Обнародование японскими генетиками результатов исследования человеческих останков, которые официальные российские власти признали останками семьи Николая Романова, наделало немало шума. Проанализировав структуры ДНК екатеринбургских останков и сравнив их с анализом ДНК брата Николая Второго Великого князя Георгия Романова, родного племянника императора Тихона Куликовского-Романова, и ДНК, взятым из частичек пота с императорской одежды, профессор Токийского института микробиологии Татсуо Нагаи пришел к выводу, что останки, обнаруженные под Екатеринбургом, не принадлежат Николаю Романову и членам его семьи.
Это придало особый вес аргументам той группы ученых историков и генетиков, которая уверена, что в 1998 году в Петропавловской крепости под видом императорской семьи с большой помпой захоронили абсолютно чужие останки. Почти десять лет проблемой поиска и идентификации останков расстрелянной в 1918 году в Екатеринбурге семьи Николая Романова занимается профессор Российской академии истории и палеонтологии Вадим Винер. С этой целью он даже создал специальный Центр по расследованию обстоятельств гибели членов семьи Дома Романовых, президентом которого является. Винер уверен, что заявление японских ученых может спровоцировать в России новый политический скандал, если решение специальной комиссии правительства РФ, признающее "екатеринбургские останки" романовскими, не будет отменено. Об основных аргументах по этому поводу и о том, какие интересы переплелись в "деле Романовых", он рассказал в интервью корреспонденту Страны.Ru Виктору Белимову.
- Вадим Александрович, какие у России есть основания доверять Татсуо Нагаи?
- Их достаточно. Известно, что для экспертизы такого уровня нужно брать не дальних родственников императора, а ближайшее родство. Имеются в виду сестры, братья, мать. Что сделала правительственная комиссия? Она взяла далекое родство, троюродных родственников Николая Второго, и очень дальнее родство по линии Александры Федоровны, это английский принц Филипп. При том, что есть возможность узнать структуры ДНК ближних родственников: есть мощи Елизаветы Федоровны, родной сестры императрицы, сына родной сестры Николая Второго Тихона Николаевича Куликовского-Романова. Между тем сравнение было сделано на основе анализов родственников дальних, и получены очень странные результаты с такими формулировками, как "имеются совпадения". Совпадение на языке генетиков вовсе не означает идентичность. Вообще мы все совпадаем. Потому что у нас две руки, две ноги и одна голова. Это не аргумент. Японцы же взяли анализы ДНК как раз близких родственников императора.
Второе. Зафиксирован совершенно четкий исторический факт, что когда однажды Николай, будучи еще цесаревичем, ездил в Японию, там его ударили саблей по голове. Были нанесены две раны: затылочно-теменная и лобно-теменная 9 и 10 см соответственно. Во время очистки второй затылочно-теменной раны был извлечен осколок кости толщиной с обыкновенный лист писчей бумаги. Этого достаточно для того, чтобы на черепе осталась выемка - так называемая костная мозоль, которая не рассасывается. На черепе, который свердловские власти, а позднее и федеральные выдавали за череп Николая Второго, такой мозоли нет. И фонд "Обретение" в лице господина Авдонина, и Свердловское бюро судебно-медицинской экспертизы в лице господина Неволина говорили все, что угодно: что, мол, японцы ошиблись, что рана могла мигрировать по черепу и так далее.
А что сделали японцы? Оказывается, после визита Николая в Японию они сохранили его платок, тельняшку, диван, на котором он сидел, и саблю, которой его ударили. Все это находится в музее города Оцу. Японские ученые изучили ДНК крови, которая осталась на платке после ранения, и ДНК со спила костей, обнаруженных в Екатеринбурге. Выяснилось, что структуры ДНК разные. Это было в 1997 году. Теперь же Татсуо Нагаи решил обобщить все эти данные в одно комплексное исследование. Его экспертиза длилась год и завершилась совсем недавно, в июле. Японские генетики доказали на 100 процентов, что экспертиза, проведенная группой господина Иванова, была чистой воды халтурой. Но анализ ДНК, проведенный японцами, - это только звено в целой цепочке доказательств о непричастности екатеринбургских останков к семье Николая Второго.
Кроме того, замечу, по такой же методике была проведена экспертиза другим генетиком, президентом Международной ассоциации судебных медиков господином Бонте из Дюссельдорфа. Он доказал, что найденные останки и двойники семьи Николая Второго Филатовы - родственники.
- Почему японцы так заинтересованы в том, чтобы доказать ошибку правительства РФ и российских генетиков?
- Их интерес здесь чисто профессиональный. У них хранится вещь, которая имеет прямое отношение не только к памяти России, но и ко всей спорной ситуации. Я имею в виду платок с кровью царя. Как известно, генетики по этому вопросу разделились, как и ученые-историки. Японцы поддержали ту группу, которая пытается доказать, что это останки не Николая Второго и его семьи. И поддержали не в силу того, что они этого хотели, а в силу того, что их результаты сами по себе показали явную некомпетентность господина Иванова и тем более некомпетентность всей правительственной комиссии, которая была создана под руководством Бориса Немцова. Выводы Татсуо Нагаи - это последний, очень сильный аргумент, который сложно опровергнуть.
- Были какие-то отклики на заявления Нагаи со стороны ваших оппонентов?
- Были вопли. Со стороны того же Авдонина. Мол, причем здесь какой-то японский профессор, если нас губернатор Свердловской области Россель поддержал. Потом было сказано, что это инспирировано какими-то темными силами. Кто они? Видимо, их много, начиная с Патриарха Алексия Второго. Потому что Церковь изначально не приняла точку зрения официальных властей.
- Вы сказали, что анализ ДНК - это только звено в цепочке доказательств. Какие еще есть аргументы, доказывающие, что в Петропавловской крепости нет останков последней императорской семьи?
- Есть два блока аргументов. Первый блок - это прижизненная медицина. Изначально Николая Александровича и его семью обслуживали 37 врачей. Естественно, сохранились медицинские документы. Это самая легкая экспертиза. И первый аргумент, который мы нашли, касается несовпадений данных прижизненных записей врачей с состоянием скелета N 5. Этот скелет был выдан за скелет Анастасии. Согласно записям врачей Анастасия имела при жизни рост 158 см. Была невысокого роста, полненькая. Скелет, который похоронили, имеет рост 171 см, и это скелет худого человека. Второе - это костная мозоль, о чем я уже сказал.
Третье. В дневниках Николая Второго, когда он был в Тобольске, есть запись: "Сидел у дантиста". Мы с рядом коллег-историков стали искать, кто был тогда дантистом в Тобольске. Он, вернее, она, была одна на весь город - Мария Лазаревна Рендель. Она оставила своему сыну записи по состоянию зубов Николая Второго. Она сообщила, какие пломбы накладывала. Мы попросили судебных медиков посмотреть, какие пломбы на зубах скелета. Оказалось, что ничего не совпадает. Бюро судебно-медицинской экспертизы вновь заявило, что Рендель ошиблась. Как она ошиблась, если она, простите, лично лечила ему зубы?
Мы стали искать другие записи. И я нашел в Государственном архиве РФ на Большой Пироговской, 17, записи лейб-медика Евгения Сергеевича Боткина. В одном из дневников есть фраза: "Николай Второй неудачно залез на лошадь. Упал. Перелом ноги. Боль локализована. Наложен гипс". Но на скелете, который пытаются выдать за скелет Николая Второго, нет ни единого перелома. Причем мы это сделали с минимальными затратами. Следователю Генпрокуратуры Соловьеву, который вел это дело, не нужно было ездить по заграницам и тратить бюджетные деньги, как он это с удовольствием делал. Достаточно было заглянуть в архивы Москвы и Питера. Но это говорит не о нежелании, а о том, что власть очень сильно хотела не замечать эти аргументы и документы.
Второй блок аргументов связан с историей. В первую очередь мы поставили вопрос, а подлинна ли записка Юровского, на основании которой власть искала могилу. И вот наш коллега, доктор исторических наук профессор Буранов, в архиве находит рукописную записку, написанную Михаилом Николаевичем Покровским, а отнюдь не Яковом Михайловичем Юровским. Там четко указана эта могила. То есть записка априори фальшивая. Покровский был первым директором Росархива. Его использовал Сталин, когда надо было переписать историю. У него есть знаменитое выражение: "История - это политика, обращенная в прошлое". Записка Юровского - подделка. Раз она подделка, то по ней вы не можете обнаружить могилу. Это теперь вопрос доказанный.
- У этого есть и юридическая сторона…
- Она тоже полна странностей и нелепостей. Мы изначально просили, чтобы все это было выведено на правое поле. В 1991 году Авдонин, нашедший могилу, обращается в Верх-Исетский РОВД Екатеринбурга с заявлением о находке. Оттуда обращаются в областную прокуратуру, и назначается прокурорская проверка. Могила вскрыта. Дальше непонятно. Уголовное дело не возбуждается, а в рамках этой проверки назначается прокурорская экспертиза. Это уже явное противоречие. То есть должны были возбудить уголовное дело в связи с нахождением останков, имеющих признаки насильственной смерти. Статья 105 УК РФ. В результате возбуждается уголовное дело по статье 102. Убийство, совершенное группой лиц по предварительному сговору. Вот здесь пошла самая настоящая политика. Потому что возникает простой вопрос: если вы дело берете по обстоятельствам гибели царской семьи, то кого вы должны привлекать в качестве подозреваемых в убийстве? Свердлова, Ленина, Дзержинского - город Москва? Или Белобородова, Войкова, Голощекина - это Уралсовет, Екатеринбург. Против кого вы будете дело возбуждать, если они все покойники?
То есть априори дело незаконно, и оно не имело судебной перспективы. Но по статье 102 легче доказать, что это останки семьи Романовых, вернее, легче не замечать аргументы. Как нужно было действовать, если все делать по закону? Вы должны установить срок давности, выяснить, что никого к ответственности привлечь нельзя. Уголовное дело подлежит закрытию. Далее надо вынести дело в суд, принять судебное определение по установлению тождества личности и тогда решать вопрос с похоронами. Но Генеральной прокуратуре это было невыгодно. Она тратила казенные деньги, симулируя бурную деятельность. То есть это была чистой воды политика. Учитывая, что в это дело вбухивались огромные деньги федерального бюджета.
Генеральная прокуратура возбуждает дело по статье 102 и закрывает его ввиду принадлежности останков Николаю Второму. Это такая же разница, как между кислым и соленым. Более того, решение об останках принималось не судом, а правительством Российской Федерации времен Черномырдина. Правительство путем голосования принимает решение, что это останки царской семьи. Является это судебным решением? Естественно, нет.
Более того, Генеральная прокуратура в лице Соловьева добивается выписки свидетельства о смерти. Я процитирую его: "Свидетельство о смерти выдано Романову Николаю Александровичу. Родился 6 мая 1868 года. Место рождения неизвестно. Образование неизвестно. Место жительства до ареста неизвестно. Место работы до ареста неизвестно. Причина смерти - расстрел. Место смерти подвал жилого дома города Екатеринбурга". Скажите, кому выписано это свидетельство? Вы не знаете, где он родился? Вы не знаете даже, что он был императором? Это же самое настоящее издевательство!
- Какова позиция Церкви?
- Она не признает подлинными эти останки, видя все эти противоречия. Церковь изначально разделила два вопроса - останки отдельно, а имена отдельно. И потом уже, понимая, что правительство будет хоронить эти останки, Церковь принимает единственно правильное решение из серии "Бог знает их имена". Вот парадокс. Церковь хоронит под девизом "Бог знает их имена", Ельцин под давлением Церкви хоронит неких жертв гражданской войны. Спрашивается: а кого мы вообще хороним?
- Какой, по-вашему, была цель всей этой затеи? Аргумент, чтобы "по заграницам" поездить, все же слаб. Уровень игры все-таки несколько выше…
- Безусловно. Я упомянул лишь о том, что лежит на поверхности. Аргументы здесь нескольких типов. Первый тип основан на любимом словосочетании губернатора Росселя "войти в историю". Суть этого аргумента - покрасоваться на фоне коронованных особ.
Но банальная причина в другой стороне. Когда возник интерес к Романовым? Именно тогда, когда Леонид Ильич Брежнев, а затем и Михаил Сергеевич Горбачев пытались улучшить отношения с Букингемским дворцом. Ее величество королева Елизавета Вторая говорила, что она не приедет в Россию до тех пор, пока перед ней не извинятся за судьбу Николая Второго. Николай Второй и ее отец - двоюродные братья. И она поехала только после того, как перед ней извинились. То есть все этапы появления и изучения этих останков тесно связаны с политическими мероприятиями.
Вскрытие останков произошло за несколько дней до встречи Горбачева и Тэтчер. Что же касается Британии как таковой, то там, в банке братьев Бэринг, лежит золото, личное золото Николая Второго. Пять с половиной тонн. Они не могут выдать это золото, пока Николай Второй не будет признан умершим. Даже не без вести отсутствующим. Потому что никто в розыск не подавал. Следовательно, без вести отсутствующим он не является. По законам Великобритании отсутствие трупа и отсутствие документов об объявлении розыска означает, что человек жив. В этой ситуации, видимо, рассчитывая, что удастся обработать неких родственников, власть решается на поиск останков и проведение некачественной экспертизы.
- Но ведь и после этого банк братьев Бэринг не выдал золото…
- Генпрокуратура не случайно выписала свидетельство о смерти. И группа граждан обращалась в банк за деньгами. Но банк не признает этот документ. Там требуют решение российского суда о том, что Николай Второй умер и вот это его останки.
- А что же родственники готовы поклоняться чужой могиле, лишь бы им выдали золото?
- Для большей части родственников, безусловно, обретение подлинной могилы важнее, чем золото. Их пытались втянуть в эту грязную игру. Многие отказались, но часть Романовых все же приехала в Екатеринбург на похороны.
- Что вы предлагаете делать сейчас, когда у вас в союзниках появились такие влиятельные люди, как японские ученые?
- Давайте вернем дело строго в правовое поле. Вынесем его в суд. Судом отвергнем систему доказательств Генеральной прокуратуры. Поскольку существуют уже два судебных определения в Германии о признании екатеринбургских останков родственниками Филатовым. То есть нужно все-таки определить, чьи это останки, и передать их родственникам, пусть они решают, где их хоронить. То есть процедура выноса останков из Петропавловского собора маячит.
- Вы знаете, чьи это останки?
- Если верить немецким ученым, это останки Филатовых, двойников Николая Второго. А у Николая Второго было семь семей двойников. Это тоже факт уже известный. Система двойников началась с Александра Первого. Когда в результате заговора был убит его отец император Павел Первый, он испугался, что люди Павла его забьют. Он дал команду подобрать себе трех двойников. Исторически известно, что на него было совершено два покушения. Оба раза он оставался живым, потому что погибали двойники. У Александра Второго двойников не было. У Александра Третьего двойники появились после знаменитого крушения поезда в Борках. У Николая Второго двойники появились после Кровавого воскресенья 1905 года. Причем это были специально подобранные семьи. Только в последний момент очень узкий круг людей узнавал, по какому маршруту и в какой карете поедет Николай Второй. А так совершался одинаковый выезд всех трех карет. В какой из них сидел Николай Второй - неизвестно. Документы об этом лежат в архивах третьего отделения канцелярии Его Императорского Величества. А большевики, захватив архив в 1917 году, естественно, получили фамилии всех двойников. Далее в Сухуми появляется Березкин Сергей Давыдович, идеально похожий на Николая Второго. Жена у него - Суровцева Александра Федоровна, копия императрицы. И дети у него - Ольга, Татьяна, Мария, Анастасия. Они прикрывали царя.
- Когда о них стало известно?
- О Березкине заговорили с 1915 года. Он жил и в советское время в Сухуми. Умер в 1957 году. КГБ использовал его для работы с монархически настроенным населением. К нему ездили как к Николаю Второму, а органы выясняли, кто ездил, для чего ездил. Проблема двойников реально существует. Там только ребенок, который изображал Алексея Николаевича, не болел гемофилией.
- Как формировали семьи?
- Были как реальные семьи, так и сборные. Проблему двойников нужно выявлять и изучать. Прокуратура сказала этой версии "аминь". Я уже сказал, что она не брала в расчет никакие доказательства, которые шли вразрез с официальной точкой зрения.
- Есть ли доказательства, что Филатовы последовали в Тобольск, в Екатеринбург?
- Этого мы пока не знаем. Есть вопросы. Нам пока не дают эти документы. След ведет в здание ФСБ. Оттуда ведь в свое время, в 1955 году, была организована утечка информации о том, что могила близ Екатеринбурга вскрывалась в 1946 году. Хотя есть и заключение доктора медицинских наук Попова, что могиле 50 лет, а не 80. Как у нас говорят, в романовском деле на один вопрос ответил - возникло еще 20. Дело настолько запутанное. Это почище, чем убийство Кеннеди. Потому что информация строго дозирована.
- Какой был смысл в 1946 году лезть в эту могилу?
- Возможно, ее в то время и создали. Вспомним, что в 1946 году жительница Дании Анна Андерсен попыталась получить царское золото. Начав второй процесс по признанию себя Анастасией. Первый процесс у нее ничем не закончился, он длился до середины 30-х. Потом она паузу выдержала и в 1946 году вновь подала в суд. Сталин, видимо, решил, что лучше сделать могилу, где будет лежать "Анастасия", чем объясняться с Западом по этим вопросам. Тут далеко идущие планы, о многих из которых мы даже не знаем. Можем только догадываться.
- А Филатовы жили в то время?
- Не знаю. След Филатова потерян.
- А ученый Бонте с какими родственниками общался?
- Он общался с Олегом Васильевичем Филатовым. Это сын Филатова, который изображал, по одним источникам, самого Николая, по другим - Алексея. Очевидно, Олег сам слышал звон, но не знает, где он. Немец провел сравнение его анализов с немецкими родственниками Филатовых и с екатеринбургскими останками. И получил 100-процентное совпадение. Эту ведь экспертизу никто не отрицает. О ней молчат. Хотя в Германии она имеет статус судебной. О двойниках еще никто никогда не говорил. Я как-то заикнулся в одном интервью, мне сказали, что я сумасшедший, хотя я поднимаю проблему, которая реально существовала.
- Что вы намерены делать в дальнейшем?
- Мы хотели бы создать некий дискуссионный клуб, провести серию интернет-конференций. В сентябре в Екатеринбург должен приехать известный ученый-историк Владлен Сироткин. Он собирает документы по претензии России к долгам Запада. По его данным, не только мы должны Западу, но и Запад должен нам. Сумма долгов - 400 млрд долларов. Нам должны Чехия, Англия, Франция, Америка, Япония, Германия, Италия. Очень много денег было направлено на Запад под закупку оружия в годы первой мировой войны. Это были залоги под будущие поставки. Но поставок не было. Там есть наша недвижимость. Вот вам цена вопроса, которая реально стоит за всем этим. Нам надо показать, что проблема многогранна. Для нас очень важно, что мы шли наперекор правительству, официальным властям, в том числе правительству Свердловской области. Мы подвергались преследованиям ради установления исторической истины.
В Евангелии есть повествование о том, как Господь Иисус Христос освободил от тяжкого недуга беснования несчастного человека, которого захватил в свою власть не один злой дух, а целый легион злых духов — этих врагов Божиих и врагов человечества. Когда мы с вами читаем или слышим это Евангелие, то не можем, конечно, не обратить внимания на то место, где говорится, как злые духи, владевшие человеком, увидя приближавшегося Спасителя и поняв, что пришел конец их злобному насилию и мучению несчастного, — стали просить Его, чтобы Он позволил им войти в стадо свиней, пасшихся тут же на берегу озера.
Обратите внимание на то, как Господь всегда готов исполнить просьбу Своего создания, если только она обращена к Нему с верой. Господь исполняет просьбу, то есть, если угодно, молитву даже злых духов. Он им позволил то, о чем они просили Его. А без Его державного изволения, они этого сделать не могли. Когда священник начинает совершать Таинство Крещения, то в начале этого таинства он читает так называемые огласительные молитвы, в которых отгоняется от человеческой души злой дух. Там, он прямо обращается к злому духу, и говорит: «Познай свою суетную силу (не истинную силу) ниже на свиньях власть имущую», — то есть познай, что твоя не истинная сила даже над свиньями власти не имеет. И пока Господь им не позволил, они не могли войти в этих несчастных животных. Но тут появляется вопрос: Почему Господь позволил им это? Ведь они, оставив несчастного человека, вошли в свиное стадо и сейчас же его погубили. Несчастные животные, под действием непонятной для них силы, бросились с крутого берега в озеро и утонули.
Почему Господь это попустил? Что это означает? Св. Иоанн Златоуст, говоря об этом обстоятельстве указывает прежде всего на то, что это идет на пользу слушателей, дабы они поняли, насколько злые духи ненавидят всякое творение Божие; ненавидят настолько, что, получив власть над этими бедными животными (которые были также творениями Божиими), они ничего другого не придумали, как их погубить, ибо они ненавидят лютой ненавистью все сотворенное Богом. «Также, — добавляет Иоанн Златоуст, — Христос сделал (т.е. совершил) это, чтобы ты понял, что, если бы они (т.е. злые духи) только могли, то они с людьми бы так же поступили». Но только сила Божия сдерживает злых духов и не допускает им вредить роду человеческому. Иначе, как говорили святые отцы, злые духи в один момент погубили бы по злобе своей весь человеческий род. Заметим еще, что речь идет о свином стаде; а вы, вероятно, знаете, что по законам народа иудейского, по законам Библии и Ветхого Завета, свинья — нечистое животное, которое нельзя было ни употреблять в пищу, ни держать. Поэтому, пребывание там свиного стада было соблазном для правоверующих иудеев, почему Господь и попустил, чтобы этот соблазн был так неожиданно удален.
Но вот что, возлюбленные. В этом же Евангелии мы с вами читаем, что жители города, узнав о том, что произошло, стали просить Господа отойти подальше от них. Не пригласили Его в свой город, а наоборот — стали Его умолять, чтобы Он ушел от них. И, как говорят св. отцы — толкователи Св. Евангелия, этот поступок был греховный, не добрый, потому что они (жители) испугались того, как бы этот неожиданный Чудотворец, пришедши к ним в город не нарушил бы привычный для них порядок их жизни. Они уже потерпели убыток, потеряв несколько тысяч голов скота, когда Он еще только приблизился к городу! Что же может получиться, если Он в самый город придет?! Это — пример корыстного страха. Нечто подобное бывает и теперь, когда человек как-то боится допустить Господа войти в его душу. Разве не слышатся иногда от православных христиан, примерно, такие речи: «Мы — не монахи! Разве можно от нас требовать то, что требуется от монахов и от духовенства? Мы — простые миряне». И когда они так настаивают на том, чтобы их внутренний мир ничем бы не был обеспокоен, на том, чтобы им не признавать за собой никаких духовных обязательств, — то как они напоминают речь жителей города Гадары, которые вышли к Спасителю и просили Его удалиться от них подальше!
Берегись поступать так с Божией благодатью, человек! Не отстраняй Ее от себя. Правда, здесь Господь, милостиво исполняя их просьбу, отошел от них, но вместо себя Он оставил воодушевленного проповедника — того, кого Он исцелил, и который потом по всему городу проповедовал о том, что сотворил ему Господь; проповедь его так сильно повлияла на народ, что, по словам Евангелия, когда Спаситель в следующий раз приблизился к этому городу, народ побежал к Нему навстречу, неся больных и прося их исцеления.
Вспомним, как Господь учил Своих апостолов: Если вы придете с вашим благовестием в какой-нибудь город, и вас там не примут, то, уходя из этого города, самый прах от ног своих отрясите и скажите им: «Знайте, что Царствие Божие приблизилось к вам, но, мы и прах от вашего города отрясаем» (Лк.10:10, 11). И к этому Господь добавил: «Аминь, глаголю вам, Содом у и Гоморре, — тем городам, которые Господь за их страшные грехи покарал огненной казнью, — будет отраднее в день Судный, нежели городу тому» (который отверг благовестие апостолов) (Мф.10:15).
Читая или слушая Св. Евангелие, мы видим, как злые духи стараются вредить всему существующему. А ведь Церковь нас учит тому, что они были сотворены Богом светлыми и добрыми, и, только взбунтовавшись против Бога, — потеряли свои добрые и светоносные свойства и стали темными духами злобы. Как произошло падение первого ангела, неведомо нам. Церковь только говорит, что, первый из ангелов, созданный Богом особо могучим и светоносным, возмутился против своего Творца и захотел сравняться с Ним. Вот вам, если угодно, первая революция! Первый революционер — это дьявол, который хотел на небе устроит революцию, возмутить других ангелов против Царя Небесного, но был низвергнут с позором оттуда. Вот, кто был первый революционер; ему родственны по духу и все последующие революционеры... Будем это помнить.
Но будем помнить и то, что Церковь, предупреждая нас о коварстве и злобе злых духов, вместе с тем, утешительно благовествует о светлых Ангелах, которые стоят на страже и на защите рода человеческого. Недаром мы с вами молимся в молитве, которая так часто повторяется: «Огради нас святыми Твоими Ангелами», ибо они, действительно, ограждают нас, в особенности тот Ангел-Хранитель, который никогда не оставляет человека, и является его самым верным, самым неподкупным другом. Даже тогда, когда человек отдается греху, и в этом грехе злой дух мог бы им завладеть и его погубить, Ангел-Хранитель защищает человека, не допускает злого духа им овладеть, и его охраняет, надеясь на его покаяние в будущем. Помните всегда о том, что в каких бы мы ни были трудных положениях, какая бы опасность нам ни грозила, — если мы с верою призовем на помощь своего Ангела-Хранителя, он нас спасет. Ибо для того он и послан к нам Господом, чтобы нас охранять и своей могучей рукой отстранять от нас всякую опасность...
Припомните житие святителя Тихона Задонского, великого чудотворца российского. Что с ним было? Однажды, будучи еще студентом, занимаясь вместе со своими друзьями, он поднялся на минутку для отдыха на высокую колокольню. Потом сошел оттуда и пришел к друзьям; те, глядя на него с удивлением, спросили: «Что с тобой? На тебе лица нет! Ты бледен, как бумага! Что случилось?» На это он ответил: «Дайте мне сначала выпить чашку чаю; отдохну, а потом расскажу». И поведал им следующее: когда он оставил их и поднялся на самый верх колокольни, то засмотрелся на чудный вид, и оперся на перила над бездной, над громадной высотой. Вдруг перила пошатнулись, подались под ним, и он стал падать в эту бездну. Вы знаете, что падающему уже не удержаться. Можно упасть на пол, и это остановит падение, но если человек падает в пропасть, в бездну, — то несомненно погибнет. И вдруг случилось нечто необъяснимое и чудесное: когда он уже падал и его гибель была неминуема, вдруг какая-то невидимая мощная рука толкнула его в грудь с такой силой, что он упал, но упал не вперед, а назад, на пол колокольни.
Вот как Ангел-Хранитель охраняет тех, кого он послан Богом охранять. Знаем мы и многие другие случаи, когда он покрывал и спасал человека.
А поэтому — помни: что бы ни случилось с тобою, какая бы беда ни стряслась, какая бы катастрофа тебя не застигла, знай, что если с верою призовешь своего могущественного и доброго друга, своего Ангела-Хранителя, то он поспешит к тебе на помощь и поможет тебе. Аминь.
Кто хочет идти за Иисусом Христом, тот может воспользоваться еще следующими советами:
1) Не смотри на других порочных людей, как они живут, и не оправдывай себя их примером, и не говори так, как говорят многие: что делать! я не один живу так, и не один не исполняю заповедей Христовых, но почти все так делают. Но хотя бы ты и подлинно знал, что все, живущие с тобою, и даже самые те, которые должны быть примером добродетелей и благочестия, живут не по-христиански, то какая тебе от этого польза? Погибель их не спасет тебя. На Страшном суде не защитит тебя то, что не один ты худо жил на свете. И потому нет тебе дела до других: идут ли они по пути в Царствие или не идут, — нет тебе дела до этого; ты знай самого себя и заботься сам о себе и о тех, которых Бог дал тебе в научение. Да и притом, мы можем видеть человека согрешающего, но почти никогда не можем видеть кающегося и очищающегося от грехов своих: и оттого мы очень часто можем ошибаться в том, кто из наших ближних идет по пути Христову и кто не идет.
2) Когда ты пойдешь по сему пути, то многие люди, а может быть, и самые ближние и домашние твои, будут насмехаться над тобою: ты не смотри на это и не беспокойся. Вспомни, что и над Иисусом Христом смеялись; но Он не враждовал, на них молчал и молился об них; точно так поступай и ты.
3) Есть много ученых людей, которые путь в Царствие небесное, показанный нам Иисусом Христом,
Сыном Божиим, считают не тем, чем должно, и говорят, что и без этого пути можно достигнуть Царствия небесного и что этот путь не для всех, а для немногих и проч. Но ежели кто из таковых людей встретится с тобою, и будет останавливать тебя или отсоветовать тебе, то не слушай его: и даже если бы Ангел сошел с неба и стал говорить тебе, что не надобно идти по тому пути, по которому прошел Иисус Христос, то не слушай и его. Но и не спорь с такими соблазнителями твоими и врагами; лучше пожалей их и помолись о них.
4) Когда ты твердо пойдешь за Иисусом Христом, то, может быть, ты встретишь и таких людей, которые будут тебя поносить ради слова Господня, или клеветать, обижать и пренебрегать: терпи и переноси. Возрадуйся и возвеселись в тот день, когда получишь какое-либо оскорбление за имя Христово, потому что мзда твоя многа на небеси.
5) Когда ты истинно пойдешь по сему пути, то сам диавол восстанет на тебя и будет искушать тебя разными искушениями; он будет внушать тебе мысли или сомнение в самой вере и явных истинах или даже хулу на святыню и проч. Но ты не бойся его, потому что диавол без Божия попущения не может тебе сделать ничего, и тебе стоит только молиться Господу, и диавол как стрела отлетит от тебя.
6) Надобно заметить, что истинному христианину не препятствует то, что считается истинно полезным и справедливым, и на самом деле есть таково. Таково есть, во-первых, трудолюбие, которое не препятствует спасению души, но даже благоприятствует ему. Известно, что праздность есть мать всех пороков; так, например, отчего люди делаются пьяницами? от праздности. Кто бывает вором и разбойником? праздный, и проч. И можно сказать даже утвердительно, что кто ничего не делает и ничем не занимается, тот, как бы ни казался хорошим, есть худой христианин и худой гражданин; и если он не есть великий грешник, то разве по особенному о нем Божию промыслу. И потому будь трудолюбив, привыкай к трудам; трудись, работай и делай все, что полезно и что нужно по твоему хозяйству и что должно по твоей обязанности Государю и Отечеству. Если праздность есть мать пороков, то трудолюбие можно назвать отцем добродетелей. Во-первых, потому, что кто трудолюбив, тот, наверное, имеет менее грехов оттого, что ему некогда не только делать худое, но даже и думать о худом, потому что он или трудится и занимается своими обязанностями, или занимается спасением своим и обязанностями христианина. Во-вторых, потому, что кто привык быть трудолюбивыми, тот скорее согласится идти по пути в Царствие небесное, нежели тот, кто ведет праздную жизнь; и трудолюбивому легче идти по пути в Царствие небесное, нежели праздному. Итак, быть трудолюбивым полезно всегда и везде. Но чтобы быть трудолюбивым, надобно приучать себя и привыкать к трудам с самого детства.
7) Есть еще другое, столь же полезное, как и трудолюбие, совершенство, к которому надобно приучаться и привыкать, можно сказать, еще раньше, чем к трудолюбию. Это есть терпеливость или терпение. Терпеливость всегда и везде полезна, но для того, кто хочет идти в Царствие небесное, терпеливость есть необходимейшее совершенство: без терпеливости нельзя сделать даже шагу на этом пути, потому что на каждом шагу надобно встречать жесткости и шероховатости и колючести. Итак, привыкай и приучайся к терпеливости, сначала телесной, а потом и душевной, и тогда тебе легче будет быть и трудолюбивым членом общества, и хорошим приятелем, и хорошим хозяином, и хорошим гражданином, и хорошим христианином. Итак, братия мои, вот все, что я мог сказать вам касательно пути в Царствие небесное. Еще прибавлю только то, что человек, который усердно идет по пути в Царствие небесное, за всякий труд, за всякую печаль, за каждую победу себя и за каждое воздержание себя, за каждое дело и даже за каждое доброе намерение и желание, семьдесят крат седмерицею будет награжден, даже еще в сей жизни; а что ожидает его там, — того ни сказать, ни вообразить нельзя. Итак, братия, не бойтесь и не страшитесь идти за Иисусом Христом: Он — сильный Помощник, идите за Ним, поспешайте и не медлите; идите, пока еще не затворены для вас двери Царствия небесного, и Отец ваш небесный еще далеко встретит вас на сем пути, облобызает вас, оденет вас первою одеждою, украсит вас перстнем и введет вас в чертог Свой, где пребывает Он Сам и все святые пророки, апостолы, святители и мученики и все праведные, и где вы будете веселиться веселием вечным и истинным. Но когда будут затворены для вас двери Царствия небесного, т. е. если вы умрете без покаяния и добрых дел, то как бы вы ни хотели и как бы ни старались идти туда, но вас не пустят. Вы станете толкать в двери и говорить: Господи, отверзи нам! мы Тебя знаем, мы крещены в Твое имя, мы назывались Твоим именем и даже делали им чудеса. Но Иисус Христос скажет вам: Я не знаю вас, вы не Мои, идите от Меня в огнь вечный, уготованный диаволу и ангелам его; там будет плач и скрежет зубов.
Второй пастырский визит в Святую епархию Тбилиси (Грузия, ИПЦ Греции)
(25-30 сентября (ст. ст.) 2015 г.)
После посещения Швеции (18-23 сентября 2015 г., по старому стилю) Митрополит Киприан Оропосский и Филийский с группой греческих верных нанес следующий визит в Святую епархию Глдани (Тбилиси, Грузия).
Восемнадцать месяцев назад Священный Синод Блаженнейшего архиепископа Каллиника доверил Митрополиту Киприану эту епархию, которая имеет специфические проблемы, связанные с разными национальностями их малой паствы.
В четверг, 25 сентября (память преподобномученицы Евфросинии), после Престольного праздника в монастыре Панагии Миртидиотиссы в Aphidnai (Афины, Греция), владыка Киприан с группой паломников путешествовал по воздуху в Тбилиси, среди которых были также отец Георгий Ян и иподиакон Антоний Агиокиприанитес.
После долгого и довольно неудобного путешествия, с остановкой в Константинополе, путешественники прибыли в аэропорт Тбилиси в 5:30 часов вечера, где они были глубоко поражены, ощущая большую радость во Христе: огромная толпа верных с иконами, хоругвями, крестами, флагами и греческо-грузинским пением пришли выразить свою любовь и уважение своим православным братьям из благословенной Греции.
Во главе верующих были их местные священнослужители: архимандрит Григорий и преподобные пресвитеры - о. Гавриил и о. Вахтанг. К сожалению, епископский представитель - отец Василий отсутствовал из-за болезни сердца: он был прикован к постели в больнице.
Все направились в кафедральный собор Панагии Портаитиссы в Глдани, где и были приняты в соответствии с церковным чином. После недолгих молитв благодарения гости ознакомили присутствующих с Посланием единства от имени Священного Синода ИПЦ Греции и греческих братьев и сестер во Христе, а также призвали всех к духу смирения, любви и самопожертвования, что поспособствует еще большему укреплению тесной связи между членами Церкви.
После еды владыка Киприан посетил отца Василия в больнице, в целях духовного укрепления его в скорби, а также прочитал над ним соответствующие молитвы о болящих. Греки были весьма приятно удивлены глубоким благочестием и уважением, какое оказала молодая группа медсестер по отношению к священству из Греции: с легким поклоном, они скромно и смиренно попросили благословения у духовенства!
Было уже довольно поздно, когда гости вернулись в свой отель после физически утомительного дня, еще одного, насыщенного богатым духовным опытом.
В пятницу, 26 сентября (празднование святого апостола и евангелиста Иоанна Богослова), вместе с отцами Григорием, Вахтангом и группой верующих и певцов, владыка Киприан отправился на гору Зедазени (двадцать пять километров за пределами Тбилиси), верхушка которой достигает 1200 м., где два десятилетия тому назад была основана Община и Братство Иверской иконы и Честного Креста.
Священная гора встретила гостей окутанной в свои величественные осенние одежды густого тумана. В простой и бедной церквушке общины, числом в тринадцать человек, отопление производит дровяная печь. Митрополит Киприан отслужил Божественную литургию с отцами Георгием и Вахтангом и с монахом Антонием в качестве иподиакона.
Это было, по внешнему виду и духовной атмосфере, как в катакомбах. Певчие, уединенное место, использование греческого, грузинского и славянского языков, отсутствие основных богослужебных предметов, общее декламирование Символа Веры и молитвы Господней, простота и слезы на глазах, самобытные местные иконы (некоторые довольно большие), отсутствие стульев и терпеливое стояние, участие большинства присутствующих в причащении Святых Таин (после перерыва, во время которого двое священников исповедовали), краткая проповедь о любви (причем, память была святого апостола Иоанна, "ученика любви") и другое - производили впечатление, как будто все находились в горнице в день Пятидесятницы ....
Божественная литургия закончилась в 1:30 вечера, и гости отбыли в 4:30 вечера, чтобы посетить близлежащий известный исторический монастырь Святого Иоанна Зедазени, где располагается его могила. Это место и здание шестого века рождают чувство священного трепета и спонтанной молитвы благодарного славословия ко Господу и Богу нашему, Который дивен во Святых Своих.
Затем греческие паломники во главе с Высокопреосвященнейшим владыкой Киприаном посетили место в селе Akhatani, в тридцати пяти километрах от Тбилиси, где отец Григорий приобрел часть имущества для основания здесь маленького монастыря. Греки осмотрели землю и существующие здания для того, чтобы получить представление об этом месте и перспективах столь серьезного предприятия.
Возвращаясь в Тбилиси, гости совершили паломничество еще в два исторических места, имеющих большое духовное значение. Вначале это был Крестовоздвиженский храм в Джвари, построенный на месте, где Святая Нина повергла идолов своими молитвами и где был воздвигнут крест Господа нашего (основание которого до сих пор существует), и ниже которого течет река, в которой грузины были крещены в четвертом веке. Затем греки посетили изумительный храм Святых Апостолов (известный как Светицховели, или "Живой Столп"), в древней столице Мцхета, который служил престолом Грузинского патриархата в четвертом веке. С этой церковью связаны могила святого Сидония и Святого Хитона Господа нашего. Близлежащий монастырь Св. Нины, в котором находятся гробницы первых Святых монархов - Мириана и Наны, и часовня (место, где изначально жила святая равноапостольная просветительница Нина) все еще были открыты (в 7:30 часов вечера). Гости помолились там, и исполненные благодатью, благословениями и благодарением Богу, вернулись в столицу.
В течение дня владыка Киприан обсуждал различные церковное вопросы с отцом Григорием. Они разработали программу для следующих дней, а также владыка поручил о. Григорию составить список Грузинских Святых.
В субботу, 27 сентября (празднование святого апостола Аристарха и священномученика Каллистрата), Митрополит Киприан со своими священнослужителями совершили Божественную литургию в приходской церкви Успения Богородицы в Глдани, основатель и настоятель которой - отец Гавриил (с 2005 г.). Затем последовала трапеза, во время которой атмосфера была очень теплая и братская, с очень интересными и назидательными обсуждениями. После трапезы владыка Киприан с духовенством провели собрание, на котором долго обсуждались вопросы канонического порядка, этнические проблемы (в Тбилисской и Аланской епархиях), а также ситуация, возникшая после крайне враждебных выпадов Грузинского патриарха против Истинно-Православной Церкви в Греции.
Вечером все пошли в церковь Панагии Портаитиссы для служения вечерни, утрени и первого часа, в соответствии со Славянским Типиконом... После легкого приходского ужина гости вновь отправились в больницу, чтобы посетить отца Василия, которому стало лучше, и появилась надежда, что он сможет вернуться к себе домой в ближайшие несколько дней, хотя служить пока не сможет. Все снова были удивлены совершенной скромности и благочестию медсестер, так как они испросили благословения у священства, подходя по одной. Их манеры были такими, что можно было подумать, что это были не женщины, а Ангелы.
В воскресенье, 28 сентября (празднование Святого Харитона Исповедника), все духовенство, кроме отца Василия, участвовало в Божественной литургии, которая служилась в Иверской церкви. Это явилось источником великой радости для греков, так как первый раз после соединения греческих Синодов (в марте 2014 года) греческое духовенство в Грузии служило вместе. Огромный храм был весь переполнен. Пение и прошения совершались на грузинском, славянском, греческом языках. Внутри алтаря было много мальчиков, которых о. Антоний начал обучать систематически. За аналоем, как обычно, располагался прекрасный хор, состоящий из женщин с хорошими голосами и музыкальным образованием.
Литургия началась в 10 часов утра и закончилась в 12:45. Большинство верующих причащались Святых Таин. Такое большое участие в Святом Причастии было действительно очень приятным сюрпризом. Во время причащения духовенства, была произнесена проповедь, в которой говорилось о ежедневном чтении Евангелия, о покаянии, которое выражается в смирении, самобичевании и любви. Проповедь была переведена с греческого на русский о. Георгием Яном, а затем на грузинский - о. Григорием.
Однако не обошлось без искушения. К концу литургии греки начали чувствовать себя плохо, и вскоре их охватила лихорадка, в сочетании с физической слабостью, и неприятные симптомы болезни оставались всю оставшуюся часть дня. Тем не менее, превозмогая себя, они вынуждены были принять участие в общем собрании во второй половине дня, с последующим вечерним совещанием, которое продлилось до полуночи, с помощью Божией и святой Нины.
Вечером состоялся Собор, в котором, приняв приглашение, небольшая группа верующих собралась в Иверской церкви, чтобы обсудить различные духовные вопросы. В частности, рассматривался вопрос о правильном восприятии Бога, так как качество наших отношений с Ним зависит от этого. Является ли Бог строгим карателем и неумолимым судьей, который требует возмездия, чтобы простить нас? Или Он сочувственный и сострадательный Отец, Который великодушно прощает нас, когда мы каемся и возвращаемся в Его объятия? Мы должны спросить себя: наше отношение к Господу, как раба к своему хозяину, наемного служащего к его Работодателю или как сына к Отцу? Очень опасно представлять приземленный образ Божий; мы не должны опускать образ Бога до низкого уровня.
Позже, с девяти до полуночи, у греков была встреча с небольшой группой из семи верующих (трое мужчин и четыре женщины), которые изложили свои проблемы и сомнения относительно различных вопросов, касающихся Святой епархии в Грузии. Атмосфера была миролюбивая и сердечная. Было отмечено, что все должны сохранять дух любви, единства, уважения и умеренности во все времена, действуя осмотрительно и мудро. Договорились о продолжении молитв, пока греки не вернутся после Пасхи, если даст Бог, после чего будут приниматься дальнейшие шаги, чтобы сохранить единство духовенства и верных.
В понедельник, 29 сентября (празднование святого Кириака отшельника), архиерейская литургия была отслужена в приходской церкви Вознесения Господня в Глдани, настоятелем которой является отец Григорий, а затем все отправились в паломничество на могилу святой Нины в Бодбе, к востоку от Тбилиси. В паломничестве не смог участвовать только Митрополит Киприан, по причине сильного недомогания.
Во вторник, 30 сентября (память святителя Григория - просветителя Армении) в 11:15 (по местному времени), греческие паломники вместе с владыкой Киприаном вылетели в Константинополь. Погода была весенняя, а в аэропорт Тбилиси гостей провожали благословенные люди, которые сопровождали их во время всей поездки. Вместе с мирянами были также отцы Вахтанг, Гавриил и Григорий. Заранее греки посетили Иверскую церковь для того, чтобы поблагодарить Пресвятую Богородицу за благословенное гостеприимство, которое им оказали в ее стране и помолиться за безопасное путешествие в Грецию. Гости также посетили напоследок отца Василия в больнице.
Это был действительно значимый пастырский визит, несмотря на усталость и телесные человеческие немощи. Суть этого посещения в том, чтобы укрепить узы любви верных, помогая своему духовенству и мирянам, чтобы выйти из своей изоляции и замкнутости и возгревать взаимное доверие и сотрудничество, основанное на чуде: "Сила моя в немощи совершается»...
Слава Богу за все!
Пер. с англ. (с незначительными изменениями и небольшими сокращениями)
В понедельник 9 ноября (н. ст.) 2015 г. в монастыре Св. Артемия Коридаллоса (Аттика, ИПЦ Греции) состоялось погребение настоятельницы обители - игумении Исихии, которое возглавил Блаженнейший Архиепископ Калинник в сослужении Митрополитов Хризостома Аттикийского и Геронтия Пирейского.
Покойная игумения Исихия родилась в 1932 году в селе Христос на о. Крите. Она была девятым ребенком в семье простых и благочестивых людей, которые занимались возделыванием земли. В 1948 году она поступила в сестричество монастыря Св. Артемия Коридаллоса. Прилежно подвизаясь в обители, м. Исихия, наконец, приняла игуменство.
Матушка Исихия, ребенок оккупации, росла среди больших испытаний; она очень хорошо знала что означает бедность, голод..., поэтому всегда давала милостыню сиротам, вдовам, всячески их поддерживала...
В течение целых 67 лет она не оставляла делания покаяния. Попрощаться с матушкой Исихией на погребение прибыли делегации из других монашеских братств: Пиреи, Саламины, Аттики и Пелопоннеса.
Те, кто знал игумению Исихию, безусловно, помнят эту доброжелательную высокую, как кипарис, монахиню, неутомимую, громкоголосую, с большой любовью заботящуюся о своей монастырской общине...
В дореволюционное время о.Владимир окончил физико-математический факультет Московского Государственного Университета. Впоследствии был профессором физики того же университета одновременно со своим отцом, профессором по иной кафедре. Во время революции он оставил учёную карьеру и стал скромным целибатным священником, очевидно, приняв тайное монашество. Бывший профессор понимал, что Россия нуждается не столько в учёных профессорах, сколько в священстве.
Ещё в студенческие годы старец Оптинский иеросхимонах Амвросий, назвал его старцем. Это было так. У старца Амвросия были посетители, и речь зашла о старчестве. О.Амвросий объяснял, что старчество — это особый дар Божий, не связанный с иерархическим положением в Церкви, а также и с возрастом. Посмотрев в окно, он обратил внимание собеседников на одного студента, проходившего по двору.
— Вот, видите, это — студент. А он ведь уже — старец. Он может дать другому верный духовный совет, как жить, как спасаться, как бороться со страстями. И это — редкий дар Божий.
Прошли годы. Студент наряду со своим отцом стал профессором Московского ун-та. Потом сын принимает священство, служит в Москве. С опубликованием Декларации, объявившей советскую власть богодарованной, о.Владимир отходит от митр.Сергия. Когда все московские церкви, страха ради власти советской, стали сергианскими, как перед тем становились обновленческими, о.Владимир служил в Сербском подворье, подчиняясь Сербскому патриарху. Старец многих окормлял, особенно тайно, среди учёного мира.
Он имел обыкновение произносить очень короткие, но содержательные проповеди-призывы, по 2-3 минуты, в духе кратких святоотеческих, аскетических наставлений. Эти проповеди не утомляли, а, наоборот, способствовали молитвенному настроению и сосредоточенности.
В своей деятельности он придерживался правила прп.Исихия Иерусалимского, учившего, что внешнее есть враг внутреннего, поэтому старец тщательно избегал всего, могущего явиться какой-то саморекламой. Всё его духовное делание было сокрыто от людских взоров. Видимо, к концу жизни он был монахом и носил имя Серафима. Но это не было достоянием гласности.
Со стороны советских властей он, конечно, был преследуемым. Его неоднократно арестовывали, и он сидел не только в тюрьме, но и в лагерях. Поэтому, освободившись, он скрывался и руководил тайными, катакомбными общинами верующих. Он всех наставлял не иметь никакого общения с советской сергианской церковью, потому что она «политическая лжецерковь», слившаяся с богоборной советской властью.
Рассказывает один из окормляемых старцем московских священников:
Случилось так, что вместе с батюшкой Владимиром были арестованы и мы, священники, пользовавшиеся его духовным руководством. Держали нас в Бутырской тюрьме, в многолюдной камере, наполненной сплошь священством разного толка. Были здесь и обновленцы, и новообновленцы. Мы держались особо, нашу группу объединял наш старец. Он всё время пребывал в молитве. Подошёл день Святой Троицы. Мы встали рано и молились, стоя у большого окна, несколько затемнённого тюремным козырьком, или «намордником». Мы даже провели и великую вечерню с чтением коленопреклонных молитв, которые по памяти прочёл старец. А после этого, так как нам Господь послал получить с передачей запасные дары, мы все, во главе со старцем, причастились... Только у нас было недоумение, куда деть ту тонкую бумагу, в которой были дары? Ведь на ней оставались незримые их частицы. Старец сказал нам, что эту бумагу необходимо сжечь на внешнем подоконнике, обтянутом оцинкованной жестью. Так мы и сделали. Но остался лёгкий пепел, и опять мы недоумевали, что делать с ним? Папиросная бумага сгорела быстро, и с такой же быстротой на подоконник спустился белый голубь, вмиг поклевал весь пепел и исчез за козырьком. Мы поражены были виденным. Святое чудо совершилось на наших глазах. Символ Духа Святого, белый голубь потребил сожжённые незримые остатки Святых Даров. Со слезами умиления старец сказал: «Возблагодарим Господа!»
Церковь Катакомбная на земле Российской // «Православная жизнь». №№ 10-12. 2002. Джорданвилль. США.
Протоиерей Владимир Богданов (19.4.1865 — 10.11.1931) — родился в Москве; его отец, А.П.Богданов, знаменитый русский антрополог и зоолог, директор Московского зоологического музея. После окончания физико-математического факультета Московского университета (1888) преподавал в 1-м Московском реальном училище (1888-1900). Заведовал отделами чтений по физике и естествознанию в Комиссии по устройству общеобразовательных чтений для московских рабочих (с 1902). Кандидат математических наук. Товарищ начальника отдела прикладной физики Политехнического музея (1900-1917). Духовный сын прот.Валентина Амфитеатрова, ученик прп.Варсонофия Оптинского, неоднократно обращался за советами к прп.Варнаве Гефсиманскому. Рукоположен во иерея целибатом (17.5.1914). Служил в храмах (1915-1927); Спаса Преображения на Песках в Спасопесковском переулке; апостола Филиппа (Иерусалимское подворье); прп.Серафима Саровского при Серафимовском комитете помощи раненым на Сивцевом Вражке (настоятель до 1921). От епископской хиротонии, предложенной патр.Тихоном, отказался. Был в тайном постриге (с именем Серафим). Подолгу жил в Дивеевском и Серафимо-Понетаевском монастырях, в Аносиной пустыни — Арестован (1923). Сидел в Бутырской тюрьме. В 1923 (1924?) находился в ссылке в Зырянском крае (Усть-Сысольск, Усть-Вымь, с.Корчемье) вместе с митр.Кириллом (Смирновым), архиеп.Фаддеем, архиеп.Неофитом, еп.Николаем и еп.Афанасием (Сахаровым). См. записанные его духовными детьми «Практические советы духовной жизни» (Жизнь вечная. М. 1995. № 12, с.4-13). Последнюю Литургию служил в Москве 13.4.1927. Находясь в оппозиции к митр.Сергию (Страгородскому), служил в сельских храмах и дома. В последние годы нелегально жил в пос.Пушкино под Москвой, где и скончался. Похоронен на городском кладбище Сергиева Посада.
«Пастырь добрый». Жизнь и труды московского старца протоиерея Алексея Мечева. М. «Паломник». 2004. Прим.217, с.724.
В древнейшем и великолепнейшем из наших Киевских храмов, в св. Софии есть удивительное изображение — это запрестольная мозаика — Таинство Причащения.
Мозаика эта совершенно необычайна по своему замыслу. Таинство Евхаристии,— а, между тем, мы как будто не видим ничего, что напоминало бы нам тайную вечерю, как мы ее привыкли представлять, и как она происходила в действительности две тысячи лет назад. Нет здесь ни Иерусалимской горницы, ни утвержденного посреди стола для совершения вечери, ни возлежащих за трапезою.
В середине сень, и под этой сенью престол. Это как бы храм, алтарь, хотя определенных очертаний храма и нет. По обе стороны сеней ангелы с рипидами. Они склоняют репиды над Христом Спасителем. Он в изображении повторен. С одной стороны Он с Божественным хлебом, с другой — со Святой Чашей. С обеих сторон подходят к Нему склоненные апостолы, чающие принять от Него святыню жизни, Его пречистое Тело и Его Животворящую Кровь.
Это изображение символическое. Перед нами не историческое событие раз совершившееся в определенный момент и в определенном месте. Перед нами таинство, спасающее мир, чудо, вечно повторяющееся и неизменно пребывающее в сердцевине бытия. Здесь нет времени и ограничения места. Мы как будто не на земле, а в каком-то золотом пространстве. Земля здесь обозначена под ногами Апостолов даже темной полоской. Мы в вечности. И в вечности открывается нам смысл самого великого, самого святого, что есть в жизни — Божественной Евхаристии. О нем, об этом смысле говорят и греческие слова Евангелия, начертанные наверху мозаики: «Приимите, ядите…».
Это изображение, таинство причащения невольно вспоминается, когда мы только начинаем размышлять о литургии верных, об этом величайшем священнодействии христианства.
Литургия оглашенных кончилась. Оглашенные, прослушав прочитанные о них молитвы, вышли из храма. В древности не они одни должны были оставлять храм, в это время вместе с ними должны были удалиться и кающиеся, обличаемые своею совестью в каких-либо тяжких грехах, служивших препятствием для предстояния у престола в последующие страшные минуты. «Никто против кого», «никто в лицемерии»,— таковы дьяконские возгласы древних литургий. Они удаляют за двери храма в глухую ночь внешней тьмы, всякие остатки ползучего, липкого греха, ни одна капля мутной пены земного хаоса не захлестывала в святом ковчеге, ни один звук мирского шума и сутолоки не достигал к священному пределу.
Этого мало, по древней практике в эту минуту уходили из храма и те из верных, которые почему-либо не могли причащаться во время предлежащей литургии. Во время того, что должно следовать дальше, нет места праздным зрителям, нет места тому, кто пришел только постоять в углу, или осенить себя крестным знаменем. Здесь — пир веры. Здесь место только тем, кто хочет и может быть одним из возлежащих на пире, одним из сотрапезников Небесного Царя, кто дерзает перейти через заветную черту и приступить к самому великому и страшному, что есть в жизни.
В древности именно в этот момент священнослужители первый раз входили в св. алтарь. Малый вход был прежде моментом, в частности в Великой Константинопольской Церкви, когда впервые в храм вступал епископ, до этой минуты священнодействовали пресвитеры, но все священнослужители во время литургии оглашенных оставались посреди храма, алтарь же был закрыт св. завесой. И только, когда оглашенные, кающиеся удалялись, открывался алтарь, это святое святых храма, и священнослужители приступали к св. трапезе. Остатком этой древнейшей практики в нашей литургии является то, что именно в этот момент положено открывать св. антиминс. Правда, обыкновенно это делается раньше во время сугубой ектинии, но это явная неправильность, несоответствующая самому смыслу этого священнодействия. Служебник совершенно определенно предписывает открывать именно в начале литургии верных. Антиминс с заключенной в нем частицей св. мощей и есть именно св. трапеза, соответствующая тем мученическим гробницам, на которых в древности совершалось св. таинство. В последующей молитве, после раскрытия антиминса священник возносит благодарность за то, что он удостоился предстать перед св. трапезой.
Вот начинается литургия верных. Первое мгновение после начала, было мгновение полной тишины. Церковь погружалась в полное молчание, продолжавшееся несколько минут. Что же означало это молчание? Это была первая молитва верных, произносившаяся в молчании «тайная молитва» в собственном смысле слова. Прежде чем приступить к общей молитве и общей жертве, каждый верующий должен был совершить свою собственную жертву, должен был тайно и совершенно свободно принести Богу личную молитву свою, рассказать Богу о своем сокровенном и личном, чтобы потом уже в дальнейшем совершенно отрешиться от всего личного и слиться со всею церковью в одном общем молебно-благодарственном гимне.
Вслед за этой тайной молитвой священнослужитель начинал возносить перед св. трапезой моление от лица своей церкви.
В этих молитвах литургии верных нет уже ничего земного, ничего временного, в них только одно устремление к грядущему чуду. В них душа в покаянном порыве ищет окончательного освобождения от всего темного и недостойного, хочет сбросить с себя всю свою ветхость и немощность, чтобы обновленной и преображенной дерзновенно приступить к святейшему таинству. В последующих молитвах, в молитвах Евхаристического канона мы не находим даже покаяния, там только хвала, только благодарность, только светоносная тайна, раскрывающаяся в огненных глаголах. Здесь в первых молитвах литургии верных последний порыв покаяния, последнее омовение и очищение души, восходящей к престолу вечности.
Прежде всего священник благодарит за то, что снова удостоен предстоять пред св. трапезой. Потом он просит, чтобы Бог сотворил Своих служителей приносить моления, мольбы и бескровные жертвы, «удовлил» бы их, т. е. дал бы им довольно силу Своего св. Духа, чтобы они проходили свое служение в чистом свидетельстве своей совести. В другой молитве он просит об очищении душ и телес от всякой скверны плоти и духа, просит, чтобы все верующие неповинно неосужденно причастились св. Тайн — новое доказательство того, что в древности все присутствующие на литургии были причастниками.
Наконец, следует тайная молитва, читаемая священником тогда, когда уже воспевается херувимская песнь, эта молитва довольно позднего происхождения и глубоко личного характера. «Никтоже — молится священник — никтоже достани от связавшихся плотскими страстьми и похотьми приходити или приближитися или служити Тебе Царю Славы: еже бо служити Тебе велико и страшно и самем небесным силам». В мгновение ока, как на страшном судилище Христовом, проходит перед священником его жизнь. Явися жизнь его деяний и тайная летопись его сердца. В сознании своего совершенного бессилия своей греховной запятненности, небрачной поруган-ности своих одежд стоит он перед поедающим огнем Божества. И голос пробужденный и сбросивший с себя обыденный тлен совести, громко обличает и спрашивает — тебе ли предстоять у престола и твоими ли руками совершать мироспасительную службу? Но из глубины этой немощи и из мрака собственного сердца подымаются взоры к Единому Чистому, к Единому Безгрешному. «Но обаче неизреченного ради, безмерного Твоего человеколюбия непреложно и неизменно был еси Человек и Архиерей нам был еси». Мысль этих слов должна проникнуть не только в сердце священника, но в сердце каждого верующего.
Вот перед нами священник, это такой же человек, как мы, с такими же, как у нас, человеческими слабостями, несовершенствами, немощами, если бы мы захотели и если бы это было нам позволено, мы даже сами могли бы указать на эти немощи и пересчитать многие из них. И вот он, этот слабый человек и грешный, вот сейчас перед нами совершит спасающее мир чудо, святейшую службу.
Нет, не он совершит эту службу, не он истинный совершитель таинства. Есть Некто, есть Другой, облеченный в непорочность и славу. Он-то предвечный первосвященник, Божественный Архиерей, Он Сам священнодействует в эти мгновения за божественной литургией. Как во время архиерейской службы, служит архиерей, а пресвитеры только сослужители, так в другом, гораздо более глубоком и таинственном смысле священник всегда только сослужитель таинственного Архиерея, неизменно возносящего святое приношение. И не ангелы священнодействуют вместо недостойных священников, как это думают некоторые и как это ошибочно утверждается в некоторых очень поздних молитвах и акафистах. Ангелы не имеют права и силы совершения таинства, они только, как говорит одна молитва из чина елеосвещения «желают приникнути» к святейшей тайне, они тоже только помощники и сослужители, истинный совершитель таинства Христос, Свет и Спаситель мира.
Поэтому грешно и нехорошо, когда мы слишком большое внимание обращаем на то, кто, какой священник служит литургию или преподает нам св. причастие. Мы должны помнить, должны сознавать, что, если только мы в храме православном, где совершается истинная служба, то совершает ее всегда Один, всегда Он, всегда Христос. Он священнодействует. Он причащает, непосредственно из Его рук получаем мы хлеб жизни. В лучах Его света должно теряться для нас знакомое нам лицо земного служителя, земного священника.
И в этой молитве Херувимской песни, склонившийся перед св. престолом, священник исповедует предвечное архиерейство Христа Спасителя, встречая Его истинного совершителя тайны, как бы передает Ему свои полномочия, свое священство, становясь рядом с Ним у божественной трапезы. В этом сознании Его близости, Его непосредственного участия в служении для священника источник и чувства бесконечной ответственности и вместе с тем дерзновения, несокрушимой уверенности в том, что никакие несовершенства и немощи его человеческого, слишком человеческого существа, не остановят хлынувших из разверстых глубин огненных волн вечности. «Ты приносяй и приносимый, Ты приемляй и роздаваемый»,— так говорит священник Тому, приближение Кого чувствует он всем своим существом в эти мгновения.
В эти минуты верующие воспевают молитву, именуемую Херувимской песнью.
Есть слова, может быть, мало доступные для нашей мысли, может быть, непонятные, но почему-то от них, от слов этих трепетно волнуется душа, замирает сердце.
«Иже херувимы, тайно образующе…»
Я думаю, что не все из тех, кто знает эту молитву наизусть, понимают ее до конца, дают себе отчет в каждом слове. Это действительно трудная, мало понятная молитва. Но почему же от них, от этих непонятных слов, каждый раз, когда мы их слышим, а ведь сколько раз мы их слышали, почему умиленное сердце тает от них, как воск от огненного пламени? Почему и церковь именно для этих слов, для этой молитвы установила совсем особые, особенно-торжественные, особенно-волнующие напевы? И почему как-то само собой преклоняются колени у множества верующих при словах этих?..
«Иже херувимы тайно образующе…» Херувимы… Кто это такие, что знаем мы о них? Это — один из ангельских чинов, один из небесных воинств.
Там, в горнем мире, возвышающемся над нами, бьющем своими крылами в утончающиеся по временам и становящиеся прозрачными грани нашего земного бытия, там своя иерархия, свое чиноначалие, свое многообразие служений и степеней восхождения… Начала, власти, господства, силы, престолы… мы не понимаем ни этих различий, ни самых этих имен. Да и не нам с нашим плотским и земным умом пытаться проникнуть в тайну этих различий. Мы знаем, что херувимы и серафимы — это высочайшие степени ангельского чиноначалия, небесной иерархии, ближе всего предстоящей к престолу Господней славы.
В Библии пророк Иезекиил в первой и потом в десятой своей книге говорит о херувимах.
Пророк рассказывает здесь о видении им божественной славы, о бывшем ему богоявлении. Как Моисей в купине, как Илия в тихом веянии ветра, как Исаий в храме, так и Иезекииль при реке Хораве видел Бога. И видение это было особым, неповторимым, непохожим на другие откровения божественного величия. О нем рассказывает пророк в своей книге, рассказывает настолько, насколько можно рассказать о неизреченном, рассказывает на языке человеческих образов, человеческих символов и подобий.
«И я видел,— говорит пророк,— и вот бурный ветер шел от севера; великое облако и клубящийся огонь и сияние вокруг него, а из середины его видно было подобие четырех животных,— и таков был вид их: облик их был как у человека; и у каждого четыре лица, и у каждого из них четыре крыла, а ноги их, ноги прямые и ступни ног их, как ступни ног у тельца, и сверкали как блестящая медь и крылья их легкие, и руки человеческие были над крыльями их… Подобие лиц их, лицо человека и лицо льва с правой стороны у всех четырех, а с левой стороны лицо тельца у всех четырех и лицо орла у всех четырех… И вид этих животных был вид горящих углей, как вид лампад, огонь ходил между животными и сияние от огня, и молния восходила из огня… И смотрел я на животных и вот на земле подле этих животных по одному колесу перед четырьмя лицами их… И все тело их, и спина их и крылья их и колеса кругом были полны очей, все четыре колеса их… И когда шли животные, шли колеса подле них, а когда животные поднимались от земли, тогда поднимались и колеса. Куда дух хотел идти, туда шли и они, куда бы ни пошел дух, и колеса поднимались наравне с ним. Ибо дух животных был в колесах… Над головами животных было подобие свода, как вид изумительного кристалла простертого сверхе над головами их… а над сводом было подобие престола по виду, как бы из камня сапфира, а над подобием престола было как бы подобие человека вверху на нем. И видел я, как бы пылающий металл, как бы вид огня внутри его. От вида чресл его и выше и от вида чресл его и ниже я видел как бы некий огонь и сияние было вокруг него. В каком виде бывает радуга во время дождя, такой вид имело это сияние кругом» (Кн. преп. Иезек., гл. I, гл. X).
Эти таинственные существа, явившиеся пророку, носившие образ животных, как воплощение напряженной жизненной силы, как мы узнаем из десятой главы пророческой книги, херувим славы, а Тот, Кого пророк не может описать на человеческом языке, о Ком говорит нагромождая бесчисленные, ограничительные понятия: «подобие», «как бы», «вид»,— это был Сам Владыко ангелов и людей, почивающий в мире света на колеснице херувимской.
Св. Макарий Великий в своей первой беседе говорит о том, что видение пророка Иезекиила имеет помимо других смыслов еще особый смысл непосредственно относящийся к нашей душе.
«Пророк,— говорит преподобный,— созерцал тайну души, имеющей принять Господа своего и сделаться престолом славы Его. Ибо душа, которую Дух, уготовавший ее в седалище и обитель Себе, сподобил приобщиться света его и осиял красотою неизреченной славы Своей, делается вся светом, вся лицом, вся оком, нет у нее ни одной части не исполненной духовных очей света, т. е. нет в ней ничего омраченного; но вся она всецело соделана светом и духом, вся исполненная очей и не имеет никакой последней или задней стороны, но отовсюду представляется лицом, потому что снизошла на нее и восседает на ней неизреченная красота славы Света-Христа» (Пр. Мак. Егип., стр. 4).
«Иже херувимы тайно образующе…» Вот от этой неизреченной и сладостнейшей тайны души человеческой, в ее непосредственном приближении к Богу говорят слова Херувимской песни. «Мы таинственно изображающие херувимов»… Мы изображаем их не тем только, что вместе с ними воспеваем хвалы и песнопения нашему Владыке, мы изображаем их, мы отображаем их тайну в себе, потому что душа наша, ставшая вся оком, вся лицом, вся светом, становится сама престолом божественной славы, принимает на рамена свои Самого Господа.
Вот Он идет Небесный, Божественный Владыко, Царь славы; Он нисходит невидимо дориносимый чинами ангельскими. Как в древности победоносный триумфатор входил в город, носимый на щитах и копиях воинств, так Он Победитель ада и смерти идет на Божественное пиршество, возносимый на огненных щитах и копьях ангельских сонмов.
И душа наша в трепетном своем порыве не только хочет встретить Его грядущего хвалами и гимнами,— она простирается к Нему, отложив трел и суету житейских попечений, чтобы вступить в эти торжествующие херувимские лики, принять Его на себя и понести вместе с ними.
«Иже херувимы, тайно образующе»… Грешные мы, темные мы… заблудились мы на темных распутьях мира, погасли наши светильники, нет у нас ни елея, ни одежды брачной. Но наша осквернившаяся на стогнах мира душа, наше расточившее свои сокровища сердце, они созданы божественной рукой и носят в своей глубине, вечное и нетленное сияние Его образа.
Наша душа, она не только христианка, как сказал древний церковный писатель,— каждая душа по природе христианка — душа наша, каждая душа, она по природе богоносна и богоподобна, она создана ни для чего иного, как для того, чтобы стать живым престолом Живого Бога, подняться к высочайшим пределам небесных сфер, вступить в самые недра божественной жизни и преисполниться до краев светом невечеющим, достичь обожествления, обожения.
«Иже херувимы, тайно образующе»… и не потому ли так замирает душа от этих слов, что в них слышит она весть о том, о чем не смеет помыслить, но что является единственной целью ее создания, для чего вызвана она к жизни из молчания, небытия творческим глаголом, о предстоянии в херувимских сонмах, о совершенном приближении к Самому Богу?
И в тех священнодействиях, какие совершаются во время пения херувимской песни, в них изображается то же, о чем она говорит словами.
Храм снова наполняется кадильным благоуханием, как перед чтением Евангелия. Тогда благоухание предуготовляло встречу Господу. Он являлся в Своем святом слове. Теперь оно снова предуготовляет встречу Ему.— Он идет, идет. Сам в Своей Божественной плоти и Боготворящей Крови Своей.
Священнодействия великого входа говорят о том же. Великий вход переносит нашу мысль к тому времени, когда храм был устроен иначе, чем он устроен теперь. Теперь алтарь, к сожалению, по своей внешней обстановке далеко не соответствует тому идеалу Святого Святых, которому он должен был соответствовать. В ветхозаветном Святом Святых была божественная пустота. Там не было ничего кроме величайших святынь, и вхождение туда мыслилось как что-то несказанно страшное. А ведь насколько оно это ветхозаветное Святое Святых по своему значению и смыслу было меньше и ниже христианского алтаря. А между тем, как часто в алтаре нашем кроме величайших святынь бывают предметы совершенно посторонние, там хранятся и книги, и облачения, складываются иконы, иногда даже одежды священнослужителей. Входят туда и миряне в те моменты, когда захотят, и когда им нужно.
Иначе было в древности. Тогда алтарь был совершенно выделен. С одной стороны алтаря находилось особое помещение — жертвенник и сосудохранительница, там находились св. сосуды, туда приносили миряне свои приношения для службы. С другой стороны находился, так называемый, диаконник, где хранились св. облачения. Самый же алтарь не заключал в себе ничего кроме престола. В него входили только священнослужители, входили только тогда, когда это было положено по чину священнодействия. Священная тишина, священный трепет наполнял как будто самый воздух этого места.
И вот во время великого входа оттуда из жертвенника, из сосудохранительницы переносились священные предметы, приносились священные приношения для совершения таинства. Священнослужители принимали их и возлагали на св. трапезу. Остатком этого и является тот момент в архиерейском служении, когда служащий епископ принимает из рук священнослужителей св. Чашу и дискос.
В этот именно момент совершалась проскомидия, что и значит — приношение. Поминались тогда и приносившие. Остаток этого, то поминовение верных, которое совершается ныне на великом входе.
Это шествие священнослужителей со св. Чашей и с дискосом в торжестве и славе, оно говорит о том, о чем возвещают и молитвы и песнопения этого мига — о Христе, окруженном закрывающими свои лица ангелами, архангелами, херувимами и серафимами. Идущем заклатися и датимя в снедь верным.
Как там, накануне Своих страданий в Иудее, Он вступал в Иерусалим, и народ приветствовал Его своими восклицаниями, дети кричали Ему осанна,— так теперь Он идет для того, чтобы снова открылась Его Голгофа, и мы встречаем Его, склоняясь перед Ним и перед чудом наступающего мгновения.
Я закончу свою беседу мыслью, которую неоднократно высказывал с этого св. места.
Вот видим мы, видим все явно, своими очами, как слава Божия отступает, отходит от нас, скрывается в горних высотах. Мы видим, как умолкают один за другим алтари, и как в бесчисленном множестве храмов прекращается святое служение. И душа наша наполняется и страхом, и мучительной болью. Неужели же и для нас наступит мгновение, когда мы будем лишены возможности стать перед лицом святого возношения и «наслаждатися божественной литургией». Мысль об этом не может не ранить нашего сердца жгучей болью, потому что, может быть, нет ничего более страшного, более мучительного на земле, как именно это. И все же, если мы заглянем в глубину нашего сердца, всмотримся пристально в длинную вереницу мгновений, пережитых нами в храме, то мысль об этом отъятии от нас божественной славы исполнит нас ни ропотом против божественного приговора, ни томительным смущением перед его непонятностью, а только жгучим стыдом от сознания собственной вины и собственной ответственности.
«Прав Ты, Господи, и правы суды Твои…»
Если так совершалось и так совершается, если Он попускает то, что Он попускает, то не потому что, чтобы был Он жесток и немилосерд — да не будет — но потому, что мы этого достойны, мы так восхотели.
«Иже херувимы тайно образующе»… «Всякое ныне житейское отложи попечение»…
Пусть каждый вспомнит, пусть каждый наедине со своею совестью даст себе отчет в том, сколько раз слышал он эти слова, и сколько раз оставалась душа все в том же плену житейских попечений, липкой тины греховной немощи и не несла навстречу грядущему чуду, навстречу самому великому и самому святому из того, что было и будет, ничего кроме своего тупого равнодушия и бестрепетного безразличия.
Пусть каждый ответит и пусть тогда судится с Богом и скажет, кто виноват в нашей великой, в нашей безмерной скорби…
Для меня большая радость объявить всем верным замечательные новости из жизни нашей Церкви. Как вы знаете, три года назад 14 монахов, в том числе и я, бежали от ереси в Бостоне и переехали в Свято-Вознесенский монастырь в Bearsville, Нью-Йорк. Этот шаг дал нам возможность жить монашеской жизнью в месте, освященном Богом. Но Свято-Вознесенский монастырь был предназначен для гораздо меньшего братства; и мы боролись, с небольшим успехом, за то, чтобы приспособить существующие условия для гораздо более широкого круга монашествующих. После многих молитв с нашей стороны о том, как лучше поступить, наконец, Бог открыл нам путь и показал нам большую недвижимость в городе Коблескилл, Нью-Йорк, которую мы только что приобрели. Эта собственность в 33-акров имеет 24 комнаты, большой двор, хорошо приспособленный для использования в качестве церкви, и другие просторные жилые помещения, которые позволят нашему братству существовать в должной монашеской обстановке. Новый монастырь расположен в прекрасном и стратегическом месте, на границе с государственным лесом в тысячи гектаров. Он находится недалеко от больницы, аэропорта и других полезных инфраструктур, и расположен всего в десяти минутах от Маунтен Вью, духовного центра Русской Православной Церкви Заграницей, с которой мы находимся в общении.
Божественная рука промысла руководит каждым шагом в этом переходе. Получив отличную договорную цену, мы тянули жребий на имя нового монастыря, и он выпал на святого Иоанна (Максимовича) Сан-Францисского. Иметь такого святого – вероятно, величайшего из святых, которые жили в Америке, - в качестве нашего покровителя и небесного защитника - это особое благословение. Он был другом ИПЦ в Америке с самого начала, посещая Собор Св. Маркелла много раз, и являлся решительным сторонником моего предшественника, блаженной памяти епископа Петра. Это может быть не случайно, что день сделки по недвижимости пришелся на празднование перенесения его мощей! Кроме того, в день нашего согласия на покупку, св. Иоанн благословил нас, позволив нам собрать всю сумму, необходимую для первоначального взноса.
Хотя братство и переезжает в новый монастырь св. Иоанна, однако Свято-Вознесенский монастырь остается важным историческим и духовным центром Митрополии. К сожалению, проект на строительство церкви Святой Софии замер, в результате структурных проблем; но, с согласия первых благотворителей, собранные пожертвования на церковь и близлежащие келии, будут использованы на новое жилье для братства. Между тем, наше искреннее желание, если оно будет в соответствии с волей Божией, - дать разрешение Свято-Вознесенскому монастырю стать женской обителью для монахинь, чтобы и женщины в этой части страны также имели бы духовное убежище и дом.
В настоящее время мы находимся в процессе закрепления за нами нового имущества и внесения изменений, необходимых для его функционирования в качестве большого общежительного монастыря. Несколько отцов из Свято-Вознесенской обители перешли туда трудиться над преобразованием церкви и других помещений; в то время как остальная часть братства планирует переехать в середине декабря. Мы просим молитв всех верующих, чтобы эти волнующие и знаменательные события продолжали происходить с успехом; чтобы Бог благословил каждый аспект наших усилий, чтобы служить Ему с любовью и преданностью в духе подлинного православного монашества; и чтоб через молитвенное предстательство Святого Иоанна братство процветало в новой и более адекватной обстановке.
Призываю благословение нашего Спасителя Иисуса Христа на всех вас.
В день Престольного Праздника прихода в честь великомученика Димитрия Солунского на Дмитриевском кладбище в Одессе (Украина) Божественную Литургию возглавил Первоиерарх РПЦЗ Митрополит Агафангел в сослужении настоятеля протоиерея Василия Забурянного и при диаконе Михаиле Торба.
По сообщению официального сайта Иерусалимского Патриархата, 5-го ноября, назаконно занимающий Патриарший престол Феофил, сопровождаемый митрополитом Капитольядским Исихием и архиепископом Константинским Аристархом, навестил законного Патриарха Иерусалимского Иринея, находящегося в израильской клинике Хадасса в реабилитационном центре после операции по удалению грыжи.
«Чаю воскресения мертвых, и жизни будущаго века» (Никейский Символ Веры).
Безграничным и безуспешным было бы наше горе по умирающим близким, если бы Господь не дал нам вечную жизнь. Жизнь наша была бы бесцельна, если бы она оканчивалась смертью. Какая польза была бы тогда от добродетели и добрых дел? Тогда были бы правы говорящие: «Будем есть и пить, ибо завтра умрем». Но человек создан для бессмертия, и Христос Своим воскресением открыл врата Царства Небесного, вечного блаженства для тех, кто верил в Него и жил праведно. Наша земная жизнь — это приготовление к будущей жизни, а это приготовление завершается смертью. «Человекам положено однажды умереть, а потом суд» (Евр. 9:27). Тогда человек оставляет все свои земные попечения; тело его распадается, чтобы вновь восстать при Общем Воскресении.
Но душа его продолжает жить, не прекращая своего существования ни на одно мгновение. Многими явлениями мертвых нам дано было знать частично, что случается с душой, когда она покидает тело. Когда прекращается видение телесными очами, начинается видение духовное.
Обращаясь в письме к своей умирающей сестре, епископ Феофан Затворникпишет: «Ведь ты не умрешь. Тело твое умрет, а ты перейдешь в другой мир, живая, себя помнящая и весь окружающий мир узнающая» («Душеполезное чтение», август 1894).
После смерти душа жива, и чувства ее обострены, а не ослаблены. Св. Амвросий Медиоланский учит: «Поскольку душа продолжает жить после смерти, остается добро, которое не теряется со смертью, но возрастает. Душа не удерживается никакими препятствиями, ставимыми смертью, но более деятельна, потому что действует в своей собственной сфере без всякой связи с телом, которое ей, скорее, бремя, чем польза» (св. Амвросий «Смерть как благо»).
Преп. авва Дорофей суммирует учение ранних отцов по этому вопросу: «Ибо души помнят все, что было здесь, как говорят отцы, и слова, и дела, и мысли, и ничего из этого не могут забыть тогда. А сказано в псалме: «В той день погибнут вся помышления его» (Пс. 145:4); это говорится о помышлениях века сего, т. е. о строении, имуществе, родителях, детях и всяком деянии и поучении. Все сие о том, как душа выходит из тела, погибает... А что она сделала относительно добродетели или страсти, все то помнит, и ничего из этого для нее не погибает... И ничего, как я сказал, не забывает душа из того, что сделала в этом мире, но все помнит по выходе из тела, и притом лучше и яснее, как освободившаяся от земного сего тела» (авва Дорофей. Поучение 12).
Великий подвижник V века преп. Иоанн Кассиан ясно формулирует активное состояние души после смерти в ответе еретикам, верившим в то, что душа после смерти бессознательна: «Души после разлучения с телом бывают не праздны, не остаются без всякого чувства; это доказывает евангельская притча о богатом и Лазаре (Лк. 16:19—31)...
Души умерших не только не лишаются своих чувств, но не теряют и расположений своих, т. е. надежды и страха, радости и скорби, и нечто из того, чего ожидают себе на всеобщем суде, они начинают уже предвкушать... они еще живее становятся и ревностнее прилепляются к прославлению Бога. И действительно, если, рассмотрев свидетельства Священного Писания о природе самой души по мере нашего смысла, несколько порассудим, то не будет ли, не говорю, крайней глупостию, но безумием — хоть слегка подозревать, что драгоценнейшая часть человека (т. е. душа), в которой, по блаженному апостолу, заключается образ Божий и подобие (1 Кор. 11:7;Кол. 3:10), по отложении этой дебелости телесной, в которой она находится в настоящей жизни, будто становится бесчувственною — та, которая содержит в себе всякую силу разума, своим причастием даже немое и бесчувственное вещество плоти делает чувствительным? Отсюда следует, и свойство самого разума требует того, чтобы дух по сложении этой плотской дебелости, которая ныне ослабляется, свои разумные силы привел в лучшее состояние, восстановил их более чистыми и более тонкими, а не лишился их».
Современные «посмертные» опыты сделали людей потрясающе осведомленными о сознательности души после смерти, о большей остроте и быстроте ее умственных способностей. Но самой по себе этой осведомленности недостаточно, чтобы защитить находящегося в таком состоянии от проявлений внетелесной сферы; следует владеть ВСЕМ христианским учением по этому вопросу.
Протопресвитеръ Михаилъ Польскій († 1960 г.) родился 24 октября (6 ноября) 1891 г. въ станицѣ Новотроицкой Кубанской области въ семьѣ псаломщика. Окончилъ Ставропольскую духовную семинарію (1914) и по ея окончаніи работалъ противосектантскимъ миссіонеромъ. Священникъ (1920). Въ 1921 г. поступилъ въ Московскую духовную академію, которая вскорѣ была закрыта. Въ 1923 г. арестованъ и послѣ тюремнаго заключенія былъ сосланъ въ Соловецкій лагерь, а въ 1929 г. — на 3 года въ Зырянскій край. Въ 1930 г. бѣжалъ изъ ссылки и покинулъ Россію, перейдя россійско-персидскую границу. Сначала попалъ въ Палестину, потомъ (съ 1938 по 1948 гг.) былъ настоятелемъ прихода въ Лондонѣ въ юрисдикціи Русской Православной Церкви Заграницей (РПЦЗ). Въ 1948 г. переѣхалъ въ США. Служилъ въ каѳедральномъ соборѣ «Всѣхъ скорбящихъ Радосте» въ г. Санъ-Франциско (шт. Калифорнія, США) (съ 1952 г. — старшимъ каѳедральнымъ протоіереемъ указаннаго собора). Послѣ побѣды въ 1949 г. на т. н. «Лосъ-Анжелосскомъ процессѣ», гдѣ о. Михаилъ защитилъ каноническую правоту РПЦЗ какъ экспертъ-канонистъ, онъ былъ возведенъ въ санъ протопресвитера. Въ 1955 г. упомянутъ какъ каѳедральный протопресвитеръ, замѣститель предсѣдателя епархіальнаго совѣта Западно-Американской епархіи Русской Православной Церкви Заграницей (РПЦЗ). Ушелъ на покой въ 1959 г. Скончался 8 (21) мая 1960 г. въ Санъ-Франциско. Похороненъ на Сербскомъ кладбищѣ подъ Санъ-Франциско.
Протопресвитеръ Михаилъ Польскій († 1960 г.)
Положеніе Церкви въ совѣтской Россіи
Очеркъ бѣжавшаго изъ Россіи священника
1.
Когда глава Россійской Православной Церкви Патріархъ Тихонъ, весною 1923 года, былъ выпущенъ большевистскою властью изъ заключенія, то власть праздновала свою первую побѣду надъ Церковью. Патріархъ призналъ себя виновнымъ предъ большевиками, раскаялся въ политической дѣятельности противъ нихъ и за это былъ помилованъ и освобожденъ изъ заключенія. Власть такимъ признаніемъ Патріарха оправдывалась тогда предъ міромъ въ своихъ преслѣдованіяхъ и Патріарха и всей возглавляемой имъ Церкви.
Съ самаго начала революціи, большевистская власть объявляла, что она преслѣдуетъ церковниковъ не за религію, а за контръ-революцію, за политическую противъ нея дѣятельность. И теперъ это казалось доказаннымъ. Церковь въ лицѣ Патріарха какъ бы призналась, что она имѣла не однѣ только религіозныя и небесныя цѣли, но и политическія, земныя, и теперь отъ нихъ отказывается. По дѣломъ было и преслѣдованіе. Большевики были какъ-будто бы правы.
Но всѣ мы, православные люди, тогда отлично понимали суть дѣла. Казнить Патріарха большевики не могли, хотя и желали этого. Они боялись дать ему ореолъ мученика въ глазахъ народа, о чемъ и Ленинъ, говорятъ, въ свое время сказалъ: «мы изъ него второго Гермогена дѣлать не будемъ» [1].
Однако, и выпустить его изъ заключенія по одному только требованію заграницы, каковое требованіе какъ разъ въ это время было предъявлено (ультиматумъ Керзона), тоже нельзя было, не подорвавъ престижа государственной власти въ глазахъ народа: столько времени вести боръбу съ Патріархомъ и готовить ему судъ и казнь, а затѣмъ выпустить ни съ чѣмъ, значило потерпѣть пораженіе отъ того же Патріарха. Поэтому агенты власти склонили, уговорили Патріарха признать себя виновнымъ и этой цѣной получить свободу, которая представлялась Патріарху необходимою для блага Церкви. Унижаясь предъ властью, принося жертву самимъ собою, отказываясь отъ славы мученика, Патріархъ и вышелъ на свободу ради пользы Церкви. Такъ мы тогда разсуждали, и ликовали предъ нашимъ Патріархомъ, какъ предъ побѣдителемъ, устраивая ему тріумфальныя встрѣчи и шествія. Хотя онъ и отказался отъ тюрьмы, но въ нашихъ глазахъ онъ не переставалъ быть славнымъ мученикомъ.
Со слезами радости православные люди сыпали цвѣты на дорогу Патріарха, но въ то же время скорбѣли и тревожились, видя всю тяжесть его положенія, то есть, положенія всей нашей Церкви.
Аресты духовенства, и послѣ освобожденія Патріарха и всѣхъ его завѣреній въ политической вѣрности властямъ, продолжались и усилились.
Вслѣдъ за Патріархомъ я очищался отъ политики; я зналъ, что Церковь существовала при всякой власти, и, не взирая на форму управленія и отношеніе къ ней власти, можетъ и должна существовать. Поэтому я полагалъ, что я могу быть чистъ отъ всякихъ политическихъ убѣжденій.
Но, конечно, такіе взгляды здѣсь нисколько не помогли. Слѣдователю угодно было, чтобы я осудилъ Патріарха и Патріаршество, какъ форму церковнаго управленія, а я высказался за Патріарха.
Значитъ вы — монархистъ, — сказалъ онъ, — коллегіальное управлекіе вы не признаете.
На другомъ допросѣ слѣдователь обвинялъ меня въ пропагандѣ противъ совѣтской власти. Я отрицалъ за собою такое преступное дѣяніе, но признавалъ, что всегда говорилъ въ церковной проповѣди противъ безбожія.
— Кого же вы разумѣете подъ безбожниками? — спросилъ онъ.
— Безразлично, всѣхъ: будетъ-ли то рабочій или ученикъ школы, — отвѣтилъ я.
— Конечно, и представителей власти? — еще спросилъ онъ.
— Да, всѣхъ, — принужденъ былъ я подтвердить и это.
Въ обвинительномъ заключеніи слѣдователя, въ чтеніи котораго я росписался, мнѣ была поставлена статья закона, преслѣдующая «возбужденіе массъ на религіозной почвѣ противъ совѣтской власти». Кромѣ этой, была поставлена потомъ еще одна статья.
Итакъ, я оказался все-таки политически виновнымъ, не смотря на свое очищеніе отъ всякой политики. Но я настаивалъ на своемъ. Я разсуждалъ такъ, что лучше страдать невинно, по ложному обвиненію, съ чистою совѣстью предъ Богомъ, предъ людьми и предъ самимъ собою, страдать за религію, за вѣру, за Бога, за Церковь, чѣмъ за дѣла политическія. И, дѣйствительно, всякое политическое чувство у меня было какъ-то атрофировано. Я не питалъ почему-то никакой ненависти къ власти. Правда, впору было только нести тяготу тюремнаго сидѣнія. Надъ своими же собратьями-соузниками, искренно желавшими скорѣйшей гибели этой власти, я шутилъ, говоря, что хотя за ними нѣтъ никакихъ политическихъ преступленій, но они страдаютъ справедливо. Власть угадала ихъ настроеніе и мысли и посадила за дѣло. Надо очиститься. Привыкли жить съ властью за одно. Попробуйте пожить безъ нея, какъ жили наши предки съ татарами или греки съ турками, а то, еще хуже, первые христіане съ Неронами и Діоклетіанами, за которыхъ умѣли молиться. А мы, вотъ, отстали отъ истиннаго христіанства и не имѣемъ совсѣмъ духа и жизни нашихъ отцовъ. Такъ разсуждалъ я.
Послѣ четырехъ съ половиною мѣсяцевъ сидѣнія въ Бутырской тюрьмѣ, я имѣлъ, вдругъ, полторы недѣли свободы, и принесъ Патріарху привѣты и поклоны отъ заключенныхъ епископовъ и священниковъ.
Патріархъ мнѣ, между прочимъ, сказалъ:
— Лучше сидѣть въ тюрьмѣ. Я вѣдь только считаюсь на свободѣ, а ничего дѣлать не могу: я посылаю архіерея на югъ, а онъ попадаетъ на сѣверъ; посылаю на западъ, а его привозятъ на востокъ.
Дѣятельность Патріарха Чека сводила на нѣтъ, не позволяя назначеннымъ имъ архіереямъ даже доѣхать до своихъ епархій и направляя ихъ въ мѣста заключенія и ссылки.
Однако, то время было все же счастливое. Церковь была крѣпка. Сила и превосходство Церкви надъ врагами ея были совершенно очевидны.
Архіереи, недостигшіе своихъ каѳедръ или бывшіе на нихъ по три недѣли, по мѣсяцу, точно также, какъ и пробывшіе на нихъ многіе годы, и находившіеся теперь въ ссылкахъ, лагеряхъ и тюрьмахъ, числились на своихъ епархіяхъ и имена ихъ поминались за богослуженіемъ, какъ полагается, въ каждомъ храмѣ. Кто ихъ могъ забыть теперь? Имъ, какъ и заключеннымъ священникамъ, посылали безчисленныя и неоцѣненныя по содержанію письма: вся любовь паствы, вся благодарность за стойкость и мужество, все преклоненіе предъ невинными страданіями своихъ духовныхъ вождей были въ нихъ излиты. Между пастырями и пасомыми завязались такія отношенія, какія были только въ первые вѣка жизни Христовой Церкви. Не знаю, имѣлись ли еще въ исторіи Вселенской Церкви случаи такого широкаго и глубокаго духовнаго подъема. Каждый христіанинъ почиталъ своимъ долгомъ, на записочкѣ «о здравіи» своихъ родныхъ, подаваемой на литургію, записать прежде всего имя заключеннаго своего архіерея или священника. И діаконъ, читая на эктеніи эти записки, множество разъ помянетъ вслухъ всей Церкви самое слово «заключенный» и имя его. Церковь скорбѣла и прилежно молилась за своихъ страдальцевъ. А когда архіерей, по отбытіи срока заключенія или ссылки, возвращался, — правда, очень часто, всего на нѣсколько недѣль, — въ свой городъ, то торжество народа было неописуемымъ. Осыпали цвѣтами и слезами его путь и за счатье считали цѣловать край его рясы. Я, маленькій священникъ своего прихода, за полторы недѣли своей свободы, такъ былъ обремененъ изліяніями благодарности, любви и всякаго почитанія, которые спѣшилъ мнѣ принести каждый прихожанинъ, что когда очутился въ арестантскомъ вагонѣ и въ пересыльныхъ тюрьмахъ на пути въ Соловки, то почувствовалъ, что отдыхаю, и тяготу тюремную нашелъ болѣе посильной, чѣмъ перенесеніе незаслуженныхъ почета и любви. Я совершенно не предполагалъ, что дѣло мое такъ цѣнно въ глазахъ народа. Но за то Чека страшно злобствовала. Власть большевистская оставалась безсильною предъ Церковью, хотя одна только моральная сила Церкви противостояла ея грубому физическому насилію.
Впрочемъ, большевики, это сознавали и никогда не хотѣли бороться съ Церковью однимъ только насиліемъ. Имѣя цѣлью уничтожить Церковь, какъ и всякую религію, большевистская власть открыто говорила что этой цѣли сразу достигнуть нельзя, такъ какъ религія имѣетъ глубокіе корни въ широкихъ народныхъ массахъ.
Хотя Патріархъ открыто сталъ противъ большевиковъ съ начала революціи и предалъ ихъ анаѳемѣ (церковному отлученію), онъ, однако, долго оставался безнаказаннымъ. Не такъ просто было удалить его. За нимъ была вѣрующая масса. Но и, кромѣ того, удаливъ Патріарха, ради этой же вѣрующей массы нельзя было оставить Церковь совсѣмъ безъ управленія. Съ Церковью все время приходилось считаться, какъ съ опредѣленною силою не только у себя, но и для заграницы. Поэтому, доколѣ Церковь не могла быть уничтожена, большевики хотѣли ее использовать въ своихъ цѣляхъ. Имъ нужно было для этого овладѣть церковно-административнымъ аппаратомъ, найти церковную власть во всемъ послушную себѣ. Церковь должна была идти на поддержку и услуги новому государству. Патріархъ на это не шелъ, не поддавался, противопоставлялъ всю Церковь новой власти, подстрекалъ народъ противъ нея. По мнѣнію власти, растолкованному въ печати на разные лады, Церковь была полна контръ-революціи. Только здѣсь сосредоточивались теперь контръ-революціонныя силы страны, ибо онѣ вездѣ уже были сломлены. За Церковью была очередь. Ее нужно было очистить отъ контръ-революціи.
Къ моменту ареста Патріарха большевики не только достаточно травили его въ печати по дѣлу изъятія церковныхъ цѣнностей, но подобрали въ Петроградѣ, а потомъ въ Москвѣ, священниковъ и одного-двухъ епископовъ, которыми и возглавили Церковь тотчасъ послѣ ареста Патріарха. Эта правящая группа духовенства сначала носила названіе «Живой Церкви», а потомъ — «обновленцевъ». Управленіе ихъ носило названіе «Высшаго Церковнаго Управленія», а потомъ и донынѣ — «Священнаго Синода».
Большевики, пока сидѣлъ Патріархъ въ заключеніи, использовали новую церковную власть полностью. Обновленцы сдѣлали все, что властямъ было угодно. Ими было объявлено о новомъ курсѣ церковной жизни ввиду полнаго мира Церкви съ государственною властью; признается справедливость соціальной революціи, къ которой Церковь идетъ навстрѣчу и ее поддерживаетъ, а себя очищаетъ отъ всякой контръ-революціи и борется съ контръ-революціонерами. Для заграницы обновленцы объявили, что еще никогда Церковь не пользовалась такою свободою какъ теперь, что гоненій нѣтъ на религію, а есть только справедливое преслѣдованіе контръ-революціонеровъ церковниковъ. Къ примѣру, вотъ они, обновленцы, отказавшись отъ контръ-революціи, пользуются полною свободою религіозною. На средства, отпущенные государствомъ, обновленцы собрали церковный соборъ и на немъ объявили заключеннаго Патріарха низложеннымъ, лишеннымъ своего сана и монашества. Государственная власть добилась чего хотѣла: получила угодную ей церковную власть, которая сказала всѣ слова и совершила всѣ дѣла, нужныя ей.
Но союзъ новаго церковнаго управленія съ безбожною государственною властью оказался для церковной народной массы непріемлемымъ. Никто не повѣрилъ, что жизнь Церкви благоустроится подчиненіемъ ея безбожникамъ. Это — отдача козлу огорода. Всѣмъ было извѣстно, что власть большевистская сама поставила новую власть церковную и ее поддерживаетъ. Поэтому, обновленческому управленію въ Церкви никто не хотѣлъ подчиняться. Такимъ образомъ, овладѣть церковнымъ народомъ, массою вѣрующихъ большевикамъ не удавалось. Они владѣли какимъ-то церковнымъ управленіемъ, которому некѣмъ было управлять. Сама Церковь не оказалась въ ихъ рукахъ. Относительная свобода обновленцевъ никого не соблазняла. Покровительство власти, полицейское содѣйствіе по захвату храмовъ у православныхъ, личная неприкосновенность обновленцевъ, хотя многіе изъ нихъ имѣли контръ-революціонное прошлое, — все это было только опорочивающимъ пятномъ на обновленцахъ. Союзъ обновленцевъ съ безбожниками позорилъ обновленцевъ. Обновленческое управленіе, объявившее своею цѣлью борьбу съ контръ-революціей въ Церкви, являлось въ глазахъ народа филіальнымъ отдѣленіемъ Чеки въ Церкви, и сами обновленцы, эти несчастные епископы и священники, — людьми безъ совѣсти и чести, безбожниками и чекистами въ рясахъ. Невозможно описать всѣхъ случаевъ выраженія народныхъ презрѣнія и ненависти къ обновленцамъ.
Однако, неподчиненіе обновленцамъ, поддерживающимъ государственную власть и этою властью поддержанныхъ, означало контръ-революцію, неподчиненіе самой власти. Черезъ организацію обновленчества большевикамъ и удалось такую контръ-революцію обнаружить въ Церкви. Всякій, не признающій обновленческаго управленія въ Церкви, являлся контръ-революціонеромъ.
Вездѣ, во всѣхъ уголкахъ обширной страны, происходили бурныя церковныя собранія, гдѣ уполномоченные обновленцевъ (кто-нибудь изъ мѣстныхъ священниковъ) пытались склонить народъ принять новую церковную власть. И только открытымъ насиліемъ гражданской власти удавалось захватить тотъ или другой храмъ для обновленческаго священника. Вездѣ начались аресты духовенства и дѣятельныхъ мірянъ на почвѣ непризнанія церковной власти, поставленной большевиками.
Но никто изъ привлекаемыхъ къ отвѣту не говорилъ, что не признавая обновленчества, онъ не признаетъ власти гражданской. Политическія обвиненія ставились, но ихъ всѣ отвергали и защищались тѣмъ, что обновленцы неканоничны, церковно беззаконны: они, прежде всего, есть самочинники, захватившіе церковную власть во время заключенія Патріарха. При этомъ, конечно, дѣлался видъ, что продѣлали это сами обновленцы, а власти здѣсь непричемъ. Далѣе, они, обновленцы, беззаконно завели реформы: разрѣшили второй бракъ вдовымъ клирикамъ и принятіе епископскаго сана женатымъ священникамъ, чтó запрещено вселенскими соборами Церкви и ими только можетъ быть разрѣшено. Обновленцы же печатно (и, конечно, устно) увѣряли большевистскую власть, что каноны — только ширма для ихъ противниковъ, за которою они скрываютъ свою контръ-революцію. Множествомъ неканоническихъ примѣровъ изъ церковной исторіи они пытались доказать свою каноничность и право на эти реформы и на захватъ власти. Историческіе примѣры имъ показывали, что и большія, чѣмъ ихъ, беззаконія не разъ благополучно сходили съ рукъ. Власть гражданская была увѣрена вмѣстѣ съ обновленцами, что это именно такъ, и потому аресты, и политическія обвиненія, и тюрьма, и ссылка, не смотря на ярую самозащиту обвиняемыхъ и отреченія ихъ отъ всякой политики, продолжались. Такъ обстояло дѣло къ моменту освобожденія Патріарха изъ заключенія, таковымъ оно осталось и при немъ.
Хотя Патріархъ считался и писался у обновленцевъ и у властей «бывшимъ» Патріархомъ, Церковь съ его выходомъ изъ заключенія получила своего дѣйствительнаго главу и свое главное подкрѣпленіе. Съ выходомъ его на свободу, положеніе обновленцевъ настолько поколебалось, что не будь вмѣшательства власти, еле удержавшей страхомъ жестокаго насилія часть его прежняго состава, оно бы цѣликомъ пало. Часть отпавшихъ архіереевъ и множество священниковъ имѣли мужество покаяться и вернуться изъ обновленчества въ Православіе. Множество храмовъ, изъ захваченныхъ обновленцами, отбиралось православными обратно. Обновленцы принуждены были для сохраненія себя уже, а не ради только борьбы съ контръ-революціей, доносить въ Чека на своихъ противниковъ. На первомъ же моемъ допросѣ я увидѣлъ (вѣрнѣе, подсмотрѣлъ) въ рукахъ слѣдователя въ моемъ «дѣлѣ», среди сводокъ чекистовъ, два доноса на себя: одинъ, краткій, — епископа Антонина (Грановскаго), перваго предсѣдателя обновленческаго Управленія, нынѣ покойнаго, другой, — на двухъ почтовыхъ листахъ, прочитанный мною потомъ въ копіи, — протоіерея Р. Я ужаснулся такой дѣятельности моихъ старыхъ личныхъ знакомыхъ. Впрочемъ, оба они были изгнаны народомъ изъ моего прихода и храма: одинъ, — пріѣхавши послужить, другой, — какъ членъ причта-обновленецъ. Они не могли простить мнѣ своего позора. Однако, на допросахъ я долженъ былъ дѣлать видъ, что въ моемъ сидѣніи обновленцы не виноваты. Не можетъ же власть сажать меня за непризнаніе какихъ-то обновленцевъ. Какое ей дѣло до нашихъ внутрицерковныхъ дѣлъ? Но я не умѣлъ сдѣлать такого вида и самъ себя наказалъ.
На допросѣ мнѣ, между прочимъ, ставилось въ обвиненіе, что я будто-бы говорилъ, что Чека поддерживаетъ обновленцевъ.
— Нѣтъ, этого я не говорилъ, — отвѣтилъ я, — а, наоборотъ, другое бы могъ сказать: что обновленцы помогаютъ Чека.
— Какъ вы можете такъ говорить? — вцѣпился въ меня слѣдователь.
Я указалъ, что объ этомъ открыто говорится въ совѣтской печати и указалъ журналъ, гдѣ объ этомъ читалъ [3].
Слѣдователь записалъ мою цитату. Послѣ этого, онъ со мною больше на эту тему не разговаривалъ, и хотя въ истинѣ моихъ словъ убѣдился, но поставилъ мнѣ новую статью закона, преслѣдующую «распространеніе ложныхъ слуховъ противъ совѣтской власти» съ цѣлью ея дискредитированія. Итакъ, хотя «ложный слухъ» о томъ, что обновленцы помогаютъ Чека и такъ вездѣ былъ «распространенъ», а въ проповѣди я, конечно, объ этомъ никогда не говорилъ и впервые «распространялъ» этотъ «слухъ» предъ моимъ слѣдователемъ, и, наконецъ, именно авторъ указанной мною статьи журнала и подлежалъ первый обвиненію по закону, я не избѣжалъ своей участи, оказался контръ-революціонеромъ.
Опираясь на обновленчество, власть преслѣдовала православныхъ, и чтобы освободиться отъ тюрьмы нужно было объявить о своемъ переходѣ въ обновленчество; по крайней мѣрѣ, иногда было достаточно для нѣкоторыхъ только похулить Патріарха и пообѣщать дѣйствовать противъ него, хотя бы и въ составѣ православныхъ. Были и таковые. Выборъ былъ данъ для всѣхъ и соблазнъ уже теперь былъ. Обновленчество освобождало отъ репрессій и устоять было не легко. Уже сидя въ тюрьмѣ и остро временами переживая всю трудность этого дѣла, я не разъ простилъ обновленцамъ ихъ паденіе и научился считать одною милостью Божіею хожденіе по путямъ правды. Соблазнъ приходилъ съ разныхъ сторонъ. Послѣ мѣсяцевъ тюрьмы, меня вдругъ освободили и, предупредивъ, что на этой недѣлѣ мое дѣло рѣшится, намекнули, что отъ меня зависитъ моя дальнѣйшая судьба. Тѣмъ, что я не пошелъ за эту недѣлю, или десять дней, къ обновленцамъ, и не поискалъ ихъ заступничества, но былъ у Патріарха и даже служилъ съ нимъ, я и опредѣлилъ себя на годы заключенія. Таковъ, приблизительно, путь и всѣхъ другихъ. Каждый зналъ, что могъ не сидѣть въ тюрьмѣ, а если сидѣлъ, то по доброй волѣ. Моя жена, во время грустныхъ нашихъ тюремныхъ свиданій, говорила мнѣ:
— Почему другіе не сидятъ, а умѣютъ избѣгать тюрьмы?
Она разумѣла тѣхъ, кто побывалъ въ обновленчествѣ, а когда острый моментъ борьбы миновалъ, вернулись подъ давленіемъ народа въ Православіе и для власти ничего изъ себя не представляли. Я отвѣчалъ ей:
— Неужели ты хочешь, чтобы я былъ безчестнымъ человѣкомъ?
— Нѣтъ, — говорила она, и замолкала по этому вопросу.
Другихъ священниковъ, жены ихъ, во избѣжаніе тюрьмы, сначала же увлекли въ обновленчество и больше изъ него не выпустили. Впрочемъ, знаю и обратный случай. Знакомый мнѣ священникъ за отказъ отъ обновленчества сидѣлъ въ тюрьмѣ. Ничего ему не стоило и освободиться. Но жена во время свиданій заявляла ему, что она больше не въ силахъ переносить прежней жизни и обновленцемъ онъ пусть не возвращается домой.
Моя мать издалека прислала мнѣ въ тюрьму записочку, которую я могъ получить и читать уже во время моего временнаго освобожденія. Мать писала мнѣ, что благословляетъ меня сидѣть въ тюрьмѣ и не ослабѣвать духомъ, все терпѣть и не сдаваться. Я плакалъ отъ радости.
Такъ, одна моральная сила противостояла жестокому насилію въ каждомъ отдѣльномъ случаѣ, и, въ силу этого и вмѣстѣ съ этимъ, въ жизни цѣлой Церкви. Другихъ силъ и средствъ у Церкви, у всѣхъ ея членовъ больше не было. Она имѣла оружіе, котораго врагъ не могъ выбить изъ ея рукъ и противъ котораго былъ безсиленъ. Только самимъ оставалось его не бросить, не выпустить изъ рукъ.
Попытка большевиковъ черезъ обновленцевъ овладѣть Церковью имъ не удалась. Церковь сопротивлялась; она не принимала власти большевиковъ надъ собою, хотя бы въ лицѣ обновленцевъ, ихъ послушныхъ во всемъ агентовъ. Патріархъ, выйдя на свободу, увидѣлъ еще разъ всю нравственную силу церковнаго народа, и говорилъ моему знакомому и своему близкому и старому другу:
— Читая въ заключеніи газеты, я съ каждымъ днемъ все больше приходилъ въ ужасъ, что обновленцы захватываютъ Церковь въ свои руки. Если бы я зналъ, что ихъ успѣхи такъ ничтожны и народъ за ними не пошелъ, я бы не вышелъ изъ тюрьмы.
То есть, никогда бы никакихъ покаяній предъ властью Патріархомъ не было бы принесено и не было абсолютно никакихъ другихъ достаточно серьезныхъ причинъ побудить его къ этому, если бы не обновленчество, захватившее церковную власть въ свои руки и безчинствовавшее въ Церкви. Но и обновленчество его бы не понудило на такой актъ примиренія съ большевиками если бы онъ въ своемъ заключеніи зналъ о нихъ правду. Газеты, дѣйствительно, лгали объ ихъ значеніи и, конечно, нарочно подсовывались ему агентами Чеки для полученія отъ него этого акта примиренія съ властью, который власти былъ такъ нуженъ.
Патріархъ признавался своему другу, что на помощь своему главному мотиву искать освобожденія онъ принималъ и то соображеніе, что наконецъ появился законъ, революціонный хаосъ всякаго беззаконія, повидимому, кончился и, ему казалось, что предъ нимъ находится настоящая государственная власть, ради которой можно было, не кривя душою, отказаться отъ своего прежняго курса.
Однако, оказалось, что прежнія отношенія власти къ церкви не измѣнились къ лучшему, хотя Патріархъ и сдалъ свои позиціи. Добиться отъ Патріарха сдачи его политическихъ позицій для власти было мало. Патріархъ управлялъ Церковью, власть надъ Церковью была въ его рукахъ. Большевикамъ надо было снова вести борьбу за полученіе вліянія на ходъ церковныхъ дѣлъ, въ которыхъ Патріархъ и теперь не былъ ихъ послушнымъ орудіемъ, что они имѣли въ обновленцахъ. Предъ большевиками оставалась ихъ прежняя цѣль — овладѣть дѣйствительнымъ церковно-административнымъ аппаратомъ. Чрезъ обновленчество имъ это вовсе не удалось: главная церковная масса народа и духовенства выскользнула изъ рукъ обновленцевъ. Искусственно созданное управленіе церковное не имѣло силы, вліянія, авторитета и вообще значенія ни для своихъ массъ, ни для заграницы. Въ этомъ смыслѣ власть получила въ обновленчествѣ не мало разочарованій, надежды на него оказались далеко не оправданными, что агенты Чека не стѣснялись подчасъ высказывать нѣкоторымъ іерархамъ Церкви.
Правда, создавъ обновленчество, власть добились раскола въ Церкви. Обновленцы — вторая церковь, имѣющая свой отдѣльный епископатъ, духовенство, свои храмы и ту часть народа, которой не было никакого дѣла до принципіальныхъ разногласій, лишь бы богослуженіе оставалось старымъ, которымъ они и удовлетворялись у тѣхъ же обновленцевъ. Въ свое время устроивъ расколъ, большевики ликовали въ печати, объявляя, что, наконецъ, въ единомъ фронтѣ церковниковъ пробита брешь, въ которую они, безбожники, и должны устремиться для уничтоженія Церкви. Расколъ въ Церкви и помощь Чекѣ по борьбѣ съ церковной контръ-революціей — вотъ заслуги обновленчества, признанныя за нимъ совѣтскою печатью. Но получить вліяніе на церковныя дѣла или авторитетный голосъ Церкви на свою сторону, пока это полезно, а также окончательно низложить ее или подорвать всякій авторитетъ русской Церкви, большевики могли только въ лицѣ Патріарха, черезъ управленіе Патріарха, имѣвшаго такіе авторитетъ и значеніе.
Агенты власти и вели непрестанную борьбу съ Патріархомъ, пытаясь подчинить его своему вліянію, склонить на поступки, полезные для власти и вредные для Церкви. Патріарха упрашиваютъ написать отвѣтъ Архіепископу Кентерберійскому, что Церковь въ Россіи пользуется полною свободою и никакихъ гоненій нѣтъ. Не смотря на постоянныя приставанія, Патріархъ откладываетъ это дѣло, и такъ и не пишетъ. Почти въ то же время Патріарха уговариваютъ ради пользы Церкви, ради упорядоченія отношеній государства и Церкви, отречься отъ власти, и уже успѣваютъ склонить на эту точку зрѣнія одного-двухъ ближайшихъ къ нему архіереевъ. Однако, единогласнымъ рѣшеніемъ большинства архіереевъ Патріархъ удерживается отъ этого пагубнѣйшаго для Церкви акта. Отъ Патріарха требуютъ смѣщенія съ каѳедръ не угодныхъ власти архіереевъ. Только въ одномъ случаѣ Патріархъ уступилъ было, но вслѣдъ за этимъ снова возстановилъ лишеннаго каѳедры архіерея. Власть требовала чтобы онъ завелъ новый стиль въ Церкви. Стиль этотъ не принималъ народъ и у обновленцевъ онъ также не прошелъ, но тѣмъ болѣе онъ необходимъ былъ властямъ для дискредитированія Патріарха.
Архіепископу Иларіону, ближайшему сотруднику Патріарха, въ первые мѣсяцы послѣ освобожденія послѣдняго, агентъ власти говорилъ:
— Уговорите Патріарха завести новый стиль. Неужели онъ не можетъ сдѣлать маленькой уступки власти? Если совѣтская власть завела этотъ стиль, то пусть и Церковь покажетъ, что она солидарна съ нею.
Въ тоже время при встрѣчѣ съ другимъ архіереемъ этотъ же агентъ власти говорилъ:
— Вы слышали, что Патріархъ заводитъ новый стиль? Для чего это? Кому это нужно? Неужели вы согласитесь съ нимъ? Отдѣлитесь отъ Патріарха; васъ вся Москва любитъ и за вами пойдетъ. Мы васъ поддержимъ...
Агентъ власти требовалъ, чтобы въ Управленіи Патріарха былъ человѣкъ, которому власть довѣряетъ, и предлагалъ принять въ общеніе протоіерея, вождя группы «Живая Церковь», отошедшаго отъ обновленческаго Управленія. Отмѣнить свое постановленіе о принятіи этого человѣка Патріархъ только тогда имѣлъ предъ властью достаточное основаніе, когда послѣдовали протесты клира и народа по поводу его принятія. Вобщемъ, опираясь на мнѣніе народа еще можно было кое-какъ отклонять отъ себя разныя предложенія власти.
— Я-бы съ удовольствіемъ пошелъ въ обновленчество, мнѣ все равно, никакого различія не вижу, но приходъ меня выгонитъ, останусь безъ куска хлѣба.
Хорошо, что это была сущая правда, и не онъ вліялъ на приходъ, а приходъ на него. Чека это знала и оставляла его на свободѣ.
Но отъ Патріарха требовалось еще и самому руководить, вліять, направлять. Поэтому Чека и стремилась овладѣть его волею. Однако, Патріархъ шелъ добрымъ путемъ. При немъ Церкви легко было нести крестъ свой, потому-что вся тяжесть креста этого падала на его плечи. Большевистская власть не выпускала его изъ атмосферы своихъ лжи, провокаціи, обмана, клеветы, сѣянія раздоровъ, расколовъ, недовѣрія. Патріархъ постоянно долженъ былъ разгадывать тайные и злые замыслы и намѣренія, скрывающіеся подъ всякими благовидными предложеніями власти. Врагъ дѣйствовалъ то посулами, то угрозами, и не ему самому, — это были бы совершенные пустяки! — а Церкви. То онъ обѣщаетъ прекратить аресты духовенства, освободить заключенныхъ или вернуть изъ ссылки такихъ-то нужныхъ Патріарху епископовъ, или дать разрѣшеніе на духовныя печать и образованіе, на свободу съѣздовъ и епархіальнаго управленія, то угрожаетъ оставить всѣ репрессіи въ силѣ и еще прибавить. Патріархъ страдалъ. Онъ встрѣчалъ и слушалъ своего врага съ крайнимъ напряженіемъ нервовъ. Когда Патріарху докладывали о пріѣздѣ агента власти, Патріархъ былъ внѣ себя отъ раздраженія и волненія, что, казалось, было совершенно несвойственно его характеру и темпераменту.
Я помню его въ дни его ареста, предъ заключеніемъ. Въ послѣднюю его, на свободѣ, литургію [4], я сослужилъ ему въ храмѣ села Богородскаго въ Москвѣ. Поздно ночью, нредъ этимъ, онъ вернулся изъ Чеки. Его только что долго и жестоко допрашивали. Дома, своимъ приближеннымъ, измученнымъ ожиданіемъ, Патріархъ сказалъ:
— Ужъ очень строго допрашивали...
— Что же вамъ будетъ? — спросилъ одинъ съ тревогою.
Литургію онъ служилъ — какъ всегда: ни малѣйшей тѣни нервности или хотя бы напряженія въ молитвѣ. Глядя на него, приготовляющагося къ тюрьмѣ, а можетъ быть, и къ казни (тогда это было серьезно), я невольно вспомянулъ слова Христовы: «идетъ князь міра сего, и во Мнѣ не имѣетъ ничего». Пусть обвиняютъ, ничего не найдутъ, онъ будетъ невиненъ. Такъ я думалъ и на эту тему говорилъ проповѣдь за литургіею. Благословляя меня на проповѣдь, Патріархъ шепнулъ:
— Ихъ-то не затрогивай...
Знаю, что жалѣетъ проповѣдника. Не за себя, а за тѣхъ, кто около него рискуетъ собою, онъ боится. Но не помню, что бы кто-либо, кому выпадалъ случай проповѣдывать за патріаршею службою утаивалъ въ словѣ своемъ правду. Какъ-то всегда и всѣми говорилось то, что надо, что соотвѣтствовало лицу Патріарха, не взирая ни на какіе страхи.
Были дни торжества по случаю его освобожденія. Народъ и радовался о немъ, и скорбѣлъ о Церкви. Патріархъ былъ все такъ же спокоенъ. Что могло случиться съ Церковью или съ нимъ самимъ безъ благой на то воли Божіеи? Ничего. Тайна духовнаго покоя и духовнаго здоровья истиннаго православнаго христіанина и его, конечно, перваго, именно въ этомъ.
Вспоминаю одного епископа, который сидѣлъ со мною въ тюрьмѣ. Онъ, на вопросъ чекистовъ, како-го онъ мнѣнія о Патріархѣ, отвѣтилъ:
— Я реально ощутилъ его святость...
Это привело чекистовъ въ бѣшенство и дѣло объ его ссылкѣ былъ тотчасъ рѣшено.
Наконецъ, я вижу Патріарха послѣ своего выхода изъ тюрьмы, когда принесъ ему поклоны соузниковъ. Патріархъ по прежнему былъ добръ и благодушенъ, но такой худенькій, измученный, что, прощаясь съ нимъ, я заплакалъ отъ чувства жалости. Преклонивъ мою голову къ своей груди, Патріархъ спросилъ:
— Чего же ты плачешь?
Я, совершенно неожиданно для себя самого, отвѣтилъ:
— Мнѣ кажется, что я больше васъ не увижу...
Конечно, Патріарха я видѣлъ предъ собою весьма недолговѣчнымъ, а внутри меня была увѣренность, что я долго на свободѣ не прохожу. Патріархъ разсмѣялся и сказалъ:
— Ну, гора съ горой не сходится, а человѣкъ съ человѣкомъ сходится. Послужи завтра со мною.
Кстати сказать, въ бесѣдѣ съ Патріархомъ я ему покаялся, что, сидя въ тюрьмѣ, я не разъ мысленно осудилъ его за сдачу позицій большевикамъ. Патріархъ благодушно прощалъ меня и говорилъ о томъ, что его свобода хуже тюрьмы и самъ вспоминалъ свое сидѣніе, какъ лучшее время. На другой день я еще разъ сослужилъ Патріарху въ церкви великомученицы Анастасіи, что у Бутырской Заставы, затѣмъ былъ арестованъ и отправленъ въ Соловки и больше Патріарха не видѣлъ. Патріархъ умеръ. Его замучила, сожгла на медленномъ огнѣ своей сатанинской ненависти большевистская власть.
Въ соловецкомъ кладбищенскомъ храмѣ, оставленномъ для мѣстныхъ монаховъ, вольнонаемныхъ работниковъ при лагерѣ заключенныхъ, заключенное духовенство служило панихиду по Патріархѣ. Всѣ мы чувствовали тогда, что наступаетъ новый тяжкій періодъ жизни Церкви. Лица заключенныхъ нашихъ архіереевъ были не такъ грустны, какъ суровы и строги. Всѣ мы сознавали, что опасность надвигалась, а какая? въ чемъ? — никто не знаетъ, только опасность. Счастливый періодъ борьбы съ врагомъ, когда перевѣсъ былъ на нашей сторонѣ, во всякомъ случаѣ, кончился. Это понималъ каждый.
Говорятъ, агентъ власти, заправляющій церковными дѣлами [5], по поводу смерти Патріарха былъ въ неописуемомъ восторгѣ. Примчавшись къ тѣлу только что усопшаго, онъ потиралъ руки и, съ трудомъ сдерживая радость, говорилъ:
— Хорошій былъ старикъ... Надо похоронить поторжественнѣй...
Послѣ похоронъ онъ призвалъ къ себѣ, въ ГПУ, двухъ митрополитовъ и вручилъ имъ такъ называемое «предсмертное завѣщаніе» — посланіе Патріарха со всякими его обѣщаніями въ пользу власти. Митрополитамъ предложено было свезти его въ редакцію газеты для напечатанія, что они и сдѣлали. Но никто изъ духовныхъ лицъ, окружавшихъ Патріарха, не былъ свидѣтелемъ того, чтобы Патріархъ подписывалъ эту бумагу, хотя проэктъ этого «завѣщанія», предложенный властью, долго лежалъ на столѣ у Патріарха и былъ взятъ со стола агентомъ власти уже послѣ его смерти.
Не долго управлялъ мѣстоблюститель патріаршаго престола Митрополитъ Петръ. Онъ твердо зналъ, что никакія уступки съ его стороны не подкупятъ власти. Власть все беретъ и ничего не даетъ, какъ говорилъ это и Патріархъ, поэтому разныя предложенія агента власти М. Петръ прямо отвергалъ и запросто выпроваживалъ агента изъ своихъ покоевъ. М. Петръ, напримѣръ, говорилъ агенту такъ:
— Вы все лжете. Ничего не дадите, а только обѣщаете. А теперь потрудитесь оставить комнату: у насъ будетъ засѣданіе.
Такого неподатливаго главу Церкви и такое свое отстраненіе отъ церковныхъ дѣлъ озлобленный врагъ не долго могъ терпѣть. Митрополитъ былъ заключенъ въ тюрьму. Появился новый его замѣститель Митрополитъ Сергій. М. Петръ, зная, что ему недолго быть на свободѣ, предусмотрительно назначилъ себѣ замѣстителя. Церковь не осталась безъ управленія...
Сергей Хазанов-Пашковский. Предисловие к Сборнику А. Радашкевича "РЕФЛЕКСИИ"
«Я, безусловно, ощущаю себя именно русским поэтом и русским человеком».
А. Радашкевич
Предлагаемый вниманию читателя сборник «Рефлексии и избранные статьи» принадлежит перу Александра Павловича Радашкевича, который в литературной среде известен в первую очередь как автор ряда поэтических сборников в жанре верлибра, пишущий в своей самобытной хорошо узнаваемой манере. Вместе с тем он автор многих публикаций, а в 2009 году вышел в свет его во многом биографический роман «Лис, или Инферно», в основу которого положена судьба художника-мистика Владимира Лисунова.
Александр Радашкевич родился в Оренбурге, его детство и юность прошли в Уфе. Увлечение литературой и историческим направлением, в первую очередь гербоведением и историей костюма еще в школьные годы пробудило в нем неподдельный интерес к ушедшей России, величественному периоду Царей и Императоров – и этот идеальный мир заслонил собой бесцветную современность. Так родились и монархические симпатии автора, которые были вызваны преклонением перед навсегда ушедшей эпохой.
Оказавшись во время школьных зимних каникул вместе с одноклассниками в Петербурге (в то время носившем имя вождя мировой революции) Александр Радашкевич практически все свободное время проводил в специальном хранилище Зимнего Дворца, куда любезно был допущен главным гербоведом Эрмитажа А. Покорной, с которой был знаком по переписке и конкурсу на знание гербоведения, организованному, как ни странно, журналом «Пионер». Александр Радашкевич занял первое место, и цветное изображение герба на обложке всесоюзного журнала стало его первой публикацией в возрасте 15 лет. В Эрмитаже у него была уникальная возможность ознакомиться и с личной библиотекой геральдики, генеалогии и сфрагистики Государя Николая II. Эти еще школьные увлечения предопределили жизненные ориентиры и дальнейший творческий путь Александра Радашкевича.
После окончания средней школы он пробует поступить на исторический факультет Ленинградского университета, и в итоге зачисляется на заочное отделение, получив при этом разрешение посещать дневные лекции на кафедре Средних веков. Но его стремление изучать любимую геральдику, генеалогию и русскую историю периода дворцовых переворотов неизбежно привело к столкновению с советской идеологической доктриной, тем более, что на подходе был столетний юбилей Ленина. Изучать же историю большевистских стачек, съездов и партийных вех с перспективой стать преподавателем истории КПСС где-то в провинции не было никакого желания, и, проучившись полтора года, Александр Радашкевич вернулся в Уфу. В это же время он открывает для себя мир поэзии, и увлечение историей отходит на второй план. Далее была служба в армии. А в 1971 году Радашкевич возвращается в Петербург, который, по его признанию, стал для него «духовной родиной».
Получив отказ ректора в восстановлении в университете, Александр Радашкевич сменил череду профессий – от охранника военного полигона до водителя троллейбуса и механика по лифтам – чтобы получить прописку и легально остаться в покорившей его Имперской столице. Активно пробуя себя на поэтической ниве, Александр Радашкевич делится своими первыми опытами с известной переводчицей и литературоведом Н.Я. Рыковой, которой впоследствии будет посвящена первая книга его стихов «Шпалера». В 1978 году после женитьбы на американской студентке Александр Радашкевич уезжает в США, где на протяжении пяти лет работает в библиотеке Йельского университета. В 1983 году Александр Радашкевич переезжает в Париж, где трудится на должности редактора в еженедельнике «Русская Мысль» и преподает русский язык в лицее. Одновременно он широко публикуется в эмигрантской печати и поэтических антологиях Европы и Америки.
Там, в Париже, его юношеское увлечение Россией Царей, Великих Князей и придворных фаворитов, невозвратной чарующей атмосферой находит свое материальное воплощение. В мае 1991 года он получает Высочайшую аудиенцию и берет большое интервью у Великого Князя Владимира Кирилловича – Главы Дома Романовых, который являлся живым олицетворением Исторической России. Беседа в доме у Великокняжеской Семьи, которая изначально предполагалась всего на 30-40 минут, продлилась около четырех часов. Говоря о том далеком уже времени, Александр Радашкевич вспоминает, что их первая встреча вызвала у него очень сильное чувство: «я увидел лицом к лицу, так сказать, земное воплощение какой-то сказки... передо мной сидел Великий Князь, который был правнуком Александра Второго. И Владимир Кириллович был очень похож на своего прадеда, если убрать эти знаменитые большие бакенбарды. И я сидел с ним, и передо мной словно бы сидел Александр Второй. И чувства я испытывал очень необычные, разумеется… Великий Князь был необычайно любезен. У него – великолепный, поставленный голос. И он очень обстоятельно, на прекрасном русском языке отвечал мне, всегда заканчивая фразу. Такой медленный ритм!... А какая осанка - у него всегда была прекрасная осанка! Это был человек... Он был именно тем, что он есть! Пожилой, уже не такой крепкий, усталый человек. Но с совершенно ясной головой, прекрасной речью. В курсе всего, что происходит в России. С большим интересом к этому относящийся. Великая Княгиня – она грузинского рода царского. Ее отец был наследником грузинского престола. Совершенно замечательная, яркая женщина. Другого, южного темперамента»...
Природное обаяние, чувство такта и естественный аристократизм расположили к Радашкевичу Великокняжескую Семью, и это интервью с Великим Князем Владимиром Кирилловичем, вызвавшее широкий интерес в России и воспроизведенное в ведущих периодических изданиях, открыло новый этап в его жизни. Словно по мановению волшебной палочки проникнув сквозь временные преграды в далекое прошлое, Александр Радашкевич сам стал придворным... «И Можно сказать, что больше я из этого дома не вышел. Вскоре я стал там бывать регулярно, помогая в переписке, которую вели Великий Князь и его семья. При моем участии принимались корреспонденты. Давались интервью. Я имел дела с российским посольством в Париже. И уже в этом году в ноябре состоялся первый визит Великого Князя на Родину … И я поехал с Великим Князем и Великой Княгиней в Россию – уже в качестве личного секретаря. И я им оставался формально до 1997 года».
В 1994 году в петербургском издательстве «Лики России» при непосредственном участии Александра Радашкевича была основана литературная серия «Белый Орел», в которой вышли воспоминания Великого Князя Владимира Кирилловича и Великой Княгини Леониды Георгиевны «Россия в нашем сердце» (1995 г.) и воспоминания Императора Кирилла Владимировича «Моя жизнь на службе России» (1996 г.).
Годы, проведенные Александром Радашкевичем на посту личного секретаря Главы Династии отмечены яркими и насыщенными событиями в общественно-политической и культурной Российской действительности и непосредственным участием в них Августейшей Семьи. Александр Павлович с высоким профессионализмом и знанием дела, словно изначально готовился для Государевой службы, исполнял возложенные на него нелегкие обязанности, и при этом, не в пример его преемникам, не пытался играть «роль», выдвигая свое «я» на передний план. При нем не было той непроходимой стены – «средостения», и живое общение, а также переписка с Августейшими особами были доступны практически любому. Иможно с уверенностью сказать, что активная интеграция Великокняжеской Семьи в постсоветскую Россию, в том числе и прямые контакты на всех уровнях, включая правительственные сферы, церковную иерархию, военную среду и культурную элиту, состоялась во многом именно благодаря участию Радашкевича, с его неизменным тактом и доброжелательностью.
С 2013 года состоит в редакционной коллегии журнала «Эмигрантская лира» (Брюссель).
В настоящее время Александр Радашкевич, чья поэзия переведена на английский, французский, сербский и арабский языки, является членом Союза российских писателей и Союза писателей ХХI века, а также официальным представителем Международной Федерации русскоязычных писателей во Франции. Постоянно проживает в Париже.
Возвращаясь к настоящему сборнику отметим, что Рефлексии, состоящие из пяти частей, были написаны в период с 1999 по 2015 год в результате личных наблюдений и критической оценки окружающей действительности и вместе взятые ярко свидетельствуют о проницательности, утонченном сарказме и остроте авторского мышления и являются, по словам поэта, следствием
Ума холодных наблюдений
И сердца горестных замет.
Рефлексии читаются на одном дыхании. Часть из них представлена в виде лаконичных афоризмов и здесь они во многом перекликаются с примечательным трудом известного юриста и пушкиноведа, видного деятеля русской национальной эмиграции Б.Л. Бразоля «Праздные мысли. Избранные афоризмы», который увидел свет в Нью-Йорке ровно 60 лет назад, и который издательство «Имперское Слово» намерено переиздать в следующем году. Иные предстают в виде более пространных зарисовок – воспоминаний или философских размышлений, демонстрируя целостность и остроту авторского повествования. Небольшие фрагменты Рефлексий были опубликованы лишь раз в журнале «Сибирские огни» и впервые воспроизводятся нами в их полном и первозданном виде.
Также в сборнике представлены избранные публикации А. Радашкевича, касающиеся Августейшей Четы – материал, посвященный внезапной смерти Главы Российского Императорского Дома Великого Князя Владимира Кирилловича, и интервью с Великой Княгиней Леонидой Георгиевной, которое по договоренности было опубликовано после кончины Вдовствующей Государыни. Помимо литературного достоинства они имеют безусловное историческое значение, ведь Александр Радашкевич на протяжении нескольких лет был ближайшим помощником Великокняжеской Семьи.
Завершает сборник очерк «Антипушкинская, 10», поводом для написания которого послужил один из литературных вечеров, посвященных творчеству А.С. Пушкина, с чтением поэтов-авангардистов, на котором случайно довелось присутствовать автору, и который на поверку оказался собранием творческих ничтожеств, превративших поэтическую встречу в профанацию и надругательство над памятью гения русской литературы. Кратко описав всю неприглядность этого сборища Александр Радашкевич переходит к волнующим его размышлениям об искусстве и антидуховности современного общества. Лейтмотивом выступает неприятие автором бесплодного и духовно мертвого современного западного постхристианского мира, который погряз в потребительстве и либерализме и практически полностью отринул наследие европейской культуры. И этот западный мир органично враждебен традиционной России – «нельзя быть либеральным человеком в Европе, не будучи врагом России». Впрочем, и современная Россия, где«безродное россиянство старательно изживает национальное достоинство» являет собой лишь бледную тень великого Русского Государства.
Радашкевич разоблачает «авангард», под личиной которого выступают бездарность, дисгармония и вульгарность, и в котором нет стремления к постижению красоты Божьего мирозданья к подлинному творчеству, а главная ставка – на эпатаж. Этот суррогат неприемлем для автора, поскольку по своей природе оскорбителен для человеческой личности, как явный вызов божественному замыслу. «Ибо искусство, – убежден Радашкевич, – это прежде всего сотворчество Создателю, а не разрушителю, это отражение Божьего лика в сущем и явленном, а не намеренное его уродование, не глумление над Ним. Да, нельзя любить эту мертвечину, но запросто можно быстро стряпать и продавать публике-дуре. Вседозволенность, аморальность, безнравственность антикультуры оправдывается ещё одним понятием-перевёртышем – «демократией». Как созвучна эта сентенция автора с апофегмой из уже упоминаемого труда Бориса Бразоля – «посредственность возведена демократией в высшую добродетель».
В заключение хочется отметить, что авторский текст, помимо упомянутых достоинств его содержания, написан прекрасным литературным русским языком, что уже само по себе встречается довольно нечасто и заслуживает отдельного внимания.
101 год назад, 16/29 октября 1914 года, в самом начале еще официально необъявленной войны с Турцией, совершил свой подвиг русский флотский священник - иеромонах Антоний (Смирнов), отдавший жизнь за други своя.
Василий Смирнов, как в миру звали будущего отца Антония, родился в 1843 году в священнической семье и происходил из Самарской губернии. Чувствуя призвание к монашескому служению, Василий 15 лет подвизался послушником Мойского монастыря, а затем продолжил свое послушание в Седмиозерной Богородицкой пустыни. В 1881 году, когда ему было уже 38 лет, Василий принял монашеский постриг, а через год был рукоположен в иеромонахи. Затем последовали годы монашеского служения то в одном, то в другом монастыре, пока в 1909 году священноначалие не определило уже пожилого монаха для прохождения пятилетней службы на флоте, поскольку, согласно существовавшей традиции, военных моряков Русского флота окормляли исключительно иеромонахи. Попав на минный заградитель «Прут» (бывший пароход Добровольного флота «Москва»), отец Антоний должен был завершить свое служение в 1914 году, но тут грянула Первая мировая война...
В отличие от Германии и Австро-Венгрии, Турция не сразу вступила в войну с Россией. Если Балтийский флот был мобилизован еще 27 июля, начав первые военные действия 2 августа с объявлением войны Германией, то Черноморский флот до 28 октября вынужден был ежедневно ожидать удара противника, но в то же время делать вид, что он не собирается воевать с Турцией. Два с лишним месяца турки выдерживали нейтралитет и приступили к агрессивным действиям против Российской империи лишь с середины октября 1914 года. Напасть на Россию именно в это время Турцию подвигло прибытие в Константинополь двух немецких крейсеров - «Гебена» и «Бреслау», сумевших прорваться к турецкому берегу. Став кораблями турецкого флота «Гебен» был переименован в «Явуз Султан Селим», а «Бреслау» - в «Мидилли». При этом команда на обоих кораблях оставалась полностью немецкой, подчинявшейся своему прежнему командиру контр-адмиралу Вильгельму Сушону, который был назначен главнокомандующим военно-морскими силами Османской империи. В конце сентября под влиянием Германии «нейтральная» Турция закрыла Дарданеллы для торговых судов всех стран, чем перекрыла до 90% внешнего товарооборота Российской империи. А в середине октября немцы и турки решили приступить к открытым военным действиям против России.
Тем временем, 15/28 октября 1914 г. минный заградитель «Прут» вернулся после маневров в Севастополь. «Прут» в это время являлся единственным большим заградителем Черноморского флота (брал на борт 750 мин новейших образцов) и в отличие от других, только что оборудованных для этих целей пароходов, имел прекрасно подготовленный экипаж, состоявший из 9 офицеров, врача, иеромонаха и 296 человек команды. Командовал кораблем капитан 2-го ранга Г.А.Быков. Только вернувшись в Севастополь, «Прут» получил новый приказ - срочно следовать в Ялту, взять на борт один из отставших пехотных батальонов и немедленно возвращаться обратно.
Хотя война с Турцией еще не началась, то, что это должно случиться со дня на день, не было уже секретом. Поэтому командир «Прута» был всерьез встревожен сообщениями о том, что в море в сопровождении миноносцев вышли «Гебен» и «Бреслау». В связи с этим Быков приказал затемнить «Прут» и ходовых огней не зажигать, а сам всю ночь не сходил с мостика, внимательно наблюдая за горизонтом. Почти добравшись до Ялты, капитан «Прута» получил радиограмму, в которой сообщался новый приказ: держаться ночь в море, а после рассвета возвращаться в Севастополь, вскрыв, если появится неприятель, пакет с распоряжениями на случай войны и планами минных заграждений. А на рассвете пришла очередная радиограмма: «Война началась»...
Началась она без всякого объявления, явочным порядком: немецкие крейсера «Гебен» и «Бреслау» обстреляли российские порты. «17 октября, в 6 часов утра, перед Севастополем неожиданно появился "Гебен", который принялся обстреливать суда и город, - писал в работе "Флот и война" современник событий морской офицер Г.К.Граф. - Было роскошное осеннее утро. Совершенно спокойное море, прозрачное голубое небо и ласковое солнце не давали ни малейшего повода думать, что начался новый акт исторической драмы. Вдали за горами, по направлению к Евпатории, были слышны редкие выстрелы. (...) Отвечали на стрельбу только береговые батареи, суда же, из-за невозможности стрельбы с рейда через горы, молчали. Между тем в воздухе началась усиленная работа, и радиотелеграммы сыпались одна за другой; то и дело приходили распоряжения. Вообще видно было, что командование растерялось. В это время "Гебен" преспокойно гулял по минному полю. К сожалению, береговое крепостное начальство без разрешения командующего флотом не решалось включить заграждение, а командующий, не имея прямой связи с берегом, медлил, ибо ожидался приход "Прута" и миноносцев типа "Ж" и "3". Первый шел с полным грузом мин из Ялты; миноносцы же накануне ночевали под Севастополем и должны были вот-вот вернуться. Вскоре было получено радио, которым "Прут" доносил, что его открыл "Гебен". Действительно, завидев возвращавшегося "Прута", "Гебен" прекратил обстрел Севастополя и пошел ему навстречу».
Немецкий крейсер быстрым ходом шел наперерез, лишив «Прут» возможности уйти от преследования. Как отмечал известный знаток Российкого императорского флота лейтенант Г.М.Гельмерсен, «Гебен» «мог состязаться один с тремя русскими самыми сильными в Черноморском флоте кораблями, его артиллерия была более дальнобойной и вся она находилась на одном корабле. Большим преимуществом была также его скорость в 26 узлов против 16, которая давала ему инициативу в сражении. Эти качества крейсера-дредноута являлись серьезной угрозой старым линейным кораблям Черноморского флота. Он один мог атаковать в любой момент, в любом месте, как на море, так и на побережье». Поэтому у бывшего торгового парохода не было никаких шансов справиться с вражеским крейсером.
На требование «Гебена» сдаться, «Прут» гордо поднял на фок-мачте большой парадный Андреевский флаг, предпочтя гибель плену. Понимая, что силы для ведения боя неравны, а уйти - нет никакой возможности, Быков принял решение затопить минный заградитель. «Ввиду присутствия столь опасного груза, как готовые к постановке мины, да еще частью пироксилиновые, участь корабля была решена: через несколько минут он должен был взлететь на воздух. Тогда, отлично сознавая опасность, минный офицер лейтенант Рагузский (правильно - Александр Рогуский. - А.И.) бросился открывать кингстоны, а затем, чтобы ускорить погружение корабля, спустился вниз с целью взорвать приготовленный на всякий случай подрывной патрон», - рассказывает в своей книге Г.К.Граф. Приготовив кингстоны к открытию и заминировав трюм, команда «Прута» стала покидать корабль на шлюпках. Но шлюпок на всех не хватило, и часть экипажа была принуждена прыгать в воду, хватаясь за брошенные за борт койки. На корабле остались лишь капитан, часть офицеров, несколько специалистов из команды, врач и судовой священник.
Когда «Гебен» открыл огонь по непокорному судну, большая часть команды уже успела отойти на шлюпках достаточно далеко. Уничтожив документацию и приведя в действие взрывные устройства, капитан Быков, решивший погибнуть вместе с кораблем, отдал остававшимся на борту членам экипажа приказ покинуть тонущее судно. Около 8.40 «Прут» встал вертикально и с гордо развевающимся на сломанной мачте Андреевским флагом скрылся под воду...
Вражеским огнем были убиты два офицера, боцман и 25 матросов. Капитан Быков был ранен осколком, контужен в голову и выброшен взрывной волной в воду. Не успевшие удалиться от тонущего «Прута» члены экипажа (капитан, два офицера, два кондуктора, судовой врач и 69 матросов) были взяты в плен подошедшими к месту трагедии турецкими миноносцами. Успевшие отплыть на безопасное расстояние матросы были встречены вышедшей из Балаклавы подводной лодкой «Судак», которая передала их шедшему к месту гибели «Прута» госпитальному судну «Колхида». Таким образом, трем офицерам и 199 матросам удалось благополучно вернуться в Севастополь.
Погиб и 71-летний иеромонах Антоний. В последний момент он уступил свое место на шлюпке матросу, а сам до последнего продолжал молиться и благословлять отплывающих с тонущего корабля матросов, пока не погиб вместе с кораблем. Биограф о.Антония В.Бондаренко так описывает эту сцену:
«В перегруженных шлюпках шла перекличка. Моряки не могли найти только отца Антония. Кто-то неуверенно сказал, будто видел его в последний раз на верхней палубе минзага. И в этот момент среди клубов дыма, окутывающих горящий "Прут", показался корабельный священник. Он стоял на нижней ступеньке трапа, почти касающейся поверхности моря, и осенял крестом перегруженные до предела шлюпки. Командир корабля крикнул из воды:
- Батюшка, садитесь! Мины могут взорваться!..
К кавторангу Быкову присоединились другие офицеры и матросы:
- Спасайтесь, батюшка!
- "Прут" сейчас затонет!
- Прыгайте в воду, мы вас подберем!..
- Спасайтесь сами, - ответил седой священник. - Мест в шлюпках на всех не хватит, вы молоды, а я уже пожил на белом свете и стар.
После этих слов отец Антоний вернулся в свою каюту, облачился в ризу и, выйдя на горящую палубу с крестом и Евангелием в руках, еще раз благословил команду. Потом направился внутрь гибнущего корабля. Матросы, глотая слезы, провожали глазами любимого пастыря, офицеры поднесли руки к козырькам фуражек, отдавая честь доблестному священнику».
Описал этот подвиг и Г.К.Граф: «...Глаза всех еще оставались прикованными к палубе. Там виднелся отец иеромонах Антоний, который, стоя в полном облачении, осенял крестом находившихся в шлюпках. Семидесятилетний пастырь (...) не захотел покинуть ни родной корабль, ни смертельно раненных, которых не представлялось возможным спасти. Вот уже и палуба стала уходить под воду, а еще через несколько минут "Прута" не стало. Только рябь морской волны выдавала место его гибели... Рагузский (лейтенант, взорвавший корабль и погибший вместе с ним. - А.И.) и отец Антоний... Первое из этих имен встает наряду с именами Сакена, Казарского и славной памятью безвестных героев "Стерегущего", а другое - сверкает в ореоле великих слов нашего Спасителя: "Больше любви сея никто же имать, да аще кто душу положит за друга своя..."»
В журнале «Наставления и утешения святой веры христианской» так говорилось о мужественном поступке судового священника:«В душе поднимается пламя восторга и чувство гордости за своих родных воинов, умеющих с непостижимым геройством умирать за Родину, Царя и святую веру. В то же время возникает чувство глубокой радости и благодарности скромному иеромонаху о.Антонию за духовную мощь, которая проявилась у него при преждевременной могиле на дне морском. Отец Антоний, с крестом в руке и именем Бога на устах, благословляя и осеняя святым крестом своих духовных чад, отдался в объятия смерти, спасая честь русского оружия. На скрижалях истории нынешней войны имя о. Антония, вместе с погибшими на "Пруте" героями-воинами, будет записано золотыми буквами. Неистощим героизм в русском народе».
За этот подвиг отец Антоний 4 ноября 1914 года был посмертно удостоен ордена святого Георгия 4-й степени, став первым русским военным и единственным флотским священником, удостоенным за годы Первой мировой войны этой высокой воинской награды.
Журнал «Летопись войны 1914 года», поместивший на своих страницах некролог пастырю-герою, писал: «Каждая война выдвигает своих неведомых дотоле и незримых миру героев долга. Выдвинула их и настоящая. До нее совершенно неизвестен был русскому обществу семидесятилетний старец-иеромонах Бугульминского монастыря Самарской губ. Антоний (Смирнов). А теперь это имя облетело весь мир и сохранится в памяти потомства как образец героического самоотвержения и выполнения долга до конца».
Подготовил Андрей Иванов, доктор исторических наук
Со слезами и большим воодушевлением встретили и приветствовали все верные ИПЦ Греции в Салониках своего нового Митрополита, Высокопреосвященнейшего Григория. Интронизация состоялась в Соборе Трех Святителей города Салоники.
Духовенство и народ приветствовали Его Высокопреосвященство, Митрополита Григория на главной улице рядом с Собором, где выстроился крестный ход с хоругвями, иконами. Участники шествия - молодые люди, одетые в традиционную одежду, священники, диаконы, Преосвященнейшие Геронтий Пирейский и Саламинский, Киприан Оропосский и Филийский, Амвросий Мефонский, Климент Гардикийский, Его Высокопреосвященство Митрополит Хризостом и Блаженнейший Архиепископ Афинский и всея Греции Каллиник.
Епископ Климент прочел с кафедры синодальную энциклику о поставлении нового епископа. В конце церемонии интронизации выступили Высокопреосвященнейшие Калинник и Хризостом, представитель духовенства Митрополии Салоник - о. Афанасий и президент религиозной общины Салоник - г-н Афанасий Вазакиди.
Мир, человечество, все больше и быстрей погружаясь в состояние Содома и Гоморры, неудержимо движутся к завершению новой Вавилонской башни — "нового мирового порядка", т. е. к антихристу. За ним — Второе Славное Пришествие Христово. Вот суть переживаемого нами момента времени.
Недавно в одну переплетную мастерскую была принесена для реставрации древняя псалтирь. Когда специалист начал рассматривать ее на предмет того, что подлежит реставрации, был обнаружен лист пожелтевшей бумаги, явно для клироссного пользования. Или иными словами, текст многолетия. Из текста видно, что некогда псалтирь использовалась в одном из СПб храмов, как сейчас их называют - иосифлянских, или непоминающих митрополита Сергия (Страгородского).
Группа «Мастерской церковной иконографии" из Оропосско-Филийской Митрополии отправилась в Чехию в октябре этого года для участия в двух семинарах, в качестве представителей ИПЦ Греции в Центральной Европе.
С благословения Его Высокопреосвященства, Епископа Климента Гардикийского, в Моравскую епархию ИПЦ Греции отправились отец Георгий Гиан; доктор богословия, иеродиакон Гавриил Агиокиприанит, а также четыре сестры...
В четверг, 9/22 октября 2015 г., в традиционном зале, любезно предоставленном Ратушей чешского города Йиглава, прошел первый семинар под названием "Почему православная икона не рисунок и не фотография?".
В субботу, 11/24 октября, состоялся семинар, в рамках иконографических миссионерских усилий Церкви, в зале молодых художников «Pram», в центре чешской столицы - прекрасной Праге. Семинар назывался "Образ - общий язык народов." Примерно шестьдесят иконописцев из разных частей Чехии с большим интересом и вниманием следили за программой, которая была разработана таким образом, что теоретические элементы чередовались с практикой.
Теоретическая часть включала два доклада: один о. Георгия - "Изображение на основе православного богословия", и другой иеродиакона Гавриила - "Основы православной иконографии." Зрители, которые были из официальной местной православной церкви (духовенство, монахи и монахини, миряне), как и инославные художники, проявили большой интерес в обсуждениях.
Во время практической части семинара участники имели возможность следить за основными этапами процесса написания фигуры Христа, с соответствующими разъяснениями.
Цель этих встреч - миссионерское несение подлинного Православия в бывшей православной Моравии, а также закладка прочной основы сакрального искусства иконописи, которое в последние годы вызывает все больше и больше интереса среди чехов. И, судя по положительным результатам этих семинаров, выявились многообещающие перспективы в этом направлении.
Закрытие этого мероприятия состоялось 12/25 октября, в воскресенье, когда Православная Церковь отмечает память Отцов Седьмого Вселенского Собора. Все духовенство ИПЦ Греции и верные приняли участие в Божественной Литургии в церкви Св. Иоанна Шанхайского и Сан-Францисского в поселке Giezntovitse, примерно, в двух часах езды к юго-востоку от Праги.
Духовенство ИПЦ Греции имело возможность вместе послужить и помолиться с настоятелем храма - о. Иеремией Цвак и его маленькой общиной во славу Пресвятой Троицы, Бога нашего.
Память новосвященномученика Серафима (Самойловича) Угличского (19 (31) июля 1881, Миргород, Полтавская губерния — 9 ноября 1937, Кемеровская область)
Вместе с правящим архиереем Ярославской епархии митрополитом Агафангелом (Преображенским), новосвященномучеником митрополитом Иосифом (Петровых) и двумя другими ярославскими викариями владыка Серафим выступил против Декларации митрополита Сергия о сотрудничестве с властями. В подписанном ими обращении они выразили верность иерархическому подчинению митрополиту Петру и объявили о самостоятельном управлении Ярославской епархией. Владыка Серафим направил митрополиту Сергию личное письмо, в котором говорил о том, что Декларация лишает страдальцев за веру духовно-нравственного оправдания.
Арестован 17 февраля 1928 года и выслан в Могилёв, находясь в заключении в 6 верстах от города в Буйничском Свято-Духовом монастыре.
11 апреля 1928 года митрополит Сергий и его Синод приняли решение уволить архиепископа Серафима от управления Угличским викариатством. Однако митрополит Сергий ценил архиепископа Серафима. По свидетельству современников, архиепископу Серафиму в случае примирения с митрополитом Сергием был предложен сан митрополита и любая епархия, но он ответил: «предпочитаю страдать за Церковь».
В мае 1928 ими же было принято решение предать его каноническому суду, запретить временно священнослужение в Ярославской и Московской епархиях и потребовать в месячный срок выразить послушание митрополиту Сергию и его Синоду. Существует информация, что в мае 1928 он примирился с митрополитом Сергием, однако, в любом случае, остался при своей позиции. По другим данным, владыка Серафим направил Заместителю местоблюстителя новое послание, повторяющее основные мысли предыдущего. В любом случае, назначений на церковные должности от митрополита Сергия он не принимал. Его дальнейшая судьба — постоянное пребывание в ссылке и лагерях — свидетельствует об отказе от тех компромиссов с властями, которые владыка Серафим считал недопустимыми.
В январе 1929 года издал «Послание» (было опубликовано в официальном органе Архиерейского Синода РПЦЗ «Церковныя Вѣдомости»), в котором продолжал обличать политику митрополита Сергия; послание, в чстности, гласило: «<…> все прещения, наложенные и налагаемые так называемым Заместителем Патриаршего Местоблюстителя м. Сергием и его так называемым временным Патриаршим Синодом, незаконны и неканоничны, ибо м. Сергий и его единомышленники нарушили соборность, прикрывши её „олигархической коллегией“, попрали внутреннюю свободу Церкви Божией, уничтожили самый принцип выборного начала епископата <…> М. Сергий, увлекающий ныне малодушных и немощных братий наших в новообновленчество, нашего доверия не оправдал». Вскоре по издании «Послания» (редакция журнала «Церковныя Вѣдомости» считала, что вследствие публикации его на страницах их издания), 2 марта 1929 года был арестован в Буйничском монастыре. 14 марта ему было предъявлено обвинение в распространении антисоветских документов (ст. 58-10,11 УК РСФСР); 17 мая 1929 года осуждён Особым совещанием при Коллегии ОГПУ СССР по указанной статье и приговорён к 3 годам заключения в Соловецком лагере особого назначения.
На Соловках на строительных работах, поднимая кирпичи на постройку двухэтажного здания, упал с лесов и сломал себе рёбра, которые неудачно срослись, что сделало его инвалидом. Осенью 1931 года переведён на материк (командировка «Новая биржа» около Май-Губы), где находился на инвалидных работах.
В марте 1932 года отправлен в Коми-Зырянскую область. По воспоминаниям одного из современников, владыка «слабел телесно, но духом был тверд … Больной — Владыка Серафим часто вспоминался мне в скитаниях по тюрьмам и ссылкам, когда лишенный физического общения с верующими, я мысленно в молитве поминал его; мне представлялось его кротко улыбающееся измождённое лицо и, склонив в молитве голову, я словно чувствовал на ней его исхудалую, огрубевшую, покрытую ссадинами архипастырскую руку». Возглавил нелегальную церковь, тайно посвящал в священство и постригал в монашество.
В 1933 году вновь был осуждён к трём годам ссылки, которую отбывал в Архангельске.
Существуют сведения, что примерно в 1934 году им было написано ещё одно Послание, в котором митрополит Сергий (Страгородский) объявлялся запрещённым в священнослужении за свою «антиканоническую деятельность», начиная с 1927 года.
В 1934 году вновь арестован по обвинению в создании новой «контрреволюционной организации сторонников истинно-православной церкви» и приговорён к пяти годам лишения свободы в лагере. Заключение отбывал в Кемеровском ИТЛ.
В 1937 году был арестован в лагере и расстрелян вместе с другими «членами контрреволюционной группы».
Прославлен в лике святых Русской Православной Церковью Заграницей в 1981 году.
В воскресенье, 1 ноября, в Сиднее (Австралия), приход Святого Иоанна Кронштадтского (настоятель иерей Небойша Миркович) праздновал свой престольный праздник. Божественная литургия сопровождалась сербским обрядом Слава и молебном с крестным ходом вокруг церкви.
Многолетний клирик РПЦЗ несший свое послушание в Свято-Троицком храме в Астории NY, а после отошедшего ко Господу приснопамятного митрофорного протоиерея Всеволода Дутикова, приняв все тяготы священнического служения иерей Димитрий Добронравов, отмечает день своего небесного покровителя, Димитрия мироточивого, память которого святая Православная Церковь празднует 8 января по н.ст.
Радость молодому поколению доставила новость, что 90 летний благоcтный старец о.Илья Ган вошел в состав (на покое) Сиракузской и Св. Никольской епархии Еще ранее в 2007 году о.Илья желал присоединится к группе священников, не пожелавших унии с МП, но по тем или иным причинам тогда, этого не произошло. http://www.rocana.org/#!about1/c8sz
о.Илья в Иерихоне, когда там происходил захват монастыря МП.
Можно ли и как можно православным христианам молиться за христиан неправославных? «Говоря о строгости нашей Православной Церкви в отношении поминовения неправоверующих христиан, мы не к тому ведем речь, что будто святая наша Церковь заповедует нам, чадам, вовсе никоим образом не молиться о них. Она только запрещает нам своечинную молитву, т.е. молиться — как нам хочется и как нам вздумается. Мать наша Православная Церковь внушает нам, чтобы все у нас, как и самая молитва, совершалось «по чину и благообразно» (1 Кор. 14:40). Мы и молимся, при всех наших церковных богослужениях, о всех разноплеменных народах и о всем мире, чаще всего и сами не зная и не понимая того. Именно, мы молимся так, как Господь наш Иисус Христос научил своих апостолов молиться в преданной им молитве: да будет воля Твоя, яко на небеси и на земли! Это всеобъемлющее прошение объемлет собой все нужды наши и единоверных нам, хотя и неправоверных братий наших. Мы тут просим Всеблагого Господа и о душах умерших неправославных христиан, чтобы Он сотворил с ними то, что богоугодно Его святой воле. Ибо Господь безмерно лучше нас знает, кому и какую оказать милость.
Итак, православный христианин! — кто бы ты ни был: мирянин или иерей Божий, — если во время какого-либо церковного богослужения придет тебе усердие помолиться о каком-либо близком тебе Карле или Эдуарде, то при чтении или пении молитвы Господней, воздохни о нем ко Господу, и скажи: «Да будет о нем святая вола Твоя, Господи!» — и ограничься этой молитвой. Ибо так научен ты молиться Самим Господом. И поверь, что такая твоя молитва будет тысячекратно и Господу угодней, и для души твоей полезней всех твоих самочинных церковных поминовений.
Теперь скажем несколько о частной молитве. Известен в нашей Православной Церкви едва ли не единственный пример, что частная молитва одного угодника Божия помогла душам умерших иноверцев, даже язычников...
В «Отечнике» еп. Игнатия читаем: «Однажды авва Макарий, ходя по пустыне, нашел лежавший на земле человеческий череп. Когда авва прикоснулся пальмовой палкой, которая была у него в руке, к черепу, череп издал из себя голос. Старец сказал ему: «Кто ты?» Череп отвечал: «Я был жрецом идолопоклонников, которые жили в этом месте, а ты — авва Макарий, имеющий в себе Святого Духа Божия; когда, умилосердясь над теми, которые находятся в вечной муке, ты молишься о них, то они получают некоторое утешение». Далее череп, рассказав св. Макарию об адских мучениях, закончил так: «Нам, не ведавшим Бога, оказывается хотя некоторое милосердие; но те, которые познали Бога и отреклись от Него, и не исполняли воли Его, находятся ниже нас» («Отечник», изд. 4-е, стр. 311—312).
Из сего рассказа блаженного отца прежде всего мы видим, что молитва его за страждущих была не церковно-общественная, а частная. Это — молитва уединенного пустынника, молившегося в тайной клети сердца своего... Затем, молитва эта может отчасти послужить и нам, православным христианам, поводом к тому, чтобы молиться за живых и умерших неправоверов частною — домашнею молитвою, — но только поводом, а отнюдь не примером. Ибо преподобный сообщил нам, что он молился за язычников не самочинною молитвою, а так, как наставлял его Дух Божий, обитавший в его чистом сердце, который не только его наставлял, но и заставлял молиться о всем мире — о всех людях, живых и умерших, что обычно и свойственно любящим сердцам всех угодников Божиих. И св. Апостол Павел писал к Коринфянам: сердце наше распространися; не тесно вмещаетеся в нас (2 Кор. 6:11—12).
Итак, мы теперь можем согласиться, что православным христианам молиться за неправославных христиан — живых и умерших — можно частною домашнею молитвою; но при том, еще и еще напомним, не самочинно молиться — не так, как нам вздумается и пожелается (дабы вместо благоволения не навлечь на себя гнева Божия), а по наставлению опытных в жизни духовных людей.
Был случай при жизни Оптинского старца Леонида (в схиме Льва, скончавшегося в 1841 г.). У одного его ученика Павла Тамбовцева скончался родитель несчастною насильственною смертию — самоубийством. Глубоко опечален был любящий сын известием о том, и потому так изливал пред старцем свою скорбь: «Несчастная кончина моего родителя есть для меня тяжкий крест. Да, я нахожусь теперь на кресте, которого болезни пойдут со мною в гроб. Воображая ужасную для грешников вечность, в которой нет уже покаяния, я мучаюсь представлением вечных мучений, которые ожидают моего родителя, без покаяния умершего. Скажи, отче, чем я могу утешить себя в настоящей горести?» Ответ старца: «Вручай как себя, так и участь родителя воле Господней, премудрой, всемогущей. Не испытывай Вышняго чудес. Тщися смиренномудрием укреплять себя в пределах умеренной печали. Молись Преблагому Создателю, исполняя тем долг любви и обязанности сыновней».
Вопрос: «Но коим образом молиться о таковых?» Ответ: «По духу добродетельных и мудрых так: «ВЗЫЩИ, ГОСПОДИ, ПОГИБШУЮ ДУШУ ОТЦА МОЕГО: АЩЕ ВОЗМОЖНО ЕСТЬ ПОМИЛУЙ! НЕИЗСЛЕДИМЫ СУДЬБЫ ТВОИ. НЕ ПОСТАВИ МНЕ ВО ГРЕХ СЕЙ МОЛИТВЫ МОЕЙ. НО ДА БУДЕТ СВЯТАЯ ВОЛЯ ТВОЯ!» Молись же просто, без испытания, предавая сердце твое в десницу Вышняго. Конечно, не было воли Божией на столь горестную кончину родителя твоего; но ныне он совершенно в воле Могущего и душу и тело ввергнуть в пещь огненную, Который и смиряет, и высит, и мертвит, и живит, низводит в ад и возводит. При этом Он столь милосерден, всемогущ и любвеобилен, что благие качества всех земнородных пред Его Высочайшею благостию — ничто. Для сего ты не должен чрезмерно печалиться. Ты скажешь: «Я люблю моего родителя, почему и скорблю неутешно». Справедливо. Но Бог без сравнения более, чем ты, любил и любит его. Значит, тебе остается предоставить вечную участь родителя твоего благости и милосердию Бога, Который если соблаговолит помиловать, то кто может противиться Ему?».
Вот эта приведенная здесь частная келейная или домашняя молитва, преподанная опытным в жизни духовной старцем Леонидом своему ученику, может служить для православного христианина примером или образом молитвы за какого-нибудь близкого к нему неправославного христианина. Может он, например, молиться в таком смысле: «ПОМИЛУЙ, ГОСПОДИ, АЩЕ ВОЗМОЖНО ЕСТЬ, ДУШУ РАБА ТВОЕГО (имя), ОТОШЕДШАГО В ЖИЗНЬ ВЕЧНУЮ В ОТСТУПЛЕНИИ ОТ СВЯТОЙ ТВОЕЙ ПРАВОСЛАВНОЙ ЦЕРКВИ! Неизследимы судьбы Твои. Не постави мне во грех сей молитвы моей. Но да будет Святая воля Твоя!» («Душеполезное чтение», 1901, ч. 3, стр. 328—333).
19 октября/1 ноября 2015 г., в воскресенье, в Софийском Свято-Успенском кафедральном соборе (Болгарская Православная Старостильная Церковь) праздновали память прп. Иоанна Рыльского Чудотворца. Богослужения и крестный ход возглавил епископ Фотий Триадицкий.
Михаил Налимов 
В Евангелии есть повествование о том, как Господь Иисус Христос освободил от тяжкого недуга беснования несчастного человека, которого захватил в свою власть не один злой дух, а целый легион злых духов — этих врагов Божиих и врагов человечества. Когда мы с вами читаем или слышим это Евангелие, то не можем, конечно, не обратить внимания на то место, где говорится, как злые духи, владевшие человеком, увидя приближавшегося Спасителя и поняв, что пришел конец их злобному насилию и мучению несчастного, — стали просить Его, чтобы Он позволил им войти в стадо свиней, пасшихся тут же на берегу озера. 
Кто хочет идти за Иисусом Христом, тот может воспользоваться еще следующими советами:
Второй пастырский визит в Святую епархию Тбилиси (Грузия, ИПЦ Греции)
В понедельник 9 ноября (н. ст.) 2015 г. в монастыре Св. Артемия Коридаллоса (Аттика, ИПЦ Греции) состоялось погребение настоятельницы обители - игумении Исихии, которое возглавил Блаженнейший Архиепископ Калинник в сослужении Митрополитов Хризостома Аттикийского и Геронтия Пирейского.
Протоиерей Владимир Богданов
В ограде верных
25 октября/ 7 ноября 2015 г.
«Чаю воскресения мертвых, и жизни будущаго века» (Никейский Символ Веры).
Протопресвитеръ Михаилъ Польскій († 1960 г.) родился 24 октября (6 ноября) 1891 г. въ станицѣ Новотроицкой Кубанской области въ семьѣ псаломщика. Окончилъ Ставропольскую духовную семинарію (1914) и по ея окончаніи работалъ противосектантскимъ миссіонеромъ. Священникъ (1920). Въ 1921 г. поступилъ въ Московскую духовную академію, которая вскорѣ была закрыта. Въ 1923 г. арестованъ и послѣ тюремнаго заключенія былъ сосланъ въ Соловецкій лагерь, а въ 1929 г. — на 3 года въ Зырянскій край. Въ 1930 г. бѣжалъ изъ ссылки и покинулъ Россію, перейдя россійско-персидскую границу. Сначала попалъ въ Палестину, потомъ (съ 1938 по 1948 гг.) былъ настоятелемъ прихода въ Лондонѣ въ юрисдикціи Русской Православной Церкви Заграницей (РПЦЗ). Въ 1948 г. переѣхалъ въ США. Служилъ въ каѳедральномъ соборѣ «Всѣхъ скорбящихъ Радосте» въ г. Санъ-Франциско (шт. Калифорнія, США) (съ 1952 г. — старшимъ каѳедральнымъ протоіереемъ указаннаго собора). Послѣ побѣды въ 1949 г. на т. н. «Лосъ-Анжелосскомъ процессѣ», гдѣ о. Михаилъ защитилъ каноническую правоту РПЦЗ какъ экспертъ-канонистъ, онъ былъ возведенъ въ санъ протопресвитера. Въ 1955 г. упомянутъ какъ каѳедральный протопресвитеръ, замѣститель предсѣдателя епархіальнаго совѣта Западно-Американской епархіи Русской Православной Церкви Заграницей (РПЦЗ). Ушелъ на покой въ 1959 г. Скончался 8 (21) мая 1960 г. въ Санъ-Франциско. Похороненъ на Сербскомъ кладбищѣ подъ Санъ-Франциско.
Право на правду. Сергианство как советскость: священник Георгий Эдельштейн на тему возобновившейся в РПЦ МП дискуссии
101 год назад, 16/29 октября 1914 года, в самом начале еще официально необъявленной войны с Турцией, совершил свой подвиг русский флотский священник - иеромонах Антоний (Смирнов), отдавший жизнь за други своя.
Со слезами и большим воодушевлением встретили и приветствовали все верные ИПЦ Греции в Салониках своего нового Митрополита, Высокопреосвященнейшего Григория. Интронизация состоялась в Соборе Трех Святителей города Салоники.
Переживаемый период.
Группа «Мастерской церковной иконографии" из Оропосско-Филийской Митрополии отправилась в Чехию в октябре этого года для участия в двух семинарах, в качестве представителей ИПЦ Греции в Центральной Европе.
Иеромонах Иосиф, Начальник Оптинского скита
19 октября/1 ноября 2015 г.,
