РПЦЗ: Новые издания - Богослужебные Календарь и Типикон на 2016 год

Автор: Митрополит Агафангел. Дата публикации: 31 октября 2015. Категория: РПЦЗ.

Вышел из печати Православный календарь на 2016 год. Формат А5, мягкая обложка 64 стр. Цена $1 + почтовые расходы. Заказывать по адресу Адрес электронной почты защищен от спам-ботов. Для просмотра адреса в вашем браузере должен быть включен Javascript.,

Печать E-mail

Практика совершения таинства Крещения в Московской Патриархии

Автор: Интернет Собор. Дата публикации: 30 октября 2015. Категория: Московская Патриархия.

По информации из Живого Журнала fshorde Епископ Благовещенский и Тындинский Лукиан (Куценко) (Московская Патриархия) 20 сентября совершил "таинство Крещения" над губернатором Приамурья Александром Козловым методом смачивания его затылка.

Глядя на такое "крещение", в очередной раз вспоминается о том, что давно назрел вопрос о непризнании таинства Крещения, совершаемого в Московской Патриархии.

Печать E-mail

История Ильинского Скита на Афоне (РПЦЗ)

Автор: Монахиня Вера. Дата публикации: 29 октября 2015. Категория: Архив РПЦЗ.

Скит св. пророка Илии на Святой Горе Афон основан был в 1757 г. Его основателем является один из известнейших отцов нашей Церкви преп. Паисий (Величковский), известный во всем православном мире как выдающийся делатель «Умной молитвы» и переводчик святоотеческих творений, возродивший традиции православного старчества не только на Святой Горе, но и в Румынии, России, Украине и других странах. Посему на биографии этого великого подвижника и старца необходимо остановиться немного подробнее.

Преп. Паисий (Величковский) родился в Украине, в г. Полтаве, в 1722 г. в семье казачьего соборного протоиерея о. Иоанна Величковского и был наречен в св. крещении Петром. Оставшись четырех лет от роду без отца, он был воспитан матерью и братом, также священником гор. Полтавы. С малого возраста Петр очень полюбил чтение книг, особенно творения св. отцов Православной Церкви. Книги читал он «ненасытно», как повествует его жизнеописание, и с тринадцати лет уже почувствовал стремление к монашеству. Поразив киевского Архиепископа Рафаила необычайными своими способностями, Петр был принят в Духовную Академию, в коей и пробыл 4 года. Отсюда уходит он сначала в монастырь г. Любеча над Днепром, что на Черниговщине, а затем переходит в Медведовский Николаевский монастырь, где принимает постриг в рясофор с именем Платона. Через некоторое время Платон переходит в Киево-Печерскую Лавру, а оттуда в Валахию в пустынный скит Трейстины.

Однако и там он продолжает искать уединения и, наслышавшись много о святой Афонской горе, будучи 24 лет от роду, Платон прибывает на святую Афонскую гору и поселяется в кельи Кипарис на земле, принадлежащей греческому монастырю Пантократор.

На 28 году жизни Платон Величковский постригается в мантию с именем Паисия и продолжает жить в пустынной кельи на св. горе. Постепенно вокруг него собираются послушники, прослышав о его богоугодном образе жизни, и в скором времени в кельи собралось 8 человек, помещение для коих оказалось крайне малым. О. Паисий переходит в другую келью - св. Равноапостольного царя Константина, где по принуждению братии принимает священнический сан и становится настоятелем небольшой монашеской общины.

Однако со временем и эта келья оказалась недостаточной для все увеличивающегося числа братии. И о. Паисий выпрашивает другую ветхую келью от того же монастыря во имя св. пророка Божия Илии, где с разрешения монастыря и благословения Святейшего Патриарха Серафима основывает скит во имя св. пророка Илии. Немедленно по переселении на новое место о. Паисий начинает постройку церкви, трапезы, братских келий и других построек, причем сам усердно трудится с братией.

Одновременно о. Паисий вводит в скиту полный порядок по чину святой горы, приучая братию скита к труду и молитве. Примером монашеской жизни всегда был сам блаженный о. Паисий. Днем он делал ложки, а ночью переводил религиозные книги с греческого на церковнославянский язык. Вся жизнь его проходила в трудах и бдении. Смирением, кротостью и любовью ко всем о. Паисий вскоре снискал у всех уважение, и многие избрали его своим духовником, в том числе и Святейший Патриарх Серафим, живший тогда на покое на Святой Горе.

Службу, особенно Божественную литургию, о. Паисий совершал не только в скиту, но по приглашению во многих афонских обителях, неспешно и благоговейно со страхом Божиим. Благодаря всему этому, слава о святой жизни о. Паисия прошла далеко за пределы святой горы и к нему со всех сторон продолжала стекаться братия с просьбой принять их в новоустроенный Ильинский скит. Вскоре в скиту собралось более 60 чел. и возникли трудности не только с помещением, но и с питанием такого количества братии, т. к. средств скит не имел, а пожертвования из России в те времена почти не поступали по причине частых турецких войн.

Посему о. Паисий решил оставить Святую Гору и переехать в Валахию, где он надеялся получить просторный монастырь, в котором бы могла поместиться вся братия, к нему собравшаяся.

И в 1763 году старец Паисий, забрав с собою 64 человека, переселяется в Валахию. В скиту остается только 17 человек, могущих прожить своими трудами. Покидая Святую Гору, о. Паисий предсказал, что со временем в скиту будет другой Паисий, при котором скит возвеличится, устроится и прославится. Это и сбылось.

Прибыв в Валахию, о. Паисий получает в управление монастырь, сначала Драгомирна, а потом Нямецкий. Тут он вводит афонский устав и порядки, отлично расширяет обитель, в коротком времени снискал любовь и уважение всего окрестного населения и в 1790 году возводится в сан Архимандрита.

Отдав всю жизнь на служение Церкви, блаженный Паисий после краткой болезни мирно отошел ко Господу 15 ноября 1794 г. на 72 году жизни и был похоронен в соборном храме Нямецкого монастыря.

В историю Православной Церкви о. Паисий Величковский вошел, как известнейший переводчик святоотеческих писаний с греческого языка на церковнославянский. Над переводами он трудился буквально всю жизнь до самой кончины. Им переведены почти все значительные книги Православной Церкви, в том числе Добротолюбие, сочинения святых Исаака Сирина, Варсанофия Великого, Максима Исповедника, Феодора Студита, Григория Паламы и др. Кроме того, о. Паисий исправил множество предыдущих переводов, таких как св. Макария Великого, Иоанна Лествичника, Симеона Нового Богослова и др. Также о. Паисий оставил множество и собственных творений, весьма душеполезных и поучительных.

Расширение Скита. Казаки. Паисий II

Не смотря на отшествие блаженного Паисия из Ильинского скита на Афоне, последний и далее продолжал пополняться монашествующими. Это были преимущественно бывшие запорожцы, черноморские и задунайские казаки, которые разновременно приходили на Святую Гору и поселялись в скиту. Посему в коротком времени почти все население скита состояло из казаков, пришедших на Афон в поисках Небесного Отечества. О жительстве их тут можно удостовериться из хранящейся до сего времени в ризнице книги, в которую записывались пожертвования на скит, а также из надписей, имеющихся на отдельных вкладах от них. Например, на большом Евангелии в серебряной позолоченной оправе; на чаше серебряной, тоже позолоченной; на втором малом Евангелии и других предметах.

Старцы Ильинского скита на Афоне

 Нет также сомнения, что вся ризница скита старой превосходной парчи, а также плащаница, вся шитая золотом с драгоценными камнями и жемчугом, есть также вклад тех же казаков. Более того, соборная церковь св. пророка Илии принадлежит к тому же времени и была построена иждивением тех же черноморских казаков. Ее постройка была закончена в 1806 г., о чем свидетельствует надпись на мраморной плите, вложенной в стене южной стороны алтаря собора. 

Настоятелем в скиту после о. Паисия Величковского был сначала Архимандрит Варлаам, затем Хаджи Афанасий, Архимандрит Товия. При них скит продолжал увеличиваться и расстраиваться. Благодаря наплыву братии, построенные ранее помещения оказались недостаточными. Братия выходят и за пределы скита, селятся в небольших домиках-кельях по два-три человека вместе. Тут они занимаются трудом и молитвой, и только по воскресеньям и в праздники сходятся в скит на соборное правило и общую трапезу.

В этот период скит не испытывал недостатка в средствах. Таковые поступали стараниями задунайских казаков от рыбной ловли в реке Дунай и от Черноморского войска. Казаки не оставляли своих попечений о ските и далее. Они заботились не только о пропитании братии, но и об украшении обители. Так иждивением казаков была построена церковь во имя Пророка Илии. Над дверями собора есть мраморная доска, на которой хорошо читается надпись о том, что «мраморный помост и порта были устроены старанием Схимонаха Иоанна Чернышева подаяниями же российских ктиторов и благодетелей Войска Черноморского, разных господ честных казаков 1819 г. мая 21 дня». 

К сожалению, с начала 1820 г. скит опять приходит в запустение. По случаю греческого восстания 1820 г. турки мстили грекам за поднятое восстание и, конечно, досталось и русским, т. к. для турок все христиане были одинаковы. Часть братии вынуждена была бежать в Валахию. В скиту осталось только 8 чел. и то преимущественно скрывавшихся в лесах и неприступных ущельях от турецкого гнева. Только в 1830 году возвращаются иноки в Ильинский скит. Тут они застали разрушение и обветшание. Понемногу все приходит опять в порядок, ремонтируется и отстраивается. Активное участие в восстановлении обители принимали участие бывшие запорожские казаки, переселившиеся после запустения Запорожской Сечи на берега Дуная. Из них преимущественно и пополнялась братия. 

В этот период в скиту происходит печальное противостояние между великороссийскими и малороссийскими иноками. Наиболее подробно оно описано в воспоминаниях насельника обители о. Игнатия под названием «Историческое описание русского св. славного пророка Илии скита, что на Афоне» (М., 1860 г.). В результате случившегося печального инцидента монахи-великороссы в 1837 г. попытались изгнать из Ильинского скита монахов-малороссов, хотя последних и было большинство. 

Изгнанная братия вынуждена была переселиться в монастырь Пантократор и подать жалобу на великороссийских собратий в Протат Святой Горы. Последний пытался примирить обе враждующие партии, но безрезультатно. Дело дошло даже до того, что по обвинению в растрате скитских денег игумен о.Павел был судим Протатом и одно время находился под надзором в монастыре Пантократор. Споры длились до 1839 г., когда решением Протата великороссийские братия перешли в Пантелеимонов монастырь, после чего Ильинский скит вновь перешел к малороссиянам. 

На то время на Афоне великороссийских иноков было около 50, тогда как малороссийских более 100. 

Как писал в своих записках инок Порфирий (Агеев), посетивший скит вскоре после тех событий, богослужение в нем совершалось чинно, неотменно с киевским напевом…

В 1845 г. скит посетил Великий Князь Константин Николаевич Романов, где и остановился на ночлег. По его признанию, Ильинский скит поразил его “своей малороссийской опрятностью”. После посещения великим князем малоизвестный скит получил большую известность во всей Российской Империи.

Новое возрождение обители началось после избрания в 1841 г. игуменом скита о. Паисия II - уединенного отшельника, подвизавшегося в Кавсокаливии на Афоне. Родился он в Бессарабии, с малых лет удалился в монастырь, где был пострижен в монашество в возрасте 17 лет и переведен в архиерейский дом, сначала на должность иподиакона, а затем иеродиакона и иеромонаха.

Однако он тяготился жизнью в городе и в 1838 г., уволившись из епархии, поселился на Афоне в вышеназванной пустынной местности.

Сюда в 1841 г. к нему явились посланцы Ильинского скита с просьбой принять место настоятеля и управлять скитом. Трижды отказывался о. Паисий от предложенной ему чести, опасаясь трудностей. Но в конце концов согласился и был поставлен настоятелем Ильинского скита. Переехав в скит и видя в этом промысел Божий, о. Паисий Второй принялся деятельно за устройство обители. При нем в первый же год была вполне закончена и освящена церковь во имя св. Митрофана Воронежского чудотворца, заложенная еще о. Аникитою (Ширинским-Шихматовым). Приведены в порядок монастырские постройки. Был построен новый корпус с 15 кельями.

Немало забот было им положено на восстановление внутреннего порядка и отправления церковной службы. После посещения в 1845 г. обители Великим Князем Константином Николаевичем он получает большую известность не только на Афоне, но и в России. Начинается приток новой братии, средств и о. Паисий Второй смог продолжать расширение и восстановление скита.

Уже в 1846 г. был построен большой двухэтажный корпус, где были устроены пекарня, кухня, приемные покои для гостей и 18 келий.

В 1847 г. выстроен еще один корпус для канцелярии и 10 монашеских келий. Была выстроена каменная ограда, еще один двухэтажный корпус с колокольней вышиною в 23 метра. В течении семи лет все почти постройки скита были перестроены. Заложены две новые церкви во имя св. Николая Чудотворца и Архистратига Михаила. Выстроена была больничная палата и кельи для дряхлых монахов.

Одновременно проделана огромная работа по расчистке земли под огороды и виноградники, засадку садов и других деревьев. Скит превратился в цветущую обитель, не отстававшую от прочих старых афонских монастырей.

За свои заслуги о. Паисий был возведен 3-го августа 1868 г. в сан Архимандрита.

Долголетние труды и заботы подорвали здоровье о. Паисия. С начала 1871 г. он начал болеть и в воскресение 5 сентября преставился на вечный покой. Редко можно было встретить в одном человеке столько добродетелей, как в лице о. Паисия II, настоятеля Ильинского скита и, по сути, его основного строителя. Горячая вера, любовь к Богу, доверие и простота в отношении к людям, высокие хозяйственные качества сделали его одной из известнейших личностей на Афоне. А за его тридцатилетнее управление скит превратился в известнейшую обитель далеко за пределами Афона. Еще при жизни он был порадован многими знамениями и даром предвидения.

Дальнейшая история Скита

После кончины о. Паисия II Скит представлял из себя уже благоустроенную и благоукрашенную обитель. Новым настоятелем был избран вначале иеромонах Киево-Печерской Лавры Гервасий, позднее иеромонах о. Андрей и по кончине последнего иеромонах Ахтырского монастыря Харьковской губернии о. Товия. При этих настоятелях скит продолжал обустраиваться. Построен был новый корпус за пределами скита для новых иноков и рабочих, а также начались работы по перестройке главного собора, который обветшал в силу бывшего на Афоне землетрясения и нуждался в расширении, благодаря увеличению монастырской братии.

Однако главным строителем этого нового собора был уже Архимандрит Гавриил, сменивший ушедшего на покой в свой Ахтырский монастырь о. Товию. О. Гавриил был уроженцем Киевской губернии и происходил из бедной крестьянской семьи. Во время посещения Киева он почувствовал влечение к монашеству и поступает в число братии Феофановой пустыни около г. Киева.

Во время путешествия по святым местам о. Гавриил останавливается на Афоне. Наиболее понравился ему здесь малороссийский Ильинский скит, где он и остается до конца своей жизни. В 1887 г. братия скита избирает о. Гавриила настоятелем, а в 1891 г. он был возведен константинопольским патриархом в сан Архимандрита. Преодолев немало препятствий, о. Гавриил заканчивает постройку еще одного большого корпуса для братии. В 1899 г., предварительно собрав средства для того необходимые во время поездки в Россию, он начинает перестройку собора.

Архимандрит Гавриил, игумен Ильинского скита на Афоне

О. Гавриил однако не ограничивается постройкой собора. В г. Одессе им было выстроено огромное подворье Ильинского скита и трехпрестольный храм при нем. Отстроены также помещения со всеми удобствами для паломников, едущих из Одессы к святым местам - в Палестину и на Афон. В самом скиту отстроен еще один новый корпус для братии, сооружены две цистерны для запаса воды, выстроены новые стены на виноградниках и огородах. Созданы и расширены подворья скита в г. Таганроге и станице Новониколаевке в области Войска Донского.

К сожалению, все эти заботы подорвали слабое здоровье о. Гавриила, и в 1901 г. в октябре месяце Архимандрит Гавриил скончался во время пребывания в ст. Новониколаевской, и был похоронен в Храме Ильинского подворья в Одессе.

По смерти о. Гавриила настоятелем скита был избран о. Максим, состоявший до того иеромонахом скита и помогавший до этого предыдущему настоятелю в делах по управлению обителью. При о. Максиме, возведенном в сан Архимандрита скита весной 1902 г., число монашествующих увеличилось до 400 чел. Была выстроена больница и закончен постройкой новый собор, являющийся одним из значительных афонских храмов.

Сам собор имеет в длину 54 метра, в ширину - 48 м., а высота от пола до главного купола равняется 36 м. Весь собор сложен из дикого камня, очень прочного, снаружи чеканной работы, а своды выведены из бетона. Собор украшен семью главами, позолоченными, с шариками разных цветов. Над каждой главой возвышается медный крест. Все строение укреплено железными балками и сводами, чтобы предохранить его от возможных землетрясений и разрушения временем. Портик и колонки устроены из местного серого мрамора, а иконостас состоит из 4 ярусов.

В 1906 году в Ильинском скиту проживало уже около 500 монахов, по большей части из Украины, в связи с чем его по-прежнему называли «Ильинский малороссийский скит», хотя такое наименование и было условным. Официально скит считался русским, что отмечено во многих документах. Скиту принадлежали обширные сельскохозяйственные угодия и рыбная ловля на Дунае. Скитские подворья находились в Одессе, Таганроге и Константинополе.

Освящение соборного Храма состоялось в июне 1914 года перед началом Первой мировой войны.

Начавшаяся война, а особенно последовавшая за ней богоборческая революция в России в 1917 г., к сожалению, очень отразились на положении скита. Прекратился почти совершенно приток паломников. Средства с Родины не поступали. Большие и благоустроенные подворья в Таганроге, Одессе и Новониколаевке были конфискованы и разрушены.

Хотя юридически иноки скита были автоматически приняты в греческое подданство и получили охрану и опеку православного государства, этот послевоенный период можно отнести к одной из печальных страниц всей истории скита.

Дело в том, что греческие власти, опасаясь проникновения на Афон коммунистов, перекрыли всякий доступ иноков славянского происхождения на Афон. В результате этого скит почти 40 лет не получал ниоткуда пополнения, и братия от общего количества около 500 чел. в 1906 г. уменьшилась до 10 чел. в 1961 г.

Хотя скит лишился своих угодий на Родине, подворий и притока паломников, но его прекрасно разработанные огороды, виноградники, рощи и сады вполне были достаточны для содержания и прокормления многочисленной монашествующей братии. Однако таковой не было из-за отсутствия притока новых насельников, чему способствовал запрет греческих властей. Плачевное положение скита к 1992 году проявилось в том, что в нем оставалось всего 4 насельника во главе с архимандритом Серафимом (Бобич), родом из Закарпатья.

В мае 1992 г. Вселенский патриархат вместе с Афонскими духовными властями постановили заселить обитель греческими монахами из монастыря Пантократор.

***

О том, как это происходило, описано в отчете Священному Синоду Русской Православной Церкви, составленном иеромонахом Николаем - представителем в Киноте Святой Горы русского Пантелеимонова монастыря. Перепечатывается дословно с сайта “Хорос”:

Священному Синоду Русской Православном Церкви. Москва

Ваше Святейшество. Преосвященные архиереи. Христос Воскресе!

Довожу до вашего сведения, что 7 мая ст.ст. 1992 г. экзархия Вселенского патриархата, состоящая из митрополитов Илиупольского Афанасия и Халкидонского Мелитона, с помощью комиссии от Св. Кинота Св. Горы, состоящей из антипросопов монастырей Иверского, Пантократорского, Павловского, Ставроникитского и Ксенофонтского, при содействии заместителя губернатора господина Николая Панадимтриу и полиции, но без ведома остальных членов Св. Кинота, т.е. без суда и следствия, изгнали из скита и Афона четырех насельников русского Ильинского скита (двое из которых были записаны в монохологии монастыря и являлись греческими подданными), дав им час времени на сборы, а затем передали русский скит братству из Ватопедского монастыря во главе с протом - Иеромонахом Афанасием.

Вашего Святейшества нижайший послушник

Иеромонах Николай,

антипросоп Русского Пантелеимонова монастыря.

Прежде чем описать изгнание насельников русского Ильинского скита на Св. Горе и передачу этого скита греческому братству, два слова скажем о его насельниках и о причине их изгнания:

1. Архимандрит о. Серафим (Бобич) родился в Америке, куда его родители эмигрировали с Карпат. Священство принял от Американской Митрополии в монастыре св. Тихона, где долго подвизался, там же окончил семинарию и был преподавателем. В Ильинский скит прибыл в 1970 г.

2. Иеромонах Иоанникий - американец, воспитанник Св.-Троицкого монастыря в Джорданвилле. На Афон прибыл и поселился в Ильинском скиту в 1982 г.

Оба они были официально прописаны Пантократорским монастырем и являлись поэтому греческими гражданами. Были в скиту и другие насельники с американскими паспортами, но из бывшего Союза, жили там и с советскими паспортами, но не были прописаны.

О причинах изгнания насельников скита можно сказать следующее:

Когда в 1922 г. Вселенская патриархия приняла новый стиль, то многие православные соблазнились этим ее поступком, и Элладская Церковь - ибо и в Греции Церковь приняла новый стиль - разделилась на два лагеря: новостильную Церковь, официальную, которую признает и государство Греции, и старостильную, неофициальную Церковь.

О. Серафим со своим братством не признавали новостильную Вселенскую Церковь, и поэтому не поминали имя святейшего вселенского патриарха, что явно противоречит официальному афонскому уставу. Вторая причина непоминовения та, что Вселенская патриархия участвовала в экуменизме, чем и соблазнялись наши братья-зилоты, т.е. ревнители... Об официальном документе или письме от Московской патриархии, в котором бы говорилось, что она не признает Зарубежную Русскую Церковь и придает ее анафеме, как еретическую Церковь, я не знаю.

Надо отметить, что о. Серафима с братией предупреждали, что выгонят с Афона, если они не будут поминать вселенского патриарха.

А теперь, как представитель (антипросоп) Пантелеимоновского монастыря при Киноте Афона, а посему и свидетель всех событий, с Божией помощью, решаюсь описать ход самих событий. За месяц до этого поползли по Афону слухи, что вскоре, мол, придет экзархия от Вселенского патриарха и будет решаться вопрос Пантократорского монастыря о переходе его на общежительный устав, а также решится и вопрос Ильинского скита - принадлежащего сему монастырю - о передаче его греческому братству.

Так и случилось. Началось с телеграммы от вселенского патриарха Варфоломея в Кинот, в которой сообщалось о приезде на Афон такой экзархии 1 мая 1992 г.

Но 4 мая проту Афона - иеромонаху Афанасию ватопедскому поздно вечером (по его словам, в 9.45) позвонили из Фанара (патриархии) и сообщили, что завтра, т.е. 5 мая, прибывает экзархия, состоящая из двух митрополитов: Афанасия Илиупольского и Мелитона Халкидонского.

Собравшимся антипросопам всех монастырей, на заседании, ибо был понедельник, протом было сказано, что экзархия внезапно прибывает, и в 4 часа дня будет уже в Уранополисе (село, которое граничит с Афоном).

Антипросоп Иверского монастыря, а он старейший между антипросопами, между прочим заметил, что на основании телефонного звонка старые антипросопы не приняли бы этих экзархов, и привел в пример факт, как некогда также, без предварительного письма изволили экзархи Вселенского патриарха прибыть на Афон, но их в Киноте не приняли до тех пор, пока не пришло письмо от вселенского патриарха. С ним многие согласились, а некоторые промолчали, пошушукались, пороптали и … начали готовиться к приему экзархов.

Экзархи прибыли где-то около 7 часов вечера. Их на высшем уровне встретили, угостили, а о письме от патриарха никто даже не дерзнул заикнуться. Затем был ужин, где велись разговоры о Русской Церкви, о трудностях ее и об униатах, которые нагло лезут в Русскую Церковь, а на утро был назначен собор под председательством экзархии вместе с Кинотом.

Прежде чем начать собор в Киноте, экзархи переговорили наедине с о. Калинником (антипросоп Иверского монастыря) и другими некоторыми антипросопами, вызывая их по одному из зала заседаний, так что уже даже начался ропот среди антипросопов в зале: что это, мол, за тайные беседы, и как они, экзархи, смеют так вести себя с Кинотом.

Но вот началось заседание, были прочитаны молитвы. А вместо патриаршего письма была прочитана телеграмма, что, мол, направляются экзархи на Афон решать афонские проблемы, а какие это проблемы - не указано.

После прочтения телеграммы экзарх, председатель собора митрополит Афанасий, начал объяснять причину своей срочной поездки на Афон, мотивируя это тем, что у них мало времени и много дел, и они, экзархи, вынуждены были приехать на неделю раньше. Вопросы для повестки дня они объявили следующие:

1. Пантократорский монастырь должен избрать себе из афонских монастырей братство в количестве 10-12 человек вместе с игуменом.

2. Пантократорский монастырь перевести из своекоштного в общежительный монастырь.

3. Братство во главе с архимандритом Дионисием (бывшим святогорцем), проживавших в Пантократорском монастыре, куда они поселились совсем недавно, удалить из этого монастыря, т.к. они нежелательны и патриархии Вселенской и Киноту.

Были выдвинуты и другие две темы, которые не связаны с событиями, поэтому опускаю их.

На основании вышеизложенных вопросов, после небольшого обсуждения их, определили комиссию от Кинота, которая должна была вместе с экзархией поехать в монастырь Пантократорский и на месте решить эти проблемы. В комиссию Кинота вошли антипросопы (которых предложил сам митрополит Мелитон, а Кинот не возражал) следующих монастырей: Иверский - проигумен Калинник, Пантократорский - прот Серафим, Павловский - монах Иосаф, Ставроникитский - монах Феодосий, Ксенофонтский - монах Силуан и старший секретарь - иеромонах Дамаскин. Вскоре они отбыли в Пантократорский монастырь, а мы, остальные антипросопы, ушли в представительский дом монастыря в надежде, что вечером, возможно, будет снова заседание, если в Пантократоре быстро закончат решение вопросов. Но вечером во вторник мая собора не было, т.к. экзархи и комиссия от Кинота задержались в монастыре допоздна, а поэтому условились, что на завтра, на среду, т.е. на Преполовение Пятидесятницы, будет снова собор вместе с экзархией.

В среду председатель собора довел до сведения всех членов собора о своих действиях в Пантократорском монастыре и о том, что там избран игумен из Ксенофонтского монастыря - архимандрит Виссарион, монастырь Пантократорский переводится на общежительный устав, а братство, проживавшее там во главе с архимандритом Дионисием, в течение 24-х часов должно покинуть монастырь. Выслушав это и пожелав духовного преуспеяния новому игумену и братству его, экзархия с комиссией от Кинота должны будут ехать снова в Пантократорский монастырь, чтобы формально все уладить, передать монастырь и духовно утвердить новое и старое братства, и ни слова не было сказано экзархами об Ильинском ските и его насельниках. Экзархи и Кинотская комиссия отбыли в Пантократорский монастырь, а мы, все остальные антипросопы, снова разошлись.

В 4 часа дня мне позвонили из Карей знакомые и сообщили, что экзархия и комиссия Кинота находятся в Ильинском ските, туда же прежде отбыл секретарь губернатора Афона и много полиции. Сообщили также, что митрополит Мелитон срочно прибыл на Карею и вел беседу в здании Кинота с иеромонахом Паисием (коллиот из Карей) и предлагал ему стать игуменом Ильинского скита, сегодня же иеромонах Паисий не смог на это сразу же решиться и просил отсрочки, чтобы все взвесить и обдумать.

После этого разговора я тут же позвонил в свой монастырь игумену, но его не нашли, и я пошел на великую вечерню в Протатский храм, т.к. на завтра был праздник - память евангелиста Иоанна Богослова. Отслужив вечерню, я стал звонить в свой монастырь, а в это время ко мне кто-то сильно постучал в дверь. Выйдя открывать, увидел знакомого греческого иеромонаха, который и сообщил мне, что четырех насельников Ильинского скита во главе с игуменом Серафимом на двух полицейских машинах видели на Карейской площади, их везут на главную пристань Дафни, а оттуда за пределы Афона.

Наконец, я дозвонился до игумена Иеремии и сообщил ему обо всем этом, просил его как игумена принять меры. Из монастыря дозвонились до Афонского подворья в Москве и сообщили представителям монастыря в Москве об этом событии. После этого я позвонил некоторым антипросопам и спросил их, знают ли они что-нибудь об изгнании отцов из скита. Мне все заявили, что они ничего не знают и впервые все от меня слышат и скорбят обо всем этом.

В 8.15 мне позвонил игумен Ильинского скита о. Серафим и рассказал, как их изгнали и что они уже в Уранополисе, а затем позвонил и другой брат из скита - монах о. Николай, который был в это время в другом селе Неа Рода. Между прочим, они сообщили, что еще днем к ним в скит приехал секретарь от губернатора - Омерос и сказал, что экзархия теперь находится в Пантократорском монастыре и, возможно, навестит и их скит, но заверил их, что им нечего бояться.

Спустя 2 часа приехало в скит много полицейских на машинах, за ними экзархия, комиссия Кинота и новый игумен пантократорский Виссарион с братией. После встречи и беседы о. Серафим остался при своих убеждениях и наотрез отказался поминать за службами имя вселенского патриарха, как это повелевает афонский устав, а вдобавок ко всему, о. Серафим, видя полицию и их злые намерения, обозвал экзархию ругательными словами: Иуды, антихристы, коммунисты. Насельникам скита (а их было 4 человека) дали один час на сборы, так что о. Серафим забыл второпях взять с собою документы и деньги, посадили их в машины и вывезли вне Афона. После разговора с ними узнал, что в Ильинском скиту уже новое братство из Ватопедского монастыря во главе с нынешним протом - иеромонахом Афанасием.

На утро, 8 мая, в день памяти свв. апостолов любви и мира, снова у нас заседание с экзархией. Митрополит Мелитон, прежде чем председатель собора - митрополит Афанасий начал говорить о своих вчерашних деяниях, вежливо извинился перед Кинотом за то, что они, дескать, забыли второпях при первом же заседании прочитать письмо от вселенского патриарха Варфоломея и поэтому просил Кинотского секретаря прочитать сие письмо, как оказалось, были пункты и об Ильинском ските (письма этого пока не имею, а когда выйдет «практикой» - решение собора - то помещу и это письмо).

Затем начал говорить владыка Афанасий. Рассказал Киноту, сколько им с Божией помощью и при содействии Кинотской комиссии, игумена Виссариона с братией, губернаторского секретаря Омероса и множества полицейских удалось совершить великих дел, и ни словом не обмолвился о том, что изгнали из Афона насельников скита. После его рассказа воцарилась в зале заседаний мертвая тишина.

Тогда попросил слово я, антипросоп русского Пантелеимоновского монастыря, и сказал им, что вчера в 8.15. вечера мне звонил о. игумен Серафим из Уранополиса и сообщил, что их изгнали из Афона, дали на сборы один час времени. На каком основании вы, - спросил я, - без ведома Кинота, без суда и следствия изгнали их с Афона?

После этого вопроса начались у меня с экзархами прения. Они спросили меня, признает ли Московская патриархия Зарубежную Русскую Церковь, и я ответил, что мы спрашивали об этом митрополита Филарета Киевского, посетившего Афон в 1978 г., который ответствовал, что догматического расхождения с ними у нас нет, и поэтому, если кто из Зарубежной Церкви пожелает у нас в монастыре причащаться, то ему не надо возбранять. После этого мне сказали, что я защищаю раскольников. Я же ответствовал, что их действия не одобряю, но нельзя же изгонять людей без суда и следствия. Затем я напомнил собору, что Ильинский скит - это русский скит, там жил и подвизался преп. Паисий Величковский, построен он на русские деньги, русским потом и русскими людьми. И в истории скит пророка Илии останется русским скитом, и привел в пример факт, что Ватопедский монастырь прибрал к рукам богатейший русский скит - св. апостола Андрея, но прошло уже много лет с того дня, а все его называют русским скитом, а не Ватопедским. Тогда владыка Мелитон заметил мне, что «филатисмос» был осужден в 1898 г. на Всемирном конгрессе православных, и нет у православных, а, тем более, на Афоне, ни иудея, ни еллина, но все едины во Христе.

Антипросоп Пантократорского монастыря проигумен Серафим заметил мне, что Ильинский скит находится на территории их монастыря и принадлежит им, а поэтому просил меня, чтобы я не вмешивался в их внутренние дела, сказал также, что они изгнали из скита не русских насельников, но американцев, а игумен скита о. Архимандрит Серафим для их монастыря не монах, а американский гангстер.

Некоторые антипросопы: григорианский, ксиропотамский, филофеевский и симоно-петрский очень деликатно и дипломатично старались заметить экзархам, что они неправы, изгоняя без ведома Кинота насельников скита, на что получили резкие ответы от экзархов и вчинились в группу противодействующих. Затем экзархи объяснили причину намеренного сокрытия патриаршего письма от Кинота, а также и коварные свои действия по изгнанию монахов. Они это мотивировали тем, что, якобы, боялись большого шума, т.к. о. Серафим с братством своим (4 насельника) могли бы закрыть ворота скита и тогда пришлось бы штурмовать скит силою. А поэтому они, экзархи, поступили так скрытно и умно, а последствий они никаких не боятся, ни прессы, ни угроз, боятся они лишь одного Бога. Выслушав все это, Кинот решил узаконить их беззаконные действия, а потому решили пойти антипросопы на явную ложь, угодничая перед экзархией. В решении заседания написали, что патриаршее письмо было прочитано в Киноте и знал о нем и о намерении патриарха и Священного синода, и все свершилось поэтому по воле Бога, предстательством Богоматери и св. пророка Илии и решением (единогласным) Кинота. На это я возразил, что такую ложь я подписывать не буду. Мне намекнули, что если я не подпишу, то будут большие неприятности для монастыря. Подумав хорошенько, я попросил экзархов, чтобы мне разрешили позвонить отцу игумену в монастырь и спросить мнение его о братии, т.к. антипросоп выражает всегда не свое личное мнение, но своей обители. Позвонив отцу игумену, я объяснил ситуацию. Игумен посоветовался с духовником - иеромонахом Макарием, и они дали мне две заповеди: «Если сможешь, то не подписывай такое решение собора, а если нет, то воздержись по всей теме Ильинского скита».

Придя снова на собор, я объявил там мнение обители. Мне сказали экзархи, что я обязан подписать практикой, т.е. решение собора, и без всякого воздержания, и опять начались у нас прения, что, мол, скит стоит не на русской земле, а на греческой, и является собственностью Пантократорского монастыря, и, вроде бы, никакого русского Ильинского скита нет и не было. Тогда я спросил владыку Мелитона, имеют ли они греческую землю в Иерусалиме (Израиль), а если нет - то почему же они кричали на весь мир, когда евреи в прошлом году заняли часть здания Иерусалимской патриархии, а здесь целый скит переходит греческому братству. Я просил, чтобы в практиконе собора ясно стояло воздержание нашего монастыря по теме скита, что и записано. Остальные антипросопы, ничтоже сумняся за совесть, подписали практикой. Практикой же был составлен так, что в нем была сплошная благодарность от начала и до конца его экзархам, комиссии от Кинота, заместителю (если не ошибаюсь) губернатора г-ну Николаю Пападимитрию, ибо все совершалось в его присутствии, и он, как адвокат, давал нужные советы как экзархам, так и Киноту, он проводил экзархов даже до Салоник, - за очень четкие, обдуманные, внезапные действия, ибо о. Серафим был ими застигнут врасплох, и еще благодарили всех их за то, что они избавили Святую Гору от раскольников.

Во время прения я также [заметил], что на Афоне почти половина насельников [греков] не поминает имя патриарха, т.к. являются [зилотами]. Проживают на Афоне и ексагониты («шестиугольники»), которые даже не признают Воскресение Христово, тогда почему же не изгнали всех их из Афона? Ответ экзархов был прост, что, мол, сразу всех не изгонишь, так как их много, а постепенно дойдет очередь и до них. Вот кратко о заседаниях и решении Кинота и экзархов, но совсем по-другому восприняли это простые насельники Афона.

Уже в четверг 8 мая на соборе старший секретарь жаловался Киноту, что ему нельзя спокойно пройти по Карее, т.к. все его ругают, обзывая разбойником, предателем и другими хульными словами, и готовы на него плевать за действия по захвату Ильинского скита, ибо он, иеромонах Дамаскин, был во главе всех решений, был главным советником экзархов, так что и по ночам приходил к архиереям в их покои и там до зари совещались, что и как делать.

Другой иеромонах, грек, сказал мне, что наши экзархи сделали то же на Афоне, что и униаты на Украине - ни больше ни меньше. Другой монах по телефону в пятницу 9 мая сказал мне, что он узнал о разбое в ските только сегодня и очень скорбит об этом, ибо такого не было на Афоне и при крестоносцах. Этот монах вот уже 60 лет на Афоне подвизается.

Вот мнение простых насельников Афона. Когда у нас шло заседание (8 мая) в Киноте и решалась судьба скита, то стало известно, что новый игумен Виссарион с братией и с проигуменом Евфимием (старый насельник Пантократорского монастыря, который давно уже желает прибрать к рукам скит русский) уже приехали в скит и стали вывозить оттуда вещи в свой монастырь. Ходят по Афону слухи, что привезли даже автогенную установку и вскрыли большой сейф, где нашли 18 митр, много вывезли и облачений золотошвейных. Не знаю, насколько это правда, но слухи ходят, т.к. сами же полицейские, «охранники» скита свидетельствуют якобы об этом.

Узнав о разбое в Ските, иеромонах Афанасий сразу же отказался быть насельником скита, и скит в течение нескольких дней был пуст, там пребывала только полиция, которая, якобы, охраняла его. Полицией был перекрыт для посторонних вход как в скит, так и в монастырь на многие дни. Спустя несколько дней в Ильинском скиту поселились насельники Ксенофонтского скита во главе с архимандритом Иоакимом, которые недавно живут на Афоне, приехав сюда из г. Кавала.

Встает вопрос: неужели экзархия сотворила изгнание насельников скита, а затем и передачу сего скита на поругание, лишь по ревности Божией, подобной ревности св. пророка Илии и ради славы Божией? Но если они так ревновали по Богу, то должны были бы в первую очередь изгнать из Афона ексагонитов, затем тех зилотов, которые не признают свят. Нектария, эгинского чудотворца, святым, клевещут на него письменно, издавая книги и называя его еретиком и прочими хульными и хамскими словами. Выходит, на святого можно клеветать и жить на Афоне, а экзархам Матери Церкви сказать нельзя и грубого слова - сразу же изгнание за пределы Афона. Могут жить спокойно и ексагониты на Афоне, но только не представители Русской Зарубежной Церкви. Я лично спрашивал о. Серафима, обзывал ли он экзархов «Иудой», «антихристом» и прочее, и он мне ответил, что обзывал, т.к. они творили явное беззаконие, ибо ворвались как униаты в скит со множеством полицейских, которые и окружили всех их без суда и следствия.

Справедливости ради надо заметить и то, что часто к нам на Афон приезжали архиереи и священнослужители Русской Зарубежной Церкви с письменным разрешением от Вселенского патриарха и служили у нас на Афоне. Как свидетельствует типикарь Протатского храма, несколько лет тому назад епистасия встречала церковным чином, т.е. с мантией и св. Евангелием, с песнопениями и молитвами, Епископа Марка Берлинского. А затем тот же владыка Марк официально служил на Афоне как в скиту, так и в монастыре Хиландарском. К празднику памяти св. пророка Илии всегда в скит приезжало много священнослужителей Русской Зарубежной Церкви с письменным разрешением служить от Вселенского патриарха. В чем же тут дело? А дело в том, так многие святогорцы считают, что все сие сотворили экзархи лишь потому, что бывший филофеевский игумен - архимандрит Ефрем, который, находясь в Америке с духовной миссией, встречал от Вселенского патриарха на своем пастырском духовном поприще много препятствий и потому перешел в юрисдикцию Русской Зарубежной Церкви, чем очень огорчил Церковь Вселенскую и уронил ее честь. Но вот представился хороший случай отомстить Русской Зарубежной Церкви, и как раскольников их изгнать, продемонстрировать тем самым на весь мир свою силу, мощь и власть.

Некоторые насельники Афона не исключают и тот факт, что оба русских скита апостола Андрея на Карее и Ильинский скит имеют в Константинополе огромные 6-этажные подворья, с церквами на последних этажах, которыми со временем и думает воспользоваться Вселенская патриархия.

Как известно, Андреевский скит - этот богатейший скит на Афоне, - перешел в руки Ватопедского монастыря в 1972 г. и был немилостиво разграблен, а вот сейчас, по случаю приезда в Грецию патриарха Алексия II не смог просить у Ватопедского монастыря снова вернуть его русским монахам. В Салониках, в местечке Панорама, уже готово и братство для вселения в Андреевский скит. Неужели все-таки здания как самих скитов, так и их духовные сокровища и богатства, а также и огромные подворья сих скитов в Константинополе навели на экзархов Вселенской патриархии такой великий грех и соблазн?

Как антипросоп и свидетель всех почти событий, должен заметить, что меня заседание Кинота по поводу Ильинского скита огорчило. Страх антипросопов был очень велик, так что, со мною многие из антипросопов боялись в присутствии экзархов даже по-христиански поздороваться и сказать «Христос Воскресе!» Боязнь царила и в зале заседаний и смогли ее перебороть лишь немногие, сказав, как уже мною говорилось, экзархам о их несправедливых действиях по поводу изгнания, и никто из них даже не намекнул экзархам о том, что все-таки Ильинский скит - это русский скит и должны бы в нем жить русские монахи, как о сем и предание говорит, и история Афона. Но об этом, повторяю, не было даже и намека. Совсем по-другому заговорили со мною антипросопы, когда вечером, 8 мая, экзархи, довольные своими успехами на Афоне, при сопровождении заместителя губернатора, его секретаря и полиции, покинули Афон.

Лишь только отъехала экзархия, тут же подозвал меня один из антипросопов (даже и без страха) и поздравил, мол, молодец, что не смолчал на соборе - и прочие лестные глаголы. Другие некоторые из антипросопов затем извинились передо мною и заявили, что они совершенно согласны со мною, но страха ради иудейского не нашли смелости сказать это экзархам на соборе. Следующий антипросоп сказал, что его сердце и душа скорбят вместе со мною, и что Господь послал испытание, но Он и поможет его перенести.

Спаси Господи всех тайных и явных моих доброжелателей! Еще раз хочу подчеркнуть, что действия о. Серафима - игумена Ильинского скита - я не одобряю, и не согласен с ним, на нем лежит большая вина по закрытию скита. Никак не могу согласиться и с бесчеловечным и позорным для экзархии изгнанием 4-х насельников скита, без ведома Кинота, им, как великим злодеям и преступникам или убийцам, дали час времени на сборы. Если даже и изгнали, то почему не осталась Кинотская комиссия в скиту и не сделала всей описи скита в присутствии экзархии, а отдали скит на поругание и разграбление?

В то время, когда по всему Афону совершалось бдение в честь евангелиста Иоанна Богослова - апостола мира, любви и сострадания - и который своими святыми посланиями всех призывал как во время бдения, так и литургии к миру и любви к ближним, в Ильинском ските шло другое бдение - бдение Великой пятницы, где распинали и Христа, и скит, и св. пророка. Он, святой апостол, был свидетелем при распятии скита и истинно свидетельствует, что поступили с насельниками его власть имущие очень жестоко и бесчеловечно.

Вот уже более 70-ти лет вся Русская Церковь на кресте, распятая коммунистами, безбожниками и всеми темными силами ада, которые не щадили никого и ничего, так что от многих сотен монастырей и тысяч храмов на Руси не осталось и следов, миллионы русского народа и духовенство жестоко истреблены и замучены слугами ада. На св. горе Афонской в мирное время и под покровительством православного греческого государства, и под омофором Вселенского патриарха, почему-то все русские скиты, келии и калибы также висят на кресте, все разграблены и развалены. Вместо того, чтобы помочь Русской Церкви омыть ее язвы и раны кровоточащие, возлить на них вино и елей, на них льют уксус, сыпят соль и глубже пригвождают к кресту!

За что же ее напояют уксусом в жажде? Может за то, что Русская Церковь всегда помогала Афону, и Греции, и Вселенской патриархии, о чем свидетельствует история? А может быть за то, что на Афоне все служат с русскими золотыми и серебряными сосудами, которые богатая Россия всем дарила, а на праздниках службы свои украшают русскими золотошвейными облачениями и дорогими пеленами, и утварью церковною? Может, за то, что русский народ всегда помогал Греции в борьбе с турками, и за свободу Балкан и Греции сложили свои головы сотни тысяч русских православных солдат? За что Русскую Церковь напояют и паки уксусом, за что же разделяют ее ризы и бросают о них жребий: «кто что возьмет?!»

Пусть на это ответит совесть каждого, а я, как представитель Русской Церкви и как верный сын ее, ибо в ней выросли мои родные мать и отец, мои деды и прадеды, в ней я родился, крестился в ней, по милости Божией, стал и священником и монахом с ее благословения и прибыл как раз 8 мая (день разбоя в Ильинском ските) на Афон в 1978 г., прошу Господа и св. пророка Илию, и апостола Иоанна Богослова, чтобы они простили бы всех зло сотворивших, и не вменили распинателям скита греха сего.

Сотворивши все сие бывшее на Афоне, экзархия не приобрела симпатии афонцев, напротив, многие стали задумываться, ибо сказано ведь в святом Евангелии - «по делам их познаете их».

Прошу простить меня, если опечалил своим посланием и прошу святых молитв.

Иеромонах Николай, май 1992 года, Афон.

Новые подробности о закрытии русского Ильинского скита

Два иеромонаха свидетельствуют, что еще Великим постом (1992 года) в Константинополе, в Фанаре, были вызваны в синод из Пантократорского монастыря проигумен Евфимий и антипросоп монастыря проигумен Серафим, которых перед отъездом в патриархию я также случайно видел на Карейской площади.

По приезде своем о. Серафим показывал решение синода по поводу их монастыря. Среди прочих пунктов стояли два пункта по поводу скита, а именно:

а) изгнать русских насельников из него;
б) заселить туда греческое братство.

Этот практикой Евфимий и Серафим подписали, а поэтому их оставили в монастыре, а ходили слухи, что их хотели выгнать. Я узнал также, что когда был на Афоне министр иностранных дел Греции г-н Антониос Самарас, то он просил нынешнего прота Св. Горы Иеромонаха Афанасия, чтобы они, ватопедские отцы, как можно скорее заселили Андреевский скит.

На заседании меня спрашивал митрополит Мелитон о том, получал ли наш монастырь письмо от Московской патриархии о непризнании Русской Зарубежной Церкви и о повелении нам не признавать ее. На это я ответил, что такого письма мы не получили.

Заметить должен и то, что об истории вторжения в скит греков ни одна газета не написала, т.к. есть приказ, считают святогорцы, правительства Греции это событие не освещать.

Евфимий ликующе заявил, что он этого дня дожидался давно. Некоторые, защищая экзархов, смеют говорить, что они это сделали по просьбе и благословению патриарха Московского. Узнал также, что митрополит Мелитон предлагал занять скит не только иеромонаху Паисию, но и многим другим на Афоне, а также и из мира просил братство из монастыря Игуменисса, но они все отказались, не желая участвовать в разбое.

Узнал от святогорцев, что еще вечером 7 мая при митрополитах была вскрыта большая ризница и было изъято 40 русских золотошвейных священнических облачений, а также 5 диаконских стихарей. Митрополит Мелитон отобрал 5 облачений, сказав, что он их забирает себе.

Из компетентных источников стало известно, что на Афоне продолжается антиславянская, антирусская кампания. Так, во время праздника Преображения Господня 6/19 августа 1992 г. в монастыре Пантократор было проведено тайное совещание, в котором приняли участие: митрополит Мелитон (Константинопольский патриархат), архимандрит Василий (игумен Иверского монастыря), архимандрит Алексий (игумен Ксенофонтского монастыря), архимандрит Виссарион (игумен Пантократорского монастыря).

В результате этого совещания намечена следующая программа:

1. Ко времени визита Вселенского патриарха Варфоломея (октябрь 1992 г.) разработать программу заселения болгарского монастыря Зограф греческим братством и поставления игуменом грека.

2. Аналогичная программа по сербскому монастырю Хиландар.

3. Завершающий удар - по русскому монастырю св. Пантелеймона.

Необходимо отметить, что эта программа - осуществление масонской римо-католической программы «Иоанна Векка» (отступивший от Православия патриарх-униат, живший в ХIII веке в Византии - ред.), которая несколько лет тому назад была раскрыта и опубликована.

Иеромонах Николай

Печать E-mail

Воспоминания архимандрита Нектария (Чернобыля) и свидетельства его кончины

Автор: Монахиня Вера. Дата публикации: 29 октября 2015. Категория: Архив РПЦЗ.

Из воспоминаний архимандрита Нектария (Чернобыля)

1. Значение Архиепископа Виталия (Максименко) для русского монашества 

"...Владыка Виталий (1873-1960 гг.) был одним из самых выдающихся иерархов Русской Зарубежной Церкви. До революции его деятельность протекала в Почаевской лавре на Волыни. Архимандрит Виталий создал на Волыни отделение Союза Русскаго Народа, который стоял на защите Православия и самодержавия.

В то время лаврская типография, первоначально устроенная преподобным Иовом Почаевским еще в ХVII веке, уже совершенно обветшала. Архимандрит Виталий оборудовал ее новыми печатными станками, собрал вокруг себя братчиков-книгопечатников, и в короткий срок почаевская типография стала одним из центров духовнаго просвещения всего русскаго народа. Особенно же много сделано было этим братством для борьбы с унией.

В 1919 г. архимандрит Виталий был схвачен поляками и приговорен к расстрелу. Он был избавлен от казни и освобожден благодаря ходатайству сербскаго патриарха Варнавы.

Поселившись в Чехословакии в селе Ладомирово, архимандрит Виталий собрал вокруг себя иноков и возстановил Иово-Почаевское книгопечатное братство. Братство выпускало журнал "Православная Карпатская Русь", позднее переименованный в "Православную Русь", печатало церковные календари, богослужебныя и духовныя книги, которыми снабжали храмы и приходы всего русского зарубежья.

В 1934 году архимандрит Виталий был рукоположен во епископа и направлен в Нью-Йорк для окормления русских эмигрантов в Америке. Вместо себя настоятелем братства он оставил архимандрита Серафима (Иванова). Примерно в это же самое время архимандрит Русской Зарубежной Церкви о. Пантелеимон (Нижник) купил в штате Нью-Йорк (США) большой участок земли около поселка Джорданвилль. На участке был жилой дом, пахотная земля и кормовой луг.

Кругом участка были леса, и на несколько километров не было никаких заводов, только попадались одиночныя фермы. Ближайший большой город Ютика находился в 20 милях от Джорданвилля, а ближайший малый город Ричфилд Спрингс в семи милях. Несмотря на то, что рядом проходили две автомобильныя дороги, место это оставалось довольно уединенным и было удобным для устройства монастыря.

Надо добавить, что довольно суровый климат местности: летом чрезмерная влажность и проливные дожди, а зимой жестокие морозы до минус тридцати градусов по Цельсию и снежные заносы, - способствовали тому, что это место мало заселялось. В прошлом там проходила узкоколейка, но позднее ее закрыли. По всем этим причинам участок был продан довольно дешево. Деньги для покупки участка о. Пантелеимон (Нижник) и его помощник монах Иаков (Машарук) добыли, работая на вертолетном заводе Сикорскаго, в шт. Коннектикут.

Долгое время о. Пантелеимон и о. Иаков обитали в Джорданвилле только вдвоем, позднее присоединился и о. Иосиф. Однако, работая усердно, сумели устроить там ферму, построили часовню и заложили фундамент Свято-Троицкаго храма.
Вскоре после окончания войны владыка Виталий (Максименко) выписал из Швейцарии наше Иово-Почаевское братство, и 15 декабря 1946 года 13 монахов прибыли в Джорданвилль. Владыка Виталий вновь стал настоятелем нашего братства, а владыке Серафиму (Иванову) было поручено редактировать журнал "Православная Русь".

 

 

Мы привезли с собой в Джорданвилль икону нашего покровителя, преп. Иова Почаевскаго, с частицей его мощей. Эта икона была получена из типографии Почаевской лавры, и стояла в типографии в Ладомирово. Ныне эта икона находится в типографии Свято-Троицкаго монастыря. Владыка Виталий был не только настоятелем нашего братства, но и настоятелем Свято-Троицкаго монастыря. Можно сказать, что почти все, что мы имеем сейчас в Джорданвилле, мы обязаны этим владыке Виталию (Максименко). Он основал духовную семинарию, и был ея первым ректором. Он руководил строительством Троицкаго храма. Он организовал в Джорданвилле типографию. Он укрепил монастырь, выписав иноков из русской обители преп. Иова близ Мюнхена и других мест, благодаря чему за короткий срок число насельников монастыря возросло до 50 человек. Здесь следует сказать, что владыка Виталий был человеком характера твердаго и решительнаго. Разсказывают, что в Ладомировой в обители появился некий брат, который вел себя дерзко и раздражал прочих иноков. Однажды Владыка Виталий застал его во время подобнаго безчинства. Не говоря ни слова, Владыка крепко взял его за руку, вывел на крыльцо и молча указал ему дорогу.

Владыка Виталий твердо стоял на путях Православия. После войны в Америке от Русской Зарубежной Церкви откололась, так называемая, Леонтьевская церковь (по имени ея главы, митрополита Леонтия), которая вступила в молитвенное общение с Московской Патриархией. Некоторые настаивали, чтобы и владыка Виталий присоединился к ним. Но он категорически отверг эти предложения, и благодаря его твердой позиции Русская Зарубежная Церковь сумела сохранить за собой часть своих американских приходов. Владыка Виталий скончался 8/21 марта 1960 г. и был погребен в храме-памятнике св. Равноапостольнаго князя Владимира в Касвиле (т. н. Джексоне), шт. Нью-Джерси.

 

2. В Джорданвилле 

Когда мы, тринадцать иноков Иово-Почаевскаго братства, прибыли в Джорданвилль, строительство Свято-Троицкаго храма было начато. Мы застали законченным только фундамент храма. О. Пантелеимон с несколькими братиями и трудниками работали на постройке и буквально выбивались из сил. Но мы со свежими силами, с весны 1947 г., с помощью наемных рабочих, дружно взялись за работу и быстро построили нижний храм, а затем и верхний храм (последний был освящен митрополитом Анастасием в ноябре 1950 г.).

Спустя почти 10 лет мы также построили (правда, тоже с помощью наемных рабочих) братский корпус и семинарское здание. Мы же своими руками устроили и типографию.

Владыка Виталий часто приезжал в Джорданвилль из Нью-Йорка, совершал церковныя службы, давал указания и наставлял иноков. И так наше братство под руководством владыки Виталия преуспевало во всем: в строительстве храма, в печатании книг и в делах духовных.

Все 13 новоприбывших иноков были тогда люди молодые и энергичные. Среди этих тринадцати были:

1. Епископ Серафим (Иванов), будущий архиепископ Чикагский и Детройтский (почил в 1987 г.).

2. Игумен Филимон (Никитин), духовник братства во Владимировой, а также монастыря в Джорданвилле, кроме того он был также брошюровщик типографии. Бывший валаамский инок. Ныне покойный.

3. Иеромонах Киприан (Пыжов), ныне архимандрит, талантливый иконописец, помимо многих других, написавший две замечательныя иконы: Новомучеников и Исповедников Российских и Всех Русских Святых. Он же расписал Свято-Троицкий храм в Джорданвилле, Кафедральный собор "Всех Скорбящих Радости" в Сан-Франциско, где находятся мощи свят. Иоанна, архиепископа Шанхайскаго и Сан-Францисскаго, и другие храмы Русскаго Зарубежья.

4. Игумен Никон (Рклицкий), будущий архиепископ Вашингтонский, автор многотомнаго жизнеописания Митрополита Антония (Храповицкаго). Ныне покойный.

5. Иеромонах Антоний (Медведев), ныне Архиепископ Западно-Американский и Сан-Францисский (почил в 2000 г. - ред.).

6. Игумен Антоний (Ямщиков), позднее архимандрит, духовник монастыря и печатник в Джорданвилле. Почил в 1993 г.

7. Архидиакон Сергий (Ромберг), позднее архимандрит, книгопечатник и эконом монастыря в Джорданвилле. Почил в 1992 г.

8. Послушник Николай (Гаманович), ныне Архиепископ Алипий Чикагский и Детройтский. Иконописец, ученик архимандрита Киприана (Пыжова).

9. Послушник Василий (Шкурла), ныне Архиепископ Лавр Сиракузский и Троицкий, настоятель Св. Троицкаго монастыря и ректор Св. Троицкой Духовной Семинарии.

10. Послушник Василий (Ванько), ныне архимандрит Флор, и иеромонах Серафим (Попов), архидиакон Пимен (Качан) (два последних отошли ко Господу - ред.), и наконец и аз, Нектарий (Чернобыль), тогда еще иеродиакон. Вскоре после переезда в Джорданвилль владыка архиепископ Виталий (Максименко) посвятил меня в иеромонаха, а позднее владыка архиепископ Аверкий (Таушев) возвел меня в сан игумена.

Слева на право: архиепископ Серафим, Митрополит Филарет, архиепископ Аверкий, епископ Леонтий, архимандрит Нектарий

 

Я был тогда в расцвете сил и не знал усталости. В Джорданвилльском монастыре я выполнял тогда одновременно несколько послушаний: был и регент, и уставщик, и механик, и огородник, и переплетчик, и типографский наборщик.

Я уже говорил о том, что владыка Виталий возобновил книгопечатную работу нашего братства, прерванную войной. По его указанию архимандрит Пантелеимон (Нижник) купил два печатных станка, и я, как мастер точной механики, легко и быстро пустил их в ход и, обучившись набору, стал работать в типографии.

Мы набирали "Православную Русь" (раз в две недели) с приложениями: "Православный путь" (ежегодник) и "Православная жизнь" (ежемесячник). Издавались также "Троицкий православный русский календарь", "Владимирский календарь", богослужебныя и духовныя книги.

Я работал на линотипе. Набор тогда еще производился частично и в ручную. Линотипныя строчки изготовлялись из свинца, который выделял ядовитыя пары. У меня развилось тяжелое свинцовое отравление с поражением почек (уремия). Когда я поправился, владыка Виталий освободил меня от послушания в типографии и поставил на монастырский огород (огородное дело я изучил еще в юности, помогая отцу).

Летом я работал на огороде, а зимой в переплетной мастерской, которую я сам же и организовал, купил в Нью-Йорке две переплетныя машины и наладил их. Под моим началом в мастерской работали три человека. Мы переплетали книги, которыя печатала наша типография.

Огород у нас в Джорданвилле был огромный, достаточный для того, чтобы накормить всех насельников монастыря. На огороде у меня было два-три помощника из числа послушников. Но большую часть работы я делал собственными руками. Мы сажали помидоры, капусту, морковь, дыни. Урожай бывал иногда настолько обильный, что мы посылали выращенные нами овощи и в Синод, и в Ново-Дивеевский монастырь, и в Новую-Коренную пустынь в Магопаке.

На храмовой праздник Св. Троицы в монастырь ежегодно съезжалось множество паломников из соседних городов (Ютика, Сиракузы, Албани) и дальних (Нью-Йорк, Бостон). Тогда для трапезы богомольцев мы использовали овощи с нашего огорода. Помню, я варил борщ на несколько сот человек. 

3. Архиепископ Аверкий (Таушев) 

В 1951 г. в Джорданвилль приехал из Мюнхена архимандрит Аверкий, будущий архиепископ Сиракузский и Троицкий. Он привез с собой святыню Русскаго Зарубежья - чудотворную икону Курско-Коренной Божией Матери. 

 

Владыка Аверкий (в миру Александр Таушев) родился в 1906 г. в Казани, в семье военнаго прокурора. После революции семья бежала в Болгарию. Там Александр поступил в Софии на богословский факультет, который и закончил.

В это время он стал учеником известнаго подвижника, епископа Феофана Полтавскаго, бывшаго духовника Царской Семьи. Впоследствии владыка Аверкий составил жизнеописание епископа Феофана, которое было издано отдельной книгой.

По окончании богословскаго факультета в Софии он служил некоторое время приходским священником на Карпатской Руси. Затем жил в Белграде, будучи помощником и духовником Митрополита Анастасия. В 1945 г. переехал в Мюнхен, а оттуда в Джорданвилль, где стал преподавателем духовной семинарии (он читал курс Священнаго Писания Новаго Завета). В 1953 г. он был хиротонисан во епископа Сиракузско-Троицкаго.

Позднее, когда владыка архиепископ Виталий настолько ослабел от старости и болезней, что уже был не в силах выезжать из своей резиденции в Бронксе, Нью-Йорк, владыка Аверкий принял на себя его обязанности настоятеля монастыря и ректора семинарии в Джорданвилле. А когда престарелый о. архимандрит Константин (Зайцев) тяжело заболел, владыка Аверкий стал одновременно и редактором "Православной Руси".

Владыка Аверкий вел жизнь серьезную и сосредоточенную. Вставал в четыре часа утра, а, может быть и раньше, и исполнял свое монашеское правило. Он был очень тверд в исполнении канонов Православия. Студенты семинарии на его уроках обязаны были изучать и знать каноническия правила Церкви. Монастырь и семинарию он держал твердой рукой и никому, ни инокам, ни семинаристам не позволял никаких вольностей.

Впрочем, твердость характера сочеталась в нем с душевностью и благожелательностью. Он был очень внимателен к людям. В своих надгробных речах он всегда находил много теплых и искренних слов о покойном (некоторые из этих речей были опубликованы в сборнике его трудов). Большая часть его проповедей в храме касалась эсхатологии. Он также составил толкование на Апокалипсис. Он был весь охвачен ощущением того, что мы живем накануне прихода антихриста и должны готовиться к Страшному Суду. Некоторые слушали его с недоверием, но, тем не менее, сейчас мы видим, что его печальныя предсказания, сделанныя 30 лет назад, явно начали сбываться.

Он высоко почитал епископа Феофана Вышенскаго Затворника, считая его своим покровителем, и часто повторял его предсказания о судьбах России и всего мира, многия из которых уже сбылись.

Владыка Аверкий был членом Синода Русской Зарубежной Церкви. В журнале "Православная Русь" почти в каждом номере появлялись его передовицы и большия статьи, в которых он отстаивал Православие, боролся с духом отступления, с экуменизмом. Большая часть его статьей была опубликована еще при его жизни в четырехтомном собрании трудов под общим названием "Современность в свете Слова Божия".

Он часто обличал ложь руководства Московской Патриархии и был решительным противником какого-то ни было сближения с ней, если не произойдут изменения к лучшему.

Я глубоко почитал владыку Аверкия, и он, со своей стороны, относился ко мне с большой благожелательностью и дарил мне свои книги с собственноручными дарственными надписями.

Он стал моим духовником. К сожалению, только пять лет я был рядом с ним, так как в 1966 г. я был направлен на Афон, а затем на Святую Землю. Но мы с ним регулярно переписывались, и я получал от него духовныя наставления до самой его кончины.
Он скончался в возрасте 70 лет в Лазареву Субботу 31 марта/13 апреля 1976 г. и был погребен с большой честью в пристройке к Свято-Троицкому храму в Джорданвилле. На его похороны сехалось много народа; среди них были не только русские, но также болгары и греки. 

4. На Афоне 

Я пробыл в Джорданвилле 20 лет (с 1946 по 1966 г.), а затем был направлен в Ильинский скит на Афоне. Перед отъездом Митрополит Филарет возвел меня в сан архимандрита. К тому времени настоятель Ильинскаго скита о. Николай по старости лет уже не мог руководить скитом, и я сменил его на посту настоятеля.

 

Ранее я был уже один раз на Афоне, в качестве паломника, и Афон произвел на меня тогда очень сильное впечатление. Поэтому, хотя я и привык к Джорданвиллю, и мне не хотелось оставлять его, но мне было очень радостно снова побывать на Афоне.
Вначале я прибыл в Афины и стал хлопотать о въездной визе на Афон. Это оказалось делом трудным, но епископ Анатолий, русский эмигрант, живший тогда в Греции, помог мне получить визу.

Я прибыл на Афон весной. Все цвело и зеленело вокруг. Горы, монастыри, море - все было прекрасно.

Ильинский скит расположен высоко в горах. Дорога к нему нелегкая, все крутым подъемом. Я добирался до скита частью пешком, частью верхом на осле.

Ильинский скит подчиняется греческому монастырю Пантократору и находится в семи километрах от Кареи, столицы Афона. Он основан преп. Паисием Величковским в ХVIII веке. Долгое время скит оставался небольшим и по размерам, и по числу братии. Лишь с середины ХIХ века он стал все более разстраиваться и заселяться русскими иноками (главным образом, малороссами - ред.), и перед революцией число его насельников достигло 300 человек. Великолепный храм в честь святого пророка Ильи был закончен незадолго до революции. Его освящал архиепископ Анастасий (Грибановский).

Рассказывают, что когда храм строили, то вокруг него бегал юродивый и кричал: "Стройте! Стройте! Все равно он будет пустой!"

Так оно и случилось. Незадолго до революции русский посол в Афинах дал совет игумену Ильинскаго скита забрать все деньги монастыря, хранившияся в одесских банках, так как в России может произойти переворот. Игумен был уверен, что Россия стоит твердо и нерушимо, и махнул рукой. Однако посол оказался прав. Большевики экспроприировали деньги монастыря, и бедным монахам пришлось тяжело работать в ближайших к Афону городах и селах, чтобы оплатить долги, взятые на строительство храма. Многие иноки на этих работах истощили свои силы, надорвались и умерли преждевременно. 

Когда я приехал в Ильинский скит, там оставалось только три насельника: бывший настоятель о. Николай, преклонных лет; был еще иеромонах, тоже немощный; третий же был эконом.

В скиту было четыре или пять храмов, в том числе и трапезная церковь, в которой тогда ежедневно служили литургию. Служба (утреня, полунощница и литургия) по афонской традиции начиналась в час ночи и кончалась к утру. Затем отдыхали и выходили на послушания.

Я быстро нашел себе привычную работу: выбрал подходящую землю и насадил огород, который кормил и меня, и всех насельников. Я был занят огородом все время, свободное от богослужений. Нас было три иерея, и мы служили в храме по очереди, эконом же пел на клиросе.

Афонский устав очень труден для русскаго человека. В русских храмах ночныя службы бывают очень редко: один-два раза в год - на Пасху, иногда на Рождество. Афонския ночныя службы были непривычны для меня, и я очень уставал, выстояв на ногах всю ночь. Трудно еще было на Афоне от того, что там не было удобств. Вечерами и ночами ходили со свечой или фонарем в руках.

И все же, несмотря на все трудности, как чудесно было на Афоне! Там кругом тишина и безмолвие. Днем с вершины горы на которой стоит скит, видно море. Я вспоминаю это время на Афоне, как лучшее время моей жизни. Я и сейчас с радостью жил бы там. Несколько раз в дальнейшем я просил вернуть меня на Афон, но на это не получал согласия. Будучи на Афоне, я посещал русских отшельников: Никодима Карульскаго и иных.

Я пробыл на Афоне более года, а затем, по настоянию владыки Аверкия, был возвращен в Джорданвилль.

5. В русских монастырях Иерусалима 

В Джорданвилле я засеял свой огород, и вышел прекрасный урожай. Но осенью того же года мне неожиданно вручили указ Синода о моем переводе в Иерусалим.
Ехать туда мне не хотелось. Прежде всего потому, что там большие общежительные монастыри, и много паломников, а еще более туристов со всех концов мира, и, следовательно, много искушений. В Иерусалиме нет того безмолвия, которое я нашел на Афоне; нет также и того спокойствия, какое было в Джорданвилле, ибо если и приезжали в Джорданвилль паломники, то это были свои, из местных русских эмигрантов, туристы же появлялись там очень редко.

Поэтому я просил владыку Аверкия похлопотать за меня, чтобы меня оставили в Джорданвилле, но владыка сказал, что решение Синода отменить никак невозможно.
Я приехал в Святую Землю в 1968 году. Начальником Русской Духовной Миссии в Иерусалиме был тогда архимандрит Антоний (Граббе). Его резиденция была на Русских Раскопках. На Раскопках мне поначалу и отвели келлию, в которой я прожил около года.

В Иерусалиме я встретил двух своих старых знакомых: игуменью Елеонскаго монастыря матушку Тамару, с которой я познакомился в Женеве, и архимандрита Димитрия (Биакай), котораго я знал, еще будучи в Европе (в то время, когда я приехал в Иерусалим, он был уже на покое и проживал в Елеонском монастыре). Я часто посещал их обоих на Елеоне.

По четвергам я служил на Русских Раскопках, в храме Св. Александра Невскаго, по пятницам в храме при Вифанской школе, а в прочие дни - в Гефсимании, в женском монастыре св. Марии Магдалины. А в дни, свободные от служб, я обычно уезжал в Иерихон, где у нас было два фруктовых сада, и работал в этих садах.

В русских монастырях Иерусалима я встретил несколько замечательных людей, представителей старой Царской России. Все они покинули родину после революции. Среди них были: наместница Гефсиманскаго монастыря Варвара (Цветкова), которая в России была близка к тихоновским епископам; престарелый духовник Гефсиманскаго монастыря о. Серафим - бывший адьютант царя Николай II; игумен Стефан, духовник Гефсиманскаго монастыря - в прошлом царский солдат; архимандрит Модест, духовник Елеонскаго монастыря, в прошлом инок монастыря Новый Афон, после разгона монастыря он был в катакомбах, в конце 30-х гг. скрывался в горах Кавказа (см. слово о. Нектария при отпевании архим. Модеста в "Православной Руси" №19, 1984 г. - ред.); монахиня Александра, отец которой служил в императорском дворце в Царском Селе; генерал М. Хрипунов - Председатель Палестинскаго Общества, в прошлом бывший при царском дворе. Замечательным человеком была также игуменья Гефсиманскаго монастыря Мария Робинсон - англичанка, принявшая Православие. О. Серафим и о. Стефан служили тогда в Гефсимании. Когда же по старости и по болезни они оба уже не могли совершать богослужения, я стал служить в Гефсиманском монастыре ежедневно.

Кроме этого в Елеонском монастыре я занялся своим привычным делом: огородничеством и садоводством. Сел на трактор, перепахал всю землю масличнаго сада, окучил маслины, обрезал ветки, и это имело свои последствия: почти засыхавшия маслины расцвели и зазеленели, и дали обильные плоды. Я также развел на Елеоне огород, где выращивал овощи, которые шли на кухню для питания монастыря.

В то же время я начал работать в механической и столярной мастерской при Елеонском монастыре: резал из дерева кресты и готовил иконки для паломников, чинил подсвечники и иную церковную утварь, ремонтировал швейныя машины. Скоро ко мне стали приходить с просьбами: то склеить стул, то залудить чайник, то починить часы.

У меня практически не было ни одной свободной минуты: по утрам ежедневныя службы в храме, днем работа в мастерской или на огороде и в саду, а еще нужно было принимать исповеди от монахинь, и в келлии исполнять свое священническое правило. Я всегда был занят, и время всегда у меня было в обрыв.

И так в течение многих лет проходила моя жизнь священническая и духовника в русских монастырях Иерусалима..."

 

Архимандрит Нектарий

 

Кончина отца Нектария. Из воспоминаний очевидцев  

 

"18/31 июля 2000 г. в понедельник под праздник преп. Серафима Саровскаго скончался в Иерусалиме, в Елеонской обители архимандрит Нектарий (Чернобыль). Последние дни перед кончиной он недомогал, было ему тяжело, временами у него был озноб, несмотря на то, что погода была довольно жаркая. Чтобы легче было за ним смотреть и помогать ему, о. Нектария поместили в Елеонскую монастырскую больничку. Там был за ним полный уход. Ему помогали о. Зосима и брат Олег. Они читали о. Нектарию Псалтирь и дежурили у него. Кроме того, и сестры обители помогали батюшке. Я приехал в Святой Град с паломниками 9/22 июля и узнал, что о. Нектарий недомогает. Заходил к нему, он сразу узнавал меня, брал благословение, немного пробовал говорить, но не все можно было понять. 12/25 июля я зашел к нему и его соборовал, о. Нектарий все понимал, крестился. Я прочитал ему разрешительную молитву. На следующий день я был у него. О. Нектарий сидел на стуле. Ему было легче. Затем мы с паломниками отправились в Галилею. И вот 18/31 июля возвращаясь в Иерусалим, мы получили телефонное сообщение, что о. архим. Нектарий скончался сегодня около 4-х часов пополудни. По возвращении я пошел в обитель и о. Нектария уже облачали в монашеския одежды, тело его перенесли в храм. Ночью священнослужители Русской Духовной Миссии читали Евангелие и Псалтирь. В день праздника преп. Серафима Саровскаго после литургии состоялось монашеское отпевание отца архим. Нектария в Елеонском храме Вознесения. Храм к началу отпевания наполнился, собрались многия духовныя чада архим. о. Нектария. Отпевание было возглавлено архиерейским чином, в сослужении 6 священников при протодиаконе о. Андрее Папкове. Сестры обеих обителей и все паломники молились за этой службой. Погребен о. Нектарий на монастырском Елеонском кладбище. Прожил он в Святой Земле 33 года - с 1967 г. Он был духовником, исповедывал сестер и в Гефсимании, и в Елеонской обители. Кроме того, он постоянно трудился в столярной мастерской и на огородах. Работал он до самаго последняго времени. Сестры очень близко переживают его кончину, так как он был для всех них духовным отцом, вместе с ними переживавшим все их радости и все их невзгоды. Вечная память усердному подвижнику и служителю Божиему!" (Митрополит Лавр)

"Похоронили праведника по его завещанию без гроба и, несмотря на жару, тело его не источало никаких запахов, в нём не было признаков трупного окоченения, руки оставались тёплыми.

После кончины он явился во сне одной из сестёр Гефсиманской обители, духовной дочери «в светлых одеждах епископа и сказал ей: “Теперь я Архиерей!”, — и благословил её архиерейским благословением»" («Православная Русь», 2000, № 19).

"18/31 июля, в канун праздника св. преп. Серафима Саровского перед самой всенощной в Бозе почил наш дорогой духовник священноархимандрит Нектарий (Чернобыль). В этом году ему исполнилось 96 лет, 33 из которых он прожил на Святой Земле. Как это знаменательно. Всю свою жизнь о. Нектарий шел по стопам Христовым, оставив всем нам достойный пример для подражания. О. Нектарий был неустрашимым исповедником, истинным монахом, ревностным служителем алтаря, усердным и неусыпным молитвенником и тружеником. 

 

В последние годы Батюшка уже не мог служить, он только исповедовал. И этот труд духовника был настоящим подвигом и крестоношением. С каким терпением о. Нектарий переносил свои немощи и недуги! Забывая о себе, он подолгу и помногу исповедовал сестер двух обителей, паломников и прихожан, всегда находя для них слова утешения и назидания. Особенно напряженными были для о. Нектария дни великих праздников, Страстной седмицы и святой Пасхи, когда Батюшка изнемогал от наплыва исповедников до того, что уже не мог говорить. 

Каждое воскресенье и по праздникам о. Нектарий, в сопровождении своего верного келейника инока Зосимы, приезжал с Елеона в Гефсиманию, где неопустительно читал за воскресной полунощницей Троичный канон, а после литургии – поучения в трапезной, памятуя слова ап. Павла: горе мне, аще не благовествую (1 Кор 9, 16). Сей привычный строй жизни был прерван в конце Петрова поста сего года, когда Батюшка занемог и его положили в монастырскую больничку. Впервые Батюшка не пришел в Гефсиманию на праздник святых апостолов Петра и Павла. С этого дня о. Нектарий начал тихо и медленно угасать, тая, как свеча. Все молились о здравии Батюшки, в надежде, что Господь еще восставит с одра нашего старца, но конец его приближался. Сестры из Гефсимании часто навещали Батюшку, и по прежнему слышали от него его любимые Евагельские слова: Ищите прежде всего Царствъя Божья и правды Его, а остальное все приложится вамъ (Мф 6, 33). Этими словами о. Нектарий всегда начинал или заканчивал исповедь, только теперь, когда слова эти исходили из уст умирающего старца, они звучали как духовное завещание и воспринимались по-новому, живо запечатлеваясь в сердце.

ЕЛЕОН. Отпевание архим. Нектария. Чин отпевания совершает архиепископ Лавр

 

О. Нектария ежедневно причащали, он был в полном сознании и памяти до последнего дня. Но с каждым днем ему становилось все труднее говорить, а потом и дышать. И вот в понедельник утром нам позвонил о. игумен Андроник и сказал, что Батюшка отходит, приидите проститься. Тут же несколько сестер прибыли на Елеон. Все обступили одр умирающего. Видно было, как Батюшка страдает. Сквозь тяжелое, хриплое дыхание мы расслышали, как о. Нектарий повторял: «Господи, помилуй, Господи, помилуй...» На наших глазах шла предсмертная борьба. Душа уже изнемогала под бременем разрушающейся телесной храмины и желала скорее разрешитися и со Христом быти (Флп 1, 23). Мы все молились, пропели Параклис Божией Матери. Отходную в этот день читали уже дважды. Пробыв больше часа с Батюшкой, мы поклонились ему до земли, испросив у него прощения, приложились к его неподвижной уже деснице и вернулись в Гефсиманию. А через несколько часов раздался звон большого колокола, возвестивший о кончине о. Нектария. Он мирно предал дух свой Богу, напутствуемый еще раз отходной молитвой, которую читал о. Андроник, в присутствии игумении Моисеи и Елеонских сестер". (Неизвестный автор)

 

ЕЛЕОН. Отпевание архим. Нектария. Священники несут тело о. Нектария на кладбище

 

"Промыслительно болезнь и кончина Батюшки совпала с пребыванием на Святой Земле группы паломников из Америки, возглавляемой Преосвященным Архиепископом Лавром, хорошо знавшим о. Нектария, т. к. Батюшка 20 лет жил и трудился в Джорданвилле, работая в монастырской типографии, регентуя на правом клиросе, неся послушание садовода. Паломники возвращались из Галилеи, когда им позвонили и сообщили о смерти о. Нектария. Тут же в автобусе была отслужена лития по усопшем.

На следующий день – 19 июля/1 августа в 11 часов владыка Лавр в сослужении 6 священников и протодиакона о. Андрея Попкова торжественно совершил чин отпевания. На похороны о. Нектария собралось множество людей. Все без исключения сестры из Гефсимании, все наши прихожане, которые, благодаря матушке Моисее, взявшей на себя труд обзвонить всех, знавших о. Нектария, приехали из разных городов. Пели на два клироса – на правом Елеонские сестры, на левом – Гефсиманские. В храме царила тишина. Предстоя у тела почившего старца, мы невольно думали и о своей смерти, и все умилительное последование отпевания заставляло душу размышлять о вечности. 

В конце отпевания владыка Лавр произнес проникновенное слово, вкратце осветив жизнь, а точнее было бы сказать – житие старца-исповедника, проведшего свои молодые годы в застенках советских тюрем и лагерей, претерпевая истязания и пытки от безбожных, твердо стоя за веру Христову. Три года о. Нектарий пробыл в лагере близ Сарова. Он глубоко чтил преп. Серафима Саровского, и в его праздник сподобился мирной христианской кончины. Молимся и верим, что Господь не лишит Своей милости нашего дорогого Батюшку, и его чистая душа водворится в Небесных обителях, предстательствуя за нас у Престола Божия.

Настал момент последнего целования. Многие плакали. Прощание было весьма трогательным, особенно когда к телу почившего стали подходить дети. Они с большим благоговением прикладывались к теплой и мягкой (!) руке Батюшки, держащей постригальный крест. В них не было ни тени страха, но что-то светлое и таинственное скользило по их удивительно серьезным в это мгновение лицам. Одна шестилетняя девочка утешала свою плачущую бабушку: «Не печалься. Через месяц о. Нектарий будет живой». И эти слова, сказанные ребенком, были полны веры". (Неизвестный автор)

ЕЛЕОН. Отпевание архим. Нектария. О. Зосима погребает своего наставника

Источник

Печать E-mail

Блаженнейший Митрополит Антоний: Молитва "Иже Херувимы"

Автор: Монахиня Вера. Дата публикации: 27 октября 2015. Категория: Архив РПЦЗ.

Недавно мы объясняли, как надо понимать литургию оглашенных и получили благодарность за это объяснение. Но также мало кто понимает «Иже Херувимы».

Есть картина, изображающая смысл этого песнопения. На ней изображены Ангелы, и они, перебирая пальцами цветы, тайно вяжут букеты. Эта картина и эти букеты – есть изображение полного невежества. Однако такое понимание не далеко от понимания и настроения тех, кто во время пения «иже Херувимы» становятся на колени, подкатывают глаза и надеются, что им Херувимы сейчас что-то тайно сделают.

На самом деле «иже Херувимы» – это есть беседа между стоящими во храме: они говорят друг другу «отложим всякое житейское попечение, потому что мы сейчас тайно образуем херувимов». «Дориносима» – обычно под этим понимают ношения повелителя на щите, но этого мало сказать: здесь надо иметь в виду еще и то, что впереди и сзади, и по бокам от него рядами идут преданные ему люди. И вот мы, тайно образуя херувимов, входим в их сонм, окружающий Господа.

Понимающие службу Божию в это время читают 50-тый псалом и покаянием подготовляют себя к торжественному и радостному шествию.

Для участия в нем должно быть радостное настроение благодарности, что мы дожили до такого торжественного момента. Священник читает благодарственную молитву и затем читает молитву за всех, особо чтимых и любимых, а мы, освободившись от житейских попечений, несовместных с чувством восторженного благодарения, также вспоминаем с любовью наших близких и особо любимых, молитвенно соединяясь с ними в сем торжественном шествии в сонме Херувимов.

После столь высоких мыслей и всех святых с любовью помянувши, мы снова молимся: «Заступи, спаси, помилуй и сохрани нас, Боже, Твоею благодатью».

Печать E-mail

Иван Ильин: Спасение в цельности

Автор: Монахиня Вера. Дата публикации: 05 ноября 2015. Категория: Статьи.

Человек, находящийся в состоянии внутреннего раскола, есть несчастный человек. Он остается несчастным и тогда, если ему в жизни везет, если ему все удается и каждое желание его исполняется. То, что ему удается, не радует его и не дает ему удовлетворения, ибо одна часть его существа не участвует в этом удовлетворении. Исполнение его желаний тоже не дает ему радости, потому что он и в самом желании своем остается расколотым и не способным к цельной радости. Никакое внешнее счастье не делает его счастливым, потому что он внутренне несчастлив от своего распада. Никакой жизненный успех не дарует ему ни наслаждения, ни успокоения. У него не хватает внутреннего органа для того, чтобы быть счастливым. Этот внутренний орган называется гармонией, согласованной тотальностью (т. е. целокупностью) влечений и способностей, единением инстинкта и духа, согласием между верой и знанием.

Человек, несущий в себе внутреннее расщепление, не знает счастья. Его ждет вечное разочарование и томление. Он обречен на вечную и притом безнадежную погоню за новыми удовольствиями; и везде ему предстоит неудовлетворенность и дурное расположение духа. Добиваясь и не получая, требуя и не находя, он все время ищет нового, неиспытанного, но приятного раздражения, и всякое «обещание» обманывает его. Он начинает измышлять неслыханные возможности; он утрачивает вкус, искажает искусство; извращает чувственную любовь; и вот он уже готов воззвать ко всем безднам зла, перерыть все углы и закоулки порока, чтобы раздобыть себе новое наслажденьице или по крайней мере раздраженьице и испробовать какую-то небывалую утеху и усладу. Ему нельзя помочь; ему трудно помешать; он должен выпить до дна чашу своей немощи и своих заблуждений, что ныне и происходит в мире... В том виде, который ему внутренне присущ, он не найдет разрешения, цельной и успокаивающей радости; и никогда не постигнет, что такое блаженство. Тот, кто обречен на частичное самовложение в жизнь, тот проживет на земле в сумерках уныния: его не обрадует никакая радость и солнце не даст ему своих лучей.

Было бы великой ошибкой толковать это вечное недовольство, как знак более утонченной и благородной натуры, которая не может удовольствоваться банальными жизненными путями и обычными, «земными» удовольствиями. Внутренний раскол, душевная расщепленность, духовная нецельность совсем не есть какое-то «высшее достижение», перед которым надо только преклоняться и которому надо подражать; напротив, это есть болезнь духа, которую необходимо преодолеть, от которой надо исцелиться. Хотя психологически нетрудно понять, что такие расщепленные и, в сущности, духовно больные люди любят воображать и изображать себя как неких «сверх-человеков»... Нам нисколько не импонирует, когда герои лорда Байрона выступают с таким суверенным самочувствием, как если бы их меланхолия или ипохондрия превращала их в каких-то «полубогов». Напрасно было бы преклоняться перед Фаустом как перед сверх-человеком только потому, что Гете сообщает о «живущих в его груди двух душах, желающих оторваться одна от другой», и потому, что он решает подчиниться дьяволу, обещающему засыпать его земными наслаждениями. Люди восемнадцатого и девятнадцатого века имели мужество осознать и громко выговорить унаследованный ими душевно-духовный раскол. Но это мужество внушило им самоуверенность, верховную гордость и вызывающую манеру держаться; и в результате внутренний раскол выдавался и принимался за некое высшее достижение, за признак сверх-человека и новой эпохи. Разногласия между верою и рассудком существовали в Европе уже давно. Но в дальнейшем постепенно сложилась апология разложения и распада, неприкрытое восстание против Бога и всего Божественного, систематическое опустошение жизни от всякой святыни и категорический разрыв с Христианством. В конце концов этот разрыв с христианством был выражен у Ницше тоном откровенной ненависти и вызывающего упоения и нашел себе практическое осуществление и завершение в событиях последних десятилетий (1917–1953).

Человек, душевно расколотый и нецельный, есть несчастный человек. Если он воспринимает истину, то он не может решить, истина это или нет, ибо он неспособен к целостной очевидности. Если истина вступила в его сознание, то его чувство молчит и не отзывается на нее, и он отвертывается от нее, объявляя ее «не очевидным содержанием сознания», каковых в жизни имеется многое множество. Про него можно сказать, что он не умеет владеть своим достоянием и не способен принять приобретенное им богатство. Увидев Свет, он знает, что это «свет», но он не созерцает радостную светлость этого света и остается к нему безразличным. Так он теряет веру в то, что человеку вообще может быть дана тотальная очевидность. Он не желает признать ее и у других и встречает ее иронией и насмешкой; и чтобы закрепить эту иронию, он выдвигает доктрину, согласно которой человек вообще не способен к достоверному знанию (агностицизм) и обречен на то, чтобы воспринимать все лишь относительно и признавать «релятивно» (релятивизм). Отсюда возникает систематически воспитываемое и поддерживаемое малокровие познания, принципиальное «ни-да-ни-нет», т. е. бегство от очевидности. Вот почему расколотый и и нецельный человек оказывается духовно-обессиленным человеком. Он не способен иметь убеждения. В вопросах, требующих исповедания, он немощен и беспомощен. Перед лицом истины он расслабленный человек.

И таким он является во всех областях духовной культуры. Так, например, проблему добра и зла он подменяет вопросом об относительно-полезном и сравнительно-вредном (утилитаризм) и решает этот вопрос в зависимости от случайных, рассудочных соображений. А в глубине души он считает, что «умные люди» вообще не занимаются этим пустым и компрометирующим вопросом — о зле и добре.

Если ему приходится говорить об отечестве и о патриотизме, о правовой свободе, о справедливости,то он и здесь становится на «умную» точку зрения релятивизма, и притом потому, что его патриотизм и его правосознание настолько же расколоты, нецельны, неискренны и ослаблены, как и его очевидность.

Религии он вообще не имеет, и религиозность его мертва, потому что вера требует от человекацелостной очевидности сердца и не удовлетворяется никакими частичными компромиссами и никакой тепловато-безразличной терпимостью; все, что он может найти в себе для религии, это «вежливое невмешательство в чужие воззрения», но за этой «вежливостью» на самом деле скрывается презрение к обскурантам, и это «невмешательство» может в любой момент превратиться в агрессивную «борьбу с предрассудками, суевериями и клерикализмом».

Единственная область духовной культуры, которую он готов поощрять, это искусство, особенно если оно забывает о своем великом служении и стремится угождать его капризам. Но тогда оно должно отречься от своих здоровых и глубоко укорененных традиций, требующих целостного созерцания и вдохновения, и вступить на путь частичных, условных и относительных замыслов; искусство должно заняться своим чувственным нарядом и как можно заманчивее, как можно эффектнее разукрасить его; оно должно предаться опьяняющему «импрессионизму», или дико-невиданному «футуризму», или вымученному, острому и пряному «модернизму»; чтобы получить успех и признание, оно должно стать наружно-внешним, притязательным, экстравагантным, оно должно вызывать у пресыщенной и безразлично-сонной публики нервную щекотку...

Все это создает выродившуюся культуру, и в основе этой выродившейся культуры лежит выродившаяся жизнь, душа расколотая, духовно-бессильная, малокровная и нервно-растрепанная, беспочвенная, неукорененная и отвергающая все безусловное и окончательное. Расколотый человек всю свою жизнь балансирует между соображениями о пользе, которую он обозначает словом «разум», «разумный», и минутным капризом, которому он так охотно предается под именем «настроения». Если ему удается держать кое-как равновесие между тем и другим, то его существование становится выносимым; если это ему не удается, то он становится жертвой ипохондрии и ведет жалкое существование. Он вообще не знает, что начать, и главной целью его становится обогащение; все иное, высшее — недоступно ему, ибо более глубокие источники и настоящие святыни жизни не существуют для него. Отсюда эта беспредметная тоска или скука жизни, которая владеет современным «цивилизованным», но культурно и духовно опустошенным человеком.

Если он любит, то он всегда неуверен в своей любви, ибо и она, как и все иное в нем, односторонна и частична. А если он не любит, то и нелюбовь его столь же прохладна и творчески бессильна. Пророчески сказано об этом у Лермонтова:

И ненавидим мы, и любим мы — случайно,
Ничем не жертвуя ни злобе, ни любви,
И царствует в душе какой-то холод тайный,
Когда огонь горит в крови...[1]

Если такой человек говорит «да», то это половинчатое «да», из-за которого темным и подозрительным призраком смотрит «нет»; но если он отрекается и говорит «нет», то и отречение его столь же условно, относительно, срочно, не окончательно и недостоверно. Его слова следует воспринимать, как звуки, ибо смысл этих слов почти всегда многозначен, а их духовная ценность всегда неуловима и проблематична. Во всяком жизненном положении он может сказать и поступить «так», но может — и совсем иначе; ибо слова и решения его духовно беспочвенны и высшей необходимости в жизни он не знает; да и связывать себя ему нет охоты. Он лишен важнейшей и драгоценнейшей основы духовного характера: единого, единственного, всеобъединяющего центра жизни.

Зрелый духовный характер подобен укрепленному городу, в центре которого находится, кремль: здесь построен храм Божий, с алтарем, на котором горит неугасающее пламя. Это и есть священный центр города, откуда заимствуют свой огонь все семейные очаги «огнищан». Здесь все соединяется и все объединяются; отсюда исходят все важные решения; отсюда излучается центральная воля, все организующая и упорядочивающая; здесь сосредоточивается сила, здесь вооружается верность, отсюда светит разум.

Расколотый человек совсем не может себе и представить такой личный характер, такой жизненный ритм. Напротив, ему нравится то внутреннее несогласованное «много-смешение», в котором протекает его жизнь,— эта собственная дисгармония, эта ничем-не-связанность, этот капризный произвол, — и он объявляет эту душевно-духовную смуту «высшей дифференциацией духа»... В нем сосуществуют рядом несколько «центров»; он ни одному из них не обещает верности и воображает поэтому, будто он выше всякой измены и всякого предательства. Как только один из этих «полу-центров» (или, вернее, одна из этих «точек зрения») оказывается неудобным или неудовлетворительным, так он «переезжает в другую квартиру» и опять устраивается с удобством, ничем не связанный, ко всему готовый, ни во что не верующий, ничего не любящий, скорый и легкий в предательстве и всегда самодовольный. И при всем том он совсем не понимает ни своего действительного состояния, ни своей великой беды; и если бы кто-нибудь стал объяснять ему его недуг, он не захотел бы ни слушать, ни верить; а если бы Божий луч осветил его душу, то он зажмурился бы, чтобы не увидеть правду.

Этот раскол в современном человеке был с самого начала чреват грядущим разложением. Он возник в ту эпоху, когда европеец отверг авторитарную религию и предался свободному исследованию и свободной мысли. Свободное исследование было бы вполне соединимо и согласуемо с христианской религией — путь, на который указал Василий Великий[2] в своем «Шестодневе». Человеку с самого начала было дано и указано от Бога воспринимать божественное откровение не только из Священного писания и не только из личного духовного делания — из любви, из совести, из молитвы, из культурного творчества, — но еще и из созерцания богосозданной природы и твари, в сокровенном существе которой заложен великий замысел ее Творца. Однако исторически развитие пошло иным путем. Начался процесс секуляризации; католическая церковь не питала доверия к свободно исследующему человеку и стремилась ограничить или совсем подавить эту опасную свободу; а исследователи стали испытывать церковную опеку как неудобоносимое бремя. И вот люди обратились к природе с напряженным любопытством и с естественной любознательностью, но отвернулись от церковного христианства; а раз отвернувшись от христианства, они отвергли и его дары — и прежде всего христианскую любовь и сердечное созерцание. Так, созерцание было заменено наблюдением, а наблюдение стало светским, близоруким и самодовольным; оно велось с величайшим усердием и подъемом, но в обращении к чувственному миру оно стало уходить все дальше и дальше от христианского духа. Оно освобождалось все больше от религиозных предпосылок, признавая их «эмпирически ненужными гипотезами» или даже прямыми помехами, и поставило себе задачу — все понять и все объяснить без Бога. Наблюдающее изучение природы не нуждалось уже в понятии «Бога», как объясняющей гипотезе, и признало наконец, что его «объяснения» оказываются тем более удачными и успешными, чем последовательнее оно отказывается от идеи Божественного вообще. И только философы пытались еще говорить о Боге; однако и у них эти высказывания становились все более неопределенными и скудными, ибо рационализм все повышал свои запреты и все строже требовал «последовательности», постепенно превращая идею Бога то в идею «субстанции вообще», то в идею «духа» вообще, избегая касаться вопроса об «абсолютном» и впадая в скудоумный релятивизм.

Так, сердечное созерцание Христианства и боголюбивый и боговзыскующий созерцательный разумпревратились постепенно в отвлеченный рассудок, в сухое наблюдающее и анализирующее мышление, в «индукцию», оторванную от созерцания сердца и вчувствования. Этот метод вытачивался сначала в изучении внешней, материальной природы, а затем был перенесен на внутренний, душевно-духовный мир; и последовательное применение его не могло не повести к оскудению и опустошению знания. Внешние связи чувственного мира успешно устанавливались и оказывались практически полезными; самодовольное наблюдение оправдывалось с точки зрения техники, получавшей все большую самостоятельность в отрыве от истинного и глубокого познания. Но внутренние реальности духа и утонченная «ткань» человеческой души упускались из вида в отвлеченно-холодном трактовании, столь характерном для механистического мировоззрения. Расколотый человек вырабатывал раскалывающую доктрину, не способную ни узреть, ни осмыслить тайну жизни и мировой разумности, и растеривал последние остатки своей духовности в бессердечном и поверхностном «самонаблюдении»... Его собственное естество сводилось постепенно к анализирующему рассудку, к беспочвенной и развязанной воле и бездуховному инстинкту самосохранения. Все иное иронически отвергалось: и «суеверная» вера, и творческое созерцание с его «беспочвенной фантастикой», и только иногда там и сям можно было подметить ложный стыд, когда заглохшее и осмеянное сердце давало знать о себе.

Таков современный культурный кризис. Это кризис нецельного духа, расколотого, расщепленного человека. Чем раньше люди постигнут это, тем лучше. Чем мужественнее, чем отчетливее и строже это будет формулировано, принято во внимание и продумано до последних выводов, тем скорее начнется преодоление кризиса. Человек должен воссоединиться в своем собственном существе. Он должен собрать распавшиеся части и члены своего естества и спрыснуть их «живой водой» исцеления, наподобие того, как это описывается в русской народной сказке. Но здесь воссоединится не тело человека, а его дух — и для этого исцеления он должен выстрадать и вымолить себе благодать Святого Духа.

Человеческий ум должен найти путь к вере — не к суеверию, запугивающему нас, и не к пустоверию, проявляющему нашу глупость, — а к созерцательной вере, разумной и светлой, к вере «достаточного основания»[3]. Человек должен победить в себе ложный стыд и не стыдиться своего сердца. Мысль должна примириться с творческим, предметным воображением и опять стать созерцающей, интуитивной и прозорливой. Аутистическая[4] фантазия должна пройти через школу предметной интенции и духовной ответственности. Формальная и разнузданная воля должна подчинить себя сердцу и совести... Тогда рассудок научится взирать и видеть и станет разумом; а созерцающий разум станет повиноваться сердцу,так что все пути будут вести к сердцу и исходить из сердца. Ибо сердечное созерцание, совестная воля и верующая мысль суть три великие силы нашего будущего, которые справятся со всеми проблемами, неразрешимыми как для бессердечной свободы, так и для прогивосердечного тоталитаризма. Для разрешения их нужен цельный, целостный, исцеленный человек, заповеданный нам Евангелием.

И тот, кто взглянет вдаль духовно-отверстым оком и воззовет к нашему будущему с надеждою, тот прочтет над тесными вратами нашего будущего простой и мудрый призыв: «ищи исцеления».

Из книги «Путь к очевидности»


[1] Неточная цитата из стихотворения М.Ю. Лермонтова «Дума». В оригинале — «Когда огонь кипит в крови» (Лермонтов М.Ю. Собр. соч. — Т. 1. — М., 1975. — С. 46).

[2] Василий Великий (Кесарииский) (ок. 330–379) — архиепископ, теолог, философ-платоник. Родился в Кесарии Каппадокийской. В юношеском возрасте много путешествовал. В Афинах встретился с епископом г. Назианзы — поэтом, прозаиком и мыслителем Григорием Богословом и подружился с ним на всю жизнь. Здесь он изучал грамматику, риторику, астрологию, математику, философию и медицину. В 364 г. был посвящен в пресвитеры, а в 370 г. поставлен епископом. За заслуги перед Церковью и необыкновенную высоконравственную и подвижническую жизнь Василий Кесарийский канонизирован, назван «великим», «славой и красотой Церкви». Из его сочинений известен «Шестоднев», в котором изложены принципы христианской космологии. Знаменита и его литургия. И.А. Ильин очень часто цитирует Василия Великого.

[3] Закон достаточного основания (лат. principium sive lex rationis sufficientis) — принцип логики, выражающий обоснованный (доказанный) характер суждений, входящих в состав человеческого знания. Для Аристотеля это была «наука об определенных причинах и началах» (см.: Аристотель. Метафизика. 1. — 1 982 а 3 // Соч.: В 4 т. Т. 1. — М., 1975. — С. 67), для Канта — один из первых принципов метафизического познания (см. его работу: Новое освещение первых принципов метафизического познания // Кант И. Соч.: В. 6 т. Т. 1. — М., 1964. — С. 265—314). Особое значение закону достаточного основания придал Шопенгауэр в своей диссертации 1813 г. «О четверократном корне достаточного основания», указывая на 4 вида данного закона. Ильин употребляет здесь этот известный философский термин в смысле «знающей веры».

[4] Аутистический (от греч. аутос — сам) — погруженный в мир личных переживаний, отстраненный от внешнего мира.

Печать E-mail

РПЦЗ: День Ангела Архиепископа Аверкия

Автор: Монахиня Вера. Дата публикации: 05 ноября 2015. Категория: Архив РПЦЗ.

22 октября/4 ноября, в день Казанской иконы Божией Матери, Православная Церковь отмечала и память св. равноапостольного Аверкия Иерапольского. Этот день также является днем Ангела почившего в 1976 году Архиепископа Аверкия (Таушева), замечательного иерарха Русской Зарубежной Церкви, который являлся ректором Джорданвилльской Свято-Троицкой семинарии в Нью-Йорке с 1952 по 1976 гг.

В память о владыке Аверкии архив Свято-Троицкой семинарии предоставил несколько его фотографий и видео, где запечатлен образ незабываемого архипастыря РПЦЗ и ревностного борца за чистоту Православия.

Архиеп. Аверкий с С. Боголюбовым (молодежная ассоциация св. Князя Владимира)

Архиеп. Аверкий с о. Викторином (Либачом) и епископом Серафимом на Конференции молодежной ассоциации Св. князя Владимира в  Магопаке, NY

Печать E-mail

Священномученик Алексий Ставровский

Автор: Сергей Зиновьев. Дата публикации: 04 ноября 2015. Категория: Русская Православная Церковь.

Священномученик протоиерей Алексий Ставровский родился в 1834 году в Санкт-Петербургской губернии в семье священника. Образование он получал сначала в Александро-Невском духовном училище, затем в Санкт-Петербургской Духовной семинарии, и как первый ученик был направлен на учебу Санкт-Петербургской Духовной Академии, которую он закончил в 1861 году за казенный счёт, со званием кандидата богословия. В этом звании он пошел преподавать географию в Александро-Невском училище.

В 1862 года вступил в брак с дочерью настоятеля Петропавловской церкви Анной Николаевной и был рукоположен в сан иерея. Его ждало служение военного священника в Петропавловской церкви военного госпиталя в Санкт-Петербурге, и он прослужил здесь 34 года. 

За время служения о. Алексия в госпитальном храме расширилась церковь, была заменена вся церковная утварь, выстроен новый иконостас, поставлены резные киоты, обновлена ризница, одним словом, "Устроен совершенно новый храм... Часть суммы, потребовавшейся на возобновление церкви, протоиерей Ставровский исходатайствовал от казны, а большую часть этой суммы собрал от частных жертвователей... Нужно ли говорить о внутреннем значении этого благолепия, о том духовном утешении, какое переживают больные, имеющие быть в храме. Своим чинным служением и усердным проповедованием Слова Божия, обходительностью и приветливостью он привлек в храм насельников целого района, прилегающих к храму, и установил такую тесную связь, что протоиерей Ставровский был для них как бы приходской священник", — говорили в своем юбилейном адресе, преподнесенном пастырю по случаю его 50-летнего служения. В числе других заслуг о. Алексия было строительство часовни для отпевания умерших, особую крещальню в виде малой домовой церкви и с иконостасом и всем необходимым для таинства Крещения. Как пастырь о. Алексий отличался отзывчивостью и сострадательностью, и он, войдя во все жизненные обстоятельства пасомого, не прекращал своей заботы о больном и после его выздоровления. Были среди больных такие, кто оставался по выходе из клиники без средств к существованию. О. Алексий организовал особый фонд помощи нуждающимся, в котором он на протяжении 32 лет безвозмездно служил в качестве казначея. Сразу же после назначения в храм о. Алексий назначается законоучителем, а также преподавателем русского, латинского языков и арифметики в военно-фельдшерской школе. Таким образом, пастырские труды о. Алексия выходили за пределы госпиталя. Он предпринимает ряд успешных попыток изменить к лучшему положение военного духовенства и служит не только своему приходу, но и всему ведомству в целом. По словам его современников, это заняло "самую светлую страницу в истории русского православного военного духовенства". Благодаря его удивительной энергии были разработаны и утверждены положения об управлении военно-морским духовенством, пенсия и эмеритура означенного духовенства. Главная цель проекта заключалась в том, "чтобы военное духовенство могло дорожить своей походной полковой службой и чтобы в состав его могли вступать лучшие духовные силы". Авторитет, который приобрел о. Алексий после утверждения составленного им проекта, возрос необычайно.

С 19 августа 1896 года был назначен настоятелем собора св. Спиридона Тримифунтского в Адмиралтействе и благочинный Санкт-Петербургских морских церквей. При «адмиралтейском» соборе отец Алексий организовал для курсантов беседы о Евангелии, «чтения со световыми картинами» в манеже Главного Адмиралтейства. В приходе отца Алексия пел один из лучших в Петербурге церковных хоров. Это был самый первый храм в городе, крест, на куполе которого освещался электричеством…

За все время своей долгой службы (почти 56 лет) служил только в двух храмах. Написал историю собора св. Спиридона Тримифунтского, настоятелем которого он был. Кроме настоятельства и участия во многих благотворительных комиссиях о. Алексий был законоучителем в ряде школ. Заведовал Адмиралтейской школой, так - же был законоучителем в Исаакиевском высшем начальном училище, был наблюдателем за преподаванием Закона Божия в Санкт-Петербургских учреждениях Императорского Человеколюбивого Общества.

Имел множество церковных и светских наград.

Он был одним из тех 300 человек, которые в день трехсотлетия царствования Дома Романовых получили честь быть представленными Государю как выдающиеся общественно-государственные деятели. Семейству отца Алексия Ставровского, за его заслуги перед Отечеством, было даровано потомственное дворянство.

Все земные почести, которые столь редко достигались духовенством, не повлияли на прекрасный духовный облик, который со всей силой выявился в удивительной кончине этого мученика за веру.

Известно, что в последние годы жизни отец Алексий был близок к праведному Иоанну Кронштадтскому. Они были почти ровесники — отец Алексий был всего на пять лет младше отца Иоанна, но считал себя его духовным сыном. Свидетельством их духовной дружбы стал снимок, запечатлевший о. Иоанна в гостях у о. Алексия.

Господь увенчал праведного протоиерея Алексия Ставровского после революции венцом мученичества. Знаменательно, что этот венец он сподобился принять в граде, где пастырствовал о. Иоанн – в Кронштадте.

В 1918 году после убийства в Петрограде Моисея Соломоновича Урицкого по постановлению Петроградской ЧК за одну ночь было расстреляно 500 ни в чем не повинных людей, взятых новой властью в качестве заложников. В их числе был арестован и 84-летний военный священник отец Алексий Ставровский. Вместе с группой арестованных он сначала содержался в одной из тюрем Петрограда, а затем был переведен в Кронштадт. Во время своего заключения он сохранил удивительную бодрость духа, утешал сотоварищей по узам и даже причащал их запасными Святыми Дарами. По сведениям протопресвитера Михаила Польского, вскоре после перевода заключенных в Кронштадт они были выведены из тюрьмы, построены в ряд, и им было объявлено, что в виде репрессии за убийство Урицкого каждый десятый из них будет расстрелян, а остальные освобождены. Отец Алексий стоял девятым, а после него - десятым - стоял молодой священник. Обратившись к нему, отец Алексий сказал: "Я уже стар, мне недолго осталось жить; в жизни я получил все, что было можно; жена моя старуха, дети мои все на ногах; иди себе с Богом, а я стану на твое место". И, сказав это, он встал на место молодого священника и был расстрелян. Дата его смерти точно не известна, но вероятно это было в конце сентября или в октябре 1918 года. Место погребения тоже неизвестно, вероятнее всего, оно в водах Финского залива, на траверсе Толбухина маяка, где в 1918 году предположительно были потоплены баржи с заложниками.

Отец Михаил Польский («Новые мученики Российские». Джорданвилль, 1949) так же пишет: «Освобожденный священник счел первым своим долгом явиться в Управление протопресвитера и сообщить о случившемся. Чиновник, дававший впоследствии показания о.  Г. Шавельскому (прот. Георгий Шавельский был настоятелем домовой церкви Александра Невского при бывшем Управлении протопресвитера военного и морского духовенства в Петрограде. — Прим. ред.) и рассказавший внуку почившего об этом, лично слышал рассказ выпущенного на волю иерея. Однако, по Божию произволению, и этот молодой священник скоро снова был задержан и расстрелян. Имя его, к сожалению, забыто внуком, хотя и сообщено было ему чиновником».

Отпевание (заочное) о. Алексия было торжественно совершено в
Адмиралтейском соборе будущим священномучеником митрополитом Вениамином с
сонмом петербургского духовенства.

Источник.

Печать E-mail

Архиепископ Аверкий: О мнительности и подозрительности

Автор: Монахиня Вера. Дата публикации: 03 ноября 2015. Категория: Архив РПЦЗ.

... Мнительному и подозрительному человеку все что-то кажется, чего даже и в помине нет. Он никогда не может быть спокойным, душа его постоянно терзается сомнениями, подозрениями, всякаго рода предположениями, выводами и умозаключениями, лишенными нередко всякой тени правдоподобия, но причиняющими ему страшные душевные муки и могущими привести его в состояние неистовства. Такой мнительный и подозрительный человек несносен для самого себя, а окружающим он часто создает истинный ад кромешный.

«Мнительность», говорит наставник христианского благочестия, св. Авва Дорофей, «это — страшная болезнь души». Вот почему свв. отцы-подвижники заповедуют нам никогда не принимать никаких подозрений на ближних, но стараться всегда предполагать в них скорее хорошее, чем дурное. А кто дает волю своей подозрительности, тот, если вовремя не остановится, легко может дойти до ярости и бешенства Ирода, сделавшись способным на всякое злодеяние, на всякое преступление.

В лице Ирода мы ясно видим, до какого диавольского безумия может довести человека оскорбленное самолюбие, даже только кажущееся и как опасно давать волю в себе властолюбию и честолюбию, соединенным к тому же с мнительностью!

Сколько таких «иродов» и до сего времени встречается среди нас, несчастных людей, именующих себя христианами, но не желающих жить по Закону Божию, по заповедям Христовым, а только по своей развращенной злой воле, по своим неразумным прихотям и разнузданным животным инстинктам!

Сколько среди нас таких «иродов», которые выше всего на свете ставят свое больное самолюбие и ни за что не желают поступиться им, даже ради каких-нибудь высоких целей!

До сих пор существуют люди, которые, подобно Ироду хотели бы царить и властвовать над всеми и коль-скоро усмотрят где-либо хотя бы только кажущегося соперника, готовы буквально стереть его с лица земли, а, если им это не удается, производят подлинное «избиение младенцев» вокруг себя: ополчаются с яростью на ни в чем неповинных людей, производят страшнейшие смуты и потрясения, так что действительно повсюду «глас слышан бысть, плач и рыдание и вопль мног» (Mатф. 2, 18), и это только во имя своего больного властолюбия и честолюбия. Такие люди становятся истинными мучителями для всех окружающих!

Особенно ярко видели мы это в последние годы на нашей несчастной Родине, порабощенной такими безумцами - «иродами», для которых законом является только их злая воля и которые не признают ни Закона Божия, ни голоса совести, ничего святого.

Но подобное же явление, быть может, только не в таких ярких формах, а в нескольких внешне-смягченном и более благоприличном видах, встречается сейчас повсюду — во всех областях и сферах современной жизни, где движущим началом служит болезненное властолюбие и честолюбие.

По учению Слова Божия, самолюбие, как это подчеркивают святые отцы, подвижники христианской жизни, есть мать всех страстей, корень и начало всякаго зла. И там, где оно господствует, не может быть ничего истинно-доброго, а разве только лицемерная личина добра.

Будем же внимательны к себе! Не будем поддаваться этой мрачной и губительной, подлинно-диавольской страсти, которая может довести даже до богоборчества, как это мы наглядно видели на безумном Ироде! И какое, в самом деле, удовольствие и самому внутренне терзаться и другим отравлять жизнь, доставляя им страдания и умерщвляя, если не тела их, то души?!

Убоимся страшного конца Ирода, заживо съеденного червями!

«Если вы друг друга угрызаете и съедаете», предостерегает нас Апостол: «берегитесь, чтобы вы не были истреблены друг другом» (Гал. 5, 15).

Для нас, христиан, нет другого пути, кроме смиренномудрия и соединенного с ним всегда самоукорения и самоосуждения, которые ведут душу к истинному покаянию, очищению грехов и венцу христианской жизни — святости. ... ибо, по умилительному изречению подвижника христианской древности преп. Исаака Сирианина, «Смиренномудрие есть риза Божества, в которую облеклось вочеловечившееся Слово, и чрез него беседовало с нами в теле нашем» (Слово 53-е).

И кто, следуя примеру и наставлениям Воплотившегося Сына Божия, сам облекается в ризу смиренномудрия, тот наследует «Правду, мир и радость во Святом Духе» (Римл. 14, 17). Аминь.

Печать E-mail

"Межрасколочный" визит предстоятеля ИПЦ Сербии в РФ

Автор: Интернет Собор. Дата публикации: 02 ноября 2015. Категория: Альтернативное Православие.

Поиску единства истинно-православных христиан был посвящен визит в Россию в конце октября предстоятеля Сербской Истинно-Православной Церкви (СИПЦ) Епископа Утешителевского Акакия, сообщает корреспондент "Портала-Credo.Ru". Подробный отчет о визите опубликован на официальном сайте СИПЦ. Епископа Акакия сопровождали настоятель прихода Суздальской епархии РПАЦ в Санкт-Петербурге протоиерей Алексий Лебедев и монахини Макрина и Алипия.

Печать E-mail