Запорожскіе казаки и латинская унія

Со времени принятія христіанства на Русивъ концѣ X в., всѣ восточные славяне принадлежали къ Каѳолической Восточной Православной Церкви. Послѣ распада единаго Восточнославянскаго государства, на земли удѣльныхъ княжествъ устремились и легко завоевали ихъ феодалы Литвы, Поль­ши, Венгріи. Огнемъ и мечомъ насаждали они католицизмъ среди православныхъ. Особен­но усилилось проникновеніе католицизма послѣ объединенія въ 1569 г. Литвы и Поль­ши въ единое государство Рѣчь Посполитую. Ея правительство признавало и поддержи­вало только Католическую церковь, а Пра­вославная Церковь была фактически поставлена внѣ закона.

Въ то время вѣра была не только осно­вой міропониманія, но и знакомъ принадлеж­ности человѣка къ определенной культурѣ и народности. Недаромъ, въ сложныхъ условіяхъ противостоянія разныхъ церквей на земляхъ бывшей Кіевской Руси православ­ная религія чаще всего именовалась народомъ какъ «благочестивая», «русская» вѣра. Вѣрность Православію выбрасывала подданнаго Рѣчи Посполитой за бортъ граждан­ской и общественной жизни. Онъ лишался экономическихъ и политическихъ привилегій (не имѣлъ возможности защищать себя передъ судомъ, а ремесленники даже изгоня­лись изъ своихъ цеховъ). Но, несмотря на это, лишь немногіе, въ основномъ крупные феодалы, отпадали отъ Православія. Въ то время смѣна вѣроисповѣданія оцѣнивалась многими какъ измѣна, а къ предателямъ тог­да отношеніе было весьма суровое.

Видя неудачу грубаго натиска на Православіе, правящіе круги Рѣчи Посполитой вве­ли въ дѣло гвардію Ватикана - тайное «Об­щество Іисуса». Это общество, считающее, что ради «вящей славы Божіей» допустимы и преступленія, имѣло къ тому времени бога­тый опытъ успѣшной католизаціи латиноамериканскихъ индѣйцевъ. Правда, не желающіе принять «истинную вѣру», а такихъ бы­ло нѣсколько милліоновъ, были истреблены. Сейчасъ іезуитовъ ожидали новые «подви­ги» на востокѣ Европы. Первая попытка со­блазнить принятіемъ католической вѣры государя Московской Руси была отринута Іоанномъ Грознымъ. И тогда іезуиты рѣшили дѣйствовать болѣе хитро: нанести ударъ въ наиболѣе слабомъ мѣстѣ проживанія восточныхъ славянъ - земляхъ, находившихся подъ контролемъ католическаго правитель­ства Рѣчи Посполитой. И началась пропагандистская война съ православной вѣрой. За­работали типографскіе станки іезуитовъ и широкимъ потокомъ на головы православныхъ полилась клевета на славное прошлое восточныхъ славянъ. Православная вѣра осуждалась какъ еретическая, а католичес­кая всячески рекламировалась какъ истин­ная христіанская вѣра. Въ 1577 г. іезуитскій проповѣдникъ Петръ Скарга выпустилъ кни­гу «О единствѣ церкви Божіей», ставшую руководствомъ къ дѣйствію агентовъ «Общест­ва Іисусова» на территоріи Рѣчи Посполитой. Въ этой книгѣ Скарга всячески пріукрашивалъ передъ православными идею уніи съ Католической церковью, страстно осуждалъ Православіе и доказывалъ необходимость соединенія съ Римомъ, что въ перспективѣ дастъ толчокъ развитію культуры и просвѣщенія и принесетъ матеріальныя выгоды шляхтѣ и православному духовенству. Многіе феодалы и духовныя лица поддержали идею «уніи» - союза двухъ церквей, надѣясь сблизиться съ правящей верхушкой, пріобрѣсти новыя права, сулившія почести и богатства.

Съ 1587 до 1632 г. королемъ Рѣчи По­сполитой былъ Сигизмундъ III - воспитанникъ ректора Виленской іезуитской академіи Варшевицкаго, духовникомъ у него былъ іезуитъ Скарга. Сигизмундъ недаромъ называлъ себя «іезуитскимъ королемъ». Именно въ его правленіе и была заключена Брест­ская унія.

Въ началѣ 1590 г. епископъ Львовскій, Гедеонъ Балабанъ, поднялъ вопросъ о введеніи уніи. Съ тайной конференціи въ Белзѣ, онъ и трое епископовъ послали письмо коро­лю, въ которомъ сообщали о своемъ согласіи признать власть папы. Въ концѣ 1595 г. деле­гаты епископовъ на аудіенціи у папы, поцѣловавъ его туфлю, признали его верховную власть. Въ октябрѣ 1596 г. въ Брестѣ собра­лись два собора: уніатскій и православный. Уніатскій соборъ 9 октября публично провозгласилъ унію. Въ отвѣтъ на это православ­ные постановили: митрополита Рогозу и уніатовъ-епископовъ «яко квасомъ неправеднаго ученія напоенныхъ», «мірянамъ не слу­шать и имъ не повиноваться». Король утвердилъ рѣшеніе уніатскаго собора, а постановленіе православнаго призналъ недѣйствительнымъ. Въ результатѣ Брестской уніи появилась Уніатская церковь. На ея сторонѣ были: митрополитъ, 5 епископовъ, она была признана законной королемъ, а главное — за ней была могущественная поддержка па­пы. На сторонѣ православныхъ оставлись два епископа, большинство духовенства и народъ. Заключеніе уніи тотчасъ дало о себѣ знать. Стало еще болѣе свирѣпымъ гоненіе на православныхъ. Сигизмундъ запретилъ строить православные церкви, затѣмъ уніаты стали захватывать церкви и монасты­ри. Все это сопровождалось крайними жестокостями католическо-уніатскаго лагеря, пытками, казнями, убійствами.

Польскіе солдаты съ обнаженными са­блями принуждали въ храмахъ народъ пре­клонять колѣни, ударять себя въ грудь по обычаю римскому, и читать Символъ вѣры, гдѣ членъ о Святомъ Духѣ излагался неправославно. Уніатское духовенство переѣзжало отъ храма къ храму въ повозкахъ, въ которыя впрягали до 20 и болѣе человѣкъ вмѣсто скота. Тѣ храмы, прихожанъ которыхъ никакими насиліями нельзя было выну­дить къ уніи, были отданы въ аренду людямъ нехристіанскаго вѣроисповѣданія. Даже нѣкоторые шляхтичи были возмущены дѣйствіями іезуитовъ и ихъ учениковъ. Такъ, на сеймѣ въ Варшавѣ, депутатъ Вольскій говорилъ: «Каждый видитъ ясно, какія великія притѣсненія терпитъ этотъ древній русскій народъ относительно своей вѣры. Уже въ большихъ городахъ церкви запечатаны, имѣнія церковныя расхищены, въ монастыряхъ нѣтъ монаховъ, дѣти безъ крещенія умираютъ, тѣла умершихъ безъ церковнаго обряда изъ городовъ, какъ падаль, вывозятъ, мужья съ женами живутъ безъ исповѣди, безъ пріобщенія... Не говоря о другихъ городахъ, скажу, что во Львовѣ дѣлается: кто не уні­атъ, тотъ въ городѣ жить, торговать и въ ремесленныя цехи принятъ быть не можетъ, нельзя къ больному съ Тайнами Христовыми открыто идти. Въ Вильнѣ, когда хотятъ погребсти тѣло благочестиваго русскаго, то должны вывозить его въ тѣ ворота, въ которыя одну нечистоту городскую вывозятъ. Монаховъ православныхъ ловятъ на вольной дорогѣ, бьютъ и въ тюрьмы сажаютъ».

Къ сожалѣнію, слабыми въ вѣрѣ оказа­лись верхнія и среднія слои православнаго дворянства. Даже сынъ поборника Православія Константина Острожскаго - Іоаннъ, принялъ латинство изъ опасенія лишиться своихъ богатыхъ владѣній. А его племянни­ца, княжна Галышка Острожская, въ 1636 г., въ Великую субботу, велѣла раскопать моги­лу своего прославленнаго дѣда Константи­на, вынула кости и отослала ихъ къ матери своей для передачи іезуитамъ.

Болѣе 20 лѣтъ (считая отъ низложенія на Брестскомъ православномъ соборѣ 1596 года перешедшаго въ унію митрополита Ми­хаила Рогозы) каѳедра православныхъ первосвятителей Кіевскихъ пустовала. Оста­вался у православныхъ лишь одинъ епископъ Львовскій, Іеремія Тиссаровскій.

Отсутствіе епископовъ было очень большимъ затрудненіемъ для православной дея­тельности. Кандитатамъ въ священники приходилось ѣздить для посвященія за 500-600 км. Смягчало обстановку то, что въ Кіево- Печерскомъ монастырѣ съ 1612 г. жительствовалъ время отъ времени митрополитъ Неофитъ, посолъ александрійскаго патріарха, который въ случаѣ необходимости посвящалъ въ духовный санъ и освящалъ церкви.

Неутомимый борецъ за Православіе Іовъ Борецкій такъ писалъ о казакахъ: «Казаки рождаются, крестятся и живутъ въ той христіанской вѣрѣ, которую ихъ предки вмѣстѣ съ Владиміромъ святымъ приняли отъ Константинопольской Церкви...

Они не только не нуждаются въ побуж­деніи къ тому со стороны духовныхъ лицъ, но и сами наблюдаютъ какъ за ними, такъ и за мѣщанами, напоминаютъ имъ даже съ угро­зами, чтобы въ вѣрѣ никакой не было перемѣны и чтобы съ отступниками уніатами не было общенія».

Попытки горожанъ, объединенныхъ въ православныя братства, безъ поддержки магнатовъ легальнымъ путемъ отстоять благочестивую вѣру оказывались безсильными противъ союза правительства съ католическимъ обществомъ и духовными ренегатами. И вотъ, въ такомъ критическомъ, казалось, и безысходномъ положеніи, борцы за Православіе обращаются къ новой силѣ - казаче­ству, ставшему къ тому времени довольно многочисленнымъ.

Однимъ изъ ревнителей Православія среди казаковъ былъ гетманъ Петръ Конашевичъ Сагайдачный. Родился онъ въ Русскомъ воеводствѣ, какъ тогда именовалась Галиція, въ семьѣ православнаго шляхтича. Получилъ образованіе въ Острожской академіи на Волыни, гдѣ одно время работалъ первопечатникъ іоаннъ Ѳеодоровъ. Несомненно, Сагайдачный былъ также однимъ изъ образованнѣйшихъ людей того времени. Объ этомъ свидѣтельствуютъ, въ частности, его постоянная забота о развитіи образованія среди народныхъ массъ, а также напи­санный имъ трактаты «Розмова про унію». Въ началѣ XVII в. онъ вступаетъ въ ряды славнаго Войска Запорожскаго Низового. Здѣсь онъ вскорѣ занялъ одно изъ ведущихъ мѣстъ среди вождей казачества. Вся его жизнь это борьба: то въ Дикомъ полѣ съ та­тарами, то на Черномъ морѣ съ турецкими адмиралами, то на Хотинскомъ полѣ съ янычарами султана, то за столомъ переговоровъ съ польскими вельможами короля. И вездѣ, гдѣ былъ Сагайдачный, тамъ была и побѣда! Но самое важное дѣяніе, совершенное гетманомъ, навѣки обезсмертившее его имя - возстановленіе православной іерархіи въ Рѣчи Посполитой! Оно спасло и украинцевъ, и бѣлоруссовъ отъ духовной катастрофы, со­хранило ихъ какъ народы, достойные своихъ православныхъ предковъ. Когда только что основанному Кіевско-Печерскому право­славному братству грозило уничтоженіе со стороны польскихъ властей, П. Сагайдачный защитилъ его, вступивъ въ него вмѣстѣ со всѣмъ Войскомъ Запорожскимъ. Имѣя такого заступника, кіевскіе православные, не стра­шась репрессій со стороны польскихъ влас­тей, рѣшились на подвигъ возстановленія православной іерархіи. Удобная возмож­ность представилась, когда въ Кіевъ прибылъ іерусалимскій патріархъ Ѳеофанъ. Здѣсь его торжественно встрѣтили казакиво главѣ съ Сагайдачнымъ. Они охраняли домъ, въ которомъ жилъ патріархъ и сопро­вождали его во время посѣщеній храмовъ Кіевскаго воеводства. Побывалъ патріархъ и въ казачьемъ монастырѣ въ Трехтемировѣ. Воспользовавшись пребываніемъ патріарха въ Кіевѣ, ревнители Православія, посовѣтовавшись другъ съ другомъ, пришли къ нему и просили возстановить православную іерархію. Патріархъ Ѳеофанъ долго не соглашал­ся, боясь «короля и ляховъ».

Тогда Сагайдачный заявилъ патріарху, что «не будешь ты патріархомъ, не будешь намѣстникомъ Христа и апостоловъ, если не посвятишь и не оставишь русскому народу митрополита и епископовъ, въ особенности нашедши насъ гонимыхъ и безъ пастырей». Слова Сагайдачнаго сыграли свою роль - патріархъ согласился. Въ серединѣ августа 1620 г. отъ имени патріарха были разосланы грамоты, призывавшіе православныхъ из­брать изъ своей среды лицъ, достойныхъ для посвященія въ епископы. Самъ патріархъ, опасаясь польскихъ шпіоновъ, сдѣлалъ видъ, что намѣревается уѣхать домой въ Палести­ну, доѣхалъ вмѣстѣ съ королевскимъ комиссаромъ до Бѣлой Церкви, гдѣ и разстался съ нимъ. Тотъ уѣхалъ къ королю, чтобы доло­жить объ удачномъ выполненіи приказа о выдвореніи патріарха. А патріархъ Ѳеофанъ съ казаками полковника Богдана Кизима бы­стро вернулся въ Кіевъ. Здѣсь, въ октябрѣ, произошла хиротонія въ епископы избранныхъ народомъ кандидатовъ. Патріарху сослужили митрополитъ Неофитъ Софійскій и епископъ Страгонскій Авраамій. Но, т.к. это происходило безъ разрѣшенія короля, то бы­ли применены мѣры предосторожности противъ возможнаго вмешательства польскихъ властей. Время для совершенія хиротоніи было избрано позднее, окна храма были за­навешены, читали и пѣли тихо, а сама Бого­явленская церковь охранялась запорожца­ми.

Первымъ былъ посвященъ въ епископа Перемышльскаго межигорскій игуменъ Исаія (Копустянскій).