, потому что многіе изъ насъ не сразу могли понять сущность революціи въ Россiи. Среди политической суеты первыхъ десятилѣтій эмиграцiи не всѣмъ было ясно, что главный догматъ большевиковъ это борьба съ Церковью Христовой. На этомъ ихъ догматѣ строится вся ихъ внутренняя и внѣшняя политика. Это сознаніе своего бытія какъ религіозной эмиграціи является не малымъ духовнымъ достиженіемъ нашего зарубежья.

 

Но Господь насъ разсѣялъ, какъ пшеницу, по всему свѣту, и мы живемъ въ разныхъ странахъ, которыя оказали намъ великодушный пріемъ и гостепріимство. Мы глубоко вошли въ ихъ жизнь и раздѣляемъ съ ними ихъ радости и печали, и намъ умѣстно было бы совершенно объективно разсмотрѣть все то положительное и отрицательное, что мы встрѣтили здѣсь на западѣ, дабы понять наше настоящее духовное состояніе и изъ этого вывести какія суть наши обязанности и отвѣтственность.

Первое, на что мы обращаемъ свое вниманіе — это повсемѣстно распространяющееся равнодушіе къ вѣрѣ въ Бога. Наши западные братья-христіане, когда-то создавшіе свои крупныя религіозныя общины и твердо придерживавшіеся своихъ особыхъ вѣрованій, теперь съ легкостью коммерческихъ фирмъ объединяются между собой въ болѣе крупныя общества, совершенно не болѣя душой за свои религіозныя убѣжденія. Еще такъ недавно, какихъ-нибудь сто лѣтъ тому назадъ, они были готовы умереть за свой методизмъ, за свое дресвитеріанство, евангелизмъ или лютеранство, а теперь они какъ бы изжили самихъ себя, увлеченные ложнымъ лозунгомъ —объединиться любой цѣной. Хотя для Православной Церкви упомянутыя конфессіи являются еретическими, но для насъ милѣе живая, ревностная душа и убѣжденная, хотя бы и въ свою неправильную вѣру, чѣмъ совершенно охладѣвшій къ своей истинѣ христіанинъ. Безразличіе есть духовная смерть, строго осужденная Богомъ въ Откровеніи апостола Іоанна Богослова: «Но какъ ты теплъ, а не горячъ и не холоденъ, то извергну тебя изъ устъ Моихъ» (Откр. 3, 16).

 

Только на такомъ безразличіи къ истинѣ могъ развиться экуменизмъ и возглавляющій его Міровой Совѣтъ Церквей, этотъ огромный человѣческій памятникъ равнодушія ко Христу. Даже консервативный католицизмъ пасуетъ передъ насѣдающимъ безразличіемъ, стремится наскоро создать свой собственный экуменизмъ какъ нѣкій буферъ, и сдаетъ одну за другой свои позиціи.

 

Такая духовная пустота породила двухъ дѣтищъ, бичъ современнаго общества: угрожающее количество умалишенныхъ и неподдающіеся контролю случаи самоубійства, которыхъ уже нельзя назвать случаями. Эти два страшные недуга принимаютъ размѣры бѣдствія государственнаго масштаба.

 

Современные писатели, глашатаи и выразители человѣческихъ стремленій, ничего утѣшительнаго не предлагаютъ своимъ читателямъ. Эліотъ, Досъ Пассосъ, Фолкнеръ, Саганъ, Сартръ, Хемингуэй отражаютъ въ своихъ произведеніяхъ общее настроеніе пустоты,унынія и безнадежнаго мрака. Самоубійство Хемингуэя, этого даровитаго и талантливаго американскаго писателя, раскрыло еще съ большей силой внутреннюю тоску современнаго человѣческаго общества.

 

Однако, несмотря на весь этотъ мракъ, мы не можемъ не отмѣтить положительныхъ явленій нашего времени.

 

Наше общество безусловно покончило уже со всѣми принципами эпохи Возрожденія, которая прикрываясь этимъ красивымъ словомъ и подъ тогой науки откровенно насаждала въ Европѣ древнее язычество, борясь прикровенно съ Христіанствомъ. Главное направленіе, которое захватило почти всѣ области человѣческой дѣятельности, можно назвать исканіемъ сущности. Въ наукѣ это исканіе сущности матеріи привело къ расщепленію атома и мы видимъ, какъ передъ учеными раскрывается необъятная область новыхъ изысканій, которыя уже сейчасъ послѣ изслѣдованія протона и нейтрона пришли къ созерцанію нѣкой антиматеріи. Пока что всѣ эти открытія, не руководимыя благодатной Божіей мыслью, предназначены больше къ разрушенію, въ лучшемъ случаѣ къ экономическому ихъ примѣненію, но мы не можемъ не радоваться важному факту, что наука ищетъ сущности, и при малѣйшемъ возможномъ духовномъ пробужденіи она такъ легко можетъ смиренно воспринять для своихъ трудовъ благодатное вдохновленіе отъ Боговидца Моисея.

 

Въ искусствѣ замѣтно утомленіе отъ внѣшнихъ формъ. Устали писать классическія греческія линіи человѣческаго тѣла, устали отъ классическихъ греческихъ пропорцій; хотятъ какъ бы разбить эту че-ловѣческую куклу и заглянуть въ ея внутреннее содержаніе. Правда и тутъ современные художники такъ называемой абстрактной школы, не руководимые благодатной мыслью, предлагаютъ намъ уродства, которыя скорѣй похожи на гримасы преисподней, чѣмъ на искусство. Однако не забудемъ, что нашу древнюю икону, въ которой наши святые иконописцы давно уже разрѣшили задачу, какъ кистью изобразить на доскѣ духовную сущность святыхъ, поняли на западѣ лучше, чѣмъ понимаютъ ее многіе наши міряне и даже лучше, чѣмъ понимаютъ икону многіе наши просвѣщенные церковники и клирики.

 

Въ медицинскомъ мірѣ пріобрѣтаетъ сильное вліяніе психосоматическое міровоззрѣніе, по которому не разсматриваютъ больше человѣка, какъ нѣкую физіологическую лабораторію, но видятъ въ немъ и душу и тѣло, какъ двѣ взаимно вліяющія другъ на друга сущности. И тутъ, казалось бы, міръ такъ близко подошелъ къ словамъ Спасителя: «Се здравъ былъ еси, ктому не согрѣшай».

 

Итакъ, во всѣхъ главныхъ областяхъ человѣческой дѣятелыгости произошли внутренніе сдвиги, повсюду огромныя перемѣны. Многіе въ мірѣ внѣшне подошли къ Истинѣ, ко Христу, и это совершенно не-зависимо отъ вліянія безчисленныхъ такъ называемыхъ христіанскихъ церквей, но не приняли Его еще внутренне. И святые апостолы были близки ко Христу, но отъ такой близости можно стать апостоломъ Іоанномъ, апостоломъ Петромъ, а можно и предателемъ Іудой Въ мірѣ еще болѣе мрака, чѣмъ свѣта, и мы должны самимъ себѣ задать вопросъ, что намъ дѣлать среди такой малоотрадной картины. Воздѣвать ли намъ руки къ небу и думать, что вотъ всему конецъ конецъ самому времени? Никакъ нѣтъ, потому что мы тогда лишимъ себя всякаго творчества, всякой радости бытія и жизненности, никого никуда не призовемъ, да никто и не пойдетъ за нами. Критеріемъ нашей духовной жизни остается по-прежнему наша личная смерть, но ни въ коемъ случаѣ не ожиданіе конца міра.

 

Мы не должны и не можемъ ставить всю нашу повседневную жизнь, весь нашъ ежедневный подвигъ, конкретно и точно протекающій отъ дня нашего рожденія до дня нашей смерти, въ зависимости отъ ожиданія никому, даже ангеламъ Божіимъ неизвѣстнаго дня конца всего и всему.

Не менѣе опаснымъ было бы для насъ возомнить себя единственными праведниками. Какъ вѣрны мы ни были бы всѣмъ канонамъ, святому Преданію и древнимъ традиціямъ и установленіямъ свв. отцовъ, да не постигнетъ насъ указанное несчастье. Тогда мы уподобились бы кораблю, по данному намъ святыми подвижниками образу переплывшему все море съ драгоцѣннымъ грузомъ и утонувшему у самой пристани.

 

Въ нашемъ повсемірномъ разсѣяніи надо видѣть Промыслъ Божіи, распространяющій Церковь Христову во всей вселенной. На нашихъ немощныхъ плечахъ мы понесли истинную вѣру Христову во всѣ концы земли.

 

Христосъ, Сынъ Божій, сразу же по Своемъ воплощеніи спѣшитъ въ Египетъ, можно сказать подъ видомъ бѣгства; идетъ въ страну прославленную своей древнѣйшей цивилизаціей и полубѣсовской культурой, туда гдѣ можетъ быть больше всего человѣчество страдало отъ грѣховъ своихъ. Господь могъ бы уйти съ Матерью Своей въ пустыню, гдѣ Его скрыли бы разступившіяся предъ нимъ скалы какъ онѣ разступились предъ св. младенцемъ Іоанномъ Предтечей. Но нѣтъ, Господь, по преданію, ночью, тайно и на смиреннѣйшемъ изъ животныхъ, на осликѣ, какъ человѣкъ бѣжитъ въ Египетъ. Преклонимъ и мы свои смиренныя выи подъ благое иго Христово и понесемъ свѣтъ святаго Православія тамъ, гдѣ Господу было угодно поставить насъ трудиться въ жизни сей для прославленія Его Святаго имени.

 

(Слово на открытомъ собраніи духовенства и мірянъ во время Аріхерейскаго Собора 1962 г. въ Нъю Іоркгъ. «Православное обозрьнiе», февралъ, 1963 г.)