Монахиня Филарета: Сестра наша Варвара...
Инокиня Варвара скончалась 3 декабря 2021 г. в Санкт-Петербурге под праздник Введения во храм Пресвятой Богородицы. Я её знала около 20 лет. Оказалось, что трудно писать о тех людях, историю жизни которых хорошо знаешь, тем более, что жизнь сестры Варвары в стандартные рамки не помещается. Как написать об этом ёмко, кратко, выделив главное, чтобы читатель получил представление, как изменялась, как преображалась её душа с течением времени. Попытаюсь справиться с этой трудной задачей.
Знакомство моё с Еленой Ерофеевой (таково было её мирское имя) произошло в 2003 г. в деревне Жаборы Псковской области. В этой деревне находилась община Зарубежной Церкви, которую окормлял иеромонах Софроний (Мусиенко). В этой общине я прожила 4 года — с 2003 по 2007 г, а Елена приехала в Жаборы на 2 года раньше меня.
У каждого человека свой путь к вере. У Елены был он не ровный и не гладкий. Родилась она в 1967 г. в Ленинграде в самой обычной советской семье. Отец её был военным летчиком, участвовал в Второй мировой войне. После войны работал в Ленинграде начальником отдела по борьбе с организованной преступностью. Мать тоже работала в милиции. Елена была поздним ребенком, у неё были две старшие сестры и брат.
Отец Елены скоропостижно скончался, когда ей было 5 лет, а мать она потеряла в 16-летнем возрасте. С этого времени для Елены началась другая жизнь. Оставшись без матери, она как будто лишилась жизненного ориентира, попала в компанию наркоманов и пошла по опасной дорожке. Все усилия родных были напрасны. Семнадцать лет Елена, как она сама говорила, "проспала в наркотическом дурмане". Многие из её компании уже ушли из жизни, когда и с ней произошла подобная история. Елена умирала в больнице от заражения крови. Врачи были уверены в летальном исходе, сообщили родственникам, чтобы пришли проститься. Однако вопреки прогнозам произошло чудо — Елена выжила.
Очевидно, перенесенное потрясение стало для Елены поворотным пунктом. Она сознательно решила избавиться от наркотиков и начать новую жизнь. В Санкт-Петербурге сделать это было сложно, и Господь устроил так, что Елена оказалась в Жаборах, в общине Зарубежной Церкви.
Когда я познакомилась с Еленой, она уже не курила, не пила и не кололась. Мы жили с ней в одной келье. Характер у неё был непростой: эмоциональный, вспыльчивый. Хотя по натуре она была добрая, отзывчивая и общительная, но прежний образ жизни наложил сильный отпечаток. Внутренняя борьба со страстями у неё шла и днём, и ночью. Меня от подобных зависимостей Бог миловал. Впервые я воочию видела, как мучается человек, борясь с бесовскими искушениями. Приехав в Жаборы, я сначала работала на скотном дворе, поэтому приходилось рано вставать. Спать я ложилась не позже 10 часов, когда Елена ещё бодрствовала. Часов до 2-х ночи она не выключала свет, занималась своими делами, но меня это не смущало. От усталости я мгновенно засыпала. Иногда среди ночи я слышала стоны. "Богородица! Богородица!" — звала Елена во сне Божью Матерь на помощь.
Примерно в 70 км от Жабор в деревне Вышегород у отца Софрония был мужской монастырь, где он проводил большую часть времени. К нам он приезжал иногда послужить. Службы являлись для нас утешением. Когда батюшки не было, мы служили мирским чином. Дьякон Алексий и уставщик Сергий вели службу. Мы с Еленой пели на клиросе как могли. У меня был слух, но слабый голос. У Елены наоборот: сильный голос и недостаточный слух. С нами на клиросе пела Валентина Михайловна, ей было уже за семдесят. Родом она была с Воронежской области, всю жизнь пела в церкви, уже будучи на пенсии приехала в общину. Когда Михайловна слышала фальшь, она так морщилась, будто съела что-то кислое. Опираясь на палку обеими руками, она в этот момент даже чуть приседала, её брови "домиком" ползли вниз. Она, казалось, хотела защититься от неблагозвучия. На клиросе Елена стояла возле Михайловны и когда она фальшивила, Михайловна, морщась, указательным пальцем показывала на свое ухо, и Елена замолкала.
Конечно, пел наш клирос непрофессионально. Как сказала про нас гостившая в общине монахиня: "Поют ужасно, а службы прекрасные". Однако все клиросные старались. Чем труднее была жизнь и суровее будни, тем большую отраду доставляли нам службы, пусть часто и мирским чином.
Ко всему, что касалось церковной службы, Елена имела большую ревность. Чтобы восполнить недостаток слуха, она решила учиться пению. Небольшой город Порхов находился в 20 км от нашей деревни. В Порхове Елена нашла учительницу музыки и стала ездить к ней на занятия. Через год она пела уже гораздо лучше.
Примерно через полгода после моего приезда в Жаборы отец Софроний благословил нас с Еленой работать по очереди в трапезной. Поскольку Елена прожила такую необычную жизнь, практических навыков у неё было мало. Как она сама про себя говорила: "Раньше я думала, что булки на деревьях растут". Поначалу готовить она не умела, но быстро научилась, а все заготовки приходилось делать мне одной, что меня смущало. Трапеза у нас была скудная, приходилось во всём экономить, к чему Елена не привыкла. Время от времени случались между нами стычки, и мы друг другу высказывали всё наболевшее. Елена была ранимой и очень вспыльчивой, но в тоже время и отходчивой. Я же в свою очередь начинала корить себя, что требую от неё слишком много. "Если бы ты прожила подобную жизнь, то наверное была бы гораздо хуже, чем она", — говорила я себе. В общем, мы быстро мирились, и жизнь продолжалась дальше.
Вокруг деревни сплошной стеной стоял лес, но за грибами Елена никогда не ходила, объясняя, что не знает, какие грибы съедобные. Так получалось, что из всей общины (примерно 15 человек) кроме матери Ларисы, работавшей на скотном дворе, и меня, за грибами никто не ходил, а ели грибы все. Как-то раз мы с Еленой повздорили на тему заготовок, и я в сердцах произнесла: "Ты только есть и можешь! А сколько работы: собирать, чистить, солить, мариновать — всё это кто-то должен делать! Не умеешь — учись! Всё только отговорки от тебя слышу". Разговор происходил днем. Я работала в трапезной и за хлопотами забыла про него. Придя к вечеру в келью и не застав там Елену, я не удивилась. Будучи очень общительной, Елена могла за разговорами засидеться у кого-то из общинских. Затем выйдя за водой, у колодца я встретила Марию, нашу певчую, которая мне сказала, что днём, часа в 2 она видела Елену, которая шла в направлении к лесу. Страшная догадка, как ударная волна, накрыла меня. Я поняла, что под влиянием нашего разговора Елена ушла в лес за грибами. Одна! Уже темнело, а её всё не было. Было ясно, что она заблудилась.
Лес наш был блудливый. Мать Лариса, которая давно жила в этих местах, заблудившись, дважды вынуждена была проводить ночь в лесу. Поэтому одна в лес ходить я никогда не рисковала. "Бедная Ленка, — думала я, — где она сейчас? Где её искать? Ну что я так на неё напустилась". Поговорив обо всём этом с Марией, мы решили ещё немного подождать, а потом поднимать людей на поиски. Конечно, я очень корила себя и сожалела, что так сурово разговаривала с Еленой, но слово не воробей, вылетит — не поймаешь. "Господи! Помоги! Уже темнеет", — думала я, сидя у нашего крыльца. Как ответ на мои мысли вдруг я увидела Елену, идущую к нашему дому, в руке у неё было пластиковое ведро, в котором лежали два гриба. Гора свалилась с плеч! Слава Богу!
Оказалось, что она действительно заблудилась. Плутала, плутала, а потом взмолилась: "Господи! Выведи меня!" Как только она это мысленно произнесла, вдруг заметила, как с ближайшего дерева взлетела птица. Елена поняла это как Божий знак, пошла в направлении, куда полетела птица, — и вышла на лесную дорогу, которая привела её к дому. Впоследствии история с заготовками кончилась тем, что Елена всё-таки стала мне помогать — варила варенье. Грибные дела — это была не её стихия.
В конце июня 2006 г. к нам в общину приехала игумения Александра (Чернявская). Ее привез отец Софроний. Уже тогда было понятно, что в обозримом будущем произойдет соединение части Зарубежной Церкви с МП, и матушка решила, что монастырь должен уехать из Ишима. Игумения Александра искала место для монастыря и за этим приехала в Псковскую область. Отец Софроний возил её в течение нескольких дней, предлагая разные варианты, но для матушки эти места не подходили. Дом в Жаборах, где мы жили с Еленой, в лучшем случае мог вместить ещё несколько человек, но для 15 сестер места не было. В итоге монастырь осенью 2006 г. переехал под Одессу.
Итак, в первый раз в жизни мы с Еленой видели игумению и могли с ней общаться. Помню, Елена спросила матушку: "Если к Вам придут две сестры, которые поспорили, то как Вы их рассудите? Скажете, кто прав, а кто виноват?" На это матушка ответила, что она так поступать не будет, а скажет, чтобы сестры молились до тех пор, пока не примиряться друг с другом.
Матушка пригласила нас с Еленой в монастырь. Для нас это было событие огромной важности! Я знала, что такой случай бывает раз в жизни, и надо им воспользоваться. И хотя мне казалось, что я не подхожу для монастыря, так как у меня мало опыта церковной жизни, но всё-таки я решила попробовать.
В сентябре 2007 г. я уехала в монастырь. Жалко было расставаться с нашими общинскими бабушками. Наш эконом Лидия Григорьевна тогда уже болела, у неё обнаружили рак, и Елена за ней ухаживала. Скончалась Лидия Григорьевна в январе 2008 г. После этого и Елена приехала в монастырь.
У Елены была живая, почти детская, непосредственная вера, которая проявлялась в простых, бытовых ситуациях. Об этом случае Елена мне рассказала по приезду в монастырь.
После смерти Лидии Григорьевны Елена по делам поехала в Порхов. Из Порхова до Жабор был единственный автобусный рейс часа в 3 дня. Если опоздаешь, другого рейса не будет, а Елена видела, что опаздывает. Обычно в подобных случаях Елена обращалась с молитвой к Господу, Божией Матери или святым. А тут вдруг неожиданно для себя у неё вырвалось: "Григорьевна! Если ты угодила Богу, задержи автобус! Я опаздываю!" Каково же было её удивление, когда она прибежав на остановку на 10 минут позже, увидела стоящий автобус. Елена много раз ездила этим привычным маршрутом и знала, что автобус всегда уходил точно по расписанию. "Значит, Григорьевна таки угодила Богу", — улыбаясь, закончила рассказ Елена.
В монастыре Елене было непросто. С матушкой и сестрами у неё были хорошие отношения, но она не привыкла к жесткому режиму. В Жаборах Елена могла вставать, когда хотела, там были выходные дни, возможность уезжать по делам, а монастырь требовал дисциплины. Кроме того года за два до отъезда в монастырь Елене удалось получить инвалидность, поэтому она нуждалась в регулярной медицинской помощи.
В Псковской области ей каждый год выделяли бесплатную путевку в санаторий, она имела льготы на приобретение лекарств. Как гражданка России в Украине она ничего этого получить не могла. По уставу монастыря ездить разрешалось 1 раз в году так, чтобы отсутствовать не более месяца. Для Елены все эти условия было сложно выполнить, поэтому в 2013 г она с благословения матушки Александры уехала в Санкт-Петербург.
Своего жилья у Елены не было. В Санкт-Петербурге она жила на приходе Святой преподобномученицы Великой княгини Елизаветы Феодоровны. Приход располагался в 1-комнатной квартире на 1-м этаже. Елена убиралась в квартире, готовила храм к службе, пела на клиросе. Эта квартира в своё время была переделана из дворницкой. Удобством являлось то, что вход в квартиру был отдельный, прямо из арки. Однако для жилья эта квартира являлась мало пригодной: там было холодно. Кроме того требовавшая капитального ремонта ванная находилась в жутком состоянии, и там не было горячей воды. Особенностью этой квартиры являлось то, что там отсутствовали окна. В квартире возникало странное ощущение изолированности от внешнего мира: ни окон, ни соседей. Заходя в квартиру и ощущая аромат ладана, я чувствовала, что попадаю в другое измерение, как будто во времена первых христиан. Невозможно было представить, что там, за дверями бурлит огромный город, недалеко находится метро.
Ни дивана, ни кровати в квартире не было, поэтому спать Елене приходилось на щите, которой она на ночь постилала на табуретки. Мне доводилось останавливаться на приходе и ночевать вместе с Еленой. Комфорта весьма немного, но дело не только в бытовых сложностях. Каждый человек нуждается в личном пространстве, чтобы у него был хотя бы свой закуток, если нет возможности для отдельной квартиры или комнаты. Елена такого закутка не имела. Она жила как бездомная странница и переносила это безропотно, что меня удивляло.
Елена очень любила монастырь, матушку и сестёр. Каждое лето она старалась приехать к нам. Находясь в Одессе, она знакомилась с новыми людьми и привозила их как паломников в монастырь. Было у Елены одно исключительное качество, которого я не замечала ни у кого. Она могла говорить с любым человеком на его языке, будь то ребёнок, старик, уголовник или музейный работник. Общаться для неё было также естественно, как дышать. Елена всегда легко осваивала всё пространство вокруг. Например, находясь в Жаборах, она объездила всю Псковскую область, знала, где какие святыни, храмы, батюшки. В отличие от Елены, я ездила куда-то только по случаю с кем-то из знакомых или гостей, что случалось редко. Елена могла просто, ненавязчиво в мимолётной беседе "открыть глаза" случайному попутчику, чтобы тот задумался о смысле жизни. На досужие вопросы "А Вы Бога видели?" Елена отвечала: "Я беса видела и знаю, какой он вонючий и мерзкий". Она была как свидетель, которого Бог восставил, вывел на свет, и своей жизнью она свидетельствовала о силе Божией. Через великие страдания она пришла к Богу и родных своих привела к вере, все стали церковными людьми. Много у Елены было маленьких крестников. Она очень быстро сходилась с детьми, которые обычно называли её только по имени, в то время как чаще всего ребёнок, обращаясь к взрослому, говорит "дядя" или "тетя".
Хотя в жизни Елена имела большой негативный опыт, однако Господь дал ей возможность потом исправить ошибки, обратив порок в добродетель. В Санкт-Петербурге Елена стала ухаживать за больными людьми. Она хорошо делала уколы, могла поставить капельницу, научилась справляться с пролежнями, делать массаж. Являясь сама инвалидом, Елена от природы обладала большой физической силой, что позволяло ей ухаживать за лежачими больными. Немаловажным фактором для Елены являлось общение. Она любила всех своих пациентов, очень трогательно, с юмором о них рассказывала. Она старалась их развеселить, утешить, поднять настроение. В таких трудах и хлопотах прошло 8 лет. Уход за больными людьми стал для Елены делом её жизни. Она нашла себя. Каждый человек стремится утвердиться в какой-то деятельности. Для Елены это было необходимо, поскольку в силу жизненных обстоятельств ей не пришлось получить образование и опыт работы. Её неуёмная энергия, наконец, нашла выход, и в ней появилась спокойная уверенность, которой раньше я не наблюдала.
Наступил 2021 год. Осенью у Елены обнаружили онкологическое заболевание, сделать уже ничего было нельзя. В это время из Вологды в Санкт-Петеребург приехал Епископ Вологодский и Великоустюжский Афанасий. 27 октября 2021 г. он постриг Елену в иночество с именем Варвара в честь крестовой сестры преподобномученицы Великой княгини Елизаветы Феодоровны.
Когда Елена жила у нас в монастыре как послушница, она очень хотела принять иночество, но обстоятельства не позволили это сделать. По сути дела, в миру она жила как инокиня: была всё время при храме, ухаживала за тяжёлыми больными, не имела своего угла. Мне вспоминается последний наш телефонный разговор. Физически сестре Варваре было уже очень тяжело, а говорили мы с ней о молитве Иисусовой...
Монахиня Филарета
Метки: рпцз, монахиня филарета