Митрополит Сурожский Антоний (Блюм). О РПЦЗ
Интервью с "лучшим" из МП: еп. (МП) Анатолий: Как благословите, Владыко, я делаю с Вашего благословения, здесь не может быть отказа.
Митрополит(МП) Антоний: Знаете, Владыко, с моего благословения – оно очень хорошо, но все-таки надо соблюдать и свою какую-то нравственную свободу.
Я помню, в первый раз, что Владыка Никодим (Ротов) приезжал в Англию еще архимандритом, он у нас обедал, и на все мои вопросы: хотите хлеба? хотите того? хотите другого? – отвечал: "Как благословите". Наконец я говорю: "Хотите молока или лимона в чай?" – "Как благословите". Я ответил: "Я вас благословляю мне правду сказать". Так что вот.
...При обсуждениях среди людей бывают разногласия и споры, и по этому поводу он говорит(ап.Павел), что и этого не надо бояться: эти расхождения неизбежны, чтобы наиболее мудрые были явлены (см. 1 Кор. 11: 19), чтобы те, которые могут свидетельствовать о Божией правде наиболее совершенно, рано или поздно были узнаны; в их словах будет узнана Божия правда, Божия истина. Поэтому когда мы говорим о том, едина ли Церковь, разделена ли она, в каком-то отношении можно сказать, что она едина, что всякий человек, верующий во Христа, всякий человек, всецело, со всей честностью и добротностью принимающий учение Христа и живущий по нему, является живой клеткой этой тайны Церкви, которая является в первую очередь тайной встречи каждого человека с Живым Богом, местом этой встречи и путем к этой встрече.
С другой стороны, мы знаем, что человеческое несовершенство часто ведет к извращению даже самых ясных утверждений Священного Писания. Тут играет роль не только личное непонимание, но порой разрушающее, разрушительное несовершенство проповеди, извращающей учение или облик Христа. И тут вступает в силу понятие разделенности на другом уровне. Однако и тут мы должны помнить, что это не конец всего. В Церкви мы говорим о ересях и о расколах. Ересь – это лжеучение; раскол – это расхождение между людьми не на вероучительном основании, а по другим причинам. Но если мы говорим о ереси и о расколе, то мы этим же утверждаем, что люди, отпавшие от истины или от единства, все еще остаются христианами. Мы ведь не называем еретиком или раскольником буддиста, мусульманина или язычника: чтобы быть еретиком или раскольником, надо быть христианином. И это мы очень легко забываем в минуты полемических споров. И однако есть очень интересные данные в этом отношении. Я вам приведу сейчас всего два примера, чтобы не задерживать ваше терпение и ваше внимание дольше пристойного времени.
Первый пример взят из древней христианской литературы, из книги Иоанна Мосха "Луг духовный". Он рассказывает несколько случаев, которые мне врезались в память, когда я впервые их прочел, потому что они шли наперекор тому, чему меня до того учили, и это меня заставило задуматься. Первый рассказ о том, как чистосердечный священник чистой, святой жизни придерживался какого-то еретического учения. Его дьякон был правоверный православный, и у него болела душа о том, что его настоятель, такой светлый, такой чистый пример истинно-евангельской жизни, догматически придерживается лжеучения. И как-то дьякон ему об этом сказал. Священник возразил: Как же это может быть? каждый раз, когда я совершаю литургию, в момент освящения Даров мне сослужат два ангела. Они не могли бы сослужить с еретиком!.. Потом в простоте своего сердца он говорит: А я их спрошу, кто прав: ты или я... И вот во время богослужения после освящения Даров он остановился и обратился к ангелам: Мой дьякон, который образованнее меня, говорит, что я придерживаюсь ложного учения, а вы со мной сослужите. Как это может быть?.. И один из ангелов ему говорит: Мы сослужим тебе по велению Божию ради чистоты твоего сердца; а не сказали мы ничего тебе, потому что нам было велено не отнимать у твоего дьякона возможности проявить к тебе подлинную христианскую любовь и тебя наставить...
Это говорит о многом. Это говорит, во-первых, что мы друг за друга ответственны. Если кто-нибудь впадает в то или другое согрешение (и это слово апостольское – Гал. 6: 1), то мы, верные, должны ему помочь, обратить его внимание на его ошибку и не клеймить, но стараться передать ему истину. А передавать истину большей частью приходится не путем спора, а путем явления чего-то высшего. Я помню одного миссионера, иподиакона патриарха Тихона, который в России проповедовал в начале революции; он говорил: когда споришь с неверующим, не говори против него, потому что он захочет себя защитить и будет всеми силами тебе перечить и закрываться от той истины, которую ты провозглашаешь. Говори выше его, чтобы высота и красота того, что ты говоришь, его пленила и чтобы он к ней устремился... С другой стороны, рассказ Иоанна Мосха нам говорит о том, что чистота сердца может сосуществовать с какой-то запутанностью ума, и поэтому мы не можем легко отбрасывать, осуждать человека: надо с большой бережностью относиться к инакомыслящим.
Второй рассказ: человек, крестившись, через какое-то время обнаружил, что крестивший его священник был еретиком. Он обратился к православному епископу с вопросом: действительно ли его крещение или он только им был осквернен? Епископ вызвал крестившего его священника и спросил крещенного: этот ли человек тебя крестил? И тот ответил: Нет! Меня крестил светозарный муж в белоснежной одежде, а этого человека, пока меня крестили, я видел: его в стороне от меня держали два мрачных существа... (Я сейчас не стою за историчность этих рассказов, я стою за то, что они выражают церковную мысль по этому вопросу).
Я хотел бы прибавить еще одно. Владыка Антоний Храповицкий, бывший митрополит Киевский и учредитель в свое время Синодальной Зарубежной церкви, был одним из самых радикальных и узких богословов Русской Церкви. Я помню статью, где он говорил, что ни католиков, ни протестантов нельзя считать христианами. Но в другой статье он говорил о том, каким образом из столетия в столетие менялось отношение Церкви к отколовшимся от нее обществам. Он отмечает факт, что Церковь относилась с уменьшающейся строгостью к отпадающим от нее еретикам, и ставит вопрос: как это объяснить? Неужели в Церкви притупилось чувство истины и потому Церковь относилась более безразлично к тем, которые проповедовали неистину, ложь? или можно это объяснить иначе?.. И его объяснение мне кажется очень важным для нас. Он говорит, что первые ереси отрицали самые основы христианской веры. Те, кто отрицал Божество Иисуса Христа, кто отрицал Его человечество – просто отрицали самую сущность Воплощения и, значит, христианской веры. Но по мере того, как проходило время, отпадение от истины совершалось по причинам важным, значительным, но, однако, не лишающим отпадших веры во Христа как Сына Божия воплощенного. И по мере того, как проходили столетия, последующие ереси уносили с собой все большее и большее количество православной веры. Так что Церковь, которая осуждала самым суровым образом ранних еретиков, впоследствии стала применять менее суровые меры к еретикам позднейших столетий, потому что они сохранили больше истины и православной веры.
В следующей беседе я хочу приступить к вопросу о том, как рассматривать разделенность церковную как таковую и где границы Церкви; можно ли говорить о разделенности или, как в свое время говорил один из самых больших, крупных русских архиереев, митрополит Литовский и Виленский Елевферий, в Церкви не может быть разделения: можно только отпасть от Церкви и перестать ей принадлежать вовсе. Вот этот вопрос я хочу затронуть в следующий раз и развить эту тему в нескольких направлениях.
Я у вас прошу прощения: я говорил больше, чем надеялся. Теперь у нас есть немножко времени на вопросы, и я буду очень рад, если вы будете вопросы ставить не только мне, но и Владыке Анатолию, который преподавал Новый Завет в Троицкой Академии и гораздо больше меня знает все эти темы.
Мой вопрос Владыке Анатолию: какова ситуация сейчас в отношениях с Синодальной церковью в России?
Епископ Анатолий: Я могу ответить только, как это воспринимается нашими верующими и иерархией Русской Православной Церкви в последнее время. Если говорить в общем, то в год тысячелетия казалось, что эти отношения должны улучшиться и должен открыться какой-то путь к возможному взаимопониманию и даже примирению, наконец должны отойти в прошлое те предрассудки, которые существовали, и предвзятые мнения в отношении отдельных моментов истории нашей патриаршей Русской Православной Церкви. Мы так думали, и Владыка Антоний прекрасно знает эту ситуацию, и он какие-то шаги предпринимал даже лично в формулировке соборных посланий, в которых мы касались этих отношений. То есть позиция Русской Православной Церкви была выражена доброжелательно и очень осторожно и целенаправленно в сторону примирения, поиска путей, чтобы восстановить какие-то контакты и найти разрешение различных вопросов, которые существуют и остаются на сегодняшний день. К сожалению, как показывает обстановка и события, на сегодняшний день отношения между нашими Церквами натянутые. И здесь проявляется какая-то, может быть, нездоровая тенденция, я бы сказал, не всей Зарубежной церкви, а каких-то радикально настроенных иерархов, духовенства и верующих, которые не хотят такого примирения, не хотят контакта. Это сейчас создает очень большие сложности. Результатом таких отношений явились приходы, которые вошли в юрисдикцию Зарубежной церкви на территории нашей страны, России. Эти новые приходы, перешедшие в Зарубежную церковь, вызвали понятную реакцию Синода нашей Церкви, архиереев, верующих, которые возмущены таким отношением. Тут есть разные причины; виноваты существовавшие непорядки, характерные для той системы, которая сейчас уже меняется в нашей стране, но остается еще в какой-то мере действенной силой в своей традиции. Поэтому сейчас сложилась такая натянутая, напряженная обстановка, и последнее послание нашего Поместного собора как раз отражало озабоченность Русской Православной Церкви таким отношением к образованию приходов, которые вносят раскол в жизнь нашей Церкви на территории нашей страны. Каково будущее – мне трудно сказать. Здесь различные причины. Я думаю, здесь Владыка Антоний больше и глубже меня знает ситуацию, потому что я, отвечая на этот вопрос, ограничен рамками того восприятия этих событий, какое существует у наших верующих в Советском Союзе. Я не знаю многих причин, я не знаю, может быть, многих отношений, которые знает Владыка Антоний, и мне трудно что-то большее сказать.
Митрополит Антоний: Можно, я скажу и от себя. Во-первых, я должен сказать, что отношения переменились колоссально; те отношения, которые между нами существуют теперь, нельзя сравнить с тем, что было в ранние годы. Я помню раскол в Париже в конце двадцатых – в тридцатые годы: тогда было просто радикальное отрицание друг друга. Скажем, в патриарший храм ни один синодал не пошел бы ни на похороны, ни на венчание, ни на какое событие; благословение ни от какого нашего священника не принял бы. То же самое и в обратном направлении: виделась глубокая измена по отношению к Русской Церкви со стороны всех тех, которые от нее отделились. Когда Церковь-мать находится в плену, даже если она поступает в этом плену так, как мы не хотели бы, мы можем оплакивать это, жалеть ее – и продолжать любить ее и оставаться верными ей. Употребляя формулировку очень грубую, но очень яркую одного из наших епископов, настоятеля Трехсвятительского подворья в Париже, Владыки Вениамина: он сказал на каком-то собрании, когда его на рога подняли: "Если бы моя мать стала проституткой, я от нее не отказался бы; моя Церковь не стала проституткой".
Много лет спустя, году в 1949 – 1950, я оказался здесь священником и познакомился со священником Зарубежной церкви, который теперь ее глава, митрополит Виталий. Он был настоятелем того прихода, я этого; мы тогда делили один храм. После каждой моей службы он его освящал по чину освящения храма, оскверненного еретиками. Я решил с ним знакомиться и отправился к нему. (Должен сказать, я начал ужасно неудачно. Я пришел поздно вечером, было темно, открыла какая-то фигура; молодое лицо без бороды, с длинными волосами. Я говорю: "Матушка, можно мне повидать отца Виталия?" – И низкий бас мне отвечает: "Я не матушка, а дьякон такой-то"... Это было не совсем удачное начало). Я решил: он меня, вероятно, встретит плохо, но я ему не дам меня встретить до конца плохо, и когда он вошел в комнату, где я находился, я ему сразу сказал: "Отец Виталий, Христос посреди нас!" – и ему ничего не оставалось, как ответить: "И есть и будет". И с этого началось. Потом мы с ним встречались раз в месяц приблизительно, и когда мы немножко сблизились, я его спросил: "Отец Виталий, что вы обо мне думаете?" Он говорит: "Знаете, вы человек честный, поэтому я вам прямо отвечу. Если бы я хотел быть вежливым, я бы сказал: вы просто не священник, но я вам правду скажу: вы – священник сатаны..." Таково его тогдашнее отношение было. Понимаете, это все-таки не легко принять. У меня шкура толстая, я продолжал общаться с отцом Виталием, злобы на него у меня не было, но принципиально я не мог принять такого мнения. Я знаю, что я плохой человек, я знаю, что я недостойный священник и все прочее, но я не могу согласиться, что я священник сатаны, потому что не могу принять, что сорок два года я проповедую не Евангелие; я не могу признать, что моя проповедь, мои лекции являются антихристовым словом, что я строил бесовское капище.
В хрущевское время Димитрий Поспеловский, профессор из Канады, говорил тому же отцу Виталию, как ужасно, что в России закрываются храмы, и тот ответил: "Пусть все закроют! Разве вы не понимаете, что это капища сатанинские?" Вот то отношение, которое в основе было. Среди них есть люди достойные, люди, которые иначе мыслят, люди, которые к нам иначе относятся; но и такое отношение все-таки продолжает жить в этой среде в лице целого ряда архиереев. Их можно уважать за стойкость убеждений, за то, что они готовы поплатиться за них... Впрочем, не всегда. Один из теперешних их архиереев был настоятелем храма в Берлине. Я его встретил здесь в Лондоне, он меня пригласил, и мы с ним довольно резко поговорили. Это было после разговора с отцом Виталием, и я уже знал, что они обо мне думают. Он мне сказал, что всякий священник, мирянин или епископ, согласившийся жить под советской властью и не ставший мучеником, – изменник Христа. Я ему тогда ответил: "Владыко... (его называть не стоит), когда советские войска вошли в Берлин – почему вы не остались и не умерли мучеником?" И он мне ответил на это: "Я помолился и почувствовал, что Бог меня к мученичеству не призывает". Это меня глубоко возмутило; я ему тогда возразил: "Поймите, вам хорошо, вы были на границе. А были бы вы в Туле или за Уралом – что бы вы могли сделать?" – "Господь мне не велел там быть..." Вот такой подход мне неприемлем, меня переворачивает. От редакции(: Библиотека православного христианина "Благовещение"). Действительно, на протяжении многих лет митрополит Антоний призывал священноначалие Московской Патриархии отнестись к русской церковной группировке за рубежом с пониманием и снисхождением, адресовать ей не требования безоговорочного покаяния, а материнский призыв к воссоединению. Ныне, однако, ситуация перевернулась: Зарубежная Церковь сама требует публичного покаяния от Православной Церкви в России, диктует свои условия, заявляет свои права. Когда готовился к печати этот материал, прозвучал ответ митрополита Антония – слово, сказанное им 12 мая 1991 г. в религиозной программе Би-би-си: "Я с большим волнением слышу, что в данное время наши верующие в России вместо того, чтобы соединяться, начинают раскалываться или восставать один против другого. В частности, я с большой сердечной болью узнал, что Русская Зарубежная Церковь, которая откололась от Московской Патриархии много лет тому назад, в двадцатые годы, считает, что Россия является ее законной территорией и что Русская Патриаршая Церковь, которая перенесла десятилетия гонений, страданий, является раскольническом образованием. В защиту желания присоединиться к Зарубежной Церкви всегда приводится довод, что Русская Православная Церковь на родине много раз поддавалась разным соблазнам, подчинялась государству, дала себя унизить, дала власть над собой враждебным силам. Но при этом, осуждая митрополита Сергия и его Декларацию, осуждая отдельных лиц в среде епископата или духовенства, или огульно упрекая Русскую Церковь в компромиссе, забывают, что Русская Церковь за рубежом, та, которая не признавала Московской Патриархии, тоже пошла на компромиссы, на какие ни один человек в России не пошел бы. Я имею в виду сейчас, что в начале войны митрополит Анастасий, глава Зарубежной Церкви, обратился к Гитлеру с письмом, где называл его богоданным вождем народов, который освободит Россию от коммунизма. Многие из их сторонников шли против нашей родины; если можно говорить о том, что Русская Православная Церковь была связана с судьбой России, то можно сказать также, что Зарубежная Церковь десятилетиями восставала против нее. В Париже во время оккупации были ежедневные молебны о победе немцев. Можем ли мы считать, что эта Церковь больше, чем наша родная Церковь, была свободна от политического вмешательства? Но это частный вопрос, и в нем люди разберутся постепенно. За ним стоит другое, гораздо более важное. Стоит вопрос о том, что, не будучи в силах разбить верующих в Советском Союзе, все вероненавистники сейчас стараются их расколоть на отдельные группировки, противопоставить одну другой с тем, чтобы ослабить каждую из них. Это касается не только отношений Русской Патриаршей Церкви и "зарубежников", но и так называемой "катакомбной Церкви" и других верующих, которые обособились для того, чтобы, не прикасаясь к государственному аппарату никаким образом, продолжать хранить свою веру и ее проповедовать. Все верующие должны сознать, что единственная возможность им проповедовать Христа неразделенного, это проповедовать Его одним голосом, одним сердцем, одним умом. Там, где между нами есть разногласия, они должны бы быть разногласиями между братьями, – не между Каином и Авелем! – которые друг друга признают за братьев и хотят вместе обсудить общие проблемы, вместе найти верный, безусловно верный путь Христов и достигнуть вместе того, что апостол Павел называет умом Христовым (1 Кор. 2, 16).
Теперь они ставят условия для воссоединения или для сближения. Первое – чтобы Русская Церковь отреклась от митрополита (будущего патриарха) Сергия, в частности, от его декларации 1927 года. Второе: чтобы были канонизованы все новомученики; и третье – чтобы Русская Церковь отказалась от всех форм экуменизма, то есть от общения с инославными, с неправославными; зарубежники сейчас перекрещивают и католиков и протестантов. Я не могу очень широко развивать эту тему, но что касается послания митрополита Сергия, я его читал в свое время, читал в недрах русской эмиграции, которая тогда была очень убежденно и пламенно антисоветская. И с самого начала противники Русской Церкви переиначивали, перевирали этот текст, в частности, одно место; это делается и теперь, в их последнем послании, и в писаниях Зои Крахмальниковой, и во всей литературе, относящейся к нашей Церкви. Патриарх Сергий говорит: радости нашей Родины – наши радости, горести нашей Родины – наши горести... Каждый раз зарубежниками это цитируется как "радости нашего правительства..." Это клевета и это ложь! Это очень легко обнаружить, просто прочитав послание; оно у меня есть. А на этих словах и еще на нескольких цитатах строится утверждение, будто патриарх Сергий "изменил Русской Церкви". В результате в последнем послании синодалов и в других местах теперь говорится, что Зарубежная церковь не в расколе с Русской Церковью, что вся "сергианская" Церковь является раскольническим обществом, а единственная Русская Церковь – Зарубежная... Опять-таки, отец Виталий мне говорил: "Мы – Церковь мучеников". И я ему ответил: "Да, отец Виталий, вы замечательно разделили обязанности: они льют кровь, а вы галдите!"
Я сейчас – простите! – говорю резко, потому что мне больно; я был юношей, когда все это случилось, и с семнадцати лет я это переживаю, помню это как-то кровно, мучительно помню, и иначе не могу: я не жалею и не стыжусь выбора, который я сделал в семнадцать лет.
На Соборах я дважды выступал в пользу Зарубежной церкви. На Соборе, когда выбирали патриарха Пимена, был поднят вопрос о запрещении их иерархов. Я тогда выступил и сказал, что следует понимать, почему часть русской эмиграции оторвалась от Русской Церкви: это произошло от мучительной боли, от страдания, от отрицания того, что происходило и сейчас еще происходит в России. И никто не имеет права судить людей, которые из такой трагедии, в ее пределах, из-за этой трагедии приняли решение, которое, может быть, неверно, но за которое они готовы стоять жизнью и смертью. Тогда они не были запрещены. В этот раз я выступал снова. Я помню почти дословно, что я говорил. Я повторил то, что сказал в первый раз, и говорил, что мы должны с благоговейной благодарностью относиться к тому, что Зарубежная церковь сохранила чистоту православия, стояла на страже нашего богослужебного строя, сохранила каноническое устройство, создала храмы, монастыри, печатает книги, которыми и мы пользуемся, потому что они поступали в Россию и тогда, когда там нельзя было достать книг; и что несмотря на всю клевету, на все зло, излитое на Русскую Церковь, мы должны ответить Зарубежной церкви, как апостол Павел говорил коринфянам: наши сердца вам открыты, закрыты ваши сердца (см. 2 Кор. 6: 12), и предложить им вступить с нами в общение таинств, не прося их войти в состав Русской Церкви, дать им оставаться независимой единицей и не ожидать от них перемены их политического состояния, допуская их абсолютную, радикальную антисоветскую позицию. Говорить о монархической позиции не приходится, потому что и в нашей среде были монархисты, и в их среде были не-монархисты. Я монархист, монархистом был В. Н. Лосский и целый ряд других людей, так что водораздел совсем не по этой линии идет.
В данное время я считаю трагедией заявление Зарубежной церкви, будто Патриаршая Церковь на территории Советской России перестала иметь право называться Русской Церковью, что "зарубежники" являются Русской Церковью и готовы принять всех, кто отречется от патриархии и войдет в их состав. Это не попытка помочь, а попытка создать алтарь против алтаря. Причем, конечно, пойдут и достойные люди, но будут и недостойные, такие, которые пойдут, потому что у них трудности с местным епископом, с приходом или еще с кем-то, – они будут искать себе выхода. Это неминуемо, это человеческая тенденция, ничего с этим не поделаешь. Но, думаю, принимать оптом какой-нибудь приход, не зная людей, встретив их лишь раз, очень рискованно.
Простите, я, может быть, слишком резко говорил, но я до сих пор это так переживаю и не могу иначе.
А что Истинно-православная церковь, которая патриарха Сергия не признала? тогда как быть с ней?
С ней зарубежники пока тоже не воссоединились. Я не знаю, что сейчас происходит, я получаю сведения косвенно и иногда с запозданием. Насколько я знаю, так называемая "Катакомбная церковь" не влилась в их движение, она остается обособленной, а многие ее приходы просто вернулись в Патриаршую Церковь.
Я думаю, что такая связь между видимым и невидимым всегда была. Я знаю, что члены Катакомбной церкви ходили на исповедь и на причащение к некоторым священникам Патриаршей Церкви, – не ко всякому. Я помню, что целая группа из Катакомбной церкви в лице одного священника обратилась ко мне с просьбой: не могут ли они меня поминать как своего епископа – принимая в учет, что я патриарший, но для них "приемлемый". Я помню, что когда меня должны были назначить экзархом, Владыка Афанасий, живший в Петушках, ко мне обратился с просьбой не отказываться. Так что вопрос гораздо сложнее и богаче. Это не просто расслоение: "они" и "мы", это был вопрос о тех или других людях, приемлемых и неприемлемых.
Все-таки, как себя вести тем, которые входят в их состав? потому что сейчас действительно бегут, как с тонущего корабля...
Они не знают, что делают! Сейчас, например, говорят, что Русская Церковь подхалимствовала советской власти и т.д., и т.п. У меня есть – я принес бы, если бы подумал об этих вопросах – текст письма митрополита Анастасия, главы Зарубежной церкви после митрополита Антония Храповицкого, Гитлеру, где митрополит Анастасий его благодарит за все, что тот делает для Русской Церкви, и называет его богоданным вождем народов для освобождения России. Так если бросить на весы то, как вели себя наши иерархи, наши священники, наши верующие под гнетом, который был в Советской России, и то, что этот человек посмел сказать, будучи совершенно свободным (он даже не в Германии жил, он жил тогда в Югославии) – как он смел сказать такую вещь? И после этого кичиться тем, что "мы – свободная Русская Церковь, а те – изменники"... Зарубежная церковь приветствовала наступление немецких войск на Россию. В Париже в течение всей войны зарубежный приход служил молебны о победе немецких войск. Так знаете, после этого "чья бы корова мычала, а твоя молчала"! И мне действительно страшно думать, что приезжающие из России идут в Зарубежную церковь, потому что у них какие-то сомнения по отношению к своему духовенству в России, а про зарубежников думают: "эти люди свободны, эти люди никогда не сдавались, никогда не изменяли своей царственной религиозной свободе..."
Большинство прихожан уже не понимает разницы...
Видите, сейчас прошло столько времени, что большинство людей не знает ни с чего началось, ни что было, а каждый совсем естественно остается там, где он был и есть. Этих людей я не осуждаю. Но, скажем, когда митрополит Виталий, который все знает (он старше меня, ему восемьдесят с лишним лет, поэтому он все помнит и знает), может такую вещь сказать, это ранит меня. Правда, он последнее время говорит, что и среди русского епископата и духовенства есть достойные люди... Спасибо ему и за это, раньше он так не сказал бы. Но тут громадная работа должна быть сделана, чтобы люди могли поверить. И, конечно, есть, если хотите, вина и за нашей Патриархией. Конечно, везде есть люди и хорошие и плохие, и достойные и недостойные. Но я должен сказать, что надо с осторожностью относиться к тому, какими глазами вы смотрите, какими ушами вы слышите.
И украинцы, Владыко, тоже служили такие молебны, и с немцами сотрудничали...
Это дело другое, это национальное движение; они хоть от имени Церкви не действовали, тогда как здесь Церковь действовала.
Во время войны папа Римский тоже благословлял Гитлера!
Я понимаю, но это не наше дело; а когда зарубежники попрекают Русскую Церковь в том, что не все верующие, не все священники, не все епископы умерли мучениками, пишут об этом из Америки и из Западной Европы, мне делается больно – и стыдно. Вот что я могу сказать.
Я полностью разделяю вашу точку зрения насчет Сергия, но, может быть, в те годы еще не было ясно, что такое Гитлер?
Я так не думаю, потому что уже с 1933 года, когда Гитлер начал свою деятельность, в Германии начались зверства, избиения, убийства, "ночь длинных ножей" уже того периода; начались гонения на евреев, началось совершенное уничтожение всех левых политических партий, так что все пострадали, кто не соглашался с ним. Владыка Константин (он теперь в Америке) был тогда настоятелем в Берлине. Он был под митрополитом Евлогием, даже не патриарший. Его вызвали в министерство и поставили условие: или переходите в Синодальную, Зарубежную церковь, которую мы признаем, или вас вышлют отсюда... И он перешел.
Декларация о "радости" ведь тоже была выпущена, когда было много всего явно страшного внутри своей страны, гораздо страшнее, чем "ночь длинных ножей". Противопоставлять одно другому нельзя, это два каких-то страшных заблуждения, две ошибки. Вы никогда не писали об этом?
Я вообще не пишу. Я думаю, что тут во многом виноваты обе стороны. Есть русская пословица: неправ медведь, что корову съел, неправа и та, что в лес зашла... И, конечно, было очень много соблазнов всякого рода, тут никакого сомнения нет. Существуют, скажем, письма, которые писались из России за подписью митрополита Сергия, которые были бы мне неприемлемы. Но я знаю на опыте одного письма из России: один очень мною уважаемый священник поместил письмо совершенно возмутительного содержания в зарубежной газете; когда я его встретил, я ему поставил это на вид. И оказалось, что он его и не писал, и не видал. Поэтому очень трудно судить о том, что выходило из России за подписью, скажем, митрополита Сергия или других. Были поступки, которые очень нас коробили, но которые мы просто покрывали состраданием, больше чем уважением.
Источник: Библиотека православного христианина "Благовещение"
прерпост из http://rpczmoskva.org.ru/stati/mitropolitmpsurozhskij-antonijblyum-o-rpcz.html#more-5023
Комментарии
Уважаемый, а кто тогда по Вашему постоянно организовывает хаос в мире?
Англосаксы оказались достойными учениками дьявола. Путин пытается бороться с ними, отстаивая суверенитет России. Не все у него получается, как хотелось. К сведению, иеромонаха Никандра. Противника с его мировым долларовым печатным станком победить не так просто. Он может напечатать любое количество денег и купить все что он желает. Особенно если за противником стоит мощная военная держава, с авианосцами и крылатыми ракетами. Россия пока не обладает такой современной армией как США, но к этому стремится, благодаря Путину. Есть у Путина победы, есть и поражения, как на любой войне. Чем больше будет в России белоленточников , тем меньше побед вам на радость.
Ваша прозападная команда, из пятой колоны, сражается против России на церковном фронте. Вы как свидетели Иеговы, обрабатываете православный народ, ловко спекулируя на недостатках в стране. Постоянно преследуя одну цель, как можно больше людей завлечь в свои сети. Это как раз вы делаете работу за дьявола, когда сеете плевела на поле, а Путин ваш враг, потому что он стал называть все своими именами. Вы НКО, которое незаконно присвоило название РПЦЗ. Законный митрополит РПЦЗ, это Илларион, а не Агафангел. У вас вообще нет названия, разве что ОЦМ, Одесская Церковь с Молдованки. Молдаванка - это, как говорится, «больше Одесса, чем сама Одесса».
Все ваши дальнейшие поступки просчитать с каждым годом ставится проще, чем раньше. Потому что вы действуете по шаблону, который для вас сделали враги России и ваши хозяева из Вашингтона. Путин все чаще стал говорить в СМИ про этот прозападный шаблон. Естественно он будет вашим врагом. Как легко просчитывается западная креатура Навального, точно так же и Агафангел со своими профессиональны ми идеологическими помощниками из «Посева», «НТС», радио «Свобода» и т.д. типа Михаила Назарова. Которые сеют хаос в патриотическом движении.
Но вот интересны суждения нашего митрополита Виталия о природе советской церкви.Служение в ней он называет служением сатане...
Есть ли градации от Истины ко злу? Или там где нет Правды хоть на чуточку- начинается сатанизм, хоть и прикрытый тембром голоса,замечате льными паузами и повышением и понижением голоса поминаемого "апостола современнного человечества", его милым человеческим человеколюбием?
В особой ли какой новой всерелигии церковь антихриста? Или она начинается уже в маленьких человекоугодных попущениях? Хорошесть человека -идульгенция ли для спасения?Челове колюбие без Христа-человеко любие?
Когда разговор заходит о митр. Виталие (Устинове), то невольно вспоминаются слова, «Quos Deus perdere vult dementat prius» (Кого Бог хочет погубить, того он сначала лишает разума). Правильно понять мысль, содержащуюся в этом афоризме, помогают слова неизвестного греческого поэта, которые приводит афинский оратор Ликург (390 - 324 гг. до Р.Х.) в речи против Леократа: «Когда гнев богов постигает человека, то прежде всего божество отнимает у него здравый смысл и дает превратное направление его мыслям, чтобы он не сознавал своих ошибок».
Наказание заключается не в самом факте лишения разума, а том, что, лишившись разума, человек может сделать какой-нибудь неверный шаг, ведущий его к гибели.
По свидетельству многих очевидцев, кто общался с митр. Виталием в Мансонвилле в последние годы его жизни, можно сделать вывод, у него действительно было неадекватное поведение. Чтоб больше не говорил, таких слов, которые привел иерей Валерий и не совершал поступков, которые вели к погибели.
...После того, как Иосиф рассказал о своем видении , нам стало не по себе . “ Распятие же символ победы?”-спроси ли мы . “Никакой победы тут не было, - на кресте висел МЕРТВЕЦ...”.
И потом, Вячеслав, Вы как кухонная сплетница продолжаете вставлять свой нос туда, куда вставлять его зареклись. Держите слово.
Виталий хотя бы при всех его личностных недостатках был канонично избранный законный митрополит,чего конечно не скажешь о г-не Пашковском..
2. ВАМ ЛИ Верниковский мне указывать? каждый сверчок должен знать свой шесток!
то,что Аг.Пашковский теперь отказался от м.Лавра ,говорит еще раз о его непоследователь ности,пусть теперь идет кается к пасечнику или к целищеву или к... их сейчас 6 "синодов". пусть будет последователен!
Браво! Полностью с Вами согласен! Как Вы их однако...
Ведь это митр. Лавр отказался от РПЦЗ, преступив через соборное решение... Зачем же нам куда-то ходить, если мы и так на месте остались?
Очень интересное решение, идти по стопам митр. Виталия.
Это значить под старость лет вы точно так же как и митр. Виталий не будете узнавать своих близких родственников. Не будете помнить, что сказали пять минут назад и постоянно станете молоть про одно и то же, по сто раз в день. Затем, не думая, и не глядя, будете подписывать любые серьезные документы, которые вам подсунут мошенники, которых вы первый раз в жизни видите.
Так вы батенька, Евгений, без имущества и без своего Нью-Йоркского жилья останьтесь, если пойдете по этим стопам. Что ж хорошего в этом?
–днíе лѣ́тъ нáшихъ въ ни́хже сéдмьдесятъ лѣ́тъ, áще же въ си́лахъ, óсмьдесятъ лѣ́тъ, и мнóжае и́хъ трýдъ и болѣ́знь: я́ко прiи́де крóтость на ны́, и накáжемся.
...
Испóлнихомся заýтра ми́лости твоея́, Гóсподи, и возрáдовахомся и возвесели́хомся:
во вся́ дни́ нáшя возвесели́хомс я, за дни́, въ ня́же смири́лъ ны́ еси́, лѣ́та, въ ня́же ви́дѣхомъ злáя."
У митрополита Виталия, в отличие от митр. Антония Бума, которого преследовали скандалы с женщинами (возможно, в этом причина отказа в приеме его в РПЦЗ), была чистая совесть, и он искренно не понимал, как можно служить одновременно Богу и сов. власти.
Совкам, конечно, этого не понять никогда. Они умеют совмещать несовместимое в своих головах.
В таком случае, лучше уж быть некоммерческой организацией, чем коммерческой.
Прислушайтесь к своим словам: из ваших уст название "Некоммерческая Организация" звучит как своего рода ругательство. Получается, что только коммерческие организации достойны Вашего уважения. Не в этом ли заключается истинное лицо путинистов: "Всюду деньги, деньги, деньги..."
Но это так, к слову, поскольку к Церкви Христовой термин "организация" не лепится... Так что Вы путаете нас с Московской Патриархией, которая явно подпадает под термин "организация", да еще и коммерческая.
RSS лента комментариев этой записи