Из архива. Документы по восстанию ихэтуаней в Китае в 1900 году
ДОКУМЕНТЫ по Боксерскому восстанию в Китае в 1900 году
№ 11. Указ богдыхана от 12 (25) июня 1900 г. 36.
Мы начали войну с иностранными державами и выиграли несколько больших сражений. Члены общества И-хэ-циань 37, народ и правительственные войска соединились вместе и одержали несколько побед над нашими иностранными врагами. Ныне посланы императорские комиссары, чтобы передать всем патриотам и правительственным войскам императорскую волю продолжать свои победоносные действия.
Мы уверены, что патриоты имеются и в других провинциях империи. Мы повелеваем ген.-губернаторам и губернаторам внести их [16] в особые списки и сформировать из них особые части, которые будут очень большою подмогою в нашей войне с иностранцами.
Эдикт этот должен быть послан со скоростью 600 ли (300 верст) в сутки.
№ 12. Секретная телеграмма управляющего мин. ин. дел на имя вице-адмирала Алексеева в Порт-Артур.
С.-Петербург. 15 (28) июня 1900 г.
Телеграмма ваша от 12 получена 38.
Вполне справедливо, что исключительное военное вмешательство Японии в китайские дела противно нашим задачам на Дальнем Востоке; впрочем, едва ли и другие державы допустят столь широкие притязания со стороны токийского кабинета. Меры, подобные срытию Пекина и Тянь-цзина, как и вообще всякие попытки к насильственному водворению в Китае при настоящих обстоятельствах новых порядков, не только трудно выполнимы, но неминуемо поведут к еще большим осложнениям, а посему нам подлежит воздерживаться от участия в указанных мероприятиях.
Наша цель ныне должна ограничиться освобождением императорской миссии, обеспечением безопасности русских подданных, проживающих в северном Китае и восстановлением в Пекине законного правительства, с которым возможно было бы поддерживать дружественные сношения, необходимые в интересах обеих соседних империй.
Не отделяясь от других держав, дабы зорко следить за их действиями и иметь возможность во всякое время предъявить свои требования, мы должны, однако, избегать всего того, что могло бы хоть сколько-нибудь связать нашу полную свободу действий или явиться в глазах китайцев доказательством враждебных намерений России.
В виду того, что окончательное подавление возникших в Китае затруднений, вероятно, потребует еще новых жертв и содержания в стране на продолжительное время значительных военных сил, мы не можем противиться активному вмешательству тех держав, которые считают возможным посвятить свои силы этой цели.
При этом нельзя терять из виду, что стремление к осуществлению столь сложной задачи совместными действиями нескольких государств обыкновенно влечет к взаимным препирательствам и соревнованию между ними, вызывая одновременно всеобщее озлобление в стране, которую государства эти рассчитывают облагодетельствовать. Между тем нам необходимо, сохраняя мирные отношения со всеми державами,[17] занять по отношению к Китаю такое положение, при котором возможно было бы, тотчас по миновании настоящих затруднений, возобновить добрые отношения с соседнею империею.
Ламздорф 39.
№ 13. Секретная телеграмма посла в Берлине 40.
Берлин. 17 (30) июня 1900 г.
Граф Бюлов возвратился вчера вечером из Киля. Сольсбери 41, сообщая здесь о сделанном им вам предложении затребовать от Японии немедленной присылки в Китай корпуса в 20—30.000 человек для восстановления порядка, настаивал на том, чтобы берлинский кабинет энергично поддержал его предложение в С.-Петербурге. Когда Бюлов сделал свой доклад императору, его величество решительно отказался, сказав: «нет, это противоречило бы тем обещаниям, которые я дал 4 года тому назад императору Николаю». «Кроме того, — добавил император, заметив, что за Японией стоят англичане, — можно знать, когда они войдут, но неизвестно, когда они выйдут». Бюлов уполномочен дать ответ, в общем содержащий в себе отклонение предложения, и мотивировать этот отказ ссылкой на то обстоятельство, что ни С.-Джемский кабинет, ни японское правительство не принимали участия в обсуждении возможности подобной экспедиции. Приказания, отданные императором адмиралу Бендеману, сводятся к следующему: 1) Сохранить союз держав с Китаем и избегать всего, что могло бы повести к разрыву между ними. 2) Восстановить общими силами порядок в Китае. 3) Сохранить беспрепятственное сообщение между Таку, Тянь-цзинем и Пекином. 4) Позаботиться о безопасности иностранцев.
Главною целью, преследуемой берлинским кабинетом, является избежать всего, что могло бы поколебать основы Китайской империи, целость коей Германии желательно сохранить. Он решительно восстает против идеи о разделе империи и стремится восстановить [сношения] с центральным правительством в Пекине, ответственным за порядок и спокойствие в стране. Чиршский доложил о своей последней беседе с вами. Граф Бюлов одобряет все пункты намеченной вами программы и находит ее крайне благоразумной. Министр выезжает в Вильгельмсгафен, чтобы проститься с императором перед его отъездом в Норвегию.
Остен-Сакен.
№ 14. Всеподданнейшая записка управляющего мин. ин. дел.
Во исполнение высочайшего вашего императорского величества повеления, я поспешил сообщить предварительный проект циркулярной [18]телеграммы по вопросу об общих действиях держав в Китае на заключение военного министра.
Не касаясь совсем общего содержания циркуляра и не входя в подробное обсуждение специального пункта оного о способе командования международными силами, генерал-лейтенант Куропаткин, как явствует из повергаемого у сего на высочайшее благовоззрение письма его за № 209 42, приходит прямо к заключению о важности для России движения вперед с целью «покончить с Пекином» и полагает необходимым ныне же вверить общее руководство отрядами всех держав — адмиралу Алексееву, имеющему власть командующего армиею 43.
Не сомневаясь нисколько в том, что с специально военной точки зрения представляется вполне целесообразным для подавления восстания принятие самых решительных мер, осмеливаюсь полагать, что начертанная в письме военного министра программа действий России совершенно расходится с высочайше одобренными соображениями, изложенными во всеподданнейшей записке покойного графа Муравьева от 4 июня, коими я считал своим долгом руководствоваться.
При указываемой генерал-лейтенантом Куропаткиным совершенно новой постановке вопроса 44 о дальнейших действиях России в Китае — прежде всего представлялось бы необходимым решить, в силу каких соображений императорское правительство могло бы вменить всем прочим державам обязательство подчинить их войска руководительству русского адмирала, особливо в такую минуту, когда, например, Япония уже успела высадить на китайскую территорию самые значительные силы, предназначаемые, повидимому, к движению на Пекин.
Помимо сего, допустив, что Франция, Германия и даже Англия, далеко не проявляющие особой поспешности к усилению своих отрядов в Китае, выразят готовность вверить находящиеся в Таку и Тянь-цзине силы свои главному командованию адмирала Алексеева, — спрашивается: не поставит ли это обстоятельство Россию в необходимость передвинуть в Китай, быть может, целую армию и, так сказать, принять на себя известного рода обязательства и ответственность пред державами, доверившими свои силы руководительству русского главнокомандующего.
Вообще, судя по имеющимся данным, надо полагать, что европейские державы не задумаются принять предложение России разгромить Пекин; но, при этом, нельзя, однако, не задаться вопросом: приобретем ли мы какие-либо преимущественные права за исполнение столь дорого стоющей задачи и — что самое главное — не поставим ли мы себя этим в явно враждебное положение к Китаю, с которым, в силу [19] столь многообразных государственных интересов, мы должны всячески поддерживать дружеские соседственные отношения?
Возвращаясь к затронутому в циркуляре специальному вопросу об общем командовании, по которому было желательно принудить державы волею-неволею высказаться до принятия Россиею окончательного решения, — осмеливаюсь полагать, что в целях согласования чисто-военных требований с соображениями политического характера возможно было бы допустить в этом пункте всякие частные изменения. Так, например, установить, чтобы выбор старшего председателя был сделан на все время военных действий, с присвоением ему звания главнокомандующего армиею; при таковом добровольно утвержденном всеми державами общем начальнике остальные высшие военные чины составляли бы именно тот совет представителей всех держав с совещательным голосом, о котором упоминает в своем письме г. военный министр.
Не дерзая, вообще, обсуждать способ организации чисто военного учреждения, я осмелился, в виду затронутых в настоящем деле вопросов о взаимных соотношениях держав в Китае, всеподданнейше высказать лишь соображения политического характера, — тем более, что изложенные в письме генерал-лейтенанта Куропаткина доводы существенно расходятся с первоначальными предположениями, заявленными как в обнародованном правительственном сообщении, так и во всех циркулярных сообщениях, сделанных иностранным державам.
Граф Ламздорф.
С. Петербург. 30 июня (13 июля) 1900 г.
№ 15. Мин. ин. дел Франции Делькассэ французскому послу в Петербурге маркизу Монтебелло.
Париж. 1 августа. 1900 г. 45.
Благоволите возможно скорее передать нижеследующее графу Ламздорфу с просьбой довести это до сведения императора и тотчас по получении вами ответа благоволите мне его телеграфно сообщить: весьма возможно, что посланники в Пекине еще живы, но не приходится сомневаться в том, что китайское правительство видит в них своих заложников и пользуется ими, как орудием при своих переговорах.
Какую линию взять в этих обстоятельствах, в связи с коими могут возникнуть разногласия между державами, которые так охотно говорят о своем объединении, но которым не так-то легко подвести под него точные и определенные основания. Ограничусь пока одним
лишь указанием на эту столь опасную и сложную сторону китайской проблемы. Но, чтобы можно было приступить к ее разрешению с наименьшим [20] риском, мне бы казалось необходимым для Франции и для России предварительно обсудить ее между собой со всех точек зрения; при телеграфной же переписке этого нельзя сделать со всей необходимой обстоятельностью, откровенностью и в то же время быстротой. Если императорское правительство разделяет мои чувства и если оно полагает, как я в этом убежден, что заключение между Парижем и С.-Петербургом очень прочного союза могло бы оказать огромное влияние на решение большинства держав, — я готов приехать в Россию.
Шах покидает Францию седьмого; я бы смог выехать числа восьмого.
№ 16. Проект отзета маркизу Монтебелло
на сообщение его от 19 июля (1 августа) 1900 г. 46
Мой августейший монарх с чувством глубокого удовлетворения отнесся к совершенно секретному сообщению, которое вы изволили сделать мне от имени г-на Делькассэ. Его императорское величество разделяет его мнение о том, что в виду сложных и трудных обстоятельств, созданных настоящим положением вещей, тесный и прочный союз с Францией является более, чем когда-либо, необходимым. Государь император с радостью отмечает, что до сих пор оба правительства руководились в своей деятельности началами дружественного согласия, и выражает пожелание, чтобы согласие это продолжалось и крепло. Личный обмен мнений даст несомненно возможность ближе подойти к делу и даст большие результаты, чем обсуждение вопросов в письменной форме или по телеграфу, поэтому его величеству казалось бы чрезвычайно желательным, чтобы подобный обмен взглядами мог состояться между императорским и парижским кабинетами при первом же благоприятном случае, который, по всей вероятности, не замедлит представиться в ближайшем будущем. Но не следует ли подождать того времени, когда многочисленные неясности текущего момента уступят место несколько более определенному положению? Представлялось более осмотрительным, твердо придерживаясь руководящих принципов, положенных в основу совместных действий, приступить к обсуждению окончательных решений лишь после того, как в самом ходе событий ясно выявятся различные стороны той проблемы, которую надлежит разрешать в соответствии с общим политическим курсом, принятым сообща Россией и Францией. Однако само собой разумеется, что г-н Делькассэ в случае приезда его в Россию был бы в любое время желанным гостем. [21]
№ 17. Всеподданнейшая записка министра ин. дел. 47.
Маркиз Монтебелло совершенно доверительно вручил мне лично ему адресованную и по приказу г. Делькассэ им самим расшифрованную секретную телеграмму французского министра иностранных дел. Означенную телеграмму приемлю смелость представить при сем на высочайшее вашего императорского величества благовоззрение.
Крайне озабоченный нынешним ходом событий в Китае, г. Делькассэ желал бы подробно обменяться мыслями по сему предмету и с этою целью выражает даже готовность прибыть в С.-Петербург. Я сказал французскому послу, что не премину при первой же возможности всеподданнейше доложить об этом вашему императорскому величеству.
Осмеливаюсь полагать, что, как бы ни были, вообще, полезны личные объяснения с г. Делькассэ, — для которых, впрочем, если это необходимо, всегда может легко представиться удобный случай, — именно, настоящую минуту нельзя признать особенно для сего благоприятною, в виду невозможности ныне притти к каким-либо вполне точно определенным положениям.
Довольствуясь до поры до времени основными началами, уже установленными для общих действий держав в Китае, едва ли представляется ныне желательным связывать полную свободу действий России каким-либо обязательством даже по отношению к дружественной ей Франции. Задачи наши в Китае и на Дальнем Востоке по своему характеру и направлению совершенно расходятся с целями, преследуемыми другими державами; а посему, особливо при нынешнем смутном положении, представлялось бы опасным бесповоротно останавливаться на каких-либо окончательных решениях.
Одинаково гадательно как утверждать, так и опровергать, будто китайцы рассчитывают, в виду предстоящих с ними переговоров, воспользоваться иностранными представителями в качестве заложников. Вице-адмирал Алексеев признает, что при настоящих условиях быстрое движение на Пекин совершенно невозможно. Когда же эта чисто военная задача окажется выполнимою, — быть может, выяснится, в какой мере, с точки зрения русских государственных интересов, осуществление ее целесообразно.
Какие предложения будут сделаны нам Лн-Хун-Чжаном чрез посредство командируемого к нему, по его настоятельной просьбе, кн. Ухтомского? Не представится ли случай для императорского представителя, русских подданных и десанта благополучно выйти из Пекина ранее всех прочих иностранцев?
Так как на все эти вопросы трудно дать даже приблизительный отпет, то тем более представлялось бы неудобным заранее связывать [22]Россию обещанием полной общности действий с какою бы то ни было державою; при отсутствии же почвы для соглашения, переговоры с г. Делькассэ могут, пожалуй, привести к отрицательным результатам. Смею думать, что именно с этой точки зрения выбор г-ном Делькассэ настоящей минуты для приезда в С.-Петербург нельзя признать вполне удачным.
Во всяком случае я предупредил маркиза Монтебелло, что, по всей вероятностная не буду иметь счастья всеподданнейше доложить вашему императорскому величеству об изложенном предположении ранее будущего вторника.
Граф Ламздорф.
№ 18. Телеграмма германского императора на имя Николая II 48.
Замок Вильгельмсхoе. 24 июля (6 августа) 1900 г.
По мнению и твоих, и моих военных специалистов, продвижение на Пекин невозможно ранее конца дождливого времени года, т.-е. до сентября. Главным вопросом, подлежащим разрешению для достижения полного успеха, является вопрос о назначении главнокомандующего соединенными силами. Самыми сильными, представляющими действительную ценность, будут русские, германские и японские корпуса. Хочешь ли ты, чтобы главнокомандующий был обязательно русский генерал? Или ты предпочитаешь какого-нибудь из моих генералов? В последнем случае я бы предоставил в твое распоряжение фельдмаршала графа Вальдерзэ. Моим войскам приказано действовать под Тянь-цзинем вместе с твоими и другими войсками. Недели через две туда же должен прибыть в качестве авангарда морской пехотный полк под командованием генерала фон Гефнера. Да сохранит бог наши армии и да покроет их славой, как то бывало неоднократно в прежнее время. Сердечный привет Аликс.
Вилли.
№ 19. Письмо управляющего мин. ин. дел послу в Париже.
27 июля (9 августа) 1900 г.
Доверительно.
Милостивый государь князь Лев Павлович.
Письмо вашего сиятельства от 20 июля было представлено мною на высочайшее благовоззрение государя императора.
Соображения, высказанные германским поверенным по поводу сосредоточения Англиею значительных военно-морских сил в устье [23] Ян-цзы, уже были известны нам из сообщений, полученных непосредственно из Берлина. С основательностью соображений этих, конечно, нельзя не согласиться; двусмысленный образ действий Англии с самого начала возникновения событий в Китае, все более выясняющиеся притязания ее на исключительное господство в бассейне Ян-цзы, наконец, уклончивый ответ Сент-Джемского кабинета на предложение об ограждении общими усилиями иностранных транспортов от возможных нападений китайского флота, — все это, действительно, может служить указанием на какие-то тайные замыслы великобританского правительства в этой части Китая. А посему всякое соглашение держав, особливо имеющих непосредственные интересы на юге империи, с целью воспрепятствовать осуществлению своекорыстных планов Англии, несомненно, встретит наше полное сочувствие.
Какие меры надлежало бы принять в этом направлении, — является, на наш взгляд, вопросом, ближайшее разрешение коего целесообразно предоставить адмиралам. В таковом смысле мы уже не преминули снабдить указаниями вице-адмирала Алексеева.
Что касается, в частности, соглашения между Россией, Францией и Германией, то по сему поводу считаю долгом высказать для вашего личного сведения и руководства нижеследующие соображения.
Приводимый г. Делькассэ пример тройственного между теми же державами соглашения в 1895 году ничего не имеет общего с настоящим положением. Вслед за окончанием японско-китайского столкновения дело касалось одинаково для всех 3 держав важного вопроса об ограждении целости и независимости Китая от покушений победоносной Японии, чрезмерные притязания коей, в случае осуществления их, угрожали первостепенным интересам европейских государств вообще.
В настоящем же случае речь идет о взаимном соперничестве нескольких держав из-за политического преобладания на юге Китая; где у России не имеется прямых интересов. Чем более подобное соперничество породит между ними недоразумений и неудовольствий и будет отвлекать их силы и внимание от северного Китая, тем это окажется выгоднее для нашего общего положения на берегах Тихого Океана; а посему нам решительно нет никакого расчета входить в какие бы то ни было соглашения с соперничествующими в этой области державами. Мало того, при настоящем положении дел, когда сравнительно ограниченные военно-морские силы наши имеют весьма сложную задачу по доставлению контингентов на театр военных действий, по ограждению наших собственных владений на побережье Тихого Океана; и когда мы одновременно должны быть готовыми ко всяким случайностям, — было бы совершенно нежелательно ослаблять состав нашей эскадры в Печилийском заливе посылкою судов в отдаленные части Китая для каких бы то ни было целей, не имеющих прямой связи, с непосредственными интересами России.
С этой точки зрения соглашение наше с Франциею и Германиею в видах откомандирования судов в Шанхай для наблюдений за английским[24] флотом в устье Ян-цзы представляется по меньшей мере несвоевременным.
Тем не менее, однако, вам следует в беседах с французским министром иностранных дел поддерживать мысль о желательности согласных действий Франции и Германии с целью воспрепятствовать успеху происков Англии, в каковом деле они могут всецело рассчитывать на возможную нравственную опору со стороны России.
Передавая вам о вышеизложенном, пользуюсь случаем, чтобы препроводить вашему сиятельству литографии с последней дипломатической переписки 49.
Примите, милостивый государь, уверение в отличном моем почтении и совершенной преданности.
В. Ламздорф.
№ 20. Всеподданнейшая записка управляющего мин. ин. дел 50.
Пребывающий в С.-Петербурге французский посол передал мне повергаемую у сего на высочайшее вашего императорского величества благовоззренне копию доставленной ему г. Делькассэ телеграммы германского императора к президенту французской республики, в коей император Вильгельм сообщает г. Лубэ, что будто бы ваше императорское величество соизволили предложить графа Вальдерзэ в главнокомандующие союзных войск в Китае 51.
Предварительно окончательного решения по сему вопросу французское правительство, во избежание недоразумений, поручило маркизу Монтебелло доверительно осведомиться: действительно ли почин в предложении графа Вальдерзэ на пост главнокомандующего принадлежит вашему императорскому величеству, как гласит о том телеграмма, полученная г. Лубэ, либо предложение это исходит непосредственно от императора Вильгельма.
Граф Ламздорф.
С.-Петербург. 28 июля (10 августа) 1900 года.
№ 21. Секретная телеграмма посла в Париже 52.
Париж. 29 июля (11 августа) 1900 г.
Назначение Вальдерзэ главнокомандующим в Китае вызвало большую тревогу и беспокойство среди французского правительства. [25]
Министр иностранных дел при свидании со мной, о котором он сам меня просил, ознакомил меня с его перепиской с Монтебелло и сказал мне, что ответ французского правительства на запрос императора Вильгельма будет обсуждаться в ближайшем заседании кабинета, которое состоится лишь во вторник или в среду, в виду того, что президент Лубэ должен уехать в Марсель и в настоящее время в отсутствии находятся шесть министров. Делькассэ полагает, что для Франции не представляется возможным согласиться на назначение главнокомандующим немецкого генерала. Страна не потерпела бы этого, и это могло бы повести к опасному внутреннему кризису. Сам Делькассэ персонально тоже чрезвычайно враждебен этому, и в этом смысле он будет говорить в совете. В случае, если бы его коллег и президента республики устрашала возможность того, что, отказываясь признать Вальдерзэ, Франция могла бы очутиться в одиночестве, — Делькассэ намерен подать в отставку.
В виду того, что Делькассэ сказал мне, что здесь могли бы возникнуть сомнения в прочности союза с Россией и страх перед тем, как бы по миновании китайского кризиса не ослабело франко-русское соглашение, — я заявил ему самым категорическим образом, что подобное предположение совершенно неприемлемо, и я уполномочил его воспользоваться, если бы он это нашел нужным, этим моим заявлением в ближайшем заседании кабинета. Мои слова доставили министру явное удовольствие, и он поблагодарил меня. Тем не менее, видя, что я не получил от императорского правительства никаких специальных указаний в связи с теперешними обстоятельствами, министр иностранных дел просил меня осведомиться у вашего превосходительства, как отнеслись бы в С.-Петербурге к отказу Франции, если его величество император считает для себя окончательно решенным вопрос о назначении Вальдерзэ, и не повело ли бы в этом случае отстранение Франции к сближению России с Германией?
Урусов.
№ 22. Депеша поверенного в делах в Лондоне.
Лондон. 2 (15) августа 1900 г. № 58.
Трудно отдать себе отчет, какими общими началами англичане руководятся в своих действиях на Дальнем Востоке. До настоящего времени можно только усмотреть, что они придают лишь второстепенное значение действиям на севере Китая и относятся к ним более всего с точки зрения возможности поссорить союзников между собою и отвлечь их внимание от юга; но все, затеянные ими для этого, интриги велись так -неумело, с таким расчетом на полную наивность остальных заинтересованных сторон, что привели к результатам, прямо противоположным задуманным.
С одной стороны, было потрачено много хитрости и усилий с тем, чтобы по возможности широко вовлечь Японию в дела на севере Китая [26]и поставить ее против России, а, с другой, г. Бродрик заявляет, что война 1894—95 годов, которою японцы так гордятся, не имела серьезного значения, и Foreign Office 53, несмотря на просьбу японской миссии не печатать переговоров по поводу предложения Англиею субсидии, помещает их полностью в недавно вышедшей «Синей Книге». Понятно, как здешняя миссия да, вероятно, и токийский кабинет раздражены, и не будет ничего удивительного, если все происки англичан приведут к нашему сближению с Японией.
То же произошло и с Германиею. Надежда расстроить наше согласие с нею обращением в Берлин по поводу воображаемого нашего сопротивления посылке войск Япониею в Китай не оправдалась. Все, чинимые здесь препятствия для решения вопроса о столь необходимом общем командовании союзными отрядами привели лишь, по инициативе России и без предварительного участия Англии, к соглашению о назначении графа Вальдерзэ. Значение этого замечательного шага императорского правительства не могло не быть оценено здесь: он позволяет России не быть во главе врагов Китая, оставляет ей большую свободу действий в будущем, подчеркивает общность в настоящем вопросе наших действий с Германией и крайне затруднит попытки англичан расстроить согласие континентальных держав, при решении дальнейшей судьбы Китая. Известие о совершившемся факте произвело здесь громадное впечатление; все были поражены; затем стали сожалеть, что не предупредили России и не предложили того же Германии, но было поздно, и лорду Сольсбери не оставалось ничего иного, как присоединиться к решению прочих правительств, что, как вчера мне сообщил сэр Томас Сандерсон, он уже сделал.
На юге англичане имеют более определенные цели. Они интересуются до некоторой степени участью своей миссии в Пекине, но главные задачи, ими преследуемые, сосредоточены в долине Ян-цзы. На нее здесь, повидимому, смотрят, как на местность, где Англия будет искать компенсаций, в ответ на меры, которые Россия сочтет необходимым принять для обеспечения своей железной дороги в Манчжурии. Желая создать себе особые права в этой долине, англичане предъявляют в ней притязания на роль не только руководящую, но и исключающую участие всех других держав. Но и здесь они не близки к намеченной цели: Германия с чрезвычайной подозрительностью следит за их действиями, и легко может случиться, что их замыслы поведут лишь к полному соглашению по делам Дальнего Востока между Россиею, Германиею и Франциею, подобно тому, как было в 1895 году.
В Англии, как кажется, начинают сознавать опасность открыто недружелюбного действия по отношению к России в китайских событиях. Кроме чрезвычайной любезности в личных сношениях, некоторым указанием на это служит и исключительная предупредительность, с которою лорд Сольсбери поспешил сделать китайскому посланнику [27] в Лондоне представления, одинаковые с сделанными вашим сиятельством в Петербурге.
Сэру Чарльсу Скотту 54 поручено сообщить текст этих представлений императорскому правительству. В них так же, как и ваше сиятельство, лорд Сольсбери признает нынешнее положение невыносимым и прибавляет, что если оно не изменится к лучшему, то и отношения Англии к Китаю могут принять иной характер, чем ныне. При сообщении мне содержания телеграммы сэру Ч. Скотту, я невольно обратил внимание на эту фразу, так как непосредственно перед этим — хотя, конечно, это могло быть случайным совпадением — сэр Томас выразил, что Англия признает необходимым, несмотря на ведение военных действий с регулярными китайскими войсками, поддерживать фикцию мира с пекинским правительством главным образом в виду того, что ее подданные разбросаны по всей стране и до объявления войны им надо дать время собраться в безопасные пункты. Ныне это уже большою частью сделано.
П. Лессар 55.
№ 23. Телеграмма русского финансового агента в Пекине на имя министра финансов.
Пекин. 4 (17) августа 1900 г.
Весь отряд численностью около 20.000. Из них 4.000 русских, 9.000 японцев, 4.000 англичан, еще есть американцы и французы. На другой день по прибытии отряд приступил к бомбардированию и занятию императорского города, что теперь почти кончено 56. Китайцы оказали всюду сильное сопротивление, что сильно озлобило войска, которые производят теперь большие насилия, убивая массу нейтральных мирных китайцев, и страшно грабят. Особенно отличаются в этом японцы. Последние ведут себя в Пекине полными хозяевами, расставляют караулы, захватили казначейство, в котором денег оказалось, впрочем, немного. Японцы немедленно перевозят их к себе. Императрица и богдыхан и все правительство бежали из Пекина, неизвестно куда. Вести переговоры теперь не с кем. По соглашению между посланниками и командирами отрядов Пекин разделен на 5 участков, с назначением в каждый по военному губернатору. Нам предоставлен юго-восток манчжурского города. Пока, впрочем, и здесь хозяйски распоряжаются японцы. Служащие в банке с женами и детьми должны были переселиться на развалины банка; в виду ужасных условий жизни не могут приступить еще к правильной банковой или другой работе. Телеграфное сообщение с Пекином возможно пока через Чжи-Фу.
Покотилов. [28]
№ 24. Секретная телеграмма управляющего мин. ин. дел дипломатическим представителям в Париже, Берлине, Лондоне, Вене, Риме, Вашингтоне и Токио.
С.-Петербург. 12 (25) августа 1900 г. 57.
С самого возникновения беспорядков в Китае императорское правительство, как о том неоднократно было заявлено, озабочено было достижением следующих целей:
1) ограждения российского представительства в Пекине и обеспечения русско-подданных от преступных замыслов китайских мятежников;
и 2) оказания помощи пекинскому правительству в борьбе его со смутою для скорейшего восстановления в империи законного порядка вещей.
Когда вслед за тем всеми заинтересованными державами решено было направить войска в Китай с подобными же целями, то императорским правительством предложено было принять за руководство по отношению к китайским событиям нижеследующие основные начала: 1) поддержание общего согласия держав; 2) сохранение исконного государственного строя Китая; 3) устранение всего того, что могло бы повести к разделу Поднебесной империи и, наконец, 4) восстановление общими усилиями законного центрального правительства в Пекине, которое могло бы само обеспечить стране порядок и спокойствие.
По этим пунктам почти между всеми державами состоялось соглашение.
Не преследуя никаких иных задач, императорское правительство осталось и намерено впредь оставаться неуклонно верным вышеуказанной программе действий.
Если ход событий, — как нападение мятежников на наши войска в Ньючжуане, а также ряд враждебных действий китайцев на нашей государственной границе, например, ничем не вызванное бомбардирование Благовещенска, — побудили Россию к занятию Ньючжуана и введению русских войск в пределы Манчжурии, — то эти временные меры, вызванные исключительно необходимостью отражать агрессивные действия китайских мятежников, отнюдь не могут свидетельствовать о каких-либо своекорыстных планах, совершенно чуждых политике императорского правительства.
Как скоро в Манчжурии будет восстановлен прочный порядок и будут приняты все необходимые меры к ограждению рельсового [29] пути, постройка коего обеспечивается особым формальным соглашением с Китаем, относительно концессии, выданной Обществу Восточно-Китайской железной дороги, — Россия не преминет вывести свои войска из пределов соседней империи, если, однако, этому не послужит препятствием образ действий других держав.
Очевидно, что имеющиеся у иностранных государств и международных обществ интересы как в занятом Россиею открытом торговом порте Ньючжуане, так и на линиях железных дорог, восстановленных русскими войсками, остаются ненарушимыми и вполне обеспеченными.
Последовавшим ныне, в виду изменившихся обстоятельств, более скорым, чем следовало ожидать, занятием Пекина достигнута первая и главная задача, поставленная императорским правительством, а именно, — представители держав со всеми находившимися в осаде иностранцами освобождены. Вторая задача, т.-е. оказание содействия законному центральному правительству к восстановлению порядка и правильных отношений к державам — представляется до поры до времени затруднительным вследствие отъезда из столицы самого богдыхана, императрицы-регентши и Цзун-ли-Ямыня. При этих условиях императорское правительство не видит оснований для дальнейшего пребывания в Пекине иностранных миссий, аккредитованных при правительстве, которое отсутствует, а посему оно, с своей стороны, намерено отозвать в Тянь-цзинь своего посланника д. с. с. Гирса со всем составом миссии; к указанному пункту их будут сопровождать русские войска, присутствие коих в Пекине отныне представляется без цели, в виду принятого и неоднократно заявленного Россиею твердого решения не выходить из пределов заранее поставленной ею задачи.
Но как только законное китайское правительство вновь примет бразды правления и назначит представителей, снабженных должными полномочиями для ведения переговоров с державами, то Россия, по соглашению со всеми иностранными правительствами, не замедлит, с своей стороны, назначить для сей цели уполномоченных и направить их к месту, избранному для предстоящих переговоров.
Обо всем изложенном благоволите довести до сведения правительства, при коем вы аккредитованы, которое, как мы надеемся, вполне разделит наш взгляд.
Ламздорф.
№ 25. Секретная телеграмма посла в Париже.
Париж. 15 (28) августа 1900 года.
Парижский кабинет продолжает разделять вполне наш взгляд. Цели и программа его не расходятся с нашими. Но оставление ныне же Пекина войсками представляется ему в высшей степени опасным и нежелательным. Столица была бы немедленно затем занята боксерами, [30] так как некому будет передать власть в городе и они представят народу свое возвращение в Пекин, как победу над иностранцами. Переговоры о мире не с кем будет завязать, что приведет державы к необходимости вторично завоевывать Пекин. Делькассэ того мнения, что мир должен быть заключен в Пекине, при внушительном присутствии союзных войск. Это последнее послужит, кроме того, побудительною причиною для китайцев, заинтересованных в наискорейшем очищении своей столицы от иностранной оккупации.
Урусов.
№ 26. Секретная телеграмма посланника в Токио 58.
Токио. 18 (31) августа 1900 г.
Вследствие беспорядков в провинции Фу-Цзян, во время которых разрушен японский храм, в Амой послано два судна с небольшим десантом; кроме того, делаются военные приготовления на близлежащих Пескадорских островах и на Формозе. Все это может иметь значение в связи с известными правами, заявленными Япониею на провинцию Фу-Цзян.
Извольский.
№ 27. Телеграмма русского финансового агента в Пекине на имя министра финансов.
Пекин. 18 (31) августа.
Председатель Цзун-ли-Ямыня князь Цин ожидается в Пекине через 4 дня. Сегодня посланников объезжает несколько оставшихся в городе китайских министров для обсуждения вопроса об учреждении временного правительства. Дело это будет оформлено после прибытия в Пекин князя Цнна и Ли-Хун-Чжана. Английский, американский и японский посланники сильно интригуют против Ли-Хун-Чжана, не желая признать его полномочий и говоря, что он является представителем уехавшего правительства, с которым они не желают иметь никакого дела, имея намерение добиться установления какого-то нового либерального правительства и с ним вести переговоры. Удаление от дел Ли-Хун-Чжана для нас крайне нежелательно 59. Я испытываю большие затруднения для телеграфическнх сношений и вынужден посылать мои телеграммы по почте в Тянь-цзинь, так как Тянь-цзинь соединен с Пекином английским, американским и японским полевыми телеграфами, передача по коим частных телеграмм затруднительна. Скоро ожидается окончание русского полевого телеграфа. Покорнейше [31] прошу ваше высокопревосходительство не отказать снестись с военным министром, просить разрешения, чтобы мои телеграммы и телеграммы обратно передавались полевым телеграфом из Пекина в Тянь-цзинь и обратно. О распоряжениях ваших покорнейше прошу меня уведомить.
Покотилов.
№ 28. Проект секретного письма управляющего министерством ин. дел в Париже 60.
Сообщается российским представителям в Берлине, Лондоне, Вене, Риме, Вашингтоне и Токио.
Ознакомившись с содержанием письма вашего сиятельства от 17 августа, я почитаю долгом остановиться на одном наиболее существенном из затронутых вами вопросов, а именно, — относительно дальнейших практических способов разрешения китайских затруднений.
Французский министр иностранных дел, по словам вашим, полагает, что делом этим успешнее всего могла бы заняться особая конференция из представителей держав, имеющих интересы в Китае и что почин в созыве таковой конференции должен был бы принадлежать России, которая, по предварительном соглашении с Франциею, могла бы предложить и соответствующую программу на обсуждение держав.
Вследствие сего поспешаю сообщить вам нижеследующие соображения.
Уже не говоря о том, что всякие конференции вообще в редких случаях приходят к желаемым результатам, мы опасаемся, что подобный способ решения китайского вопроса, в котором тотчас оказались бы замешанными самые противоположные интересы государств, представил бы на практике большие неудобства и, несомненно, затянул бы желательную развязку.
Г. Делькассэ полагает, что главными основаниями программы конференции могли бы послужить известные 4 пункта, о которых упоминается в нашем циркуляре 12 августа, а именно: 1) поддержание общего согласия держав; 2) сохранение исконного государственного строя в Китае; 3) устранение всего того, что могло бы повести к разделу Поднебесной империи и, наконец, 4) восстановление общими усилиями законного центрального правительства в Пекине, которое могло бы само обеспечить в стране порядок и спокойствие. [32]
Нам кажется, что задачи, заключающиеся в этих 4 пунктах, настолько сами по себе ясны и определенны, что для осуществления их на деле едва ли потребуется какое-либо предварительное совещание держав на конференции. Между тем, помимо этих основных задач, ни Россия и, как мы думаем, ни Франция не имеют в виду других одинаковой важности политических целей.
Но само собою разумеется, что императорское правительство всегда готово войти в совместное обсуждение с парижским кабинетом всех вопросов, которые в общем, на наш взгляд, сводятся к следующему:
1) Восстановление с Китаем правильных отношений, существовавших до возникновения нынешней смуты, и подтверждение законным китайским правительством всех принятых им по отношению к различным державам обязательств. Быть может, в этих видах необходимо будет добиться от правительства богдыхана какого-либо формального торжественного акта в ответ на коллективные письменные требования всех иностранных представителей в Китае.
2) Поручение этим представителям выработать проект таковых требований, с указанием всех тех мероприятий, которые, по их мнению, являлись бы в настоящее время наиболее соответственными и служили бы верною гарантиею того, что китайское правительство не нарушит впредь данных обязательств. В числе указанных мероприятий, по мнению нашему, одним из самых существенных являлось бы окончательное соглашение держав относительно запрещения вывоза всякого рода оружия в Китай, каковое соглашение временно уже было достигнуто и продления коего, несмотря на все затруднения, желательно достигнуть. Другим залогом прочного внутреннего порядка было бы примерное наказание главных зачинщиков восстания и совершенное удаление принца Туана, сановников Тонг-фу-Цзяна, Кан-И, Ли-Пинг-Иена и губернатора Шанси — У-Шиена.
3) Вознаграждение за понесенные иностранными правительствами, обществами и подданными материальные убытки за время беспорядков.
Вполне точное и правильное определение таковых убытков, конечно, будет зависеть от усмотрения каждого иностранного правительства в отдельности. Но не следует терять из виду, что если все государства одновременно предъявят китайскому правительству требования о соответствующих вознаграждениях, то общая сложность таковых достигнет столь необычайных размеров, что правительство богдыхана совершенно не в состоянии будет удовлетворить подобным требованиям. А посему в этом отношении желательно, дабы достигнуть результатов, соблюдать необходимую умеренность. Быть может, державы, по обмене взглядов и в случае безуспешности найти иной выход из затруднений, придут к заключению, что подходящий способ решения этого, крайне запутанного, вопроса представлялся бы в перенесении оного на обсуждение постоянной третейской палаты в Гааге, которая озаботилась бы определением размера, следующего каждой державе, материального вознаграждения. [33]
В заключение не могу не заметить, насколько казалось бы вообще непоследовательным говорить о мирных переговорах с Китаем, которому, как известно, ни одна из держав не объявляла войны. На наш взгляд, в данном случае речь идет не о мирных переговорах, а просто о восстановлении правильных отношений Китая к державам, нарушенных возникшими в стране беспорядками. А посему, если державам удалось прнтти к общему соглашению относительно основных начал политической программы, то тем легче, казалось бы, уговориться по вопросу о снабжении представителей более или менее тождественными указаниями, которыми они должны будут руководствоваться при объяснениях с уполномоченными законного китайского правительства по вопросам общего характера, затрогивающнм интересы всех держав в совокупности.
Весьма желали бы знать мнение г. Делькассэ о таковом упрощенном способе решения нынешних китайских затруднений.
№ 29. Письмо французского посла в Петербурге на имя управляющего мин. ин. дел гр. Ламздорфа.
С.-Петербург. 1 сентября 1900 года 61.
Князь Урусов сообщил вчера г. Делькассэ полученную лм от вас телеграмму относительно основных положений тех переговоров, к которым должны будут приступить различные кабинеты и на основании которых уже и теперь могла бы быть выработана определенная программа, в согласии с коей нашим представителям в Китае должны быть посланы тождественные инструкции. Г. Делькассэ вполне одобряет вашу мысль и принимает указанные вами пункты: наказание виновных и, в частности, принца Туана; продление запрещения ввоза оружия в Китай; возмещение убытков и гарантии на будущее время. Для осуществления последнего г. Делькассэ полагал бы необходимым учреждение постоянного караула для охраны наших миссий, — срытие укреплений в Таку и оккупацию двух или трех пунктов на линии от Пекина к морю. Если вы полагаете своевременным, чтобы выиграть время, теперь же притти по этим основным вопросам к соглашению с другими державами, я очень просил бы вас известить меня, и, со своей стороны, я немедленно уведомил бы о том г. Делькассэ.
P. S. По поводу намерений Англии происходит нечто странное. Г. Рихтгофен 62 сказал во вторник нашему поверенному в делах в Берлине, что Англия заявила о своем нежелании отозвать как свою миссию, так и войска. В тот же день государственный секретарь Англии говорил нашему поверенному в делах, что лорд Сольсбери нисколько [34] не торопится выявлять линию своего поведения, и, наконец, в среду г. Делькассэ выслушал от английского посла заявление о том, что лорд Сольсбери выскажется не ранее, чем получит ответ на поставленные им сэру Макдональду вопросы.
№ 30. Секретная телеграмма гл. нач. Квантунской области.
Таку. 1 (14) сентября 1900 года.
Сегодня прибыл нарочный китайский посланец от мукденских цзянь-цзюня и высших сановников с депешею следующего содержания: ссылаясь на вековую дружбу, побудившую Россию выручить Китай после войны с японцами, они просят приостановить дальнейшее наступление наших войск до заключения мира, переговоры о коем, по слухам, уже начались в Пекине. Сообщают, что несколько десятков боксеров казнены и страна очищена от бунтовщиков. Указывают, что продолжение военных действий разрушает благосостояние населения и вредно отзовется на интересах манчжурской железной дороги и преследуемых ею торговых целях. — Сообщая содержание депеши посланнику в Пекине, отвечаю цзянь-цзюню, что просьбу его передаю в Петербург, откуда буду ждать указаний для дальнейших действий.
Алексеев.
№ 31. Проект секретной телеграммы вице-адмиралу Алексееву в Таку 63.
Сообщается д. с. с. Гирсу в Пекин.
Телеграмма ваша по поводу ходатайства мукденского цзянь-цзюня о приостановке наступления наших войск повергнута мною на высочайшее государя императора благовоззрение и сообщена военному министру, по словам коего как вам, так и генералу Гродекову, уже ранее были отправлены соответствующие высочайше одобренные указания.
Во всяком случае, в высшей степени желательно, чтобы при сношениях ваших с местными китайскими властями вы разъясняли им, что принимаемые нами временные меры по линии Мукден-Гиринской и на побережье Ляодунского залива (по обезоружению манчжурских войск и крепостей) 64, — служа единственно средствами к прочному обеспечению постройки дороги и продовольствия войск, — отнюдь не могут быть сочтены неприязненными и вызываются исключительно тем положением, которое, к сожалению, создано самими китайцами. [35]
№ 32. Письмо германского посла в Петербурге на имя управляющего мин. ин. дел гр. Ламздорфа 65.
Господин граф.
По распоряжению моего правительства имею честь довести до сведения вашего сиятельства нижеследующее:
Правительство его императорского величества считает выдачу лиц, относительно коих будет доказано, что они являлись главными идействительными инициаторами совершенного в Пекине преступления против международного права, — необходимым условием для восстановления дипломатических сношений с Китаем.
Число замешанных в совершении этого преступления лиц чрезвычайно велико, — массовая казнь была бы несовместима с требованиями цивилизации. Кроме того, в настоящих обстоятельствах было бы, вероятно, даже невозможно открыть всю группу вожаков в целом.
Небольшая часть их, — тех, чья виновность несомненна, — должна быть выдана и наказана. Представители держав в Пекине должны будут при расследовании этого дела доставить все, имеющиеся у них, изобличающие доказательства. Главное не в том, чтобы подвергнуть наказанию большое количество лиц, а именно в том, чтобы поразить главных подстрекателей и вожаков.
Правительство его императорского величества рассчитывает на единодушие в этом вопросе всех кабинетов, так как равнодушное отношение к идее справедливого возмездия было бы равносильно равнодушию перед возможностью повторного преступления. В виду этого правительство его императорского величества предлагает всем заинтересованным кабинетам озаботиться тем, чтобы их представители в Пекине указали тех китайских руководителей, виновность коих либо в подстрекательстве, либо в самом выполнении преступления не подлежат никакому сомнению.
Аналогичное сообщение сделано и другим заинтересованным кабинетам.
Благоволите, господин граф, принять уверение в моем глубоком уважении.
Радолин.
С.-Петербург. 5 (18) сентября 1900 г.
№ 33. Проект секретной телеграммы посланнику в Пекине 66.
Не теряйте из виду, что в деле предстоящих переговоров с китайским правительством мы различаем два совершенно отдельные друг от друга вопроса: один — общий, касающийся всех держав в совокупности; другой — частный — вопрос будущего урегулирования отношений [36]России к Китаю, в который мы отнюдь не можем допустить какого-либо вмешательства остальных государств.
По первому из них в настоящее время идет обмен взглядов между державами; как только они придут к соглашению относительно требований, которые должны служить исходною точкою общих переговоров, вам будут сообщены надлежащие указания.
Что касается второго вопроса, то по оному возможно будет приступить впоследствии к совершенно самостоятельным переговорам, при чем, конечно, будут приняты во внимание и высказанные вами в телеграммах 7 и 8 сентября соображения.
№ 34. Телеграмма воен. министра на имя Линевича в Тянь-цзин.
С.-Петербург. 21 сентября (4 октября) 1900 г. 67.
Телеграммы из английских источников сообщают, что наши войска в Пекине вывезли все имущество одного из дворцов. Государь император высказал мне свое негодование по поводу этих слухов. Телеграфируйте для доклада его величеству: какие вами приняты меры, дабы не только сохранить имущество дворцов, но и избегнуть обвинений русских войск в участии в грабеже. Донесите, что вами исполнено по осмотру имущества войск.
Куропаткин.
№ 35. Секретная телеграмма гл. нач. Квантунской области.
Порт-Артур. 23 сентября (6 октября) 1900 г.
Лично посетив Шанхай-Гуань и Цин-Ван-Дао, я мог убедиться, насколько ревниво англичане относятся к факту занятия нами северной Китайской дороги, чему всеми силами стараются противодействовать. Происки их, видимо, находят поддержку у Германии, желающей, с своей стороны, заручиться содействием англичан для осуществления своих видов на преобладание в порте Цин-Ван-Дао и овладеть Кайпинскими копями. Считаю долгом высказать мое твердое убеждение, что железная дорога, как собственность китайского правительства, фактически занятая и защищенная нашими войсками от разрушения — с неизбежными потерями в людях, — безусловно должна оставаться в наших руках, по крайней мере до окончательного разрешения настоящего кризиса. Мною уже приняты меры к дальнейшему занятию и предупреждению порчи пути Шанхай — Гуань — Инкоу — Синминтин.
Алексеев.
№ 36. Сенретная телеграмма гл. нач. Квантунской области.
Порт-Артур. 23 сентября (6 октября) 1900 г.
Равным образом считаю крайне важным удержать за нами Кайпинские угольные копи, обладание коими представляет большое значение в военном отношении. Хотя железная дорога Тонну — Инкоу — Синминтин [37] построена при содействии английских капиталов, а в компании Кайпинских копей участвует известный германский предприниматель Детринг, — тем не менее, в силу настоящего положения вещей в Китае, это обязательство китайского правительства по отношению к иностранцам нельзя считать препятствием для нашего временного их занятия и пользования, что в совокупности представляет надежное обеспечение для возмещения наших военных расходов, вызванных событиями последнего времени. Так как, в виду подчинения наших войск графу Вальдерзэ, представляется вероятным обсуждение этих вопросов начальниками союзных отрядов, то я счел необходимым своевременно снабдить генерала Линевича указаниями в вышеозначенном смысле.
Алексеев.
№ 37. Секретная телеграмма посланника в Пекине.
Тянь-цзин. 28 сентября (11 октября) 1900 г.
Военными нашими властями поднимается вопрос об учреждении русской концессии в той части Тянь-цзина, которая наиболее была обагрена кровью наших солдат при мужественной их защите города. Прошу указать, насколько учреждение такой концессии входит в виды министерства. По мнению моему, учреждение ее было бы весьма желательно, при условии, чтобы при отведении ее были бы обойдены участки, принадлежащие иностранным подданным и было включено в нее возможно больше китайской казенной земли, продажа коей дала бы средства для оборудования концессии, могущей стать наравне с хорошо обставленными английской и французской концессиями Тянь-цзина.
Гирс.
№ 38. Телеграмма г.-л. Линевича на имя военного министра 68.
Тянь-цзин. 30 сентября (13 октября) 1900 г.
Занятые русскими войсками императорские дворцы все время охраняются, при чем генерал Стессель все дворцы опечатал, к каждому дворцу приставил караул и часовых, во дворцы безусловно никто не допускается, дозволяли вход для осмотра дворцов только посланникам и иностранным генералам; также докладываю, что никаких вещей из дворцов не вывозилось. Возмутительная клевета англичан на русские войска в ограблении дворцов не есть первая клевета, это только новый прием англичан оклеветать русских. Из уважения к союзникам я никогда не дозволял себе непристойно отзываться об англичанах. Ныне считаю обязанностью доложить, что собственными глазами видел даже у начальствующих лиц, англичан, безусловно горы до потолка награбленных различного сорта в свертках новой шелковой [38] материи, тоже горы шелковых костюмов, мехов, ковров и других дворцовых вещей; кроме сего, у каждого английского солдата был свой чемодан разных вещей и мехов. Все это своевременно было отправлено в Индию, а те материи и вещи, которые они запоздали отправить в Индию, продавались в Пекине в английском посольстве с аукционного торга, день в день в продолжение трех недель; об аукционах даже рассылались всем союзникам объявления; вещи на этом аукционе покупали все нации и наши русские офицеры и солдаты. Ничего подобного у русских не было и быть не могло; наши русские войска даже найденное разновременно серебро в слитках представляли по команде; серебра было представлено более ? 69пудов. Высокое положение, которое русские войска заняли в печилийской армии, всегда служило предметом зависти англичан. Они всячески желали и ныне желают умалить значение русских войск, не останавливаются даже перед клеветой на русские войска. Смею уверить, что русские войска в печилийской армии находятся, как нашей армии надлежит находиться.
Линевич.
№ 39. Секретная телеграмма посла в Лондоне.
Лондон. 30 сентября (13 октября) 1900 г. 70.
Лондонский кабинет в принципе принял первые пять пунктов циркуляра г. Делькассэ по поводу китайских дел. Лорд Сольсбери воздержался лишь по пункту 6, трактующему о мерах, имеющих быть принятыми для обеспечения союзникам беспрепятственного сообщения между Пекином и морем. Министр полагает, что, во избежание недоразумений, каждый из укрепленных пунктов должен быть занят войсками одной национальности, но не смешанными отрядами. Кроме того, он считает, что пункты эти должны быть скорее расположены между Тянь-цзинем и Таку, чем между Тянь-цзинем и Пекином.
Стааль.
№ 40. Секретная телеграмма поверенного в делах в Вашингтоне 71.
Вашингтон. 7(20) октября 1900 г.
Вашингтонский кабинет, получив сообщение от французского поверенного в делах о том, что все державы согласны лишь с главными основаниями французского предложения и что теперь следовало бы приступить к переговорам с китайцами, высказал свое полное сочувствие этой мысли. Федеральное правительство, послав своему посланнику в Пекине инструкции начать вместе с другими представителями [39]переговоры с китайскими уполномоченными на основании принятых вашингтонским кабинетом пунктов французской программы, высказывает при этом пожелание, чтобы державы коллективно изъявили свое намерение сохранить нераздельность Китая и обеспечить свободу торговли Китая с остальным миром.
Де-Воллан.
№ 41. Секретная телеграмма посланника в Пекине 72.
Пекин 73. 9 (22) октября 1900 г.
Ли 74 сообщает мне, что при свидании его и Цина с английским посланником последний заявил, что денежные средства найти легко, если Китай согласится передать Англии финансовое управление. На ответ Ли, что это равносильно потере независимости, посланник, будто бы заметил, что да, но лишь временно. О финансовом контроле говорил мне и американскому посланнику, по мнению коего Китаю надлежит заключить заем с целью предупреждения территориальных возмещений. Считая всякий контроль крайне опасным, буду, насколько возможно, отклонять обсуждение его, заявляя, что нам надлежит прежде всего вести переговоры на основании французского предложения, а вопрос о способе уплаты наступит, когда державы будут приблизительно знать .........
(не разобрано и потребовано повторение).
Гирс.
№ 42. Секретная телеграмма посланника в Пекине.
Пекин. 13 (26) октября 1900 г.
Сегодня по моей инициативе состоялось первое собрание дипломатического корпуса для обсуждения окончательной редакции предложений, имеющих быть представленными Китаю. После продолжительного обсуждения пришли к следующему единогласному заключению по первому пункту, которое представляем на утверждение наших правительств. Должны быть преданы смерти князья Туан, Чжуан и Лан-Ии, сановники Кан-И, Чжао-Шу-Цяо, Дун-Фу-Сян и Ин-Нянь и преданы соответственному наказанию по общему требованию посланников те, вина коих выяснится в течение переговоров. Это предложение имеет быть представлено в качестве бесповоротного требования. Род казни не будет определен. Полагаю, что казнь князей может встретить некоторое затруднение, но я присоединился к общему мнению [40], так как оно было принято всеми и в виду того, что исполнение этого требования не ставится более условием начатия переговоров. Отчасти виноваты в том сами китайцы, заявившие некоторым посланникам о желательности казни Туана. В воскресенье состоится новое заседание для обсуждения пунктов.
Гирс.
№ 43. Секретная телеграмма посланника в Пекине.
Пекин. 17 (30) октября 1900 г.
Германский посланник заходил ко мне просить отложить обсуждение моего предложения о приостановлении военных действий и оформить это предложение, дабы он мог сообщить его Берлину и получить указания, иначе ему пришлось бы не принимать его, так как Германия, не считает возможным заявлять о прекращении военных действий до наказания виновных. При этом он добавил, что не будет задерживать хода переговоров и примет участие в них. Я согласился обождать, тем более что своим предложением я добивался главным образом утверждения сознания, что время переговоров настало. Оформил его я так: посланники представляют своим правительствам мнение, что в виду скорого приступления к переговорам с Китаем было бы желательно приостановить военные действия на столько, на сколько военные власти считают это согласным с необходимостью обеспечить безопасность. Мумм сообщил мне, что фельдмаршал намерен фактически придерживаться такого образа действий, но боится связать себя, и что в Берлине вновь будто бы усилилось чувство мести Китаю. Крайне желательно, чтобы Пишон получил приказание приступить к переговорам; он уверяет, что его не имеет и лично решительно против них до казни виновных.
Гирс.
№ 44. Секретная телеграмма посланника в Пекине.
Пекин. 18 (31) октября 1900 г.
Сегодня по обсуждении всех предполагаемых пунктов ультиматума английский посланник заявил, что на следующем заседании в понедельник он предложит новый пункт, обязывающий Китай приступить к пересмотру трактатов в известном направлении. Я ему возразил, что этот вопрос ничего не имеет общего с последними событиями и нисколько не входит в рамку 6 французских пунктов. Как он, так и немец, американец и итальянец ответили, что они не стеснены этой рамкой. Сатоу добавил, что ему известно, что один из посланников намерен предложить объявить Пекин открытым городом для иностранной торговли. Полагаю, что он намекал на австрийца. Крайне необходимо положить предел изобретательности посланников, идущей прямо вразрез с нашими интересами. Французские и добавочные пункты [41]рассмотрены, ими правительства должны бы ограничить посланников. Прошу ответа кабелем, так как другие получают ответы на четвертый день, а я чрез Сибирь лишь на десятый.
Гирс.
№ 45. Письмо военного министра упр. мин. ин. дел.
3 (16) декабря 1900 г. № 1123.
В. секретно.
Милостивый государь граф Владимир Николаевич.
Вчерашнего числа вами препровождена ко мне секретная телеграмма действительного статского советника Гирса, из Пекина, от 28 ноября 75, с просьбой дать заключение по ней.
Из означенной телеграммы видно, что наш посланник в Пекине полагает возможным ныне же заключить соглашение между миссией в Пекине и китайскими уполномоченными, дабы определенно выговорить ныне же исключительное право наше получить концессию на обработку рудных богатств и постройку железных дорог как в Манчжурии, так, быть может, и во всем районе, входящем в сферу нашего влияния. Действительный статский советник Гирс высказывает, кроме того, мнение, что теперь же надлежит установить те права, кои мы желаем сохранить за собою в Манчжурии, так как легко может быть, что впоследствии будет труднее добиться согласия Китая. Кроме того, наш посланник полагает, что предполагаемая кн. Ухтомским поездка в Манчжурию успокоит китайцев.
Относительно прав, кои мы можем сохранить за собою в Манчжурии, совершенно определенно указано в «Основаниях русского правительственного надзора в Манчжурии», выработанных по соглашению трех министров. Казалось бы, эти основания и должны составить базу наших переговоров с Китаем относительно Манчжурии. Одновременно с переговорами о принятии китайским правительством сих «Оснований» казалось бы возможным и вести переговоры относительно прав на обработку рудных богатств и постройку железных дорог в Манчжурии.
С военной точки зрения я придаю особое значение для России не торопиться выводом войск наших из Манчжурии.
Главными задачами России в Манчжурии я ныне признаю: 1) окончание постройки строющихся нами в Манчжурии железных дорог и 2) установление такой охраны сих дорог, по окончании их постройки, которая вполне обеспечивала бы связь России, через Манчжурию: в одну сторону до Владивостока и в другую — до Порт-Артура. [42]
Считаю себя обязанным высказать убеждение, что охранная стража даже после ее усиления не может справиться с этими двумя задачами без поддержки ее нашими войсками, расположенными в Манчжурии.
Еще в октябре месяце мы имели в пределах Китая свыше 60 батальонов пехоты с соответствующим числом частей других родов оружия.
В настоящее время в Манчжурии расположено 28 батальонов и в Печилийской провинции 6 батальонов; итого в пределах Китая мы ныне располагаем силою в 34 батальона 76. Если принять в расчет произведенную демобилизацию войск, то можно принять, что наши силы в пределах Китая в октябре и ноябре месяцах уменьшены более, чем вдвое. К лету будущего года, если обстоятельства то позволят, желательно произвести новое значительное уменьшение этих сил, но до окончания постройки железной дороги вряд ли нам удастся обойтись в Манчжурии меньшим числом войск, чем 20 батальонов с соответствующими частями других родов оружия. По окончании постройки, если спокойствие во всех трех провинциях будет обеспечено, то я полагал бы возможным ограничиться расположением в двух северных провинциях в Харбине, Гирине и Цицикаре 8-ми батальонов и в Мукденской провинции, в Мукдене, — 4-х батальонов 76, предоставив занятие и непосредственную охрану линии железной дороги войскам охранной стражи. Наконец, даже при наиболее благоприятных для нас условиях, наши военные интересы не будут обеспеченными, если мы не сохраним за собою права удержать в Манчжурии на неопределенное время в поддержку к охранной страже силу в 8 батальонов с соответствующим числом частей других родов оружия. Это составит лишь 1/6 часть тех сил, кои были нами введены в пределы Китая.
Если по тем или другим причинам Россия будет вынуждена вывести все свои войска из Манчжурии, то я как представитель военного ведомства не могу не высказать мнения, что жертвы, принесенные ныне Россией в Манчжурии, являются непроизводительными, ибо, в случае новых осложнений на Дальнем Востоке, связь России с Владивостоком и Порт-Артуром останется не обеспеченною.
Позволяю себе приводить все эти соображения, ибо в предстоящих переговорах с Китаем я, будучи убежденным сторонником неприсоединения к России Манчжурии, придаю в то же время вопросу о сохранении за нами права иметь войска в Манчжурии первенствующее значение перед всеми прочими интересами политического и экономического значения.
Прошу принять уверение в совершенном моем почтении и таковой же преданности.
А. Куропаткин. [43]
№ 46. Письмо посла в Берлине.
Берлин. 8 (21) декабря 1900 г. 77.
Строго лично.
Дорогой граф.
Если внезапная отставка князя Гогенлоэ и замена его графом Бюловым не могла бы удивить даже поверхностного наблюдателя хода событий в Германии, — то известие о заключенном с Англией соглашении относительно политического влияния на Дальнем Востоке является сюрпризом, и к тому же не из приятных 78.
Боюсь, что теперь оправдываются мои давние опасения, которые возникли у меня со времени появления Германии в Китае. Именно под влиянием этих опасений, я и старался после прискорбного инцидента с Киао-Чао приобщить Германию к нашим интересам на Дальнем Востоке и убедил графа Бюлова написать мне письмо его от 17 декабря 1897 года, подкрепленное личными обещаниями, данными мне самим императором Вильгельмом.
По моей мысли, это письменное заявление и эти обещания должны были послужить как бы прелюдией к договору, который дал бы нам уверенность в том, что Германия не будет искать себе какого-либо иного союзника на Востоке. Я сожалею, что ваш предшественник не захотел понять этой мысли и что даже в личной беседе со мной он оспаривал необходимость официального соглашения между обоими правительствами. Соглашение это сделало бы невозможным теперешнее нежелательное соглашение с Англией. Не преувеличивая слишком значение последнего и даже стремясь дать ему наиболее благоприятное для нас истолкование, к нему все же нельзя не отнестись, как к известному предупреждению, предшествующему, может быть, перемене курса немецкой политики. Меня еще более укрепляет в этом предположении доверительное сообщение одного из моих немецких коллег, которому в канцеляриях на Вильгельмштрассе объясняли заключение этого соглашения, как результаты неудачи в переговорах с нами.
Граф Бюлов вчера, во время нашей совершенно конфиденциальной беседы, признался мне, что он нашел императора под сильнейшим впечатлением от отступления наших войск от Пекина, а также он не скрыл от меня и того, что Англия всячески старается склонить его величество к точке зрения Сент-Джемского кабинета.
«Я не думаю, — сказал мне канцлер, — чтобы в Петербурге не отдавали себе отчета в значении той работы, которую сейчас проводит Англия».[44]
Так как граф Бюлов настойчиво старался убедить меня в том, что это соглашение является для Германии лишь гарантией против стремлений Англии вести в Китае обособленную политику, я позволил себе ему заметить, что если принять это доверительное разъяснение, то невольно напрашивается вопрос, какую компенсацию получит Сент-Джемскнй кабинет за то, что он поступается свободой действий на Востоке.
«Одним словом, — сказал я моему собеседнику, — является ли это случайным актом, обусловленным требованиями момента, или же он имеет за собой какие-либо дополнительные, секретные соглашения?»
«Уверяю вас, — ответил мне Бюлов, — что ни в связи с ним, ни за ним решительно ничего нет, — мы просто хотели предохранить себя от нежелательных случайностей, и мы надеемся, что в границах возможного мы достигли этого».
Я не скрою от вас, что, несмотря на эти уверения и сопровождавшие их добрые слова, я вынес от этого разговора тяжелое впечатление.
Я боюсь, что в оценке императором его отношений с нами происходит в настоящее время поворот и, может быть, не многое нужно для того, чтобы эта работа мысли привела к новой ориентации его величества, которому так свойственно переходить от одного преувеличения к другому и игра воображения которого не поддается никакому учету и не может быть обуздана никакими спокойными, уравновешенными доводами разума.
Само собой разумеется, я сообщаю эти соображения вам одному. Я не пессимист по натуре, и до сих пор, несмотря на все тягостные и трудные обстоятельства, с которыми приходилось сталкиваться, меня всегда ободряла та настойчивость, с которой император независимо от всего и даже вопреки всему стремился исходить в своей политике из личного его соглашения с нашим августейшим монархом; соглашения, сохранившегося несмотря ни на внешние, ни на внутренние интриги, но прочность коего зависела от веры императора в возможность достижения своей цели. Я боюсь, что вера эта поколебалась и что первым доказательством этого и является соглашение с Англией.
Со времени получения императором телеграфного ответа нашего монарха по вопросу о назначении Вальдерзэ и обнаруженного в связи с этим восторга, в императоре произошла огромная перемена, — и все это в такой короткий, короткий срок.
Я обещал вам, дорогой граф, быть совершенно откровенным в моей личной переписке с вами. Доказательством тому служит это письмо.
Полагаюсь на вашу скромность.
Благоволите, дорогой граф, верить моему уважению и моей искренней преданности вам.
Остен-Сакен. [48]
№ 47. Проект секретной телеграммы посланнику в Пекине 79.
№ 1.
Сообщается российским послам и посланнику в Токио.
Не теряйте из виду, что, вслед за подписанием всеми посланниками коллективной ноты и предъявлением ее китайским уполномоченным, наша задача в Печили может считаться законченною. А посему мы не видим возражений против принятия предложения, внесенного английским посланником, о том, что международные войска не покинут печилийского театра до тех пор, пока Китай не подчинится поставленным ему требованиям.
Для русских интересов было бы, наоборот, невыгодно, если бы, напр., Германия, со свойственной ей резкой изменчивостью в решениях, внезапно отозвав свои войска, задумала искать расположения и дружбы Китая, что поставило бы нас в весьма затруднительное положение при переговорах о сепаратном соглашении с китайским правительством.
Заявив ясно и определенно с самого начала китайского кризиса, что по высочайшей воле Россия не будет участвовать ни в каких карательных экспедициях и не станет преследовать враждебных целей по отношению к соседней империи, — мы подтвердили это заявление при отозвании русских войск с печилийского театра тотчас по освобождении осажденных в Пекине императорской миссии и русских подданных.
Согласие наше на включение поправки Сатоу ни в чем не изменяет такового решения.
Высказав заранее взгляд свой на целесообразность некоторых из поставленных Китаю требований, императорское правительство не желало, однако, затягиванием переговоров создавать препятствия скорейшему мирному разрешению вопроса: но, само собою разумеется, оно ни в каком случае не примет участия в насильственных мерах с целью поддержать такие требования, как постановка памятника Кеттелеру, посылка чрезвычайного посольства в Берлин и Токио и т. п.
Затем, исключительно для личного вашего сведения, считаю долгом заметить, что некоторое продление оккупации в Печнли, возбуждая ненависть китайцев против остающихся там иностранных экспедиционных отрядов, едва ли может нанести какой-либо ущерб чисто русским интересам в этой провинции; а между тем таковое положение дел представит для нас вполне законное основание продолжить, в согласии с заявлениями циркуляра 12 августа, занятие Манчжурии, внутренняя организация коей еще требует с нашей стороны не мало забот и усилий. [46]
Вызвать окончательно из Манчжурии наши войска мы обещали лишь по водворении в Китае полного порядка и — если образ действий других держав не будет служить тому препятствием; на наш взгляд — восстановление нормального порядка вещей нельзя считать обеспеченным, пока двор не вернется в Пекин, что, в свою очередь, станет возможным лишь в том случае, когда иностранные войска покинут столицу империи.
№ 48. Проект секретной телеграммы посланнику в Пекине 80.
№ 2.
Ссылаюсь на мою телеграмму от 2 декабря.
Ныне, казалось бы, настала благоприятная минута приступить к переговорам для заключения отдельного соглашения между Россией и Китаем, упоминаемого в телеграмме моей от 2 декабря. Принципиальные соображения министров военного и финансов о тех преимуществах, которые, с точки зрения вверенных им ведомств, необходимо выговорить в Манчжурии, мною получены.
Переговоры по сему предмету желательно вести не в Пекине, я в Петербурге, где в целях выработки предварительного проекта соглашения, имеющего быть повергнутым на высочайшее благовоззрение, — представляется возможность, одновременно с объяснениями лично с китайским посланником, поддерживать непрерывный обмен мыслей с вышеуказанными ведомствами.
Вследствие сего не считаете ли возможным ныне же доверительно объясниться с Ли-Хун-Чжаном и убедить его в необходимости исходатайствовать для помянутой цели самые широкие полномочия Ян-Ю, во избежание проволочек, вызываемых телеграфными сношениями с Пекином.
№ 49. Коллективная нота, переданная иностранными представителями в Пекине китайским уполномоченным.
В течение мая, июня, июля и августа текущего года в северных китайских областях имели место серьезные беспорядки, и при крайне прискорбных обстоятельствах были совершены не имеющие прецедента в истории человечества преступления против международного права, против всех человеческих законов и против цивилизации.
Главными из этих предступлений являются следующие:
1) 20 нюня его превосходительство барон фон-Кеттелер, германский посланник, был убит по дороге в Цзун-ли-Ямынь, при исполнении своих обязанностей, солдатами регулярной армии, действующей по приказанию своих начальников.
2) В тот же день иностранные миссии подверглись нападению и были осаждены. Эти нападения производились без перерыва до 14 августа[47], когда прибытие иностранных войск положило им конец. Они производились солдатами регулярной армии, которые присоединились к боксерам, повинуясь при этом приказам, исходившим из императорского дворца. В то же время китайское правительство официально заявляло державам через своих представителей, что оно гарантирует миссиям безопасность.
3) 11 июня г. Сугияма, советник японской миссии, был убит у городских ворот солдатами регулярной армии при выполнении служебных обязанностей.
В Пекине и в некоторых провинциях боксеры и правительственные войска нападали на иностранцев, мучили их и убивали; последним удавалось спасаться, лишь оказывая отчаянное сопротивление. Учреждения их были разграблены и разрушены.
4) Иностранные кладбища, особенно в Пекине, подверглись осквернению: могилы разрывались, кости покойных разбрасывались.
События эти вынудили иностранные державы послать в Китай свои войска для охраны жизни их представителей и для восстановления порядка.
На пути к Пекину союзные войска встретили сопротивление со стороны китайских войск, и для преодоления его им пришлось прибегнуть к силе оружия. В виду того, что Китай признал падающую на него ответственность, выразил сожаление о происшедшем и высказал желание, чтобы вызванному указанными беспорядками положению был положен предел, державы решили согласиться на его просьбу при обязательном выполнении им нижеперечисленных условий, которые державы считают необходимыми для искупления содеянных преступлений и для предотвращения их повторения.
I.
а) Отправка в Берлин чрезвычайной миссии в сопровождении принца императорского дома для выражения сожалений от имени его величества, китайского императора, и китайского правительства по случаю убийства его превосходительства покойного барона фон Кеттелера, германского посланника.
в) Сооружение на месте убийства памятника, подобающего рангу покойного с надписью на латинском, немецком и китайском языках, с выражением сожалений от имени китайского императора по поводу совершенного убийства.
II.
а) Самое суровое наказание соответственно содеянным преступлениям для лиц, упомянутых в указе от 25 сентября 1900 г., и для тех, которые будут указаны позднее представителями держав.
в) Прекращение всех государственных экзаменов на пятилетний срок по всем городам, где происходили убийства иностранцев и где последние подверглись жестокому обращению. [48]
III.
Со стороны китайского правительства последует достодолжное удовлетворение японского правительства за убийство г-на Сугияма, советника японской миссии.
IV.
Китайским правительством будут воздвигнуты искупительные памятники на всех иностранных и международных кладбищах, которые подверглись оскорблению и где были разрушены могилы.
V.
Продление по имеющим быть выработанным между державами условиям запрещения ввоза оружия, равно как и материалов, служащих исключительно для изготовления оружия и предметов военного снаряжения.
VI.
Справедливое возмещение убытков государствам, обществам, частным лицам, также и китайцам, пострадавшим при последних событиях как лично, так и имущественно из-за того, что они находились на иностранной службе.
VII.
Предоставление каждой державе права образовать постоянный караул для ее миссии и озаботиться охраной дипломатического квартала.
Китайцы будут лишены права жительства в этом квартале.
VIII.
Форты Таку и другие, препятствующие свободному сообщению между Пекином и морем, будут срыты.
IX.
Право занятия войсками некоторых пунктов, имеющих быть определенными по соглашению держав, в целях сохранения свободного сообщения между столицей и морем.
X.
а) Китайским правительством будет на двухлетний срок обнародован во всех городах провинций императорский указ о воспрещении под страхом смертной казни участия в каких-либо антиевропейскпх обществах; перечисление всех видов наказаний, которым будут подвергаться виновные, включая сюда и прекращение всех государственных [49] экзаменов в городах, где убивали иностранцев и где они подвергались жестокому обращению.
в) Будет издан и распубликован по всей империи указ, устанавливающий, что все генерал-губернаторы, губернаторы и местные и провинциальные чиновники будут ответственны за поддержание порядка в подлежащих их ведению округах и что в случае новых беспорядков, направленных против иностранцев или иных каких-либо нарушений договоров, если бы против них не были бы немедленно приняты меры и виновные не были бы наказаны, чиновники эти будут немедленно отозваны без права последующего занятия каких-либо новых должностей и получения каких-либо знаков отличия.
XI.
Китайское правительство обязуется обсудить все поправки, которые иностранные правительства найдут нужным сделать в договорах о торговле, мореплавании и других, затрагивающих вопросы торговых взаимоотношений, в целях облегчения последних.
XII.
Китайское правительство обязуется произвести реорганизацию управления иностранными делами и изменить принятый при дворе церемониал приема иностранных представителей сообразно указаниям держав.
До тех пор, пока китайское правительство не изъявит согласие на удовлетворение поставленных ему державами выше указанных условий, нижеподписавшиеся не сочтут возможным высказаться определенно по вопросу о прекращении оккупации Пекина и чжилийской провинции союзными войсками.
Пекин. 22 декабря 1900 г. 81
Подписали уполномоченные:
Германии — А. фон Мумм.
Австро-Венгрии — М. Цикан.
Бельгии — Поостен.
Испании — В. Ж. Кологан.
Американских Соединенных Штатов Е. Конджер.
Франции — С. Пишон.
Великобритании — Эрнест Сатоу.
Италии — Сальваго Раджи.
Японии — Т. Нисси.
Нидерландов — Ф. М. Кнобель.
России — Михаил Гирс.
Текст воспроизведен по изданию: Боксерское восстание // Красный архив, № 1 (14). 1926
Слова святого апостола Павла, вынесенные в заглавие нашей заметки, как и многие другие слова Писания, иными вполне благонамеренными людьми зачастую воспринимаются превратно и трактуются нелогично.
С 19 по 24 мая 2014 года Духовно-Просветительский Центр в Mountain View, NY принимал высоких гостей - архипастырей Русской Православной Церкви Заграницей, которые собрались в здании нашего Центра для проведения очередного Архиерейского Собора.
2/15 июня 2014 г. в Старостильной Болгарии состоялся вечер, посвященный 10-летию со дня кончины игумении Серафимы (Ливен).
Из книги митрополита Антония (Храповицкого) 
Митрополит Киприан Оропосский и Филийский прибыл в Швецию 28 мая (н. ст.). Его встретили клирики и миряне из ИПЦ Греции в Стокгольмском аэропорту и привезли в собор Свв. Константина и Елены.
9 июня (н. ст.) 2014 г., в день Святого Духа, состоялся Престольный Праздник в Свято-Троицком храме в Гоце Делчеве (Болгарская Православная Старостильная Церковь). Богослужение возглавил епископ Фотий Триадицкий. После Божественной Литургии все гости были приглашены на праздничную трапезу.
Праздник Пятидесятницы в Софийском Свято-Успенском кафедральном соборе (Болгарская Православная Старостильная Церковь). Богослужения возглавил епископ Фотий Триадицкий.
