РПЦЗ: Крещение в Сиднее, Австралия (ФОТО)
В воскресенье, 21 декабря, раб Божий Илия был принят в Святую Православную Церковь через Таинства Крещения и Миропомазания.
Умер правозащитник Глеб Якунин
В Москве скончался активист «Демократической России», бывший депутат Государственной думы и правозащитник, священник Глеб Якунин. Ему было 80 лет.
Пресуществление Святых Даров в Таинстве Евхаристии. Книга дореволюционного автора
Автором этой книги является Василий Яковлевич Малахов, служивший преподавателем Волынской семинарии с 1899 года до ее закрытия в 1923 году. В 1922 году он принял сан священника. Умер в ссылке. В его статье «Пресуществление Святых Даров в Таинстве Евхаристии» дается подробный обзор истории возникновения и распространения термина «пресуществление», а также глубокое богословское исследование святоотеческого учения о Таинстве Евхаристии. Несмотря на давность своего написания, данная работа не утратила научного значения и актуальности и в наши дни. Текст статьи воспроизводится по публикации в журнале «Богословский вестник» (1898. № 6. С. 298-320. № 8. С. 113-140).
Православная Восточная Церковь последовала в вопросе о пресуществлении той же истине, какой следовала на всем своем историческом пути Единая, Святая, Соборная и Апостольская Церковь, а именно это путь Священного Писания, Святых Отцов и Священных догматов. Поступила Церковь именно так, полагая, что термин μετουσίωσις (пресуществление) отразит попытки как отрицания Таинства Преложения, так и создание какой либо философской теории, изобретатели которой верили бы, что сумели найти логические доказательства этого Таинства. И тот факт, что термин «пресуществление» уже использовался в VI веке, доказывает именно наличие у Православной Восточной Церкви верного языкового чутья в том, что касается вопросов языка и Божественного Откровения.
В таинстве Евхаристии, – в то самое время, когда священнослужитель, призывая Святого Духа на предложенные дары, благословляет их с молитвой к Богу Отцу: Сотвори хлеб сей честное Тело Христа Твоего, а то, что в чаше, честную Кровь Христа Твоего, приложив Духом Твоим Святым – хлеб и вино действительно прелагаются в Тело и Кровь наитием Святого Духа. После этого момента, хотя наши глаза видят хлеб и вино на св. трапезе, но в самом существе, невидимо для чувственных очей, это – истинное Тело и истинная Кровь Господа Иисуса Христа, только под «видами» хлеба и вина.
Таким образом, освященные дары 1) не есть только знаки или символы, напоминающие верующим об искуплении, как учил реформат Цвингли, 2) а равно – не одним только Своим «действием и силой» (динамически) присутствует в них Иисус Христос, как учил Кальвин; наконец, 3) присутствует не в смысле только «проницания,» как учат Лютеране (признающие соприсутствие Христово «с хлебом, под хлебом, в хлебе»); – но освященные дары в таинстве прелагаются (пресуществляются) в истинное Тело и истинную Кровь Христовы, как сказал Спаситель: Плоть Моя истинно есть пища, и Кровь Моя истинно есть питие (Иоан. 6:55).
Эта истина выражена в Послании восточных патриархов в следующих словах: «Веруем, что в сем священнодействии предлежит Господь наш Иисус Христос, не символически – typokos, не образно – ikonikos, не преизбытком благодати, как в прочих таинствах, не одним наитием, как это говорили некоторые Отцы о крещении, и не через «проницание» хлеба, так, чтобы божество Слова «входило» в предложенный для Евхаристии хлеб существенно, как последователи Лютера довольно неискусно и недостойно изъясняют: но истинно и действительно, так что по освящение хлеба и вина, хлеб прелагается, пресуществляется, претворяется, преобразуется в самое истинное Тело Господа, которое родилось в Вифлееме от Приснодевы, крестилось в Иордане, пострадало, погребено, воскресло, вознеслось, сидит одесную Бога Отца, имеет явиться на облаках небесных. А вино претворяется и пресуществляется в самую истинную Кровь Господа, которая во время страдания Его на кресте, излилась за жизнь мира. Еще веруем, что по освящении хлеба и вина остаются уже не самый хлеб и вино, но самое Тело и Кровь Господа, под видом и образом хлеба и вина.»
Такое учение о св. таинстве причащения содержится у всех святых Отцов, начиная от самых древнейших, как св. Игнатий Богоносец, св. Иустин Философ и других древних церковных писателей. Впрочем, у некоторых древних это учение не выражено в совершенно точных терминах, и некоторые выражения приближаются к символическому истолкованию (на что указывают протестанты); однако, способ их выражения отчасти объясняется теми полемическими задачами которые они при этом ставили себе (Ориген – против грубочувственного отношения к таинству, Тертуллиан – против ереси Маркиона, а апологеты – защищая общие христианские истины перед язычниками, но не вводя их в глубину таинств).
Отцы первого вселенского собора исповедали: «На божественной трапезе мы не должны просто видеть предложенный хлеб и чашу, но, возвышаясь умом, должны верой разуметь, что на освященной трапезе лежит Агнец Божий, вземляй грехи мира, приносимый в жертву священниками, и, истинно приемля честное Тело и Кровь Его, должны верить, что это знамя нашего воскресения.»
Для доказательства же и объяснения возможности такого претворения хлеба и вина силой Божией в Тело и Кровь Христовы древние пастыри указывали на всемогущество Творца и на особенные дела Его всемогущества: на сотворение мира из ничего, на таинство воплощения, на чудеса, упоминаемые в св. книгах, в частности – на претворение воды в вино (Златоуст, Амвросий, Кирилл Иерус., Дамаскин), и на то, как в нас самих хлеб и вино или вода, принимаемые нами в пищу, неведомо для нас, пресуществляются в наши тело и кровь (Иоанн Дамаскин). (Догматическое богословие. прот. Михаил Помазанский)
В соответствии с Константинопольским Собором 1691 г., «слово «пресуществление», не является ни чуждым, ни преподанным извне, ни привнесенным в Восточную Церковь со злым умыслом некими инославными, но собственным и подлинным словом нашего священного учения, которое благочестивыми учителями Церкви православно было записано и произнесено. Это слово не отступает от мнения Церкви, не отличается от употребляемого в совершении Таинства слова «преложение» и не порождает его искаженного понимания. Если бы это слово вносило перемену и различие в понимание Таинства, то православные учители не принимали бы его прежде как не отличающееся от слова «преложение» и равнозначное ему. Удаляя из учения о священном Таинстве ложное мудрование еретиков, они передали святой Христовой Церкви это слово, желая ясным и подходящим образом разъяснить мнение кафолической Церкви о Таинстве Евхаристии. Поэтому и мы приемлем слово «пресуществление» и решительно утверждаем его.
СКАЧАТЬ книгу
Источник
Русские церковные хоры и регенты в Белграде (1920-1970 гг.)
На фото - Иверская часовня в Белграде
В многотысячной массе русских беженцев после поражения и эвакуации Белой армии во главе с генералом П.Н. Врангелем (в 1920 году) помимо военных чинов и священнослужителей было много штатских: ученых, инженеров и других специалистов, врачей, преподавателей, музыкантов, артистов драмы, оперы и балета. И, конечно, много хористов, регентов и солистов разных хоровых ансамблей, среди них и церковных хоров.
Ужасы гражданской войны, перенесенные этими страдальцами, естественно вызывали повышенную религиозность, потребу в молитвах ко Господу и Богородице о помощи, так что разные богослужения, даже литургии, начали совершаться уже на самих кораблях, увозивших этих изгнанников куда-то в полную неизвестность на произвол судьбы.
Сохранилась очень интересная запись об этом в воспоминаниях Константина Керна, будущего архимандрита Киприана, профессора Богословского института при Сергиевском подворье в Париже. Осмелюсь привести отрывок из этой брошюры, так как предполагаю, что она известна весьма ограниченному числу читателей.
«Один из священников, уезжавших в годы гражданской войны из России, попал при эвакуации из Новороссийска на тот же пароход, что и епископ Гавриил и еще несколько епископов из бывшего Высшего церковного управления на Юге России. В море их застал праздник Сретения. Священников ехало довольно много, да еще несколько владык, были облачения, некоторые архиереи успели, слава Богу, вывезти ценные вещи из своих ризниц и тем спасти их от поругания и расхищения безбожников коммунистов. Были, конечно, и сосуды, и святые антиминсы, так что можно было служить даже и литургию на пароходной палубе или в трюме. Больше того, Курский епископ Феофан вез с собою чудотворную икону Курской Божией Матери «Знамение», нашу заступницу и утешительницу в годы изгнания и скитания.
Решили служить всенощную под Сретение. Но оказалось, что нет богослужебных книг или, во всяком случае, они были где-то не на этом пароходе, а на каком-то другом транспорте. Как быть?.. Решили, что придется службу отменить или просто ограничиться пением тропаря и кондака, а наутро уже совершить литургию, которую, конечно, все знали наизусть. Но вот всех спас преосвященный Гавриил, который предложил провести всю службу безо всяких книг и нот. И действительно, он один пропел всю службу праздника, да еще с разными особенными напевами и подобнами. Такова была феноменальная память епископа Гавриила в богослужебных песнопениях и музыке».
Эти строки посвящены, в первую очередь, выдающейся личности – архиепископу Челябинскому Гавриилу (Чепур), великому оратору и «типиконщику», бывшему синодальному ризничему, изумительному знатоку русского церковного пения и композитору, – посвящены его поистине гениальной памяти. Но нам они интересны, прежде всего, как свидетельство о богослужениях в первые же дни изгнания, на кораблях.
Богослужения продолжались и в лагерях (Галлиполи, остров Лемнос и проч.), и там создавались хоры военные, казачьи, смешанные «гражданские»…
Можем опять привести небольшой рассказ о том, как сформировался хор под управлением бывшего певчего Синодального хора в Москве Сергея Жарова, со временем ставший хором Донских казаков с мировой известностью. Вот что об этом говорит сам Жаров.
«По прибытии в Турцию нас разместили в лагерь Чилингир, в 60 километрах от Константинополя… Это были самые тяжелые месяцы в моей жизни… Жили в бараках и землянках. Весь лагерь находился в крайне антисанитарном состоянии. Из-за нехватки пресной воды часто пили прямо из ручья, в котором стирали белье… Со зловещей быстротой распространялась по баракам холера, еще больше упал дух томящегося в неволе гарнизона. Приближался праздник святителя Николая Чудотворца. Шли приготовления к торжественному молебну. Тогда начальник дивизии генерал Ф. Абрамов отдал приказ: лучших певцов всех полковых хоров, уже тогда имевшихся, собрать в один хор. Хор этот должен был своим участием в богослужении содействовать поднятию духа угнетенных войск. В этот хор был призван как специалист и я. В маленькой тесной землянке началась работа с хором. Ноты писались от руки, на плохой бумаге. Все составлялось по памяти. Я занялся аранжировками. Певцы в большинстве случаев были офицеры, и многие из них до сегодняшнего дня поют у меня в хоре. Стало быть, днем основания Донского казачьего хора можно считать 6/19 декабря 1921 года».
Постепенно стал решаться вопрос дальнейшей судьбы русских беженцев. Выдающиеся писатели, философы, певцы, артисты балета, ученые и другие специалисты были интересны Западу. Их охотно принимали там, и так начали создаваться «Русский Берлин», «Русский Париж», «Русская Прага». А Сербия (вернее, новосозданное Королевство сербов, хорватов и словенцев), благодаря людям, знавшим, что Россия сделала в 1914 году для маленькой Сербии, благодаря людям, которые учились в России (среди них, прежде всего, выпускник пажеского корпуса регент-королевич Александр Карагеоргиевич, затем сам король Петр, патриарх Димитрий, выпускник Петербургской духовной академии митрополит Скоплянский (будущий сербский патриарх) Варнава, епископ Нишский Досифей (будущий митрополит Загребский, канонизированный Сербской Церковью как священномученик), академик Александр Иванович Белич, генералы Хаджич, Бошкович и многие другие) считали своим моральным долгом дать приют всем русским беженцам, частям врангелевской Белой армии и его штабу, а главное – Высшему церковному управлению за границей, во главе с митрополитом Киевским и Галицким Антонием (Храповицким).
Королевство приняло 40–50 тысяч русских беженцев. И свободно можно сказать, что приняла их Сербия.
Дело в том, что хорваты и словенцы еще за несколько лет до этого служили в австро-венгерской армии, воевавшей с Россией. Значит, русские были их врагами. Многие лишь недавно вернулись из русского плена (где, кстати, выдавали себя за сербов, насильно мобилизованных австрийцами), многие сочувствовали большевикам и враждебно относились к белогвардейцам. И, несомненно, самое главное – они были ярыми католиками, враждебно настроенными (как и, например, поляки) по отношению к православным. Так несколько кораблей с русскими беженцами, дошедших до Северной Адриатики, до порта Бакар (Хорватия), были вынуждены вернуться в Черногорию.
Благодаря заботам сербского правительства, Сербской Церкви и королевского дома Карагеоргиевичей, а также радушию всего сербского народа, русские беженцы стали обживаться, работать, создавать свои колонии и правления, школы, объединения, рабочие артели. И все это – на «временных началах», до «возвращения домой», ведь каждую Пасху и каждое Рождество русские встречали тостом: «Следующий праздник – на Родине!».
Но главной заботой русских на чужбине была Церковь. Богослужения совершались в беженских столовых, в бараках, гаражах… и всюду в них принимали участие церковные хоры. Они создавались спонтанно: кто-то был в России регентом, кто-то псаломщиком, другие были членами церковных хоров… Вот как это описал в своих воспоминаниях академик, протоиерей Владимир Мошин, выдающийся византолог и палеограф с мировым именем.
«Как и вся русская интеллигенция, которую остроумный Степанов в своих мемуарах метко охарактеризовал как “поющую, вопиющую, взывающую и глаголющую”, наша русская колония не оказалась без талантов. Все пели, все играли, декламировали, танцевали. Вероятно уже через месяц-два по приезде в г. Копривницу был устроен первый “русский вечер” с концертным отделением, где Оля (супруга Мошина. – Примеч. А.Т.) с Веселовским блестяще исполнили на рояле в четыре руки увертюру к Вагнеровскому “Тангейзеру”, княгиня Тохтамышева, хорошая балерина, удивила публику классическими балетными номерами, маленький хор исполнил в декорациях популярную “Волга, Волга…” с двухактовой маленькой опереттой “Мезальянс”, скомпонованной мною как мозаика из русских известных ансамблей, дуэтов, трио и хоров. Зал был переполнен, успех потрясающий!..
В том же первом году нашего пребывания в Копривнице мы основали и хор в местной православной церкви с участием местных певцов-сербов, которым первое время руководил мой брат (Сергей Мошин, о котором будет речь позже. – Примеч. А.Т.), а после его отъезда в Белград принял управление я, и управлял им 12 лет до нашего отъезда из Копривницы».
Это только один из примеров, как создавались русские хоры и включались в церковную жизнь в новой среде, в Югославии.
Начало организованной церковной жизни в Белграде тесно связано с одной из самых светлых личностей Русской Заграничной Церкви в Сербии – с протопресвитером Петром Беловидовым.
Еще весной 1920 года, находясь в беженском поезде на юге Сербии (близ города Парачин), где он познакомился с выдающимся педагогом, будущим основателем и директором русской гимназии в Белграде Владимиром Плетневым, отец Петр пообещал ему принять участие в составлении программы для русских школ и принять на себя преподавание закона Божия. Благодаря покровительству королевского дома и усилиям многих друзей России (прежде всего профессора, академика Александра Белича, главного «опекуна» и защитника русских беженцев в Сербии), удалось сравнительно быстро преодолеть многие препятствия и уже осенью того же года основать в Белграде русскую гимназию.
Торжественное открытие началось с молебна, который был отслужен протоиереем Петром Беловидовым, в актовом зале 3-й мужской гимназии на Покров Пресвятой Богородицы 14 октября 1920 года. Через месяц, 13 ноября, с разрешения директора этой гимназии, была отслужена первая всенощная, а на следующий день – и первая Божественная литургия в том же зале. Этот день можно считать днем основания русского прихода в Белграде и началом регулярных богослужений (т.к. до этого службы совершались изредка, то в бараках, то в беженской столовой на улице короля Петра).
Основателем хора и первым регентом был сам протоиерей Петр Беловидов. Ноты он писал по памяти, лично переписывая их в нескольких экземплярах. Автор этих строк, по глупости, свойственной молодости, став в 1960-е годы регентом хора в Свято-Троицком храме, осмелился сверять рукописи отца Петра с печатными изданиями. И не обнаружил ни единой ошибки! А песнопения были в достаточной степени сложными, такие как «Благослови душе моя…» Ипполитова-Иванова, «Милость мира» протоиерея Виноградова, «Гласом моим ко Господу воззвах…» Архангельского, трипеснецы Страстной седмицы и проч.
Уроженец Ставропольского края (1869 года рождения), бывший законоучителем и настоятелем соборов в Карсе и Новороссийске, отец Петр отличался не только благолепным совершением служб, без какой-либо излишней вычурности, но и с первых же лет жизни своего прихода в Белграде ввел строгую уставность богослужений, настаивал на обиходных знаменных распевах, запретив употребление упрощенных, то есть изуродованных Бахметьевым напевов. И этому он годами учил не только своих певчих и регентов, но и своих «сотруженников» на ниве Господней – протоиерея Владислава Неклюдова, протоиерея Виталия Тарасьева, Леонида Маслича и др. Он был одинок (матушка осталась в Союзе, а два сына погибли в рядах Белой армии), жил в семье своего секретаря Александра Рудько. За великие заслуги перед Церковью награжден митрополитом Антонием саном протопресвитера, так что и служил всегда «первым», кроме как если в богослужениях принимали участие архимандрит Кирик Афонский или архимандрит Иустин (Попович), ныне святитель Челийский. Скончался отец Петр в Великую субботу 1940 года, до последнего издыхания, в постели, совершая службы 12-ти Евангелий, выноса плащаницы и последования плача Богородицы.
Когда в Белград прибыло Высшее церковное управление во главе с митрополитом Киевским и Галицким Антонием и богослужения были перенесены в просторный барак на Старом кладбище на Ташмайдане, отец Петр передал управление хором профессиональным регентам.
Одно время регентом был Борис Добровольский, преподававший пение в русской гимназии и руководивший там школьным и гимназическим хорами. Он был вынужден уйти с должности регента церковного хора, т.к. руководил и работой хора сербско-еврейского общества, и таким образом, по мнению наших церковных властей, нарушил каноны.
Так в Свято-Троицком храме на Ташмайдане, который был заложен на Рождество Пресвятой Богородицы в 1924 году, а освящен накануне сочельника 1925 года, в середине 30-х годов появился хор Павла Григорьевича Проскурникова (впоследствии архимандрит Петр). У него был сравнительно небольшой хор, но исключительно с профессиональными певчими. Он был человеком весьма сдержанным, и это отражалось на стиле пения его хора, безукоризненно точного, стилистически выдержанного, весьма умеренного в динамике. Мне удалось их слушать несколько раз в связи с кончиной протопресвитера Петра Беловидова, когда пели отдельные хоры, а не объединенный хор русских певчих.
Когда в 1934 году в районе Дединье был закончен дворец Карагеоргиевичей и при нем церковь святого Андрея Первозванного (небесного покровителя этой королевской семьи), Проскурников со своим хором перешел туда, где и оставался до начала войны и немецкой оккупации Сербии в апреле 1941 года. Затем Павел Григорьевич с семьей перебрался в Швейцарию. Там, в Женеве, он был рукоположен во иереи митрополитом Анастасием и там священствовал (после смерти матушки приняв монашество) в сане архимандрита до своей кончины, последовавшей в 1971 году.
После ухода Проскурникова в дворцовую церковь в наш Свято-Троицкий храм был приглашен Евгений Прохорович Маслов со своим известным уже тогда хором, певшим до того времени в сербском Успенском храме в городке Земун (через реку Саву, напротив Белграда; теперь это просто белградский район).
Маслов еще в России был профессиональным музыкантом с большим опытом. В составе его хора было много певчих, которые могли выступать и как солисты. В первую очередь, Вера Банина – изумительное сопрано, и Мирославский – бас роскошного тембра и силы. Еще работая в сербских храмах, Маслов со своим хором выезжал на гастроли в другие города, часто давал концерты в Белграде и Земуне.
Не могу не упомянуть интересный эпизод. После одного из концертов в городке Панчево, где была большая русская колония (благодаря дешевизне жизни, близости Белграда и наличию знаменитой русской клиники-госпиталя доктора Левитского), анонимный автор опубликовал обзор на концерт, упрекнув Маслова в чрезмерном «форте» в словах «свет во откровение» в «Ныне отпущаеши…» Соколова. Евгений Прохорович ответил довольно строгой отповедью и на этом прекратил всякую полемику. Судя по инициалам, поставленным вместо подписи (С.М.), критиком мог быть Сергей Алексеевич Мошин, бывший регентом и в Копривнице, и в самом Панчево, кстати, и солировавшем раньше при исполнении этого сочинения Соколова.
Маслов так же, как и Проскурников, работая с хором, доводил исполнение до вершины певческого искусства, но при пении, даже в храме, бывало, громким шепотом отпускал в адрес «провинившегося» нелестные словечки. Кроме того, он иногда «увлекался» и пел не только с тенорами, но и с женскими голосами. Во всех трио («Да исправится…», «Душе моя…», «Воскресни, Боже», «Статьи» Великой субботы) он с Павлом Шевелевым и Мирославским пел партию второго тенора. Перед приходом Красной армии и партизан Тито он, как и большая часть его хора, да и вообще русских в Сербии, уехал на Запад, перебравшись впоследствии в Америку.
Помощниками Маслова были Георгий Рот (впоследствии выдающийся регент в США) и Владимир Акиров (впоследствии регент русского церковного хора в Маракаибо, Венесуэла).
Настали тяжелые времена для Церкви (как русской, так и сербской) – на смену немецкой оккупации пришел красный террор партизан Тито, во всем подражавших Сталину. Певчие, состоявшие на государственной службе (а частники были уничтожены), не смели принимать участие в церковных хорах под угрозой потери работы. Знаменитый сербский бас, выступавший когда-то с Федором Шаляпиным в роли Санчо Пансы, сын сербского священника Жарко Цвеич отказался подчиняться этому гнусному условию и был удален из Белградской оперы на два-три года. Кроме того, из Сербии уехал весь русский епископат, многие священнослужители, да и просто русские люди. В таких условиях принял на себя хор Свято-Троицкой церкви протоиерей Владислав Неклюдов.
Потомственный священник из городка Белый Смоленской губернии (1899 года рождения), прошедший тяготы и ужасы гражданской войны и эвакуации, очутившись в Сербии, закончил (в 1926 году) Белградский богословский факультет (духовную академию), но еще с 1923 года стал приходским священником, помощником протоиерея Петра Беловидова, законоучителем русской начальной школы и гимназии, любимым всеми духовником и главным соратником митрополита Киевского и Галицкого Антония (который в 1936 году скончался на его руках и руках келейника – архимандрита Феодосия).
Отец Владислав был истовым молитвенником. Кто хоть раз присутствовал в алтаре при его служении Божественной литургии, запоминал это на всю жизнь. Он буквально забывал обо всем, даже на «Твоя от Твоих…» забывал иногда, что рядом сослужащий диакон, и сам поднимал священные сосуды. Незабываемы и его пасхальные заутрени, на помосте, сколоченном на тот случай, возле храма Святой Троицы, при пятитысячной толпе, незабываемы его глаза и голос, когда он бросал в эту массу молящихся свое «Христос воскресе!».
Он был исключительно музыкален, хотя не обладал ни сильным, ни особо красивым голосом (второй тенор). Прекрасно вторил во всех трио протоиерею Иоанну Сокалю (первый тенор) с басами протодиаконами Иоанном Байздренко или Александром Качинским («Душе моя», «Статьи» Великой субботы, «Да исправится…» разных авторов, «Архангельский глас» и другие праздничные величания).
И вот в 1945 году ему пришлось стать перед хором Свято-Троицкой церкви. Силы еще были: сопрано дворцового хора Сусанна Ершевская, Аня Дическул из хора Марковского храма, Наталия Быкова – изумительное контральто из дворцового хора, Ольга Жигина – альт из хора Маслова, меццо-сопрано из дворцового хора Полина Бурза, Павел Шевелев и Алексей Дмитриевич Охотин – тенора редкой красоты из хора Маслова, Николай Семененко – из хора оперы, Иван и Яков Бартоши – басы, Иван Иванович Горенко – октава… А нередко по праздникам обычным певчим становился в его хор и знаменитый солист Марининского театра и Белградской оперы Павел Холодков. Но не было спевок, пели «по старой памяти», пели прежний, весьма сложный репертуар, и отцу Владиславу было не под силу держать твердо в руках такой разнородный «ансамбль». Исполняя сложные «концерты» («Вси языцы…», «Да воскреснет Бог», «Преславная днесь» и др.), нередко и сбивались.
В 1948 году настоятель Свято-Троицкого храма протоиерей Иоанн Сокаль и протоиерей Владислав были приглашены в Москву на юбилейные торжества по поводу 500-летия автокефалии Русской Православной Церкви, проходившие в Троице-Сергиевой лавре. В том же году произошел известный конфликт между Сталиным и Тито, и все русские стали сомнительными элементами (как тогда говорили). В Венгрии, Румынии, Болгарии начались процессы над «титовцами», а в Югославии – над «сталинистами», то есть сторонниками резолюции Информбюро, осудившей Тито и его приспешников. Волна арестов и этих процессов не пощадила и нашу бедную эмиграцию. Среди арестованных в 1949 году оказался и протоиерей Владислав Неклюдов. В ноябре того же года в г. Сараево начался суд над «советскими шпионами» – русскими белогвардейцами. И в первый же день было сообщено, что поп Неклюдов покончил собой в одиночной камере. Было ясно, что несгибаемый отец Владислав не соглашался на признание в ложных обвинениях и был убит в титовском застенке.
Первое время после этого регентом нашего хора был протодиакон Александр Качинский, а когда в августе 1950 года он уехал в Триест, на это место был переведен регент хора Иверской часовни Григорий Иванович Криволуцкий (о нем подробнее будет сказано ниже). Но, через год и он уехал к сыну в Берлин, и пришлось подыскивать нового регента.
Мы с братом Василием могли взять на себя эту обязанность (с шестилетнего возраста мы пели в школьном хоре, мы слушали и хор Проскурникова, и хор Маслова, мы пели у отца Владислава, к тому же, у нас было музыкальное образование). Но мы были нужнее как иподиаконы и прислужники.
Кто-то посоветовал пригласить Павла Ивановича Бабаева, до войны бывшего регентом хора 2-й Кубанской казачьей станицы. Вся наша семья (кроме меня и брата отличным знатоком церковного пения была и наша мать, матушка Людмила) взялась обучать его «гласам» и основным песнопениям всенощной и литургии. Певчие были опытные, и потому дело быстро пошло на лад. Но сам Павел Иванович никогда не усвоил до конца тайну смены гласов, да и более сложные концертные песнопения были ему не под силу. В 1955 году он ушел с этой должности, но увел при этом и весь хор, кроме меццо-сопрано еще из дворцового хора Полины Бурзы. В Троицкую церковь был переведен хор Иверской часовни, которым я руководил с 1953 года. Постепенно вернулись все певчие нашего хора, и семь лет, до 1962 года, руководил им я – иподиакон Андрей Тарасьев.
По приказу настоятеля храма я передал хор в январе 1962 года брату, протоиерею Василию, так как из-за работы в церкви я был удален с двух факультетов, где преподавал русский язык и литературу.
Отец Василий был музыкально исключительно одаренным человеком, притом обладал высоким тенором красивого тембра. Помимо своей пастырской работы и богослужений, он с огромным энтузиазмом собирал певцов (часто и сербов), значительно увеличив число певчих. Отец Василий вернул в репертуар песнопения, которые не очень жаловали отец Петр и митрополит Антоний («Покаяния» и «Пасхальный канон» Веделя, «Верую» Архангельского и другие несколько «светские» песнопения), которые не исполнялись ни Масловым, ни отцом Владиславом, ни мною. Когда подрос его сын Виталий, тоже получивший музыкальное образование и обладавший прекрасным детским дискантом, ему уже в 15 лет дали возможность замещать отца (скончавшегося в 1996 году), и он руководит хором подворья Московского патриархата и поныне, находясь в сане протоиерея на должности настоятеля храма Святой Троицы.
Русские люди на чужбине с горечью принимали все новые и новые известия о том, какие святыни и храмы у них на Родине поруганы, ограблены и даже разрушены. Особенно потрясены они были в 1929 году, узнав что нет больше одной из главных московских святынь – Иверской часовни с чудотворной иконой Богородицы, присланной с Афона. И в центре русского церковного зарубежья, в Сербии, в Белграде, где находился Синод РПЦЗ, возникла идея воссоздать утраченную часовню на чужбине. Деятельное участие в этом приняла графиня Святополк-Мирская, возглавившая строительный комитет. Она знала Карагеоргиевичей еще по России, и ей было легче договориться о постройке.
По благословению Блаженнейшего Антония, Первоиерарха Русской Зарубежной Церкви, начались сборы пожертвований и переговоры о месте постройки этого дома молитвы. Принимая во внимание, что на так называемом Новом кладбище росло число «недождавшихся возвращения на Родину», было решено построить часовню на территории кладбища, на что было получено особое разрешение. Начали поступать пожертвования от королевского дома Карагеоргиевичей, от Сербского Патриарха Димитрия и иерархов Сербской Церкви, от мэрии города Белграда и многих других сербов, с благодарностью вспоминавших, как Россия, абсолютно неподготовленная к войне, все же встала на защиту маленькой Сербии в 1914 году.
Часовня не являлась точной копией московской, так как решено было строить ее с алтарем, освящать по полному чину, как храм, давая таким образом возможность русским посещать богослужения в еще одном «своем» храме.
Торжественное освящение Иверской часовни совершил в 1931 году новоизбранный Патриарх Сербский Варнава, выпускник Петербургской духовной академии, большой друг и покровитель русских беженцев в Сербии. Приходские священники Свято-Троицкого храма на Ташмайдане (кроме настоятеля) попеременно служили в этой часовне, неся однонедельную «череду». В храме был сооружен иконостас работы выдающегося художника-иконописца Гринкевича-Судника, икону Иверской Богоматери прислали иноки русского Пантелеимонова монастыря с Афона, плащаницу – Елеонский монастырь. Вскоре после злодейского убиения короля-витязя Александра в часовне была сооружена икона благоверного князя Александра Невского в память великого друга и защитника русских беженцев в Сербии. Под Иверской часовней был сооружен склеп-усыпальница, где с 1936 года покоится прах Блаженнейшего митрополита Антония (Храповицкого), а с 1957 года – и его верного келейника архимандрита Феодосия (Мельника).
С самого начала при часовне был организован хор, который возглавил Григорий Иванович Криволуцкий. Малые размеры часовни продиктовали и численность хора. Это был квартет, который иногда пополнялся певчими, регулярно приходившими на кладбище, на могилы своих близких. Здесь пели: Марина Круг (сопрано), Екатерина Алексеева (альт), Григорий Баранников (тенор), Феодор Богдановский и сам Григорий Иванович (басы). После смерти мужа с ними пела и генеральша Анна Никаноровна Полтавцева, часто – матушка Людмила Борисовна Тарасьева, по большим праздникам – великолепный бас, муж Екатерины Алексеевой, Виктор. Всех приходящих на богослужения в эту часовню поражала слаженность и легкость исполнения даже самых сложных песнопений. Григорий Иванович почти не управлял «хором», он даже стоял как-то сбоку. Чудные голоса этих, по сути дела, солистов звучали радостно, без каких-либо усилий.
Часто к ним присоединялся и псаломщик русских храмов в Белграде Филипп Дмитриевич Загребельный – сильный и красивый второй тенор, славившийся еще и тем, что великолепно писал ноты (трудно было поверить, что это не печатная рукопись). Он удачно замещал всех регентов и в Иверской часовне и в Троицкой церкви. Белград он покинул в 1944 году, оставив «на память о себе» в Троицком храме ноты Статей Великой субботы.
Алексеевы и Марина Круг покинули Сербию в 1950 году, Баранников, популярный Гриша, певший и в русских ресторанах, скончался, а Григорий Иванович, как уже было сказано раньше, перешел в Троицкую церковь, но вскоре и вовсе покинул Югославию.
Одно время в Иверской пели псаломщики Алексей Дмитриевич Охотин и Феодор Синельщиков, которым помогали Петр Александрович Поздняковский и Андрей Степанович Доич.
В 1953 году, по указу настоятеля протоиерея Виталия, я основал там небольшой хор, который вскоре передал опытному певцу А.С. Доичу, который, к сожалению, всего года два смог исполнять эту обязанность, а затем, по болезни, опять передал управление хором мне. Так создался новый Иверский хор, который в 1955 году перешел в полном составе в Троицкую церковь (о чем речь уже шла). С тех пор в Иверской часовне не было хора, а на богослужениях пели псаломщики.
В настоящее время в Иверской часовне богослужения совершаются только в дни празднования Иверской иконы Божией Матери и в поминальные субботы. И тогда в них участвует хор Свято-Троицкой церкви.
Говоря о хорах и регентах в русских храмах Белграда, нельзя не упомянуть знаменитый левый клирос Троицкой церкви. И он «основан» протопресвитером Петром, и на протяжении многих лет славился своим составом – будущими архиереями, священниками, преподавателями богословия.
Нужно сказать, что все профессиональные хоры нашей церкви исполняли далеко не все песнопения на разных богослужениях, особенно во время всенощной. Спев «Блажен муж» и первую стихиру на «Господи, воззвах» (не «на глас», а Фатеева), они включались лишь для пения догматика на «И ныне». Следуя правилу и уставу заведенному настоятелем, отцом Петром, в Троицком храме стихиры пелись «на 10», и поэтому все остальные стихиры пел левый клирос. Это правило относилось и к стихирам «на стиховне» и «на хвалитех», так было и при чтении канона с вторыми ирмосами и катавасиями. Не говоря уже о том, что профессиональные хоры не участвовали в богослужениях в дни разных святых, которые приходились на будние дни. Тогда левый клирос пел и литургии, и полностью всенощные.
Особо торжественно отмечался день памяти Иоанна Богослова 9 октября, так как 90 % членов хора были студенты-богословы или уже законоучители и преподаватели в семинариях. Руководил этим хором сам отец Петр или псаломщик Леонид Иванович Маслич, выдающийся знаток знаменного пения, Типикона и богословских наук. Одно время он преподавал в семинарии в городке Битоль (Южная Сербия, теперь Македония), где преподавателями были святитель Иоанн, архиепископ Шанхайский, и преподобный авва Иустин (Попович) Челийский, а правящим архиереем был в то время святитель Николай (Велимирович) Охридский.
В канун праздника совершалось действительно всенощное бдение со всеми седальнами, псалмами, кафизмами, с канонархами, а Божественную литургию в сам день праздника служили по-гречески.
Здесь обучались уставу и напевам Александр Сенькевич (будущий архиепископ Лос-Анджелесский Антоний), Лев Бартошевич (будущий епископ Женевский Леонтий), иподиакон Никодим Ефимов (будущий архимандрит Спиридон), Душан Веселинович (будущий иеромонах Амвросий), иеромонахи Макарий (будущий епископ Сремский), иеромонах Андрей (Фрушич) будущий епископ Банялукский, профессор Степан Гущин, псаломщик Виталий Тарасьев, священники Борис Волобуев и Алексей Моргуль, протоиерей Алексей Крышко и многие другие.
Когда многим стало ясно, что пребывание за рубежом не временное состояние до «скорого возвращения на Родину», а, вероятно, разлука навсегда, русские беженцы, обжившиеся уже в гостеприимной Сербии (Югославии), стали ощущать недостаток своего административно-научно-культурно-образовательного центра. Так возникла идея о постройке Русского дома. Благодаря поддержке короля Александра, его двоюродного брата принца Павла (чья мать была из рода Демидовых-Сан-Донатто), Святейшего Патриарха Сербского Варнавы, академика Александра Белича и других покровителей русских беженцев в Сербии, определилось место, где разрешено было построить такой центр. Это была нижняя часть сада при бывшем посольстве царской России в королевстве Сербия, что на главной улице Короля Милана, напротив бывшего дворца. Огромный сад спускался до улицы Королевы Наталии (жены сербского короля Милана Обреновича, княжны молдаво-русского происхождения). Поддержка всех наших покровителей была, конечно, не только моральной. Несмотря на сборы средств среди беженцев, нужно откровенно сказать, что Русский дом был выстроен на деньги вышеперечисленных и многих других благодетелей и жертвователей-сербов. Создание проекта было поручено выдающемуся русскому архитектору Василию Баумгартену, а заботы подрядчика были возложены на инженера Юрия Владимировича Бартошевича.
От закладки и освящения фундамента в 1931 году, до открытия Русского дома прошло всего два года. 9 апреля 1933 года Русский дом памяти императора Николая II был торжественно освящен протопресвитером Петром Беловидовым в присутствии членов королевского дома – королеве Марии, принце Павле, его супруге Ольге – и многих других видных гостях русского зарубежья и Сербии.
В Русский дом были переведены Державная комиссия по делам русских беженцев, женская и мужская русская гимназии, начальная русская школа, театр, Русский научный институт.
Вскоре выяснилось, что в доме прекрасный концертный зал, весь нижний этаж занимал просторный гимнастический зал («соколана»), но нигде не было отведено места для школьной и гимназической церкви. Пришлось одну из боковых ниш, существовавших в сокольском зале, превратить в алтарь, который в будние дни закрывался деревянными щитами.
Школьная церковь Покрова Пресвятой Богородицы была освящена в том же 1933 году архиепископом Анастасием, и в ней совершались службы по воскресным дням, по большим праздникам, Великим постом ежедневно (великопостные часы), а литургии Преждеосвященных даров (по средам и пятницам) – на тех седмицах, когда говели ученики начальной школы или гимназий.
Был создан смешанный гимназический хор, который пел литургии дважды в месяц (в воскресенье, когда служба была для женской, и в воскресенье, когда служба была для мужской гимназии). В третье воскресенье служба совершалась для учеников начальной школы, а в четвертое церковь была открыта для всех.
Служили законоучители, а хором руководили преподаватели пения. В женской гимназии это был Борис Добровольский, а в мужской Андрей Кузьменко и Илья Ильич Слатин.
В воскресенье, когда школы были свободны, в храме пел мужской октет под управлением того же А.Н. Кузьменко.
Посещение богослужений (раз в месяц) было обязательным, ученики стояли выстроенными по классам. Также и участие в хоре было обязательным. В школьный хор принимали детей с третьего класса. Все три гимназических регента были высокообразованными музыкантами (Илья Слатин со своими братьями выступал как знаменитое трио «Слатины»), и гимназический хор пел исключительно слажено. Они часто выступали и на юбилейных торжествах (посвященных, например, в 1937 году Пушкину, ежегодно в дни Русской славы, то есть в день памяти святого князя Владимира и проч.), устраивали свои концерты русских песен, исполняли даже и такие сложные пьесы, как шуточная опера «Иванов Павел» Рапопорта, участвовали в выпускных ежегодных школьных актах.
В начальной школе пение преподавал Алексей Васильевич Гриньков (1893–1966), уроженец Курской губернии, учившийся в Московской консерватории, ставший после переезда в Сербию ( в 1925 году) одним из наиболее известных регентов как духовного, так и светского репертуара. Он был регентом нашего школьного хора, и я, будучи еще учеником первого класса (в 1939 году), попал к нему «в ансамбль», вероятно потому, что мой старший брат уже пел у него. Да не то, что «попал», а быстро стал и солистом, так как голос у меня был звонкий, а слух прекрасный. Да и навык петь в хоре.
Дело в том, что в нашей бедной беженской семье не было ни радио, ни граммофона, но зато был свой семейный «хоровой коллектив»: дедушка Борис – бас, папа – тенор, тетя Таня – сопрано, тетя Люля – меццо, мама – альт, дядя Вовочка – бас. И вот, часто после ужина, кто-нибудь начинал тихо напевать что-нибудь свое, любимое… остальные подхватывали – и домашний концерт продолжался до тех пор, пока тетя или дядя, жившие далеко, не спохватывались, что скоро уйдет и последний трамвай. Пели тихо, чтобы не мешать соседям, пели задушевно, вспоминая далекую Родину, часто друг другу подсказывая слова и жестами приглашая и нас, детей, присоединиться.
Репетиции хора в школе происходили раз в неделю, когда было меньше уроков. Гриньков садился за рояль, а мы обступали его и строго следили, чтобы не смешать партии. Во время спевок он был спокоен и терпелив, учил нас «с голоса», аккомпанируя себе и нам. Он неторопливо объяснял нам слова и выражения на церковнославянском, часто переводил их и лишь после этого разучивал с нами мелодию. В своей работе с новичками он опирался на помощь «старших» учеников (а это были четвероклашки!). Как же они гордились этим и как смотрели на нас, «малышей», свысока! Но во время служб или других выступлений Алексей Васильевич преображался, становился строгим и требовательным, дирижировал темпераментно, немножко припрыгивая и благодаря своему маркантному носу и пряди густых волос надо лбом в эти моменты походил на петушка. Но нам было не до смеха. Попробуй зазеваться или просто не смотреть на него: на ручке камертона у него была тонкая резиновая кишка сантиметров в 25, и он ловко возвращал ею певчего в реальность! Когда мы после летних каникул иногда появлялись очень коротко остриженными, он упрекал шутливо родителей: «Ну как я их теперь за чубы таскать буду?».
Мы очень любили своего «Гринька», любили, не подозревая, какой мастер хорового пения перед нами! А Алексей Васильевич Гриньков и со своим хором в храме святого Гавриила в городке Земун, который был отдан русским, где служил протоиерей Виталий Лепоринский, где своды потрясал своим на всю Россию известным басом протодиакон Василий Вербицкий, и со своим хором в белградском храме Вознесения Господня, хором, который он назвал «Славянский», не только украшал богослужения, но часто гастролировал по Югославии и даже выезжал за границу. У него был своеобразный вкус: боготворил А.Т. Гречанинова, не любил наших «западников» – Бортнянского, Сарти, немножко и Чайковского. С другой стороны, считал, что и церковную музыку можно несколько видоизменять. Интересны были его комментарии и впечатления после концертов хора Донских казаков Сергея Жарова. Желая умерить мои восторги после получения пластинок из Парижа, он с улыбкой мне сказал: «Видел я их дважды, но не все слышал – сплошные нюансы».
Жил он в Земуне, который во время войны и немецкой оккупации вошел в состав фашисткого независимого государства Хорватия, в государстве, где в лагере Ясеновац фашисты-«усташи» зверски убили свыше миллиона сербов. Гриньковых спасло то, что он и до и во время войны руководил хорватским певческим обществом «Томислав», так что их не трогали. После окончания войны новые властители наших судеб стали было упрекать его «в сотрудничестве» с оккупантами, но выручили старые ученики, дорвавшиеся до власти. Однако ему пришлось принять руководство над новыми певческими обществами, осваивать новый «титовский» репертуар маршей и партизанских песен (в основном, переводы с русского).
Но он не покидал и своего любимого дела. В 1941 году из русско-сербского монастыря Туман, на Дунае, бежали от постоянных партизанских набегов и грабежей игумен Лука (Родионов), наследник знаменитого архимандрита Амвросия (Курганова), и десяток монахов. Вместе с ними бежали из монастыря Нимник около сорока монахинь во главе с игуменией Параскевой. Их приютил в Земуне, в своих двух коттеджах, выдающийся врач Софотеров. Игумен Лука знал Гринькова еще до войны и обратился к нему с просьбой создать хор монахинь. После окончания войны игумен Лука объединил оба монастыря под общим названием Братство честного креста и перевел их под омофор Московского Патриарха. В 1950 году его и иеромонаха Феофана (Шишманова) выслали из Югославии, остальные монахи разбрелись по другим монастырям, а женский монастырь переехал в древнюю обитель Манасия, где и поныне есть еще несколько монахинь «Земунского периода». Так вот, Гриньков с воодушевлением принялся за дело и в короткий срок создал изумительный женский хор, исполнявший самые сложные русские церковные песнопения в его аранжировке. Мне не раз доводилось слушать их и по нотам следить, как Гриньков решал эти сложные задачи. Благодаря исключительно высоким сопрано монахинь Рипсимии, Февронии и Анисии и великолепным контральто монахинь Домнины и Евгении, Гринькову удавалось получать звучание весьма широкого диапазона. К сожалению, отъезд монахинь из Земуна прервал эту и для Гринькова новую работу с однородным хором.
Последний церковный «хор», которым он руководил, был трогательный квартет в той же, теперь уже бывшей русской церкви святого Гавриила в Земуне, в составе: Вера Банина – сопрано, Ольга Гринькова – альт, Алексей Гриньков – тенор и слепой казак Степан – бас. Когда скончался в 1959 году протоиерей Виталий Лепоринский и мой мужской октет из Свято-Троицой церкви приехал с настоятелем отцом Виталием в Земун и мы пропели там панихиду по исходе души, то растроганный мой учитель, милый Алексей Васильевич, расцеловал меня и совсем как Державин Пушкина, «в гроб сходя, благословил».
В биографиях Шаляпина часто приводится его разговор с земляком Горьким, что, дескать, когда они лба умрут, от Максима-писателя останется след, а я, говорил Шаляпин, спел – и ничего не осталось. К сожалению, выдающийся русский церковный и светский регент Алексей Васильевич Гриньков творил в такие времена, когда аудиозаписи были редкостью, и от его творчества остались лишь воспоминания тех, кто его ценил и любил как учителя.
Как мы уже сказали, в Белграде было всего три русских храма, где могли быть русские церковные хоры, а, стало быть, и регенты. Главный из них – центр Русской Зарубежной Церкви – Свято-Троицкий храм на Ташмайдане, затем Иверская часовня на Новом кладбище и школьная гимназическая церковь в Русском доме памяти императора Николая II на улице Королевы Наталии. Правда, небольшая домовая церковь была и в русском старческом доме в районе Сеняк. А в большой русской колонии в Белграде было еще много певчих и регентов, так что не удивительно, что они стали предлагать свои услуги сербским приходам.
Один из первых русских хоров был основан при храме апостола Марка, в центре Белграда, на так называемом Старом кладбище на Ташмайдане. Руководил им Виктор Харитонович Щербаков – регент-самородок, уроженец крупного села Балаклеи, где, по его словам, был большой собор, в котором он пел еще мальчиком, а юношей стал управлять хором. Это был регент просто вулканического темперамента, абсолютно владеющий хором без лишних движений и жестов. Но он весьма своеобразно вел спевки: несмотря на то, что почти все его певчие были профессионалами и могли петь, как говорится, с листа, он подробно и ясно объяснял, какой музыкальный эффект ему нужен в определенной фразе, и этого добивался в совершенстве. На этих спевках он бывал несколько резок, даже грубоват. Не раз он, например, отличной певице Сусанне Белубековой на спевках делал замечания: ровнее, без разных придыханий, это тебе не «Казбек» или «Мимоза» (знаменитые русские белградские рестораны, в которых выступала Сусанна). Но во время богослужений ничего не говорил, никаких лишних знаков не делал. Главными его «звездами» были Татьяна Мазыкина и Ольга Ольдекоп из Белградской оперы, лирический тенор Сергей Опоков и изумительный бас Николай Денисенко.
Когда во время войны церковь святого Марка сгорела, Щербаков перешел в церковь Покрова Пресвятой Богородицы, где до него были регентами Леонид Базилевич, Степан Гущин и Александр Залиев. Но это уже был не тот мощный по составу хор. Постепенно, особенно по окончании войны, редели ряды русских в Белграде, а значит – и в хорах. Хор Щербакова и дальше оставался по высокому уровню исполнения одним из лучших в белградских храмах, но из русских у него остались только тенор Вадим Босанько и бас Александр Масевро, так что он в дни храмовых праздников и для духовных концертов приглашал певчих из хора Свято-Троицкой церкви.
Последний его хор был в церкви святого Лазаря. В отличие от А.В. Гринькова Щербаков преклонялся перед мастерством Сергея Жарова и часто вспоминал участие хора Донских казаков в панихиде (в 1934 году), в сороковой день кончины короля Александра, в храме святого Георгия – усыпальнице Карагеоргиевичей на холме Опленац близ городка Топола.
Говоря о выдающихся русских регентах духовной музыки в Белграде, нельзя не упомянуть профессионального музыканта и блестящего руководителя многих хоровых коллективов Александра Артемьевича Залиева (1898 года рождения), уроженца Владикавказа, который, к сожалению, больше внимания посвящал педагогической работе в консерватории и музыкальных училищах, чем практической работе с церковными хорами. Но зато некоторые прекрасные дирижеры и сейчас еще с гордостью называют его своим учителем. Дольше всего он управлял хором соборного храма архангела Михаила (Первое белградское певческое общество, основанное выдающимся сербским композитором Стеваном Мокраняц) и хором в храме Покрова Пресвятой Богородицы.
Исключительно строгий, даже взыскательный, Залиев всегда настаивал на стилевом совершенстве и достигал этого, критикуя тех коллег, которые произведения и Бортянскаго, и Чеснокова, и Турчанинова исполняли одинаково, а значит обезличенно и без учета стиля соответствующей эпохи. Небольшого роста, но прекрасно умевший привлечь к себе внимание хора, он «деспотично» и неуклонно добивался своего и на спевках, и на богослужениях, и на концертах. Он не жаловал те сочинения, где требовались солисты, считая, что этим «затемняется» работа хора. Самое любимое его детище, которому он отдал почти 20 лет своей жизни, был огромный хор художественной самодеятельности почтовых служб «Джока Павлович». Он поднял его на высокий профессиональный уровень, так что мог выезжать с ним на гастроли и по Югославии и за границу, предлагая слушателям весьма сложный репертуар.
Хотя имя Степана Георгиевича Гущина (1888 года рождения), уроженца Харьковской губернии, никак нельзя связать только с Белградом и его церковными хорами, все же это крупное имя русского хорового искусства должно быть упомянуто в нашем перечне. Имея высшее историко-филологическое и музыкальное образование, он, попав в Сербию, стал преподавателем семинарии в городе Призрен, в Косово и Метохии. Там он преподавал пение и русский язык и был регентом хора семинаристов. Когда началась война, он бежал от диких «балистов-албанцев» (фактически фашистов), и в Белграде, помимо того, что продолжал педагогическую деятельность, стал регентом Первого белградского певческого общества, а также хора при храме Покрова Пресвятой Богородицы. После окончания войны министерство просвещение направило его в город Ниш, где он преподавал музыку, руководил многими хоровыми коллективами, и, пока там существовала небольшая опера, руководил оперным хором.
Профессор Гущин был большим знатоком церковного пения, устава и хорового искусства. По рассказам бывших семинаристов, его учеников, он был весьма деликатен и мягок, но хор слушался его и платил ему за отеческую заботу любовью. Он был одним из редких русских регентов, который в совершенстве освоил весьма сложную систему сербских церковных напевов («гласов») и мог обучать этому семинаристов.
В Нише его все полюбили, особенно епископ Нишский Иоанн, очень любивший русское церковное пение и настоявший, чтобы Степан Георгиевич помогал хору соборного храма, хотя знал, что того просто рвут на части и он руководит одновременно многими хоровыми коллективами.
Приезжая изредка по делам в Белград, Гущин с удовольствием принимал предложение дирижировать всю литургию в русской церкви Святой Троицы, и у него всегда было чему поучиться.
В 1950–1960-х годах в церкви Рождества Пресвятой Богородицы в крепости Калемегдан, на холме, под которым Дунай принимает в свои воды Саву, в церкви, бывшей раньше гарнизонной церковью Белграда, с большим успехом руководил хором протоиерей Виктор Царевский, кстати, и сам прекрасный певец с высоким и весьма красивым тенором. Он был постоянным участником всех торжественных всенощных в нашем русском храме (в сербских храмах хор не участвует в таких богослужениях), украшая не только пение хора, но и величания, великопостные напевы («Се жених грядет» и «Чертог Твой»), которые по традиции у нас исполняло духовенство.
В разных храмах Белграда в разное время были регентами русских и сербских хоров Николай Крутиков, Степан Красуцкий, Димитрий Гортынский, протоиерей Михаил Котляревский. Все они внесли свой посильный вклад в сербское хоровое искусство.
Русский философ Николай Бердяев, узнав, что его с большой группой философов и писателей высылают из Союза (в 1922 году), был крайне удручен. Но его духовник отец Алексий Мечёв утешил его словами: «Поезжайте на Запад, ведь в этом ваша миссия». Эту мысль можно применить и к случаю появления в Европе большого числа русских иерархов, священнослужителей, духовных мыслителей и богословов. Сюда же свободно можно отнести и носителей русской духовной музыки – композиторов, регентов, певчих. Но нам кажется, что «миссия» этих последних различается в зависимости от страны, куда судьба забросила русских беженцев. Русский церковный хор где-нибудь в Норвегии, Турции, Тунисе и тому подобное, и русский церковный хор в Болгарии, Сербии, Македонии, да даже и в Румынии – это не однозначные явления. Западные слушатели могут восхищаться песнопениями и высоким уровнем исполнения того или иного русского церковного хора, но это наше художественное и духовное богатство для них остается на уровне более или менее удачного репертуара. А в братских славянских православных странах все это воспринимается иначе, впитывается, принимается часто, как свое, оплодотворяет местную музыку и остается навсегда. Поэтому мысль о нашей эмигрантской «миссии» здесь звучит иначе и значит что-то весьма определенное.
В Сербии, в частности в Белграде, хоровое церковное искусство не было развито так, как в России. Выдающийся знаток жизни русской диаспоры в Югославии инженер Алексей Борисович Арсеньев в своем докладе прекрасно показал состояние хорового пения в Сербии до появления в королевстве русских беженцев.
А вот каково положение на сегодняшний день. В Белграде, где в 1920-е годы существовал только один церковный хор – Первое белградское певческое общество (хор «Обилич» нельзя назвать чисто церковным коллективом, хотя в его репертуаре были и духовные песнопения Стевана Мокряньца, Корнелия Станковича, С. Биничкого, М. Милоевича, Маринковича и других композиторов), в настоящее время нет ни одного храма, где не было бы церковного хора и русских песнопений в его репертуаре. Несомненно, это результат многолетней работы русских церковных регентов и хоров. Правда, сейчас хорами руководят, в основном, молодые выпускники консерватории, не «жившие» с этими песнопениями с детства, и поэтому не всегда им удается сохранить и передать подлинный дух русской духовной музыки. Наиболее популярны среди них «Херувимская № 7» Д.С. Бортнянского, «Милость мира № 6» А.А. Архангельского, «Просительная ектения» с диаконским соло Чеснокова, «Сугубая ектения» («Царская») с соло колоратурой, «Трисвятое» П.И. Чайковского, «Тебе поем» С. Рахманинова и многие другие. Правда, в некоторых храмах считают русское многогласие «западным», а значит, отрицательным явлением, и многие хоры, особенно составленные из молодежи, учившейся в Греции, стараются внедрять якобы «древне-византийское» пение, хотя оно, к сожалению, и не сохранилось в древних записях. Некоторые же из русских песнопений уже считаются «своими», например малое «Многая лета» Бортнянского, которое поют не только в храмах, но и во время свадебных застолий.
Не знаю, как в других сербских городах, но в Белграде, в некоторых храмах, на отпусте поют «Честнейшую херувим» русским напевом к «Величит душа моя» 9-й песни канона. Автор этих строк был свидетелем и даже участником такого процесса, когда русский напев стал сербским.
Когда в 1955 году мой отец, протоиерей Виталий Тарасьев, был награжден правом носить митру, Божественую литургию совершал в нашем храме Святейший Патриарх Сербский Викентий. Будучи молодым архимандритом в городке Сремски-Карловцы, где тогда проживал митрополит Антоний (Храповицкий), он был частым участником русских богослужений и любил их. Поэтому он распорядился, чтобы вся литургия шла «по-русски». На малом входе духовенство и мы, прислужники, запели наше «Приидите, поклонимся». Святейшему оно настолько понравилось, что он попросил нас с братом Василием написать ему ноты, а затем прийти в Патриархию и разучить с ним этот напев. С тех пор он всюду, где бы ни служил, сам начинал и исполнял это песнопение русским напевом, заставляя своих диаконов и прислужников тоже его разучивать. Этот обычай сохранился и при патриархе Германе, и это песнопение перестало быть «чужим», но стало своим, привычным, значит – сербским.
Можно прямо сказать, что русские церковные регенты и певчие с достоинством выполнили в Сербии свою «миссию» и внесли свой духовный вклад в развитие благолепия богослужений в сербских храмах.
Еп. Дионисий и прот. Тимофей Алферовы: Проблемы современного Православия
Главная внешняя угроза: глобализм и либерализм
РПЦЗ: Митрополит Агафангел издал Указ о сборе помощи о. Василию (ФОТО сгоревшего дома)
Митрополит Агафангел издал Указ клирикам Одесской епархии о сборе помощи о. Василию Демченко, у которого в ночь с 21 на 22 декабря сгорел дом и все личное имущество. Об этом же сообщал наш портал Интернет-Собор
Зарубежная святыня. Как строилась православная церковь во Флоренции
В 1878 г. в Тоскану из Ниццы перевели молодого и деятельного отца Владимира Левицкого. Именно он смог убедить членов аристократической русской колонии во Флоренции и императорское посольство в Риме в необходимости строительства православного храма, который и стал первым русским церковным строением на территории Италии1.
Стремясь привлечь к делу внимание высоких лиц, о. Владимир сумел придать ему должную историческую перспективу. В письмах в разные церковные и государственные инстанции священник писал о Флоренции как о месте — по его выражению, «седалище», где была заключена знаменитая Уния с папой Римским (1439) и где православные представители, в том числе московский митрополит Исидор, подписали соглашение об объединении с католиками2. Таким образом, постройке храма в столице Тосканы о. Владимир придавал преимущественно не практический, а символический смысл: «Православие здесь, во Флоренции, потерпело великий ущерб посредством пресловутой Флорентийской унии. <…> Благолепный русский храм был бы наилучшим искуплением невольного греха, претерпленного в этом городе»3.
В результате этих посланий было получено необходимое благословение от петербургского митрополита Исидора, а также помощь и посредничество Министерства иностранных дел. Отец Владимир Левицкий не преминул напомнить, что «лжемитрополит», подписавший Унию, был тезкой тогда здравствовавшего митрополита; следовательно, ответственность за «униональный грех» как бы повышалась.
Осветим подробнее личность отца Владимира Левицкого, которому Русская Церковь и город на Арно обязаны появлением столь выдающегося памятника русской культуры. Это был высокообразованный, не без литературного таланта, священник, закончивший Петербургскую Духовную Академию со степенью магистра богословия и философии. Женившись на дочери о. Иосифа Васильева, строителя Александро-Невского собора в Париже, он прожил вместе со своей семьей во Флоренции сорок пять лет — до смерти в 1923 г. Отец Владимир оставил подробный «Журнал строительства храма»4: с его страниц возникает образ целеустремленного, энергичного священника, умевшего преодолевать многочисленные трудности, вникавшего во все мельчайшие подробности дела и зачастую весьма ироничного, даже желчного. Он регулярно писал статьи для российской периодики, преимущественно для петербургского «Церковного Вестника», впоследствии собранные в книге «Современные стремления папства» (СПб., 1908). Не были чужды ему и исторические интересы: так, он описал могилы российских подданных на кладбище в Ливорно. Ему же принадлежит и первый очерк о построенной им русской церкви, помещенный в путеводителе Е. Долговой по Флоренции5. Этот очерк священника лег также в основу позднейшей брошюры о церкви, подготовленной на итальянском языке многолетней старостой общины М. Олсуфьевой6.
О. Владимир Левицкий с внучкой Ниной Харкевич
Изучение «Журнала» священника дало уникальную возможность реконструировать все перипетии строительства русской церкви на берегах Арно. Отец Левицкий подробно документировал рождение церковной инициативы и ее реализацию, не утаивая всех препон, встречавшихся на его пути.
Книга для сбора средств, что считалось первым официальным шагом в деле храмостроительства, была прислана о. Левицкому из Петербургской Духовной Консистории в 1880 г., то есть спустя два года после его назначения в Тоскану. Это стало его первым крупным успехом. В числе первых жертвователей в книге стоят имена Великих князей Сергея и Павла Александровичей (по тысяче лир), находившихся в то время во Флоренции7, и русских флорентийцев А. Зубова и Е. Демидовой, княгини Сан-Донато. Церковное начинание тем самым изначально приобрело аристократическую окраску.
В том же 1880 г., по настоянию российского посольства в Риме, курировавшего строительство, был сформирован Строительный комитет в составе старосты Г. Кушникова, графа М. Платова, Н. Протасова и А. Хитрово8. Эта акция симптоматична: посольство не желало единоличного руководства делом со стороны священника и пыталось поставить сооружение здания (а главное — траты средств) под собственный контроль, чему и был призван служить Строительный комитет. Впоследствии дипломаты предпринимали другие попытки ограничения власти настоятеля (учредили, например, должность старосты), что вызывало немалое раздражение о. Левицкого.
Летом 1882 г. была куплена земля на виале ин Курва, «с разрешения Императорского Посольства и на его имя»9, однако члены комитета опротестовали такой выбор и «подали в отставку». Это стало первым, но не последним конфликтом настоятеля со своей строптивой паствой. Причиной столь резкой конфронтации явилась неблагозвучность топонима (по иронии судьбы, виале ин Курва была впоследствии переименована, получив весьма «пристойное» имя — виале Бельфьоре), но источником общего недовольства послужил стиль ведения дел о. Владимира Левицкого, не считавшегося с мнением членов комитета и даже не посвящавшего их в собственные замыслы и предприятия. В итоге участок пришлось, с убытком, поменять…
Огромное внимание иерей уделил архитектурному проекту — ведь речь в действительности шла о первом русском церковном здании на территории Италии. Сначала священник повел переговоры с местными зодчими, но все они закончились бесплодно. Многолетняя флорентийская жительница В. Засецкая порекомендовала местного инженера-строителя Джузеппе Боччини10, который составил проект, совершенно непригодный, по мнению о. Владимира. Священник повел было переговоры с петербургскими архитекторами о возможности организации конкурса на лучший проект, но затем, из-за его дороговизны, решил поручить заказ Михаилу Тимофеевичу Преображенскому, с которым священник свел знакомство во время пансионерской поездки молодого зодчего по Италии.
При покупке нового участка пришлось преодолеть ряд препятствий: рядом с ним находился участок О. Базилевской, застраиваемый архитектором А. Ягном. Этот зодчий, по рекомендации другой видной русской флорентийки, Е. Рахмановой11, его гражданской жены, тоже надеялся получить заказ, а когда настоятель предпочел-таки Преображенского, стал интриговать. Базилевской внушили мысль об опасности возникновения рядом с ее домом церкви (автор «Журнала» иронизирует: «Она так суеверна! Она так боится покойников! Она везде подозревает опасности от микробов!»). Базилевская в результате перекупила присмотренный настоятелем участок и разбила на нем сад12.
Окончательный проект, со сметой, составленной Джузеппе Боччини13(автором прежде отвергнутого проекта), был предоставлен в 1885 г. в Св. Синод с просьбой о пособии, которую проситель усилил в соответствии с выработанной им идеологией: «Предпринимаемо строение православного храма <…> впервые в Италии, и притом в городе, ознаменованном печальной памяти “Флорентийской Унией”, как бы в искупление позора, нанесенного ею Русской Церкви через измену православию тогдашнего митрополита Московского Исидора».
Экономный Синод не дал ни средств, ни даже разрешения на начало работ, а испросил МИД взять на себя ответственность за это разрешение. Министерство же поручило заняться данным вопросом посольству в Риме, которое в 1887 г. распорядилось учредить новый Строительный комитет. Тем самым посольство в очередной раз сделало попытку поставить дело под свой контроль. Комитет, возглавленный теперь генерал-адъютантом Краснокутским, нашел, что собранных средств недостаточно, и попросил Преображенского упростить проект, что тот и сделал в том же году. Упрощение, по просьбе комитета, произошло «без нарушения достоинства и правил русского церковного зодчества».
«Сократили» и запроектированную было колокольню, в результате чего позднее в православной флорентийской среде родилась легенда о том, что ее якобы запретили католические власти. Однако конфликт между католиками и православными в данном случае не имел места. В действительности о. Левицкий мечтал, при избытке капитала, поставить «колокольню с набором звона до ста или 150 пудов», нигде не упоминая о запрете католиков.
За первооснову выработанного проекта было принято московско-ярославское зодчество XVII в., как наиболее цветущего периода русского церковного искусства, по мнению Преображенского. По древнему православному обычаю, храм сориентировали с запада на восток (с небольшим отклонением).
В архиве церкви во Флоренции его чертежи почти не сохранились, но они отложились в архиве Научно-исследовательского музея архитектуры в Москве. Ценная коллекция эскизов, планов, разрезов, чертежей принадлежала самому архитектору, а после его смерти была передана в государственный архив вдовой14. Анализ фонда Преображенского убедительно показывает, что, несмотря на некоторое раздражение заказчика, сквозящее на страницах «Журнала» (в первую очередь о. Владимир Левицкий возмущался медлительностью зодчего), архитектор с особым вниманием подошел к исполнению проекта, справедливо полагая флорентийский заказ важным этапом своей карьеры. Так впоследствии и случилось: развитие контактов с Синодом позволило Преображенскому получить в начале XX в. ряд престижных заказов: он стал специализироваться на заграничном церковном зодчестве, уловив желание Русской Церкви к презентации в инославном мире «чисто русского» стиля, а именно московско-ярославского стиля XVII в. Таким образом, архитектор стал автором осуществленных проектов храмов в Ревеле (Таллинне), Буэнос-Айресе, Бухаресте, Никшиче, Ницце.
Дело, однако, замедлилось, так как комитет прекратил существование «за выбытием из Флоренции председателя и двух выборных членов». Волокитой, с другой стороны, процесс был обязан лично послу России барону К. Икскулю фон Гилленбандту, который, будучи лютеранином, совершенно безразлично (если не враждебно) относился к идее строительства храма. Это обстоятельство является интересным нюансом в теме «дипломатия — Церковь»: несмотря на государственный характер Православия, возникали ситуации, когда государственное лицо неправославного исповедания было в состоянии тормозить несимпатичные ему церковные проекты.
К явному огорчению о. Владимира Левицкого, его знатные прихожане при такой волоките стали сомневаться в необходимости нового строительства, предпочитая «сохранить временную церковь навсегда» и лишь благоукрасить ее снаружи. Начались споры о стиле: «Одни были за стиль чисто русский, другие требовали придерживаться стиля чисто византийского».
В 1890 г. встревоженный иерей выехал в Петербург и лично представил новый проект Преображенского обер-прокурору Синода. В итоге Синод 18 мая 1891 г. выпустил указ № 2030, разрешавший постройку, но с характерной оговоркой: если таковая будет «признана необходимой и возможной» со стороны МИДа.
Разрешение МИДа дали… через семь лет. Одна из причин тому — петиция оппонировавших священнику русских флорентийцев (князя С. Голицына15, Г. Шпигельберга, А. Зубова), требовавших обратить временную церковь в постоянную. Посол Икскуль, не заинтересованный в хлопотливом деле, решил «выжидать более благоприятных обстоятельств, большего накопления сумм».
В начале 1899 г. наконец-то разрешение было получено — от нового посла, А. Нелидова, на своем предыдущем посту, в Константинополе, много участвовавшего в делах подопечных афонских монахов и российских паломников.
Одиннадцатого июня (29 мая ст. ст.) 1899 г. работы начались «формальным и официальным образом», в присутствии посла Нелидова и с соответствующим молебствием и крестным ходом, а «окропление по всей окружности будущей церкви совершено было не только святою водою, но и слезами», по словам о. Левицкого. Двадцать восьмого (12) октября 1899 г., когда уже возвели части нижних сводов, был торжественно произведен чин основания церкви. Обряду предшествовала долгая подготовка. Отец Владимир лично обошел представителей инославных церквей. В церемонии приняли участие местные протестантские пасторы. Викарий католического архиепископа приглашение вежливо отклонил, разъяснив, что «по церковным римско-католическим правилам ни сам он, ни кто-либо другой из священников, ни даже из мирян-католиков не могут принять подобного приглашения». Этот отрицательный ответ целиком соответствовал прежней позиции Католической Церкви, считавшей (до Второго Ватиканского собора) православных христиан «схизматиками», раскольниками.
На сводах был водружен шатер, украшенный флагами российскими, итальянскими, греческими, румынскими и черногорскими — по формуле «Россия и Италия плюс православные страны».
В конце 1900 г., 31 (18) декабря, неожиданно умер строитель Боччини, производитель работ. Эта смерть нанесла серьезный удар по храмостроительству, так как вдова Боччини представила некоего Альфонса Фави преемником покойного мужа, и этот новый архитектор проявил некомпетентность и строптивость, а отказавшись от дела, присвоил себе рисунки и документы, находившиеся у покойного Боччини. Вдова Боччини и Фави стали шантажировать настоятеля, требуя от него деньги, и написали жалобу послу. Последний их урезонил, заявив, что постройка церкви находится «под контролем правительства» и что им придется отвечать за убытки от задержки строительства. Еще раз дипломатия пришла на помощь Церкви. Тогда же посол назначил нового производителя работ, инженера Пачиарелли. Спор с вдовой окончился все же выплатой ей определенного «отступного».
Для росписи храма о. Левицкий пригласил группу художников из Петербурга, скомплектованную по рекомендации Преображенского. В убранстве приняли участие и местные художники — Ф. Рейман, русского происхождения16, и Дж. Лолли, флорентиец17.
Работы затянулись, и нижнюю церковь освятили лишь 21 (8) октября 1902 г. — намного позже, чем предполагали ее строители о. Владимир Левицкий и Нелидов. Торжеству предшествовало печальное событие: 11 июля (28 июня), на тридцатом году жизни и на шестом году священства, скончался сын о. Владимира, священник о. Иоанн. Он жил вместе с родителями во Флоренции и, будучи иереем, получал жалование лишь псаломщика, так как второй священник в Тоскане не был положен по штату. Вне сомнения, о. Владимир прочил сына в будущие настоятели храма: о. Иоанн сослужил отцу во временной церкви, участвовал во всех важных совещаниях и перипетиях строительства. Но надежда на служение «под золотыми куполами», как тот писал в своем последнем письме, не сбылась…
В то время Италия ждала визита царя, и о. Владимир мечтал о «высочайшем» присутствии, а также о присутствии на освящении архиерея из России. Однако и этим мечтаниям не суждено было сбыться. Несмотря на отсутствие архиерея, чин освящения прошел 26 октября ст. ст. 1903 г. торжественно.
На освящении присутствовал, конечно, и посол Нелидов, так много сил вложивший в строительство храма. С профессиональной выдержкой он скрыл трудное положение: посол уже знал о своем грядущем отозвании из Рима. Причиной тому послужил несостоявшийся визит Николая II в Италию, которого так ждал о. Левицкий. В его преддверии по Италии прокатился ряд манифестаций против консервативной политики царя, объявленное было посещение царя отменили, а «козлом отпущения» за крах поездки избрали посла. Через два дня после освящения Нелидов покинул Италию; впрочем, МИД не собиралось жертвовать опытным дипломатом и тяжелым наказанием отзыв из Рима считать было нельзя — Нелидова назначили послом в Париж18.
Перед флорентийцами в итоге предстал невиданный прежде в Италии, великолепно исполненный памятник русского искусства. По полному праву его можно считать плодом творческого содружества русских и итальянских мастеров19.
Интерьер церкви созвучен общей идее памятника — достойно выразить художественные и духовные ценности русского Православия. Схема росписей, разработанная архитектором Преображенским и о. Владимиром Левицким совместно с группой художников, была представлена видному знатоку православного искусства Н. Покровскому, который высоко оценил проект. Действительно, авторы убранства стремились следовать византийской концепции храма, воплощавшего «небо на земле» и в зримых формах передававшего христианские представления о человеческой истории, о ее начале и конце. Вместе с тем они учли и особое положение флорентийской церкви, ставшей представительницей Православия в католической стране: в росписи внесли символы из древнеримских катакомб и изображения римских пап, чтимых Православной Церковью, а также изображения св. патриарха Фотия, противника католической добавки filioque к Символу веры, и святителя Марка Эфесского, единственного из восточных иерархов, не подписавшего Флорентийскую унию 1439 г.
Преображенский изначально собирался выдержать стиль живописи, соответствующий архитектуре, то есть XVII в. Этому решительно воспрепятствовал о. Левицкий, нашедший такой стиль «архаическим», «невыносимым для современного вкуса». Так был принят стиль, близкий к тому, что получил название васнецовского: из-за этого, собственно, и пришлось срочно вызывать из России бригаду художников, так как первоначальные эскизы, по которым должны были работать итальянцы, о. Левицкий категорически отверг. На стилистику орнаментов оказал влияние и господствовавший на рубеже XIX–XX вв. стиль «модерн».
Иначе выглядит убранство нижнего храма, происходящее преимущественно из закрытой домовой церкви Демидовых в их флорентийском имении в Сан-Донато и относящееся преимущественно к середине XIX в. Храм построили двухэтажным — по предложению о. Владимира: таким образом воплощалась типология русских северных храмов с верхней (холодной, или летней) и нижней (теплой, или зимней) церквями, а кроме того, создавалась возможность достойно разместить большие иконы и иконостас, пожертвованные Демидовыми.
Иконостас верхнего помещения впечатляет посетителей своими прекрасными формами, вырезанными из мрамора. Таковая пышность не случайна, ибо он является даром императора Николая II. Предшествующий, исторический иконостас из походной церкви Александра I принадлежал посольской церкви, но в октябре 1899 г. был увезен в Россию Великим князем Георгием Михайловичем, к явному неудовольствию русских флорентийцев20. О. Левицкий, однако, сумел использовать и эту потерю в пользу храма: через Великого князя и римского посла он походатайствовал перед Николаем II о пособии «от щедрот царских» (заметим, что священник «иконостасом Александра I» не пользовался: с 1879 г. он лежал заколоченным в ящике). В мае 1900 г. посол Нелидов лично представил царю план и смету иконостаса. Нужную сумму ассигновали: новый иконостас, таким образом, заменил прежний иконостас Александра Благословенного. В русской Флоренции он стал предметом особой гордости монархического свойства, именуясь «государевым даром».
Как и весь храм, новый иконостас должен был соответствовать традициям древнерусского искусства, и поэтому Преображенский, создавая его проект, опирался на собранный им в исследовательских поездках материал. Конечно, в России иконостасы резали из дерева, но еще на первых порах во Флоренции решили использовать мрамор. Все работы по белому каррарскому мрамору произвел резчик из Генуи Джузеппе Нови21. Своды храма расписаны по картонам М. Васильева, Д. Киплика и А. Блазнова. Орнаментальные работы, также по их картонам, созданы итальянскими художниками, за исключением ликов херувимов, которые, по настоянию Преображенского, были поручены русского мастеру Е. Чепцову. Храм расписали за один зимний сезон с октября 1902 по весну 1903 г.
Из бригады русских художников наибольшая задача выпала на долю П. Шарварока, так как Васильев приехал во Флоренцию всего на два дня, а Блазнов и Киплик с помощником Кузьминским отбыли в Петербург в начале января 1903 г., предоставив Шарвароку с помощником Чепцовым доделывать работу. В конце марта художник слег окончательно, за ним приехала супруга, увезшая его на родину, где он 21 июля скончался в возрасте тридцати трех лет. «Имя его поминается в церкви наряду с благотворителями храма, потому что работы его лучшие из всей росписи, орнаментальная часть принадлежит ему всецело и во все дело он вложил столько усердия и старания, что можно сказать — душу свою положил за дело», — пишет в «Журнале» о. Левицкий.
С левой стороны от здания, на том месте, где находилась временная церковь, был установлен памятный знак в память о. Иоанна Левицкого — так его отец отметил трагическую преждевременную смерть священника, который намеревался в будущем стать настоятелем флорентийского храма.
Усилиями о. Владимира и регента А. Харкевича при церкви был образован прекрасный хор, состоявший преимущественно из итальянских певчих: для них Харкевичу пришлось расписать славянские партитуры латинскими буквами.
Долгое время храм носил почетный титул «посольского», полученный во время нахождения российского посольства во Флоренции и сохраненный за ним после переезда его в Рим и учреждения там с 1872 г. еще одной посольской церкви. Такой статус, помимо престижа, давал и практические преимущества: причт, например, избегал итальянского налогообложения. Однако в 1898 г. директор Департамента личного состава Министерства иностранных дел барон К. Буксгевден потребовал снять титулование как незаконное — чему, однако, воспротивился посол Нелидов.
Титулование «посольская» продолжало вызывать раздражение чиновников своей «незаконностью». При настоятельстве в Риме преосвященного Владимира (Путяты), который, кстати, пунктуально вычеркивал титул «посольская» на всех докладах из Флоренции, вновь возбужденное дело решилось в январе 1911 г. не в пользу флорентийского храма: по представлению римского посла новый министр иностранных дел С. Сазонов испросил «Высочайшего повеления о переименовании флорентийской церкви из “Посольской” в “Русскую Православную”… Вслед за сим г. Сазонов заболел и проболел почти год».
С Первой мировой войной для флорентийской церкви начался период тяжелых испытаний. Во время войны община пыталась осуществлять патриотический долг, что облегчалось военным союзом Италии и России. Она занималась благотворительностью, собирала средства в пользу армии и раненых, помогала военнопленным в Австрии и интернированным на территории Швейцарии. При поддержке прихода во Флоренции действовал Русский благотворительный комитет.
Сразу после революции 1917 г. церковь, по примеру римской, объявила о полном отделении от дипломатических структур и сформировала автономную общину.
Бывшая посольская церковь украшает Флоренцию до сих пор, являясь предметом законной гордости флорентийцев. Многолетние усилия о. Левицкого не пропали втуне. Итоговые слова принадлежат митрополиту Евлогию: «Во Флоренции у нас чудный храм, самый красивый из храмов моей епархии. Двухэтажное здание в русском стиле, много прекрасных икон, живопись лучших живописцев»22.
В настоящее время храм в честь Рождества Христова и во имя св. Николая Чудотворца входит в состав Архиепископии православных русских церквей в Западной Европе, под омофором Константинопольского Патриарха. Ее многолетний настоятель — протоиерей Георгий Блатинский, выпускник Св.-Сергиевского подворья в Париже.
Опубликовано в журнале «Вестник РХД» №196. Перепечатка с разрешения издателя.
Примечания:
1 Таковым первоначально был русский храм в Ницце, построенный в 1857–1859 гг., однако с передачей Ниццы Франции этот «приоритет» был утрачен.
2 Униональный акт с подписями представителей Русской Церкви — митрополита Исидора и епископа Авраамия Суздальского — хранится во флорентийской библиотеке Лауренциана.
3 РГИА. Ф. 468. Оп. 14. Д. 222.
4 Автор готовит полную публикацию «Журнала».
5 Долгова Е. Флоренция и ее окрестности. М., 1911.
6 Olsoufieva М. La chiesa ortodossa russa di Firenze. Firenze, 1981 [на правах рукописи].
7 Похоже, это было для них формальным актом: когда через несколько лет Великие князья вновь посетили Флоренцию, они даже не поинтересовались ходом строительства, о чем с горечью отметил в «Журнале» о. Владимир Левицкий.
8 Позднее егермейстер Алексей Захарьевич Хитрово († 1912) оставил церкви капитал в десять тысяч рублей на содержание церковного хора.
9 Здесь и далее — цитаты из «Журнала» о. Владимира Левицкого.
10 О Джузеппе Боччини, который впоследствии сыграл огромную роль в храмостроительстве, став главным исполнителем работ, см.: Cresti C., Zangheri L. Architetti e Ingegneri nella Toscana dell’800. Firenze, 1978.
11 Елена Сергеевна, урожд. княжна Волконская, приходилась дочерью князю Сергею Григорьевичу (декабристу); состояла в фактическом браке с Ягном, который не могла оформить, так как он у нее был четвертым по счету.
12 Вилла затем была завещана Базилевской городу Флоренции, и на ней был устроен действующий и сейчас госпиталь, носящий ее имя; заметим также, что она завещала общине крупный капитал — тридцать тысяч лир.
13 Его брат, Джованни Боччини, также был близок к делу — через него, например, осуществлялась покупка участка на виале ин Курва.
14 Фонд М.Т. Преображенского // Государственный научно-исследовательский музей им. А.В. Щусева (фонд учрежден согласно акту № 121 от 28 августа 1936 г.).
15 Впоследствии кн. Голицын возглавил Строительный комитет Никольского собора в Ницце, но, когда он приехал в 1909 г. во Флоренцию за консультацией, о. Левицкий решительно отказал ему в помощи.
16 См. о нем: Аксененко М.Б. Русский художник Ф. Рейман // Введение в храм. Языки русской культуры / Под ред. Л.И. Акимовой. М., 1997.
17 О Лолли см.: Панкратова Л.Н. «Российские Медичи» и Италия // Италия и русская культура. М., 2000. С. 98.
18 Об истории несостоявшегося визита царя см.: Яхимович З.П. Русско-итальянские отношения в начале XX в. // Россия и Италия. 1972. С. 117–118; роль посла Нелидова в этом фиаско российской дипломатии была двойственной — по Италии действительно прокатились сильные волны выступлений социалистов против царя, но Нелидов при этом считал ненужным в тот момент сближение Италии и России в пику Тройственному союзу (от отставки его спас министр иностранных дел В.Н. Ламсдорф).
19 О ходе строительства с архитектурной точки зрения см. также исследования студентов факультета архитектуры Флорентийского университета: дипломную работу Notaristefano D. «La Chiesa Russa Ortodossa di Firenze» (Firenze, 1986) и курсовую работу Naseddu А. «Le vicende costruttive della chiesa ortodossa russa di Firenze» (Firenze, 1998).
20 Иконостас предназначался для экспозиции вновь учрежденного Музея им. Александра III, председателем которого был Великий князь Георгий Михайлович, однако Николай II пожелал установить его в домовой церкви Александровского дворца в Царском Селе; после революции он попал в собрание Государственного Эрмитажа.
21 Этот же маэстро прежде изваял иконостас для храма Спаса-на-Крови в Петербурге, когда и познакомился с Преображенским, его порекомендовавшим для флорентийского проекта.
22 Евлогий (Георгиевский), митрополит. Путь моей жизни. Париж, 1947. С. 457.
С 4 - 14 сентября 2011 года в рамках Года российской культуры и русского языка в Италии и Года итальянской культуры и итальянского языка в России состоялась передача в дар Дому русского зарубежья архива из Флоренции.
Это в истории ДРЗ наиболее крупное поступление, связанное с историей русского зарубежья в Италии. Архив семьи Левицких-Харкевичей передала в дар Галина Сергеевна Дозмарова представителю Дома русского зарубежья ученому секретарю Марии Анатольевне Васильевой. Ценные материалы (реликвии, фотографии, документы, переписка, дневники, периодические и отдельные издания, ноты, рисунки и многое другое) тесно связаны с историей Православной русской церкви Рождества Христова и святителя Николая Чудотворца во Флоренции. Храм имеет богатую предысторию, связанную с именами Александра I, дочери Николая I Великой княгини Марии Николаевны, с известными семействами Бутурлиных и Демидовых. Большую поддержку храмостроительству оказывали Николай I, Великие князья Сергей и Павел Александровичи, посол России в Италии А.И. Нелидов, князья Сан-Донато и др. Сама же история храма, – строительство, становление и расцвет – непосредственно связаны с деятельностью его настоятеля протоиерея Владимира Левицкого (1843–1923). В 1878 году он приехал из Ниццы во Флоренцию и смог убедить представителей местной русской Колонии и Императорского посольства в Риме в необходимости строительства православного храма. Церковь была заложена в 1888 году, освящение состоялось в 1903-м. Построенная по проекту архитектора М.Т. Преображенского в стиле московско-ярославского зодчества XVII века, Церковь Рождества Христова стала первым русским церковным строением на территории Италии. Уникальное произведение архитектуры, храм стал примером сотворчества российских и итальянских мастеров. Над его строительством и внутренним убранством трудились Дж. Боччини, Дж. Пачарелли, П. Шарварок, А. Новоскольцев, Д. Киплик, Дж. Нови, А. Блазанов, Р. Фанфани, М. Васильев и др.
Во Флоренции о. Владимир Левицкий прожил сорок пять лет, вплоть до своей кончины. Среди переданных в дар документов, связанных с именем протоирея Владимира – переписка, метрические документы, наградные грамоты и, наконец, ценный фотоальбом – хроника жизни русской общины во Флоренции конца XIX–начала ХХ вв. Его дочь, Анна Владимировна Левицкая вышла замуж за Адриана Ксенофонтовича Харкевича (1877–1961), который также в 1920–1950-х годах играл большую роль в жизни русской диаспоры в Италии. Выпускник Санкт-Петербургской духовной академии, он стал во Флоренции регентом хора Христорождественской церкви и вошел в историю православной духовной музыки ХХ века как выдающийся композитор. Ему же принадлежат интереснейшие дневниковые записи об истории хора и общины, которые вместе с содержательной перепиской с современниками, партитурами, афишами, авторскими экземплярами его статей о русской литературе (авторизованная машинопись) на русском и итальянском языках и другими материалами были переданы в дар Дому русского зарубежья. Не менее яркая судьба была у детей Адриана Харкевича и Анны Левицкой – Ксении, Нины и Никиты. Особенно ценен по содержанию архив Нины Адриановны Харкевич (1907–1999). Блестящий врач, талантливый художник и поэт, общественно-политический деятель (представитель в Италии фонда помощи детям политических заключенных в СССР, учрежденного Андреем Сахаровым), она вела переписку со многими известными людьми своего времени – Марком Слонимом и Лидией Пастернак, Юрием Иваском и Еленой Боннер, Николаем Оттокаром и Зинаидой Шаховской. Большая часть архива была передана Ниной Харкевич в Научно-литературный кабинет Дж.-П. Вьёссе во Флоренции (Gabinetto Scientifico Letterario G. P. Vieusseux). Однако немало ценных материалов из ее личного архива осталось в распоряжении приемной дочери Галины Дозмаровой. Эти материалы были также переданы Дому русского зарубежья: фотографии, документы, научные публикации, книги с посвящениями, рисунки Нины Харкевич, среди которых – замечательные по наблюдательности и остроумию зарисовки из жизни русской диаспоры. Таким образом, перед нами предстает жизнь нескольких поколений одной из самых заметных семей наших соотечественников – целая веха в истории русской Флоренции – с конца ХIX века до конца века ХХ.
Слово Митрополита Хризостома из Этна (Калифорния, ИПЦ Греции) о предстоящем реформаторском Вселенском соборе
Нуждается ли Православная Церковь в реформаторском Соборе?(1)
Комментарий Этнийского Митрополита Хризостома (2), присланный архимандритом Алексием, настоятелем монастыря Св. Мученика-короля Эдварда в Бруквуде (Великобритания, юрисдикция Церкви Истинных Православных Христиан в Греции).
Поводом для французской карикатуры послужили последствия Второго Ватиканского Собора (1962-1965) для Римско-католической церкви.
- Ватикан II открыл церковь ...
- И ушел народ.
Сильная карикатура и послание! Она будет распространяться. Это отличное предупреждение
для всех православных, которые стоят на пороге "Вселенского Собора" в 2016 году, "Второго Ватиканского Собора Православной Церкви", как тайно объявили этот Собор некоторые из активно поддерживающих его модернистов. Собор приближается несмотря на то, что существуют и "традиционалисты, проводящие борьбу изнутри", которые пытаются отрицать введение нового календарного стиля во всей Церкви, послабление постов, новые социальные отношения, второбрачие вдовых священников и новое осмысление "адекватности" Православия в современном мире. Все эти явления привели к экуменизму и религиозному синкретизму, а также созданию коммунистами "Живой Церкви" сразу после революции в России.
Православие, сохраняя традиции "духовности, которая не от мира сего" и обожения человека во Христе, в особенности христианского народа, который в мире сем, но не от мира сего, основная роль которого заключается в поддержании аскетического подвига в повседневной жизни, независимо от того монах это или мирянин, теперь столкнулось с плохо скрытыми проявлениями послабления и адаптирования к этому миру под предлогом "миссионерских" и "пасторских" целей. Уже есть священники, которые одеваются как миряне, или еретическое духовенство, которое принимает идею, что священство - это "профессия", и смело заявляет, что одним из приоритетных направлений Церкви в мире является дом, здоровье, заработная плата
и безопасность. Покаяние, жертвенность и служение стоят далеко внизу в списке приоритетов.
Посмотрите, какой ущерб нанес Второй Ватиканский собор римскому католицизму. Иногда ко мне подходят молодые католики и спрашивают: "Что это за одежда?" Когда я им объясняю, что
я монах, они оживляются. И когда я говорю им, что было одно время, когда все монахи одевались, как я, они часто отвечают: "О, да, это было давно, в темные века". Ясно одно, что, если мы не будем стоять твердо и не извлечем пользу из урока «реформы в целях мира", то создадим псевдо-православие, которое лишит нас нашего христианского "хлеба" и превратит нас в людей, которые дают «камень», замаскированный под "выбор традиций," с обедненной православной экзотикой, иконами, превратившимися в простые украшения, и "преобразованиями", которые введут представителей падших людей в поток падшего человечества. Как безрассудно!
И если это кажется неправдоподобным, вспомните тех православных богословов, которые играли с "пост-святоотеческим богословием", клириков, которые тихо, но заметно пытались
говорить о Воскресении, самой сути Православия, как о "метафоре", о литургисании, которое пронизывает священное пространство, как об архитектурном мифе, а о священном, божественном языке, действии и растущей мощи традиционной литургики, как о вопросе "колокола и ладана". (3)
Было время, когда наши церковные умы тщательно "промывали с мылом" такие вещи, чтобы о них не мог никто даже подумать. Сегодня они приносят дополнительный драгоценный
камень на пастырский крест.
Для тех, кто наивно восторгается реформами Православия: пожалуйста, извините за резкие слова. Но истина есть истина. Если мы хотим восстановить веру, то должны смело провозглашать истину и смиренно исправлять свои ошибки.
Наименьший среди монахов, † Епископ Хризостом. (4)
Примечания:
1) Заглавие статьи дано редакцией (болгарского - ред.) сайта.
2) Его Высокопреосвященнейший Хризостом, митрополит Этнинский, в юрисдикции Православной Церкви Истинных христиан в Греции, родился в Калифорнии (США) в 1943 г. Окончил Калифорнийский университет, факультет истории Византии, защитил докторскую диссертацию по психологии в Принстонском университете, богословское образование получил в монастыре Св. Григория Паламы в Этне (Калифорния), где был старшим научным сотрудником Центра традиционных православных исследований. Читал лекции по психологии в Калифорнийском и Ашландском университетах, работал неполный рабочий день преподавателем по восточной христианской философии в Духовной семинарии в Ашланде, был приглашенным профессором по патрологии и психологии на религиоведении в богословском институте при Университете в Упсале (Швеция). В 2000-2001 гг., как стипендиат Фулбрайта, преподавал византийское историческое богословие, этику бизнес-пользователя и богословие православного искусства и архитектуры в Университете Бухареста "Александра И. Куза", а также в Университете архитектуры и градостроительства "Иоанна Минку". В следующем году исполнительный директор комиссии Фулбрайт в Фонде Посольства США в Румынии. Его Высокопреосвященство - бывший член Национального фонда развития гуманитарных наук (США) и бывший приглашенный преподаватель Духовной школы Гарвардского университета, преподавал в Высшем Духовном Союзе Беркли, Школе международных исследований "Генри М. Джексона" при Вашингтонском университете в Сиэтле и в Пембрукском колледже Оксфордского университета. Является основателем мужского монастыря Св. Григория Паламы в Этна. Написал несколько книг и статей в журналах за рубежом, а в настоящее время - руководитель отдела исследований в "Центре традиционных православных исследований" в Этна. Был рукоположен в сан диакона и священника в 1976 г. митрополитом Канады - Высокопреосвященнейшим Акакием. Архиерейская хиротония была совершена 01/ 08/ 1986 г. во епископа Орейского. 5/18 марта 2014 г. был избран Священным Синодом Церкви Истинно Православных христиан Греции митрополитом Этнинским (Калифорния).
3) Тип культового служения, которое подчеркивает использование литургических облачений, колоколов и ладана как предмет религиозной оппозиции в англиканской церкви в XIX веке.
4) Под своими письмами и комментариями Его Высокопреосвященство обычно подписывается как епископ.
Пер. с болгарского (с редакторскими дополнениями)
Источник
ИПЦ Греции: Праздник Святителя Николая Чудотворца в Мэриленде
6/19 декабря 2014 г., в пятницу, приход святителя Николая Чудотворца в Крофтону (штат Мэриленд, ИПЦ Греции) отмечал Престольный праздник. Всенощное бдение в четверг вечером и Божественную Литургию в сам день Праздника возглавил Его Высокопреосвященнейший Димитрий, Митрополит Америки. Ему сослужили о. Георгий Псароматис, настоятель храма, отцы Христос Патитсас, Феодор Яннакопулос и архидиакон Агафангел. На Празднике, в этот будний день, было большое количество людей, многие из которых отпросились с работы, чтобы иметь возможность помолиться и причаститься Святых Христовых Таин.
После Божественной Литургии духовенство и верующие были приглашены в дом Андреаса и Марии Псароматис в Аннаполисе (штат Мэриленд) на праздничную трапезу. Верующие получили духовное назидание от Митрополита, а также возможность общения друг с другом.
Объявление Церковного Совета Болгарской Православной Старостильной Церкви о каноническом единстве с ИПЦ Греции
Возлюбленные о Господе отцы, братья и сестры,
Как было объявлено в предыдущем сообщении от имени Духовного Совета от 27 июля (14 июля ст. ст.), в 2014 году между Старостильной Болгарской Православной Церковью и Церковью Истинных Православных Христиан в Греции были проведены переговоры о создании полного церковного общения.
Греческая сторона была проинформирована о нашей работе и действиях. Предстоит общее согласование о месте и дате официального установления полного евхаристического общения с Церковью Истинных Православных Христиан в Греции, которое будет скреплено празднованием на Божественной Литургии двух Предстоятелей и архиереев от двух Церквей-сестер.
ИПЦ Греции: День святителя Николая в Аттике. Фоторепортаж
19.12.14. День святого Николая Чудотворца был отмечен с должным почтением и необходимой торжественностью в одноименном соборе Ахарнэ (Аттика, ИПЦ Греции). Богослужения возглавили Их Высокопреосвященства, Митрополиты Хризостом (Аттикийский и Беотикийский) и Киприан (Филийский и Оропосский).
РПЦЗ: Воскресная Божественная Литургия в Лионе (ФОТО+ВИДЕО)
В воскресение, 21 декабря, Митрополит Агафангел возглавил Божественную Литургию в Никольском храме Лиона (Франция). Ему сослужили настоятель храма протоиерей Христо Петков, иеромонах Ефрем (Барановский) и клирик ИПЦ Греции протоиерей Георгий Мандаропулос, при протодиаконах Сергии Всеволжском, Германе Иванове-Тринадцатом и Евгении Дорошине.
Блаженнейший Митрополит Антоний в своих последних проповедях
Ниже приводимая статья написана одним из усерднейших почитателей владыки Антония П. С. Лопухиным, авторству которого также принадлежит помещенная в 8-м томе „Жизнеописания” брошюра: „Мысли Блаженнейшего Митрополита Антония, высказанные в проповедях 1935/36 г.” П. С. Лопухин был усердным церковным тружеником до дня своей кончины, последовавшей во Франции 20 июля/2 августа 1962 года.
„Владыка от нас все уходит и уходит”, — писал весной 1936 года один из духовных детей владыки, — чувствовалось, что в нем что-то происходит, что он все сильнее и сильнее сосредоточивается в своей внутренней жизни и что все меньше его волнуют и интересуют земные события.
Свободная Сербская Церковь: Праздник святителя Николая в Брисбене, Австралия (ФОТО)
Приход Свободной Сербской Церкви в Брисбене 19 декабря праздновал свой престольный праздник в честь святителя Николая Чудотворца. Его Преосвященство, владыка Амвросий Мефонский (и Австралийский) возглавил великую вечерню в канун праздника, а также утреню и Божественную Литургию в самый день праздника в сослужении игуменов Иоанна (РПЦЗ) и Христофора.
Митрополит Агафангел: На что надеяться православным? (2014)
Взирая на то, как на Украине стремительно развивается католицизм, в его униатской ипостаси, невольно приходится задуматься над тем, почему православие так легко уступает свои позиции? На значительной части Украины униатство уже есть "исконная украинская вера" без всякой надежды на возвращение туда веры православной. Эта часть Украины, можно сказать, уже другая страна – хоть и сохранившая, отчасти, кровное родство с русским, украинским и белорусским народами, но, по другим признакам – языку, культуре, религии, историческому прошлому и т.д. – составляющая иной, самостоятельный, народ. Именно наступление католицизма будет и дальше расширять границы этой новой неназванной страны, которая в будущем, вполне, на мой взгляд, может стать ещё одним самостоятельным государством, наряду с Болгарией, Польшей и другими славянскими странами.
РПЦЗ: Пришло письмо с просьбой о помощи бывшей послушнице женской общины при Богоявленском монастыре в Навережье
Дорогие отцы, братья и сестры!
С просьбой о помощи одному человеку обратилась ко всем нам Joanna Higginbotham, член нашей Церкви (РПЦЗ), из Америки:
Dear ...,
I first met Larisa last October when I contacted her through her blog
about some articles she has on her blog:
http://danielseraphim94.webnode.ru/pravoslavije-v-britanii…/
This is not spam or a scam. This is a real need. I found her, she
did not find me...
I do not understand Larisa's English very well. She says she was
baptized in 1992 in ROCOR, then was a novice in Epiphany convent in
Vyshegorod, Dedovichi, Pskov, near trailway station DNO. After Metr.
Vitaly reposed she was in a Church Home:
(Sherbinka home church of Iveron myrrh-streaming Our Lady), but since
2010 they have had no priest because Metr. Damaskin turned out to be
an indecent person – they had to leave him. She is now homeless,
dying of cancer, and has 2 children to care for, one child is severely
disabled. The state is not helping her, instead, the state is making
things harder for her. I told Larisa I am trying to find people in
Moscow who will help her, she thanked me and sent a photo. Here is
what she wrote (I corrected the spelling):
Dear Joanna,
If your friends in Moscow could help me, I'd be very happy to speak and to meet them, I tried to find a place in a hospice here in Moscow but it is very hard for homeless people. I'm praying to St John of Shanghai and San Fransisco now.
Best greetings, Larissa
She does not have a computer of her own, but she has use of one:
Валова Лариса
Адрес электронной почты защищен от спам-ботов. Для просмотра адреса в вашем браузере должен быть включен Javascript.
She wrote this book:
Умнова Л.А.
Святитель Кутберт Игумен Линдисфарнский
2014
http://metanthonymemorial.org/VernostNo167.html
РАННЕХРИСТИАНСКИЕ ПРАВОСЛАВНЫЕ СВЯТЫЕ ЗАПАДА. Умнова Лариса Анатольевна.
Please, first she needs to be communicating directly with somebody who
speaks Russian. Her English is too poor for me to understand. Her
email address is Адрес электронной почты защищен от спам-ботов. Для просмотра адреса в вашем браузере должен быть включен Javascript.
Then, next, all of us need to help her find people in Moscow who
will help her.
Thank you.
In Christ,
Joanna
Перевод на русский:
Уважаемые друзья!
Впервые я встретилась с Ларисой в октябре прошлого года, когда я связалась с ней через ее блог.
Некоторые статьи она имеет на своем блоге:
http://danielseraphim94.webnode.ru/pravoslavije-v-britanii…/
Это не спам или лохотрон. Это реальная необходимость. Я нашла ее, она не найдет меня...
Я не понимаю английский Ларисы достаточно хорошо... Она говорит, что она крестилась в 1992 году в РПЦЗ, а затем была послушницей в Богоявленском монастыре в Вышгороде, Дедовичи, Псков, возле trailway станция DNO. После того, как Митр. Виталий преставился, она была в церкви, дома: (Sherbinka домашняя церковь Иверской мироточивой Богоматери), но поскольку в 2010 г. у них не было священника, потому что о. Дамаскин оказался непорядочным человеком - они должны были оставить его. Она сейчас бездомная,
умирает от рака, и имеет 2 детей. Государство не помогает ей, вместо этого, государство делает вещи для нее сложные. Я сказала Ларисе, что пытаюсь найти людей в Москве, кто поможет ей, она поблагодарила меня и прислала фото. Здесь то, что она написала (Я исправила орфографию):
"Уважаемая Иоанна,
если ваши друзья в Москве могут мне помочь, я была бы очень рада поговорить и встретиться с ними, я пыталась найти место в хосписе здесь, в Москве, но это очень трудно для бездомных. Я молюсь, чтобы святой Иоанн Шанхайский и Сан-Францисский помог мне.
С наилучшими пожеланиями, Лариса".
Она не имеет своего собственного компьютера, но она имеет адрес:
Валова Лариса
Адрес электронной почты защищен от спам-ботов. Для просмотра адреса в вашем браузере должен быть включен Javascript.
Она написала эту книгу:
Умнова Л.А.
Святитель Кутберт Игумен Линдисфарнский
2014
http://metanthonymemorial.org/VernostNo167.html
РАННЕХРИСТИАНСКИЕ ПРАВОСЛАВНЫЕ СВЯТЫЕ ЗАПАДА. Умнова Лариса Анатольевна.
Пожалуйста, сначала она должна напрямую связаться с кем-то, кто говорит по-русски. Ее английский слишком беден для меня, чтобы понять. Ее адрес Адрес электронной почты защищен от спам-ботов. Для просмотра адреса в вашем браузере должен быть включен Javascript.
Затем, далее, всем нам нужно помочь ей найти людей в Москве, которые помогут ей.
Спаси Господи,
Иоанна.
Иоанна также выслала фотографию, на которой мы видим отмеченную кружком Ларису Валову и сестру вл. Софрония - ин. Руфину. Может кто-нибудь из москвичей или наших северян откликнется на просьбу о помощи этой рабе Божией.
История зарубежной святыни - Свято-Троицкого храма в Белграде
Возникновение русской церкви в православном Белграде отвечало насущной потребности русских людей, выброшенных революцией за пределы своей страны. Организация церковного прихода в гостеприимной Сербии связана с личностью отца Петра Беловидова
Протоиерей Петр Беловидов (1869, Ставропольская губ.–1940, Белград). Еще до прибытия митрополита Антония (Храповицкого) и до образования в Королевстве СХС Св. Архиерейского Синода РПЦЗ, о. Петр летом 1920 г. испросил у тогдашнего сербского митрополита Димитрия (впоследствии патриарха сербского) благословение на совершение в Белграде церковных служб для русских беженцев и устройство русского церковного прихода. О нем сохранилась следующая запись: «Главная забота о. Петра была обращена к созданию церковного хора. Обладая прекрасными музыкальными знаниями и регентскими способностями, он целые ночи просиживал за столом, по памяти восстанавливая и записывая церковные песнопения, чтобы днем, после уроков в школе и треб в приходе, разучивать их с певчими. Хор русского храма в Белграде скоро стал известным настолько, что в 1924 г. был приглашен для постоянного пения в королевском придворном храме. <...> Богослужение в белградском русском храме отличалось особым характером, пожалуй, единственным за рубежом. Оно было строго уставно. Благодаря о. Петру, при сочувственной поддержке со стороны митрополита Антония, был подобран кадровой состав сотрудников и о. Петр вдохнул в них любовь к истовой уставности. Был создан богослужебный дух и уклад, который дышал седой стариной – и в то же время живым молитвенным горением».
По происхождению, о. Петр был из духовной казачьей семьи, окончил Ставропольскую Духовную семинарию, священнический сан принял в 1893 г., состоял настоятелем кафедрального собора в Карсе, законоучителем в Майкопе, Карсе и Новороссийске. В России у о. Петра осталась жена, а оба сына, офицеры Добровольческой армии, пали в гражданской войне
В сентябре 1920 года им была отслужена первая служба в столовой Русского общества взаимопомощи (ул. Краля Петра). Богослужения там совершались до октября месяца, когда было получено помещение в здании школы на Богоявленской улице. Позднее службы проводились в зале Третьей мужской гимназии (Негошева ул.), а в 1922-1924 годы — в палатке походной русской военной церкви при храме Св. Марка (Ташмайдан).
На собранные пожертвования и помощь, оказанную правительством, по проекту и под руководством инженера-полковника Валерия Владимировича Сташевского, на Ташмайданском холме был построен русский храм в традициях псковско-новгородского зодчества. Освещение храма состоялось 24 декабря 1924 года. На Рождество 1925 года был установлен колокол — личный дар премьер-министра Николы Пашича, бывшего посланника Королевства Сербии в Петербурге.
Над росписью 48 икон иконостаса в стиле новгородского письма XV века по предварительно разработанным эскизам, и при участии Е. И. Конопацкого, трудилось несколько художников.
В храме расположены и иконы в резных киотах: «Пресвятой Богородицы Донской» (работа известного иконописца Пимена Софронова), Пресвятой Богоматери «Знамение» (благословение русской обители на Афоне), «Св. Великомученника Пантелеймона» (благословение афонского Свято-Пантелеймоновского монастыря), а также киоты, созданные в память адмирала Александра Колчака (икона Св. Александра Невского), Патриарха Сербского Варнавы (преданного защитника русских беженцев, икона Св. Апостола Варнавы, — работа художника В. Я. Предаевича), протоирея Петра Беловидова (основателя прихода и первого настоятеля храма, икона Св. Петра Московского).
При храме Св. Троицы действовал Приходской совет, занимавшийся благотворительной деятельностью, устраивались миссионерские курсы и лекции, издавался вестник церковной жизни.
До 1944 года здесь в киоте хранилась и святыня-заступница Русского Зарубежья, чудотворная икона Божьей Матери «Знамения», известная как «Курская Коренная», вывезенная из России епископом Курским и Обоянским Феофаном (с 1957 года она находится в Нью-Йорке).
До 1944 года храм был хранилищем знамен и штандартов славных полков Русской императорской армии, вывезенных с юга России. С октября 1929 года в храме покоятся останки Главнокомандующего Русской армией генерал-лейтенанта барона Петра Николаевича Врангеля.
После кончины первого настоятеля протоиерея Петра Беловидова (1869-1940), его сменил отец Владислав Неклюдов (1898-1949), оставшийся при храме после эвакуации на Запад Управления РПЦЗ (осенью 1944 года во главе с митрополитом Анастасием). При протоиерее Владиславе храм Св. Троицы перешел в ведение Московской Патриархии, а после разрыва государственных и партийных отношений между СССР и Югославией, настоятель трагически окончил свою земную жизнь в одиночной камере следственной тюрьмы. Короткое время, до своего выезда в СССР, настоятелем храма состоял протоиерей Иоанн Сокаль (впоследствии епископ Смоленский Иннокентий; 1883-1965).
В 1950 году настоятелем стал протоиерей Виталий Тарасьев (1901-1974), его сменил сын, протоиерей Василий (1932-1996), а сегодня настоятелем является внук — протоиерей Виталий, окормляющий небольшую общину русских людей в Сербии.
Однако русский храм Св. Троицы, находящийся в сени сербского собора Св. Марка на Ташмайдане, не пустеет. Отреставрированный и реконструированный после повреждений в бомбардировках Белграда НАТО в 1999 году (безвозвратна утрачена потолочная фреска, работа барона Н. Б. Мейендорфа), сегодня свою духовную жизнь с ним связывает не одно поколение братьев-сербов и потомков русских эмигрантов, а также практически вся русская диаспора, проживающая в Сербии.
Новосвященномученик Феофан, епископ Соликамский 11/24декабря
Новосвященномученик ФЕОФАН, епископ Соликамский
Захолустное село Содом, казалось, забыто Богом. До уездного города Саратова 115 верст. Здесь, при речке Вшивке, — 185 крестьянских двора и 940 душ мужского и женского пола . Жаждали крестьяне спасения, кровные свои сберегали и выстроили в 1857 году простую холодную церковь во имя Казанской иконы Божией Матери. На кирпич и теплое строение денег не сыскали — бедность да неурожай. Деревянный храм сотворили с любовью, трехпрестольным. Так в глухом захолустье появилась отрада и утешение для крестьян из деревни Хоненевки, Хмелевки, Узинского Стана и Булгановки. Пастырем прихода в селе Содом стал выпускник семинарии о. Димитрий Алексеевский. В 1873 году было открыто земское училище, двумя годами позже — церковно-приходское попечительство. Население прихода составляло 2586 человек (1860 г.), в 1894 г. в приходе окормлялось 3633 душ мужского и женского пола.
Информационно-аналитический выпуск Интернет-Собора, №48 (ВИДЕО)
Гость студии - Секретарь Архиерейского Синода Архиепискп Кишиневский и Молдавский Георгий. Автор и ведущий игумен Мефодий.
ИПЦ Греции: Рукоположение во диакона члена прихода Прп. Серафима Саровского в Ричмонде (США). ФОТО
В воскресенье, 8/21 декабря, Андрей Уэльс из прихода преподобного Серафима Саровского в Глен Аллен (Ричмонд, США, ИПЦ Греции), Вирджиния, был рукоположен в сан диакона Митрополитом Димитрием. Его Высокопреосвященство совершил рукоположение в сослужении с о. Никодимом Гейлом, настоятелем храма, и архидиаконом Агафангелом.
После рукоположения была устроена праздничная, но постная, трапеза, и Митрополит отвечал на ряд вопросов, представляющих интерес для православных христиан, таких как явление Креста в 1925 году, воссоединение православных христиан в марте 2014 г., и др.
Диакон Андрей женат на матушке Анне, и они имеют маленькую дочь. Следует отметить, что отец диакон родом из юго-западной части США, он специально переехал в город, где есть приход ИПЦ Греции. Не каждый может это сделать, так что, данный поступок является замечательным свидетельством его преданности Церкви и примером для других.
ИПЦ Греции: Престольный праздник в честь св. Климента Охридского в Америке
Митрополит Америки Димитрий (ИПЦ Греции) в день Праздника святого Климента Охридского присоединился к своим верным для общей молитвы в одноименном скиту Доусона (штат Джорджия). Некоторые верующие приехали из Дафни, Саванны (Джорджия) и Ларго (штат Флорида). Другие - из Атланты (Джорджия).
Где Епископ, там соберутся и овцы.
Фоторепортаж воскресного богослужения в Старостильной Болгарии
21.12.14. Воскресное богослужение в Софийском Свято-Успенском кафедральном соборе (Болгарская Православная Старостильная Церковь) возглавил епископ Фотий Триадицкий.
РПЦЗ: Сегодня ночью в Малине на Украине сожгли домик священника
Сегодня ночью в Малине на Украине неизвестные подожгли домик настоятеля Покровского прихода протоиерея Василия Демченко. По счастливой случайности, о. Василий ночевал у прихожан и не пострадал. Домик и все что в нем было, сгорело до тла. Батюшка остался без жилья и всего имущества. Просьба помочь - переслать деньги на адрес Епархиального управления Одесской епархии, с пометкой "для о. Василия". Может, удастся собрать средства хоть на строительный вагончик.
Синодик РПЦЗ: Князь Алексей Александрович Ширинский-Шихматов
СВЕТЛОЙ ПАМЯТИ
Незабвенного Князя Алексея Александровича Ширинского - Шихматова.
Русские люди часто не замечают своих пророков и учителей при жизни и еще чаще забывают их по смерти, а между тем Россия более, чем какая либо иная страна была богата такими людьми, каких Господь промыслительно посылал нам для того, чтобы мы набирались у них мудрости, подражали им и передавали бы их завиты грядущим поколениям.
РПЦЗ: Панихида на могиле протопресвитера Виктора Пушкина во Франции (ФОТО)
В субботу, 20 декабря, Митрополит Агафангел, протоиерей Христо и диакон Герман отслужили панихиду на могиле протопресвитеря Виктора Пушкина - основателя и строителя русского православноего храма в Лионе (Франция).
Вечером этого дня все молились за Всенощном бдением в построенном усилиями протопресвитера Виктора храме.
РПЦЗ: Праздник Святителя Николая в селе Макарово Одесской области (ФОТО)
19 декабря в день Святителя Николая, архиепископа Мир Ликийских, Чудотворца Божественную Литургию в храме в честь иконы Божией Матери «Казанская» села Макарово Одесской области на Украине отслужил иерей Георгий Сторожицкий.
Еще статьи...
- Архиепископ Аверкий: О Евхаристии
- РПЦЗ: В день Престольного Праздника Никольского храма в Лионе Митрополит Агафангел отслужил там Божественную Литургию (ФОТО)
- Церковная жизнь епархии Свободной Сербской Православной Церкви в Австралии и Новой Зеландии
- Учение святого праведного Иоанна Кронштадтского о Евхаристии
- Митрополит Антоний: Слово в день Святителя Николая Чудотворца тезоименитства Государя Императора
- Среди подписавших обращение с критикой «вероучительных нововведений» патриарха Варфоломея авторитетные клирики, богословы и митрополиты Элладской Церкви
- Священник Вячеслав Винников: Как меня вербовали в... "помощники по развитию отношений между Церковью и государством"
- Глава из книги "Православное Догматическое Богословие"
- РПЦЗ: Проект Определения о Таинстве Евхаристии
- Митрополит Антоний: Слово в честь святой великомученицы Варвары