В комплекте с Украиной. Зачем Константинополь упразднил русскую архиепископию в Париже
Вряд ли решение о созыве собора в Киеве и об упразднении экзархата в Париже было принято одним пакетом случайно. Похоже, что для большей убедительности было решено расформировать и русский экзархат в Западной Европе. Чтобы у новой украинской церкви не было оснований надеяться создать собственные структуры на Западе, разве что на уровне приходов
Конфликт Москвы и Константинополя вокруг Украины неожиданно для всех коснулся русской архиепископии в Западной Европе, которая с начала 1930-х годов была в составе Константинопольского патриархата. В один и тот же день, 27 ноября этого года, Синод Константинопольской патриархии объявил о созыве объединительного собора в Киеве и об упразднении своей русской архиепископии в Париже. Вряд ли эти события совпали случайно. Тем не менее на эвтаназию парижская епархия не согласилась: не во французских это традициях. Но с кем она окажется дальше?
Разделы в зарубежье
В Париже русский храм появился еще в середине XIX века. Он был освящен в 1861 году в присутствии царя Александра II и, соответственно, назван в честь Александра Невского. Его строительство было знаком примирения России и Франции после крымской войны.
Храм был воздвигнут недалеко от Триумфальной арки и Елисейских Полей на улице Дарю. Пьер Дарю был французским историком и сподвижником Наполеона и, что примечательно, одним из противников кампании 1812 года. Церковь изначально была посольской и оставалась таковой вплоть до революции. В 1922 году она стала главным собором русской западноевропейской епархии, объединившей православных русских эмигрантов, нашедших прибежище во Франции и других странах Западной Европы.
После смерти патриарха Тихона в 1925 году русская церковь утратила административное единство и разделилась, как считают историки, на несколько вполне равнозначных групп вокруг различных епископов. В Советском Союзе эти разделения завершились с избранием патриарха Алексия (Симанского) в 1945 году и с прекращением кровавых гонений. А в русском зарубежье разделение сохраняется и сегодня, хотя и не такое острое, как в прежние десятилетия.
Некоторые группы превратились в местные православные церкви, такие как американская или финская. Это православные церкви русской традиции, которые ориентируются в основном на свою местную паству, а служба в них совершается, соответственно, на английском и финском языках. Другие остались русской церковью вне России, с русской паствой, славянским языком богослужения, русскими традициями. И таких групп было несколько.
В первую очередь это Русская зарубежная церковь, которая в послереволюционной русской эмиграции объединила в основном консервативное духовенство и паству. Многие десятилетия она находилась в жесткой оппозиции Московской патриархии, считая себя настоящей русской церковью, не продавшейся большевикам.
После Второй мировой войны Русская православная церковь За границей (РПЦЗ) переместилась из Европы в США и там нашла свое место в консервативном сегменте американского общества. Ее непримиримая антисоветская позиция в условиях холодной войны оказалась весьма востребованной. Юридически она стала американской корпорацией.
Об устойчивости этой церковной структуры свидетельствует, например, следующий факт: в начале 1980-х годов РПЦЗ смогла выиграть судебное дело против властей Израиля, заставив их признать нелегитимной «апельсиновую сделку» с Никитой Хрущевым 1964 года, по которой была отчуждена значительная часть русской недвижимости в Израиле. Американская корпорация смогла победить израильское государство в израильском же суде.
В 1990-е годы, после распада СССР, идеология РПЦЗ стала терять актуальность. Некоторые из ее прихожан с начала 1990-х начали приезжать в Россию, и двое со временем даже нашли свое место в рядах российского олигархата.
В 2007 году произошло воссоединение Русской зарубежной церкви и «Церкви в Отечестве», то есть Московского патриархата. РПЦЗ сохранила административную независимость и всю свою структуру. Ее епархии на Западе – в первую очередь в Германии, США и Австралии – существуют параллельно с епархиями собственно Московского патриархата. В этом году был избран новый епископ РПЦЗ для Великобритании, хотя, как можно предположить, Московская патриархия была бы не против присоединить их приходы к своей епархии.
Одним из условий воссоединения 2007 года была, судя по всему, договоренность о невмешательстве во внутренние дела друг друга. Поэтому сейчас от РПЦЗ уже не услышать тех обличений Московской патриархии и государства, которые обеспечивали ей симпатии многих верующих Советского Союза в 1970–1980-е годы. Пара десятков епархий и сотни приходов РПЦЗ сегодня существуют на разных континентах, сохраняя свое консервативное, но при этом достаточно европеизированное лицо, и не опасаясь особого давления со стороны Московской патриархии.
Парижская епархия
Русская эмигрантская епархия в Западной Европе собрала в 1920–1930-е годы более либеральную часть верующих. Среди преподавателей основанного в Париже в 1925 году Свято-Сергиевского богословского института собралось много бывших университетских профессоров, а также вернувшихся к христианству интеллигентов: деканом института был отец Сергий Булгаков, прошедший путь от марксизма к священству. Среди интеллектуалов, близких к институту, был философ Николай Бердяев.
Глава епархии митрополит Евлогия (Георгиевский) до революции считался одним из либеральных архиереев. Во время служения на территории Царства Польского он научился иметь дело с представителями самых разных конфессий. Как и святой патриарх Тихон, митрополит Евлогий был одним из первых в русской церкви участников экуменического движения, в то время – диалога с англиканами и протестантами.
Близким к митрополиту Евлогию человеком была монахиня Мария (Скобцова). Он сам постриг ее в монашество и поддерживал ее начинания по милосердному служению среди самых обездоленных русских эмигрантов. Во время немецкой оккупации мать Мария и митрополит Евлогий выдавали евреям ложные свидетельства о крещении. В доме матери Марии многие евреи находили убежище, за что она была арестована гестапо и отправлена в Ревенсбрюк, где погибла за полторы недели до конца войны. В 2004 году она была прославлена Константинопольским патриархатом в лике святых как мученица.
В 1931 году, во время очередного конфликта с Москвой, митрополит Евлогий попросил временное убежище в Константинопольском патриархате. Так его епархия стала русским экзархатом (особым представительстом) Константинопольского патриархата в Западной Европе. За прошедшие десятилетия она совсем не стала греческой, так что разговоры о том, что «евлогиане» «продались грекам», не имеют отношения к реальности.
Миссия, «свидетельство о православии», воспринималась ее адептами как одна из важных задач и даже подлинных целей русского рассеяния. Почти за столетие из восьми правивших архиереев экзархата трое были русскими по происхождению, трое – западноевропейцами (немец, фламандец и француз), а двое – полурусскими-полуевропейцами.
В наше время около половины приходов этой церковной структуры совершают богослужение по-славянски, а половина – по-французски, по-английски и на других языках. В Богословском институте с 1960-х годов преподавание ведется в основном на французском языке.
Экзархат сохранял свой статус до 27 ноября 2018 года, когда константинопольский патриарх Варфоломей постановил его распустить, а его приходы, которые находятся сегодня во Франции, Великобритании, Германии, Бельгии, Нидерландах, Италии и Скандинавии, присоединить к местным греческим митрополиям.
Решение было принято явно «по ходу военных действий» с Москвой. Вопреки всем европейским обыкновениям его не стали обсуждать даже с главой экзархата – архиепископом Иоанном (Renneteau). Владыка узнал об упразднении экзархата из разговора с патриархом Варфоломеем чуть ли не в день синодального решения. В тот же день, когда константинопольский патриарх определил дату объединительного собора в Киеве.
Важно, что экзархат не искал отделения от Вселенского патриархата, к которому он относился с 1931 года. И Константинопольские патриархи – первенствующие из православных патриархов – поддерживали епархию митрополита Евлогия в самые трудные времена. Вселенский патриархат сам решил отказаться от своего русского экзархата. Хочется верить, что здесь не только (церковная) политика, но и божественный промысел. И новые возможности для развития.
Эхо Украины
Как это связано с украинскими событиями? Вряд ли решение о созыве собора в Киеве и об упразднении экзархата в Париже было принято одним пакетом случайно.
Проект устава новой украинской церкви, написанный в Константинополе, предполагает, что у нее не будет своей структуры для диаспоры, а украинские приходы на Западе будут напрямую подчиняться епархиям Константинопольского патриархата, то есть греческим митрополиям. Похоже, что для большей убедительности было решено расформировать и русский экзархат в Западной Европе. Чтобы у новой украинской церкви не было оснований надеяться создать собственные структуры на Западе, разве что на уровне приходов. Это более вероятное объяснение, чем предположения о договоренностях Москвы и Константинополя: все-таки менять относительно небольшой экзархат (одна епархия) на большую Украину – обмен неравноценный.
Парижская архиепископия, однако, не спешит исполнить волю константинопольского патриарха. 30 ноября 2018 года вышло коммюнике Совета архиепископии по этому вопросу. «Всякое церковное решение, – говорится в коммюнике, – чтобы быть действенным, должно быть официально принято той общностью, к которой оно отнесено. В особенности если оно не было запрошено теми, кто должен его выполнять».
Поэтому прежде чем дать ответ на решение Константинополя, правящий архиепископ Иоанн созовет духовенство архиепископии на пастырское совещание, а затем соберет генеральную ассамблею архиепископии, в которой будет участвовать все духовенство и делегаты от мирян. Также в коммюнике отмечается, что, «будучи укорененной в западноевропейском обществе, архиепископия восприняла некоторые элементы западной культуры. В первую очередь это приверженность демократическим ценностям, основополагающим правам человека, а также общему обсуждению перед принятием любого решения».
Собрание духовенства, состоявшееся 15 декабря, подтвердило, что расходиться никто не собирается. Поскольку отдельная епархия не может существовать просто сама по себе, архиепископ Иоанн назвал три предложения, которые получила архиепископия от «больших церквей» как варианты ее сохранения: Русская зарубежная церковь, автономия в составе Московского патриархата и Румынская церковь. Основной вопрос – где получится сохранить Архиепископию в ее полноте и с возможностью дальнейшего развития?
Предложение Румынский православной церкви присоединиться к ней неожиданно, но интересно. Румынская церковь – одна из самых деятельных православных церквей на сегодняшний день. С самым многочисленным монашеством и подлинно пастырским отношением иерархии и духовенства к своему народу. В Западной Европе сотни румынских приходов, в большинстве которых за богослужением используются местные языки, а не только румынский. Многие румынские епископы и священники учились в Парижском богословском институте, благо французский язык для румын не представляет большой сложности.
Но все же это слишком странный вариант. Возможно, он приемлем для франко- или англоязычных общин (какая им разница, русское, греческое или румынское церковное начальство?), но не для русской паствы, которая все эти десятилетия считала себя частью русского православия. Так что, скорее всего, большинство верующих архиепископии склонятся все же к русскому варианту. Конечно, с сохранением устава, традиции, управления, которые в ней были со времен митрополита Евлогия.
Московская патриархия предлагает архиепископии автономию. Фактически сохранение ее нынешнего устава, с поминовением московского патриарха вместе с Константинопольским. РПЦЗ, как кажется, просто предложила присоединиться к своей западноевропейской епархии с центром в Лондоне. При таком раскладе, вполне возможно, что чаша весов склонится в сторону Москвы.
Будущее архиепископии
Есть важные вещи, без которых архиепископия не представляет своего будущего. Важно сохранить епархию, самим избирать себе епископов (это удивительно звучит для России, но естественно для русского зарубежья), следовать решениям Поместного московского собора 1917–1918 годов, который не только восстановил в русской церкви патриаршество, но и многое сделал для децентрализации управления и свободы церковных общин.
Для русских парижан важно чтить своих святых и новомучеников из русских эмигрантов, которые прославлены Константинопольским патраирхатом, но еще не внесены в русские святцы. Почитать своих богословов, столь много сделавших для православной миссии на Западе в XX веке.
Наверное, воссоединение с русской церковью приведет к большим контактам с нынешней Россией и Украиной и изменит отношение к архиепископии, которую многие до сих пор считали чужой. Возможно, этот процесс будет напоминать тот, через который прошла Московская патриархия и Русская зарубежная церковь в 2007 году. Хотя архиепископия здесь не возвращается из консервативной изоляции, а переходит из одного патриархата в другой.
А для церкви в России не станет ли парижская архиепископия, распространенная по всем странам Западной Европы, местом большей открытости, свободы, а также единства духовенства и архиереев со своим народом?
Предполагается, что дальнейший путь русской архиепископии будет определен на общем собрании духовенства и народа – представителей приходов – 23 февраля 2019 года. Если, конечно, до этого не произойдет чего-то неожиданного. А те общины, которые не согласятся с избранным путем, смогут после этого перейти в другие православные юрисдикции.
«Прекратить затянувшийся и никому не нужный конфликт с церковью-матерью» – так говорил отец Александр Шмеман, когда Американская православная церковь в 1970 году восстанавливала свои отношения с русской церковью. Наверное, это применимо и к парижской архиепископии сегодня (в которой, кстати, отец Александр Шмеман вырос и был рукоположен).
Важно и высказывание митрополита Евлогия (Георгиевского) – основателя епархии, которым он завершает свою книгу воспоминаний «Путь моей жизни»: «Вне церковной свободы нет ни живой церковной жизни, ни доброго пастырства. Я хотел бы, чтобы мои слова о Христовой Свободе запали в сердца моих духовных детей и чтобы они блюли и защищали ее от посягательств, с какой бы стороны угроза ни надвигалась, памятуя крепко, что духовная Свобода – великая святыня Святой Церкви».
Александр Занемонец
Метки: константинопольский патриархат, евлогиане, пцу