Епископ Григорий (Лурье). КАЗУС ПОЛИКАКИЯ
Чем защита Истинного Православия отличается от страха за судьбу собственной группы
В чем состоял казус
27 октября 2013 года завершился процесс, начавшийся то ли в сентябре 2012 года, то ли в августе 2011-го, — иерархи Русской Истинно-Православной Церкви (РИПЦ) рукоположили второго епископа для сербской имяборческой группы епископа Акакия. Группы, которую они же сами создали в августе 2011 года, поддержав отделение от немногочисленной общины истинно-православных христиан Сербии группы сторонников тогда еще иеромонаха Акакия (подробнее об этом см. здесь). Став епископом, Акакий издал в сентябре 2012 года имяборческий манифест (то есть официально встал на сторону сторонников российского Синодального послания 1913 г., отрицающего православное учение о нетварных Божественных энергиях и, в частности, о Его Пресвятом Имени). Этот процесс связан не столько с Сербией, в которой группа епископа Акакия не имеет значимых перспектив, сколько с Россией и Православием русской традиции.
Мне приходилось писать подробно, почему «проект Акакий» будет для РИПЦ вовсе не таким уж «безобидным» и «беззлобным» (что и означает по-гречески имя «Акакий»), а станет теперь, после имяборческого исповедания Акакия, «многозлобным»: Акакий превратится в Поликакия (3 января 2013, когда нужно было подводить итоги 2012 года, и 10 июня 2013, когда рукоположение для группы Акакия второго епископа приблизилось вплотную). И вот, наконец, явление Поликакия для РИПЦ. Собственной персоной. Встречайте.
Епископы РИПЦ хиротонией второго епископа для еретической группы (а исповедание епископа является исповеданием всей группы, тем более оно было размещено на официальном сайте ИПЦ Акакия как общецерковный документ), как могло кому-то хотеться, будто бы легитимизировали эту группу, но в действительности делегитимизировали самих себя.
Сейчас можно говорить, что они «ничего такого не имели в виду», что они «считают вопрос об имяславии очень сложным» и подлежащим решению какого-то будущего собора… Но это все уже не имеет значения. Епископ Акакий для себя этот вопрос решил без всякого собора, а епископы РИПЦ знали о публичном высказывании епископа Акакия (или, что важнее, были обязаны узнать). Значит, РИПЦ своим неосуждением Акакия, продолжением церковного общения с ним, а особенно хиротонией для его группы второго епископа создала в Сербии новую самостоятельную еретическую иерархию — так как два епископа, в отличие от одного, дальше уже могут ставить новых епископов самостоятельно.
Это церковное преступление и даже хуже: для церковного управления РИПЦ это самоубийство.
Мы можем себе представить водителя, который просто не знал, что нельзя ездить по встречке. Но, произнося тосты о его достоинствах, гости на его поминках будут избегать упоминания о его уме. К счастью, для епископата РИПЦ более уместно другое сравнение: с 2007 года церковный автомобиль РИПЦ выписывал на дороге синусоиду, подвергая опасности и себя, и других участников движения; но вот, наконец, все закончилось хорошо: автомобиль с нетрезвым водителем врезался в столб и уже больше никуда не поедет. Но все живы. А что автомобиля больше нет — так оно для всех и спокойней.
РИПЦ теперь состоит в официальном общении с сербскими еретиками, но ее саму не обязательно сразу считать еретической, так как на словах ересь имяборчества в РИПЦ не принимается. Но, конечно, территория РИПЦ превращается в такую часть ИПЦ, где господствует догматическая антисанитария и отсутствует легитимное церковное управление. Православные епископы, создавшие своими руками еретическую группу, не могут обладать никакой административной властью, даже если они сохраняют достоинство епископского сана. Теперь любой верующий РИПЦ, мирянин, монах или клирик, имеет полное право игнорировать любые их решения, хотя при этом и не обязан от них отделяться. Так было, например, в Византии в эпоху "ереси прелюбодейства" («михизма»), когда возник конфликт между Патриархом Никифором и преп. Феодором Студитом, осудившим благословение Патриархом беззаконного «брака» императора. Студиты были канонически правы в своем осуждении Патриарха, но не выдвигали требования ко всем православным отделяться от Никифора, хотя и не подчинялись ему сами. В случае, например, с иконоборцами дело обстояло совсем иначе: православные уже не могли не отделяться от еретического Патриарха.
Чтобы извлечь из сербской истории какой-то урок, полезно вспомнить, как РИПЦ, изначально обладая огромными, по масштабам ИПЦ, ресурсами, дошла сначала до нетрезвых виражей на дороге, а потом и до финиша о придорожный столб.
Виражи истории РИПЦ
Сама история РИПЦ достаточно краткая в сравнении с ее предысторией. РИПЦ начинается официально с 2002 года, тогда как вошедшие в нее группы верующих стали собираться даже раньше тайной хиротонии первого главы РИПЦ покойного Схиархиепископа Лазаря в 1982 году. Но мы будем говорить только об истории.
В 2001 году произошло разделение Зарубежной Церкви на две части: большинство во главе с новым Первоиерархом Митрополитом Лавром и меньшинство со старым Первоиерархом Митрополитом Виталием. В следующем 2002 году это меньшинство еще раз разделится пополам: на преимущественно (но далеко не исключительно!) российско-украинскую часть во главе с Архиепископом Лазарем и на преимущественно (но далеко не исключительно!) зарубежную часть во главе все с тем же Митрополитом Виталием. Так началась под управлением Архиепископа Лазаря самостоятельная история РИПЦ.
Годы 2002–2003-й в истории РИПЦ были боевыми: надо было сформулировать идеологию РИПЦ как преемницы подлинной Российской Церкви, то есть Церкви Катакомбной, которая лишь получила от РПЦЗ братскую помощь в виде епископских хиротоний, но отнюдь не обязана ей никаким подчинением. Эта идеология к тому времени была давно уже провозглашена РПАЦ (чей разрыв с РПЦЗ состоялся еще в 1995 году), но перед РИПЦ стояла непростая задача ее адаптировать. Это удалось прекрасно. Дальше, начиная с 2004 года, вообще говоря, следовало позаботиться о судьбе наследства Зарубежной Церкви Митрополита Лавра, скорый крах которой ни для кого не был секретом. РИПЦ имела все данные для того, чтобы заявить о себе как о той подлинной части Зарубежной Церкви, которая вернулась в Россию. Но никто этим не занимался: сначала, видимо, из-за вынужденного замедления церковной жизни при больном и слабом Первоиерархе (Схиархиепископ Лазарь умер в 2005 году), а потом из-за необходимости новому Первоиерарху, Архиепископу Тихону, вступить в дела управления. К жесткому темпу работы и большим психологическим нагрузкам епископат не был готов. В результате, в момент гибели РПЦЗ Митрополита Лавра (РПЦЗ(Л)) в 2007 году РИПЦ ожидал неприятный сюрприз:
обособившаяся из развалившейся РПЦЗ(Л) группа Митрополита Агафангела оказалась пусть и намного меньшей, чем РИПЦ, но все-таки сопоставимой с ней по мощности. Видимо, для руководства РИПЦ стало сюрпризом, что основная часть наследства РПЦЗ(Л) не свалится к ним сама, а с группой Митрополита Агафангела (РПЦЗ(А)) придется бороться.
Так в 2007 году застоявшийся в гараже автомобиль РИПЦ выкатили на дорогу, и он пошел выписывать свои пируэты. Эту нетрезвую синусоиду я уже разбирал в июне, и поэтому ограничусь напоминанием основных виражей.
Вираж первый: битва за благосклонность киприанитов (греческого криптоэкуменического «Синода противостоящих») (осень 2007 г.). РИПЦ представляет себя единоверцами киприанитов, лишь бы не допустить хиротонии новых епископов Агафангелу. Но увы: киприаниты выбирают Агафангела, а РИПЦ вскоре изменит свое богословие настолько, что теперь уже объединяется в вере с остальными истинно-православными (которые не принимали киприанизма).
Вираж второй: битва за говорящие головы (2008 г., с завершающими эпизодами в 2009). Конфликт двух групп епископов в РИПЦ. В результате из РИПЦ в РПЦЗ(А) переходит не очень большая, но критически важная часть клириков и верующих (во главе с довольно активными епископами Дионисием и Иринеем), после чего эти две конкурирующие организации становятся сопоставимыми по размерам. РИПЦ принимает антикиприанитское вероучительное постановление, но невнятное: видно, что сами особо не понимают, о чем говорят, но понимают, что если РПЦЗ(А) за колхозы… простите, за киприанизм, то РИПЦ должна быть против, что бы это ни значило. Так как догматика РИПЦ при этом объективно меняется к лучшему, вираж можно считать во многом удачным. Но и нельзя забывать, что еще более безупречному вероисповеданию можно «научить» попугая.
Вираж третий: битва за клерикальный проект (2009 г.). Речь идет о неудавшемся установлении союза с крупнейшей юрисдикцией греческих старостильников — «хризостомовским» Синодом. Я назвал проект клерикальным, так как суть его была в (патологической) потребности руководства РИПЦ доказать свою легитимность через признание со стороны большой поповской организации. О заключении союза было уже объявлено в Афинах самым торжественным образом, с участием обоих первоиерархов, но уже на следующий день греки союз денонсировали. Греки имели свои внутренние разногласия, в которых слабейшая сторона хотела ударить по сильнейшей с помощью РИПЦ, но сильнейшая сторона отняла у слабейшей ее случайное орудие и сама ударила им слабейшую по голове. РИПЦ, которой две партии греков размахивали, как Илья Муромец трупом татарина, ничего этого не понимала и выглядела так, что теперь уже окончательно отстала в развитии от РПЦЗ(А).
Вираж четвертый: церковно-спортивная игра «Акакий» (2010–2011 гг.). Об этом есть русская пословица: «Не за то отец сына бил, что играл, а за то, что отыгрывался». Попытка (наполовину удачная, наполовину неудачная) отнять от изменивших РИПЦ греков малочисленные сербские общины и рукоположить им Акакия — это была типичная попытка отыграться за поражение 2009 года. Именно так это было на уровне общецерковном, хотя отдельные участники событий имели и другие мотивации. И дальнейшее поведение епископата РИПЦ уже подчинялось логике страдающего игровой зависимостью человека, который пытается отыграться. Это логика уже не желания выиграть, а страха потерять, но она неминуемо ведет к потерям, только во много раз большим, чем потери первоначального проигрыша. Патологический игровой страх потерять делает группу Акакия в глазах епископата РИПЦ сверхценной. Ее начинают баловать, ей прощают разные шалости, ее боятся обидеть. Когда она говорит «хочу на ручки», ее берут внутрь собственного Синода, не считаясь с тем, что РИПЦ и сербская группа — вроде как, формально, разные поместные Церкви. Наконец, ей дают долгожданную дорогую игрушку — второго епископа. Но к тому времени любимое дитя искапризничалось настолько, что, не спросясь родителей, исповедало ересь. Поэтому в июне 2013 года мне пришлось написать:
«Не дав никакого выигрыша против РПЦЗ(А), неудачная «игра в Акакия» изолировала РИПЦ сразу от всех остальных течений ИПЦ. (…) То, что получилось теперь, — это не тупик. Из тупика открыт путь хотя бы назад. Это не тупик, а западня: из нее вообще нет выхода».
Игровая аддикция сродни алкоголизму, и одержимый ею епископат сродни пьяному за рулем. Но тут виражам пора заканчиваться. Поэтому вместо виража пятого — епископат РИПЦ финиширует в придорожный столб. 27 октября 2013 года.
Дальше верующим РИПЦ придется ходить пешком, не особо оглядываясь на дела своего епископата: далеко не уйдут, зато целее будут.
Виражи — не виражи!
Два обстоятельства очень хорошо известны теоретически. Первое: епископу надлежит более всего заботиться о защите православной веры. Второе: смысл существования Истинно-Православных Церквей именно в том, чтобы сохранить внутри себя православное вероисповедание.
И тут, глядя на виражи истории РИПЦ, испытываешь когнитивный диссонанс: эти епископы под влиянием посторонних догматике обстоятельств и без реального понимания переходят от неправославного киприанизма к чему-то более православному, а потом уклоняются от суждения по важнейшему (как теперь уже видно) богословскому вопросу нашего времени о почитании Имени Божия, но при этом спокойно создают иерархию тем, кто принял на этот счет вполне определенное решение, то есть сами, таким образом, фактически поддерживают одну из сторон того спора, от участия в котором делают вид, что уклоняются… Ах, какая непоследовательность, — скажет, наверное, неопытный, но верующий наблюдатель.
Но, насмотревшись на такое поведение епископов, хочется сказать иначе. Это никакая не непоследовательность, а самая что ни на есть последовательность. И то, что я выше написал о «виражах», это никакие не виражи, а просто я криво смотрел. Епископат РИПЦ двигался строго по прямой.
Поясню это на примере из моей собственной жизни. У меня чешется голова, но я ее чешу то слева, то справа. Критически настроенный наблюдатель упрекнет меня в непоследовательности: с его точки зрения, я обязан чесать ее либо всегда справа, либо всегда слева. Но я ее чешу там, где чешется. И в этом моя последовательность, хотя и не очевидная для поверхностно судящего наблюдателя, столь скорого на осуждение.
Так же и епископат РИПЦ чешет там, где чешется. Просто у него не чешется там, где догматика и защита православной веры. У него чешется там, где можно набрать благообразных попов, а если получится, и побольше народной массовки. Это очень важно. Это важно для тех, кто одержим свойственному 60 процентам людей страхом оказаться маргиналами, оказаться в меньшинстве. Если это все-таки произошло, как оно неизбежно происходит в ИПЦ, то бороться с этим страхом можно, если не избавляться от невроза, только обесценивая внешний мир и приписывая своей группе сверхценные свойства. Если группа церковная, то ее обычная невротическая самозащита состоит в накоплении колоритных клириков и показных богослужениях. Поэтому так важно присоединение попов и поставление епископов, а обычные люди важны лишь тогда, когда их можно показать в виде массовки. И это совершенно не зависит от формально декларируемого вероисповедания данной группы — поэтому оно и «не чешется».
Получается, что епископы РИПЦ все делают правильно? — Если в рамках невротического поведения, то да. А чем плохо невротическое поведение, если ему следовать удается? — Да ничем особо не плохо. Есть, конечно, риск, что окажешься в таких условиях, что не сможешь сделать того, что требуется неврозом, и будешь испытывать страдания. Но так жизнь и вообще полна страданий — либо одних, либо других.
А почему же тогда РИПЦ все-таки неуклонно разваливается, начиная с 2007 года? — Она не только разваливается, но что-то и приобретает. Просто она теряет больше и намного больше, чем приобретает. Это потому, что единственным работающим способом расширения церковной организации все эти годы остается только так называемый «банановый рефлекс»: епископы умеют хватать только те бананы, до которых дотягиваются, а так как потом у них уже руки заняты, то ничего другого выбрать они после этого не могут. А если банан окажется внутри пустой тыквы, то потом нельзя будет вытащить руку обратно, не отпустив банана. Акакий оказался таким бананом, а его имяборческая ересь — тыквой. А уж кто оказался тем охотником-индусом, который привык так ловить равнодушных к догматике архиереев, остается только догадываться.
Но какая разница? Изнутри РИПЦ видны только бананы.
Комментарии
RSS лента комментариев этой записи