Два важных события в жизни Митрополита Антония
К 50-летию со дня кончины Блаженнейшего Митрополита Антония Киевского и Галицкого, (+ 1936 г.)
ДВА ВАЖНЫХ СОБЫТИЯ В ЖИЗНИ МИТРОПОЛИТА, АНТОНИЯ.
I.
Часто противники Зарубежной Церкви обвиняют первых наших епископов в том, что они оставили свою паству и бежали за границу. Мы не ставим себе целью дискутировать по этому поводу, а лишь приведем пример того, как состоялось "бегство" нашего первого первоиерарха Зарубежной Церкви Блаженнейшего митрополита Антония. Случай этот описан его верным келейником архим. Феодосием.
* * *
"... В Новороссийске началась страшная суматоха и на пристани была такая масса народа, лошадей и всевозможного груза, предназначенного для эвакуации, что совершенно нельзя было пробраться в город. Весь город шумел, волновался: каждый спешил попасть на пароход... 12-го марта вещи на квартире, где жил губернатор были уложены и отправлены на пристань, уехали и квартиранты. Остался один владыка и вице-губернатор С. П., добрейший человек. Выстрелы слышались всё ближе и ближе. Приехал полковник Аметистов справляться, на каком пароходе поедет владыка, но владыка наотрез отказался выезжать куда бы то ни было, говорит — всё равно где умирать... Тогда протоиерей Г. Ломако пошел к грекам и рассказал им историю с владыкой: что он мол никуда не хочет ехать, — а оставаться здесь ему совершенно нельзя, ибо его на куски разорвут и т. д., и все вместе с греками придумали одну очень умную и безобидную хитрость, а именно — к владыке приехали три грека и говорят: "Владыка, пожалуйте на пароход "Элевзис" служить молебен по случаю взятия св. Софии в Константинополе греками. Там сегодня будет водружен крест". Владыка от радости благодарил Бога, крестясь многократно, так как это было его желание от малых лет, и с радостью согласился отслужить молебен, тем более, что он греков очень любил за твердость в вере. Подали лазаретный автомобиль. Мне о. Ломако шепнул на ухо — возьмите и остальные вещи. Я понял, что мы больше сюда не вернемся и захватил чемоданы. С нами поехал и о. Ломако. Только что мы приблизились к морю, у берега уже стоял катер, который был прислан с парохода. Сели в катер — матросы греки моментально отчалили и мы приехали на великолепный пассажирский пароход. Владыке отвели двухместную каюту, а нам 3-х или 4-х местную в первом классе. Устроились удобно. Думали, что ждем, пока соберутся греки, но слышу — поднимают якорь; выхожу на палубу смотрю, а мы уже выходим в море. Тогда владыка спрашивает, что же о молебне никто ничего не говорит, а о. Ломако — потому, что никто ничего не знает, а тех, кто приглашал владыку на пароход, здесь нет и не было. Тогда только владыка понял, что его вывезли и избавили от верной смерти. Снаряды уже долетали до Новороссийска и наполняли город своим свистом и грохотом, что наводило панику. Наш пароход ушел последним. На улицах Новороссийска уже были расстрелы и даже некоторых из жителей вешали..."
II.
Второе важное событие в жизни Блаженнейшего митрополита Антония произошло в 1922 г. Летом этого года, совершенно неожиданно, был получен из Москвы владыкой Антонием в Ср. Карловцах и митрополитом Евлогием в Париже указ Московского Патриаршего Управления № 348 и 349. В этом указе ставилось в вину Карловацкому Собору заграничного русского духовенства и мирян, их послание о восстановлении династии Романовых и обращение к Генуэзской конференции. "В виду того, что Заграничное Русское Церковное Управление увлекается в область политических выступлений, а с другой стороны заграничные русские приходы уже поручены попечению проживающего в Германии Преосвященного митрополита Евлогия, Высшее Церковное Управление упразднить".
Получив этот указ, митрополит Евлогий написал владыке Антонию следующее письмо:
"Указ этот поразил меня своей неожиданностью и прямо ошеломляет представлением той страшной смуты, которую он может внести в нашу церковную жизнь. Несомненно он дан под давлением большевиков. Я за этим документом никакой обязательной силы не признаю, хотя бы он и был действительно написан и подписан патриархом. Документ этот имеет характер политический, а не церковный. Вне пределов советского государства он не имеет значения ни для кого и нигде".
В своих "Воспоминаниях" митрополит Евлогий текста своего письма не приводит, а лишь упоминает о нем.
Член Св. Синода при патриархе Тихоне и Председатель московского епархиального совета протопресвитер о. В. Виноградов, близкий помощник патриарха свидетельствует, что патриарх и члены Св. Синода в течение трех дней находились под домашним арестом прежде чем они согласились на издание указа. Советское правительство требовало от Патриаршего Управления в Москве полного осуждения заграничного духовенства — лишения саыа и отлучения от Церкви. Патриаршее Управление в лице самого св. патриарха Тихона и Св. Синода не соглашалось на то, что требовала от него советская власть в отношении заграничного духовенства, и лишь угроза поголовного расстрела Московского духовенства, привлеченного в это время к ответственности по делу об изъятии церковных ценностей, подействовало на Патриаршее Управление, и оно нашло необходимым издать этот указ.
Как видно из письма митр. Евлогия митр. Антонию, он сразу же понял, что крылось за этим указом, — "несомненно он дан под давлением большевиков". Но вскоре, благодаря влиянию левой интеллигенции, составлявшей большую часть Парижской эмиграции, владыка Евлогий переменил свой взгляд на указ и возникла предсказанная им смута.
Большая часть иерархии, клира и мирян стояли за то, чтобы во главе Церковного Управления, по прежнему, стоял "старейший иерарх", как это указывал предыдущий указ патриарха № 362, именно, митрополит Антоний; другая, меньшая часть желали видеть во главе Церковного Управления митрополита Евлогия. Раскол был неизбежен.
Тогда митрополит Антоний, не желая быть "камнем преткновения" на пути к мирному разрешению назревавшего раскола, решил удалиться на Св. Афон и там принять схиму. Это решение он принял очевидно сразу же после получения указа о закрытии Высшего Церковного Управления. Жизнь на Афоне в русском монастыре, представлялась ему весьма желанной и радостной и он всей душой стремился к ней. Это событие из жизни владыки Антония описал архиепископ Иоанн (Максимович), любимый его ученик и сподвижник.
"В 1922 году, через несколько месяцев после избрания первого состава Русского Архиерейского Синода заграницей, Председатель его митрополит Киевский и Галицкий Антоний, решил окончательно удалиться от церковных дел и уйти на "покой" — на Афон, где принять схиму. Он держал свое решение в тайне и оно стало известно пастве лишь, когда разрешение на въезд на Афон было получено и митрополит стал готовиться к отъезду. Русская паства в Белграде заволновалась.
15 декабря ст. ст. несколько человек во главе со старшей сестрой Мариинского Сестричества княгиней Марией Александровной Святополк-Мирской отправились в Белградскую Патриаршую, где находился в то время митрополит Антоний, просить его от имени 32 - русского Белградского прихода не покидать их. С собой они взяли чудотворную Курскую Коренную Икону Божией Матери.
Придя в Патриархию, депутация прошла к патриарху Димитрию и просила его содействия. "Я уже старался убедить митрополита Антония оставаться у нас, ответил патриарх, но напрасно. Он не хочет слушать о том и твердо решил ехать".
Когда пришедшие вошли в комнату, занимаемую митрополитом Антонием, он приложился к Чудотворному Образу, но укорил принесших ее, что такую святыню подвигли без достаточных оснований и так торжественно пришли к нему. "Меня не нужно уговаривать, сказал он, я не ломаюсь, как Борис Годунов, а твердо решил ехать на Афон и никакие уговоры не изменят моего решения". Долго пришедшие умоляли владыку не оставлять возглавления Церкви и паству, но митрополит был непреклонен. Тогда княгиня М. А. Святополк-Мирская, показывая на Чудотворный Образ, сказала: "Если Вы, владыко, нас не слушаете, то верим, что Владычица Богородица Сама Вас не пустит и Вы не уедете".
Подтвердив еще раз неизменность своего решения, митрополит Антоний, по уходе делегации продолжил свои приготовления к отъезду. Собираясь совершенно отойти от всякой общественной деятельности и как бы уходя из сего мира, он написал письма Великим князьям Кириллу Владимировичу и Николаю Николаевичу с просьбой собрать семейный совет и разрешить на нем все возникшие несогласия, каковые письма были немедленно им отправлены на почту. Митрополиту Евлогию он написал, чтобы по отъезде его, тот, как старейший после него, вступил в должность Председателя Архиерейского Синода и заменил его.
Через день митрополит Антоний вернулся в Сремские Карловцы, где он проживал постоянно, с тем, чтобы закончить там все приготовления и вновь приехать в Белград перед Рождеством. Он предполагал отслужить в Русской Церкви в Белграде первые два дня и на второй же день Рождества выехать на Афон. Действительно, закончив все дела в Сремских Карловцах, простившись там с викарным епископом Максимилианом и учениками Карловацкой Богословии, митрополит Антоний выехал оттуда, чтобы никогда туда не возвращаться и за два дня до Рождества Христова приехал в 7 часов в Белград. По прибытии в Патриархию ему вручили срочный пакет с Афона. Архимандрит Св. Пантелеимоновского монастыря Мисаил извещал его, ЧТО в виду некоторых местных протестов протат (правительство Афона) отменил данное ему разрешение на въезд ему на Афон. Митрополит был ошеломлен известием. Но более всего его поразило, что новое решение и уведомление о том последовали в тот самый день, когда к нему принесли Чудотворную Икону Богоматери и перед ней просили его не оставлять своей паствы.
Сначала митрополит Антоний не знал, как поступить ему и не сказал никому о полученном известии. Знал о том лишь келейник иеродиакон Феодосий, потихоньку об этом сообщивший кое кому из наиболее близких к владыке лиц.
Потом смущенный он пошел к патриарху Димитрию и сообщил о полученном письме. "Мы и не желали Вашего отъезда, ответил патриарх, живите у нас и дальше". Лишь на Рождество, служа в Русской Церкви, тогда еще Рождественско-Богородичной, помещавшейся в бараке часовне — при Сербской церкви святого Евангелиста Марка, митрополит Антоний в конце своей проповеди объявил, что его горячее желание уйти совершенно от мира, не могло состояться и он, видя в том волю Божию и, покоряясь ей, остается с паствой. С радостью и удовлетворением были встречены те слова. Так не осуществилось и заграницей стремление митрополита Антония удалиться в уединение и он, по Промыслу Божию, до конца своей жизни продолжал свое архиерейское служение, окормляя русскую паству за рубежом России и возглавляя ее церковное управление".
Митрополит Антоний на Афоне, в св. Пантелеимоновском монастыре в 1919 г.
"Православный Путь", приложение к журналу "Православная Русь" за 1986г.
Сверено с оригиналом.
Метки: рпцз, митрополит антоний