В 1998 году в синод Московской Патриархии поступила просьба о канонизации иеромонаха Сампсона Сиверса. Потомок графского рода, ребёнком сидевший на коленях у Николая II, чудом выживший во время революции, сидевший на Соловках, гонимый коммунистами.
В Синоде, однако, помнили другую правду: Сиверс в 1957 году попался на развращении прихожанок. Тем не менее, поиски в архивах были предприняты.
Лжеикона Сампсона (Сиверса)
Оказалось, что к дворянам фон Сиверс этот Сиверс отношения не имел, был сыном мелкого чиновника в управлении уделов. Дед Александр Сиверс был из мещан, получил дворянство, поскольку стал придворным художником (изготавливал мозаики). Не сидел ни на коленях императора, ни на Соловках. В гражданскую воевал на стороне большевиков.
Сиверс в разных документах по-разному называл даты своего пострига и поставления в диаконы. Утверждал, что, когда Александро-Невская лавра перешла в полном составе к обновленцам, он устроил скандал (не подготовил облачений для встречи обновленческого митрополита) и на полтора года покинул монастырь. Он действительно уходил, но не в августе 1922 года, когда Лавра перешла к обновленцам, а три месяца спустя, написав 13 октября 1922 г. прошение об увольнении из числа монахов с сохранением за ним помещения.
«В противном случае, - писал Сиверс в стиле Шарикова, - я, как бывший красноармеец и навсегда инвалид 1-й категории, принужден буду прибегнуть к защите существующего в РСФСР на этот предмет закона».
Через месяц собор Лавры разрешил ему уйти, а ещё через месяц, 13 декабря, тот же собор тому же Сиверсу разрешил вернуться «с принесением полного покаяния за оскорбление духовного собора лавры».
В чём заключалось оскорбление, неизвестно. Менее чем через два месяца Сиверса рукополагают в иеродиаконы. Рукоположение совершил обновленческий еп. Артемий Ильинский. Этот факт Сиверс скрывал всегда, даже утверждал, что в Лавру вернулся только в 1925 году, но документы безжалостны.
Рукоположение можно объяснить, при такой предыстории, лишь крайней нуждой обновленцев в кадрах.
Далее 12 лет покрыты мраком. В 1932 году Сиверса посадили - не на Соловки, в Свирлаг. Однако, поскольку сажали и обновленцев, сказать что-либо о его церковной позиции в это время, невозможно.
В иеромонахи его рукоположил тамбовский архиепископ в 1935 году. При этом епископ взял с Сиверса подпись под заявлением: «В контрреволюционных организациях не состою и состоять не буду; антисоветской деятельностью не занимаюсь и заниматься не буду». Что характеризует, конечно, не столько Сиверса, сколько обновлённую Патриархию.
Через год Сиверса арестовали и 10 августа 1936 года он написал заявление прокурору:
«Я слагаю с себя звание и профессию служителя религиозного культа, раскаиваюсь в своем поступке безрассудной твердолобости и близорукости, став некогда им. Надеюсь, что этот акт (подтверждения моего раскаяния) послужит смягчением на суде при определении мне наказания и в дальнейшем дает мне возможность и право своими знаниями и хорошей грамотностью принести общественную и государственную пользу в стране бесклассового общества».
После освобождения Сиверсу стал покровительствовать архиеп. Сергий Ларин, один из самых одиозных обновленческих архиереев, с 1944 г. – епископ Московской Патриархии (его перерукоположили). Продвигая Сиверса из Полтавы в Сталинград, в собор, Ларин допустил неточность:
«Он отлично известен митрополиту Крутицкому Николаю … Отец его, генерал царской армии, затем — комдив Красной Армии. Его двоюродный брат, комдив Рудольф Фёдорович Сиверс был убит во время битвы при защите Царицына. Похоронен в Ленинграде на Марсовом поле (площадь Жертв Революции). Он был лично известен Сталину. Похоронен вместе с Урицким. Предок его известный декабрист».
Прав был Ларин в одном: Сиверса постриг в монахи на Благовещение 1922 г. еп. Николай Ярушевич. Только вот, когда Сиверса обновленцы рукополагали в иеродиаконы, Ярушевич уже месяц как был под арестом.
В 1957 году во время бытность в Сталинграде, как сказано, о. Симеон попался на разврате, причём каком-то совсем бесстыдном и многократном. Был отправлен в Одесский монастырь, откуда в 1963 году его выгнали за попытку совращения прихожанки. После этого жил в Москве, был пострижен в схиму как Сампсон, имел множество почитателей и почитательниц, ничего не знавших о его похождениях, а всякие рассказы о них отвергавшие как «клевету»...
В конце 1980-х годов появился ещё один православный авантюрист, выдававший себя за потомка графов вон Сиверс, Алексей Смирнов, но он оперировал вне Московской Патриархии.
Мы живем в эпоху торжества идеологий — ужасное слово, возникшее, в сущности, совсем недавно и уже почти непоправимо отравившее наш мир, нашу жизнь. Что такое идеология? Это учение или теория, не только выдающая себя за абсолютную и всеобъемлющую истину, но и предписывающая человеку определенное поведение, действие.
Сегодня, братие, св. Церковь празднует память Апостола Христова и Евангелиста Матфея. Нам, готовящимся к апостольскому служению, эти праздники должны быть особенно близки и назидательны, но служение св. Апостола Матфея имеет еще частнейшие черты сходства с нашим будущим служением.
Автор: Монахиня Вера. Дата публикации: . Категория: Архив РПЦЗ.
Шанхай — Сан-Франциско
Я помню как в 1934 году, в день Введения во храм Пресвятой Богородицы прибыл Владыка Иоанн из Югославии в Шанхай. Мы его долго ждали. Наш шанхайский архипастырь, Владыка Симон, скончался в 1933 г. Тогда Начальник духовной миссии, Архиепископ Виктор, написал прошение в Синод о назначении нового викарного епископа в Шанхай. Из Синода он получил ответ, что к нам пошлют такого же молитвенника каким был Архиепископ Симон. Долго мы ждали нового архипастыря — день его приезда был большим торжеством для нашего города. Все священнослужители, общественные организации и школьники собрались у кафедрального собора в этот день для встречи Владыки Иоанна. Владыка прибыл, в соборе отслужили краткий молебен, а затем состоялся прием. Помню, как на трапезе Владыка Иоанн, увидев сахар, улыбнулся: “Это так много сахара?” “Да” ответили мы, а он сказал: “У нас это недоступно — нету”. За трапезой Владыка произнес слово.
Первое доброе дело Владыки Иоанна в Шанхае было основание приюта. Владыка собирал детей на улицах города. Сперва нашел 4-х детей, а затем набралось больше. Один богатый человек пожертвовал большой дом на приют. Самому маленькому приютянину было 4 года. С детьми Владыка был очень ласков.
Владыка Иоанн круглый год, ежедневно, совершал Божественную Литургию. Ему сослужил очередной священник. Службы длились очень долго. С приездом Владыки Иоанна, вечером совершались вечерня с повечерием. На повечерии обязательно наперед вычитывались от одного до трех канонов святым. В 6 ч. утра служились полунощница, утреня и Литургия. У Владыки Иоанна слуха не было, однако он заставлял все положенное петь. На вечерне и утрени он стоял с духовенством на клиросе. К духовенству Владыка относился очень строго. Полиелей всегда пелся полностью (т.е, весь псалом). Многим людям не нравилось то, что богослужения длились так долго.
За ежедневными Литургиями Владыке Иоанну прислуживали дети из приюта. Приют находился минут 30 быстрой ходьбы от собора. Когда был дождь, дети приходили в храм босяком и босяком же прислуживали. Владыка Иоанн служил в сандалиях. Он никогда лежа не спал. Он был очень чистоплотный — ежедневно в 4 часа утра принимал холодную ванну, даже зимой.
Помню, что Владыка Иоанн особо почитал дни памяти мучеников. Почему то осталось в памяти, что он любил святого мученика Трифона.
В 1938 году Владыка Иоанн отбыл на Всезарубежный собор в Югославию и перед отъездом получил многочисленные поручения от паствы. На соборе Владыка Иоанн был секретарем и среди поручений были жалобы на него же, которые он спокойно читал.
После Второй мировой войны многие русские эмигранты в Шанхае взяли советские паспорта, в том числе и духовные лица. Начальник миссии, Архиепископ Виктор, принял советский паспорт, а также и старший священнослужитель нашего собора, протопресвитер Михаил Рогожин. Мы с Владыкой Иоанном этому примеру не последовали. Помню, что Владыка Иоанн получил извещение от советского консульства, что в Шанхай прибудет Архиепископ Виктор. Владыка Иоанн созвал все духовенство и на совещании сказал, что не будет встречать Владыку Виктора и мы его поддержали.
По прибытию из Пекина в Шанхай, Архиепископ Виктор, в сопровождении 8-ми комсомольцев, направился к собору, где о. Михаил отслужил молебен. Мы наблюдали за происходящим из церковного дома. На следующий день мне пришлось встретиться с Архиепископом Виктором. Он называл нас “Иоанновцами”. Владыка Виктор мне говорит: “Вы все за Владыку Иоанна”. А я отвечаю: “Да, а Вы знаете почему мы за Владыку Иоанна? Если хотите знать, я Вам скажу. Кто выписал Владыку Иоанна? Вы его направили к нам. После приезда Владыки Иоанна, Вы много раз приезжали сюда и обращаясь к Владыке Иоанну говорили — “Владыка, я уважаю Вас, почитаю Вашу высокую жизнь, управляете Вы хорошо. Также продолжайте, а если священнослужители Вас не слушают, бесприказано их наказывайте”. — Владыка, Вы так говорили? Говорил, — отвечает Владыка Виктор. — Поэтому мы его и слушаем.
А теперь Вы против Владыки Иоанна. Вы теперь советский подданный и с Вами не может быть никакого общения. Я китаец, наше духовенство осталось белым, а Вы советский. Делайте как Вы хотите”...
После эвакуации русских из Шанхая, Владыка Иоанн поехал через Гонконг на Филиппины. Впоследствии Владыка Иоанн был назначен в Бельгию. В Шанхае о. иеромонах Модест, который скончался игуменом на Святой Земле, был близок по духу к Владыке Иоанну, а в Сан-Франциско, о. архимандрит Митрофан был очень преданный Владыке. Ввиду того, что Владыка с утра до вечера был занят, он почти всегда опаздывал на богослужения. Он весь день бегал по больницам и домам. У него не было понятия о времени — часы он не носил. За богослужениями Владыка всегда сам проповедовал, но его было очень трудно понять. Перед проповедью все прислужники выходили на середину храма, чтобы слушать Владыку.
Владыка Иоанн очень любил богослужение и устав. В Шанхае каждый четверг бывало пастырское совещание. Если кто отсутствовал, то Владыка от него требовал раппорт-объяснение. На этих совещаниях больше всего времени уделялось вопросам богослужебным. Владыка спрашивал духовенство особенности некоторых предстоящих служб, проверяя их знания.
Едой Владыка Иоанн совсем не интересовался. Ему готовили еду, но никогда не знали, когда он будет кушать. Чай он любил, но спиртные напитки никогда не пил.
О жизненных делах Владыка Иоанн со мной никогда не говорил — только о духовных вещах. Даже когда были неприятности в Сан-Франциско в связи с постройкой собора, Владыка ни с кем не делился своими переживаниями. В Сан-Франциско паства Владыку любила — он спас всех Шанхайцев-беженцев.
Автор: Монахиня Вера. Дата публикации: . Категория: Архив РПЦЗ.
«ПРАВОСЛАВНАЯ ЖИЗНЬ», Ежемѣсячное приложеніе къ журналу «Православная Русь».
№8 (619). — Августъ 2001 года.
Юбилейный сборникъ: Къ 50-лѣтію Архипастырства Митрополита Виталія.
Ученіе о молитвѣ Іисусовой и перерожденіи въ богословіи Митрополита Виталія.
«Не удивляйся тому, что Я сказалъ тебѣ: должно вамъ родиться свыше. Духъ дышитъ, гдѣ хочетъ, и голосъ Его слышишь... такъ бываетъ со всякимъ рожденнымъ отъ Духа» (Іоан. 3, 7-8).
I. Умное дѣланіе какъ часть освященной церковной традиціи.
Способъ существованія Православія въ вѣкѣ семъ заключается въ сочетаніи богооткровенія и традиціи.
Откровеніе — это отвѣтъ Бога чистому сердцемъ чаду Церкви — христіанину, алчущему и жаждущему правды Божіей.
Традиція — это жизнь Церкви, воплощающаяся въ исторіи и объединяющая всѣхъ членовъ Церкви во времени. Нить традиціи связуетъ воедино древнихъ христіанъ съ христіанами современности. Традиція Православія — живая традиція. Она никогда не прерывалась и всегда передавалась и передается отъ поколѣнія къ поколѣнію въ творческомъ и живомъ церковномъ взаимообщеніи.
Единая традиція Православія составляется изъ нѣсколькихъ традицій: богословско-вѣроучительной, духовно-аскетической, богослужебно-литургической, церковныхъ искусствъ и бытовой. Каждая изъ этихъ составныхъ частей вселенской традиціи по-своему важна. Въ лонѣ истинной Церкви упраздненіе какой-либо части традиціи въ принципѣ невозможно, ибо оно привело бы къ распаду вселенской традиціи, а значитъ и къ постепенному умиранію церковнаго организма. Именно такое умираніе можно наблюдать въ церковныхъ сообществахъ, отдѣлившихся отъ Вселенскаго Православія. Причемъ подобныя отпаденія очень часто провоцируются первоначальнымъ искаженіемъ традиціи внутри этихъ сообществъ. А если отпаденія происходятъ по административно-каноническимъ причинамъ, то со временемъ въ отколовшихся сообществахъ искажается или утрачивается какая-либо часть церковной традиціи.
Насъ, въ данномъ случаѣ, будетъ интересовать традиція духовнаго дѣланія, по церковно-славянски — умнаго дѣланія. Этимъ общепринятымъ терминомъ мы и станемъ пользоваться далѣе.
Двумя основными составляющими умнаго дѣланія являются непрестанная молитва и борьба съ нечистыми помыслами. Итогомъ истиннаго и непрелестнаго умно-молитвеннаго подвига бываетъ, по милости Божіей, стяжаніе Духа Святаго или что то же — перерожденіе, освященіе, богоуподобленіе, обоженіе, святость подвижника.
Традиція умнаго дѣланія, сочетая въ себѣ теорію и практику молитвенно-аскетической жизни, особо нуждается въ точной и правильной передачѣ отъ поколѣнія къ поколѣнію. Нужда въ такой точности породила въ лонѣ Церкви неразрывную преемственность отъ учителя къ ученику. Черезъ святыхъ отцовъ и апостоловъ, традиція умнаго дѣланія восходитъ къ Самому Основоположнику Христіанства — Господу Іисусу Христу.
Наличіе или отсутствіе живой традиціи умнаго дѣланія подобно термометру свидѣтельствуетъ о состояніи здоровья того или иного церковнаго организма.
Говоря о русскомъ церковномъ зарубежьѣ, мы можемъ съ благодарностью Господу засвидѣтельствовать, что оно богато носителями традиціи умнаго дѣланія. Достаточно, назвать имена святителя Іоанна (Максимовича), архіепископа Ѳеофана (Быстрова), старцевъ Ѳеодосія и Никодима Карульскихъ, а въ самое послѣднѣе время — архіепископовъ Антонія Лосъ-Анжелосскаго, Антонія Санъ-Францисскаго и хранителя Монреальской Мѵроточивой иконы Іосифа Муньоса. Отрадно, что въ этомъ же ряду стоитъ и четвертый первоіерархъ Русской Зарубежной Церкви, Митрополитъ Виталій (Устиновъ).
II. «Отъ избытка сердца говорятъ уста» (Матѳ. 12, 34).
Черезъ все богословіе Митрополита Виталія огненной нитью проходитъ ученіе о умно-молитвенномъ дѣланіи. Въ какомъ бы храмѣ не проповѣдывалъ владыка Виталій, съ кѣмъ бы не бесѣдовалъ, по какому бы поводу не писалъ посланія или статьи, онъ вновь и вновь возвращается къ своей излюбленной темѣ. И въ этомъ нѣтъ рисовки или актерства, Владыка Митрополитъ — монахъ не только по имени, но и по жизни, и потому главнымъ дѣланіемъ для него является молитва. О ней онъ и благовѣствуетъ нашимъ спящимъ сердцамъ, являясь какъ бы нѣкимъ апостоломъ непрестанной молитвы.
Современный аѳонскій подвижникъ, старецъ Іосифъ Исихастъ, отвѣчая на вопросъ о дѣланіи молитвы Іисусовой, писалъ: «Свѣдѣнія о которыхъ ты просишь, не требуютъ отъ меня много времени и труда, чтобы подумать и отвѣтить. Умная молитва для меня — какъ ремесло для каждаго человѣка, ибо я тружусь надъ ней болѣе тридцати шести лѣтъ» [1]. Подобное о себѣ можетъ, вѣроятно, сказать и Митрополитъ Виталій, вѣдь онъ учитъ умно-молитвенному дѣланію, основываясь на собственномъ опытѣ, превышающемъ шесть десятилѣтій. (Въ 1938 году Владыка Виталій сталъ монастырскимъ послушникомъ).
Приведемъ примѣръ, прекрасно иллюстрирующій горячую ревность Митрополита Виталія о дѣлѣ проповѣди умно-молитвеннаго дѣланія.
Въ 1996 году Владыка Виталій, послѣ четырехлѣтняго перерыва, посѣтилъ Свято-Троицкую семинарію въ Джорданвиллѣ, нарочито для бесѣды съ семинаристами. Можно было ожидать, что первоіерархъ Церкви будетъ говорить съ молодежью, готовящейся къ пастырскому служенію, о вопросахъ церковнаго строительства и политики, о продѣланной за послѣднее время работѣ, да и мало ли еще о чемъ могъ говорить первоіерархъ. Каково же было уважительное удивленіе многихъ, когда Владыка Виталій свою продолжителную бесѣду, отъ перваго до послѣдняго слова, посвятилъ умному дѣланію и молитвѣ Іисусовой. Митрополитъ тогда подчеркнулъ, что изъ дореволюціонныхъ россійскихъ семинарій вышло немало революціонеровъ, а чтобы такого не повторялось, будущимъ пастырямъ необходимо сосредоточить вниманіе не столько на административно-церковной работѣ, сколько на подвигѣ духовнаго самоочищенія, дабы стать для пасомыхъ живымъ примѣромъ благочестія.
Нельзя было не подивиться такой духовной внимательности первоіерарха. Да и трудно представить, чтобы въ какой-либо другой семинаріи міра первоіерархъ Церкви, пріѣхавъ на рѣдкую встрѣчу съ семинаристами, посвятилъ всю бесѣду непрестанной молитвѣ.
Ученіе Митрополита Виталія объ умномъ дѣланіи органично и цѣлостно. Оно охватываетъ и связываетъ воедино всѣ прочія стороны его міровоззрѣнія. Познакомимся съ основными положеніями сего ученія, въ его связи съ нѣкоторыми иными темами.
III. Путь перерожденія человѣка.
Митрополитъ Виталій не разъ подчеркивалъ Божественный характеръ христіанскаго вѣроученія. Его принципіальное отличіе отъ ученій человѣческихъ. Ученіе Христа — это не высокомѣрное морализаторство и не утопическо-идеалистическая философія. Спаситель пришелъ на землю не только не для суетныхъ дѣлъ, но даже и не для міровыхъ свершеній. Онъ пришелъ, чтобы помочь намъ переродиться и обожиться по благодати, то есть стать совершенными, святыми. Именно поэтому плотомудрый міръ отвергалъ и отвергаетъ возвышенное христіанское ученіе, равно, какъ и Самого Учителя.
«Когда Спаситель не принялъ предложеніе народа — стать земнымъ царемъ, а сталъ проповѣдывать о Царствіи Божіемъ, о перерожденіи человѣка, о духовной вѣчности каждаго изъ насъ, то люди совершенно были разочарованы и исполнились гнѣва и ненависти» [2].
«Неужели Господь сошелъ съ неба, воплотился, сдѣлался человѣкомъ только для того, чтобы въ тысячный разъ намъ повторить то, что говорили всѣ пророки: не грѣшить? Нѣтъ. Всѣ знаютъ, что нельзя грѣшить, даже язычники и дикари, ибо законъ совѣсти написанъ въ ихъ сердцахъ» [3].
«Господь... не сталъ говорить прописныхъ истинъ, что нужно не грѣшить, хорошо жить, быть добрымъ и такъ далѣе, но Онъ сказалъ, что нужно переродиться! Снова родиться, — вотъ окончательный смыслъ Христіанства» [4].
Митрополитъ Виталій считаетъ невозможнымъ для христіанина рѣшить главныя задачи христіанской жизни въ отрывѣ отъ умнаго дѣланія. Какія же это задачи и какъ приступить къ ихъ рѣшенію? Посмотримъ что говоритъ объ этомъ Владыка Виталій, и каково на сей счетъ святоотеческое ученіе.
Владыка указуетъ: «Передъ нами стоитъ духовная задача изъ всѣхъ задачъ — переродиться, снова духовно родиться, какъ сказалъ нашъ Господь Своему ночному посѣтителю, праведному Никодиму. Несмотря на то, что мы — крещенные, ходимъ въ церковь... но внутренне ждемъ дня своего настоящаго обращенія» [5]. Крещеніе это первый и необходимѣйшій шагъ на пути духовнаго перерожденія человѣка, это врата перерожденія, это точка отсчета, съ которой только и начинается дѣланіе перерожденія. Но крещеніемъ отнюдь не исчерпывается сіе дѣланіе. «Передъ всеми людьми стоитъ задача обожествиться (по-церковно-славянски: обожиться — и. В.), какъ можно ближе подойти къ образу Христову» [6]. «Передъ нами задача не только не грѣшить, а сдѣлаться неспособными грѣшить, достичь безстрастія. Это цѣль Христіанства» [7].
Когда Митрополитъ Виталій говоритъ о всецѣломъ и окончательномъ перерожденіи человѣка, какъ цѣли христіанской жизни, то онъ вкладываетъ въ эти слова тотъ же смыслъ, каковой вкладывали святые отцы использовавшіе разные словоопредѣленія при указаніи цѣли христіанской жизни. Къ примѣру, отцы-каппадокійцы говорили о цѣли христіанской жизни, какъ объ обоженіи, преподобный Исаакъ Сиринъ, — какъ о совершенствѣ, преподобный Серафимъ Сарофскій, — какъ о стяжаніи Духа Святаго.
Умно-молитвенное дѣланіе (исихазмъ) является одной изъ главнѣйшихъ разновидностей христіанскаго дѣланія, имѣющаго цѣлью привести человѣка къ всецѣлому перерожденію. Но помимо этой общей сверхцѣли всей христіанской жизни, исихазмъ имѣетъ три свои собственныя внутреннія цѣли.
Первая цѣль — помилованіе, что слѣдуетъ изъ самихъ словъ молитвы Іисуеовой: «...помилуй мя грѣшнаго».
Вторая цѣль — покаяніе, подъ которымъ понимается не только чувство сокрушенія, но и постепенное измѣненіе христіанина къ лучшему (по-гречески «покаяніе» — "μετάνοια", дословно «измѣненіе»).
Третья цѣль — смиреніе, то есть истинное самопознаніе, осознаніе своей дѣйствительно ничтожной мѣры (слово «смиреніе» употребляется въ Св. Писаніи не только какъ «миръ», но и какъ «униженіе», «ничтожная мѣра», см. Лук. 1, 48; Дѣян. 8, 33).
Ложное умно-молитвенное дѣланіе, вмѣсто помилованія, покаянія и смиренія или наряду съ ними, ставитъ своими цѣлями: блаженство, утѣшеніе, умиленіе, восторгъ, созерцаніе, вѣдѣніи или даже обоженіе, совершенство, перерожденіе. Такое ложное дѣланіе ведетъ не къ совершенству, а къ прелести, не къ обоженію, а къ обѣсиванію, не къ перерожденію, а къ духовному умиранію. Здѣсь проходитъ та тонкая грань, которая отдѣляетъ православную духовность отъ неправославной. Въ православной умно-молитвенной традиціи категорически запрещается на мѣсто трехъ ближайшихъ аскетическихъ задачъ — помилованія, покаянія, смиренія — поставлять цѣль всей христіанской жизни — обоженіе (см. выше духовные синонимы) или его плоды — блаженство, умиленіе, созерцаніе и т. п.
Итакъ, уяснивъ высшую цѣль христіанской жизни — всецѣлое перерожденіе, — а затѣмъ осознавъ свои ближайшія цѣли — помилованіе, покаяніе и смиреніе, приступимъ къ дѣланію молитвы Іисусовой.
Трудовая или дѣлательная покаянная Іисусова молитва доступна и необходима всѣмъ безъ исключенія. Іисусова молитва «крайне смиренная, кроткая, а Господь только кроткихъ слышитъ, отвращается гордыхъ, а смиреннымъ даетъ благодать. Въ этой молитвѣ изображена вся кротость наша, мы только и просимъ: "Помилуй мя"... просимъ и умоляемъ» [8].
«Когда... мы видимъ себя въ настоящемъ свѣтѣ: какіе мы немощные, сколько мы грѣшимъ въ умѣ, въ чувствахъ, въ особенности въ нашемъ воображеніи. Глядя честно на себя, намъ ничего больше на остается какъ сказать: "Господи Боже, помилуй меня, помоги мнѣ и прости, прости меня". И придетъ прощеніе въ нашу душу, какъ Пасха, и мы какъ бы снова родимся» [9].
Однако прежде чѣмъ мы достигнемъ высшей цѣли всей христіанской жизни — всецѣлаго перерожденія, намъ предстоитъ пройти трудный путь покаяннаго молитвеннаго дѣланія.
Начинается этотъ путь съ осознанія собственной страстности и обрѣтенія рѣшимости вести аскетическую борьбу со страстями.
Разсмотримъ сначала взглядъ Митрополита Виталія на аскетику, а затѣмъ его ученіе о природѣ стастей и о ихъ преодолѣніи.
IV. Аскетика: ея значеніе и подводные камни.
Путь перерожденія есть путь аскетическій, то есть путь добровольнаго самоутѣсненія падшаго человѣка (и души, и тѣла) въ цѣляхъ духовнаго совершенствованія и освященія благодатью Божіей. Главными орудіями аскетики являются молитва и всеобъемлющій духовно-тѣлесный постъ. Молитва и постъ даютъ возможность ощутить вкусъ реальной христіанской жизни. Безъ нихъ Христіанство было бы всего лишь идеалистической и мечтательной утопіей, каковой оно и является въ средѣ инославныхъ христіанъ отказавшихся отъ аскетики.
«Христіанство, — пишетъ Владыка Виталій, — есть не ученіе, а жизнь, и въ Христіанствѣ нѣтъ ничего отвлеченнаго..., чему бы не соотвѣтствовала духовная реальность, духовное бытіе» [10]. «Духъ Святый, снисходящій въ сердцѣ человѣческое, преображаетъ явно, зримо, наглядно все естество человѣка, то есть его душу и тѣло».
Митрополитъ Виталій особенно подчеркиваетъ неразрывное участіе въ аскетическомъ дѣланіи всего человѣка: и души, и тѣла. Онъ пишетъ: «...и душа, и тѣло участвуютъ вмѣстѣ... въ подвигѣ спасенія, въ молитвѣ, въ постѣ и особенно въ ощущеніи Божіей благодати... Чрезвычайно важно понять... этотъ процессъ нашего спасенія, чтобы въ молитвѣ и во всякомъ подвигѣ быть трезвымъ, разсудительнымъ, спокойнымъ человѣкомъ».
Въ томъ случаѣ, если человѣкъ не знаетъ или не понимаетъ сущность процесса христіанской жизни: недооцѣниваетъ роль тѣлеснаго или душевнаго подвига, то онъ рискуетъ впасть въ прелесть. Владыка Виталій объясняетъ: «Діаволъ... уловляетъ душу человѣческую... двумя способами: или увлекаетъ насъ въ грубый матеріализмъ, выставляя главнымъ объектомъ человѣческаго вниманія наше тѣло, какъ начало и конецъ всего; или, если мы отвергаемъ матеріализмъ, прельщаетъ насъ въ Христіанствѣ крайней отвлеченностью, нѣкимъ, ласкающимъ наше тщеславіе и самолюбіе... безпочвеннымъ духовнымъ» идеализмомъ.
«У мірянъ это увлеченіе абстрактнымъ выражается въ томъ, что они совершенно не хотятъ ввести свое тѣло въ участіе подвига своего спасенія, пренебрегая всѣми постами, поклонами, и почти всѣмъ христіанскимъ подвигомъ».
Тотъ же духовный идеализмъ «у монашествующихъ преломляется въ иныя формы, выражается въ духѣ неистоваго подвига, суровости, нетерпимости, ригоризма, болѣзненной боязни умиленія и слезъ, которыя они почитаютъ за прелесть. Очень часто отъ крайней суровости эти несчастные переходятъ къ крайнимъ паденіямъ».
Послѣднее, какъ отмѣчаетъ Владыка Виталій, относится и вообще къ новообращеннымъ. Зачастую они или впадаютъ въ нездоровый отвлеченный и умозрительный мистицизмъ или загораются чуждымъ Православію духомъ восторженности, или, придя въ Православіе, все время какъ бы стоятъ на цыпочкахъ, то есть берутъ подвигъ не по силамъ. Затѣмъ многіе изъ нихъ совершенно отпадаютъ отъ вѣры или, по-крайней мѣрѣ, отъ церковной жизни.
Разумѣется, страхъ передъ прелестью не является оправданіемъ отверженія аскетическаго подвига. Избѣжать прелести поможетъ руководство духовнаго наставника и чтеніе твореній отцовъ-аскетовъ. Главное же — четко понимать, что единственно прочнымъ основаніемъ аскетики является смиренное самовоззрѣніе, а ея воздухомъ — непрестанная покаянная молитва.
Умѣренный аскетическій подвигъ жизненно необходимъ. Онъ является вкладомъ христіанъ въ соработничество съ Богомъ въ дѣлѣ нашего спасенія. Безъ него практически невозможно преодолѣніе страстей и благодатное перерожденіе человѣческой личности.
V. Страсти: ихъ природа и преодолѣніе.
Чтобы бороться со страстями нужно знать ихъ природу. Въ своемъ ученіи о природѣ страстей, Митрополитъ Виталій слѣдуетъ преподобному Макарію Великому.
Владыка учитъ: «Нашъ первый подвигъ — бороться со своими страстями... Страсти — это искаженіе даровъ Божіихъ въ душѣ человѣческой. Возьмемъ даръ любви..., во что мы превратили этотъ даръ? Въ вереницу пороковъ... А что мы сотворили съ Божественнымъ даромъ слова? Посмотрите на эти журналы, газеты, книги — сплошная ложь повсюду» [11]. Подобно сему обстоитъ дѣло и съ другими страстями.
«Если мы понимаемъ все это, то мы, смотря на злодѣя, а злодѣи тоже бываютъ геніальные, должны сказать: "Какъ жаль, что этотъ человѣкъ такой геніальный во злѣ. Онъ могъ бы быть великимъ мудрецомъ, но онъ исказилъ данный ему даръ". Когда мы видимъ блудницу, мы не должны презирать и смѣяться надъ ней, а ужъ тѣмъ болѣе пользоваться ею, но должны сказать: "Какъ жаль, что эта женщина, имѣющая такой большой даръ любви, такъ гадко его употребляетъ и искажаетъ"» [12].
«Согласно преподобному Макарію намъ дана задача совершить обратное превращеніе страстей въ добродѣтели. То есть отъ любострастія вернуться къ истинной чистой любви къ Богу и ближнему» [13] и такъ далѣе со всѣми страстями. То есть перерожденіе человѣка имѣетъ не отвлеченный смыслъ, а буквальный: страстный человѣкъ долженъ, съ помощью Божіей, во-первыхъ, освободиться отъ плѣна страстей, а, во-вторыхъ, стать безстрастнымъ, то есть совершить обратное превращеніе страстей въ добродѣтели. Въ этомъ и заключается перерожденіе человѣка.
Кромѣ прочаго, страсти — главное препятствіе для чисто-сердечной молитвы. Потому крайне важно «сердце свое освободить отъ страстей, Вѣдь страсти бываютъ не только грубыя, какъ напримѣръ, убійство, ненависть, но и очень тонкія. И мы, имѣя ихъ, думаемъ, что мы — безстрастные, въ то время, какъ всѣ мы — страстные» [14].
«Самый главный храмъ, въ которомъ хочетъ пребывать Господь — это сердце человѣческое... Вотъ, гдѣ хочетъ Господь устроить Свой престолъ <...> Вотъ, что Господь отъ насъ хочетъ. Недаромъ Онъ говоритъ: "Сыне, даждь Мнѣ твое сердце". И діаволъ тоже это знаетъ и потому онъ завоевываетъ наши сердца страстями» [15].
Освободить насъ отъ страстей можетъ въ конечномъ счетѣ только нашъ Спаситель Іисусъ Христосъ, Котораго мы поэтому и должны непрестанно просить въ молитвѣ Іисусовой о помилованіи. «Суть молитвы Іисусовой въ ея смыслѣ и въ томъ, чтобы Господь коснулся черезъ молитву сердца, чтобы Онъ освободилъ сердце» [16].
VI. Наука непрестанной молитвы Іисусовой.
Итакъ, съ одной стороны, высшая молитвенная ступень — молитва чистая, сердечная и самодвижная — доступна только безстрастнымъ, а съ другой, — освобожденіе отъ страстей даруется Господомъ тому, кто старается непрестанно молиться простой покаянной Іисусовой молитвой, названной святыми отцами трудовой или дѣлательной. Изъ сего ясно, что непрестанная покаянная молитва заповѣдана христіанамъ неслучайно.
Митрополитъ Виталій не устаетъ повторять о возможности и необходимости непрестанной молитвы Іисусовой. «"Непрестанно молитесь", — сказано, и это нельзя понимать въ какомъ-то абстрактномъ, символическомъ смыслѣ. Все Священное Писаніе является заповѣдью Божіей. Каждое слово Священнаго Писанія — абсолютно, оно имѣетъ абсолютный смыслъ, — какъ написано, — значитъ это такъ. Накакихъ отклоненій нѣтъ, — непрестанно молитесь. Святые отцы сразу поняли, что это возможно» [17].
А если непрестанная молитва возможна и необходима, то ей должно учиться, къ чему насъ неустанно призываетъ Митрополитъ Виталій. Нужно «научиться молиться..., — говоритъ Владыка, и далѣе объясняетъ почему это нужно. — Мы получаемъ въ Церкви крещеніе, но это не значитъ, что это дѣлаетъ насъ святыми. Церковь возводитъ насъ къ святости благодатью Святаго Духа, и каждый крещенный человѣкъ одушевленная лампадка, — въ ней горитъ огонекъ вѣры. И этотъ огонекъ человѣкъ самъ долженъ превратить въ пламя вѣры. Въ этомъ и состоитъ наша задача молитвенная, самая большая наша забота. Больше этого нѣту на землѣ. Намъ, скажемъ, затруднительно или даже невозможно поговорить съ какимъ-либо сильнымъ міра сего. А къ Богу, Который все создалъ Своимъ божественнымъ словомъ, мы всегда можемъ обратиться. Но мы относимся къ этой задачѣ поверхностно, какъ къ нѣкоему эмоціональному моменту» [18]. «Мы посылаемъ своихъ дѣтей учиться въ школы, университеты, а кто учится самому главному — бесѣдѣ съ Богомъ? Молитва это не какое-то сентиментально-эмоціональное времяпрепровожденіе. Научиться молиться Богу — это наука. Когда вы научитесь этому, вы будете непоколебимыми людьми, вы будете знать, что Богъ есть, потому, что Онъ въ васъ. Онъ не гдѣ-то тамъ, далеко, но Онъ въ васъ» [19].
Для достиженія совершенства въ наукѣ молитвы необходимы рѣшимость, постоянство и трезвеніе — постъ души. «Поститься душой значитъ больше молчать и чаще молиться про себя словами: "Господи, Іисусе Христе, Сыне Божій, помилуй меня грѣшнаго(ую)"» [20].
«Будемъ стараться искать всегда и вездѣ только одного...; въ храмѣ, находясь въ пути — всегда просить Господа: "Господи, Іисусе Христе, Сыне Божій, помилуй меня, грѣшнаго". Мы просимъ только помиловать, мы ничего больше не просимъ, мы не просимъ звѣздъ съ неба, мы просимъ только милости, ибо ничего выше этого дара нѣтъ. Въ словахъ сей молитвы заложена вся полнота христіанскихъ молитвъ» [21].
VII. Переходъ къ сердечной самодвижной молитвѣ.
По началу эта (Іисусова — и. В.) молитва будетъ только въ нашемъ умѣ, но за молитвенный трудъ нашего ума, вдругъ, мы не знаемъ какъ, эта молитва перейдетъ въ наше сердце. Возможно, въ этотъ моментъ мы даже заплачемъ и этимъ какъ бы заново крестимся въ невидимой купели нашихъ слезъ» [22]. Такъ, основываясь на собственномъ опытѣ, описываетъ Владыка Виталій переходъ отъ трудовой или дѣлательной молитвы къ молитвѣ сердечной и самодвижной.
Сердечная самодвижная молитва — завѣтная цѣль исихастовъ. Насколько она важна — настолько и труднодостижима.
«Почему намъ такъ трудно сердечно молиться? — спрашиваетъ Владыка Виталій. И отвѣчаетъ, — Потому, что наше сердце занято... демонской силой, черезъ наши страсти. Потому все священство молиться передъ престоломъ: "Сердце чисто созижди во мнѣ, Боже". Сердце чистое уже можетъ и молиться чисто, а эта сердечная молитва и есть настоящая молитва» [23].
«Слѣдуетъ намъ просить особенно дара сердечной молитвы», то есть такой молитвы, «когда ничего въ насъ не остается не молящагося» [24].
Сердечная самодвижная молитва — «это даръ Божій. Мы не можемъ изъ себя это какъ бы выдавить. Будемъ просить Господа, что-бы Онъ коснулся нашего сердца, чтобы мы смогли молиться сердечной молитвой. А когда мы такъ молимся, мы міръ забываемъ, память у насъ молчитъ, никто намъ не мѣшаетъ и мы стоимъ, какъ огонь, передъ Богомъ..., а это возможно только тогда, когда сердце будетъ охвачено молитвой, когда оно войдетъ въ слова молитвы» [25].
«Наше сердце, обладающее таинственной независимостью отъ насъ самихъ, будетъ молиться все время. Мы будемъ спать, а сердце будетъ творить эту молитву; мы будемъ на улицѣ, за рулемъ, но сердце, наученное трудомъ, будетъ эти слова повторять... это преображаетъ само наше сердце» [26].
VIII. Сердечная молитва — знаменіе перерожденія.
Не лживы обѣтованія и заповѣди Господни о возможности для христіанъ достичь духовнаго совершенства. Господь готовъ возродить и освятить насъ Своею благодатью, Своей нетварной божественной энергіей, Своимъ свѣтомъ, но только ждетъ нашего произволенія и согласія. Полное духовное перерожденіе, безстрастіе, богоуподобленіе, преподобіе, сердечная молитва — это не преданія ветхой старины, а реальность, зримая въ христіанскихъ святыхъ.
Потому Митрополитъ Виталій, общавшійся за свою долгую жизнь со многими подвижниками молитвы, съ такой увѣренностью свидѣтельствуетъ: «Когда Господь насъ освободитъ отъ страстей, тогда мы начнемъ молиться сердцемъ». «Если Господь дастъ намъ хотя бы на мгновеніе познать благодать сердечной молитвы, то мы это мгновеніе никогда во всю жизнь не забудемъ». «Тотъ, кто позналъ такую молитву, внѣшне останется такимъ же, какъ и прочіе люди, но внутри себя онъ будетъ уже совершенно другимъ человѣкомъ, ибо онъ будетъ съ Богомъ». «Мы становимся обожествленными, и при помощи Божественной благодати молимся Источнику этой благодати — Богу. Такъ мы можемъ сродниться съ Богомъ». «Путь къ сердечной молитвѣ — это настоящій и единственный путь для насъ, и другого пути не ищите... Путь этотъ открытъ всѣмъ: и монахамъ, и мірянамъ... Будемъ же держаться сего святого пути» [27].
IX. Умное дѣланіе и правомысліе.
Митрополитъ Виталій считаетъ очень важнымъ тотъ фактъ, что умное дѣланіе, сердцемъ коего является непрестанная молитва, не есть видъ мистики, присущій всѣмъ христіанскимъ конфессіямъ или даже всѣмъ религіямъ, но единственное въ мірѣ истинное духовное дѣланіе, рожденное и живущее исключительно въ лонѣ Православной Церкви [28].
Къ этому можно добавить, что существуетъ прямая взаимосвязь между догматикой и аскетикой, ученіемъ объ умномъ дѣланіи и подлинной православностью. По наличію живой традиціи Іисусовой молитвы можно, среди множества христіанскихъ сообществъ, найти ту необоримую адомъ спасительную Церковь, которую основалъ на землѣ Господь Іисусъ Христосъ. Въ свою очередь догматическая чистота Православія является гарантомъ непрелестности и неповрежденности православнаго умно-молитвеннаго дѣланія. Потому такъ важно сохраненіе правомыслія, какъ въ общецерковномъ, такъ и въ лично бытовомъ планѣ.
Вѣдь одной изъ задачъ умнаго дѣланія является освобожденіе и огражденіе ума отъ нечистыхъ помысловъ, послѣ чего только и возможно благодатное схожденіе ума въ сердцѣ (что въ аскетикѣ отождествляется со стяжаніемъ сердечной молитвы). Слѣдовательно, общеконфессіональное или личное неправомысліе является непреодолимымъ препятствіемъ на пути умно-молитвеннаго дѣланія.
Владыка Виталій учитъ: «Всякая человѣческая мысль имѣетъ свою нравственную силу, она можетъ быть положительной или отрицательной... кто правильно мыслитъ — тотъ правильно живетъ. Нельзя отдѣлить мысль отъ жизни; всякая интенсивная мысль, особенно ученіе, непремѣнно выразится въ жизни хорошей или плохой». Отъ нечистыхъ грѣховныхъ мыслей мы должны отказываться и въ нихъ «исповѣдываться, чтобы Господь очистилъ насъ отъ всякой неправильной мысли. Ибо неправильная мысль создаетъ неправильную жизнь» [29], какъ цѣлаго церковнаго организма, такъ и одного христіанина, занимающагося умно-молитвеннымъ дѣланіемъ.
Путь къ сердечной молитвѣ и перерожденію открытъ православнымъ христіанамъ. Иные изъ числа неправославныхъ и хотѣли бы воспользоваться симъ сокровищемъ, да не могутъ именно въ силу своей неправославности. Чѣмъ же мы оправдаемся на страшномъ судѣ Божіемъ за то, что будучи православными оставляли безъ вниманія сокровище умно-молитвеннаго дѣланія?
X. Наша жизнь въ свѣтѣ умнаго дѣланія.
Многіе изъ насъ считаютъ себя горячими послѣдователями церковной линіи Митрополита Виталія. Зададимъ же себѣ вопросъ: а слѣдуемъ ли мы заповѣди нашего старца-архипастыря о необходимости непрестанной молитвы? Мы считаемъ себя вѣрными чадами Русской Зарубежной Церкви, а принимаемъ ли съ полной отвѣтственностью ученіе долголѣтняго первоіерарха этой Церкви объ умно-молитвенномъ дѣланіи? Владыка Виталій изо дня въ день, годами зоветъ насъ къ дѣланію Іисусовой молитвы, а большинство изъ насъ воспринимаетъ его слова съ прохладцей, какъ-будто онѣ относятся къ кому-то другому.
Повторимъ, что богословско-нравственное ученіе Митрополита Виталія — цѣлостно. И потому, невозможно принимать одну какую-то его часть, отбрасывая сердцевину — ученіе о молитвѣ.
Нынѣ всѣ мы обезпокоены судьбой нашей Церкви. Мы переживаемъ за цѣлый рядъ потерянныхъ въ послѣднее время, по разнымъ причинамъ, храмовъ. Но вѣдь Митрополитъ Виталій многократно предупреждалъ, что храмъ, въ которомъ прихожане соблюдаютъ только внѣшніе обряды и не молятся сердцемъ — неугоденъ Богу! «Почему Господь попускаетъ разрушать земные храмы?... да потому, что въ храмѣ уже не было "людей съ сердцемъ", то есть уже не было внутри нихъ сердечнаго престола для Господа. Такой опустѣвшій храмъ не нуженъ Господу и Онъ попускаетъ его разрушить. Потому, что ищетъ Господь человѣка, который есть вѣнецъ всей твари, а не камни, не зданія» [30].
Задумывались ли мы для чего вообще объединись мы въ приходскія и монастырскія общины и построили наши храмы? Для того, что-бы обсуждать политическіе и внѣшне-церковные вопросы? Или, что-бы общаться другъ съ другомъ? А, можетъ быть, для того, чтобы осуждать другихъ и совмѣстно бороться съ ними? Нѣтъ и нѣтъ. Наши общины и храмы созданы для молитвы. Молитва — бесѣда съ Богомъ, съ Пресвятой Богородицей и святыми — средоточіе бытія всякаго церковнаго человѣка и всякой подлинно церковной общины. Къ этому Митрополитъ Виталій и превлекаетъ постоянно наше вниманіе.
Если бы мы такъ подходили къ дѣлу церковнаго строительства, то обезоружили бы недоброжелателей нашей Церкви (по крайней мѣрѣ въ христіанской средѣ). Дѣйствительно, въ чемъ можно упрекнуть людей, ставящихъ своей главной цѣлью молитвенное богообщеніе, покаяніе, перерожденіе и стяжаніе благодати Божіей?
А вѣдь такъ всегда и было на Святой Руси.
Вотъ что говоритъ объ идеалѣ русской души Митрополитъ Виталій: преподобный Серафимъ Саровскій «сидя на бревнѣ, въ дремучемъ лѣсу, показалъ Мотовилову Божію благодать явственно, ощутительно. Преподобный Серафимъ обнялъ его и, вдругъ, благодать Святаго Духа перешла къ нему отъ преподобнаго, и онъ почувствовалъ себя не на землѣ, а на небѣ, въ страхѣ и трепетѣ онъ почувствовалъ Божію благодать. Вотъ чего ищетъ русскій народъ, — онъ хочетъ ощутить Божію благодать реально и совершенно. Вотъ въ этомъ есть идеалъ русской души» [31].
Когда же сей аскетическій идеалъ померкъ въ русской душѣ, то померкла и сама душа. Именно въ упадкѣ духовно-молитвеннаго дѣланія и заключается духовная причина революціи и паденія Россійской имперіи. «Русская православная живая культура, — пишетъ Владыка Виталій, — зиждется на подвигѣ живого русскаго человѣка. Она требуетъ всегда участія его сердца, съ извѣстнымъ духовнымъ напряженіемъ всѣхъ его силъ. Это настоящій подвигъ отъ котораго русскій народъ усталъ, облѣнився; однако продолжалъ все-таки его нести, но уже, какъ обязанность, какъ долгъ безъ участія сердца... Господь намъ говоритъ: "Сыне, даждь Мнѣ твое сердце", а этого сокровеннаго подвига уже и не было и все превратилось въ тяжелое бремя... Бремя стали сбрасывать, а храмы пустѣть. Это первая духовная причина бунта противъ Бога — причина революціи» [32].
Слѣдовательно, и для возрожденія Россіи необходимо обрѣтеніе народомъ утраченнаго духовно-аскетическаго идеала, обрѣтеніе любви къ молитвѣ, къ непрестанному богообщенію, что является необходимой предпосылкой всенароднаго покаянія. «Мы должны каяться, чтобы возстановить въ себѣ... духовный идеалъ Святой Руси, — это единственное чѣмъ мы можемъ измѣнить судьбу русскаго народа <...> Каждый изъ насъ, если... скажетъ: "Господи, прости меня. Господи, помилуй меня, помоги мнѣ"..., — съ этого момента начнется возрожденіе. Не стоитъ думать о чемъ-то еще, надѣяться на чью-то помощь, но чтобы каждый отвѣчалъ за себя и помнилъ слова...: "Спаси душу свою, и тысячи людей спасутся вокругъ тебя"... Это единственный выходъ для Россіи и для всего міра, потому что если Россія будетъ гибнуть, то и весь міръ будетъ гибнуть, а если Россія возстанетъ, то и весь міръ воспрянетъ» [33], — вдохновенно пророчествуетъ нашъ старецъ-митрополитъ.
Пусть не кажется никому идея возрожденія Россіи неисполнимой. Тѣ, кто не вѣрятъ въ возможность всенароднаго покаянія русскаго народа — не вѣрятъ въ милосердіе Божіе, да и сами, вѣроятно, не хотятъ каяться. Вѣдь начинать возрожденіе Россіи нужно съ перерожденія самихъ себя, а не съ выискиванія чужихъ грѣховъ. Объ этомъ прямо говоритъ Владыка Виталій: «Будемъ просить объ оставленіи прегрѣшеній: только своихъ, непремѣнно своихъ, и такъ каждый изъ насъ молящихся и кающихся. Вотъ вамъ и кающаяся Россія. И Господь будетъ милостиво взирать на такую Россію и совершитъ чудо. Всѣ уже ее оставили, всѣ ее окружили, произнесли надъ ней приговоръ смертный, но мы скажемъ: нѣтъ, мы живы. Вотъ къ чему призывается весь русскій народъ — къ покаянной молитвѣ» [34].
Но ученіе о непрестанной покаянной молитвѣ Іисусовой, конечно же, выходитъ за границы русскаго вопроса, и простираетъ свои крылья надъ православными христіанами всего міра. Въ современномъ секулярномъ мірѣ, христіане ежедневно и ежеминутно подвергаются нападеніямъ плотскихъ и безплотныхъ, сознательныхъ и случайныхъ слугъ князя міра сего — діавола. И не найти христіанамъ лучшаго оружія въ этой брани, чѣмъ молитвенныя четки.
Самое страшное, что можетъ произойти въ жизни человѣческой — это отказъ отъ имени Господа нашего Іисуса Христа. Потому такъ важна молитва, въ которой мы непрестанно призываемъ имя Іисусово. Владыка Виталій предупреждаетъ: «Когда-нибудь настанетъ въ жизни такой моментъ, что надо будетъ рѣшиться. Поставленъ намъ будетъ страшный вопросъ: съ кѣмъ мы — со Христомъ или безъ Христа. И это время приближается. Никто отъ этого вопроса не уклонится, всякаго человѣка найдутъ, и передъ всякимъ человѣкомъ поставятъ роковой вопросъ, и всѣ станемъ, какъ на лезвіи ножа». Нужно будетъ имѣть «достаточно смѣлости, достаточно дерзости святой, чтобы сказать: я — со Христомъ!». Молясь непрестанно молитвой Іисусовой мы постоянно свидѣтельствуемъ, что мы — со Христомъ! [35]
Таковъ завѣтъ современнымъ христіанамъ Митрополита Виталія, старѣйшаго архипастыря не только Русской, но и всей Вселенской Православной Церкви. Да запечатлѣется навсегда въ памяти нашей этотъ простой и мудрый завѣтъ: «Не теряйте попусту драгоцѣннаго времени, но творите Іисусову молитву: "Господи, Іисусе Христе, Сыне Божій, помилуй меня грѣшнаго"» [36].
Свято-Троицкій монастырь, Джорданвиллъ, 2001 г.
Инок Всеволод
Сноски: [1] Старецъ Іосифъ Аѳонскій, «Изложеніе монашескаго опыта», Св.-Троицкая Сергіева лавра, 1988 г. Письмо 1. [2] Митр. Виталій, «Царство Небесное и земное», «Православная Русь» (далѣе — «ПР»), № 6, 1997 г. [3] Митр. Виталій, «О достиженіи евангельскаго идеала въ монастырѣ и въ міру», «ПР», № 4, 2000 г. [4] Тамъ же. [5] Митр. Виталій, «Великопостное посланіе», «ПР», № 4, 1993 г. [6] Митр. Виталій, «Церковь и человѣкъ», «ПР», № 13, 1993 г. [7] Митр. Виталій, «О достиженіи евангельскаго идеала въ монастырѣ и въ міру», «ПР», № 4, 2000 г. [8] Митр. Виталій, «Единое на потребу», «ПР», № 9, 1996 г. [9] Митр. Виталій, «Пасхальное посланіе», «ПР», № 6, 2001 г. [10] Всѣ цитаты въ этой главѣ — Митр. Виталій, «Церковный юбилей. 1359-1959. 600 лѣтъ со дня преставленія св. Григорія Паламы». «Православное обозрѣніе», № 29, декабрь, 1959 г. [11] Митр. Виталій, «Подвигъ и молитва», «ПР», № 19, 1994 г. [12] Митр. Виталій, «О достиженіи евангельскаго идеала въ монастырѣ и въ міру», «ПР», № 4, 2000 г. [13] Тамъ же. [14] Тамъ же. [15] Митр. Виталій, «Сыне, даждь Мнѣ твое сердце», «ПР», № 13, 1997 г. [16] Митр. Виталій, «О достиженіи евангельскаго идеала въ монастырѣ и въ міру», «ПР», № 4, 2000 г. [17] Митр. Виталій, «Единое на потребу», «ПР», № 9, 1996 г. [18] Тамъ же. [19] Митр. Виталій, «Сыне, даждь Мнѣ твое сердце», «ПР», № 13, 1997 г. [20] Митр. Виталій, «Пасхальное посланіе», «ПР», № 6, 2001 г. [21] Митр. Виталій, «Источникъ благодати Божіей», «ПР», № 15, 1996 г. [22] Митр. Виталій, «Пасхальное посланіе», «ПР», № 6, 2001 г. [23] Митр. Виталій, «Сыне, даждь Мнѣ твое сердце», «ПР», № 13, 1997 г. [24] Митр. Виталій, «Узкій путь», «ПР», № 15, 1995 г. [25] Митр. Виталій, «Сыне, даждь Мнѣ твое сердце», «ПР», № 13, 1997 г. [26] Митр. Виталій, «Единое на потребу», «ПР», № 9, 1996 г. [27] Всѣ цитаты въ этомъ абзацѣ — Митр. Виталій, «О достиженіи евангельскаго идеала въ монастырѣ и въ міру», «ПР», № 4, 2000 г. [28] Митр. Виталій, «Церковный юбилей. 1359-1959. 600 лѣтъ со дня преставленія св. Григорія Паламы». «Православное обозрѣніе», № 29, декабрь, 1959 г. [29] Митр. Виталій, «Школа православной мысли. Слово въ день празднованія 50-лѣтія Свято-Троицкой семинаріи», «Православная Русь»,№ 19, 1998 г. [30] Митр. Виталій, «Сыне, даждь Мнѣ твое сердце», «ПР», № 13, 1997 г. [31] Митр. Виталій, «Образъ покаянія — образъ Святой Руси», «ПР», № 1, 1996 г. [32] Митр. Виталій, «Юбилейное посланіе», «Церковная жизнь», №№ 3-4, 1988 г. [33] Митр. Виталій, «Образъ покаянія — образъ Святой Руси», «ПР», № 1, 1996 г. [34] Митр. Виталій, «Покаянная молитва», «ПР», № 22, 1993 г. [35] Митр. Виталій, «Съ кѣмъ мы?», «ПР», № 18, 1993 г. [36] Митр. Виталій, «Посланіе къ русскимъ православнымъ людямъ», «ПР», № 15, 1999 г.
Матеріалъ о празднествѣ, посвященномъ 50-лѣтію Архіерейскаго служенія Митрополита Виталія, помѣщенъ въ «Православной Руси»,№ 15, 2001 г.
Благодаримъ Е. Б. Хендерсонъ за фотографіи епископской хиротоніи Митрополита Виталія, переданныя ею въ нашъ архивъ и использованныя нами въ публикаціяхъ въ «ПР» № 15 и въ «ПЖ» № 8 с. г.
Редакція.
Источникъ: «Православная жизнь» (Orthodox life). Ежемѣсячное приложеніе къ журналу «Православная Русь». №8 (619). Августъ 2001 года. — Юбилейный сборникъ: Къ 50-лѣтію Архипастырства Митрополита Виталія. — Jordanville: Типографія преп. Іова Почаевскаго. Свято-Троицкій монастырь, 2001. — С. 35-50.
Это словосочетание чуждо русской речи исторической. В условиях нормальной жизни в нем звучало бы что-то не просто ненужное, но даже и вредное: надуманное, искусственное, претенциозно-изощренное. Ведь в нем могло бы таиться некоторое охорашивание в своей “святости”, в своей квалифицированной устремленности к Богу, некая даже кичливость, заносчивость... Не то сейчас, когда это словосочетание как бы естественно возникает, отвечая острой потребности словесно закрепить в своей спасительной сущности нечто совершенно новое, вытекающее из окружающей нас действительности, массово-организованной в своей против Бога обращенности.
Архимандрит Константин (в мiру Кирилл Иосифович Зайцев) родился в Санкт-Петербурге, столице Российской Империи 28 марта 1887 года. В 1912 году окончил экономическое отделение Санкт-Петербургского политехнического института. Был оставлен для подготовки к научному званию по кафедре государственного права, занимался изучением крестьянской реформы 1861 года. Так как в политехническом институте было нельзя защитить диссертацию по государственному праву, экстерном окончил юридический факультет Санкт-Петербургского университета. Был оставлен при университете по кафедре административного права, в течение двух семестров стажировался на кафедре административного права Гейдельбергского университета (Германия) на кафедре профессора Георга Еллинеска, но был отвлечен от нее государственной службой.
В Синодальном представительстве в Одессе начал свою работу Чрезвычайный Архиерейский Собор, в котором приняли участие: Первоиерарх РПЦЗ Митрополит Агафангел, Архиепископ Андроник, Архиепископ Софроний, Архиепископ Иоанн, Архиепископ Георгий, Епископ Афанасий, Епископ Григорий, Епископ Кирилл, Епископ Никон, Епископ Николай.
В первый день работы Собора в числе прочих решений подтверждена легитимность последнего Архиерейского Синода, бывшего с 21 по 22 октября в Одессе, и все принятые там решения вступили в законную силу. Также рассматривалось "Обращение клириков и мирян российских приходов РПЦЗ".
В 2003 году в Лесненской обители во Франции состоялось отпевание старейшего члена Русской Православной Церкви Заграницей - Архиепископа Серафима (Дулгова)
Отпевание новопреставленного архиепископа Серафима состоялось 26 ноября 2003 г., в день памяти святителя Иоанна Златоуста в Лесненской обители во Франции. Накануне прибыли епископ Женевский и Западно-Европейский Амвросий с духовенством Женевского Крестовоздвиженского Собора, а также архиепископ Берлинский, Германский и Великобританский Марк, епископ Штуттгартский Агапит и несколько священников из Германской епархии, сообщает сайт Русской Православной Церкви Заграницей. Заупокойную литургию отслужил архиепископ Марк. Владыка Марк возглавил и отпевание, которое, согласно завещанию архиепископа Серафима, совершалось по монашескому чину. Несмотря на то, что не было возможности всех оповестить об отпевании, на то, что день был будний и на бурную, дождливую погоду, собралось около 150 молящихся чтобы проводить владыку Серафима в последний путь. Приехали его первые прихожане из Канн, на юге Франции — там, тогда еще о. Игорь, он начал свое пастырское служение более 50 лет тому назад. Было духовенство и прихожане из Лиона, где будущий архиепископ Серафима служил много лет — до его возведения во архиерейский сан. Вместе молились и православные французы, которых владыка крестил и духовно окормлял, и новые русские эмигранты, которых он воцерковлял; дети, которых владыка воспитывал, и духовенство, которое он наставлял и учил служить. Вместе молились сотрудники владыки Серафима по изданию детской книги «Игорь и Маша в Провемоне», мэр деревушки, соседи и осиротевшие сестры обители, где владыка прожил последние 10 лет своей жизни.
8/21 ноября 2014 г. Праздник Святых Архангелов Михаила и Гавриила со всеми бесплотными Силами торжественно отметили в Коринфе (ИПЦ Греции). Основные торжества прошли в коринфском монастыре Святых Таксиархов.
Возглавил праздничные богослужения Архиепископ Каллиник. Ему сослужили Митрополиты Пирейский и Саламинский Геронтий, Аттикийский и Беотийский Хризостом и епископ Григорий Христиануполисский, 16 священников и четыре диакона.
Также на Праздник прибыли епископы Антоний и Евлогий из ИПЦ Старостильной Румынии.
Торжественное слово произнес архимандрит Христодул Караискос. После крестного хода вокруг монастыря все последовали на праздничный обед.
23 ноября (н. ст.) 2014 г., в воскресенье, Митрополит Хризостом Аттикийский и Беотийский (ИПЦ Греции) посетил приходы Св. Елевферия, Святаго Архангела, Святой Троицы и Св. Константина в Аспропиргу, где проповедовал Божественное Слово в переполненном собрании верующих.
Ссылаясь на притчу о милосердном самарянине, владыка подчеркнул, что любовь во Христе имеет центральное значение в жизни каждого христианина, без которой он и не считается христианином. Любовь к нашим собратьям выражается и доказывается на практике, без слов, без какой-либо корысти. Много раз, помогая другим, мы должны жертвовать собой, отсекая свою волю. Мы любим всех, будь то греческий или иностранный гражданин, богатый или бедный, без всякой дискриминации. По сути, мы подражаем в этом жертвенной любви нашего Господа.
В последние годы значительно прибавилось разговоров об Антихристе, поскольку и признаки его пришествия все больше сбываются, и уровень нравственного падения уже давно ниже черты, которую можно было бы признать предельно допустимой. И вообще, основной массе людей, даже не верующей в Бога и в Страшный Суд, становится все более понятно, что ожидать в обозримом будущем кроме Антихриста и Конца света, населению нашей летящей и крутящейся планеты, пока этот мир еще существует, практически, больше нечего и некого. Это на уровне общества в целом.
Автор: Монахиня Вера. Дата публикации: . Категория: История.
Утром 11 апреля 1919 года, после долгих уговоров, 72-летняя Мария Федоровна поднялась на борт английского крейсера «Мальборо». Король Георг V предоставил этот корабль для эвакуации императрицы и членов ее семьи.
На фото - Императрица Мария Федоровна после возвращения из России. 1920-е гг.
Сначала был Константинополь, потом несколько дней на Мальте, откуда Мария Федоровна со своими близкими отправилась в Англию. В Портсмуте ее ожидала сестра, вдовствующая королева Александра. Двадцать минут, пока корабль причаливал, две дочери датского короля, чрезвычайно взволнованные встречей, «ходили туда и обратно - вдоль пристани и по палубе - и говорили, не умолкая, как две нетерпеливые школьницы».
Специальный поезд доставил их в Лондон. На перроне Лондонского вокзала прибывших встречал один из сыновей короля Георга V. В разгаре встречи Мария Федоровна вдруг увидела траурную повязку на его левом рукаве. «Услышав, что это в знак скорби по царской фамилии, она в крайнем раздражении сорвала повязку с руки своего племянника, английского наследного принца. Этим она ясно дала понять, что не хочет верить в их гибель», - вспоминал камер-казак императрицы Тимофей Ящик. До последнего дня своей жизни Мария Федоровна не желала принимать страшную правду о смерти двух сыновей, невестки, пяти внуков и других родственников, запрещала служить панихиды по умершим.
В Лондоне она жила у сестры, с которой поддерживала самые близкие отношения. Однако через два месяца решила вернуться в страну своего детства. В августе в Лондон приезжает датский принц Вольдемар - брат Марии Федоровны, который и сопровождает ее в Данию. На пристани в Копенгагене ее приветствовали король Кристиан X (сын ее старшего брата короля Фредерика VIII) и королева Александрина.
В Дании проведет Мария Федоровна последние годы жизни. Нельзя сказать, чтобы ее племянник-монарх был близок с тетушкой - точнее, отношения между ними формальны и холодны, - тем не менее он отдал в ее распоряжение апартаменты отца Кристиана IX в королевском дворце Амалиенборг. Мария Федоровна использовала их как зимнее жилье, а большую часть времени проводила в своем небольшом дворце Видёре, расположенном на взморье, в 10 километрах от Копенгагена. Местечко Ведёре Мария Федоровна приобрела в частную собственность вместе с сестрой Александрой после смерти родителей в 1906 году, чтобы им было где остановиться, приезжая на родину. Летняя дача королевских дочерей была устроена по их вкусу. На всех вещах в этом маленьком белом дворце стояла монограмма обеих сестер. Серебро, фарфоровые сервизы, даже бумага для писем имела их общий вензель.
Место это и стало последним пристанищем русской императрицы. По меркам минувшего времени здание больше напоминало загородную виллу, чем дворец, но здесь она нашла покой. «Я люблю Видёре - оно мое!» - не раз восклицала бывшая владелица многочисленных дворцов в России. Прямая и спокойная, принимала она посетителей, сидя в своем кресле у окна в гостиной. Много времени проводила в саду, гуляя или читая, здесь же писала письма, если позволяла погода. «Первое время было достаточно тихое, редко, когда были гости и посетители, но вскоре у дворца всегда стояло по десять-пятнадцать машин».
«Мария Федоровна имела большой авторитет среди русских эмигрантов. Она поддерживала многочисленные контакты и переписку. Из русских эмигрантских колоний в Париже, Лондоне, Афинах, Константинополе, Праге она регулярно получала сотни писем от своих бывших подданных». Развитие событий выбило их из русской колеи и разбросало по всему свету. В письмах были частые жалобы, просьбы, мольбы, но всех объединяло одно - тоска по России. В письмах они доверяли ей свои переживания, так как знали, что ее горе еще сильнее, и что их старая императрица умеет стойко переносить свои страдания. По словам ее секретаря Болдырева, «эта маленькая дама становилась большой и сильной, когда приходила большая беда».
О революции и советской России она не говорила никогда. Ее дочерь Великая княгиня Ольга Александровна вспоминала, что в Ведёре, «в спальне матери были развешаны во множестве фотографии царской семьи и портреты детей, которые она часами рассматривала».
Мария Федоровна оставалась верна своим чувствам и была благодарна тем, кто ей верно служил. В эмиграции ее свита, или, вернее, маленький слаженный штат, состоял всего из нескольких человек. Одним из преданных друзей был князь Сергей Александрович Долгорукий. С юности служивший Марии Федоровне теперь в эмиграции он стал начальником ее небольшого «двора». Статс-дама графиня Зинаида Менгден находилась при императрице с 1912 года. Наряду с исполнением своих служебных обязанностей она вынуждена была открыть маленький парфюмерный магазин, чтобы помогать родственникам, оставшимся в Петрограде. Всегда сопровождал Марию Федоровну старый слуга Мадсен, бывший при императрице в течение 42 лет. Двое ее камер-казаков, сменявших друг друга на посту - большие невозмутимые бородачи, вооруженные саблями и револьверами - постоянно находились поблизости от Марии Федоровны в прихожей дворца или следовали «по пятам за своей императрицей» во время ее визитов и прогулок. Легендарные стражи - казаки Тимофей Ящик и Поляков - казались обывателям одним лицом и были местной достопримечательностью. Кроме того, ей служили горничная, повар и личный шофер. Небольшой штат жил в деревянном доме в саду рядом с дворцом.
Положение Марии Федоровны было непростое. Не игравшая никакой политической роли престарелая императрица в глазах большевиков продолжала оставаться одной из самых одиозных персон эмиграции. Новая Советская Россия постепенно становилась реальностью на Западе. К 1925 году Советское правительство получило полное дипломатическое признание во всех значительных европейских государствах. Царская Россия все больше и больше отходила в историю. Этим в немалой степени объяснялось прохладное отношение датских и английских королевских дворов к их русской, небогатой теперь родственнице.
В 1922-1923 годах она жила в Англии. Причиной переезда был, вероятно, крах Ландсмандсбанка (Landsmandsbank), что ухудшило ее материальное положение. Для помощи императрице в Дании организовали сбор средств. В пользу Марии Федоровны поступило 200 тысяч крон. С 1923 года Большое Северное телеграфное общество (Store Nordiske Telegraf Selskab) решает выплачивать ей ежегодно 15 тысяч крон «принимая во внимание помощь, которую императрица всегда оказывала телеграфному обществу» в России до революции. Сумма пересылалась на ее счет тайно через Министерство иностранных дел.
В конце 1925 года во дворце Сандрингхам умирает ее сестра Александра. Мария Федоровна очень переживает это событие. Она любила своих дочерей и внуков, но всегда говорила, что они прекрасно обходятся и без нее, а потеря сестры для нее невосполнима. Несмотря на то что дочь Ольга жила со своей семьей поблизости от матери и другая дочь - Ксения, живущая в Англии - часто ее навещает, она чувствует пустоту и одиночество. Перестает выезжать. Утрачивает вкус к жизни.
В сентябре 1928 года здоровье императрицы стало слабеть. Зная, что жить осталось недолго, она спокойно готовилась к смерти. Соборовавшись, простилась с родственниками и с преданными людьми. Накануне мучившие ее боли отступили, и она сказала близким, что умирает без страданий. По словам лечившего ее врача Мортена Кнудсена, умерла она не от болезни, а угасала медленно, слабея с каждым днем.
Дочь датского короля, бывшая русская императрица умерла в стране своих предков 13 октября 1928 года в 7 часов 20 минут вечера, не дожив месяца до 81 года. Весть о ее кончине мгновенно облетела Копенгаген. Мария Федоровна, или, как ее называли в Дании, императрица Дагмар была старейшим членом королевского дома, и ее судьба не оставила равнодушными современников.
На следующий день все датские газеты поместили сообщение об этом горестном событии. «Дания оплакивает сегодня свою умную и мужественную дочь», - таковы были заключительные слова некролога в Nationaltidende 14 октября 1928 года.
Другие европейские газеты также опубликовали траурные известия. Французская «Echo de Paris» писала: «Франция опускает свой флаг в память о верной подруге». «Le Journal» закончил статью словами: «Франция не забудет Марию Федоровну». Английская «Times» поместила несколько публикаций, посвященных Марии Федоровне. Берлинские газеты в своих некрологах были достаточно кратки и не забыли вспомнить о том, что усопшая недолюбливала немцев, которым не могла простить аннексии Шлезвига и Голштинии в 1864 году.
Король Кристиан X сначала был против торжественных официальных похорон, но в конечном счете уступил общественному мнению. В Дании объявили четырехнедельный траур, который начался пушечной пальбой с форта Sixtus.
01. Почетный караул у гроба Марии Федоровны в храме св. Александра Невского
13 октября в 9 часов вечера родные и близкие собрались на литию, которую служил настоятель русской церкви, духовник покойной - Леонид Колчев. 14 октября тело усопшей было забальзамировано, положено в гроб и перенесено в Садовый зал дворца Ведёре. Все зеркала завесили белой тканью. Императрица лежала в открытом цинковом гробу, украшенном цветами. У ее изголовья неподвижно застыл в карауле казак. В углу зала одетая в черное женщина читала псалтырь. Перед маленьким домашним алтарем горели лампады. Всех желающих проститься с умершей Садовый зал дворца вместить не мог. В великом множестве прибывали в эти дни на датское взморье официальные венки и цветы из частных садов.
02. Члены семьи и скорбящие возле церкви в ожидании выноса гроба
16 октября утром гроб перевезли в русскую церковь в центре Копенгагена. Православный храм, освященный в честь Александра Невского, был построен по желанию и с помощью Марии Федоровны в 1883 году. Гроб покрыли бело-голубым Андреевским и датским Королевским флагами и установили в средней части храма на специальном возвышении. Рядом положили правительственные венки от Франции, Бельгии, Бразилии, Китая, Японии. Ежедневно до самых похорон там совершались панихиды и моления по усопшей. Для совершения чина погребения в Копенгаген срочно прибыл из Парижа православный митрополит Евлогий - управляющий русскими приходами в западной Европе. Он возглавил проведение заупокойных служений. Всего на церемонию захоронения было выдано 400 входных пропусков-билетов.
03. Вынос гроба
19 октября, в день погребения, состоялась торжественная траурная церемония. Свободный доступ в храм был прекращен. В 10 часов началась литургия. Мужчины - в черных костюмах, дамы - в черных вуалях, некоторые - в парадной форме с орденскими лентами. В украшенном цветами церковном зале стояли представители дома Романовых: две дочери Марии Федоровны - Великие княгини Ксения и Ольга со своими мужьями Великим князем Александром Михайловичем и офицером Николаем Куликовским, Великий князь Кирилл Владимирович, Великая княгиня Мария Павловна, ее брат Великий князь Дмитрий Павлович со своей американской женой, княгиня Татьяна Константиновна и ее братья князья Георгий и Гавриил Константиновичи. На службе были четверо из шести сыновей Ксении - князья Федор, Андрей, Никита, Василий - и сыновья Ольги - Тихон и Гурий. Также присутствовали князь Феликс Юсупов и его жена Ирина Юсупова - внучка Марии Федоровны, княгиня Вяземская, князь Долгорукий, адмирал Римский-Корсаков с супругой, бывшие русские сенаторы, представители старых русских фамилий, дипломатический корпус. При гробе сменяли друг друга на карауле бывшие русские офицеры и датские гвардейцы. После отпевания митрополит Евлогий дал отпущение грехов и прочитал молитву за поминовение души матушки-царицы. По мнению очевидцев, вся церемония была пронизана острым религиозным чувством.
04. Траурная процессия. На снимке Кирилл Поляков (камер-казак Императрицы Марии Федоровны), король Кристиан X, король Густав Адольф, король Хокон, король Фредерик IX
05. Траурная процессия. На снимке Кирилл Поляков (камер-казак Императрицы Марии Федоровны), король Кристиан X, король Густав Адольф, король Хокон, король Фредерик IX
06.Траурная процессия. На снимке: король Кристиан X, король Густав Адольф, король Хокон, король Фредерик IX
Перед храмом стояли королевские гвардейцы с оркестром и эскадрон датских гусар. В 13 часов на службу прибыл датский король Кристиан X, члены королевского дома, норвежский король Хокон, бельгийский король Альберт, английские принцы Эдуард и Георг, младшая сестра Марии Федоровны герцогиня Кумберлендская и ее брат принц Вольдемар. Европейские монархи и официальные представители были в парадных формах. Великий князь Кирилл Владимирович вышел встретить их у портала храма. Служба продолжалась еще полчаса. Стоявшие на улице слышали пение и звуки православной литургии, доносившиеся из церкви. Затем к церкви подъехал королевский катафалк. В 13.45 гвардейцы взяли на караул, гусары обнажили сабли и под пение хора, стоявшего с зажженными свечами, белый гроб был установлен на траурную колесницу, запряженную четырьмя лошадьми в черных попонах. Траурное шествие в сопровождении эскорта военных, под звуки похоронного марша, стало тихо перемещаться к вокзалу. Тысячи людей со склоненными головами в молчании стояли вдоль улиц города. На протяжении всего шествия непрерывной канонадой звучали залпы орудий. Всего был произведен 121 траурный залп.
07. Траурная процессия. На снимке: митрополит Евлогий и священники
08. Траурная процессия. На снимке: митрополит Евлогий и священники (фрагмент)
09. Присутствующие на похоронах: Тира Датская, принцессы Ольга и Ксения, король Кристиан X, король Густав Адольф, король Хокон, король Фредерик IX
На специальном поезде гроб доставили в город Роскилле, где в кафедральном соборе находилась усыпальница датских королей. Под звон колоколов всех церквей траурная группа прошла по улицам «города усопших королей». Дорога от станции до Роскиллского собора была устлана еловыми ветками.
С 25-27 ноября 2014 г. в Синодальном представительстве в Одессе проходил Чрезвычайный Архиерейский Собор, в котором приняли участие: Первоиерарх РПЦЗ Митрополит Агафангел, Архиепископ Андроник, Архиепископ Софроний, Архиепископ Иоанн, Архиепископ Георгий, Епископ Афанасий, Епископ Григорий, Епископ Кирилл, Епископ Никон, Епископ Николай.
Автор: Монахиня Вера. Дата публикации: . Категория: История Церкви.
Татьяна Шевченко
ВВЕДЕНИЕ НОВОГО СТИЛЯ (ГРИГОРИАНСКОГО КАЛЕНДАРЯ) В ВАЛААМСКОМ МОНАСТЫРЕ В 20-30-е ГОДЫ ПРОШЛОГО СТОЛЕТИЯ
Глава II.
П. 1. 1. Возникновение календарной проблемы на Валааме. 1917-1923 гг.
Итак, в октябре-декабре 1917 г. по просьбе Съезда православного духовенства и мирян Финляндии, проходившего в Валаамском монастыре, и с разрешения Св. Синода православным приходам в Финляндии было дозволено перейти на новый календарный стиль, если того желает 2/3 прихожан прихода. 26.11.18 г. Финляндское правительство принимает закон о Финляндской Православной Церкви, дающий ей статус «национальной Церкви меньшинства». 11.02.21 г. Патриарх Тихон дарует Финляндской архиепископии автономию. 10.03.21 г., по требованию Церковно-учебного министерства (УМ), Финляндский архиепископ Серафим (Лукьянов) созывает чрезвычайный Собор автономной Финляндской Православной Церкви, признавший новый календарный стиль единственно целесообразным. С 19.10.21 г. вся Финляндская Православная Церковь переходит на григорианский календарь, не дожидаясь благословения на этот шаг от Патриарха Тихона, причем на данном этапе архиепископ Серафим действует в согласии с членами Учебного Министерства и Церковного Управления Окуловым[130], Солнцевым[131], Репо[132], Инкинен[133], ставшими впоследствии проводниками силового давления на Валаамский монастырь. Пользующийся авторитетом на Валааме митрополит Антоний (Храповицкий)[134] пишет в монастырь 14.11.21 г.: «Раз паства в Финляндии перешла на новый стиль, не пристало монастырю держаться старого. Если не подчиниться Правительству, оно закроет монастырь. Куда тогда деваться изгнанникам. Лучше сохранить св. обитель, [… ]пожертвовав привычным счетом дней, [...] переменить стиль – не есть нарушение ни святых догматов, ни канонов»[135].
Владыка Антоний в мае 1917 г. собирался уйти на покой и поступить в братство Валаамского монастыря, но в августе того же года был вновь избран на Харьковскую кафедру[136]. Возглавив Архиерейский синод Русской Православной Церкви в изгнании, митрополит Антоний резко изменил свое отношение к календарному вопросу в Финляндии. В Церковном Управлении дело представили так, что его согласие на реформу календаря, данное в 1921 г., опиралось на стремление получить от Правительства разрешение остаться жить на Валааме. Был период, когда архиереи Синода Русской Православной Церкви за границей, по мнению Финляндского Правительства, будто бы пытались объявить себя высшей властью в Православной Церкви Финляндии[137]. Это вызвало сильное недовольство государственных и церковных властей Финляндии и запрет всякого общения с «карловчанами». Тем не менее, с Валаама велась переписка с митрополитом Антонием (Храповицким), любимым и уважаемым братством монастыря.
Игумен Павлин сетовал 4.11.25 г. епископу Вениамину в Париж: «Пока архиепископ Серафим был на кафедре, митрополит Антоний писал, что перейти на новый стиль можно. По удалении архиепископа Серафима, митрополит Антоний прислал анафему перешедшим на новый стиль. Писал, что епископа Германа считает мирянином, и что в Константинопольскую Патриархию вошла еретическая шайка. Советует не повиноваться им, претерпеть гонения, уверен, что в Сербии найдется место изгнанникам (письмо от 27.01.25 г. иеромонаху Поликарпу), не разрешает молиться в церквах, праздновавших Пасху по новому стилю (письмо от 26.02.25 г.). Слушаясь Владыку, в русских приходах и монастырях некоторые перестали ходить в церковь и причащаться»[138].
Как только стало известно об отсутствии благословения Московской Патриархии на реформу, в Финляндское Церковное Управление посыпались прошения от монастырей с просьбами о сохранении старого календарного стиля. 5.02.22 г. на Валааме случился первый «скандал». Несколько монахов стали оскорблять настоятеля и старшую братию, выражая протест нововведениям[139]. Архиепископ Серафим грозил вмешательством полиции и призывал к спокойствию. Из дневника иеромонаха Памвы: «Боже мой! Да что же это, наконец? Где же это я нахожусь, в монастыре или на базаре?»[140]
На Соборе Финляндской Православной Церкви 1922 г. наместник Валаамского монастыря иеромонах Иоасаф читает заявление, что отдельная автономная Церковь не имеет ни права, ни основания предупреждать решения Собора всех Православных Церквей. На него не обращают внимания. Попытки архиепископа Серафима защитить старостильников (он дает частное разрешение Валаамскому монастырю праздновать Пасху по старому календарю, доказывает в печати, что вопрос календарного стиля – вероисповедный, а не политический) вызывают травлю «архиерея-руссофила» в печати.
В монастыре растет напряжение: «наше собрание в трапезной по поводу нового стиля – это собрание гордецов, тут были личные счеты с отцом Игуменом. Начали говорить, чтобы опять править по старому стилю, и дошли до того, что вспомнили [что было] 15 лет тому назад и наговорили отцу Настоятелю всяких колких слов», – пишет иеромонах Памво 5.02.22 г.[141]
В 1923 г. Святейший Патриарх Тихон, введенный в заблуждение Константинопольским патриархом Мелетием и, полагая, что календарную реформу одобрили все Поместные церкви, дает благословение Финляндской Православной Церкви на введение в богослужебную практику нового, григорианского, календаря со старой пасхалией. Три месяца это постановление с великим смущением пытаются ввести в Валаамском монастыре. В результате пятерых монахов отправили в Выборгскую тюрьму, где их допрашивал губернатор. Правда, это случилось после того, как приехавшему успокоить братию архиепископу Серафиму в грубой форме выразили недоверие, что сильно возмутило владыку, искренне пытавшегося помочь монахам. 28.09.23 г. он пишет на Валаам, что во время последнего своего посещения Валаамского монастыря для выяснения вопроса о церковном стиле им «были замечены крайне грубые, дерзкие и недопустимые ни в каком обществе нарушения порядка» с целью устроить в монастыре смуту, подорвать авторитет власти церковной: монахи забыли свои обеты послушания монастырской, архиерейской и патриаршей власти. Архиепископ назначил следующие наказания: иеромонах Авраам, первым начавший самочинные выступления против распоряжения ввести новый стиль – на три месяца запрещается в священнослужении, но в виду искреннего раскаяния, срок сокращен; еще один иеромонах запрещен в служении и выслан в дальний скит до раскаяния; шестеро монахов отлучены от Причастия, лишены мантии и сосланы в дальние скиты до раскаяния. Причем, один из них отличился тем, что кричал «все Архиереи христопродавцы, убить их надо!»[142] и призывал оказывать непочтительное и грубое отношение к новостильникам, чему и показал пример, плюнув на архиепископа Серафима, входившего в собор для совершения богослужения на праздник Преподобных Сергия и Германа. Иеросхимонах Антоний, призывавший не ходить в храм и не причащаться у новостильников, а запасаться антидором и святой водой, и представлявший введение нового стиля ересью, противной канонам, сослан в Сергиевский скит с запретом принимать кого бы то ни было на исповедь и быть Старцем[143].
На Валааме было много монахов «неученых», из простых крестьян, прямых и грубоватых в обращении. Неудивительна крайность в проявлении их чувств. Трудно осудить какую-либо из сторон в данных обстоятельствах. Вот мнение всеми уважаемого иеромонаха Памвы: «Повезли наших отцов [...] в Выборг [...], с монахов сняли мантии и разослали по скитам [...] Вот что стиль наделал, а главное ихнее упорство» (17.10.23)[144].
23/6.10.23 г. Патриарх Тихон пишет Валаамскому игумену Павлину: «Прошу Вас и братию святой обители Вашей не смущаться этим переходом, т.к. этим не вносится изменения в святую веру нашу, и Пасхалия остается неизменной» [145]. Однако, уже 8.11.23 г. Патриарх Тихон высылает архиепископу Серафиму другое распоряжение за № 422, где сообщает о выявленном недоразумении и решении отложить введение нового календарного стиля[146]. Но 29.12.23 г. Финляндское правительство отстраняет от должности архиепископа Серафима со ссылкой в Коневецкий монастырь и данное распоряжение поступает уже после «отставки» владыки.
Государственные власти способствуют появлению в Финляндской Православной Церкви контролируемой иерархии. В июле 1923 г. в Константинополь отправляется правительственная делегация, состоящая из статского советника, председателя Церковного Управления протоиерея С. Солнцева и Германа Аав – эстонского священника с модернистскими тенденциями, с целью просить автокефалию и нового епископа. Архиепископ Серафим отказывается сопровождать это посольство. Он пишет письмо патриарху Мелетию, пытаясь защитить свою позицию: Соборы Финляндской Православной Церкви мнения всего православного населения страны не отражают, т.к. русский клир по закону 1918 г., не имея прав гражданства – не имеет права голоса; автокефалия невозможна в Церкви с двумя епископскими кафедрами, а Герман Аав при встрече производит тягостное впечатление, о канонах православной Церкви говорит как об отживших свой век, был женат два раза и имеет 11 человек детей, из них 6 малолетних – обремененный такой заботой, как будет управлять епархией? Он нужен Правительству и Церковному Управлению для устранения его, Серафима, чтобы беспрепятственно вести Финляндскую Православную Церковь «на слияние с лютеранством». Это письмо из Константинополя переправили в Финляндское Церковное Управление, что дало еще один повод к травле несговорчивого архипастыря[147].
В результате переговоров с патриархом Мелетием, вместо архиепископа Серафима, уволенного за незнание финского языка, избирается и утверждается епископ Герман Аав, ко времени своего назначения, кстати, так же не знающий финского языка. 8.07.1923 г. патриарх Мелетий посвятил его в епископский сан без предварительного пострига, за два дня до своего вынужденного бегства из Константинополя на Афон[148]. Мнение митрополита Антония (Храповицкого): «этот сомнительный епископ Герман, в мирском одеянии, подбритый и подстриженный, расхаживает по улицам города на соблазн православным и для злорадства иноверцев»[149].
П.1. 2. Возникновение календарной проблемы на Валааме.
Епископ Герман Аав, пик «смуты». 1924-1926 гг.
На Валааме нового епископа встретили с недоверием и едва скрываемой неприязнью. На собрании в трапезной братия заявила в ответ на распоряжение начальства о переходе на новый стиль, что не будет подчиняться распоряжениям, «которые даются современными правителями в сюртуках»[150]. Из дневника иеромонаха Памвы, келейника игумена Павлина: «25.06.24 г. Встречали епископа Германа [...] вид у него странный, без волос, и на левой руке носит два обручальных кольца [...] В обращении очень прост, служит не торопясь [...] Мне он понравился и другим также, а некоторым нет [...] Некоторые отцы и миряне не подходили под благословение, считая его за неправильно поставленного»[151]. В адрес нового Финляндского архиерея звучали даже грозы. В монастыре поднялся шум и, по просьбе монастырского начальства, епископ Герман уехал. Последовали «репрессии», запреты в служении, высылки в дальние скиты. Первые пять монахов высланы из монастыря в Сербию.
Иеромонах Памво
Пасху в 1924 и 1925 гг. монастырь отпраздновал все же по старому стилю. Братия наотрез отказывается послушаться высшему церковноначалию. Игумен, согласный на компромиссы, вынужден подчиниться братству. Главный монастырский «дипломат», эконом иеромонах Харитон тем временем обивает пороги Церковного Управления, министров, доходит до президента. Старший Собор монастыря составляет прошения, объяснительные записки в высшие инстанции. Решено просить у Вселенского патриарха о ставропигиальном статусе, как у Афона. Ответом валаамцам было то, что подобное решение возможно только с согласия правительства и Церковного Управления, чьи цели не совпадали с монастырскими.
С самого начала «стильный вопрос» рассматривался в Финляндском правительстве и Церковном Управлении как политический, а не вероисповедный. Старостильники объявлялись русофилами, а Церковное Управление считало для себя обязательным освободить Православную Церковь в Финляндии от всего русского. Валаамский монастырь продолжал оставаться крупнейшим экономическим и духовным объектом Православной Церкви. Его влияние на взгляды православной диаспоры были огромны. Весь мир следил за происходившими там событиями. С Валаама велась интенсивная переписка по поводу текущего с ведущими иерархами, со старцами Афона. Братия монастыря всеми силами стремились избежать раскола, стремясь к соборному единству. Неученые валаамские монахи «засели» за учебники: «шли непрерывные совещания по кельям, даже по ночам, […] монахи начали изучать церковные каноны»[152]. Но догматическая сторона вопроса не интересовала Церковное Управление. Стремление отмежеваться от духовного наследия Русской Православной Церкви и создать сильную единую национальную Финляндскую Церковь было сильнее здравого смысла. Вспоминает иеромонах Памво: «Было торжественное моление Божией Матери и Преподобным о том, чтобы дало Церковное Управление нам праздновать по старому Пасху [...] Результат такой: Президент и его Министр не дали своего разрешения служить Пасху по старому [...] Архиерей и Церковное Управление говорят, что не подчинимся – разгонят» (7.09.24)[153]. Церковное Управление тем временем вело следствие по вопросу «непокорных». В 1925-26 гг. из монастыря и страны было выслано 42 монаха, «проживших до того в обители по 20, 30 лет. Среди них были старцы, убеленные сединами, и заслуженные иеромонахи с наперсными крестами»[154], еще трое уехали по собственному желанию. «Высланные из монастыря иноки, продолжительное время томились в пустом доме близь г. Сердоболя, притерпевая разные лишения, причем один из старейших священнослужителей, иерм. Потапий, скончался от разрыва сердца […] Его похоронили в Сердоболе, т. к. не могли добиться разрешения на погребение в монастыре»[155], – писал валаамский письмоводитель монах Иувиан.
Но были потери и другого рода: «Уехал мой ученик [...] в Россию, […] не простился и не взял старческого благословения,… а я его все ждал. Он меня этим обидел [...] до глубины души» [156], – сетовал старец Памво о все нарастающем разложении монашеских традиций.
Окончательное разделение в братстве состоялось в связи с посещением монастыря греческим митрополитом Германосом (Стринопула)[157], прибывшим в сентябре 1925 г. в Финляндию по приглашению Церковного Управления урегулировать вопрос о календарном стиле. Митрополит Германос вступил с Предстоятелем автономной Финляндской Православной Церкви Германом Аав, который уже отпраздновал Пасху 1925 г. по новому стилю, в евхаристическое общение. Как вспоминал монах Иувиан, «профессор Н.Н. Глубоковский предупреждал нас о приезде этого типа такими знаменательными словами: “едет к вам змий, который жалит не в пяту, а самое сердце!” И вот этот змий принес нам много вреда, в чем да судит его Бог!»[158], «в свое время предатель-Германос много напакостил всем православным»[159].
С приездом митрополита на Остров вся братия «разбрелась по лесу». Соборные отцы категорически отказались от сослужения с гостями. «Эконом Харитон, хотя и согласился служить, но Игумен опасался за него, как бы в последнюю минуту он не увильнул; так приблизительно чуть и не случилось: он уже намерен был ехать торговать яблоками, но тут Игумен показал свою решительность и повернул его […]» С большим трудом «согнали» требующееся число священнослужителей и служба состоялась. Причем «иподиаконы выкинули некрасивую дипломатию, не подходили причащаться, якобы, что много дела, но Архидиакон без всякой церемонии взял одного из них за шиворот и привел к Епископу Герману: Вот, Владыко, Ваш ставленник, а не желает с Вами причащаться. Владыка Герман даже изменился в лице, но ничего не ответил»[160]. Во избежание скандала игумен Павлин и отец Эконом служат с гостями. После службы митрополит Германос много говорит о церковной экономии, но его не слушают. После их отъезда братия отказывается сослужить с игуменом и экономом. «Мало кто стал ходить молиться в собор. Сделалось немножко жутко»[161]. Церковное Управление вновь возбуждает «дело» в церковном суде.
10.11.25 г. на Остров прибыла следственная комиссия. Возглавить ее предписывалось игумену Павлину (внутренне тяготясь трениями из-за стиля, Игумен Павлин 6.02.25 г. уже подавал прошение об увольнении). Монахов обвиняют в самовольном «уклонении от церковного общения со своим Архиереем, […] прежде его обвинения и осуждения, с Вселенским Патриархом, которого представителем состоял митрополит Германос»[162], в произвольном толковании канона о Пасхе и в плохом примере начальственных лиц, пренебрегших своим игуменом. Весь собор Валаамского монастыря: духовник – всеми почитаемый старец иеросхимонах Михаил, наместник иеромонах Иоасаф, казначей иеромонах Иероним, начальник канцелярии иеромонах Поликарп, ризничий иеромонах Митрофан и благочинный иеромонах Иона – попадают на церковный суд. Некоторых запрещают в служении, рассылают в дальние скиты на черные работы и заменяют лояльными к распоряжениям Церковного Управления лицами. Растерявшийся игумен быстро теряет братский авторитет. В процессе следствия оказывается, что в общении с настоятелем остаются 170 монахов, а 133 отказываются[163]. «Были у старостильников истинные духовные вожди, не испугавшиеся потерять из-за верности истине своего положения и сана»[164]. Однако, не ясно, кто же в итоге будет на законных основаниях легально управлять монастырем, если все «потеряют положение и сан» и имеет ли монастырь право диктовать свои условия государству, в котором находится? Данная проблема подняла в обществе вопрос, быть или не быть институту монашества в Финляндской Православной Церкви.
Церковный суд выявил среди валаамцев 225 противников календарных нововведений. Из них 17 «советско-русских подданных», прибывших на Валаам в 1923-24 гг. из Москвы и Петербурга. «Приехавшие из Москвы монахи [...] не признают теперешнего Игумена и требуют, чтобы «оскверненные» епископом Германом храмы были вновь освящены. Т. к. их пребывание в монастыре нарушает мирный ход жизни, Церковное Управление просит Учебное Министерство принять меры для переселения в Россию следующих монахов [список из 17 человек][165].
Монахи-старостильники входят в переписку с иерархами в Москве и Петрограде. Они просят Местоблюстителя патриаршего престола, митрополита Петра (Крутицкого) не поминать на богослужениях игумена Павлина, как пошедшего против воли братства «за финляндскими живцами».[166] Как сообщает иеромонах Харитон в своей книге, решением митрополита было: до выяснения обстоятельств – поминать. Далее имеются противоречивые сведения. Инок Всеволод ссылается на статью «Герман Аав - гонитель Православия в Финляндии» из сборника «Возбудители раскола» (Париж, 1927 г.), будто бы «митрополит Петр одобрил особым письмом поведение валаамцев-старостильников и благословил их не признавать прещения со стороны епископа Германа (Аава)», касается ли это и поминовения Игумена, выяснить не удалось.
Епископ Ладожский Иннокентий (Тихонов)[167], управляющий Петроградской епархией, впоследствии сподобившийся мученического венца, написал из России на Валаам иеромонаху Афиногену (декабрь 1925) «[...] Переход на новый стиль и особенно празднование Пасхи по новой, западно-римской-католической,… Пасхалии, без суждения о сем Вселенского Собора с одной стороны и при наличии о том определенных канонических постановлений с другой стороны, есть, конечно, дело крайнего бесчиния,… выводящее дерзнувших на то из общения и единства со всей Церковью Христовой [...] Поведение большинства Валаамских иноков, не пожелавших идти на разрыв со всей Церковью Христовою, заслуживает полного одобрения. Твердость в Православии есть заслуга православного монашества в прошлом. Не нужно жалеть ни стен, ни зданий, надо более всего хранить истину и благодать, данные нам в пришествии Христовом»[168].
Под давлением властей смута и раскол в монастыре все же были вызваны. Смута – это время, в котором многие не могут разобраться. Она опасна для тех, кто не имеет твердой почвы под ногами. Имеющие же твердую веру стараются в это время удаляться от зла и распространять добро. Крайности на Валааме были с обеих сторон. И если среди противостоящих были достойные люди, то было немало и «слабых душ». Святые Отцы советуют в подобных случаях начинать с себя. Сохранилось замечание Валаамского старца схиигумена Иоанна (Алексеева), современника событий: «Вообще, у валаамских иноков буква убивает дух. И эта буква как то тяготеет над иноками, ищущими единого на потребу»[169].
22.10.26 г. отправили с полицией 30 человек старостильников в Сердоболь. Два разных взгляда на это событие. Монах Никандр, старостильник, пишет: «нас предали в руки полиции наш же Игумен Павлин и наша же монастырская братия [...] Они ради временного благополучия, ради страха человеческого заглушили свою совесть, нарушили святые каноны Церкви»[170]. Иеромонах Памво: «Жаль их душевно, как своих о Христе братьев. Но судить их не берусь [...] Я лично не на их стороне. Послушание выше всего» (22.10.26)[171].
Ситуация действительно сложная. Нельзя сказать, что все «новостильные» братия были авантюристами и изменниками. Например, иеросхимонах Ефрем (Хробостов, 1871-1947), выбранный Духовником монастыря вместо отстраненного вождя старостильников иеросхимонаха Михаила. Он не был отступником. Этот старец-пустынник до революции 1917 г. был духовником Великих Князей и служил в Смоленском скиту монастыря, построенном ими для поминовения павших русских воинов. Т.е. был, своего рода, русским патриотом, но финское гражданство принял из тех соображений, что необходимо для духовного равновесия соблюдать законы той страны, в которой по промыслу Божию оказался монастырь.
Отец Харитон, Эконом, боровшийся за легальное устроение внутренней жизни монастыря, забил тревогу: «монастырь встал на опасный путь неподчинения церковной власти. Большинство иноков не признают Иерархию, епископа и Патриарха»[172]. Монастырю грозило уничтожение. Да и внутреннее состояние духа было ненормально. «Мы празднуем, но в закваске злобы и лукавства, раздирая Церковь Божию, и соблюдаем внешнее, чтобы отвергнуть лучшее – веру и любовь. Разномыслие во внешних обрядах, по мысли св.Иринея, не может и не должно быть препятствием к миру и единению со всею Вселенскою Церковью…Св.Геннадий пишет: “«кто в наше время требует строгого соблюдения всех обычаев Церкви, как во времена свободы христиан, тот есть враг христианства и налагает бремя на бессильных, а кто прощает малое да сохранится целое, тот имеет дух Апостольский…Церковь ныне воинствует, а во время военное не требуют строгоуставия”»[173]. Отец Харитон письменно умолял также бывшего духовника монастыря иеросхимонаха Михаила, как «вождя» старостильников, остановиться и признать епископа Германа, тем более что Пасху Валаам все равно празднует по старому[174].
Среди братии проявляется прослойка «смутильников», которые пользуются смутой, чтобы свести личные счеты друг с другом. Они, разжигая смуту ради смуты, устраивали «митинги» с грубыми словами и действиями, напоминавшие совет рабоче-крестьянских депутатов. В монастыре вывешивались листовки с дерзкими выпадами против старшей братии с той и с другой стороны. Крыльцо игумена вымазали смолой, а однажды публично разломали в его отсутствие игуменский посох[175]. Келейнику, иеромонаху Памве, по простоте своей во всем преданному Игумену, в карманы подкладывали куски грязи.
Увещевать этих смутьянов вызвались авторитетные люди монастыря, Старцы: «Мы, валаамцы, не привыкли к церковным нововведениям. Священный Валаам всегда строго соблюдал отеческие предания […]. Нас не спрашивают о нашем желании нового времяисчесления […]. Тяжело вступать на путь реформ без убеждения и желания на то. Но не удобно всецело предаваться сетованию. Вред же великий в деле спасения,…. что из-за малопонятного для нашего простого ума вопроса мы предаемся спорам, вражде, ненависти и смущению…. Наше непослушание своей церковной власти приводит к духовному расстройству, лишению благодатного общения […]. Это поведет к расколу. Из-за введения нового стиля некоторые готовы оставить обитель, направиться в Россию, где свирепствует безбожие»[176].
Чтобы окончательно отделить «своих от чужих», в июне 1926 г. был проведен Церковным Управлением суд, где всю братию опрашивали об отношении к Константинопольскому патриарху, к архиепископу Герману, к игумену Павлину и к новому стилю. Некоторые иноки в простоте сердца, заявляли свою преданность Русской Православной Церкви, это каралось высшей степенью наказания, т.е. высылкой из монастыря и страны. Большая часть братства заявила, что Константинопольского патриарха, и архиепископа Германа признают, но евхаристического общения с ними иметь не будут, а игумена слушают во всем, кроме церковного вопроса. Некоторые назвали Финляндскую Православную Церковь – «раскольнической», а архиепископа Германа – «мирянином»[177].
«Большая часть изгнанников смогла при материальной поддержке благотворителей перебраться в Сербию, а оттуда рассеялась по всему русскому зарубежью. Вторая группа валаамцев вернулась в Россию и поселилась в Петрограде и Москве [...] Их твердо-православная позиция и неприятие безбожной большевистской власти обусловили то, что практически все они рано или поздно стали жертвами советского правосудия»[178].
П.2. 1. Жизнь монастыря при новом стиле.
Заявление в Церковный суд. Начало 1930-х.
К 1927 г. из монастырской братии в 310 человек, не считая послушников, «осталось 75 противящихся [...] Часть колеблется, одни то посещают церковь, то нет, на них много действует нажим со стороны их руководства, другие посещают церковь, но не бывают у Причастия. Некоторые вовсе не ходят в церковь, считая ее оскверненною […]. Противники назначаемые хоз-работы исполняют, только в праздники по старому стилю не выходят на работу»[179]. В эти годы монастырь перестает существовать как братство с единым Уставом. Церковное Управление отменяет Назариевский Устав. «Очень жаль, что все ломают Устав [...] Наша Святая Обитель тем только и славилась [...] Что делать нам, маленьким людишкам?.. Кто в деле, тот и в ответе перед Богом»[180], - находим в дневнике иеромонаха Памвы (17.01.29).
Старостильники все это время опирались на авторитет митрополита Антония (Храповицкого), возглавлявшего Синод Русской Зарубежной Церкви в Сербии. В русских приходах в Финляндии к голосу Владыки прислушивались и многие перестали ходить в церковь. На Валааме же учеником «старостильного» духовника монастыря иеромонахом Тимоном тайно заготавливались Святые Дары[181].
Писали монахи письма с просьбой совета и митрополиту Евлогию в Париж, на Сергиевское подворье. От него получили подробнейшее письмо, в котором было много стремления примирить враждующие группы и совет избрать средний, царский путь, найдя верный предел экономии: держаться старой Пасхалии, принять новый стиль для других неподвижных праздников, этим уберечь обитель от разорения, самим же ждать и добиваться «лучших времен, когда все решит законная высшая Церковная власть. Епископа Германа – должно признать, и не уклоняться от общения с ним. Главное же хранить в братстве любовь, путь страдальческий совершать без ропота, со смирением, но это – кому дано»[182].
Пытался помочь монастырю и митрополит Сергий (Страгородский), занимавший после Финляндской Нижегородскую кафедру. Он также, прежде всего, советовал хранить мир. Писал, что старостильники стоят на канонически более правильной позиции, но порывать общения с теми, кому разрешено праздновать Пасху по новому стилю – не советует. «Если бы они стали это делать самочинно, никого не спросясь и без благословения, тогда бы другое дело. А подобные исключения раньше бывали и общения с ними не прерывали. Да и теперь Восточные Патриархи за новый стиль еще не отлучали никого […]. Общение с Епископом возобновить, раз он каноничный и законный и действует с благословения Патриарха (Константинопольского), но хлопотать, чтобы разрешили Валааму праздновать Пасху по старому стилю»[183]. Одновременно митрополит Сергий пытался урезонить Вице-президента Церковного Управления протоиерея Сергия Солнцева: «какая цель и смысл Финскому Церковному Управлению принуждать не желающих держаться нового стиля.., особенно в отношении монастырей, расположены они на островах. […] Нестроения рождаются от принуждения… Главное же, принуждаемые Вами не могут не знать, что почти весь православный мир остается при старом стиле»[184]. Митрополит Сергий пишет, что для Финляндской Православной Церкви было сделано исключение перейти на новый стиль, а Валаам-то, собственно, остается при общем правиле.
Известно так же, что в период распрей о стиле в 1924 г., трое иноков с Московского Валаамского подворья, иеромонахи Галактион, Потапий и архидиакон Иоанн, перед поездкой на Валаам зашли благословиться к Святейшему Патриарху Тихону, так как смущались, что там служат «по-новому». Потом оставили воспоминания: «Он сказал: «Бог благословит». Является ли каноничным рукоположение епископа Германа? Он ответил: «Да, конечно, в этом сомнений нет…» А если на Валааме Пасху будут праздновать по новому стилю? – Он ответил, что этого нельзя…. «Из начальников уже некоторые согласны»…. Святейший возвысил голос: «не может это быть, чтобы Валаам стал праздновать по-новому, когда везде Пасху празднуют по-старому!»[185]. Пасху на Валааме праздновали по старому стилю даже после эвакуации монастыря в 1940 г.
Высланные из монастыря монахи, в большинстве своем были, как пишет монах Иувиан, наиболее достойные насельники, кроме того, молодые и работоспособные. Их утрата ослабила все братство в отношении священнослужения и выполнения хозяйственных работ, из-за чего «новостильному» начальству пришлось вернуть сосланных в дальние скиты монахов[186]. По этой же причине споры и гонения на валаамских старостильников стали угасать, братия получили возможность устроить свой сокровенный храм в бывшей гончарной мастерской монастыря и отправлять там, под строгим надзором за посещаемостью со стороны монастырских и местных властей, богослужения по старому стилю.
1927 г. был сформирован новый состав Учебного Министерства Финляндии, более беспристрастный и справедливый, по мнению монаха Иувиана. Церковное Управление получило от Министерства выговор за политику в отношении Валаамского монастыря и «предписание: монахов за границу впредь не высылать и к стильному вопросу быть более терпимым, не колебать авторитет Церкви. Финская печать это не огласила, но шведская поместила полное сообщение об этом распоряжении». Церковное Управление всю вину за огласку сложило на мон. Иувиана, отстранив его от монастырской канцелярии. Но «оттепель» в Правительстве была не долгой[187].
19.10.1927 г. Церковное Управление провело очередную «чистку» в монастыре. На Валааме состоялось заседание Низшего церковного суда. По делу проходили 46 человек, 13 из них «не явились на суд». Обвинение состояло «в том, что они демонстративно выступали против начальства и духовных властей и иным образом нарушали порядок и монастырскую дисциплину»[188]. На суд не вызвали «вождя» старостильников иеросхимонаха Михаила. Вероятно, расчет делался на то, что в его отсутствие остальные легче поддадутся давлению, чего, однако, не случилось. Старостильники серьезно готовились, и наиболее заметной фигурой на суде стал монах Иувиан (Красноперов), зачитавший «Заявление в Церковный суд от братии Валаамского монастыря», скорее всего, он же являлся и его составителем[189].
Это наиболее полное и аргументированное отражение позиции старостильников. Истинной причиной привлечения к Церковному суду и церковного смущения является насильственное введение нового стиля в богослужение и нарушение канона о Пасхе. От Пасхалии зависит весь богослужебный круг. Он оказывается полностью измененным. Например, в 1926 г. оказался упраздненным Петров пост. В приходской жизни службы совершаются только в воскресные дни и эти изменения не так заметны, как в монастырях, живущих строгой уставной жизнью. Монашеское звание обязывает хранить церковные уставы, поэтому, не могут принять братия ни нового стиля, ни новой Пасхалии. За 56 лет прошлого века латиняне по григорианскому календарю четыре раза праздновали Пасху с иудеями и девять раз – прежде еврейской пасхи. Преп. Феодор Студит учит, что «епископам не дана власть преступать правила». Епископ Никодим: «Самовольное отступление Поместной церкви хотя бы одного правила, принятого Вселенской Церковью, ставит данную Церковь в положение раскольнической общины» [...] Современные профессора Глубоковский и Болотов отрицательно относятся к новому стилю. Всероссийский Поместный Собор 1917-1918 гг. также решил удерживать старый стиль. Нижеподписавшиеся будут держаться в церковно-Богослужебной практике старого календаря, так же как и Св. Афон. Согласно Символу Веры, [...] Церковь едина – и должна быть единая Пасха, соборна – вопрос календаря и Пасхалии должен решаться соборным путем. Авторы заявляют, что они чужды политике и отстаивают церковную истину. Далее содержится просьба не оказывать насилия над религиозной совестью. Относительно вопросов Суда: а) о признании Финляндского Церковного Управления под юрисдикцией Вселенского патриарха, б) о признании епископа Германа главой Православной Церкви в Финляндии, в) о признании самой Финляндской Православной Церкви – отцы заявили, что эти вопросы к ним, монашествующим, не относятся, ибо признание их зависит от высшей Церковной власти, они же, по долгу послушания, повинуются, но в пределах канонов. Ввиду того, что епископ Герман трижды нарушил канон о Пасхе и воздвиг гонения на старостильников, отцы не будут иметь молитвенного общения с ним до соборного выяснения обстоятельств. Помня монашеские обеты, во всех внешних делах и послушаниях они повинуются своему игумену. Все гонения за старый стиль принимают ради Господа. Но в духовном отношении не могут идти за своим игуменом, т. к. он имеет молитвенное общение с новостильниками. Отцы настаивают, что первичен стильный и пасхальный вопрос, а духовное разделение лишь вытекает из него. Поэтому, если замалчивать первое, то прекратить духовное разделение не удастся. Далее упоминается преп. Феодор Студит, прервавший общение с патриархом Никифором, принявшим в общение отлученного пресвитера. Авторы не имеют вражды или ненависти к инакомыслящим, но не могут входить в духовное общение с нарушителями святых канонов. Далее следует 30 подписей[190].
Обращение носит довольно сдержанный характер. Старостильники выступают как охранители полноты Православной Церкви. Оправдано ли административное принуждение в вопросах веры? Основная сила их позиции в «справедливом протесте против сведения всей церковности и каноничности к понятию “подчинения”»[191]. Они никого не придают анафеме, не объявляют безблагодатными, а ждут соборного рассмотрения проблемы, действительно заслуживающей этого. На данном этапе и в лице данного ответчика старостильники выступают борцами за сохранение в Церкви духа Священного Предания.
Суд Финляндской Православной Церкви признал их виновными. 9 священнослужителей – запрещены в служении, 19 монахов (в т. ч. монах Иувиан) – лишаются мантии до раскаяния. Остальные 9 монахов признаны виновными, но «принимая во внимание их старость и слабое здоровье, […]. смирение, недостаточную осведомленность в вопросе о стиле – освобождаются от наказания»[192]. Возникает вопрос, нужно ли было вообще финляндскому Церковному Управлению церковное единство и правомерно ли рассматривать административное насилие как его основу?
Каждая эпоха ставит перед церковным сознанием свои задачи. И в каждом конкретном случае их решение требует живого реагирования на вызовы современности. Как уже отмечалось, проблема соотношения временного и вечного в каждом конкретном моменте – одна из самых существенных для каждого поколения. Решение ее требует глубокого знания основ православного учения и внимательного отношения к опыту Истории и ее урокам.
На сайте Интеренет-Собор появилось три статьи в память Архиепископа Серафима (Дулгова) и как нам, в Епархии, в которой он священствовал и святительствовал в течение сорока двух лет, не вспомнить добрейшего нашего отца Игоря, ставшего в свои последние годы жизни, после кончины всеми любимого и уважаемого Архиепископа Антония, нашим Правящим Архиереем.
И тут сразу хочется сказать о той разительной разнице в Зарубежной Церкви в отношении верующих к своему Архиерею по сравнению с Католической Церковью или Московской Патриархией. У первых казённое, чиновничье отношение между епископом и паствою. У вторых, как правило, подальше стоять и по меньше встречаться с епископом. В Зарубежной Церкви — совсем иное отношение. Архиерей настоящий любящий отец, любимый паствою, как родной отец. Это не преувеличение, это факт. Помнится с каким нетерпением и с какой радостью ожидали приезда на любой приход Владыки Антония, а затем Владыки Серафима … Это каждый раз воистину было второй Пасхой. Простота отношений, теплота, непринуждённость, юмор, взаимопонимание, сострадание в случае беды. Живое олицетворение, Пастыря доброго, о котором читаем в евангелии от Иоанна. Всё это так важно, так ценно. Необходимо это хранить в нашей церковной жизни.
Таким и был, скончавшийся 11 лет назад, Архиепископ Серафим. Будущий Владыка, отец Игорь Дулголв, был с 1985 по 1994 гг настоятелем свято-Николаевского храма в Лионе, в том числе 6 последних месяцев в архиерейском сане, после четверти века плодотворного священства в Каннском храме св. Архистратига Михаила.
Суждено было Вл. Серафиму скончаться в самый день праздника явления Мvроточивой Иверской Иконы 11/24 ноября 2003 г. и так у нас в Лионе сложилась традиция служить в этот день молебен с акафистом Иконе, помазание молящихся совсем уже кончавшимся святым мvром, а затем панихиду приснопамятным Архиепископу Серафиму и убиенному брату Иосифу. На молебне, в преддверии Чрезвычайного Архиерейского Собора, поимённо поминали в этом году всех наших Архиереев.
Известно, что Владыка, по своей врождённой скромности, заранее распорядился, чтобы его отпевали не архиерейским чином. Он только ради послушания облачался в архиерейские ризы, слишком для него пышные. До кануна своей хиротонии в 1993 году всегда служил будто только рукоположенный батюшка : серебряный крест, подаренный ему в Кадетском корпусе наставником архимандритом Зосимой, ни одной награды не носил и не только служил без камилавки, но и без скуфьи, тогда как был по всей вероятности самым заслуженным и старшим священнослужителем в Епархии. Всю жизнь был удивительным безсребреником. Помнится, что когда удалось нам в июне 1985 г. его «перехватить» в Лион (он уже вёл переговоры с транспортной фирмой для переезда в Леснинский монастырь, где он думал закончить жизнь на покое, но судьба решила по иному!) нам сперва пришлось официально расписаться (!) в том, что он не будет получать ни одной копейки от прихода. Поскольку в молодости он несколько лет, совсем мало, проработал, то получал совершенно мизерную пенсию, которую он почти не тратил и на которую удалось ему даже накопить маленький капитал ! Когда приехал в Лион, сразу распорядился, чтобы из его комнаты в приходском доме, сняли кровать. Всю жизнь спал на матрасе на полу. Ходил получать еду в специальные рестораны для неимущих …
Даём эти детали, о которых он никогда не говорил и о которых мало кто знал, думая о не раз слышанном дурацком упрёке Московской Патриархии в сторону Зарубежной Церкви : «Подумайте, вот уж герои, убежали за границу, чтобы там пользоваться хорошей западной жизнью, да ещё дают нам уроки». Когда люди мерят на свой аршин, трудно бывает им предположить, что у другого могут быть и духовные и идеологические побуждения в жизни. А это именно является характерной отличительной чертой большинства Зарубежных священнослужителей, принимавших сан не ради карьеры и обезпеченной спокойной жизни, а по долгу, ради служения высшей Идее …
И как тут не вспомнить то удручающее впечатление, шок, когда в 1990/91 гг. в стенах Марфо-Мариинской обители толпились патриархийные священники и некоторые из них, совершенно естественным видом, спрашивали : А если перейдём в Зарубежную Церковь, вы долларами будете платить ? … Конечно далеко не все были такие, но были … Зато было и немало таких, на деле показавших, что были движимы не низменными чувствами и понимали саму суть Зарубежного стояния. Но вернёмся к отпеванию Вл. Серафима. Он не только не хотел, чтобы его отпевали по архиерейскому чину, но и не хотел, чтобы служил кто-либо из его собратий-архиереев, так как тогда уже ему было совершенно ясно куда клонится Сvнод Вл. Лавра, в котором он по инерции остался. Тем не менее отпевание было возглавлено никем иным, как пресловутым Вл. Марком – того самого, которого он вероятно меньше всего хотел тут видеть –, прилетевшим прямым рейсом из Москвы, где участвовал на одном из заседаний «Согласительной комиссии», подобранных представителей т. н. двух частей единой Русской Церкви.
Но незваный гость этим не довольствовался. Он не побоялся пойти на провокацию, граничащую с профанацией памяти новопреставленного ''собрата''. После отпевания не постыдился собрать, всё прибывшее духовенство и устроил беседу не в память идеологического стояния покойного верного Зарубежного Архиерея, а об успешном ходе разговоров Согласительной комиссии.
Как говорится – без комментариев.
Но это немало говорит о нравственном уровне главного виновника безнравственного слияния с Московской Патриархией.
А дорогому Архиепископу Серафиму - Вечная память !
В высокоторжественные царские дни, слушатели, сердце русского человека воспламеняется особенным патриотизмом и всякий жаждает с своей стороны сделать что-либо для блага своего отечества. Тем более такое настроение свойственно бывает людям молодым, готовящимся вступить в жизнь. Но какой лучший путь служения России, служения Престолу? Ответ на это нам дает история династии нашего царствующего Дома.
(Краткое содержание застольной речи, произнесенной владыкой митрополитом Антонием в г. Белграде, в день св. ИоаннаЗлатоуста, 13-26 ноября 1929 пода на праздничной трапезе, устроенной для студентов - певчих и некоторых других гостей, духовных и мирских).
Иоанн Златоуст может быть назван сверхчеловеком. Со времени его кончины прошло 1500 лет, однако, он и доныне и, вероятно, до второго пришествия принадлежит всем народам и всем племенам, и память о нем будет жива до тех пор, пока в человечестве будет жить стремление к Богу.
Архиепископ Серафим (Дулгов Игорь Александрович) родился в 1923 г. в Москве. В 1928 г. с матерью уехал в Берлин, затем во Францию. Начальное образование получил в Русской школе и Версальском кадетском корпусе имени императора Николая II в пригороде Парижа, где нес послушание прислужника и псаломщика (РПЦЗ).
Во время Второй мировой войны учился во французской инженерной школе. После войны окончил Свято-Сергиевский православный богословский институт в Париже (1946-1950). Работал на заводе в Версале. Служил иподиаконом епископа (впоследствии архиепископа) Нафанаила (Львова).
В 1961 г. в Женеве рукоположен во диакона и иерея и служил в храме св. архистратига Михаила в Каннах. С 1971 г. протоиерей и благочинный юга Франции. Позднее и.о. настоятеля храма свт. Николая в Лионе. Имел намерение удалиться в скит при Лесненской обители.
В сентябре 1993 г. принял монашеский постриг. Хиротонисан 19 сентября 1993 г. в Женеве во епископа Леснинского, викария Западно-Европейской епархии. С 3 ноября 1993 г. управляющий Западно-Европейской епархией с титулом епископ Леснинский и Западно-Европейский; с 1995 г. архиепископ Брюссельский и Западно-Европейский. После увольнения на покой пребывал в Леснинской обители во Франции. Скончался 24 ноября 2003 г. в Леснинской обители.
Архиепископ Серафим (Дулгов) о православных святыхФранции, так мало знакомых русским людям; о том, какими праведниками прославились Лион, Марсель и Париж и как определить, православный святой или католический.
Как определить, святой православный или католический
Вопрос православных святых Франции для вас может быть вопросом истории – вам интересно познакомиться с историей. А может быть темой хорошей любознательности, поклонения или поводом для благоговейного чтения.
Для нас же помимо всего выше названного это и практическая тема. Почему? Например, когда француз или швейцарец делается православным, какое имя он берет? У нас есть батюшка отец Квинтин. Ну, назовите мне хоть одного русского батюшку в дореволюционной России, который бы знал, что такое имя есть! А святой Квинтин – это совершенно православный святой Западной Европы. Полетит батюшка из Южной Америки в Лондон и поклонится мощам святого Эдуарда (я уверен, что когда наши батюшки раньше на листике видели «о здравии» или «упокоении Эдуарда», они это имя пропускали как неправославное). Но оказывается, Эдуард – совершенно православное имя. И таких примеров множество.
Ну вот, когда кто-нибудь делается православным. Какое имя ему дать? Он может, конечно, свое прежнее имя сохранить, если такой святой имеется, скажем, Иоанн (есть Иоанн Златоуст, Иоанн Кронштадский, Иоанн Дамаскин, Иоанн Предтеча), либо же взять заведомо новое имя.
У нас был один мальчик, Шарль. Имени Шарль в святцах нет. Когда он стал православным, ему дали имя священномученика Харалампия (по-французски созвучно: Шарль – Харалампий).
Я рассказывал вам вчера про наши паломничества, когда мы разыскивали православных святых в том или ином месте Франции, читали их житие, иногда писали икону.
Вы можете спросить: как мы определяли, кто православный святой, а кто – нет? Очень прошу вас запомнить – никогда не думайте, что 1054 год – это какой-то рубеж, и за день до 1054 года было так, а днем позже иначе, но происходил длительный процесс, начавшийся в VII и окончившийся взятием Константинополя крестоносцами в XIII веке.
1054 год вытащил из истории латинский кардинал Бароний, который хотел с точностью до секунды определить, когда мы были ещё католиками в его понимании, а когда мы ими быть перестали. Поэтому, когда мы праздновали 1000-летие крещения Руси, многие католики ко мне подходили в Лионе и говорили: «Да вы же были крещены католиками, раз это произошло до 1054 года!»
Согласно епископу Нафанаилу, определяя, кто православный святой, а кто нет, нужно, во-первых, понимать, что святой угодник Божий не нуждается в нашем прославлении, он прославлен у Господа, и наше его вписывание в календарь для него никакого значения не имеет. Но нам самим необходимо знать, чьему примеру мы можем следовать полностью, а кто примером для нашего подражания не является. Таким образом, до VII века мы всех угодников Запада считаем православными, а начиная с VIII века – стоит каждый раз задумываться, какие на кого были влияния.
Например, если святой жил в Северной Франции, в наших краях, то на него влияла Англия, которая дольше других стран Западной Европы оставалась православной. Если же он подвизался ближе к Германии, то там раньше возникли еретические течения. Не забудьте, что за два столетия до 1054 года Символ веры уже был изменен на Западе! А с IX века угодники Запада для нас уже, конечно же, почтенные люди, но никак не православные святые. Хотя в двух или трех случаях епископ Нафанаил упоминает о православных святых в Богемии даже после 1054 года.
Истоки христианства во Франции
Когда Господь наш Иисус Христос вознесся, Он дал указание апостолам проповедовать Евангелие всей твари. И проповедь их, начавшись в Иерусалиме и Риме, продолжилась, согласно посланиям апостола Павла, в Коринфе и Эфесе, затем распространилась дальше. Вы знаете, что апостол Павел совершил несколько миссионерских путешествий. <> Господь в нужный момент пришел на землю: по дорогам Римской империи вера Христова могла сравнительно быстро, несмотря на гонения, распространиться. Хотя из посланий нам не известно об апостольской проповеди во Франции*, но страна очень быстро развивалась духовно, в ней прославились выдающиеся проповедники и мученики.
Мученики – это кровь Церкви, на мучениках Церковь зиждется. Из этого видно, что христианская проповедь получила отклик у галло-римлян. Духовный писатель II века святой Тертуллиан пишет, что «мы только вчера родились, но полностью покрываем землю». Два века спустя ему вторит блаженный Августин: «…главное чудо в том, что мы вчера были ничто, а сегодня полностью покрываем Вселенную». Конечно, Вселенная в их понимании – это Римская империя.
Лион
Лион – это древний центр Франции, Лугдунум. В Лион христианство пришло не от апостолов, а с православного Востока (оттуда родом святой Пофин; святой Ириней Лионский также был учеником святого Поликарпа, ученика Иоанна Богослова).
В 177 году в Лионе уже было много христиан (обращу ваше внимание – мы, русские, стали христианами только в IX веке!), и на них начались гонения. Сохранились письма христиан той эпохи, в которых описано то страшное гонение, которое началось неожиданно, в Страстной Пяток. В Лионе выставили статую языческой богини, и христиане должны были вместе со всеми ей поклониться (непоклонение приравнивалось к непочитанию Кесаря).
Христиане отказались. Сперва хватали самых слабых (детей, девушек, женщин), надеясь, что они не выдержат испытаний. Но именно дети и женщины оказались наиболее ревностными.
Тогда стали подкупать слуг. И те выдавали своих христиан-хозяев, рассказывая, что те «кровь пьют, всякие другие неподобные вещи делают, а самое главное, не почитают Кесаря». По их показаниям 35-40 человек попали в темницу. Среди них была девушка Бландина, мальчик Понтикум, 90-летний епископ Пофин (умерший в тюрьме от истощения). Выживших узников бросили на растерзание зверям в амфитеатр. Сперва Бландину привязали к столбу на лионской арене, и, когда пришли разъяренные львы, они легли у ее ног. Вспомните святого Герасима Иорданского! Из житий святых известно, что дикие звери не трогали угодников Божиих. Но потом ее завязали в сети и бросили на рога разъяренного быка, который её растоптал.
Страдание мученицы Бландины
Мы знаем имена мучеников первого гонения, и священник в нашей церкви в Лионе их поминает на проскомидии. Когда раскопали этот амфитеатр, то первое богослужение (удивительно, но это так!) было совершено православной церковью Лиона, потом археологу, кажется, попало от католиков, но первая служба была наша.
Лионская арена
За первым гонением 177 года последовало второе в 178 году и третье – в 203 году. Тогда замучили 19 000 христиан, среди них и епископа Лионского Иринея. И это свидетельствует о том, что в начале III века Лион стал уже полностью христианским городом. Святой Ириней написал книгу против ересей.
И вот, нужно же было так случиться, что предпоследний католический кардинал Лиона устроил там экуменический центр, т.е. иными словами центр всяким ересям в городе и месте, где святитель Ириней когда-то писал книгу против ересей. После третьего гонения город Лион опустел.
<> Поэтому когда какой-нибудь француз делается православным, (я имею в виду Францию, но это касается и Германии, и Швейцарии), мы не должны ему говорить, что он переменил веру, но что он вернулся к той вере, которая здесь, на его земле, главенствовала в первые века. И нам святых первых веков надо чтить, как своих. Эти святые – наши святые.
Марсель
В Марселе тоже множество святых. Напротив Канн находится остров святого Гонория, где подвизались первые монахи, прибывшие с Востока в IV-V веках.
Среди них особенно мне хочется напомнить вам имена святых Виктора Марсельского и Викентия Леринского (Лерины – это и есть название острова). Святой Викентий Леринский написал сочинение, в котором определил, что такое истинная Церковь.
Мученик Виктор Марсельский
Святой Викентий Лиринский
Я помню, у нас были крестины в Лионе. Мы крестим часто по-французски. И вот во время крестин, вы знаете, читается Символ веры. По-славянски это: «Верую во единую, святую, соборную и апостольскую Церковь». А по-французски: «Верую во единую, святую, кафолическую и апостольскую Церковь».
Один присутствовавший там католик услышал это и говорит: «Какие же вы католики?» А я отвечаю: «Мы настоящие «кафолики»». «Настоящие католики», – он говорит, – «римские, а у вас нет Папы». «Так, значит, что, по-вашему, тот, кто без Папы, не член Церкви?» «Да, конечно!» Тогда я ему сказал: «Ну, вот имейте в виду, напротив Канн расположен остров Лерин, и там западный святой в IV-V вв. определил, что такое истинная кафолическая Церковь и призывал всеми мерами держаться того, во что веровали «повсюду, всегда и все»».
Уже святой Амвросий Медиоланский писал об этих островах как о месте, где спасаются святые угодники. Вы знаете наш православный праздник святых отец в Синае и Раифе избиенных. Так вот здесь, на Леринских островах, тоже были замучены сарацинами монахи.
Париж
Хочу особенно остановиться на святой Геновефе (Женевьеве) Парижской. Когда к Симеону Столпнику прибыли галльские купцы, он сказал: «У вас имеется великая святая Геновефа», то есть он на столпу своем знал, что в Галлии есть святая Геновефа».
В V веке на Париж наступает Аттила. Мужчины сначала хотят защищать Лютецию, тот островок, где теперь собор Парижской Богоматери. Но при виде полчищ Аттилы теряют дух.
Поднимается молоденькая женщина, тридцатилетняя Геновефа и уговаривает их: «Перестаньте бояться, обратитесь к посту и молитве, просите у Бога спасения». Над ней смеются, но она обращается к ним снова: «Взывайте к Отцу нашему Небесному, беритесь за оружие поста и молитвы. Я предсказываю вам, что, поступая так, вы и ваши семьи будете спасены». Она была монахиней, родилась в Нантере.
Святая Женевьева Парижская
Из Нантера она часто ходила в Сен-Дени, где находились мощи святого Дионисия, через леса, поэтому её изображают со свечой в руках, которой она освещала себе путь. Неожиданно её послушали. И действительно войска Аттилы, наступавшие двумя колоннами, соединились перед Парижем, но по неизвестным причинам обошли город стороной.
Я хочу вам напомнить слова из проповеди епископа Нафанаила, что сила Божия совершается через тех, кто яснее, полнее и смиреннее признает свою ничтожность перед Богом, свою полную зависимость от Божией воли, от благой, вседержительной Божией любви и полнее доверится Его деснице, а не своим силам. И вот все эти качества чаще встречаются в женщинах, чем в мужчинах, потому что у мужчин часто остается ещё древнее, языческое, горделивое превозношение. Они чувствуют, что такие сильные, крепкие, а у женщин сила Божия совершается в немощи.
Мощи святой Геновефы были осквернены в 1789 году революционерами. Известно место и камень, на котором они были сожжены. В нашей России революционеры первым делом тоже уничтожали мощи святых, взяв «хороший» пример со своих французских учителей, сразу же уничтоживших мощи святой покровительницы Парижа.
Возвращение православия на Запад
Хочу вам напомнить указ святителя Иоанна, что мы, находясь в Западной Европе, должны выискивать и чтить местных православных святых. Сейчас мы всех мучеников поминаем по именам: святого Хлодоальда из Сен-Клу, святого Германа Осерского, святого Сатурнина Тулузского и множество других. Наш архиепископ Амвросий Женевский в свое время составил службу православным святым Швейцарии.
Некоторые православные святые Франции входят в календари, ну, например, святитель Ириней Лионский, святой Пофин и лионские мученики… В свое время на одном из наших епархиальных съездов покойный владыка Антоний (Бартошевич) указал нашим священникам выискивать имена православных святых западных и вписывать их в календари. Сейчас имеются такие календари, в которые эти имена включены.
Постепенно православие у нас во Франции и в Западной Европе вообще исчезло. В Англии – позднее, ближе к Германии – быстрее, в нашем районе оно держалось дольше потому, что мы имели влияние из Англии. <> Православие вернулось в Западную Европу, когда после революции сюда прибыло множество русских, и они принесли ту веру, которая здесь когда-то была.
Полную аудиоверсию беседы владыки Серафима вы можете прослушать на диске «Архиепископ Брюссельской и Западно-Европейский Серафим (Дулгов). Беседы», изданном Подворьем Свято-Троицкой Сергиевой лавры. Запись беседы епископа Серафима с прихожанами – из личного архива Евгения Лукьянова (†2007). Материал подготовила Александра Никифорова. Для биографической справки использована информация сайта zarubezhje.narod.ru
*Существует предание, согласно которому, когда апостол Павел плыл в Испанию, он высадился возле византийского города Алерия на Корсике. Я там был, и местные жители мне показывали то место, где высаживался апостол Павел.
Предлагаем нашим читателям интервью, данное “Русскому пастырю", проживающему при Лесненской обители во Франции Преосвященным архиепископом Серафимом, Брюссельским и Западно-Европейским. Преосвященный Серафим (в миру Игорь Дулгов) не только отличается живым умом и эрудицией, но также большим пастырским опытом, особым даром и умением привлекать к Церкви Христовой детей и молодежь, а также чувством юмора. В прилагаемом интервью Владыка не только отвечает непосредственно на вопросы редакции, но прибавляет много своих интересных воспоминаний и мыслей. Таким образом, эта публикация не столько интервью, как отражение, через Владыку Серафима, целой эпохи, истории русского рассеяния во Франции. Редакция журнала «Русский пастырь».
Преосвященный архиепископ Серафим отошел ко Господу 24 ноября 2003, в день празднования Монреальской Иверской Мироточивой иконы Божией Матери.
— Расскажите, Владыка немного о Вашем детстве.
Родился я в России уже в советское время, но уехал оттуда с матерью в 1928 году (отец был уже заграницей). Моя дальнейшая судьба, в первую очередь — судьба духовная, могла бы оказаться совершенно иной, если я остался бы в СССР. Я часто задаю себе вопрос, а кем бы я стал впоследствии, если бы не выехал из Советского Союза. Нельзя сказать, что мои родители были церковными — у меня в памяти совершенно нет воспоминаний, учили ли меня родители молиться, ходил ли я в детстве в какой-нибудь храм или нет. Знаю, что был крещен, т.к. моим крестным числился И. К. Григорович, адмирал, бывший морской министр, умерший уже в эмиграции на юге Франции. Но я его никогда не видел. Уже за рубежом мать водила меня в церковь, кажется раз в году, на Пасху! Впрочем потом, уже в Париже, водили меня чаще. Помню на Благовещение проповедовал известный в Париже пастырь, отец Георгий Спасский (+1934). Содержание проповеди я не понимал (мне было около 8лет), лишь отдельные фразы, но помню, что многие люди в храме плакали. Еще до приезда во Францию, в Берлине, где мы сперва жили, когда мне предстояло начать учебу в русской гимназии, подходя после литургии к кресту, мать просила священника благословить меня, мальчика, на начало учения. Он меня благословил, что-то теплое сказал и дал красное яичко. По-видимому, кто-то незадолго до меня дал его священнику.
Я не зря остановился на этой подробности. Это пример того, как важно священнику отмечать своим вниманием ребенка, подарить ему крестик, иконку, книжечку, сказать несколько ласковых слов. Это в детях запечатлеется и может впоследствии, как брошенное в землю семя, принести плод. Я конечно имею в виду, что если это со стороны пастыря не делается, так сказать, «с целью», а как знак настоящей любви к ребенку — «мне приятно сделать приятное ребенку!»
Это очень хорошо определил замечательный пастырь-мыслитель, умерший сравнительно молодым на юге Франции, отец Александр Ельчанинов: «Почему так важны впечатления детства? Почему важно торопиться наполнить сердце и ум ребенка светом и добром с самого раннего возраста? В детстве сила доверия, простота, мягкость, способность к умилению, к состраданию, сила воображения, отсутствие жестокости и окамененности. Это именно та почва, в которой посеянное дает урожай в 30, 60 и 100 крат. Потом, когда уже окаменеет, очерствеет душа, воспринятое в детстве может снова очистить, спасти человека. Оттого так важно держать детей ближе к Церкви, — это напитает их на всю жизнь».
Удивительно, мне тогда было что-то 9 лет, не больше и я попросил мать купить мне Евангелие! Не помню о причине, побудившей меня спросить об этом. Правда, в русской школе утром, до начала занятий, была общая молитва всех, учеников и учителей, в главном зале, были уроки Закона Божия (преподавала в младших классах учительница, и только в старших — священник). Может быть, косвенно, повлияла смерть отца?.. Помню, что по вечерам, после своей молитвы, читал Евангелие. Весьма мало, но регулярно я положил себе читать всего лишь три стишка!
Когда отец умер, мать должна была целый день работать, а чтобы я не стал уличным мальчишкой, было решено меня отдать куда-то в русский пансион, в одну из таких школ, которых во Франции было тогда несколько. Выбор пал на кадетский корпус, который недавно открылся в пригороде Парижа. Это и оказалось решающим выбором для моего дальнейшего церковного воспитания. Вначале священника при корпусе не было, даже на Пасху! Помню, в пасхальную ночь мы собирались в приемной комнате, учительница музыки садилась за рояль и все мы пели Христос Воскресе трижды, после чего шли на розговенье.
При корпусе была хорошая церковь, священник из Парижа приезжал очень редко. Потом из Сербии приехал назначенный митрополитом Антонием (Храповицким) священник, иеромонах. Помню, что когда я узнал, что теперь уже богослужения будут совершаться регулярно, то почему-то обрадовался.
Прислуживали по очереди младшие кадеты. А потом, вместе с четырьмя или пятью другими я стал постоянным прислужником. Прислуживание мне очень нравилось. Исполнял должность псаломщика старший кадет, а когда он уехал, настоятель меня подготовили я стал (нехотя, мне больше нравилось прислуживание) читать за всеми богослужениями, хотя и было мне тогда 11—12 лет.
Архиерейской службы я никогда не видел, пока не стал, уже много позднее, одним из исполняющих обязанности иподиакона в соборе митрополита Серафима (Лукьянова) в Париже.
— Когда Вы решили, что хотите стать священником?
Я всегда был близок к Церкви, скажу точнее, к Русской Православной Церкви заграницей. Когда после Второй мировой войны мы потеряли наш единственный храм в Париже, я, тогда молодой человек, принимал деятельное участие с другими в организации временных богослужений — на Страстную седмицу и Пасху, а также в исключительных случаях, например, для приема в Париже назначенного сюда святителя Иоанна Шанхайского. Иначе, приехав в Париж, где была основная часть его паствы, ему негде было бы служить.
Получив среднее образование, я поступил во французскую инженерную школу, где учился во время войны год-два. Потом был в Германии, а когда оттуда вернулся, продолжать прежнее учение уже не хотелось. Я решил поступить (в 1946 году) в Свято-Сергиевский богословский институт в Париже, обычно именуемый «Сергиевским подворьем», который и закончил в 1950 году с дипломом 1 степени, представив на утверждение кандидатскую работу.
После окончания Института я работал в двух французских предприятиях по своей профессии, хотя диплома инженера так и не имел, но тогда охотно брали и без диплома, лишь бы были знания. В настоящее время во Франции и с дипломом трудно устроиться!
Я был, среди прочих, в переписке с ныне покойным архиепископом Серафимом Чикагским, и он в каждом своем письме меня журил, что я все нахожусь в «сером» духовенстве. Так он называл тех, кто имел богословское образование (в моем случае даже высшее), но не становился священником.
Владыка Серафим, в сане архимандрита, был во главе миссионерской обители преп. Иова на Карпатской Руси. Кажется, в 1935 году было решено, что все зарубежье (во всяком случае, Западную и Среднюю Европу) посетит со святыми мощами св. великомученика и целителя Пантелеимона (полученными обителью с Афона) монах Иов. Много позже монах Иов стал архимандритом и уже после последней войны был во главе все той же обители преп. Иова, но уже эвакуированной в Мюнхен. Его миссионерская поездка была успешной, он посетил множество храмов, приходов, школ, обществ. Рассказывал он о святом Пантелеимоне, мощам которого поклонялись, рассказывал и об Иовлевской обители в Карпатах, знакомил эмиграцию в Европе с жизнью и деятельностью этого миссионерского монастыря. Был о. Иов и в кадетском корпусе. Потом все воспитанники получили от него в благословение иконку св. Пантелеимона, которую каждый прикрепил возле своей кровати. Я тогда впервые увидел частицу святых мощей! И вот образ Целителя у меня запечатлелся надолго. Потом я каждую весну болел то плевритом, то воспалением легких. В то время пенициллина не было и это могло стать болезнью смертельной. В один из таких тревожных моментов наш законоучитель спешно написал в Карпаты, чтобы прислали ладанку, т.е. медальончик, где с одной стороны икона Знамения, а с другой — великомученик и целитель Пантелеимон. Поскольку такового в тот момент не нашлось, прислали два отдельных медальона, которые я и носил всю жизнь, пока их у меня в Лионе на церковной квартире не украл какой-то вор, по-видимому араб, думая, что драгоценность!
Как я стал священником? Оставалось все по-прежнему, пока ясам к этому не пришел! Почему? Появилась некоторая неудовлетворенность своей жизнью, занятием, целью. Работа на заводе (в большом светлом помещении, вместе с чертежниками) не тяготила меня ни в материальном, ни в ином отношении. Но появилось ощущение пустоты. Есть такое смешное, несколько грубое французское выражение: було, метро, додо. То есть, езжай на работу, работай, езди на метро (подземке), потом вернись домой и усталый завались спать. А назавтра снова то же самое. Нет никакой цели, пустота.
Думаю, что мое состояние и стремление тогда прекрасно определил все тот же, уже мною упомянутый о. Александр Ельчанинов: «Какое счастье быть священником! Священство это единственная профессия, где ты все время живешь всерьез». Понятно, выражение профессия тут условное — о. Александр просто хотел сравнить священство с иной какой профессией! Вот как и получилось у меня.
Да, такой смысл существования, реальная цель, сущность и определились во мне со всей ясностью. Это не значит, что быть инженером, доктором, ученым, мастером, земледельцем – бесцельно, но я говорю о себе тогда.
Когда я пришел к мысли, что мне нужно, нужно стать священником, я стал жаждать, чтобы это исполнилось бы как можно скорее. Я был рукоположен в диакона в Женеве, но для Канн, в помощь престарелому маститому настоятелю, митрофорному протоиерею Николаю Соболеву. У него была астма в тяжелой степени, он задыхался и служить и двигаться было трудно. Я хотел оставаться диаконом как можно дольше, но мой будущий начальник никак не соглашался — ему нужен был священник. Так я очутился на юге Франции в Каннах, где прослужил четверть века.
– Какие профессора Свято-Сергиевского богословского института в Париже запечатлелись в Вашей памяти?
Могу выделить профессора архимандрита Киприана (Керн). Его знали многие по Белграду, потом он недолгое время был Начальником Миссии в Иерусалиме. Я его выделяю не только за увлекательность лекций (патрология, литургика), но и как универсально образованного человека. С ним можно было говорить на любую тему. Студентов Института раз повезли в парижский Лувр, о. Киприан нас сопровождал и прекрасно объяснял светские картины и другие экспонаты парижского музея.
Известный эмигрантский писатель Борис Зайцев запросто бывал у отца Киприана – их обоих интересовали эстетические темы – Италия, конечно, Византия, живопись, поэзия. Но писатель бывал у о. Киприана и по личным духовным вопросам. Потом, в одном из своих очерков, под другим именем, он вывел архимандрита Киприана в одном из своих персонажей.
Есть такое выражение: покажи мне, какие у тебя книги и я определю, кто ты. Я переиначу это выражение: покажи какие у тебя в комнате портреты (картины), и я скажу о тебе все! Мне вспоминается, что у о. Киприана, в его небольшом кабинете, висело всего два портрета: фотография архим. Антонина Капустина и гравюра известного Юрьевского — архим. Кассиана Безобразова (потом ставшего епископом). Как постриженик Афона, о. Кассиан носил клобук афонского покроя. Он был исключительный специалист по Новому Завету, знавший греческий язык в совершенстве. Помня обычай митрополита Антония (Храповицкого), у которого раз в неделю по вечерам собирались запросто студенты, пили чай, вели споры, задавали вопросы (сколько на таких чаепитиях выкристаллизовалось будущих пастырей, мыслителей), — зная об этом, архимандрит Кассиан, впоследствии епископ Катанский (от Катания, город в Сицилии, который Вселенский патриарх считал своей областью. Помню, что один не очень образованный диакон произносил КОтанский — от слова «кот», что ли?) тоже начал устраивать чаепитие. Мы ходили к нему, каждый со своим стулом или табуреткой — он жил скромно и тесно, — но ничего не получалось в смысле простого и легкого общения. Было натянуто, пытались о чем-то говорить, но без воодушевления. Он оказался не то что сухим, но профессором, ученым по своему складу, специалистом в своей области и только.
Вот в №32 «Русского Пастыря» была фотография И. М. Концевича, одного из профессоров Свято-Троицкой духовной семинарии в Джорданвилле. Я его хорошо знал в Париже, бывал у него. Мы вместе учились в Богословском Институте. Его известная книга «Стяжание Духа Святаго в путях древней Руси» была его кандидатской работой, написанная под руководством проф. А. В. Карташева. В своем предисловии к книге автор благодарит своего профессора за «живой интерес к теме и за строгую критику».
Вспоминаю еще Михаила Михайловича Осоргина. Он выполнял сразу две должности — был преподавателем церковного устава, а в приходе при Сергиевском подворье исполнял должность псаломщика. Поскольку у нас совершались богослужения ежедневно, утром — академические, а вечером — приходские, то Михаил Михайлович часто пел совершенно один все последование вечерни и утрени. Он с трогательной аккуратностью всегда боялся по какой-либо причине пропустить ту или иную вечернюю служба, тем самым как бы боясь «обидеть» какого-то святого, чья память в этот вечер отмечалась. Михаил Михайлович Осоргин был большим знатоком церковного пения и где-то имеется запись его чтения паремии Великого пятка «Пророчество Иезекииля». Это чтение было им же положено на ноты.
– Кто повлиял на Вас духовно, был образцом Вашего пастырского служения?
Одного пастыря или архипастыря, который бы фундаментально повлиял на меня не было. Я как пчела питался духовным нектаром у многих и каждый, бесспорно, мне что-то дал от себя. Я с благодарностью вспоминаю всех, кто хранил юность нашу.
Почерпнул я немало и в кадетском корпусе, и у разных профессоров Института, и у епископа Нафанаила, которому иподиаконствовал. Я с благодарностью вспоминаю и свое начальство в Каннах (хотя я был более богословски и церковно образован), который тем не менее много мне дал полезных указаний. Вспоминаю медонского архимандрита Сергия (Пфеффермана). Его дух, жертвенность, авторитет и даже исповедничество в трех моментах его жизни сделало его не только достойным глубокого уважения, но и образцом для подражания. Я хотел бы напомнить его три исповедничества. Во-первых, когда он юношей принял крещение и подвергался гонению со стороны еврейской семьи, затем, ПРИ последней войне, при оккупации, как рожденный евреем. И, наконец, после окончания войны, в период существования здесь, во Франции, в Париже в особенности, советской лихорадки — когда абсолютно все приходы во Франции подчинились Москве, за исключением всего лишь трех или четырех приходов Русской Зарубежной Церкви, в том числе и приход о. Сергия в Медоне, который находился не где-то в провинции, а на виду у всех, почти в Париже. Хотя архимандрит Сергий и вышеупомянутый протоиерей Николай Соболев не учились в духовной академии, но они окончили «академию жизни» — имели большой опыт, знания, которые в Академии не всякий получит!
И, конечно, многим я обязан приснопамятному архиепископу Женевскому Антонию (Бартошевичу) — Уверенно, спокойно, мудро и солидно было духовенству под его омофором, — да и уютно!
Много я читал о наших пастырях, архипастырях и сейчас, на старости лет, люблю читать воспоминания пастырей и архипастырей недавнего прошлого, и, конечно, своих более-менее современников. В детстве я любил читать патерик, и жития святых. Все это конечно не ушло впустую.
– Когда Вы учились на Сергиевском подворье, были ли Вы в Русской Зарубежной Церкви? И если да, то как к Вам там относились?
Я принадлежал к Зарубежной Церкви и до и при поступлении в Богословский институт. Поступи я туда, представив рекомендацию зарубежного священника, хотя мог бы иметь таковую от собратий института, с которыми был хорошо знаком. Во время четырехлетнего с лишним учения я держал себя совершенно корректно по отношению к начальству и никто никакого давления на меня не оказывал. Чтобы было понятнее, нужно напомнить, что было послевоенное время, когда и наша Зарубежная епархия и Греческий Экзархат (те, которых называют «евлогианами») категорически не признавали Московскую Патриархию.
Когда пришла весть о том, что Экзархату (после смерти митрополита Евлогия, который вверг всех в Московскую Патриархию) удалось от Москвы избавиться, архиепископ Нафанаил об этом писал следующее:
«Несмотря на различия нашего понимания и теперешний момент церковного положения, мы искренне радуемся за Преосвященного архиепископа Владимира с новым воспринятым им званием Экзарха... Нужно иметь ввиду, что грамота ожидалась давно, но получена была лишь в марте 1947 г. (Даю все же справку. Осенью 1944 года митрополит Евлогий через советского посла вступил в переписку с московским Патриархом и заявил о своей готовности немедленно воссоединиться. Об этом он не осведомил в Париже никого. Так, помимо воли большинства его духовенства, они оказались под Москвой и избавились от этого лишь после смерти митрополита Евлогия в августе 1945 г.). Согласно письменному завещанию, в управление вступил его викарий, архиепископ Владимiр Ниццкий. Вот кому и удалось, при поддержке большинства его пасомых, отвязаться от Москвы».
Добавлю еще, что назначенный в Западную Европу нашим Синодом архиепископ Нафанаил не только сразу нанес визит и архиепископу Владимiру и Сергиевскому подворью (его принимали все профессора), но он и сослужил ставшему скоро митрополитом Владыке Владимiру. В мае 1947 г. в Общежитии русских мальчиков в Веррьере был Съезд деятелей молодежи и была литургия при сослужении двух архиереев. А потом Владыка Нафанаил, уже один, служил молебен, при сослужении ему духовенства обеих юрисдикции. Не раз посещал митрополита Владимiра и наш святитель Иоанн, когда приехал во Францию, а после Рождества посылал к нему колядовать кадет Версальского корпуса, которым святитель Иоанн занимался до самого его закрытия.
Это был период, когда профессор Сергиевого Подворья А. В. Карташев переиздал в Париже изданную сперва на ротаторе в Германии брошюру «О Советской Церкви», снабдив ее своим предисловием и указанием, что этот важный человеческий документ исходит от кругов, близких к митрополиту Анастасию, документ, который прекрасно дает сущность именно «Советской» церкви.
Тогда же Карташев писал в Германию митрополиту Анастасию о том, что пора забыть о возводимой ереси софианской и уже безбоязненно присылать в Париж студентов из Германии! Следует учесть, что в тот момент (из-за войны), как раз, когда я поступил, при полном наличии профессорского состава, было очень мало студентов. Помню, что приехали, кажется, одни сербы (из лагерей в Германии).
Для полноты картины хочу еще напомнить следующее. Игуменья Лесненского монастыря в Хопово (Югославия), мать Екатерина, в мiрy графиня Ефимовская, скончалась в октябре 1925 года. Во время предсмертной болезни она часто диктовала свои мысли о многом своей келейнице, сестре Зинаиде. Когда стало ясно, что наступил конец, она глазами позвала с. Зинаиду и слабым голосом сказала: «Пошлите все, что я диктовала, Зандеру в Париж».
Лев Александрович Зандер был и моим профессором на Сергиевском подворье. Преподавал он логику и еще что-то. Правда, игуменья Лесненского монастыря скончалась в 1925 году, а митрополит Евлогий окончательно откололся от единства всей Зарубежной Церкви лишь в 1927. Но уже в 1924 году отношения между Парижем и Синодом в Белграде были сильно натянутыми.
Я хотел бы сказать еще несколько слов о вышеупомянутом митрополите Владимире. Чтобы окончательно порвать с Москвой, он должен был получить соборное мнение своей пасты. Для этого на16 октября 1946 года был назначен экстренный епархиальный Съезд, который и дал Владыке уверенность и полномочия в своих действиях. Так вот, в начале Съезда были зачитаны различные приветствия от некоторых автокефальных Церквей. Было получено приветствие и от Американской Митрополии, которая уже успела порвать с Зарубежной Церковью и от нашего Архиерейского Синода в Мюнхене — от имени митрополита Анастасия. Подписал эту приветственную телеграмму епископ Серафим, будущий Чикагский. Съезд постановил ответить благодарностью всем, кто прислал приветствия. По настойчивому требованию собравшихся, ответ митрополиту Анастасию нужно было составить в особо теплых выражениях.
Проездом из Германии в Южную Америку посетил Париж и архиепископ Леонтий (будущий Чилийский). Он обладал прекрасным голосом. Помню, что когда он вошел в храм Подворья, то пропел величественное Величание преподобному Сергию.
Думаю, что после всех приведенных мною примеров, мой ответна Ваш вопрос является исчерпывающим. Проблем не было.
Однако, для тех читателей журнала, которые все же остаются под впечатлением репутации софианской ереси в Париже, хочу привести слова кого-то из профессоров, забыл, кого именно, но знаю, что приводил их нам все тот же архимандрит Киприан. Смысл сказанного я сформулирую своими словами: что такое настоящая ересь? Это живое лжеучение, проникающее во все составы организма Церкви. От учения же о. Сергия Булгакова остались всего лишь пыльные тома, стоящие где-то на полках. Отец Киприан добавлял, что это было сказано как бы в защиту о. Булгакова, но тот страшно обиделся!
В течение больше чем четырех лет обучения никто из студентов (Булгаков умер еще во время войны) ничего о его учении с кафедры не слышал.
Нет, дело было не в софианстве, а совершенно в ином. Как гром среди ясного неба была актовая речь «Ветхозаветная Библейская Критика», произнесенная профессором А. Карташевым в феврале1944 года, в которой он призывал к иному подходу к Священному Писанию, к тому, чтобы библейская наука разрабатывалась «критическим методом».
Когда в 1947 эта лекция вышла в Париже уже отдельной книгой, она подверглась уничтожающей критике еп. Нафанаила. Его длинная научная и обстоятельная статья на эту тему свелась к тому, что возбужденные почтенным профессором вопросы интересны, но с его выводами, несмотря на все сделанные им оговорки, никак не сможет согласиться православный читатель, хотя поднятые вопросы можно обсуждать в спокойной кабинетной обстановке и только! Читается статья Владыки Нафанаила легко, интересно, как вообще все, исходящее от его пера. Все понятно, даже если предварительно не читал саму книгу профессора Карташева.
Но опять-таки, хотя речь его была публичной, хоть книга вышла в Париже достаточным тиражом, это осталось, мне кажется, областью все той же пыльной полки! Насколько помню, на лекциях по Ветхому Завету (профессором было иное лицо), ничем это не отображалось. А как сейчас — не знаю.
В какой-то мере и профессор епископ Кассиан (но, как заметили многие студенты, до его епископства) в своих лекциях по Новому Завету уделял больше внимания авторитету Тюбингенской немецкой научной школе, нежели святым Отцам!
Для архимандрита Киприана, который ставил ученость своего коллеги весьма высоко, авторитет святых Отцов был превыше всего. Помню такой эпизод. Студенты занимались по вечерам либо в аудиториях, либо в дортуаре, под ними, где было теплее. Угля все еще не было и мы отапливались стоящей в дортуаре особой печкой, куда надо было насыпать опилки.
Отец Киприан, по-видимому усталый от научной ночной работы у себя в кабинете, спускался в дортуар студентов, чтобы проветриться. Он с удовлетворением замечал, если кто усердно занимается, но любил и побеседовать. Иногда получался импровизированный его монолог на какую-нибудь неожиданную тему. Почему-то заговорили о святых Отцах и архимандрит Киприан вдохновенно начал говорить об их авторитете. Потолок дортуара поддерживался двумя колоннами, столбами. Оперившись на один их них, как бы обняв его, отец Киприан заключил: «да, на святых Отцов всегда можно и нужно опираться. Это несокрушимые столпы».
– С какими гигантами духа Вы встречались лично или о них читали?
Спешу назвать имя митрополита Антония (Храповицкого). Нет, я с ним не встречался, но много читал о нем, а главное то, что люди знавшие его лично и хорошо рассказывали о нем. Хотя мне было тогда около 12 лет, я поражался этой личностью, сперва конечно по-детски. Я был знаком со сравнительно молодым эмигрантским военным историком Керсновским. Он бывал в кадетском корпусе, посещал много раз богослужения, молился с нами. По-видимому заметил там мальчика, как он прислуживает и даже читает на клиросе. И вот он подарил мне сборник избранных сочинении митрополита Антония, который только-только, в 1935 году, вышел по случаю 50-летия его священнослужения. Конечно статьи были не для мальчика (например, Нравственная идея Пресвятой Троицы, Психологические данные в пользу свободной воли и нравственной ответственности), но в начале книги — хорошая фотография митрополита — сидит увешанный крестами, панагиями и орденами (которые он одел конечно только для фотографии, орденов он не любил, как светский налет...), сидит такой почтенный митрополит и ласково улыбается... Потом, уже в зрелых годах, я восхищался не столь богословием митрополита Антония, но им лично восхищался митрополитом Антонием как человеком, святителем, архипастырем, даже общественным деятелем (никогда, однако, это у него не выходило за рамки чего-то нецерковного). Как известно, теперь имеется капитальный труд (17 томов) о нем архиепископа Никона (Рклицкого). Я всегда сожалею о неудачном названии этого труда, которое сильно суживает его значение. Я бы предложи;! будущему издателю такое заглавие: «Митрополит Антоний Храповицкий и его время (1863—1936)». Да, это широкий диапазон его эпохи: до 1-й войны, до революции, гражданской войны, великий исход в эмиграцию, широкий взгляд на всю эмиграцию, на церковную деятельность.
В этих 17-ти томах я больше всего умиляюсь Посланиями митрополита, его епархиальными Указами, которые имеют широкое значение, да и просто статьями на очень разнообразные темы...
Между прочим, у меня была вроде бы «встреча» с митрополитом Антонием, но много лет спустя. Думаю, что будущему летописцу это будет интересно. Великий авва умер давно, но остались его вещи... В водоворотах войны, нашествия Красной Армии, новой эмиграции из Югославии, кажется трудно что-то сохранить. Но что-то сохранилось.
Когда я неожиданно стал архиереем, это совпало с моим переездом в Лесненский монастырь, куда я все равно должен был переехать в священном сане, как бы «на покой». Но оказалось несколько иначе. Я стал епископом. В монастырском храме мне на левом клиросе было уготовано кресло, у которого я мог стоять и молиться когда не служил. Около кресла стоит столик на который я могу по сей день класть богослужебные книги, дабы следить за уставным чтением и пением. Со временем я начал часто сидеть, даже и в неположенное время... Я давно приглядывался на поставленное мне кресло — широкое, удобное, но на каких-то железных стержнях-наконечниках. Как-то я спросил у игумений, или у пожилых монахинь, что это за кресло? Оказывается, что снизу были прежде колесики, чтобы можно было сидящего перевозить. И тут выяснилось, что это кресло Блаженнейшего митрополита Антония! Как в его биографии значится, последние годы его часто выдвигали на кресле и так он, сидя, проповедовал. Итак, оказалось, что мне, недостойному, пришлось сидеть на кресле Блаженнейшего. Как это кресло здесь оказалось? Помню, когда монастырь всем своим составом переехал из титовской Югославии во Францию, то монахини забрали все, что могли, ну, скажем, до последнего чайника! Ехали в неизвестность, не знали, что с ними будет, как жить дальше. Помню, когда приехал их состав на парижский вокзал, то все «имущество» мы все долго перевозили. В первую очередь, конечно, святыни -Лесненскую икону, другие иконы, книги, сосуды, облачения и проч. Среди всего было и кресло, трон, уважаемого и любимого Аввы.
– Какие советы Вы можете дать начинающим священникам?
Прекрасные советы имеются в некоторых пособиях по пастырскому богословию. Среди этих трудов и книга проф. архимандрита Киприана Керн «Православное Пастырское служение», которая впервые была издана в Париже в 1957 году, а теперь переиздана уже в России. Имеется еще несколько прекрасных трудов, изданных и раньше в России и уже в наше время. Недавно вышел труд незабвенного протоиерея Льва Лебедева «Заметки по пастырскому богословию». Знаю о многих ныне здравствующих пастырях, которые читают лекции на эту тему или выступают на собраниях... Мне кажется, что молодой кандидат к священству, (имею в виду не обязательно молодого по годам) хорошо поступит, если ознакомится богословием пастырства по многим источникам.
Во всех подобных трудах и у иных почтенных авторов дается множество советов начинающим священникам.
Я могу только посоветовать принять во внимание если не циничный, то такой весьма упрощенный совет молодому священнику. Чей? Уж не митрополита ли Антония, — это на него похоже. Что-то в таком роде: «Служи, молись, совершай богослужения благоговейно и не мудри!»
Если под последними двумя словами разуметь совет ничего не предпринимать, не подниматься со смирением «от силы в силу», то пожалуй нам скажут, что тогда бы не было и такого пастыря, как св. праведный Иоанн Кронштадтский. Но в том-то и дело, что молодому пастырю негоже думать, что вот он станет таким «отцом Иоанном Кронштадтским». То есть не мудри, не думай о себе много, что сделаешь вот сразу такие великие дела! Не воображай о себе. Твое богослужение и твою любовь к храму всякий будет ценить и даже закроет глаза на какие-то неудачи, если любишь храм Божий и службы. Но если превознесешься, то горе тебе будет!
Как предотвратить начинающего священника от возможных ошибок? На это приснопамятный архиепископ Антоний Женевский не раз говорил (и я всегда старался держаться этого мнения), что получив назначение на какой то приход, не заводи ни в коем случае с самого же начала новые порядки, даже хорошие, даже если надо исправить какой-то укоренившийся при прежнем священнике нежелательный обычай.
Наоборот, с почтением и с преклонением, конечно, искренне, отнесись к своему предшественнику — живому, на покое, или умершему. Если это будет искренно, то ты только себя самого поднимешь в глазах прихожан. Они почувствуют к тебе доверие. А пройдет годик-два и можно будет осторожно, исподволь, что-то менять к лучшему. И постарайся это представить не как свое, а как выработанное, обдуманное с теми же прихожанами!
А следовать иной практике — заводить со дня на день сразу же какие то свои порядки (ну, развешивать иконы более осмысленно, переставлять аналои, сразу же служить строго по уставу и т.п.), даже благие начинания, — это не верный путь и священник сам себе будет усложнять жизнь, дальнейшую деятельность, и смущать прихожан привыкших уже к какому-то сложившемуся годами иному порядку. А самое главное — это закроет возможность в будущем завести что-то лучшее, нежели было прежде...
Священнику-настоятелю неизбежно, по долгу службы, приходится сказать нечто неприятное (обоснованное указание или замечание) кому-либо из своих прихожан, будь-то по линии общественной, то ли личной. Делать это наскоро, воспользовавшись тем, что это лицо пришло на богослужение, не следует. Лучше специально пойти к этому человеку на квартиру, и в дружественной и неторопливой обстановке с ним поговорить. Сказав главное, хорошо перейти потом на другую тему, рассказать что-либо, расспросить о работе, семье, поделиться планами по линии прихода и дать собеседнику возможность высказать по этому поводу свое мнение. Такой прием во много раз больше принесет пользы, чем какое-то краткое и кажущееся резким замечание.
— Нередко у священников трудности личного характера — перегруженность, уныние, потеря идейности. Что поможет вывести священника из такого состояния?
Во многих трудах посвященных пастырскому богословию эта тема хорошо изучена, но думаю, что самое эффективное средство – это если рукополагающий архиерей заранее, в своих разговорах со ставленником, его предупредит, что может с ним случиться, и, к чему надо быть готовым! На первых порах обычно подъем, восторг, возвышенное состояние и, часто, ревность не по силам. Потом, неизбежно, или упадок или разочарование, что не идет у тебя все, как ты думал. А вот именно, нечего было так думать! Вероятно предупрежденный священник не будет взят врасплох, но вспомнит то, о чем его архиерей предупреждал.
Священнику может помочь преодолеть трудности сознание, что даже у известных пастырей вначале были подобные трудности. Вспомним, ради примера, преподобного Паисия Величковского. В молодости, в первом своем монастыре, он имел все данные впасть в такое уныние и все бросить! Шестнадцатилетним юношей, будущий преподобный Паисий начал свою монашескую жизнь послушником. Его принял добрый игумен, обласкал, утешил его...
Послушник не боялся никакой, даже самой черной работы, неблагодарных трудов. Он не досыпал ночи, посреди тяжелой работы он не забывал молитвы. Это был восторг его первого порыва. Он был счастлив. Но братию тамошнего монастыря постигло несчастье — на место доброго игумена был назначен другой, человек гордый, суровый, безгранично требовательный и при этом несправедливый. Почти вся братия разбежалась. Остались немногие, у которых терпения было побольше. Среди них и Петр Величковский, будущий Паисий. Но и он терпел, терпел, и кончилось тем, что и ему стало невмоготу. Терпение его истощилось, началось уныние и он решил бежать из этого монастыря. Зашел последний раз в церковь, помолился, просил Господа простить его и своего обидчика. И, убежал с котомкой за плечами. Потом пристал к другой обители в России, потом еще к другой и, наконец, поселился на Афоне, где быстро распространилась весть о молодом безмолвнике, жизнь которого украшена дивными подвигами... Так, "от силы в силу" возрастал, наравне с искушениями, будущий великий старец Паисий.
А теперь давайте вообразим себе, что он поддался бы своему унынию, «дал бы ход» трудностям, правда, в конце концов ведь временным! Брось он все, и не было бы у нас великого старца Паисия, р ни его замечательного вклада в духовную сокровищницу Церкви...
Так и при появлении первых скорбей у молодого священника, которые могут, если их не пресечь, сильно повредить его дальнейшей пастырской работе — дай «ход» такому своему унынию, после первых восторгов и подъема...
А ведь многое скорбное на приходе, что кажется первоначально основным, главным, первостепенным, через год, а то может и меньше, даже забудется, даже не вспомнится.
Но у священника на приходе не бывает, как у Петра Величковского, злого упрямого игумена. Роль злого игумена с лихвой покрывают... некоторые прихожане, особенно, когда приход малочисленный. Среди тысячи прихожан, такие 2—3 прихожанина пропадают в массе. А в немногочисленном приходе они могут занять важное место. Пускай они вспомнят зло, которое нанес молодому будущему старцу упрямый игумен, и подумают о той ответственности, которую они на себя берут, усложняя и без них в наше время тяжелую жизнь священника.
На каких воспитательных принципах строите Вы отношения с детьми и молодежью?
Я вовсе не «специалист» по этому вопросу. Мне припоминается прекрасный доклад о воспитании молодежи сделанный нашим Владыкой Антонием Женевским: «Наша смена» (опубликованный в; «Русском пастыре» №10/1991 — ред.). Недавно и в «Русском пастыре» совершенно исчерпывающе затронул этот вопрос о. протоиерей Владимир Морин (№33—34/1999). Но все же скажу, что стараюсь придерживаться принципа, что принимаю каждого молодого, подростка, даже ребенка «всерьез». Мне часто пишут молодые, дети, и я им обстоятельно и быстро отвечаю. Стараюсь отвечать в их тоне, письма я часто украшаю либо вырезками, либо просто прилагаю в конверте то, что мне кажется может быть им интересно. Должен быть личный контакт (а не отписка), но нельзя также писать «с высоты архиерейского сана». Отвечаю я на все их письма — «пустяшные» (я не считаю затраченное время попусту пропавшее) и на очень серьезные письма, в которых молодежь задает волнующие ее вопросы — задают с полным доверием. Один пишет из далеких стран, что его волнует опасливое отношение Зарубежной Церкви к Украинской. Оказывается у него там дедушка был украинским священником. Ну пришлось объяснить, что собственно единой украинской Церкви нет и не было за последние 50—60 лет. Так что понятно, что к каким-то группировкам необходимо осмотрительное отношение... Пришлось написать в понятном для подростка стиле, ну на 2 или 3 страницы...
Один 15-летний мальчик, учащийся во французском католическом колледже поделился тем, что его товарищи его изводят, т.к. он «крестится наоборот»... Тут пришлось опять обстоятельно ответить, что вопрос о том, кто крестится правильно или неправильно, это «палка о двух концах». Для примера, я напомнил ему, что римский первосвященник начала XIII века, папа Иннокентий III, в своем сочинении «О тайнах алтаря святого» (оно имеется в известных томах Миня) подробно указывает, как нужно креститься и почему, а потом добавляет как креститься ненужно, ибо неправильно. Так вот этот авторитет для римо-католиков указывает в начале XIII века, что надо креститься именно так, как мы православные по сей день крестимся! И он осуждает ту манеру креститься, как крестятся в наше время римо-католики.
Исповедь детей очень важна, нужен подход к ним... Я думаю, что каждый приходской священник, когда узнает своих пасомых получше, со временем вырабатывает свою практику. Для начинающих, ну, ограничиваться простыми и не столько вопросами, как советами. То, что напечатано, например, в «Настольной Книге» Булгакова, вовсе не плохо, не устарело — «Вопросы на исповедь отроков» и еще отдельно: «на малолетних».
Я никогда точного раздела «старше или моложе 7 лет» не придерживался. Некоторые и в шесть с половиной уже могут подходить к исповеди, а бывает, что и в семь с половиной еще форменное дитя! Но, что считаю определенно делать не надо, — это выпытывать у подростков некоторые интимные стороны их жизни или поведения. Ограничиваться, когда надо и если видишь, что можно, — советами: «имей в виду, что то-то и то-то не надо делать и почему», — следовательно, совершенно не расспрашивая или допытывая детей.
Другой раз подросток, видя, что исповедь не трибунал инквизиции, а священник не судья-инквизитор, но «врач» и друг, уже сам скажет, без боязни и с доверием, что нужно. Я знаю несколько случаев, когда неопытные священники начинали у подростков, по римо-католической что ли практике, выпытывать все до малейших подробностей, после чего такие подростки вообще к исповеди отказывались идти...
В заключение, какие у Вас пожелания читателям «Русского пастыря»?
Нижеследующее не для всех читателей, а для тех, кто жалуется на какие-то трудности современности в церковной и духовной жизни. Одни жалуются на богослужебный язык: «Зачем батюшка употребляет за службой местный язык страны?» Другие, наоборот, сетуют: «Почему так мало на местном языке! — Наши дети, да и мы, не понимаем ни чтения, ни пения в храме, ни проповеди». Некоторые только и мечтают о переходе на гражданский календарь: «Наши дети не могут никогда быть за праздничными богослужениями, зачем такие трудности нам создавать?..»
Сюда, в Лесненскую обитель, теперь часто начали приезжать паломники из бывшего СССР и впервые узнают здесь о Русской Зарубежной Церкви, о сергианстве и прочее: «О, какая трудность для нас, мы же потом домой вернемся, как же нам быть? Зачем такие сложности, не проще ли то-то и то-то?..» Другим в тягость посты Православной Церкви, в тягость то, что не во все дни разрешаются браки... Да что еще не в тягость?
Одним словом — все трудно! Становится ясно, о чем предупреждал апостол Павел: «Все хотящий благочестно жить о Христе Иисусе, гонимы будут» (II Тим. 3, 12). Гонимы будут не только силою оружия или административным произволом, но всей обстановкой и условиями жизни той эпохи, в которой живут, и которые, в разное время, в разных местах, создавали, создают и будут создавать христианину трудности, когда все вокруг него преследует и притесняет того, кто хочет «о Христе Иисусе благочестно жити». Недаром Христос сказал, что вера в Него есть «иго», а также «бремя».
Я перечислил выше кое-какие современные трудности, т.н. «бытового» следования за Христом. Но и это не все. О внутренних трудностях говорил преподобный Серафим Саровский (см. его Беседу с Мотовиловым). Вот как трудно быть православным христианином! И всегда было трудно, и внутренне, и внешне. Например, апостолов гнали и евреи и язычники. Потом христиан гнала государственная власть. Несколько поколений подряд! Если ты верующий — будь готов идти в Колизей на растерзание зверям! Хочешь прийти на общее молитвенное собрание в катакомбы на «Преломление хлеба», то есть на литургию, — тебя могут схватить!
Несколько поколений христиан жило потом под игом и под нашествием неверных — сарацин, и турок, и арабов, и монголов... Сколько веков Церковь обуревалась ересями и расколами, и нужно было всегда (и члены Церкви это делали!) выбирать, где Истина и где ее нет... И опять, было трудно быть верующим православным христианином! Живы люди, которые помнят трудности для верующих в условиях советского строя.
Да, трудно. Везде и всегда трудно. Все трудно — и веровать трудно, и заповеди исполнять трудно, и все праздники соблюдать, и посты хранить... Трудна вообще вся вера, трудно Евангелие, трудны Заповеди Господни... Одним, какое-то бремя кажется легче, а другим — именно оно-то и самое тяжелое!
Да, все это действительно и иго и бремя!
Поэтому, когда современные православные христиане почему-то считают, что им никакие трудности в исполнении и исповедании веры не приемлемы, слышать это странно. Когда современный православный считает, что он может быть таковым лишь при условии, что эта вера его ничем не «тревожит» или «стесняет», можно задуматься, да верующий ли такой человек? Когда современный православный христианин отказывается, в области веры, от любого усилия, то можно снова недоумевать. Когда слышишь, например, что ему трудно соблюдать все праздники, или слышать за богослужением какую-то ектению не по-церковнославянски, или праздновать день св. Пасхи «не как все», или, еще, осознать, что проблема сергианства в России не кончилась и многое иное, то опять недоумеваешь: неужели ему только это трудно? А вся остальная христианская жизнь разве легка? Каждому из нас, вероятно, все трудно! Весь христианский год труден, вся жизнь верующего на земле трудна! Вспомним все же отца Дмитрия Дудко (который в советское время был исповедником). Он как-то написал или объяснил своим слушателям, что «христианство не должно ничем себя ограничивать, оно должно стать содержанием всей жизни». И далее: «...если твое христианство только так, между прочим (то есть без трудностей), то такое твое христианство не многого стоит...»
«Кто хочет идти за Мною, — говорит Господь, — отвергнись себя» (Марк 8, 34). «Отвергнись себя» — отбрось или поставь на второе (а не на главное) место свои привычки, наклонности, удобства. Привычки личные, семейные, общественные, а также наклонности – требование удобства, нежелание сделать усилие, пожертвовать своими обычаями, ради пользы Церкви... Будем помнить, что быть православным христианином вообще трудно, по одному уже этому наименованию — и так в течение уже 2,000 лет!
В четверг, 24 октября / 6 ноября 2014 г., Архиепископ Афинский и всея Греции Каллиник, в сопровождении Их Преосвященств - епископов Фотия Марафонского и Амвросия Мефонского, отправился в Италию, чтобы отпраздновать 10-летие основания епархии в Луна.
25 октября/ 7 ноября владыка Каллиник отправился из Греции в Святой монастырь Архангела Михаила в Лоаззоло, к северо-западу от Генуи. 7 членов русского братства, священнослужители, приветствовали его тепло. После Божественной литургии епископ Силуан Лунинский передал в дар Блаженнейшему Каллинику частичку святых мощей св. Александра Кентукелаисского. Но самым трогательным даром для Блаженнейшего явился свиток, содержащий первую главу Евангелия от Луки, написанную руками детей. Сами же дети и преподнесли этот подарок владыке.
Архиепископ Каллиник вернулся в Афины в понедельник, 28 октября / 10 ноября, посетив многие православные святыни в Риме.
23 ноября 2014 г. Успешно были завершены добровольные пожертвования донорской крови прихожанами Аттикийской и Беотийской Митрополии (ИПЦ Греции) в просторном зале при церкви Святого Константина в Верхней Фоссе Аспропиргу. С раннего утра врачи и медсестры Аттикийской больницы помогали добровольным донорам.
Митрополит Хризостом не только присутствовал на этом мероприятии вместе с врачами и донорами, но и сам стал донором. Это жест доброй воли, забота и любовь по отношению к нашим ближним и, в целом, большой вклад в жизни.
В 1998 году в синод Московской Патриархии поступила просьба о канонизации иеромонаха Сампсона Сиверса. Потомок графского рода, ребёнком сидевший на коленях у Николая II, чудом выживший во время революции, сидевший на Соловках, гонимый коммунистами.
Сегодня, братие, св. Церковь празднует память Апостола Христова и Евангелиста Матфея. Нам, готовящимся к апостольскому служению, эти праздники должны быть особенно близки и назидательны, но служение св. Апостола Матфея имеет еще частнейшие черты сходства с нашим будущим служением.
Шанхай — Сан-Франциско
В 2003 году в Лесненской обители во Франции состоялось отпевание старейшего члена Русской Православной Церкви Заграницей - Архиепископа Серафима (Дулгова)
23 ноября (н. ст.) 2014 г., в воскресенье, Митрополит Хризостом Аттикийский и Беотийский (ИПЦ Греции) посетил приходы Св. Елевферия, Святаго Архангела, Святой Троицы и Св. Константина в Аспропиргу, где проповедовал Божественное Слово в переполненном собрании верующих.
Татьяна Шевченко
Протодиакон Герман Иванов-Тринадцатый
«Какое счастье быть священником!»
В четверг, 24 октября / 6 ноября 2014 г., Архиепископ Афинский и всея Греции Каллиник, в сопровождении Их Преосвященств - епископов Фотия Марафонского и Амвросия Мефонского, отправился в Италию, чтобы отпраздновать 10-летие основания епархии в Луна.
23 ноября 2014 г. Успешно были завершены добровольные пожертвования донорской крови прихожанами Аттикийской и Беотийской Митрополии (ИПЦ Греции) в просторном зале при церкви Святого Константина в Верхней Фоссе Аспропиргу. С раннего утра врачи и медсестры Аттикийской больницы помогали добровольным донорам. 
